Глава 16. То, что стояло за Пророчеством

То, что стояло за Пророчеством Полного Круга

Десять дней и десять ночей, как я и предполагал, мы добирались до престольного Шальха. Если бы не призрачный конь, то сие количество дней увеличилось бы втрое. Нам бы пришлось справляться по Туманной Пляске на бриге, а там брать вороных и менять их обессиленных на каждой попадающейся конюшне. Юнивайн помог нам преодолеть колоссальное расстояние в предельно сжатые сроки. Спасибо ему!

Скача по Королевскому Тракту в половину прыти призрачного коня, я осматривал Ночные Небеса и город, что раскинулся на ней. Минареты и башни Шальха приветливо блестели на солнце. Барбаканы с бойницами сторожили входы–выходы, а баллисты и скорпионы на их крышах усиливали впечатление защищенности и порядка. Флаги, как крошечные лоскуты, трепетали под порывами воздуха. Различить, что на них было изображено не представлялось возможным, но я знал, что на полотнах вышит как отважный лев в короне, так и все шесть животных – эмблемы провинций. Вереницы людей, тянувшиеся из Шальха и в него, оторопело таращились нам в след. Юнивайн ловко объезжал экипажи, повозки и вереницы крестьян. По пути нам попалась колонна рыцарей, клином гарцевавшая в Шальх. Серэнити попросила Юнивайна скакать с их скоростью. Мы поравнялись с человеком в пластичной броне и с плюмажем на шлеме.

– Кто вы?! Назовитесь! – гаркнул рыцарь, потянувшись к мечу. Его коричневая кобыла истерично заржала, заметив Юнивайна.

– Ты не узнаешь своего Великого инквизитора?! – рявкнула в ответ Серэнити.

– Миледи…

– Я еду в королевский дворец. Ты и твои люди составят мой эскорт.

– Леди, Серэнити, мы…

– Никаких «мы»! – отрезала Великий инквизитор. – Пошли одного из своих подчинённых в Храм Ураха – пусть передаст, что я желаю, чтобы весь приход Ордена Инквизиции собрался на Толкучке. Также разыщи мне Кирфа Маяна, если он в Шальхе, и гарнизонного генерала Валио Сейтри.

– Как прикажете!

Мы и пятьдесят закованных в латы всадников проехали через ворота Мышиной Дыры. Улицы пронесли нас через ряды домов, парков, садов и трактиров, после чего вывели ко второй стене города. Я отметил, что Шальх был полупустым. Там, раньше сновали толпы нищих, простолюдинов, вельмож и купцов, сейчас гулял ветер. Мрачные личности, сбившиеся в группки, как испуганные крысы при виде дикого кота, бросались от нас наутек. Лавки с заколоченными ставнями, обители наслаждений с вывесками о том, что они закрыты, питейные заведения с амбарными замками на дверях – вот каким стал Шальх. Учиненный переполох, виновником коего являлась Магика Элептерум, выгнал перепуганных горожан за черту столицы, в села и остроги. Гвардейские патрули да редкие всадники, спешащие по своим делам, – это все, кого я мог видеть. Свихнувшаяся Башня – оплот магов и их науки, сверкала ослепительными всполохами молний и энергетических разрядов. Её шпиль попеременно освещали электрические дуги, тянувшие свои пальцы–пунктиры к замку. Перестройки Магика Элептерум несли на себе отпечаток хаотичности и разлаженности. Её базальтовые блоки ползли то наискосок, то по какой–то сумасшедшей вертикали и трапеции. Разглядывая Магика Элептерум, еще не доехав до неё, я гадал, каким образом у меня получится в неё попасть. На площади, предшествующей Толкучке, Серэнити покинула седло Юнивайна.

– Шаттибраль! Разделимся! Я со своим приходом буду у королевского дворца. Как только ты снимешь с него вуаль Магика Элептерум – я сразу зайду внутрь.

– Договорились.

Великий инквизитор обратилась к сопровождавшему нас рыцарю.

– Ты и твои люди отходят в подчинение к этому колдуну. Выполняй все, что он прикажет.

– Будет исполнено, – мотнул небритой физиономией наш всадник.

К Серэнити уже приближались послушники её Ордена, поэтому я оставил подругу и прямиком направился к Магика Элептерум. Гвардейцы держались от меня на почтительном расстоянии. Их приводил в замешательство Юнивайн, и пугала надвигающаяся Свихнувшаяся Башня. У меня её вид тоже вызывал беспокойство. В Магика Элептерум мне довелось быть всего однажды (после провала на экзамене, я более не имел права в неё заходить) и её внутреннее устройство знал лишь по описаниям Бертрана. Я надеялся попасть в Магика Элептерум и отыскать там своего друга… Бертран Валуа – опытный и неунывающий волшебник. Я уверен, что он уже приложил все усилия, чтобы вернуть Свихнувшийся Башне её стабильность, но… Жив ли Бертран или его уже нет? Скоро узнаю…

Древние, повитые ветвями растений и декорированные диковинными бестиями широкие створы запертых ворот искрились бликами пурпурного и аметистового огня. Прикоснись к ним – и моментально обуглишься. Я задумчиво поджал губы, а рыцаря позади меня испепелила случайная вспышка дезинтеграции. Молния возникла из стеклянного шара. Он и его близнецы на постаментах опоясывали двор Магика Элептерум своеобразным геометрическим узором. Вой бедняги, заживо изжарившегося в своих доспехах, поселил панику в рядах приставленного ко мне эскорта.

– Назад, все назад! – скомандовал рыцарь–командир.

Люди отодвинулись от меня на добрых пятьдесят шагов. Я опустил взор на плитку с крупными шахматными квадратами. Они то подергивались блеском, то мигая, затухали. Чародейская ловушка! Я шустро запрыгнул на алебастровый бортик посаженного в грунт дерева и таким образом избежал всенепременного запекания.

– Стойте пока там, – крикнул я.

Как снять стихийно–колдовской запор с двери? Эти стеклянные шары… Может, это они стабилизируют её энергию и насылают дифференцированно–плотоядные атаки? Я сконцентрировался и зарядил Лик Эбенового Ужаса заклинанием Пролома, тараном, что способен разнести в щепки добрый десяток кирпичей. Направив эбонитовый посох, предназначенный для усиления «убийственно кулака» творимого колдовства на один из шаров, я освободил беснующийся заряд в глумливом черепе. С навершия Лика Эбенового Ужаса сорвался бирюзовый ком и, пронесшись по воздуху кометой, шарахнулся о цель. Треск ломающегося стекла и взметнувшиеся вверх осколки… Все шары вокруг зарябили зеленым цветом. Ой, кажется, сейчас что–то будет! Досчитав до трех, чтобы успокоиться, я, призвал к себе всю доступную мне мощь Вселенной и сотворил над собою «Элементарный Щит» – мембрану, способную защитить от воздействия магии Огня, Мороза и Молний. Мой расчет оказался верным. По моему магическому щиту заморосили капли расплавленной материи. До меня пытались добраться малюсенькие, но смертельные язычки пламени и колючие снежные хлопья, способные заморозить жилы одним касанием. По затылку потек пот, а напалм волшебства, исходящий из стеклянных шаров, все не оканчивался. Когда я практически уже обессилил, хоровод Стужи и Жара резко прекратился. Повезло!

– Рубите их своими мечами! – повелел я топчущимся на задворках рыцарям.

Повиновались мне лишь десять человек самых храбрых. Они пустили коней галопом и обрушили булавы и секиры на круглые сферы. Двоих наездников пришибло разрядом магии, третий провалился под землю (раз, и исчез), но остальные выполнили моё поручение. Я уничтожил последний стеклянный шар все тем же заклинанием Пролома. Дверь Магика Элептерум засеребрилась и резко потухла, оголяя под собой ничем незамутнённые скульптурные образы. Отерев лоб перчаткой, я покинул свою спасительную возвышенность и приблизился к монументальным створам. Это ещё не конец! Это только начало! Теперь надо их открыть!

– Отворись, – промолвил я, зная, что никакое колдовство и никакой физический акт не причинит дверям никакого урона.

– Отказано, – послышался глухой, не принадлежащий ни мужчине, ни женщине голос.

– Причина?

– Ты не принадлежишь к Магика Элептерум. Тебе отказано.

Самое время включать смекалку.

– Есть ли прецеденты, которые позволили бы мне войти?

– Их три. Первый – ты пришёл поступать в Магика Элептерум и никогда этого ранее не делал. Второй – ты остался единственным магом во всем мире. Третий – обещание о миссии Магика Элептерум, данное Криком Зумитибалем Нолду Темному, потеряло значимость.

Значит, это Крик Зумитибаль зачаровал двери Магика Элептерум – пронеслось в моей голове. Постоим на этом.

– Я говорю, что третий прецедент имеет место быть.

– Твои доказательства, – равнодушно изрек потусторонний голос.

– Король Вильгельм Тёмный убит, а его сын, принц Фабиан, пропал без вести. Пока Фабиан не наденет на себя Корону Света и не провозгласит себя новым королем Соединённого Королевства, технически обет Крика Зумитибаля – «учить и расширять магический кругозор юношей и девушек» не считается действующим. Есть король – есть исполнение клятвы, нет короля – нет клятвы. Это так работает. Де факто Магика Элептерум сейчас не является академией волшебства. Она не подвластна короне и вольна запускать к себе и выпускать из себя кого угодно.

Ворота Магика Элептерум затряслись. Они, что? Кумекают, что ли там себе? Через долгих десять секунд, голос сказал:

– Тебе разрешено войти.

Створы, бесшумно и как–то грациозно–плавно распахнулись. На меня дохнуло тем, непередаваемым, но хорошо узнаваемым запахом античности и тайны. Нечто схожее можно учуять в старой библиотеке или в покинутом всеми музее, чьи экспонаты покрылись пылью и плесенью. А ещё я остро почувствовал тлен и разложение… Из глубины Магика Элептерум мне загадочно светили синие хрустальные свечи, парящие и чуть подрагивающие. Их кристаллические фитили, никогда не перегорающие, то затухали, то ярко вспыхивали и мигали. Я переступил порог и поманил за собой жавшихся друг к другу гвардейцев.

Холл представлял из себя звезду с пятью проходами и тремя лестницами, ведущими вверх. Где–то над головой слышалось жужжание. Мне оно не понравилось. А еще больше по нутру не пришлось мне то, что пол вокруг усеивали останки тел с характерными признаками воздействия элементарных заклятий. Трупы, искорёженные и оплавленные, облаченные в одежды Канцелярии Правосудия, не принадлежали к роду людскому. По крайней–мере, не совсем… Их звериные пасти, закрученные хвосты и рога, без всяких обиняков указывали на родство с живорезами. Только вот таких живорезов я никогда не видел. Это были ни оморы, ни тролли и даже не безволосые обезьяны. Гуманоиды, что испустили дух в Магика Элептерум, являлись помесью человека и инфернальных существ… Мне сразу припомнились мифы о безобразных и преступных ритуалах Хрипохора, заключающихся в кровосмесительстве женщин с семенем живорезов. Вот теперь они передо мной, и я вижу, что то были не сказки. Промеж инфернальных тварей я обнаружил два тела в мантиях – ученики Магика Элептерум с деревянными посохами. Перевернув одно мерзкое чудище носком сапога, я закалил турмалин Лика Эбенового Ужаса Хлыстом Назбраэля. Если быть рассудительным и мыслить рационально, мне нужно подняться к шпилю Магика Элептерум и посмотреть, что именно его колдовской «темперамент» проецирует на замок. У Свихнувшейся Башни свои секреты, и многие из них могут стоить жизни. А тут еще эти гости–мутанты из Великого Леса…

Будем осторожны. Я, а за мной и рыцари ступили на широкие ступени. Не успели мы сделать и десяти шагов, как лестница крутанулась и опрокинула в образовавшийся бесцветный круг половину солдат. Они даже закричать не успели. Так быстро их поглотила западня Магика Элептерум. Я схватился за поручень и побежал. В это мгновение неведомая сила подхватила весь первый этаж и перекинула его ввысь. Свихнувшаяся Башня передвинула саму себя и, содрогнувшись, затихла. Ох, уж мне эта её бесовская реорганизация! Нас буквально выкинуло на новый уровень. Мы оказались среди бесконечного лабиринта книжных полок и витающих над ними мерцающих глобул. Они фонтанировали завитушками осязаемой, дымной густоты, подсвечивая ею неувядающие растения, приютившиеся то тут, то там в глиняных горшках. Я обогнул пару стоек с трухлявой литературой и направился по ковру, пролегающему между забитых невесть чем шифоньеров. Вопль… Один из оставшихся двадцати рыцарей пропал за ширмой…

– Сомкнитесь и не выпускайте товарищей из вида, – приказал я.

Первыми врагами, что встали у нас на пути, были два голема. Стальные, закаленные и оживленные магией латы с двуручными клинками неожиданно выплыли из–за угла. Они разрубили пополам двух зазевавшихся солдат и ринулись на остальных, но моё заклинание охладило их пыл. Красный луч ударил в одного, а затем рикошетом в другого голема. Как нарочно, моя волшба задела и рыцаря, что как раз уклонялся от бастардного меча. Его плоть пошла волдырями и ручьем стекла на пол. Я поскрежетал челюстями. Не специально же я так! Кое–как отыскав в мешанине стеллажей подъем на новый этаж, я, прошествовав по нему, очутился в пространстве с входами–выходами.

Это ярус принадлежал личным покоям школяров Магика Элептерум. Тут я обнаружил не только гниющих полукровок живорезов, но их живых собратьев, самозабвенно предающихся каннибализму. Они обгладывали бедра и животы своих родичей, а также почивших служителей Свихнувшийся Башни. Числом их было около десяти. Тот рыцарь–капитан, коему Серэнити наказала оберегать меня, пал под ударом молота. Его плюмажный шлем, превратившись в смятую тарелку, весело покатился к витиеватому канделябру. Пришлось мне поработать не только Ликом Эбенового Ужаса, но и Альдбригом. Пока мои навязанные телохранители тыкали клинками, я, не мешкая, низверг из посоха Цепную молнию, а потом подкрепил её пыл взмахами меча. Четыре гадины осыпались горячим прахом, а пятая и шестая, заливаясь визгом агонии, слегли с перерезанными шеями. Других уничтожил мой отряд. Из наших пало два рыцаря и два получили тяжелые увечья. Тащить раненых к пилону Магика Элептерум не имело смысла, и потому я распорядился нести их вниз. Рыцарей вообще не надо было вести за собой, не подумал. Мое повеление приняли с воодушевлением. Подхватив товарищей, рыцари Иль Градо живенько меня покинули. Ну вот, я теперь один. М-да! Выше нос, Калеб! Магика Элептерум только на вид страшная и каверзная… да уж, подбодрить себя не получилось. Я знаю, я-то знаю, что она действительно и страшная, и каверзная. Но? Кто наслал на Магика Элептерум прихлебателей Хрипохора? У кого хватило дерзости провести их через бдительный взор Ордена Инквизиции и всего Братства Света? Серэнити отсутствовала в Шальхе несколько месяцев, но неужели её отлучка сыграла свою незавидную роль? Видимо, так.

Лик Эбенового Ужаса корчился аннигилирующими зарницами. Назбраэль, сидящий в своей Преисподней, щедро одарил его скверной, что ныне охотно жгла мою перчатку и коптила воздух вокруг. Я крался вдоль колонн и зорко посматривал по сторонам. По этим гордым залам некогда ходила Лорина, и шастал напыщенный Драт, преподаватель, что осмеял мою неудачу на экзамене. Оба они мертвы, но память о них не покинула меня. Я очень хотел найти Бертрана. В этих закоулках я с гулким биением в сердце, пристально вглядывался в каждое лицо, навеки застывшее в маске предсмертных мук. Погибших наставников Магика Элептерум мне довелось найти на седьмом ярусе, который был предназначен для вызова из Планов различных созданий. По нефу метались сотни ипмов и фей. Они верещали и громко стенали о своей доле. Скорее всего, дотоле их держали под ментальным контролем, однако потом он дестабилизировался и призванные существа не отправились обратно в свои Планы, а по стечению неких обстоятельств остались здесь. Один из импов впился клыками в ляжку пролетавшей феи. Он разодрал ее до кости и, упившись кровью и мясом, с зычным победоносным возгласом взметнулся к потолку. Моё появление среди этих крошек дало повод для паники и суеты. Импы ломанулись к скрытым нишам, а феи наперебой завопили о том, что они сдаются на мою милость. Я поднял руку в жесте, просящим их умолкнуть.

– Что тут случилось? – спросил я у толстенькой феи в гетрах и опаловом платье.

– Катастрофа! Катастрофа! Банкротство! Коллапс!

Я знал, что феи часто несут белиберду, однако других свидетелей «банкротства» у меня рядом не было.

– Более внятно! – потребовал я, аккуратно ловя фею пятерней.

– Переполох! Кавалькада! Шумиха!

– Если ты продолжишь нести околесицу, я тебя раздавлю, – припугнул я.

– Они зашли сюда! Целое море «их»! Они разбили жаровни! Убили магов! Исковеркали пентаграммы!

– Кто они?

– Нечисть! Воняющие тухлятиной упыри! Трупоеды!

– Еще раз, что за нечисть такая? Откуда она взялась?

Фея меня как не слышала. Она впала в прострацию.

– Отстань! Отстань! Отстань! Худосочный черничный колдун!

Добиться от феи чего–то членораздельного у меня не вышло, поэтому я выполнил её требования.

Пробираясь через душное мускусное облако снующих фей, я шел дальше, к лестничному маршу. На середине моего подъёма Магика Элептерум вновь решила перестроить свою кладку. Я опустился на этаж ниже, а потом терпеливо забрался на два над ним. Анфилада комнат, все те же трупы и тупик – заваленный камнями лестничный проем… Я громко вздохнул. Как подняться к шпилю? За моим ухом послышалось дыхание. Даже точнее хрюканье. Не медля, я пригнулся и, несмотря куда мечу, сделал подсечку носком сапога. Она попала в яблочко. Живорез, так напоминавший собою кривую копию человека, упал на лопатки. Я погрузил в него Альдбриг, но… Меня окружали еще двадцать, а то и тридцать его товарищей. Куцые, изорванные плащи Канцелярии Правосудия болтались на их плечах подобно шторам. Так, так, так, я в кольце… Да откуда, вас тут столько?! Эх, почему рядом нет Серэнити или Дурнбада? С ними бы мои колени так не ходили ходуном… Человек! Живой! Настоящий! Он мельком показался из–за нагромождения сундуков и скрылся, отвлекая на себя половину моих врагов. Следом появился еще один человек. Он взметнул полой хламиды, привлекая к себе внимание. А там еще и еще один его товарищ разными действиями отманивали от меня живорезов. Я пронзил печень ближайшего ко мне пособника Хрипохора Альдбригом и переключился на другого. Живорезы метались по залу и неизбежно нарывались на сталь или заклинание. Я пригвоздил троих выродков Огненным Вихрем и расколол череп четвертому Ликом Эбенового Ужаса. Мои помощники, люди, тоже вершили своё судилище. Когда последний их живорезов испустил дух под нажимом Альдбрига, я уже очень устал. От пилястр, кариатид и пьедесталов ко мне спешили те, кто недавно пришли мне на выручку. Они окружили меня и наставили свои шпаги точно на моё сердце. Я рассмеялся. Я так беззаботно не смеялся, наверное, уже тысячу лет. А виную тому… Я подобрал валяющуюся на полу щепку от разбитого ящика и бросил в ближайшую ко мне фигуру. Она пролетела насквозь и упала куда–то за корзину с засохшими пионами.

– Который из них ты?

– Угадаешь?

Я вновь вооружил руки предметом (на этот раз им стал блокнот) и швырнул его в физиономию человека. Так же, как и предыдущий мой снаряд, он пронёсся сквозь пустоту.

Восемь, нет, около пятнадцати одинаковых мужчин со шпагами наперевес низко поклонились мне и потянули свои левые руки к моей спине. Чтобы обнять. Они все, невесомые и потусторонние, однако очень реалистичные, не коснулись меня.

– Где ты, Вселенная тебя разбери?!

– Туточки.

С неприметного балкончика мне беззаботно махал Бертран Валуа. Мой дорогой друг! Все во мне перевернулось в эту минуту. Его завитые рыжие усы и клиновидная бородка, как и манерно уложенная шевелюра, небрежно ниспадающая на цепкие голубые глаза, пробудили во мне горячий ключ отрады. Как же я был рад видеть этого старого пройдоху, мастера иллюзий и грозу девушек. Ха!

– Рыжая Колючка, гром тебя оглуши! Ты даже не представляешь, как я счастлив, что ты до сих пор дышишь!

– Калеб! Мой дорогой и нудный Калеб. Скажи мне, Толковая Каракатица (это мое прелестное прозвище в Грозной Четверке, познакомьтесь), и почему я не удивлен, что ты как–то замешался во весь этот балаган?

– То длинная история.

– Они у тебя всегда такие. И канительные. О, Вселенная, какие же они, правда, всегда канительные. Моя тетушка так говорила. Помнишь?

– Естественно. Эта женщина непременно угощала меня свекольным салатом, от которого мой желудок настойчиво требовал найти ему уборную.

Бертран ловко перескочил через парапет и встал подле меня. По мановению ладони все его фантомы растаяли в воздухе.

Твой трюк никогда не перестает иметь успех.

– Я люблю пользоваться проверенными приемами.

– У меня есть куча новостей, но сперва я хочу услышать, что тут приключилось?

– Двумя словами тут не обойтись.

– Постарайся сжать свой рассказ до самого основного. Я собираюсь покончить со всей этой кутерьмой уже через пару часов.

– Толковой Каракатице обязательно надо всюду успеть и все порешать? Ладно, вдвоем у нас, может быть, и есть шанс.

Бертран уселся в кресло и беспечно (как в критические минуты у него получается принимать такой вид?) подпер подбородок эфесом Пиявки.

– Эдмундус Деритус Опирити! Эта фраза на языке Империи Хло обозначает – все мы смертны. Дней пятнадцать назад в Магика Элептерум находилось семнадцать учеников, четыре магистра и архимаг. Из всех них на данный момент дышу только я. Тогда, в ту на редкость дождливую ночь, на Магика Элептерум опустилось колдовство, что расшатало её энергетические линии и подчинило своей воле. Весь заряд мистицизма, с помощью которого, наша твердыня контролировала свою основу, вобрался в «сетку» и ниспровергся на замок Шальха. Что–то сродни пагубной мембране – окажись в трех футах от неё и подохнешь. Уфций Штормовой Рык Ринаут, я, Леви Матели, Хирна и Сергио Алхимик собрались на срочный совет и определили, что центром столь мощной дисгармонии является ни кто иной, как человек. Представляешь, Калеб? Какой–то хлыщ взял и вот так вот сграбастал весь потенциал Магика Элептерум! Уму непостижимо, что смертный может провернуть подобное. Бог, да, но двуногий «обезьяникус»?

– И все же.

– Да, да и все же это было так. Уфций Ринаут взобрался на шпиль, собираясь так сказать, вернуть его активность на круги своя, но стоило ему только подняться на башню, как взбесившийся Кристалл Хадингтона попросту расчленил его на ядрышки–тычинки. Пуф! И все! И тут понеслось! Ты даже не представляешь, Калеб, что произошло!

Бертран ненавязчиво создал три своих иллюзии, которые ретиво закивали, соглашаясь с его восклицанием. Выглядело это комично.

– Магика Элептерум заполонили хирко, цапаши, липачи, айгубы, кахи и прочие призраки. Они вились по просторам Академии и иссушали её учеников. Урах их разбери, откуда повылазили эти субстраты? Ты, возможно, как мастер–некромант навел бы в этом хаосе порядок, но из нас, магистров, пребывающих в Магика Элептерум, твоим опытом никто не обладал. Мы кое–как приструнили этих духов, но на смену им, как в той песенке «а за ними пришли гномы, гномы, гномы, голодные гномы», только то были не гномы, а те рыла, что ты да я только что отправили на тот свет. Каким идолом живорезы пробрались в Магика Элептерум – отвратная гадючья загадка, однако они сумели это сделать. Мы сражались с ними и в сражении проиграли. Их была орда и маленькая вагонетка, а нас меньше восьми. Леви Мантели разрывали у меня на глазах, а он все сыпал Молниями из своего жезла. Сергио Алхимика зажали в лаборатории. Хирна и я держались теней, но и эту красавицу–ведьму подстерегли, когда мне приспичило в уборную. М-да! Живорезов тянуло к Кристаллу Хадингтона и они туда в конце концов добрались. Пробились! Да! Через все мои препоны! А я, ты в курсе, не лыком-то шит, да не шелками-то укрыт. Чародей живорезов, огромный такой уродливый бугай, в шлеме и костюмчике Канцелярии Правосудия, что–то учудил с Кристаллом Хадингтона, а затем пропал, бросив здесь свою челядь. Ну и вот, пока ты не показался, растрепанный и с задорным румянцем на щеках, я отлавливал живорезов и отправлял их на ужин к «пирожочку» Назбраэлю.

Три иллюзии Бертрана Валуа зарябили, и их стало шесть. Каждая по очереди откинула непослушные рыжие локоны со лба. Настоящий же Бертран Валуа извлек из–за пазухи бутыль и сделал три глотка.

– Золотое из Плавеня. Только оно–то меня и поддерживало все минувшие недели. Будешь?

Я приложился к горлышку.

– Конечно! Жаль, что не полная!

– Фу, обслюнявил всю! Допивай теперь сам!

Я пропустил насмешку Бертрана мимо ушей и спросил:

– Этот чародей живорезов, как думаешь, он куда делся?

– Портал. Прямиком в замок Шальха. Мне указал на это Кристалл Хадингтона, я на него в своем роде настроен. Когда его энергия куда–то движется в таком масштабе, я чувствую это.

– Он ещё там?

– Портал? А куда ему деваться? Кристалл Хадингтона как зациклился, так и остался зацикленным на самом себе. Жрец лишь как–то отделил от него «струю колдовства» и состряпал ею межпространственный переход. Понятия не имею, как.

– Нам надо войти в этот портал.

Бертран укоризненно на меня посмотрел, а его иллюзии кинули в меня перчатками.

– Толковая Каракатица – ты, но иногда ты так же Бестолковая Жужелица. Кристалл Хадингтона сейчас бьет во все стороны огнем, и его температура, что в твоей наковальне. Как усмирить его, у меня мыслей нет. Дороти и Дэнис Вирфил – настройщики Кристалла Хадингтона бродят где–то по Соединённому Королевству, закрывая червоточины. Вообще практически все маги Магика Элептерум по приказу Констанции Демей связали узелки, прихватили шляпы и потопали к этим червоточинам. Сколько их вернется под сени Академии? Одной Вселенной известно.

– Червоточин больше нет.

– Ты в курсе событий?

– Принимал в них непосредственное участие.

Я залпом допил вино и поставил бутылку на журнальный столик, который от прикосновения подпрыгнул и поехал куда–то вдаль.

– Зачем ты его напугал?

Иллюзии Бертрана слиплись в одну. Она села рядом с оригиналом и перекинула ногу за ногу.

– Тут все у вас «свихнувшееся».

– Свихнувшаяся Башня, да. Шо гуруто де лос тамборес, что на все том же языке Империи Хло звучит как – «в словах плебса святая простота».

– Хорошо, что ты хоть сейчас не мяукаешь на кошачьем Бархатных Королевств. Их мур–мяу неуместно смешны в данной обстановке.

Бертран осклабился.

– Мяо джин, мяо, ди ляс, мяо тан, мяо сян. Козырять транскрипциями и филологией – моя слабость. Эта означает, что не все «лотки» так чисты, как кажется.

– Давай пока их отложим, твои транскрипции и лотки. Кристалл Хадингтона. Речь о нём.

– К нему одному мне было не подобраться, – пожал плечами Бертран. Его двойник скорчил мне гримасу. – Там рыщут штук сорок живорезов. Правда, может, они друг дружку перегрызли уже.

– Проверим? Грозная Четверка!

– Рыжая Колючка не против пощекотать свои нервы, – хмыкнул мой друг.

Бертран Валуа встал, а я за ним.

– Постараюсь провести тебя к Кристаллу Хадингтона по самому безопасному пути. Хотя все они нынче не блещут этим качеством.

Иллюзия Бертрана заспешила вперед, мы, чуть отставая, следом. Валуа повел меня через разнообразные комнаты и галереи, которые замкнулись на передвигающейся лестнице. Мы дождались, что она придвинула к нам свои порожки и стали взбираться вверх. Бертран пару раз тыкал меня в грудь и в спину, чтобы я остановился. Он обнаруживал затаённые ловушки. На уровне с шевелящимися цепями, вмурованными в кладку, и переминающимися на своих постаментах гипсовыми статуями, мы нос к носу столкнулись с отрядом живорезов–людей. Доспехи, булавы, топоры, щиты – они были хорошо вооружены, но что нам, двум друзьям, умеющим действовать в паре, их неорганизованное нападение? Очень даже, что! Бертран натворил аж дюжину своих иллюзий и направил их за шеренги зачарованных изваяний. Сам же он достал черные дротики, смоченные токсичным ядом и, выбрав нужную позицию, стал их метать в живорезов. Я с Ликом Эбенового Ужаса и Альдбригом вершил «жатву» где–то в центре скопища мутантов. Иллюзии Бертрана мне изрядно помогали. Резко возникая из–за поворотов и убегая обратно, они притягивали к себе наседающих на меня живорезов. Молнии и Глыбы Льда, финты и приемы Альдбрига, а так же уколы Пиявки, наносимые исподтишка, утопили Хрипохоровых бестий в лужах крови.

– Дальше трап, за ним дверь, а за дверью – Кристалл Хадингтона, – бодро уведомил меня Бертран Валуа, вынимая из туши живореза дротик.

Иллюзии сновали туда–сюда, и в какой-тон миг я потерял Бертрана из виду.

– Да вот же я, – хлопнув меня по плечу, рассмеялся Бертран. – Ищет он, ищет Толковая Каракатица своего верного друга. Тетушка моя недаром называла тебя совой. Так же головешкой своей крутишь.

– Все–то ты свою тетку припоминаешь!

– Любил я её и тебя люблю, степной хорек, – улыбнулся Бертран.

Я наподдал ему по попе Ликом Эбенового Ужаса.

– Ух, больно же! И что это за новая игрушка у тебя, кстати? Где Ночь Всех Усопших? Потерял где-то под забором?

– В моей сумке.

– Складывать его научился либо? – хмыкнул Бертран.

– Ночь Всех Усопших мне разломали в Эльпоте.

– Еще одна история? Хорошая палка была. Нам бы засесть в таверне с добрым элем. Меня разбирает любопытство, что там с тобой происходило все эти годы.

– Ага. Обязательно. Как нам подобраться к Кристаллу Хадингтона?

– К порталу, ты имеешь в виду? Все-то он о скучном да насущном. Я тебе сразу сообщил – у меня нет никаких соображений.

– Сотворим Элементарный Заслон?

– Я не умею этого – это раз, а во–вторых он не сработает. Кристалл Хадингтона твои хилые затворы разобьет и даже не напряжется. А из тебя попутно рагу сделает. Как из Уфция Ринаута. Толковый мужик он был, хоть и занудный, как ты.

– Откуда он черпает энергию? Может, есть способ его как–то ослабить?

– Ринаут уже ниоткуда, а Кристалл Хадингтона аккумулирует её в самом себе.

Бертран извлек из–за пазухи маленькое зеркальце и поднес к моим глазам. По его отполированному полотну пронеслись синие искорки, и я увидел, как по крыше Магика Элептерум моросят нити и дуги аннигиляции. Валуа чуть наклонил зеркальце, и мне открылся грубый неотшлифованный сердоликовый камень, заключенный в тиски подпор, облепляющих его с самого низа до треугольного венца. Я понаблюдал за пертурбациями Кристалла Хадингтона и вынес резолюцию – энергия, выплёскивающаяся из него, подвержена задержкам, в одну–две минуты. Если точно выверить время всполохов Кристалла Хадингтона, то перебегая с места на место, получится добраться до ослепительного круга, коим явно был портал.

– Твой план безумен, – скрестив руки, отрицательно покачал головой Бертран. – Мы с тобой прожили пару столетий, вкусили опасностей, и умереть, вот так, от случайной вспышки Кристалла Хадингтона? Глупо. Ну, ты, конечно, бестолковый, но я-то – нет. К тому же нам надо не только проникнуть в портал, но и прекратить эту вакханалию над замком.

– Я лишь предложил. Теперь твоя очередь.

Бертран Валуа подергал свою бородку.

– Что если ненадолго расшатать фокусировку Кристалла Хадингтона твоими руками?

– Я знал, что ты меня не так ценишь, как говоришь! Хочешь, чтобы я за него схватился?

– Ты не понял, – блеснул зубами Бертран. Он укутался в свой звездный плащ, интригующе помолчал, затем сказал:

– Кто у нас умеет поднимать мертвых?

– Допустим, я.

– Вот и подними всех этих живорезов, – утвердил Бертран. – Сколько, их бишь? На пересчет штук тридцать. Они взойдут к Кристаллу Хадингтона и облепят его своими тухлыми тушами. Пропекутся они знатно и вонь будет стоять столбом, но – Пиявку на кон ставлю, Кристаллу Хадингтона от этого придётся несладко. Он к такому обращению не привык. Он у нас нежный. Цепочка наложенного на него колдовства слабеет день ото дня, а так вдруг твои мертвяки расклинят её совсем.

– Это тебя приличествует величать Толковой Каракатицей, – пошутил я.

– Нет, тебя. Ты у нас мегамозг, а я у тебя всегда на побегушках значился! Но это не отменяет твоей частой бестолковости!

Бертран принялся театрально распылять свои иллюзии (представление передо мной чинит, негодник, щелкнет пальцем и фантом рассеивается), а я взялся за концентрацию. Неохотно, с хрустом суставов покойники выстраивались передо мной единым фронтом. Удерживая над каждым из живорезов клинья Темного Ремесла, я, как кукловод, задвигал их стопы к ступенькам. Я глядел в зеркало Бертрана и, обливаясь холодным потом напряжения, подталкивал своих болванчиков к Кристаллу Хадингтона. Пшить! Пшить! Пшить! Это убавлялось поголовье живорезов от стихийных «поцелуев» коварного волшебного камня Магика Элептерум. Тринадцать из моих подопечных пали, а другие семнадцать все–таки достигли своей цели.Они обхватили Кристалл Хадингтона, и тот заворчал. Я уловил этот грозный рокот, находясь этажом ниже!

– Ходу, Толковая Каракатица! Ходу! – крикнул Бертран Валуа, тыкая в зеркало. – Ещё недолго и дисгармония Кристалла Хадингтона развоплотит портал!

Как ужаленные, я и Бертран выбежали на крышу Магика Элептерум. Окно–червоточина, то втискивалось само в себя, то расширялось до пределов какой–нибудь хибары. Очертя голову, я, отскакивая от вездесущих молний, юркнул в портал. Рядом выпал Бертран Валуа.

– Эти ощущения того стоят! – отметил Бертран, стряхивая с белой рубашки серую порошу. – Где мы?

Вопрос был насущным.

Мы точно попали в замок. Поводив взглядом туда–сюда, я узнал апартаменты. Здесь королева Констанция Демей потчевала меня, Грешема и Эмилию разносолами, а потом пришла Серэнити и испортила весь аппетит. Тогда я еще не ведал, как привяжусь к ней.

Бертран прихватил меня за локоть. Острие его Пиявки показывало на... Вселенная, кто это? Массивный нагрудник из полированной стали фиксировался на широкой грудной клетке. Поножи и металлические сапоги плотно сидели на их владельце, а шлем… Вот его не обнаруживалось. На плащ Канцелярии Правосудия ниспадали длинные черные локоны. Куцые рожки пробивались на красной макушке (не как у Тауруса, однако тоже приметные). Глаза желтые с оливковым отливом и острые, длинные кривые зубы, выступающие за нижнюю губу. Тварь улыбнулась и заложила руки за пояс, на котором висел эбонитовый меч и такой же кинжал. Мы оторвали её от созерцания Шальха через высокое окно. На столе, в трех футах от твари, там, где обычно ставили еду, возлежала королева Элизабет Тёмная. Без сознания, без одежды, вся в ссадинах и синяках.

– Это не моя работа, – сказал рогатый, проследив за моим взглядом. – Однако, все по прядку? Если честно, то я вас заждался.

– Кто ты? – сощурился Бертран, вынимая из кармана черный дротик.

– Он тебе не пригодится. Я с вами драться не буду. А зовут меня Канахес Илька. Префект Канахес. Глава Канцелярии Правосудия Шальха и всех Ночных Небес. Но для вас, я – живорез.

– Почему ты хочешь говорить? – спросил я, накаляя Лик Эбенового Ужаса. Заклинание Огня прытко заплясало через пустые глазницы черепа и оттого я почувствовал себя увереннее.

– Потому что ты, Калеб Шаттибраль, имеешь право знать то, где вы допустили ошибку, – сверкнув акульей челюстью, ответил Канахес. – Изменить все равно уже ничего нельзя, а мне напоследок доставит удовольствие побаловать тебя кое–какой информацией. Она разъест тебе нутро и вывернет кишки наружу. Ваша королева почти мертва, а вскоре погибнет и все Соединённое Королевство. Да что там ваше мелкотравчатое Соединённое Королевство, которого по сути–то уже и нет. Весь мир сгорит дотла.

Живорез, назвавшийся префектом Канахесом Илькой, порывисто сел на стул и воткнул кинжал в столешницу, в полудюйме от шеи Элизабет Тёмной. Одно движение, и горло королевы будет перерезано.

– Так я заставлю вас обратить внимание на меня.

– Не трогай её! – мрачно процедил Бертран.

– Я кормил Элизабет Тёмную маковым молоком, чтобы она не умерла раньше положенного срока, – томно отметил Канахес, поигрывая лезвием кинжала взад–вперед. – У нас на разговор есть, наверное, минут сорок, пока моя дочь, Великий инквизитор Иль Градо и примас Братства Света, не перебьет всех моих защитников и не ворвется сюда. Так что поспешим.

Дочь?! – пронеслось у меня в голове. Дочь?! Его дочь?! Этой… Этого…?! Серэнити?! Не может быть… Как хорошо, что её нет рядом, и она это не слышит…

– Тогда приступай, – решил я.

Живорез растопырил пятерню незанятой руки.

– Четыре десятилетия назад к нам в Червонное Капище возвратился наш владыка Дроторогор. Не в физическом обличии, а в ментальном. Дроторогор собрал всех высших жрецов Хрипохора и поведал им, что грядёт Пророчество Полного Круга – именно Оно, своими предродовыми метаморфозами, потрясшими Вселенную, позволило нашему владыке перейти в Мир Вещественности. Ну не только Оно, а еще Кое–Какой Небезызвестный Пес–Барбос в этом подмог, но то не суть… Чтобы обрести самого себя из плоти и крови, а так же осуществить свою Задумку, Дроторогору нужна была Корона Света, и выкрасть её надлежало как раз в смуту Пророчества Полного Круга. До Него даже пытаться не стоило. Алан Вельстрассен дышал молодостью и силой, а Касиус Млут зорко хранил Шальх. Для выполнения своего долгосрочного плана Дроторогор избрал меня.

– Какую Задумку? – спросил Бертран. Ему, как и мне, эта фраза показалась важной.

– Ту, которую он хотел осуществить ещё в проклятый Полдень Игл. Тогда Легия и Харальд Тёмный случайно вырвали вам победу, впрочем, это лишь отодвинуло Замысел Дроторогора. Он бессмертен, терпелив, всемудр и всесилен. Время наступило. Сейчас настал ваш черед платить по счетам, – хохотнул Канахес. – Впрочем, слушайте дальше. Задача, которую владыка Хрипохора поставил передо мной, отличалась сложностью и филигранностью, но от того она делалась для меня только более желанной. Мне надлежало подготовить Шальх к приходу Хрипохора. Вы понимаете, о чем я?

– Не совсем, – сказал я.

– Касиус Млут был мне, хм, неудобен.

– Мне тоже, – кивнул я.

– Я знаю. Он погонял тебя по всему Соединённому Королевству, – страшно улыбнулся Канахес. – Как бы там ни было, мне вменялось поставить своего инквизитора у руля Ордена Инквизиции Шальха. Женщина, что стала матерью Серэнити, так кричала, когда я возлёг на неё. Очень сладко! После её «отёла», я съел её горячее сердце. А девочка… Девочка, коей мать подарила имя на прощание, удивительно… Она впитала в себя милость Ураха. Я ясно видел это, но Дроторогору отметина Бога Света показалась забавной. Два Начала, два Лика. Второго такого ребенка не сыщешь ни в одном уголке земли. Дроторогор простер длань над Серэнити и наградил её своим расположением – рунами Хрипохора, всеми Царями Запада, Юга, Востока и Севера – Вилисивиликсом, Ливаном, Маморгамоном, Нургахтабешем, Кчорохорохом, Кварцарапцином, Захвашем, Мрахарафатом, Кхаротороном, Вайри, Шигхломаром, Воргом и Дуни. Серэнити получила по крупице силы от каждого из них. Ну и Урах тоже приложился.

Префект Канахес смаковал своё изложение, а мне с каждым его словом становилось только хуже и хуже…

– Младенцем я подбросил Серэнити в село Незабудковая Долина провинции Карак. Я чуял, что Божественная Составляющая приведет её в Храм Ураха. Так и случилось. Мою дочь занесло в Орден Креста. В свои юные годы она стала его послушницей. Я следил за ней, за её взрослением и её жаждой причинять другим боль. Ей было по вкусу отрывать у мотыльков крылья и выдергивать хвосты крысам. Умница моя! Подобрав удачный момент, через годы, я вырезал весь тот приход Ордена Креста и пощадил лишь свою дочь. Так я заронил в её нутро ненависть и ко всем живорезам – так вы нас называете, мы же зовем себя «буревестниками». Серэнити решила посвятить себя Инквизиции. Ну а потом, потом все пошло, как по маслу. Я явился в Шальх и подкараулил уже дряхлого–предряхлого Касиуса Млута. Убив лысика, я создал вакантное место в Ордене Инквизиции. Алан Вельстрассен не из тех, кто назначает на такой пост абы кого, и у меня имелся некий запас времени для подготовки к нему Серэнити. Я быстро закрепился при дворе Вильгельма Тёмного и выбил себе пост префекта Канцелярии Правосудия. С его вершины я взятками, угрозами и лестью толкал Серэнити к верхушке Ордена Инквизиции. Отмечу, что я не изворачивался, а ходил по Шальху открыто. Алан Вельстрассен, как и другие слепцы–магистры Братства Света не могли прозреть моё натуральное обличие.

– Почему? – осведомился я.

– Что касается Алана то, он – высший проповедник Света, а я – рассекающий серп Хаоса. Мы стоим на одной планке рангов и одинаково пользуемся флюидами Вселенной. И у него, и у меня есть свои увертки и мистические секреты. Алан очень силен, это так. Я уважаю его. Однако так вышло, что тут я вашего понтифика переиграл. Я и те, кого я видоизменяю, находятся вне его неусыпного взора. То же касается и магистров. Но орудия войны Всеотца – Великих инквизиторов, живущих только ради разоблачения мне подобных, ни я, ни даже Дроторогор обмануть не властен. Всеведение, обнажающее души, Урах ниспосылает только на Великих инквизиторов, при принятии ими сана. То есть церемониал древний и тайный, глубоко укоренившийся в первобытную пору. Глупо со стороны Ураха так избирательно подходить к тому, кто достоин, а кто недостоин, видеть самую суть, но разве мне судить Бога? Когда Серэнити достигла чина «Гонитель ереси», я нашептал Вильгельму Тёмному о том, какой бы хороший из неё вышел Великий инквизитор, а он в свою очередь, замолвил словечко перед Аланом Вельстрассеном. Оп-ля! Мой сценарий завершился, как положено! Серэнити оделась в белое!

– Что с того, что ты придвинул своего Великого инквизитора к Братству Света? – протянул Валуа, все так же держа дротик в боевой готовности. – Что Хрипохор с этого поимел?

– Важный аспект! – сверкнув странными очами, ответил Канахес Илька. – Серэнити было не дано распознать тех буревестников, коих я, её отец, приводил в Шальх. У моей дочери есть на запястье магический символ «Повязка на глазах», а я выжигал на своих рабах клеймо «За повязкой меня не видно». В Шальхе я заменил всю Канцелярию Правосудия своими приспешниками.

– Ваял Диянги из Эльпота говорил мне об этом! – возгласил я.

– О чем, об этом? – вкрадчиво осведомился Канахес.

– То, что Великий инквизитор Шарлиз Орик из Плавеня, приехав в Шальх, поразилась тому, как он объят Тьмой! Что она пробралась туда в обход Серэнити и Алана Вельстрассена! Она видела вас такими, какие вы есть!

– А-а-а! Помню–помню, то уже произошло под занавес всех событий. Впечатлительная особа эта Шарлиз Орик! Ей не повезло совсем чуть–чуть. Пророчество Полного Круга должно было вот–вот грянуть, и Вильгельма Тёмного одолевали визии смерти. Констанции Демей и настоятельнице Шальха Кеатони Пресветлой, да, как и всем, кто имел реальную возможность поднять инквизицию Братства Света, чтобы изобличить меня, буревестников и нежить, уже стало не до чего. Они ворковали над Вильгельмом и не принимали аудиенций.

– Нежить? Какую еще нежить? – не врубился я.

– Терпение, об этом я еще поведаю. Так вот, я под шумок хотел подстроить дела так, чтобы Шарлиз повторила судьбу Касиуса Млута, но она сбежала от меня, шурша юбкой. Однако! Это слово «однако» мне нравится. Вы заметили? Давайте не нестись впереди коней. Откатимся назад и разложим все по полочкам.

– А нам твоя рожа не нравится, – буркнул Бертран. – Мы остановились на том, что ты в лице Серэнити упрочил для Хрипохора плацдарм в Шальхе. Что потом?

– Дроторогор хотел, чтобы Серэнити убила Вильгельма Тёмного и забрала Корону Света, а я со своей армией помог бы ей выбраться в Великий Лес.

– Серэнити ни за что бы это не сделала! – крикнул я. – Она – верная последовательница Всеотца!

– В этом то и заключалась загвоздка, – сказал Канахес. – Чем дольше моя дочь управляла Орденом Инквизиции, тем больше Урах имел над ней власть. Насилия, пытки и страдания «неверных» оттягивали её душу к Хрипохору, да, но справедливость и благородство, что достались ей в наследство от матери, противостояли этому. В Обители Ураха Серэнити поборола свои врождённые корни Огня, и хоть они не покинули её совсем, она стала неуправляема. Если в семнадцать – двадцать лет я без труда помыкал ее помыслами и поступками, то к тридцати ее годам у меня это уже не получалось. Дроторогор был недоволен мной…

Канахес Илька показал на отвратительный шрам на свой мерзкой морде. Он гнил, кровоточил и по нему лазили личинки мух.

– Когда я в людском обличии – его не видно, но стоит мне обернуться самим собой, и ярость Дроторогора уже не скрыть из глаз.

– Жаль, что он не раздавил тебя, как червяка, – изрек Валуа.

– Дроторогору я нужен, поэтому он лишь наказал меня, – вздохнул живорез. – Затем все внезапно изменилось. Усоп Альбарах Красный, а ему на смену пришел Ингри Звездный Плащ. Этот Ингри баловался Тёмными Искусствами и частенько путешествовал по весям и долам, ища их энигмы и подоплеки. Вот тут…

Префект Канахес Илька нахмурился.

– Вот тут у Дроторогора и у меня пошло все немножко криво. За год до свершения Пророчества Полного Круга Ингри Звездный Плащ забрался вглубь Великого Леса, туда, куда Хрипохор не дотягивал «крючьев». Там, в Вестмарке – мрачном и стылом лихолесье, ему повстречался Некто могущественный и амбициозный, почти ровня нематериальному Дроторогору. Король всех вампиров и ковенов, Вальгард Флейт, он же Летучая Смерть и Искуситель. Вальгард Флейт тоже имел виды на Корону Света, и ему также было ведомо о Пророчестве Полного Круга. Он пообещал Ингри бесконечную власть и принятие в королевский ковен Порхающей Ночи за то, что тот добудет ему Корону Света. С её помощью Вальгард собирался распахнуть Врата Бездны и выпустить в наш мир Назбраэля. Ингри согласился. Да и как этот дурень мог бы отказать самому Вальгарду Флейту? Никак. В Вестмарке Ингри подвергли ритуалам Тьмы и его мнимое «я» растворилась в кулаке короля вампиров. То, что я вам рассказываю, я узнал уже, когда Ингри вернулся в Шальх со своим новым как бы подмастерьем, но по сути его надзирателем и руководителем, неприметным и очень опасным кровососом, лидером антропомантов Аспида–Хаттона, Блюдером Рови. Вальгард Флейт втиснул своего протеже в Шальх, и Серэнити это просмотрела – давление Хрипохора через меня на неё не ослабевало и Высшие Силы, даже Тьмы, ей были недоступны для восприятия. Блюдер Рови околдовал Фабиана и, как марионеткой, шевелил Ингри. Он ждал приказа Вальгарда Флейта. И мы с Дроторогором тоже ждали. Мой владыка провидел и передал мне – Пророчество Полного Круга произойдет руками не Серэнити, как мы изначально задумывали, но Блюдера Рови, и чтобы я был к этому готов. В тот день, когда Вильгельму Тёмному уготавливалось умереть – я держал пальцы на «пульсе». Я уже давно расставил по всему замку Шальха буревестников Канцелярии Правосудия, по-вашему живорезов. Они сообщили мне, что Блюдер Рови вместе с Фабианом идет к Вильгельму Тёмному. Король Соединённого Королевства прибывал под воздействием заклятий Блюдера Рови и, сходя от них с ума, носил на себе Корону Света почти постоянно. Загипнотизированный Фабиан убил своего отца, а Блюдер Рови взял Корону Света и намарал то напыщенное послание. Сейчас, я воспроизведу его по памяти. Как бишь, его там?

Канахес воззрился в потолок, а затем вновь вернул взор на меня.

– «Сему есть начало. Смерть последнего короля да отверзнет Врата Бездны». Письменности Огня Хрипохора и Тьмы Назбраэля схожи между собой. Блюдер создал портал, который был должен перенести его в Вестмарку, но все пошло у него чуточку иначе. Я подмешал в чародейство жреца Аспида–Хаттона свою собственную магическую каплю, и он вышел не там, где изначально планировал. В Великом Лесу его привечал сам Дроторогор. Надо отдать должное Блюдеру, он не спасовал и сразился с моим владыкой. Итогом тому стало то, что Дроторогор случайно разбил Корону Света на две части. В пылу схватки жрецу Аспида–Хаттона посчастливилось схватить Фабиана и половину Короны Света. Он вновь призвал портал и улизнул–таки в Вестмарку.

– Получается Корона Света ныне не целая? – спросил я.

– Да, – угрюмо подтвердил Канахес. – С её куском Дроторогор сделался осязаемым, но Вальгард Флейт, заполучивший другую составляющую Короны Света, до конца уровнялся с ним по силе. Однако теперь Дроторогор и Вальгард Флейт по «осанке» уступали Таурусу Красному Палачу, что вышел из Плана и принялся охотиться за Урахом. Они более не могли воплотить свои цели, не нарвавшись на гнев Десницы Девяносто Девяти Спиц, поэтому им пришлось на время затаиться, как и мне с Ингри. Когда Урах уничтожил Тауруса, Дроторогор и Вальгард Флейт вновь активизировались. А я все посматривал за Ингри. Присматривал, и так вышло, что не досмотрел. Этот телячий интриган, он все–таки обмишурил меня.

Канахес небрежно оправил плащ Канцелярии Правосудия.

– Ингри – маг, хитрый маг, умелый, который ловко прятал свой колдовской потенциал от королевы Констанции Демей и от меня. Его бестолковое нытье и лживые как будто неумелые фокусы притупили мой нюх. Он, как оказалось, был осведомлен обо мне и терпеливо выжидал, когда нанести удар и заручиться важной информацией от королевы Элизабет Тёмной, которая позарез требовалась Вальгарду Флейту. Я считал, что ему не по «росту» раскидать карты складно, но Магика Элептерум и её Коллапс опровергли мои суждения. Как только остатки Пророчества Полного Круга, что напоследок отразилось в тебе, Калеб, Откликом Мощи перестали витать над Шальхом и мешать постройке энергетических мостов, Ингри получил из Вестмарки, как – не знаю, Элементарный Заря», который перенаправил на Свихнувшуюся Башню.

– И она действительно «свихнулась», – заметил Бертран.

– Кристаллом Хадингтона, его мистическим запалом, он окружил замок Шальха непреодолимым смертельным заслоном. Это не позволило мне среагировать оперативно. Ингри призвал теней и призраков, что расправились с буревестниками Канцелярии Правосудия и взяли в заложники королеву Элизабет Тёмную. Когда я со своими прочими рабами пробился через Магика Элептерум сюда, Ингри уже и след простыл. Он выведал у Элизабет Тёмной, что ему было нужно. И это взбесило Дроторогора пуще прежнего. За мою оплошность он приказал мне умереть. Здесь. От булавы моей дочери.

– Почему ты не убил Элизабет Тёмную сразу после Пророчества Полного Круга или вообще до Него? Зачем было давать Ингри возможность что–то узнавать у королевы? – осведомился Бертран.

– Дроторогор не отдавал мне такой приказ. Почему? Не понимаю.

За дверями послышался шум и крики.

– Серэнити ворвётся сюда с минуту на минуту, – промолвил я. – Она станет тебя пытать, пока ты не испустишь дух.

– Это–то мне и нравится в моей девочке. Её кровожадность вытянет мне все жилы. Дыбы, клещи, кнуты. Я уже предвкушаю то, как они вопьются в мою плоть, – страшно улыбнулся Канахес. – Но я уже рассказал вам все, что знаю. Большего от меня не добиться.

– Все, кроме одного. Ты обошел стороной то, чего желал достичь Дроторогор в Полдень Игл, и что он намерен делать сейчас, – проворчал Бертран.

– Ах, это! – весело воскликнул живорез. – Маленький, но важный нюанс! Убить вас, всех людей, любимчиков Ураха. Созвать своих братьев из Безвременья. Распространить влияние Хрипохора от края до края. Сесть на Трон из костей и черепов, в конце концов. Все же просто, так, глупый Бертран? Да, да, я знаю, как тебя зовут и кто ты такой. Вы у меня все были под платком.

В этот миг в зал вломилась Серэнити, окруженная боевыми инквизиторами. Её булава капала свежей кровью, а бледное лицо блестело от пота.

– Демон! – крикнула она, оценив ситуацию. – Немедленно отойди от Элизабет Тёмной!

– Слушаюсь и повинуюсь, моя дорогая дочь, – промолвил префект Канахес. Он напоследок крутанул кинжал у горла королевы и, не причинив той вреда, встал.

– Преподношу себя на забаву тебе и твоему Ордену Инквизиции, – смиренно заявил Канахес Илька, подходя к моей подруге.

– Ты! Псина! Какая я тебе дочь?!

Серэнити брезгливо ухватила Канахеса за длинные патлы и рывком опустила на колени.

– Волочите эту мерзость в казематы! Я займусь ей чуть позже!

Инквизиторы, числом в десять человек, взяли Канахеса под конвой. Они заковали его руки в цепи и грубо потащили из зала. Серэнити не глядя ни на меня, ни на Бертрана Валуа заторопилась к Элизабет Тёмной. А мы тоже не отстали. Великий инквизитор опустила ладони на виски старой королевы, и из них полился свет. Элизабет Тёмная утомленно открыла глаза и обратила свой взор на меня.

– Калеб… Калеб, нас связывает Уговор Предков… Ты помнишь?

– Да…

– Моя королева, не утруждайте себя. Вам необходим отдых, – перебила Серэнити.

– Нет… Уже слишком… Я не выживу…

Элизабет Тёмная закашлялась. Она перхала и хрипела, но потом приступ её отпустил. Королева Элизабет Тёмная надрывно заговорила.

– Ингри Звездный… Плащ… Предатель… Он пытал меня… Я сказала ему, как превозмочь Дроторогора… Если в обломок Короны Света он вставит Кость Ночи, то Дроторогор окажется слабее…

– Что за Кость Ночи? – тихо спросил я.

– Древняя реликвия Тьмы… Оно находиться в Вельдзе… В Гричинге…

– Гричинг никогда и никому не взять, – мягко промолвила Серэнити.

– Если Вальгард Флейт… Если он заполучит Кость Ночи, он побьет Дроторогора и раздобыв его часть Короны Света скует в Тысячелетнем Громе Корону Тьмы… Тогда Вальгард Флейт позовет Назбраэля… И нам всем придёт конец… Вальгард Флейт… питается кровью Фабиана… Так он становиться сильнее… Фабиан нужен ему живой, чтобы провести обряд Призвания… Если мой внук оденет Корону Тьмы и вскроет себе вены на Алтаре Нечестивого, то Назбраэль… Он станет Фабианом, а Фабиан ниспровергнется в Мир Тьмы…

– Что такое Тысячелетний Гром? – задал вопрос Бертран Валуа.

– Это… Это кузница, где… Урах… отковал Корону Света… Она находится…

– Где? – это я подал голос.

Элизабет Тёмная часто задышала. Целительство Серэнити не могло отодвинуть от неё надвигающуюся Смерть.

– Дроторогор… Ингри мне рассказал, что Он тут… Ему так же нужна вся Корона Света… Он пойдет в Плавень за…

Королева Соединённого Королевства Элизабет Тёмная, супруга Манфреда Второго, мать Вильгельма Тёмного, свекровь Констанции Демей и бабушка принца Фабиана умерла, так и не окончив свою фразу. Вместе с ней для меня ушла целая эпоха… Мои мысли путались и мешались… Дроторогор, Корона Света, Вальгард Флейт, Ингри Звездный Плащ, префект Канахес, Корона Тьмы, Тысячелетний Гром, Вестмарка, Блюдер Рови и Фабиан… Как вас много, фишек во Вселенском Спектакле… Тьма и Огонь вот–вот вцепятся в глотки друг друга, а мы, мы достанемся победителю… Нас не пожалеют. И молить о пощаде будет бесполезно. Секундная стрелка Предопределенности, что застыла в разбитых часах после Пророчества Полного Круга, вновь возобновила свой ход. Тик–так, тик–так – говорит она, – я не остановлюсь пока Белое и Черное, Плохое и Хорошее не сольются воедино, покуда пепел и смог не опустошат каждую пять земли, до тех пор, пока жива Надежда. И я боюсь, что скоро мы её потеряем…