Две гранаты и прожорин

               

       Служил я на Камчатке в звании капитана ВВС и ждал перевода на новую должность начальника Дальневосточной системы дальней радионавигации. Однако, система с завода сильно запаздывала и командование решило развернуть устаревшие станции и опробовать их в работе. Для этой цели я и начальник дизельной электростанции капитан Прожорин были командированы в местечко Обор, где были дислоцированы авиационные части и наша станция. Долетели до Хабаровска, доехали до Обора и разместились в офицерском общежитии, где жили не только командированные, но и  местные холостяки, и семейные пары, с которыми со временем перезнакомились. Станция была развернута в поле недалеко от воинской части. Шел февраль, вся техника и территория находились под толстым слоем снега, так что нам приходилось добираться туда по узким тропинкам. Целыми днями мы с Прожориным возились со старой техникой: я с радиооборудованием, он с дизельными электростанциями.
 
       Время шло и однажды вечером к нам забегает знакомый офицер и приглашает в соседнюю комнату обмыть рождение его дочери. Мы, конечно, поздравили его и направились на торжество. Стол уже был накрыт всеми  яствами, которые только можно было найти в общежитии, плюс спирт, никогда не переводившийся в авиационных частях. Как всегда тосты один за другим, шумные разговоры. Напротив меня сидел прапорщик, который после нескольких рюмок стал особо активным, доказывая своему соседу, что у него в сарае есть целый ящик гранат. Я тоже включился в разговор, мол, откуда у него могут быть гранаты, ведь они на строгом учете. Вмешавшись в их спор, я и близко не подозревал, какую проблему себе наживу, так как, мое неверие в его правоту было последней каплей, доведшей до исступления нашего собеседника. Он стукнул кулаком по столу и пропал. Мы тут же забыли этот разговор и продолжали беседы на другие темы. Однако, зря мы посчитали, что инцидент исчерпан. Не прошло и двадцати минут как дверь резко распахнулась и мы вновь увидели знакомого прапорщика. Он, глядя на меня, вероятно, я для него был главным неверующим, резко подошел к столу с возгласом :                ¬¬¬       — Не верите, вот Вам.                При этом его рука с размаху кладет на стол гранату Ф1, присутствующие отшатнулись, наступила короткая тишина.  Увидев и поняв, что граната без запала, мы все- таки военные, все заулыбались. Но не тут-то было: прапорщик лезет в карман, вытаскивает и с таким же грохотом кладет передо мной вторую гранату. Повторяя:
       — Не верите, — с трудом вынимает из второго кармана два запала и бросает на стол передо мной.                                                Все возмутились и стали требовать, чтобы он забрал гранаты, но прапорщик был выпивши и сильно возбужден, поэтому никак не реагировал. Он вновь посмотрел на меня и, сказав:
       — Я дарю их ему, — выбежал из комнаты.               

       Больше мы его не видели. Все отвлеклись на другие разговоры, только я сидел перед гранатами и не знал, что с ними делать. Оставлять их здесь никак нельзя, все под градусом, поэтому мне ничего не оставалось как отнести к себе в комнату. Немного подумав, гранаты я положил в свой чемодан, а запалы в чемодан Прожорина и сразу же лег спать. Наступило утро. Я прокручиваю в уме все, что произошло минувшим вечером. Понимаю, что, не желая того, стал владельцем двух боевых гранат. Сразу же решил найти прапорщика и отдать ему его «подарок». Когда проснулся мой товарищ, я спросил его:
       — Знаешь ли ты, что сейчас под нашими кроватями?               
Он, заглянув под кровати, ответил:
       — Чемоданы, что еще может быть.
Тогда я открываю чемоданы и показываю две гранаты и два запала к ним. К моему удивлению Прожорин отнесся к этому спокойно, взял одну, покрутил ее в руке и сказал:               
       — Лимонка, —  я с ними раньше дело имел, а зачем ты их сюда принес?                Я, конечно, напомнил ему вчерашний вечер и что у меня не было выбора.   Стали думать, как поступить. Он предложил взять их с собой, но я категорически отказался, так как нужно было лететь самолетом, а это чревато серьезными последствиями. Поискали прапорщика, чтобы вернуть гранаты, однако, нашли только двух офицеров, сидевших с нами за столом, но и их помощь не дала результатов. Оказалось, никто не знал о прапорщике ничего: ни хозяин банкета, ни знакомые офицеры, ни тем более мы.

        У Прожорина тут же созрел новый план:               
       — Давайте мы их просто взорвём, и проблема будет снята.         
Все встретили это в штыки, так как,  во - первых, опасно, во - вторых где и как. Но инициатор плана не сдался и доказал, что умеет обращаться с гранатами и знает место, где можно «спокойно» от них избавиться. Все четверо отправились к станции, недалеко от которой находился полуразрушенный дом с двумя оставшимися кирпичными стенами. Погода была солнечная, мороз градусов десять. За стеной поле, покрытое снегом. Вот туда в снег решили бросить гранаты. Кто будет бросать? Конечно, тот, кто предложил. Прожорин берет первую гранату, уверенно вкручивает в нее запал. Все замерли в тревожном ожидании его дальнейших действий. Затем от него следует инструктаж:
       — Всем стоять за стеной, так как разлет некоторых  осколков у этой гранаты до двухсот метров, а радиус поражения до пятидесяти.
Он сжал гранату в правой руке так, чтобы спусковой рычаг был направлен на большой палец, левой рукой отогнул загнутые усики чеки. Выйдя из-за стены и, посмотрев в нашу сторону, что мы в безопасности, легким движением левой руки выдернул чеку и бросил гранату, а сам быстро присоединился к нам. Все мысленно стали отсчитывать время: одна, две, три, четыре секунды, но взрыва нет, хотя время задержки вышло. Восемь, девять, десять … двадцать. Мы поняли, что взрыва не будет. Стали по очереди выглядывать из-за стены и оценивать, куда же упала граната. Небольшое отверстие находилось в пятнадцати – двадцати метрах от нас. Вероятно, запал не сработал. Подойти к месту падения гранаты было очень опасно, но надо было что-то делать. Прожорин предложил метнуть вторую гранату в то же место, куда упала первая и тем самым сдетонировать ее. Обе гранаты взорвутся, и проблема будет решена. Все согласились и Прожорин, подготовив гранату, прицельно бросил ее и тут же спрятался за стену. Вновь пошел отсчет времени и ожидание взрыва. Но снова прокол, взрыва нет. Бросок был удачный, граната легла в полуметре от первой, но это ничего нам не давало. Теперь уже две неразорвавшиеся гранаты лежат в поле в снегу и мы ничего с ними сделать не можем. Влипли, так влипли.
      
       Неожиданный вариант подрыва предложил один из офицеров, сказав, что у него дома есть дробовик и штук пять патронов к нему. Все с восторгом приняли это решение. Буквально через двадцать минут ружье и боеприпасы были у стены. Патроны оказались самодельные без надписей, поэтому узнать номер дроби не представлялось возможным. Хотелось бы, чтобы дробь была покрупнее поэффективнее. Первым стрелять опять вызвался Прожорин, так как был заядлым охотником. Зарядив ружье, он высунулся из-за стены, прицелился и выстрелил. Звук выстрела был сильный, но звука взрыва гранат мы опять не услышали. После второго выстрела аналогичная история – тишина. Все приуныли и стали выглядывать за стену. Снег в районе гранат испещрен дробинками и, казалось, что они должны были попасть в гранаты. Я обратил внимание всех на то, что, возможно, гранаты сильно провалились в снег, поэтому дробь пролетела над ними. Теперь уже я взял ружье, так как тоже являюсь охотником и намерен положить дробь чуть поближе. Мои выстрелы были точны, но гранаты как заколдованные не отозвались. Последний выстрел так же точно сделал хозяин ружья, но кроме звука выстрела мы ничего не услышали. Пять выстрелов попали в цель. Все задумались, ну почему ни одна граната не взорвалась.
      
       Я вспомнил, как прапорщик в споре сказал, что гранаты и, вероятно, запалы у него лежали в сарае. Значит, они просто отсырели, так как их положено хранить в оцинкованных герметичных коробках. К тому же мы не знали, в каком году их выпустили, возможно, они времен Великой Отечественной. Офицеры рассказали, что несколько лет тому назад недалеко отсюда горели военные склады с боеприпасами, вероятно, он их там и раздобыл.  Короче говоря, решение по метанию гранат было не верным.
       Мы стали искать следующий путь их подрыва. Один из знакомых предложил найти трактор, прицепить к нему с помощью троса большое бревно и протащить над гранатами. Однако этот вариант мы отвергли, так как, если запалы отсырели, то никакое бревно не заставит их сработать. Стали анализировать, если сдетонировать не удается, то чем еще можно их заставить взорваться. И тут вдруг второй офицер, который практически все время наблюдал за этой историей, сделал, как потом окажется, предложение, которое избавит нас от невзорвавшихся гранат, но потребует испытать сильнейший стресс и бесшабашную смелость одного из нас. Он сказал:
       — Взорвем температурой!                Кто-то из нас пошутил:
       — Что, дровами обложим?
       — Нет, — ответил он, —  Я знаю, где есть горючее с температурой горения в 1200 градусов, то есть в два раза выше, чем у дров.
Все насторожились, предвкушая очередное оригинальное решение. Офицер рассказал, что здесь недалеко есть заброшенные военные склады и он видел там бочки с напалмом. Напалм нужно будет разлить около гранат, поджечь и дело будет сделано. Нам этот план понравился, но кто решится подойти к гранатам? И вновь, как и раньше, когда вставал вопрос, кто будет первым выполнять опасные действия, все услышали знакомый голос Прожорина:
       — Я                                Мне это намерение очень не понравилось, я предпринял несколько попыток отговорить его, что это очень опасно и чего ради рисковать жизнью и здоровьем, что можно найти другой способ подтащить напалм к гранатам, например, с помощью длинных веревок. Но все было тщетно. 
      
       Пока мы с ним выясняли «отношения» знакомые офицеры принесли два ведра напалма. Для проверки  горючести решили поджечь его, взяв палочкой из ведра. Он представлял из себя розовато - бесцветный липкий «студень» с запахом бензина, так как состоял из загущенного бензина с добавками, поэтому загорелся хорошо. Прожорин изложил план своих действий: он с напалмом подползает к гранатам, руками расчищает снег в метре от них и разливает напалм. Мы слушали его и не верили, что это возможно, и, что он это сделает. Прожорин же внешне казался спокойным и, чтобы мы не переживали, пояснял, что в случае взрыва гранаты осколки полетят под углом 30 градусов и не зацепят его, лежащего в полутора метрах. Впоследствии я уточнил, что он частично ошибался: осколки летят во все стороны под всеми углами, но в разном количестве. Как бы там ни было, все было готово.
      
       Прожорин в перчатках и с ношей медленно пополз в сторону жуткой опасности. Мы с сильным волнением выглядывали из-за стены и молили Бога, чтобы все обошлось, как задумали. Тем временем наш бесстрашный герой разгреб снег в метре от неразорвавшихся гранат и с трудом размазал туда напалм. Далее он кусочками дуги по кругу разгребал снег и наливал напалм. Время как будто остановилось. Мы были в полном напряжении и ожидании. Позднее, анализируя этот момент, я осознал опасность, в которой находились и мы со своими высунутыми головами. Ведь, если бы взорвалась одна из гранат, то мог серьезно пострадать не только Прожорин, но и мы. Осколки вылетают со скоростью до 700 метров в секунду и увернуться от них никто бы не успел. Тем не менее с течением времени напряжение росло, все внимание было обращено в сторону, где Прожорин заканчивал заливать последний кусок снежной траншеи. А с внешней стороны траншеи снег был утрамбован ползающим и извивающимся его телом. Наконец, чиркнув зажигалкой, он поджигает напалм и быстро ползет к нам за стену. Из-за стены было неудобно и опасно наблюдать за горением напалма, поэтому мы отошли от дома метров на сто на бугорок, чтобы видеть все, что происходило на площадке с гранатами.
      
       Пока мы шли напалм быстро разгорался по кругу и, буквально, за несколько минут горел уже не круг, а полыхал огненный конус. Конус сначала был двухметровой высоты, затем трех, четырех, пятиметровой. Мы ждали, что должно вот -  вот грохнуть, но все равно резкий двойной хлопок застал нас врасплох. Там, где только что был огромный столб огня, ничего нет. Как волшебник мановением палочки заставил исчезнуть, то что было перед нами. Все вздохнули с облегчением, неужели гранаты взорвались и с плеч снялась многочасовая проблема, которая недавно  казалась неразрешимой. Но надо было еще убедиться, что взорвались обе, поэтому мы побежали к месту взрыва. Перед нами предстала круглая площадка без снега и без следов напалма совершенно ровная. Присмотревшись, обнаружили в мерзлой земле две выемки размером чуть больше куриного яйца, и это означало, что обе гранаты взорвались! УРА! Мы поздравили друг друга с окончанием утилизации гранат. На стене, за которой прятались, нашли несколько внедрившихся в старые кирпичи осколков, так что нам повезло, что ни одна граната не взорвалась на всем протяжении этой эпопеи. Когда все закончилось мы сильно зауважали Прожорина, проявившего высочайшую смелость и умение быстро решать сложные проблемы. Но в то же время просматривается и бесшабашность, свойственная русским людям.
      
       Прожорин, ко всему сказанному выше, был к тому же хорошим специалистом своего дела. Он отремонтировал, запустил дизельную электростанцию. Я к тому времени тоже подготовил станцию и, включив ее, опробовал в работе. Поставленная задача выполнена, о чем было доложено командованию, но о том, что еще произошло, все узнают только из этого рассказа.