Что после нас останется

                Что после нас останется?
Баба Валя, если смотреть  по годам, доживает свой век, но с виду ей эти года не дашь, да и разум старость не отняла. Для Николая Ивановича она не близкая родня, но бывая в родных местах, он не забывает к ней наведываться- поговорить да повспоминать с ней одно удовольствие, как случилось в этот раз. После известий о последних новостях, начиналась беседа издалёка, только нашему герою и невдомёк было чем она закончится, хотя поначалу всё шло вроде бы рядком. Детство их рознится  на десяток лет, поэтому что знала от стариков баба Валя Николаю Ивановичу не досталось и половины. Коснулся разговор и старины.
Деревня Ливенская, по её  словам древняя старуха, счёт её годков ведётся со времён Ивана Грозного. Когда только Дикое Поле, где по Кальмиусской сакме решительно шастали крымские татары, по царской воле начинало заселяться первыми поселенцами из ближних городов. Земли кругом- обпашись и обсейся. Голодными своих чад не оставишь, если, конечно, руки «оттуда» выросли, да голова торчит не только для того, чтоб папаху носить. Тут первыми поселенцами, понятно, были смелые ходоки из недальних Ливен, потому и Ливенская. Реже селились по одному- сосед везде нужен... Тут баба Валя приостановилась:
-Ты понял меня? Слухай далее.
 А уж что гордые и смелые были, да к тому ж рукодельные- и поныне говорят ещё не в прах порушенные застройки из красного кирпича. Не абы какие- наличники резные, карнизы сродни Елецким кружевам, а кровля соломенная- в редкую стёжку, больше жестяные. Один затеял- другой поддержал- не хуже, чем у людей. Всё делалось гуртом- один и в поле, и дома… никто. Здесь снова  остановочка- бабуля с хитрой улыбочкой посмотрела на собеседника и тихо продолжила.
Разрасталась родня, тут уж селились боками: Косой бок, Галкин бок. И пошли избы: слева брат, справа сват, через дорогу- свояк! В цуканах, крепостных, значит, никогда не ходили, даром помещик скраю деревни имел усадьбу. Тот работников нанимал и своих отдельно поселил, назвал Барымовкой. Но и с ними жили мирно- там половина родни. А где родня – там не оглянешься, а уж дом отстроен. Не то, что одному. И получалось: с соседом ругаться- себе дороже!
-Смекаешь?- Тут Николай Иванович только подумал- к чему- то бабуля клонит!
 Пережито многое. Но оставалось главное- что ни начни: горе ли, праздник ли, стройка и огороды- скопом пережить опять легче. Даже когда зимой заметёт по крышу, сосед соседа откапает.
Из этого кое- что и Николаю удалось прихватить, потому со многим оставалось согласно кивать, но многое, конечно же, теперь позабыто. Ведь от старины остались в большинстве заброшенные избы. Но даже в таком виде, если присмотреться внимательнее- дюже заметно! Деревня была одна из богатейших в округе. Сады водились- издалека наезжали по осени за рассыпками, да за антоновкой. Это было когда- то. Она это помнит только по рассказам своей бабушки.
Но вот хоть своё послевоенное детство баба Валя помнит, как вчерашний день, это время ей вспоминать небольшая радость, а рассказать бы было что. Семья их была поменьше других, да только на семерых из мужиков один папаня. Пять девок- в старину скопом именовались- лишние рты, потому, как «работников» на всё- про всё один. В старые года бы ходить девкам по- миру, только чаще всего в таких семьях лень за двором прячется. Не зря пелось: «Жрать захочет- сама вскочит, наша молодая!» Бабе Вале, а тогда Валюшке, досталось быть меж сестёр средней, а потому научилась вскакивать с зарёй и засыпать по- тёмнушке. И со старшими- её дела, и с младшими тоже ей, и где мамаше помогать, а где и папаше. И в пастухах походила, и в летний солнцепёк с сёстрами со свёкольного поля не слазила, а в сенокос граблей и вил с рук не выпускала. И опять, и на поле, и на огороде «кагалом», потому и в руках всё горело. Только опять же напомнила:
-А мы, как и тады, нонча дужим.
А это уже было «на глазах» Николая Ивановича: замуж Валюша выскочила в самом соку, не засиделкой, как и остальные сёстры. Женихи- то не дураки, видят- девки работящие. Да благо, и ещё в одном им бог не отказал- с лица каждой хоть иконы пиши! И теперь, за старыми  морщинами никуда не делась красота улыбчивых глаз! И, наверное, поэтому засматривался на Валюшку соседский малый Лёнька, а придя из армии со свадьбой долго тянуть не стал. Походили под- ручку по деревне, на матаню и обратно, покрасовались на людях, и особо не рассуждая, перешла Валя в только что отстроенную Лёнькину избу на житьё. Привычная к житейским невзгодам Валя и здесь не потерялась- в новеньком, хоть и небольшом  доме, оставались с ними доживать свекровь со своей престарелой мамашей. Старые- то люди привередливы- угоди и обеспечь уход, да и про мужа не забудь!
А кто хорошо знает ход деревенской новостройки, понимает и те трудности, с чем сталкивается перешедший в новый дом житель. Стены- то дома новые, а за ними двор, что ток- «шаром покати»! Это значит, ещё десяток, а то два и побольше годков городить сараи для скотины, сарайчики и загородки, кухоньки и погребцы, ну и всё, что душе захочется. Только ищи из чего, да и всё делать своими руками, пока ещё молод. А молод, да неопытен.  Но, тут дядя Витя помог, там дядя Тиша, а вон- дядя Ваня- глядишь и дел убавилось.
Хоть со стройкой больше забот на мужике, но жена- то рядом, где и мужу подсобить, доску- бревно поддержать, а то и подсказать, да и подхвалить- на то и жена. А значит всё пополам! А пока муж на работе- весь дом на тебе. А тут, голодным и семейство не оставить, и скотину на дворе, а в это время и детки подрастают, с ними тоже не забудь позаниматься.
-И слухай, Колька! Чтоб в доме был порядок- всем надо угодить- и старым, и малым, и мужику. Вот так! По иному ни как нельзя. Бывало и с соседками потолковать некогда. В деревне, сам знаешь- все на виду и у каждой бабы без горя не обошлось. Хоть и не всё расскажешь, а иной соседке рассудишь, хоть словом, глядишь и у той, и у самой на сердце отлегло.
Года неслись вскачь, как рассёдланный жеребец под гору, вот уж кого не удержишь! А Валя тащила воз семейных забот и не жаловалась, не оглядывалась. Как- то пришлось- подняла голову от дел, годочки- то маревом качаются у горизонта. Детки разбежались, но, слава богу, как могли устроили свою жизнь. А вот дом опустел. Не только старушек своих со слезами проводила на погост- уж два десятка годочков Лёнечка отдыхает в сырой землице. Осталось самой в четырёх стенах вековать на пару с рыжим котом Барсиком, да разбирать по- дням, по- крохам, что так, а что не так получилось. Где не успела, где себе по бабьей слабости на горло не наступила.Теперь кому осталось жаловаться- самой же?
А вот соседка Нюрка чего- то завидует:
-Вальк, ты сильная! Гляжу на тебя, и не заплачешь никогда.
-А что ж напоказ, что ли плакать? Подушка высохнет, и не надо никому знать об этом.
Баба Валя остановилась с рассказом, подпёрла сухонькой ладонью бородку, искоса взглянула на собеседника.
-А теперь, Кольк, вот что я у тебя спрошу: что ж с сёстрами так и не поладил?
На Николая Ивановича как ушат холодной воды вылили. Вон она к чему клонила. Он поморщился, и тоже после паузы тихо ответил:
-Сами виноваты, я тут ни при чём.
Баба Валя горестно покачала головой- и всплыло, и навалилось, раньше что- то не замечала за собой такого. Вот кому помогать надо: мужик, а слабак. Видать и вправду Нюрка права: вот где нужна сила- то.
-Кольк, вот что я тебе ещё расскажу, слушай. Ты ведь знал двух сестер Шурку и Полинку, наши соседки были. Они ж тридцать лет меж собой не балакали. Я как- то спросила у Полинки- что ж так? Полинка как и ты ответила- она сама виновата. И вот у Шурки заболела унучка- сильно захворала. Пришла бабка Шура её проведать, и говорит, мол, унуча, деточка, попроси у бабки что хочешь, усё исполню. А унуча ей- мне баб, ничего не надо, Ты только с баб Полиной помирись. Та угнулась, а куда ж деваться, пообещала же. И что ж? Помирились! Вот и тебе так бы надо. Не дожидайся беды. Ведь не оглянешься- а жизнь на исходе. Что нам осталось? А тут какие труды- себя только пересиль- не хорошо уходить с обидой.
Пока Баба Валя говорила- всё улыбалась, а Колька смотрел на неё и дивился: может и живёт эта старушка только потому, что умеет перебороть в себе злобу и обиды. Вот кто людям нужен. У него тогда аж горло перехватило, когда сёстры его от себя, не глядя, оттолкнули, а для бабы Вали это не обида, просто бабья глупость. А сколько уж её- то обижали, Колька тоже знал. И исправить эту ошибку можно- она это точно знает, просто нужно улыбнуться, как она и махнуть рукой.
А ещё подумалось, может потому деревня и жила, где умели друг друга прощать и не злобствовать, да не завидовать. А теперь пройдись вдоль старинных улиц, да присмотрись и сам поймёшь,  где жили дружно, там и теперь не дом, а крепость, пушкой не развалить. А где косились друг на друга- камня на камне не осталось, на месте дома- бурьян стеной. Учись, Кольк, у стариков жизнь вместо бурьяна делать, они всё знают- не один день прожили.
Колесник А. В. 22. 07. 2023 г.