Длинное письмо

Снег опять идёт. Я чувствую, как снежинки падают на мои губы и тут же тают, оседая на них теплыми мелкими каплями.

Я улыбаюсь. Поднимаю голову вверх, к черноте зимнего ночного неба, и улыбаюсь ему, падающему снегу и тому, что раньше или позже ждёт меня за ними - сладкой жаркой волнующей неизбежности.

Мне чудится запах кофе и даже горьковатый привкус на губах - хотя я ни разу не пила кофе ночью, тем более на этих ступеньках с видом на сосновый лес. У кофейного вкуса лёгкие дымные нотки - вот уж никогда не подумала бы, что они будут вызвать у меня нежные волнующие ассоциации.

Хочется целоваться. Обнимать, прижиматься, ласкать, согревать и греться, можно вот прямо здесь, под падающим снегом, да только губы быстро обветрятся - правда, вряд ли это может как-то помешать. 

Хочется что-то написать, и я открываю блокнот на чистом листе - его белизна кажется такой заманчивой, призывая оживить её чередой ровных строчек.

Может стоило бы написать о внезапных посленовогодних морозах, сковавших город сонным ледяным коконом, или поделиться надёжным, хоть и включающим в себя крайне редкие ингредиенты, рецептом излечения от страха пустоты и тишины, а может быть следует рассказать какую-нибудь чудесную пока не сбывшуюся историю, навеянную очередными сказочными снами.

Но нет. На этом листе я буду писать о другом - и у него есть вкус, запах, голос и ещё много такого, что отличает его от всех.

Я не хочу писать о том, что мы делаем, когда остаемся вдвоём в комнате с кроватью и широким подоконником. Это, наверное, и так понятно, а если нет, то мой привычный стиль изложения едва ли позволит рассказать слепым о цвете заката после грозы или глухим о пении птиц в парке ранним утром в середине марта. Я покрыта отпечатками его рук и губ, его взглядов и жестов, укутана в его голос и объятия – но говорить об этом я готова только с ним, и то не всегда.

О том, какие слова мы говорим друг другу, я писать тоже не буду. Некоторые из них мы говорим очень часто, и к ним можно даже ничего не добавлять - об их смысле нам прекрасно известно, и чаще всего он совершенно не совпадает с тем значением, что обозначено в толковом словаре. Какие-то слова, напротив, мы позволяем себе настолько редко, что их следует взвешивать на ювелирных весах и бережно хранить за семью замками.

Нет, я не буду писать о словах - они уже сказаны, они уже наполнены тем смыслом, что мы желали им придать, и этот смысл составляет часть нашей общей Вселенной.

Я могла бы написать о чём-то, что хочу сказать ему, но есть ли что-то, что я не могу сказать ему самому, не прибегая к посредничеству или молчаливой поддержке блокнота? Раньше или позже, прямо или намёком, смущённо или решительно, - всё будет сказано. Я не боюсь, что он не поймёт меня или не услышит, ведь я нашла все драгоценные компоненты из того секретного рецепта. Тишина не страшит меня, когда я говорю с ним: я знаю, что это только пауза, необходимая, чтобы сделать вдох и ответить.

Сегодня Вселенная однозначно намекает на необходимость отдышаться. Но меня ей так легко не сбить: я давно научилась выравнивать дыхание, покрывая строчками белые листы, собирая их в длинные, немного сентиментальные письма.

Я хочу написать о тепле. О том, что нельзя потрогать, нельзя увидеть, но и не почувствовать тоже невозможно. А ещё оно совсем не всегда подчиняется законам физики и иногда их попросту игнорирует.

Это работает так: минуту назад я чувствовала холод всем телом, от кончиков пальцев до коленок, а сейчас мне очень тепло, даже жарко. У такого тепла есть неизменные спутники - непроизвольная улыбка, прилив невероятной нежности, ощущение тонкого легковесного волшебства и желание соприкоснуться с его источником всей поверхностью тела. Да, конечно, у этого тепла есть единственный и ни на что непохожий источник, который может быть сколько угодно далеко - ведь физика, как я уже говорила, не способна вписать его в рамки любого из известных ей явлений.

Он греет меня, моё тёплое нежное солнце, целующее и поглаживающее, мягко привлекающее к себе или тесно прижимающее, врывающееся в меня или ласкающее мою кожу. Он согревает меня своим тихим голосом, своей улыбкой, своим дыханием, которое я чувствую сквозь сон. Он укутывает меня в свои тёплые объятия, если мы вместе, и я чувствую их так же ясно и горячо, когда я думаю о нём, а он, я знаю, думает обо мне.

Есть ли что-то более чудесное и волшебное? Слова, жесты, движения… Чего бы они стоили, если бы не помогали нам согревать друг друга.

Я говорю ему об этом так часто, как только могу. Шепчу, прижимаясь к его плечу; сообщаю без слов, вдыхая его запах и пробуя его вкус; добавляю, будто между делом, к пожеланиям доброго утра и чудесных снов.

Но получается не так часто, как мне хотелось бы, всё равно слишком мало - несравнимо мало по сравнению с тем теплом, что он дает мне. Что-то то и дело мешает, отвлекает нас друг от друга, отдаляет. Вот и сейчас я пишу это здесь… А следовало бы прошептать ему на ухо: «Мне хорошо с тобой, ты очень мне нужен».

Может быть он чувствует это, даже когда я молчу? Ведь главное в этих словах совсем не слова - главное, чтобы это тепло ощущали мы оба.