Тройка, семерка, туз в жизни Пушкина

В декабре 1828 года 19 летний Николай Васильевич Гоголь приехал покорять Санкт-Петербург. Выпив рюмку ликера на Невском, он пошел знакомиться с кумиром - Пушкиным. Найдя нужный дом, молодой автор, перекрестившись, дернул шнурок звонка. Дверь открыл верный дядька поэта, Никита Козлов.
- Дома ли Александр Сергеевич любезный?
- Барин изволит почивать.
- Понимаю, наверное, всю ночь творил, не смыкая глаз?
- Барин всю ночь, в картишки резался.

Сказать, что от услышанного Гоголь испытал культурологический шок, значит не сказать ничего.

В московской полицейской картотеке из ста персон заядлых картежников формуляр Александра Сергеевича проходил под №36. Под первым номером шел Федька Толстой-Американец, а двадцать вторым друг поэта Пашка Нащокин.

Весной 1820 года поэт проиграл Никите Всеволжскому неопубликованный сборник стихов, с которого победитель мог получить деньги, передав их для публикации редакторам. К чести Всеволжского, он придержал выход сборника, позволив Пушкину выкупить ставку.

В 1828 году Пушкин за один вечер проиграл Василию Огонь-Догоновскому 25 000руб., и до конца жизни выплачивал столь непомерный долг.

Весной 1829 года по дороге на Кавказ поэт проиграл лейб-гвардейскому офицеру Владимиру Астафьеву 1 000, а ротмистру Василию Дурову 6 000 рублей.

Николай I, жалея «солнце русской поэзии» дал Пушкину чин коллежского секретаря и положил жалованье 5 000руб., что было в семь раз больше официальной ставки.

После женитьбы на Наталье Гончаровой поэт от безысходности обратился за помощью к карточному напарнику Михаилу Судиенко:

«Надобно тебе сказать, что я женат около года и что вследствие сего образа жизни моей совершенно переменился, к неописуемому огорчению Софьи Остафьевны и кавалергардских шаромыжников. От карт и костей отстал я более двух лет; на беду мою, я забастовал, будучи в проигрыше, и расходы свадебного обзаведения, соединенные с уплатою карточных долгов, расстроили дела мои. Теперь обращаюсь к тебе: 25 000, данные мне тобою заимообразно, на три или, по крайней мере, на два года, могли бы упрочить мое благосостояние».

Денег Пушкин тогда не получил, и «безобразничать» с картами продолжил.

Как не покажется странным, следующим человеком к кому обратился Пушкин с просьбой о кредите, стал всесильный начальник «III С.Е.И.В. канцелярии» Александр Христофорович Бенкендорф:

«Граф - из 60 000 моих долгов половина долги чести. Чтобы расплатиться с ними, я вижу себя вынужденным занимать у ростовщиков, что усугубит мои затруднения или же поставит меня в необходимость вновь прибегнуть к великодушию государя. Итак, я умоляю его величество оказать мне милость полную и совершенную: во-первых, дав мне возможность уплатить эти 30 000 рублей, и во-вторых, соизволив разрешить мне смотреть на эту сумму как на заем и приказав, следовательно, приостановить выплату мне жалованья впредь до погашения этого долга».

По указанию императора поэту выделили 18 000руб. Чтобы исправить бедственное положение, Александр Сергеевич создал журнал «Современник» в надежде заработать на его распространении не менее 100 000руб. Ничего кроме убытков эта затея ему не принесла.

Пушкин всегда проигрывал честно и никогда не шельмовал. Однажды он играл в паре с неким Оболенским, ближе к утру, они сорвали крупный банк. Отдавая поэту, часть выигрыша Оболенский сказал:

«Ну что брат Пушкин, а ты и не заметил, как я их ловко облапошил».

Услыхав, что напарник шулерствовал, Пушкин бросил ему в лицо деньги, и посоветовал больше не подходить к нему ближе, чем на выстрел дуэльного пистолета.

Начальник 2-го Московского корпуса жандармов Александр Александрович Волков докладывал Бенкендорфу:

«О поэте Пушкине сколько краткость времени позволила мне сделать разведание, - он принят во всех домах хорошо и, как кажется, не столько теперь занимается стихами, как карточной игрой, и поменял Музу на Муху, которая теперь из всех игр в большой моде…»