Восьмое чудо света

(Посвящается моей маме)

    Осень воздушными армадами жёлтых листьев-истребителей, только что покинувших аэродромы крон деревьев, атаковала лобовое стекло троллейбуса. Она пыталась разбить незримую преграду между зоной комфорта салона и наступающим безвременьем. Каждому пассажиру она спешила вручить повестку в осень — жёлто-багряный пергамент, на котором отлита в золоте прописная истина: "Всё пройдёт! И это тоже".
    Лобовое стекло держало оборону. Посланники осени, атака за атакой, разбивались о стеклянную грудь троллейбуса. Поникшие, они плавно опускались на серый асфальт, а бродяга-ветер, подхватывая осенние письма, втягивал их в вихрь танца. Наигравшись вдоволь, он собирал листья в красно-оранжевые барханы.
   Я наблюдал за этим осенним вальс-бостоном, сидя в мягком кресле салона троллейбуса. Динамики, пренебрегая чудом природы, доносили до каждого о другом чуде, и имя ему — прогресс. Голос Арбенина пел о том, что давно и, казалось бы, безвозвратно заставило всех нас позабыть окружающий мир:

   — Она жуёт на рассвете
       И слушает "битлов" поутру,
       Она живёт в интернете
       На сайте "Одиночество. ру".

       Она теряет часы и собирает минуты,
       Она живёт по каким-то нездешним
часам,
       Она приходит с работы и сразу в компьютер.
       Она не верит другим чудесам

   Живой иллюстрацией этого чуда был сидевший напротив меня малец в круглых очках — вылитый Гарри Поттер. Легким движением указательного пальца он творил чудеса на экране своего телефона. Окружающий мир ему интересен не был — от слова "совсем". Малыш с головой ушёл в иллюзорный мир магии и волшебства, сражаясь с полчищами монстров в смартфоне.
    Желая вывести из транса юного победителя экранных чудовищ, я обронил шутку, на днях найденную мной в сетях мировой паутины:
   — Ты, конечно, не поверишь, но я старше "Гугла".
   Представитель подрастающего поколения мне, естественно, не поверил. Всемогущий указательный палец завис над полем виртуальной битвы. Взгляд за круглыми очками оторвался от экрана. Он хотел посмотреть в глаза богохульствующему еретику. Ладонь, натренированная "мышкой", сжалась в кулачок. Про себя, я так понимаю, он шептал самые грозные заклинания, чтобы в тот же час превратить меня в лягушку — это в лучшем случае. Я, блокируя волшебную "абракадабру" в свой адрес, продолжил:
   — Да что там "Гугл" — я старше интернета!
   Глаза "Гарри Поттера" почти полностью вылезли из орбит и, если бы не стёкла очков, они бы выкатились на пол. Маленький кулачок беспомощно разжался, и телефонные монстры наконец-то одолели юного героя. На экране высветилась красная надпись: "Гейм Овер". Весть о том, что что-то может быть старше интернета повергла маленького геймера в уныние. Эти слова полностью перегрузили матричную плату мозга мальца. Он завис.
   Действительно, сегодня трудно поверить в то, что ещё сравнительно недавно интернета не было. Проще было бы в 61-м году, после возвращения из космоса, убедить Гагарина, что Земля плоская, чем сегодня доказать молодой поросли то, что интернет не вечен, что существует он не с сотворения мира.
   Интернет сегодня — очередное восьмое чудо света. Сколько их было после построения первых семи...? Не сосчитать. Тот, кто постарше, помнит предыдущее восьмое чудо и нетленную фразу о нём из знаменитого фильма: "Ничего не будет: ни кино, ни книг, ни театра — одно сплошное телевидение..."
   И задолго до телевидения, и сегодня проповедники самого лучшего, самого перспективного нахваливали, хвалят и будут хвалить очередную панацею от всех злоключений для человечества. "Грядёт эпоха нового, светлого!" — горлопанили "буревестники" прогресса и тысячу лет назад, и сто, и пятьдесят... Вот и сегодня молодёжь, отвергая устаревшие носители информации, с головой ушла в новый мир — в мир интернета. Там нет места всему ветхозаветному, первобытнообщинному, доисторическому…
   На днях, копаясь в современном "восьмом чуде", я нашёл то самое — доисторическое для молодёжи... На экране монитора древний как мамонт (для юнцов) Аркадий Райкин, оттянув резинку домашних брюк зарвавшегося соседа своей учительницы, заливал туда воду из чайника, поучая: "Ты сам-то вспомни своё детство золотое... Ну, вспомнил? Нет?"
   И я, пересматривая (в который раз?) эту миниатюру, вспомнил его — детство своё золотое. Детство — оно всегда золотое, на то оно и детство.

   ***

    Самым распространенным "гаджетом" Советского Союза в те годы была радиоточка. Современную молодёжь вводит в ступор даже попытка объяснить им то, что телефоны были на проводе. Понимание же, что и радиоприёмник мог быть проводным, отключает процессор головного мозга тинэйджеров. А вот меня — пятилетнего на тот момент этот факт нисколько не смущал. Скорее наоборот — отсутствие радиоточки в квартире, в доме, в семье было чем-то противоестественным. Ни свет, ни заря в каждом доме звучал гимн Советского Союза. Потом до позднего вечера радиоточки всей страны, пытаясь достучаться до каждого, пусть и на уровне фонового эффекта, несли людям разумное, доброе, вечное.
   Понимание всего этого — глобального меня в те годы не интересовало. А интересовало меня — пятилетнего совсем другое:
   — Мам, а кто поёт в радиоточке?
   Моя мама с основами радиотехники была знакома очень отдалённо (и это мягко сказано). Её максимум — если переключатель на телевизоре сломался, она переключала каналы плоскогубцами (если я не ошибаюсь, нечто подобное было у многих). Дабы не перегружать неокрепший мозг ребёнка такими понятиями, как — радиоэфир и передача сигнала на расстояние, она необдуманно обронила:
   — Понимаешь, сынок, там живут маленькие человечки. Они и поют, и играют на музыкальных инструментах, и рассказывают новости.
   Ответ меня удовлетворил, но не полностью:
   — А что они кушают?
   Подобный вопрос загнал бы в угол любого академика, но не мою маму:
   — Взрослые люди им по проводам посылают еду, как воду в ванной по трубам.
   — Понятно, — ответил я, но сомнения мои не развеялись.
   Я представил себе маленьких людей, стоящих в очереди за едой после очередной спетой песни. По проводам им подают борщ и компот, а маленькие повара в белых колпаках разливают это по микроскопическим тарелкам и стаканам. Всё это я должен был увидеть лично, ну и, если угостят, конечно, попробовать "проводной" борщ.
   Прошёл час. Мама давно забыла и про радиоточку, и про человечков, и про компот в проводах:
   — Я иду в магазин, скоро буду. Веди себя хорошо. Договорились?
   Мой кивок послужил ответом. А вот блеск в моих глазах её не насторожил.
   Мама за порог — я в кладовку. Неокрепшими маленькими мужскими ручонками я перенёс поближе к радиоточке всё самое необходимое: молоток, стамеску, отвёртку, разводной ключ и плоскогубцы для переключения телевизионных каналов.
   Радиоточка висела над креслом. Я довольно-таки лихо вскарабкался на него и снял со стены трехпрограммный "Маяк".
   — Сейчас вы у меня нормально покушаете, а не по проводам, сейчас я вас маминым борщом накормлю.
   Дальше — дело техники...
   Когда мама вернулась, она нашла меня среди груды инструментария и того, что осталось от радиоточки. Скорбь, обида, непонимание, обман самого дорогого человека — всё это читалось на моём лице:
   — Мам, там нет никаких человечков...
   Телевизор был включён. С экрана Карлсон, показывая на мультипликационный телевизор, спрашивал: "У вас в доме завелась говорящая голова... Но, послушай, а где же ноги...?"
   Мама, взглянув сперва на Карлсона, потом на меня, легко просчитала ход моих дальнейших действий:
   — Так, стоп! Нет там никаких человечков, нет! Понимаешь? — и, как могла, прибегая к известной ей и понятной мне терминологии, объяснила принцип радио и телеэфира.

   ***

    С тех пор я ни в радиоточку, ни в телевизор с молотком и со стамеской ни разу не лез. Годы спустя бывало забирался я в электронные приборы с паяльником в руке, со знанием того, что я делаю, и каждый раз с надеждой отыскать их — маленьких поющих человечков.
   Сегодня, много лет спустя и я — не пятилетний ребёнок, и мамы, к сожалению, нет. Сегодня и радиоточка, и телевизор, и компьютер, и многое другое помещается в корпус карманного телефона. Сегодня я, пусть и не до конца, но знаю принцип действия электронных приборов. Вот только радиоточки, магнитофоны, телевизоры прошлого...
   По-моему, мама была права — были там маленькие человечки, были. Только что-то тёплое, человеческое внутри способно было собирать вокруг себя огромные семьи вечерами. Ведь именно оно — тёплое, человеческое и есть главное и единственное чудо света на все времена, для всех народов...

(Геннадий Царегородцев)