Авиталь и ее отец Глава 8

Мой авторский сайт: https://www.danberg.net/


                Авиталь и ее отец

                Глава  8

1

В Гиладе многие помнили Ифтаха и весьма ценили его. Поэтому, когда будущий судья, властитель и полководец в одном лице прибыл в город для свидания с первосвященником, памятливые горожане радостно приветствовали земляка. Внимание и почет немало льстили Ифтаху.

Длиннобородые, уже осведомленные из уст наставника о цели визита Ифтаха, подобострастно улыбались человеку, назначаемому на пост главнокомандующего армией. Ввиду предстоящей войны они предчувствовали, что свежеиспеченный полководец объявит тотальный призыв на воинскую службу. Сии молодые знатоки слова Божьего непременно хотели понравиться будущему военачальнику в надежде избежать нежеланного, а, точнее, недопустимого привлечения в строй.

Жилище первосвященника – скромное, малого размера каменное здание – находилось в центре Гилада. Рядом располагались еще два незатейливых строения. В одном из них посланец Господа обучал своих длиннобородых воспитанников, в другом он молился и советовался с Богом, если Тот выражал готовность к беседе.

Обширный двор предназначался для сходок важных городских особ. К сердцам и ушам почтенных горожан первосвященник обращал речи воспитательного свойства. Со слов Всевышнего он оповещал благородных слушателей о значительных мировых новостях, напоминал Его заповеди.

На подходе к владениям первосвященника Ифтах придал лицу подчеркнуто почтительное, даже смиренное выражение. Посланец Всевышнего, выйдя навстречу визитеру, сделал мину гордую и независимую. Казалось, спаситель и проситель поменялись ролями. Хозяин повел гостя в свой молельный дом. Первосвященник с важностью сообщил Ифтаху, что в данную минуту Бог приготовился внимать им обоим. Далее в присутствии Господа прозвучали слова клятвы.

По завершению священнодействия достойные мужи проследовали в жилище первосвященника. Там они принесли в жертву заготовленного заранее агнца, закусили, и, как и положено, пригубили из чаши вина, смешанного с жертвенной кровью.

Ифтах покинул хозяина дома, а сам отправился на рекогносцировку. Будущему судье предстояло понять настроение людей, и не только тех, которые рады ему, но и противников его. Главное же, необходимо было выяснить, каково вооружение гиладской армии и на сколько новых бойцов можно рассчитывать.

Ифтаха уже оповестили о том, что у Нааса появились колесницы. Лазутчики донесли, сколько и почем куплено. “Я не имею этого грозного оружия, и я обязан приобрести его – иначе мне врага не одолеть! – размышлял Ифтах, - у аммонитян колесницы на двух лошадей, а я выпишу квадриги. В свои сухопутные ковчеги буду запрягать четырех скакунов. Золотом я располагаю в достатке, да и казна городская в моих руках”.

“Колесницы – это великолепно, но ими одними войну не выиграешь. Нужно позаботиться о хорошем конском и человеческом материале. Вызову из Египта учителей – тренировать лучников и возниц. Обзаведусь лошадьми покрупнее да посильнее. Надо готовить бойцов из числа гиладян. Объявлю призыв, соберу ополчение. Мне время требуется – может, месяц, а то и два. Рано пока войну начинать. Не усыпить ли Нааса посулами мира?”

Бывают же, однако, совпадения! Через день-два после того, как Ифтах подумал о неизбежности отсрочки войны, ему доложили усердные шпионы, что Наас намерен предложить мир. “Кто ищет – тот сыщет! – обрадовался Ифтах, - и при всем при том любопытно мне знать, какая такая сила Наасом правит? Представится случай, и поинтересуюсь у Сары или у Авиталь. Женщины – они существа ушлые, вполне могут знать что-нибудь необычайное!”

2

Будущее открывало перед Ифтахом широкие горизонты, новую славу, усладу мести, грамматику боя, восторг победы, любовь Бога. Взамен жизнь требовала от своего баловня много трудиться, дерзко драться, смело рисковать, жестоко расправляться, щедро награждать. Это именно такая сделка с судьбой, о которой может мечтать жаждущий безграничного успеха человек, каковым и являлся наш герой. 

Ифтах подумал, что настало время посвятить домашних в существо скорых перемен. Поэтому, в виде исключения, он устроил совместный ужин с женщинами и слугой. Польщенные небывалым уважением, Сара, Авиталь и Халис уселись напротив главы дома и преданно глядели на жующего хозяина. Они догадывались, что им предстоит услышать важное сообщение, а Ифтах не догадывался об их осведомленности.

 - Ешьте, ешьте! Отчего вы не едите? - спросил Ифтах.

 - Приучены после хозяина есть, - робко ответила Сара.

 - Чей хлеб ешь, того и обычай тешь! – поддакнул Халис.

 - Сегодня день исключительный – я собираюсь уведомить членов моей семьи о грядущей пертурбации. Однако, предупреждаю, исключение не исключает правила, и с утра мы вернемся к нашим добрым обычаям.

 - Говори, не томи, отец! От слов твоих мы погрузились в туман неведения, скорей выводи нас к свету! – воскликнула Авиталь.

 - Спешу это сделать, но вы, внимая, вкушайте! – великодушно ответил Ифтах.

 - Слушаемся! – с трудом выговорил Халис, набивая рот едой.

 - Как вам известно, - начал Ифтах, - аммонитяне готовятся к войне с Гиладом. Я, уроженец сего города и иудейский патриот, не могу оставаться в стороне в трудную для земляков минуту. Военная сила гиладян чересчур мала, чтобы противостоять врагу. Потому первосвященник одарил меня визитом и просил о помощи.

 - Так ведь крепко обидели тебя единоземцы и единоверцы. Как с этим-то быть? – спросил Халис.

 - Все устроилось наилучшим образом! – ответил Ифтах, - я им нужен, и они пошли на все уступки.

 - Да, кажется, припоминаю, на днях ты принимал у себя первосвященника, - заметила Сара, - и удалил меня и Авиталь, ибо политика, сообразно с нашими добрыми обычаями, не женского ума дело. 

 - Верно говоришь. Ты тогда сидела в шатре за перегородкой, - сказал Ифтах.

 - А я, батюшка, расположилась снаружи на задах шатра, - прибавила Авиталь.

 - Я хворост в лесу собирал! – добавил Халис.

 - Конечно, вам неведомо о чем мы говорили с первосвященником, - уверенно заявил Ифтах, забыв, как жена и дочь выражали ему свои восторги, подслушав мужскую беседу.

 - Мы ничего не знаем! – хором проговорили трое.

- Так вот, внимайте все! - торжественно объявил Ифтах, - в скором будущем меня ждут великие дела!

 - Не бывает грандиозных дел без грандиозных препятствий! – изрекла Авиталь.

 - Одолею любые препятствия! Чтобы вершить великие дела не нужно быть выше людей, нужно быть вместе с ними! Вот я и возвращаюсь к жителям моего города. Разумеется, не один, а вместе с вами, дорогие мои семейные! – воскликнул Ифтах.

 - Говори, что ожидает нас, а мы приготовимся к самому лучшему, - поторопила мужа Сара.

 - Мы и к худшему привычные, - скептически заметил Халис.

 - Молодец, Халис, ко всему надо быть готовым, - одобрил Ифтах, - а теперь я перейду к сути. Во-первых, я стану судьей и правителем Гилада, во-вторых, нас ожидает неминучая война с Наасом, в-третьих, я наберу войско в Гиладе, соединю его со своим отрядом и во главе объединенной армии выступлю против аммонитян, в-четвертых, завоевав для иудеев землю Аммона, я исполню завет Бога, стану Его любимцем и прослыву народным героем! - победоносно закончил Ифтах.

 - А жить-то мы где будем? – задала Сара приземленный вопрос.

 - С Божьей помощью скоро вернемся в Гилад. Мы получим назад всё причитающееся нам отцовское наследие, а крепко любящие меня братья съедят лягушку, за безвыходностью прилаживаясь к обстоятельствам.

 - Я в восторге, отец! Твой первый и важный шаг на героическом пути есть победа над первосвященником, хотя главное для тебя, я твердо знаю, – народное благо, - торжественно воскликнула Авиталь.

 - Не стану скромничать понапрасну – моя непреклонность в переговорах с Божьим посланцем принесла плоды! – ответил дочери польщенный родитель.

 - Мне бы хотелось обсудить с тобою, отец, наше новое положение, - преодолевая страх, воскликнула Авиталь, - у меня есть идеи.

 - У тебя есть идеи? Ты хочешь обсуждать дела с державным отцом, невзирая на свой ущербный пол и юный возраст? – неприятно удивился Ифтах, - что ж, ты развитая девица, и я готов выслушать умные речи.

 - Я и Соби, мы вместе полагаем, что война с Аммоном не нужна ни иудеям, ни аммонитянам, - осмелела Авиталь.

 - Соби – это сын Нааса, тот самый юноша, который спас нашу девочку, - поспешила разъяснить Сара.

 - Уважаемая женушка, я раньше тебя узнал, кто таков Соби, и мне известно о странной дружбе молодых. Мои осведомители не дремлют! – гордо заявил Ифтах.

 - Мы с Соби сговорились, что каждый из нас убедит своего отца отказаться от войны! – продолжила Авиталь.

 - Так вот какая сила действует на царя Аммона! – воскликнул Ифтах, - теперь-то я знаю откуда в Аммоне ветер дует! Однако вы сговорилась с Соби раньше, чем сговорились мы с Наасом! Два юных сопляка!

 - Дочка, перестань! Не перечь отцу! – смалодушничала Сара.

 - Желания родителя не обсуждаются! – добавил Халис.

 - Отец, тебе, несомненно, известно, как мир с соседями преображает жизнь страны, - решила идти до конца Авиталь, - разве речи Кайвана не правдивы, разве Вавилон богат и процветает не благодаря миру?

 - Вавилон богат и процветает благодаря войне, которую он счастливо закончил в прошлом, а теперь жадно поглощает и переваривает плоды былых побед. Об этом скажет и Наас твоему Соби! – возразил Ифтах.

 - Что было – то было! Зато нынче вавилоняне не воюют, много трудятся и мало молятся. Хлеб свой добывают не мечом, а оралом! – не уступала Авиталь.

 - Забудь о вавилонянах! Помни, дочь, что иудеи – народ, избранный Богом. Исполним Его заветы, то бишь завоюем Землю Обетованную от края и до края, и все у нас будет! – уверенно сказал Ифтах.

 - Так бубнят первосвященник и длиннобородые. Чем подтвердить, что слова их есть истина, а не вымысел, досужий и корыстный вместе? – дерзко спросила Авиталь.

 - Чем подтвердить? Только верой! – убежденно возразил Ифтах, - разве мало этого?

 - Ты веришь этим людям, отец?

 - Я презираю этих людей, но верю Богу нашему. А Он устами первосвященника требует от нас исполнения Его заветов.

 - А не выдумали ли они Бога? – закусила удила Авиталь.

 - Авиталь, ты богохульствуешь! Берегись! – возмутившись, вскричал Ифтах.

 - Ах, Ифтах, опомнись, не сердись на девочку, не грози ей - взмолилась Сара, - она у нас единственное дитя, ты не забыл?

 - Ты права, жена, - уступая, промолвил Ифтах, - а если подумать, то есть резон в словах девчонки. Я разумею, в словах о пользе мира.

 - Непременно подумай, отец! – воодушевилась Авиталь, - вступи с Наасом в переговоры. Сумейте примириться и мудростью умерьте вожделения. Вы осчастливите всех нас!

 - Пожалуй, переговоры не повредят, мир мне сейчас необходим, - добавил Ифтах и мрачно посмотрел на Авиталь.

 - Мир необходим всем и всегда. О, как я счастлива, что все-таки сумела отговорить тебя от войны, отец!

3

Авиталь радовалась исходу разговора. Ифтах, которому, как ей казалось, дороже всего на свете благополучие народа, и который прекрасно осведомлен о процветании мирного Вавилона, обязательно вступит в диалог с Наасом. “Несомненно, войны не будет, и восторжествует мир. Тем более, что Соби не сидит сложа руки, убеждает отца, исполняя обещанное!” -  думала Авиталь.

“Правда, - размышляла Авиталь, - батюшка говорил, что верит речам посланника Бога о заветах Его. А не лукавит ли родитель? Небось, конфузится, сомнения свои обнаружить не хочет. Навряд ли он принимает за истину наставления первосвященника и его длиннобородых выучеников. Уверена, не захочет он поступать по слову их”.   

“Не думаю, однако, что дело пойдет гладко и без задоринки, - раскидывала умом юная пацифистка, - боюсь, есть в мужской отцовской душе жажда драки. А вдруг, он и впрямь отчасти верит в Божественность завоевания Земли Обетованной? Мне нельзя успокаиваться, я должна ограждать родителя от ложных шагов, поддерживать, радовать его – ведь он, как и прежде, любит меня и не сделает мне ничего недоброго!”

По окончании важного разговора, Ифтах вышел из шатра и направился проверять караулы вокруг лагеря. Сара обняла Авиталь. “Не перечь отцу, доченька, - с тревогой проговорила мать, - он мужчина, он упрям, он будет делать по-своему. Ты хоть и удалась умом и языком, а все ж не тешь себя надеждой переиначить отца. Да и небезопасно это, родитель твой суров и к еретикам безжалостен”.

“Как и ты, дочка, я не хочу войны с Аммоном, - продолжала Сара, - я обещала взять твою сторону, но не подсобила тебе, остановилась, пока не поздно. Как облупленного знаю я Ифтаха. С нравом его крутым не шути!”

Халис ничего не сказал и, кажется, ничего и не подумал. Он на своем долгом веку и войну вкусил, и мир пережил. Ни бунтовать, ни сподручничать толку нет. Что хозяин захочет, то слуге и делать. Судьба придет и по рукам свяжет, а прежде веку не помрешь. Он молча взял в руки топор и вышел из шатра наколоть дровишек – на исходе они.

4

Ифтах покончил с проверкой караулов и, не торопясь, направился к дому. По дороге уселся на пень и принялся вспоминать речи Авиталь. Чем больше он вникал в слова ее, тем мрачней становился. “Девчонка наслушалась бредней вавилонянина, - думал Ифтах, - теперь мир ей подавай! Что она, мокроносая, в страстях человеческих понимает?”

С каждой минутой гнев Ифтаха нарастал. “Могу ли я в землю зарыть мечты всей жизни моей – отомстить братьям, стать во главе народа и войска, одержать военную победу? Над кем? Ну, скажем, над аммонитянами или над кем-нибудь еще. А потом упиться сладкой и хмельною славой!”

“И ради кого и чего отступаться от мечты? Ради жиреющих вороватых торговцев и их бездельных чад? Или, чтоб черный люд был вечно сыт? А длиннобородые трусы умничали бы себе, живя в достатке и не ведая нужды? Нет, великое не меняют на ничтожное!”

“Уж если на то пошло, то благоволение страстям моим преподнесет народу свершение заветов Бога! Не вижу причины не верить первосвященнику. Возможно, он и прав – противное никто пока не доказал. Не исключаю, что честен он и бескорыстен. Глупо сходить с протоптанной тропы, коли ведет она к обещанному посланцем Господа величию!”

“Авиталь полагает, будто цель моя – благоденствие народа. Почем ей знать цель мою? А благоденствие понимает она по-вавилонски, по-язычески. Не разумеет, что счастье придет к нам, избранникам Божьим, не от нас самих, но от Господа! Набралась дури от Кайвана и Соби! Оба они болтуны неуемные. Людям, которым нечего сказать – за словом в карман не лезут, а недержание языка есть худшее из зол!”

“Понятия дочери моей отнюдь небезобидны и весьма вредны. Намерения ее страшны и разрушительны. Она задумала обезоружить меня, унизить мудрецов длиннобородых, веру оскопить!”

“Ее идеи толкают на легкий путь, и потому прилипчивы и растлевают. За ней, избави Боже, многие пойдут – и бабы, и бездельники, и трусы. К несчастью, Авиталь владеет даром убежденья. Она, как истинная лицедейка, умеет так подчинить замыслу свое сознанье, что приливает кровь к щекам, и замирает голос!”

“Мой долг правителя, военачальника и патриота избавить народ и страну от гибельной угрозы. Я должен пойти на крайние меры. Да, я отец, а Авиталь моя единственная дочь. Но голос веры громче голоса крови! Нет в мире цели выше той, что указана нам Богом!”

“Ах, я, кажется, упускаю одну вещицу. В чем права Авиталь, так это в стремлении склонить меня к переговорам с Наасом. Недолгий мир пригодится мне самому. Пожалуй, попробую сторговаться с царем Аммона!”


 Целиком повесть опубликована здесь:  ЛИТРЕС