Палыч

Давно это было. Когда рассыпался СССР. И новая жизнь начала входить в каждый дом наших граждан неся с собой много непонятных и удивительных вещей. Нас с товарищем по работе, волею судьбы или же по желанию нашего шефа, забросило в небольшой провинциальный городок, затерянный на обширных просторах таёжной Сибири нашей необъятной Родины. Мы жили на съёмной квартире. Из всей обстановки у нас были две скрипучие железные кровати, любезно предоставленные нам хозяином квартиры. Два массивных деревянных табурета, по всей видимости, сработанные местным мастером ещё в послевоенное время. Колченогий стол и старая с отбитой эмалью электроплита «Лысьва». Единственной гордостью нашего жилья был японский телевизор «Шарп».

А потому квартира считалась меблированной, с соответствующей данному обстоятельству ценой. Мы только что вернулись с городского рынка, доставив домой приобретенную нами продукцию, и суетились на кухне, как в нашу дверь позвонили. Мы переглянулись, кто это мог быть? Знакомых у нас тут не было. А хозяин данного «пятизвездочного отеля» отбыл восвояси, получив оплату за весь срок нашего проживания. И появиться должен был ровно через неделю, чтобы забрать у нас ключи от квартиры. Виктор пошёл посмотреть на неожиданного визитера. Через минуту я услышал в коридоре радостный, не знакомый мне бас: «А я думал, ты, не ты! Сколько лет тебя не видел!» И удивленно-растерянный голос Виктора: «Палыч». Я вспомнил, что Виктор родом откуда-то из этих мест и был немного удивлен. Надо же было такому случится. Виктор много лет не был в родных краях. И стоило нам сюда приехать, как его тут же кто-то узнал. Тем временем Виктор завел гостя на кухню: «Познакомься, братишка, это мой земляк, Палыч. Друг моего отца». После короткого знакомства я отправил их в комнату, а сам быстренько заварил китайской лапши, порезал колбасы и сыра. Гостя надо было хоть чем-то угостить. Да и самим пора было уже перекусить. Когда столь сказочное яство предстало перед глазами Палыча, тот сразу засуетился. И извлек из рисового китайского баула шмат домашнего сала и литровую бутылку самогона. «Первач» — похвалился Палыч. «Свой собственный, не то что тут всякие рояли продают».

Виктор, все ещё пребывая в недоумении, спросил: «Палыч, ты откуда тут? Меня как нашел?» Палыч вздохнул: «Ну, дык по делам приехал. Сам знашь, деревня наша отсюда за сто верст. Захолустя. По хозяйству чего прикупить надоть. У нас-то совсем всё развалилось. А вас я на рынке увидел. И всю дорогу шёл следом. Все гадал, ты ли».

Виктор достал для Палыча стакан. Тот, удивленно глядя на него, спросил: «А чо, больше стаканов нету?» -«Да мы, Палыч, не пьём», — попытался объяснить ему Виктор. Но Палыч его не слушал: «За встречу можно, давай посуду». Я быстро доел свою лапшу, лег на кровать и включил телевизор. «А ты чего?» -уставился на меня Палыч. «Да ему совсем нельзя, больной он» -вступился за меня товарищ. –«А я с тобой выпью». Он достал второй стакан: –«Наливай». Палыч, тяжело вздохнув, налил в стаканы, и, когда они пропустили по первой, Палыч, крякнув, понюхал кусок хлеба и, понизив голос, заговорщицки спросил: «А чего больной-то? Чего, совсем нельзя?» Виктор не ожидал такого вопроса. Да и диагнозы совсем не его профиль. И он, склонившись к уху Палыча, выдал то, что первое пришло ему в голову. Палыч посмотрел на Виктора. –«А чего это такое?» -спросил он. Виктор пожал плечами: «Да кто его знает. Выпьет сто грамм, потом двое суток не узнает никого». Я улыбаясь находчивости товарища, отвернулся к телевизору. Показывали старый советский фильм. А за столом тем временем беседа набирала обороты. Густой бас нашего гостя перекрывал звук телевизора, и я пультом прибавил громкость. Палыч затих. Он сидел ко мне спиной и не видел моих движений. Покосился на телевизор, потом на меня. «Чего это он?» — спросил он у Виктора. «Кто он?» — не понял тот. «Да телевизирь. Чего так громко заговорил?» В глазах Виктора блеснул озорной огонёк. Он понял: ну откуда Палыч мог знать, что такое пульт от телевизора? За всю свою нелегкую жизнь он не видел ничего круглее ведра да чёрно-белого советского телевизора «Рекорд». С серьёзным видом он махнул рукой в сторону телевизора: «Японский аппарат, Палыч. Когда ты начинаешь говорить громче его, он автоматически прибавляет звук». Палыч некоторое время смотрел на телевизор. В комнате стало тихо. И я, желая подыграть Виктору, убавил звук. «А теперь чего?» Перешёл на шепот наш гость. «Ну как чего», -пожал плечами Виктор. –«Тихо в комнате стало, и он сам звук убавил». В комнате повисла тишина. Палыч, протерев уже захмелевшие глаза, молча взирал на японское чудо техники. И наконец выдал: — «Во ушлёпки косоглазые!»

Через некоторое время разговор за столом возобновился. Палыч сначала разговаривал шепотом, искоса поглядывая на телевизор. Но по мере того, как самогон в бутылке убывал, голос его крепчал. Я понемногу прибавлял звук, и Палыч пару раз оглянувшись на телевизор, перестал обращать на него внимание. И когда децибелы в квартире достигли критического уровня для ушных перепонок, я выключил телевизор. Звук телевизора исчез, и в наступившей тишине густой бас Палыча зазвучал, как набат колокола. От неожиданности Палыч даже вжал голову в плечи и осмотрелся вокруг: «Чего это? Свет, что ли, вырубили?» Виктор, еле сдерживая смех, спокойно ответил: «Да это, Палыч, он тебя перекричать не может, вот и выключился». Палыч, округлив глаза и открыв рот, смотрел на телевизор. Потом встал, медленно подошел к телевизору, осмотрел его вокруг и для чего-то потыкал пальцем по экрану.

Ну, розыгрыш, так розыгрыш, решил я. И, включив телевизор, сразу убавил звук. От неожиданности Палыч отшатнулся и поспешно вернулся на своё место. То, что произнёс после этого Палыч… Не поддается переводу ни на одном языке мира. Потом налил себе полный стакан самогона. Махнул его залпом и, крякнув, добавил: «Даааа, здорово же их тода на Хиросиме долбануло». И тут Палыч неожиданно заторопился по своим неотложным делам. Забыв с нами попрощаться, он взял свой баул и быстро вышел. Мы наблюдали в окно, как он, уходя от нашего дома, махал свободной рукой и часто оглядывался в нашу сторону.