П Р Е Д И С Л О В И Е
До чего же порой непредсказуемые фортели выкидывает старушка - история, лишь только начинаешь попристальней рассматривать дела давно минувших дней. Удивительно, но факт, что меж-ду событиями, происходящими в Афганистане на протяжении не-скольких последних столетий, и присутствием там российских полпредов, прослеживается самая, что ни на есть трагическая связь. Впрочем, не будем забегать вперед - история любит последовательность и точность изложения и не нам менять нрава этой привередливой, но беспристрастной дамы...
Пройдет еще не один десяток лет, прежде чем ученые поставят последнюю точку в исследованиях происхождения афганских войн, а также посильного участия в них России, а затем и СССР. Хотя многие уже сегодня хотят получить ответ на вопрос - кто виноват, и что делать? имея в виду войну 80-х годов прошлого столетия. Отве-ты на эти вопросы звучат, зачастую, самые противоположные, все зависит от того, из чьих уст они звучат. Кабинетные исследователи говорят и пишут одно, а те, кто смерти в лицо смотрел, на пыль афганских дорог глотал - совсем другое. Кто же из них прав? Правы и те и другие, потому, что каждый видит Афганистан со своей "коло-кольни", зачастую анализируя российско-афганские отношения лишь нескольких последних десятилетий. Всестороннее же осмысление еще не до конца окончившейся войны (а это ярко иллюстрируют трагические события, происходящие в Афганистане и на таджикско-афганской границе до сих пор) требует от каждого, желающего докопаться до истины, самого досконального изучения при-чинно-следственных связей, приведших к ней. Изучение это должно идти вглубь и вширь.
Вглубь - в специфику афганских дел, нашего понимания этой страны, ее истории, особенностей национального характера. Ведь это наш сосед на веки-веков, а соседей, как говорится - не выбирают.
Вширь - в нашу собственную давнюю и не давнюю историю, подход к мировым делам, теорию, практику и этику внешнеполитической деятельности.
Без всего этого мы уподобимся человеку, который, поскользнувшись и ушибив при падении голову об угол дома, начинает бешено колотить этот злосчастный угол кулаками, вместо того, чтобы посыпать скользкое место песком. Ибо нашей реальной проблемой в 1979 году был не Афганистан, а мы сами.
При серьезном анализе восточных архивов, не вызывает со-мнений тот факт, что Афганистан всегда стоял на пути «индийской мечте» периодически возникающей в умах российских правителей, которой не век от роду, а гораздо больше. У этой мечты довольно глубокие корни. Вспомнить хотя бы известные со времен Древней Руси предания о «велицей реце Ганге, яже из Рая течет», о сказочном Индийском царстве, праведном, изобильном, чудесном, где «нет ни вора, ни разбойника, ни завистливого человека, потому что земля полна всякого богатства».
Так уж получилось, что с самого начала своего зарождения, Афганистан стоял на пути имперских устремлений России к Индийскому океану. Деловой интерес к далекой и сказочно богатой Индии со стороны главных Российских купцов - царей, начало проявляться в XVII веке. Еще тогда Московия стремилась к постоянной, си-стематической связи со странами Востока.
Де-Родес (рижский купец) предлагал боярину Милославскому, тестю царя Алексея, организовать кампанию из крупных европей-ских коммерсантов, которая, пользуясь русской дорогой, захватила бы в свои руки всю персидскую торговлю не одним шелком-сырцом, а, кстати, и долю торговли с Индией и Китаем. Только неспокойная обстановка в государстве российском не позволила купцам осуществить свои замыслы.
Вплотную к воплощению идеи Де-Родеса российское купечество подошло лишь в период правления Петра Великого. Толь-ко-только провозглашенная империя нуждалась в новых землях и товарах. Поход Петра I, осуществленный на нескольких судах по Каспию из Астрахани к персидскому побережью, наряду с другими целями, преследовал и такую, как проведение рекогносцировки, результаты которой император намеревался использовать при подготовке индийского похода. По сохранившимся сведениям, в беседе с морским офицером Соймоновым 27 июля 1722 года Его Величество в следующих словах объяснил ему политическую цель грандиозной Каспийской операции: "Был ты в Астрабадском заливе? Знаешь ли, (что) от Астрабада до Балха и Бадакшана на верблюдах только 12 дней ходу. Там, в сей Бухарии, сердцевина всех восточных коммерций... И видишь ты горы и берег подле оных, до самого Астрабада простирающихся... И тому пути никто мешать не может". Из этих слов явствует, что еще тогда на заре своего царствования Петр I устремлял свой пристальный взгляд вглубь территории стран Среднего Востока. Недаром уже 23 августа 1722 го-да Сенат приветствовал его военные успехи на Каспийском море не иначе как вступление на "стезю Александра Великого 2*", тем самым не двусмысленно намекая на поход последнего в Индию.
На смену этим первым, робким, так и не осуществленным попыткам похода на Восток, со временем, как из рога изобилия посыпались новые проекты, один другого стоящие. Одно общее было в них - при соприкосновением с жизнью они лопались как мыльные пузыри. Вот только некоторые из них.
В 1791 году француз де Сент-Жени предложил Екатерине II конкретный план Индийского похода, который должен был начаться манифестом императрицы о восстановлении династии Великих Моголов. Поход предполагалось вести из Оренбурга через Бухару и Кабул.
В 1800 году другой француз, на этот раз более именитый - Наполеон, предложил Павлу совместную экспедицию в Индию:
«Изгнать навсегда англичан из Индостана, освободить эту пре-красную и богатую страну от британского ига, открыть новые
пути торговли и промышленности - такова цель похода, достойного обессмертить первый год XIX столетия и государей тех
стран, которые задумали это полезное и славное дело». Предполагалось, что русские и французские войска — всего до 70
тысяч человек — соединившись на южном берегу Каспия, в Астрабаде, далее двинутся «через Герат, Ферах и Кандагар и скоро достигнут правого берега Инда».
Остается лишь гадать, почему этот план так и не был осуществлен, почему Павел, поначалу с энтузиазмом принявший предложение Наполеона, решил вдруг отказаться от совместных действий и рассчитывать лишь на собственные силы.
Павел решил самостоятельно взялся за выполнение этой идеи. В конце 1800 года произошел разрыв дипломатических отношений с Англией, а 12 января 1801 года атаман донских казаков Орлов получил собственноручное письмо Павла, которое гласило: «Пору-чаю сию экспедицию Вам и Вашему войску, Василий Петрович, со-беритесь Вы с оными и выступите в поход к Оренбургу, откуда любою из трех дорог или всеми вместе пойдете с артиллерией прямо через Бухару и Хиву на реку Инд и на заведения англицкие на ней лежащие. Цель все сие разорить и угнетенных владельцев освободить и ласкою привесть России в ту же зависимость, в какой они у англичан, и торг обратить к нам... Помните, что вам дело до англичан только и мир со всеми теми, кто не будет им помогать; и так, проходя их, уверяйте о дружбе России... Мимоходом утвердите Бухарию, чтоб китайцам не досталась... Войско того края такого же рода, как и Ваше, так имея артиллерию, Вы имеете полный авантаж. Приготовьте все к походу. Пошлите своих лазутчиков приготовить или осмотреть дороги... Все богатство Индии будет вам за сию экспедицию наградою...»
Поход на Восток начался в конце февраля 1801 года. Шли быстро - по 30, по 40 верст в сутки: Пехоту решено было не брать только конницу: 22 тысячи казаков и 500 калмыков при 24 орудиях.
«Экспедиция весьма нужна, и чем скорее, тем вернее и луч-»… - торопил император Павел…
Справедливости ради следует сказать, что идея избавить Индию от британского гнета и установить с ней торговлю принадлежала вовсе не Павлу. Его мать, Екатерина Великая однажды «вы-сказала в своем восторге, - что она не умрет прежде, покуда не до-ступит мира середины, не учредит торга с Индией или с Гангеса злато не сберет», - вспоминал Державин. Екатерина I не успела исполнить обещанное. Русские войска, уже покорившие Дагестан и готовые идти дальше на юг, были отозваны обратно.
Однако и Павлу не суждено было осуществить индийскую
мечту - не прошло и двух недель после начала похода, как
император был убит заговорщиками. Правда, казаки не скоро
узнали об этом и еще больше месяца продолжали движение.
Шли трудно - без обозов и лазарета, даже без карт, по бездорожью, утопая в глубоких снегах и злых степных метелях, страдая
от холода и бескормицы, теряя людей. Потом вдруг настала оттепель - при переправе через Волгу, провалившись под ослабевший лед, едва не погиб целый полк...
Столичные новости нагнали войска лишь на седьмую неделю похода, в середине апреля, когда в полках, буквально валившихся с ног от усталости и истощения, уже поднимался глухой ропот – если верить свидетельству атамана Платова, казаки все громче ворчали, что-де «всем нам сложить здесь свои головы», и уже открыто «отка-зывались идти далее», подумывая даже «передаться туркам». И еще неизвестно, как бы все закончилось, не настигни их курьер с известием о смене царствования и приказом поворачивать обратно.
Неудивительно, что эту неудачную, экспедицию обычно величают «авантюрой» императора Павла. Даже расположенные к нему историки полагали индийский поход предприятием,
«очевидно нелепым и безвредным для британского могущества».
Впрочем, и первоначальный проект завоевания Индии, предложенный Наполеоном, также расценивался многими специалиста-ми как абсолютно нереальный.
Советский историк С. Б. Окунь высказывал, однако, и противоположную точку зрения: «Нельзя не признать, что по выбору операционного направления план этот был разработан как нельзя лучше. Этот путь являлся кратчайшим и наиболее удобным. Имен-но по этому пути в древности прошли фаланге Александра Маке-донского... Учитывая небольшое количество английских войск в Индии и помощь индусов, на которую рассчитывали, следует также признать, что и численность экспедиционного корпуса была вполне достаточной».
А известный французский писатель Л. Жаколио, в свое время изъездивший всю Индию, рассказывал, что даже через полвека после событий 1801 года здесь можно было увидеть бережно хранимые портреты Павла и Наполеона, от которых, по мнению индусов, зависело освобождение их родины от британского ига: «Несомненно, что атака франко-русской армии изгнала бы англичан из Азии».
Да и сами британцы всегда воспринимали эту угрозу более чем серьезно, так что каждое известие о русских успехах на Востоке принималось в Лондоне крайне болезненно. И так ли уж беспочвенны были ходившие после убийства Павла слухи, что устранение императора было в интересах англичан, не жалевших на это золота, и что корни заговора следует искать по ту
сторону Ла-Манша...
Индийский поход 1801 года так и остался единственным — после его провала сама эта идея окончательно перешла в разряд пустых мечтаний.
И все-таки несмотря на неудачно начавшийся поход Павла, Наполеон, который никак не хотел отказаться от идеи индийского похода, прислал в 1808 году в Петербург своего эмиссара Колен-кура для дальнейшей пропаганды своего проекта уже при дворе Александра I. Однако русское правительство, охотно соглашавшее-ся с этим предложением теоретически, пошло напопятую, лишь только дело стало подходить к практическому осуществлению. Император не хотел ухудшать отношения с Англией, которая всегда была основным потребителем русского хлеба.
С приходом к власти Николая I отношения с Британией начали резко ухудшаться. Проводя иезуитскую политику в отношении стран Ближнего Востока, ему удалось натравить персов на афганцев, за спиной которых стояли англичане, и в результате начавшейся в 1837 году войны город Герат был подвергнут осаде. Персидский шах лично присутствовал среди осаждающих, а вокруг него плели бесконечные интриги английские и русские послы.
С этого времени судьбы двух соседних государств - России и Афганистана переплетаются самым теснейшим образом. Являясь своеобразным буфером между двумя империями, Афганистан про-сто не мог сохранять нейтралитет и судьба целого народа зависела, порой, от симпатий или антипатий афганских правителей к России и Англии.
Эмир Дост-Мухаммед, который до столкновения с персами придерживался англофильских взглядов, видя, что британский посол Бернс постоянно увиливает от прямого ответа на вопрос о военной помощи в войне с Персией, решил принять русского послан-ника Виткевича, который уже продолжительное время жил в Кабуле в ожидании аудиенции.
Выслушав просьбу эмира, Виткевич начал налево и направо раздавать обещания о финансовой и военной помощи. Это привело к тому, что Россия приобрела широкую популярность в Афгани-стане. Но в самую критическую минуту, когда эмиру потребовалась незамедлительная помощь России, царское правительство позорно предало доверившийся ему Афганистан, отдав его на съедение англичанам.
Маленькая страна была ввергнута в кровопролитную войну, Дост-Мухаммед бежал в Кундуз. Английский экспедиционный корпус победоносно вступил в Кабул.
Захватив важнейшие перевалы и крупнейшие города, англичане думали, что теперь они закрепились в Афганистане навечно, но не тут-то было, они не учли главного - характера горцев, их свободолюбия, которое, в свое время, испытали на себе грозные воины Александра Македонского. Уже на второй год оккупации они на себе почувствовали всю абсурдность своей затеи.
Вот что писал молодой британский офицер из Кандагара в августе 1840 года:
- Скоро будет три года, как индийская армия отправилась из Фироспура для завоевания этой несчастной страны. Шах Шуржа (ставленник англичан вместо сбежавшего Дост-Мухаммеда) должен был вступить на престол отцов своих и войско должно было возвратиться потом в Индию. Дело кон-чено вот уже два года, а мы все еще здесь, правительство не может не нести огромных издержек, с которыми сопряжено занятие Афганистана. Но можем ли мы возвратиться? Кру-гом во всей стране с каждым днем увеличивается беспокойство. Хайберы, гильджи и дурани взялись за оружие, на посты наши делают нападения, солдат наших убивают перед нашими глазами. Можем ли мы оставить Афганистан в таком положении и, с другой стороны, переменится ли оно и успокоится ли страна? Никогда, по крайней мере мы до этого не доживем. Не могу сказать вам как ненавидит нас народ, всякий, кто убьет европейца, считается святым. Еще недавно было несколько та-ких убийств. Мы не можем, не должны здесь оставаться. Мы должны возвратиться, хотя бы с уроном нашей чести...
Предчувствия автора сбылись меньше чем через полгода:-... Только один знатный британец, тяжело раненый, достиг крепости, на стенах которой трубачи играли беспрестанно мелодии шотландских национальных песен - сигнала для блуждающих по снегам соотечественников. Но тщетны были эти мелодии, на зов их не шли британцы...
Так бесславно погибло на чужбине семнадцатитысячное английское войско.
Бесславно закончилась жизнь и первого официального послан-ника России в Афганистане - Виткевича. "Как известно, Виткевич покончил с собою, прибыв в Петроград и, найдя в нем холодный прием,- писал известный русский востоковед А.Е.Снесарев, - Англичане злорадно передают, что граф Нессельроде будто бы не принял представившегося Виткевича и приказал ему передать, что "поручика Виткевича не знает, слышал лишь о каком-то авантюристе Виткевиче, который в последнее время был занят разными интригами в Кабуле и Кандагаре, не имея на них никаких полномочий"".
Следующая русская миссия посетила Кабул лишь через 41 год. Этому предшествовал целый ряд важных политических событий - в связи с Севастопольской компанией, в которой Англия принимала участие на стороне Турции. Тогда среди господствующего класса России вновь оживилась агитация в пользу индийского похода. Ряд русских уже генералов представили государю на утверждение не-сколько проектов похода, наиболее перспективным из которых был план генерала М.Д. Скобелева. По повелению Александра II он разработал основные концепции компании, которые в дальнейшем стали краеугольным камнем планирования боевых действий на во-сточном театре военных действий.
В 1878 году, руководствуясь разработками и рекомендациями генерала Скобелева была предпринята действительная попытка, которая должна была служить подготовительной операцией для военных действий против Афганистана и Индии. "Но именно тогда уже обнаружились трудности, которые предстояло преодолеть при этом предприятии, не исключая и того, что собранных тогда двадцати тысяч человек было недостаточно для осуществления этого похода"- говорится в "Сведениях касающихся стран, сопредельных с Туркестанским военным округом" подготовленных Генерального штаба полковником Грулевым в 1900 году.
В одном из разделов этого документа озаглавленного "Значение Афганистана в Русско-Английской борьбе" изложены основные мысли и предложения генерала Скобелева: "Во всей этой борьбе поведение афганского эмира будет иметь весьма важное, если не решающее значение. Если, например, правитель Афганистана взду-мает оборонять проходы и долины Кабула против наступления английских войск, и если, он вызовет при этом восстание горных племен Кафиристана, то задача англичан будет затруднена до крайности; и наоборот, если эмир примкнет к англичанам против русских и закроет этим последним Бамианский проход и другие перевалы Гиндукушские, то русским, пожалуй, вся эта операция представится очень трудной, чтобы напрягать усилия в горных теснинах при перспективе дебуширования (развертывания войск на глазах у противника) в виду сосредоточения англо-индийских войск.
Не подлежит сомнению, что в борьбе между Россией и Англией, и боевые силы Афганистана, не смотря на их азиатские свойства, приобретут выдающееся значение. Трудно указать на численность афганских войск, которая не может быть известной с той же точно-стью, как силы европейские государств, но какова не была бы чис-ленность афганских войск, важно то, что в предполагаемой войне с обеих сторон действующие войска будут участвовать небольшими корпусами и отрядами. Поэтому присоединение афганских войск к той или другой из борющихся сторон окажет существенное влияние на ход действий.
Та сторона, которая выйдет победительницей сначала в дипломатической борьбе, будет клонить и к решительным боевым действиям..."
Руководствуясь этими рекомендациями в августе 1878 года была принята попытка возобновить отношения с Афганистаном. В Кабул выехал генерал Столетов 3*, отличившийся на поле брани во время русско-турецкой войны 1877-78 годов, но не явно не блиставший дипломатическим дарованием. По случайному совпадению Столетов выехал из Ташкента как раз в день открытия Берлинского конгресса, который закреплял новый передел мира. Не успело посольство доехать до Кабула, как им была получена ташкентская почта, извещавшая об окончании работы конгресса. Генерал-губернатор Туркестанского края Кауфман советовал Столетову воздержаться от каких бы то ни было решительных мер и даже пустых обещаний.
11 августа посольство "Белого царя" на слонах въехало в Ка-бул. Почести, оказанные миссии в столице произвели впечатление даже на видавшего виды генерала. "Как хотите, а это чисто царская встреча ,"- не скрывая своего восторга, ликовал Столетов.
Через несколько дней, после того как русские прибыли в Кабул, англо-индийское правительство известило эмира об отправлении в столицу своего посольства во главе с Н.Чемберленом.
Эмир Шир-Али-Хан обратился за советом к Столетову, кото-рый, нисколько не задумываясь о последствиях, рекомендовал не принимать англичан. Тут же от имени России он надавал щедрых обещаний о финансовой и военной помощи в случае нападения англо-индийских войск. Однако возможность прибытия в Кабул англичан так напугала бравого генерала, что он решил немедленно обратиться в бегство, не разрешая своим спутникам брать ника-ких вьюков, и в десять дней был уже на границе.
Верный своему слову эмир так и не пустил английскую миссию в Кабул. Чемберлен, потерпев фиаско, вернулся в Пешевар.
2 ноября, по настоянию Лондона, Шир-Али-хану был направлен ультиматум с грозным предупреждением, что в случае нового отказа в приеме посольства будут открыты военные действия. Полагаясь на заверения Столетова о поддержке Россией анти английского курса Афганистана, эмир ответил на ультиматум пренебрежительным молчанием. Англия объявила войну. Говоря о причинах ее побудивших, британский фельдмаршал Робертс, не без остроумия, замечал: "Поучительно обратить внимание, как замечательно схожи были обстоятельства, приведшие к первой и ко второй афганской войне, то есть присутствие русских офицеров в Ка-буле". Это довольно - таки меткое наблюдение английского полководца, по - моему, осталось актуальным и в наше время.
В критическое для Афганистана время, когда англо-индийские войска шли на Кабул, эмир вместо конкретной помощи получал одно за другим письма за подписью Кауфмана. Вот содержание одного из них: "Считаю нужным уведомить Ваше Высочество, что англичане, как мне точно известно, намерены сделать новую попытку примириться с Вами. Со своей стороны, я, как друг Ваш, думая о будущем, советую Вашему Высочеству, если англичане, как я уверен, сделают шаг к примирению, дать им ветвь мира".
Вот уж поистине, как говорится в известной афганской пословице, дружба сильного со слабым, что дружба погонщика с ослом.
А британцы, захватив Кабул и все ключевые дороги и перевалы, то и дело проводили карательные операции, чтобы хоть на время очистить прилегающие к столице ущелья от повстанцев. Горцы вновь показали свои когти и зубы.
За сотню лет до начала еще более кровопролитной афганской войны, в конце 1879 года командующий сильно поредевшим экспедиционным корпусом генерал Робертс, не выдержав постоянных нападений повстанцев, спешно покинул осажденный со всех сторон Кабул. Немало сил и средств пришлось затратить, прежде чем сто-лица была захвачена вновь.
- «Я не вижу причин, - писал Робертсу вице-король Индии лорд Литтон в начале 1880 года, - почему бы нам не следовало тотчас по прибытии в Кабул заняться приготовлением нашего ухода из этой мышеловки».
До конца 1880 года продолжалась вторая англо-афганская война. Только после полного поражения под Кандагаром, когда афганская армия перестала существовать, над горами воцарил недолгий относительный мир. Британский ставленник Абдурахман-Хан полностью подчинившийся воле вице-короля Индии ни в какие сношения с соседними странами больше не вступал.
Занятие русскими войсками Мерва в 1884 году вызвало в правительственных кругах Великобритании большую тревогу, в связи с тем, что располагаясь на пересечении множества караванных путей этот город был, по сути дела, ключом к торговле с Востоком. Англичане начали военные приготовления. Через год между Росси-ей и Англией вспыхнул очередной конфликт, в который вновь был втянут Афганистан. Конфликт этот завершился вооруженным столкновением русских и афганских войск и занятием Кушки гене-ралом Комаровым. В который уже раз "козлом отпущения" оказал-ся Афганистан, лишившийся Пендинского оазиса.
Все это, в конечном и целом, привело к тому, что у афганцев сложилось вполне устоявшееся мнение в отношении к своему север-ному соседу. Ненависть правящих кругов к России была настолько сильна, что "присланного генералом Ивановым туземца с письмом эмиру Хабибулле, сыну и наследнику Абдурахман-Хана, пришлось взять под свое покровительство, так как присутствующие на дурбаре афганцы хотели предать его смерти".
В дальнейшем ни попытки генерал-губернатора Иванова, ни другие какие-либо действия Русского правительства направленные на урегулирование торговых и других отношений с Афганистаном ни к чему не привели. Но это не говорит о том, что афганская карта была выброшена из колоды имперских устремлений России на Во-сток. Совсем нет. Вместе с другими луноликими козырными картинками она придерживалась до поры - до времени, чтобы в удобное время, вместе с другими, быть выложенной на стол для окончательного разгрома противника.
Империя, подчиняясь закону самосохранения, должна или расширяться (что неуклонно продолжалось на протяжении вот уже нескольких столетий) или распадаться. Другого не дано. Вследствие этого к концу XIX века, прибрав к рукам земли Дальнего Востока и Сибири император положил глаз на Восток. С методической настойчивостью были покорены независимые государства Средней Азии - Хива, Бухара и Коканд.
Не смотря на всяческие препятствия чинимые англичанами на очереди скоро вновь стал Афганистан. И деятельность по вовлечению этой свободолюбивой страны в лоно Российской империи велась не только в торговой или военной областях. Правительственные эмиссары, большие и маленькие с помощью подкупленной азиатской знати пытались перетянуть на свою сторону если не народ полностью, то хотя бы племя или род. И это зачастую им удава-лось.
Наиболее характерным примером такой политики является об-ращение ста туркменских старшин и родовых авторитетов к Белому царю с тем, чтобы он взял под свое покровительство земли туркмен находящиеся по обе стороны Аму-Дарьи, в том числе и относящиеся к северным провинциям Афганистана. Только подписание Конвенции 1907 года о разделе сфер влияний на Востоке не позволило России взять в свое подданство афганских туркмен.
Дальнейшему освоению Востока помешала революция 1917 года, которая разрушив символы империи и, упразднив ее структуру, тем не менее, не смогла уничтожить главного - имперских амбиций, которые вскоре перекочевали из кабинетов и собраний политиков в полонизированные умы масс.
К первой четверти ХХ века фантазий и прожектов покорения восточных земель было сочинено и опубликовано предостаточно. Вслед за Пушкиным, объявившим, что рано или поздно «сбудется для нас химерический план Наполеона в рассуждении завоевания Индии», о том же грезилось и другим русским авторам, в частности Ивану Бунину с его вечной тоской по общей арийской Прародине, с его пожизненной тягой в Индию, где «обитали наши пращуры» где любой из нас может испытав «сильное, живое чувство первобытно-го, теплого, райского».
Многие из них в своих утопических романах рубили окно в Азию и омывали сапоги в Индийском океане, предварительно уто-пив в нем ненавистных англичан.
Возможно, подобные книжки в детстве были
любимым чтением наших будущих революционеров. Во всяком
случае летом 1919 года, в разгар гражданской войны, Троцкий со-чинил секретный меморандум, в котором предлагал радикально изменить направление революционной экспансии — с Запада на Во-сток — и начать «подготовку военного удара, на помощь индусской революции», срочно сформировав «конный корпус (30 000 - 40 000 всадников) с расчетом бросить его на Индию», поскольку-де «международная обстановка складывается так, что путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии».
План Троцкого, как известно, не был осуществлен, зато еще в двадцатые—тридцатые годы тема экспорта революции в Индию перекочевала в советскую фантастику. «Всем! Всем! Всем! Английские колониальные власти изгнаны из Индии. Русская Красная Армия перешла границы Индии и спешит на помощь повстанцам. Да здравствует всемирная революция!.. Индусским восстанием руководят 50 тысяч комсомольцев, окончивших в Москве Коммунистический Университет Трудящихся Востока и владеющих всеми языками Индии. Комсомольцы проникли через Хайберский проход... Через неделю над Калькуттой развевались красные знамена... Советский Союз Индии...»
Тогда был особенно модным лозунг о неизбежности мировой революции, ведущий к осчастливливанию народов. И совсем не важно хотят или не хотят народы этого счастья, за них решит русский пролетариат. Ведь ни для кого не секрет, что некоторые партийные лидеры открыто призывали оказать необходимую, в том числе и военную, помощь не только закабаленной Индии, но и Веймарской республике, другим локальным мятежам вспыхнувшим вслед ноябрьскому перевороту, которые, в конце - концов, не под-держали те ради кого они затевались. Сегодня трудно сказать, что удержало Советскую Россию от посылки в Европу революционных дружин. Может быть, постоянная грызня, между большими и маленькими вождями, может быть наше российское авось, а может быть Его Величество Случай. Тот самый Случай, который вернул в казармы казаков Орлова, посланных Павлом в неведомый Афганистан и далее в Индию, который всячески препятствовал совместному восточному походу Наполеона и Александра I, который в конце - концов не дал воплотиться в жизнь планам Александра II. Самодержцы, облеченные всей полнотой власти, за всю историю развития отношений с Востоком, так и не смогли исполнить завет Петра Великого - прорубить окно через Афганистан в Индию.
Октябрьская революция и установление советской власти в России были восприняты афганским эмиром Хабибуллой-Ханом равнодушно. Он не смог сделать для себя никаких реальных выводов из этого, продолжая во всем слушаться английских советников. Партия младоафганцев, решительно настроенная против британского засилия в стране, выдвинув свою освободительную про-грамму, начала подготовку к государственному перевороту, глав-ной целью которого было свержение проанглийского ставленника Хабибуллы-Хана. Власть предполагалось передать его третьему сыну Аманулле.
20 февраля 1919 года, во время нахождения на охоте в своей зимней резиденции - Джеллалабаде, Хабибулла-Хан был убит. Сейчас же после получения вести о его смерти, в Кабуле было организовано, при благоприятном отношении видных представителей духовенства и матери Амануллы, провозглашение последнего - эмиром. Но одновременно с этим и находящийся в Джеллалабаде брат Хабибуллы - Насрулла, в свою очередь провозгласил себя эмиром.
Внутренние проблемы были быстро урегулированы, поскольку перевес был на стороне Амануллы, захватившего скоро в свои руки казначейство и признанного губернаторами Кандагарской, Гератской и Мазари-Шерифской провинций. Войска тоже оказались на его стороне. Этим и была в дальнейшем решена судьба Насруллы-хана, который был заключен в тюрьму, где вскоре и погиб.
Быстро справившийся с внутренней неурядицей Аманулла-Хан провозгласил лозунг борьбы за независимость Афганистана и этим, в конечном счете, отвлек своих внутренних противников от цели за-хвата престола. Встречая величайшее сочувствие, он начал создавать армию для войны с Англией. Вскоре началась третья англо-афганская война, которая закончилась так же как и вторая - сепаратным миром. Но в отличие от предыдущей войны, Афганистан получил право самостоятельно решать все свои внешне и внутри-политические проблемы.
Видя дальнейшую силу и процветание страны в перспективных, и долгосрочных реформах, Аманулла-Хан задался целью перестроить страну по-своему. В первую очередь он создал стройный централизованный аппарат, в котором строго оговаривались функции отдельных ведомств. Затем была проведена реформа по райо-нированию страны на новых началах и созданию новых административных центров в областях. В Кабуле, при центральном правительстве был организован Госсовет в составе 25 человек, а на местах - совещательные собрания. Духовенство было окончательно лишено права распоряжаться вакуфными землями, которые были конфискованы и распроданы правительством. Права прежних кази-ев (судей по шариату) были сильно урезаны новыми законами о правосудии, путем введения гражданского, уголовного и военно-уголовного кодексов. Были отменены пытки. Среди ряда других мероприятий следует отметить организацию министерства просвещения и школьной сети по всем городам, учреждение женских школ с привлечением немецких и французских преподавателей, командировку за границу молодежи для получения общего и военного образования, а также создание ряда военных школ по всем трем основным родам войск под руководством турецкого военно-инструкторского состава. Кроме того, была проведена большая работа по формированию новой армии, оснащению ее современным оружием и даже боевыми самолетами.
Планировалось снятие чадры и чалмы, принятие законов о запрещении многоженства и ношении европейской одежды для всех. Однако эти последние реформы, резко затрагивающие быт населения, на Всеафганской джирге в августе 1928 года, были про-валены и в дальнейшем послужили главным аргументом в борьбе духовенства против эмира-реформатора.
Анализируя реформаторскую деятельность Амануллы нельзя не сказать, что в своей основе она подчинена главному - сделать как можно больше агрессивных преобразований в стране в самые короткие сроки. Казалось бы, при этих условиях в стране должна бы-ла создаться экономическая и политическая стабильность. Однако последующие события рисуют другую картину. Важным является, прежде всего, то обстоятельство, что основная часть населения Афганистана, почти совершенно некультурная, не могла учесть значение всех этих реформ и оценить деятельность самого Амануллы-Хана. Кроме того, общее положение крестьянства и скотоводов с началом реформ ухудшилась, так как на их плечи легло основное бремя преобразований. Наряду с этим ограничение прав духовенства, финансовый кризис внутри страны, рост дороговизны, усиленные поборы правительственных чиновников, принудительные, зачастую бесплатные повинности населения и ряд других вопросов, вызвали рост социальных, экономических и политических противоречий.
В условиях внутренней и внешней нестабильности эмир принимает решение совершить кругосветный вояж, главной целью которого являлся подъем собственного престижа, пошатнувшегося в результате реформаторской деятельности. Кроме того, Аманулла-Хан хотел получить финансовую и моральную поддержку своему курсу от правительств Европейских и Азиатских стран.
Возвращаясь немного назад, я бы хотел особо остановиться на советско-афганских отношениях после 1917 года.
Начало полномасштабных отношений между Афганистаном и Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой стало возможным с 1919 года, когда после третьей англо-афганской войны Афганистан приобрел независимость. До этого действовал договор, по которому страна не имела права на самостоятельные внешние сношения. Советское правительство первым признало независимость и суверенитет Афганистана.
14 августа 1920 года в Кабул был доставлен дар Советского правительства - радиостанция, вместе с которой прибыл специальный технический отряд. Это были первые советские военные специалисты в Афганистане. Вскоре афганское правительство направило 8 человек в Ташкент на курсы связи. Это была первая группа афганских военнослужащих, обучавшихся в Советской России.
В 1924-25 годах при помощи СССР была построена телеграфная линия, соединившая Кушку, Герат, Кандагар, Кабул. В первые месяцы 1927 года началось строительство линии Кабул - Мазари-Шариф. Советские специалисты готовили афганских связистов. Тогда же в Кабул караваном были доставлены три самолета. Афганцам была оказана помощь в подготовке летчиков и эксплуатации авиатехники.
Расширяющееся экономическая взаимопомощь двух стран, вскоре положило начало военного сотрудничества.
В августе 1926 года в Пагмане (личной резиденции эмира) был подписан Пакт о ненападении между СССР и Афганистаном.
В мае 1928 года Аманулла, принявший к тому времени титул падишаха, прибыл в Советский Союз, где был радушно принят Г.Чичериным, М.Калининым, и по непроверенным данным, самим "отцом народов", который заверил его, как реформатор - реформа-тора в том, что деятельность Амануллы-Хана встретит в лице Советского правительства всяческую поддержку.
По приезду на родину падишах форсировал свою реформаторскую деятельность, что, в конце – концов, стало последней кап-лей, переполнившей чашу народного терпения. Осенью 1928 года в стране вспыхнуло восстание под предводительством разбойника Бача-и-Сакао. Поддержанные духовенством и знатью, формирования восставших быстро приближались к Кабулу. В январе следующего года ополчение племени Мингаль, сражавшееся на подступах к столице, перешло на сторону Бача, открыв тем самым путь на Кабул.
Видя это, Аманулла отрекся от престола в пользу своего старшего брата и бежал в Кандагар. Однако эмиром стал не Инаятулла, а главарь повстанцев Бача, захвативший столицу.
Узнав о воцарении Хабибуллы (так стал именоваться Бача-и-Сакао), Аманулла выступил из Кандагара во главе десятитысячного войска, послав одновременно гонцов в Москву.
Получив послание экс-эмира, соратники вождя, по всей видимости, долго не задумываясь (приближался полувековой юбилей Иосифа Сталина) намекнули военным, что неплохо бы было отметить эту знаменательную дату каким-нибудь выдающимся военно-политическим событием. И военная машина, подталкиваемая пропагандистской шумихой, заработала. В газетах появились материалы повествующие о сложной обстановке на Советской южной границе. В некоторых статьях слышались открытые призывы направить части РККА в Афганистан, чтобы уничтожить окопавшихся там басмачей во главе с Ибрагим-беком. В Туркестанском военном округе, которым командовал тогда легендарный матрос Дыбенко, началось поспешное формирование спецотрядов. Зачем они и где будут использоваться - об этом знали немногие.
-« Наш эскадрон подняли по тревоге ночью, - вспоминает бывший кавалерист РККА В.Т. Поветкин (Василий Тихонович Поветкин родился в 1905 году, в семье крестьянина-батрака, в 1927 году был призван в РККА, проходил службу в 81 кавалерийском полку 7 Туркестанской горно-кавалерийской дивизии. Уволен в запас в июне 1929 года. С 1942 по 1944 год воевал в составе действующей армии.). Командир эскадрона построил нас на плацу и доложил о сборе по тревоге какому-то неизвестному нам старшему командиру. Тот объявил, что Советское правительство и лично товарищ Сталин возложили на нас ответственную боевую задачу - уничтожить афганские формирования, оказывающие помощь басмаческому движению.
Нашему эскадрону поручалось переправиться через Аму-Дарью и с ходу уничтожить афганский пограничный пост, в дальнейшем продвигаться в направлении на Мазар-и-Шериф. Приказ есть приказ! Всех нас вывели из крепости, где располагалась часть, и приказали снять красноармейское обмундирование. Взамен выдали узбекские чапаны, шаровары и халаты. Кто смог водрузил на голову чалму. Только оружие свое разрешили оставить. После этого, в предрассветной дымке мы, стараясь не шуметь, сели в лодку и держа коней в поводу поплыли к противоположному берегу. Афганцы нас явно не ждали и потому их наряд на подступах к посту был снят бесшумно. Заминка произошла у ворот, которые никак не поддавались нашему натиску. Услышав шум на стены небольшой крепости высыпали полусонные пограничники, начали палить во все стороны. Эскадрон отступил, оставив под стенами двух убитых. Отведя коней в укрытие мы залегли. Видя, что атака захлебнулась к нам подползли комэск и командир, который ставил задачу. Он что-то гневно выговаривал нашему комэску после чего тот став во весь рост скомандовал:
- "Эскадрон в атаку вперед !" Взяв винтовки с примкнуты-ми штыками наперевес мы дружно кинулись на неприступные стены. Кто-то упал не добежав до поста, кто-то укрылся по стенами. Без лестниц и артиллерии наши атаки были бессмысленны. Вскоре это, по видимому, поняли и наши военноначальники. В небе появились боевые аэропланы и пройдя на бреющем полете над постом сбросили вовнутрь несколько бомб. Видя такой поворот событий афганцы, оставшиеся в живых на конях прорвали нашу реденькую цепь и ушли в глубь своей территории.
С трудом открыв ворота мы вошли в пограничную крепость , которая после авиационного налета была наполовину разрушена. Во дворе валялись десятки трупов, слышались крики раненных. Нам было не до них. Комэск приказал похоронить убитых красноармейцев. Сопровождающий нас уполномоченный добавил, чтобы от могил не оставалось и следа. Каким бы приказ абсурдным не был, мы должны были его выполнять. Хоронили погибших в этой непонятной войне подальше от сел и дорог. Сколько было этих тайных могил - десятки или сотни, не знаю, обманывать не буду, не считал.
После уничтожения поста, наш эскадрон вместе с многими другими довольно - таки разношерстными подразделениями РККА в течение нескольких дней двигался к основной цели похода. Не встретив даже малейшего сопротивления афганцев мы с ходу захватили провинциальный центр - город Мазар-и-Шериф.
Там нас ждал новый приказ - штурмовать крепость Дейдади,*1 расположенную невдалеке от провинциального центра, где по данным разведки укрылись мятежники, поддерживающие басмаческое движение на юге СССР.
Неприступные стены крепости пришлось, как и при нападении на пограничный пост, штурмовать без лестниц и других приспособлений. Солдаты ставали на плечи друг другу и таким образом пытались влезть на вал предшествующий основным укреплениям. Только когда по дну рва, опоясывающего крепость потек кровавый ручеек, военноначальники, руководившие операцией вызвали на помощь авиацию…»
Погибающие неизвестно за что красноармейцы даже не догадывались, о чем вещали в это время " самые демократичные в мире "советские газеты о событиях в Мазар-и-Шерифе и Дейдади.
"И З В Е С Т И Я" 10.05.1929 г.
ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ.
Термез, 8 мая (ТАСС). Попытки сторонников Бача-и-Сакао удержать власть в крепости Дейдади успехом не увенчались. 7 мая крепостной гарнизон и все население крепости признали власть Амануллы...
"И З В Е С Т И Я" 15.05.1929 г.
Ташкент, 14 мая (ТАСС). Прибывшие из Ханабадского района афганские беженцы передают, что в провинции сильно встревожены переворотом в Мазар-и-Шерифе и Дейдади в пользу Амануллы.
Там не было ни слова о тех, кто костьми лег у неприступных стен афганской крепости. Словно и не было их там вовсе. Не в при-мер свободней была советская пресса восьмидесятых. Там открыто говорилось, что наши солдаты все-таки в Афганистане есть. Прав-да, почему-то фигурировали в публикациях в основном афганские военные, наши лишь изредка были героями идиллических сюжетов с мест строительства школ, детских садов и других гуманитарных заведений.
-«После непродолжительного отдыха поступил приказ двигаться в Кабул, через труднодоступный перевал Саланг. В те времена дорога в столицу была всего-навсего широкой караван-ной тропой с множеством небольших сторожевых башен, которые приходилось каждый раз брать штурмом. Когда силы войск начали истекать, поступила новая команда - бросать все, с таким трудом захваченные крепости, и возвращаться назад. В Мазар-и-Шерифе нас приветствовал какой-то большой афганский военноначальник в форме с золотыми позументами, которого все называли Ваше величество (во всяком случае об этом говорил нам переводчик-таджик) Поблагодарив войска за помощь, он приказал выдать каждому из нас афганские деньги (серебряные рубленые слитки). Ночью нас вновь подняли по тревоге и стараясь производить как можно меньше шума мы вышли из города и спешно направились к границе.
Всех участников боевых действий выстроили на берегу Аму-Дарьи, невдалеке от Термеза и зачитали приказ, в котором от имени Советского правительства нам была объявлена благодарность. В заключении большой командир с малиновыми петлицами предупредил всех, что даже под страхом смерти никто из нас не имеет права разглашать военную тайну о нашем походе в Афганистан.
Вскоре нам возвратили прежнее обмундирование, а заодно отобрали серебро, выдав взамен по червонцу...»
Потом, уже много позже, бывший красноармеец Поветкин узнал, что многие из его сослуживцев, те, кто вместе с ним воевал в Афганистане, были репрессированы, большая часть из них расстреляна или не вернулась из ГУЛАГа.
До сегодняшнего дня В.Т. Поветкин не знал, почему им при-шлось тайно не только входить, но и выходить из Афганистана. О том, что предшествовало походу я уже говорил выше. А причина бегства " союзнического войска" проста как мир - поход экс-эмира был подготовлен из рук вон плохо и, встретившись в начале мая с многочисленными силами Бача, приверженцы Амануллы потерпели тяжкое поражение. Эмир сбежал, покинув Афганистан уже навсегда.
Несколько по-другому описывает эту первую советско-афганскую авантюру, один из главных исполнителей сталинских замыслов на Востоке, бывший начальник Восточного сектора советской разведки и ее резидент в Персии и Турции - Георгий Агабеков:
-« По приказу Сталина 800 отобранных красноармейцев-коммунистов, переодетых в афганскую форму, были сконцентрированы на берегу Аму-Дарьи под городом Термез и готовились к переправе через реку на афганский берег. Баржи, каюки, моторные лодки со всей реки были пригнаны сюда для переправы войск. Ранним утром эскадрилья из шести аэропланов, груженных бомбами, с установленными на них пулеметами, поднялись с Термезского аэропорта. Набрав высоту, аэропланы направи-лись к противоположному берегу реки, где находился афганский погранпост Патта-Гиссар, охраняемый полусотней солдат. Услышав шум моторов афганские солдаты высыпали из своих укрытий поглазеть на аэропланы, полагая, что они направляются в Кабул. Но они ошиблись. Сделав два круга, аэропланы снизились над заставой и внезапно пулеметный огонь обрушился на афганских солдат. Несколько бомб, сброшенных на глинобитное здание поста, убили одних и похоронили под развалина-ми остальных. Все это заняло несколько минут.
В то же время красноармейский отряд, спокойно погрузившись на лодки и баржи, переправился на афганский берег. Гарнизон другой заставы, Сия-Герта в сто сабель был полностью уничтожен пулеметным огнем. На следующее утро Красная Армия взяла штурмом и город Мазар-и-Шериф, причем пехота, позабыв, что ей нужно играть роль афганцев, пошла в атаку с традиционным русским "Ура!!!", а после захвата города на его улицах сплошь и рядом слышался отборный русский мат. Повсюду валялись изуродованные трупы защитников города, около трех тысяч. На следующий день переодетые под афганцев красноармейцы двинулись дальше, пристреливая попадавшихся на пути жителей, чтобы они никому не сообщили о советском вторжении. Сталин надеялся создать просоветское правительство Афганистана из местных экстремистов, а когда это не удалось, отдал приказ красноармейцам возвратиться. Проходя на обратном пути через Мазар-и-Шериф, они прихватили с со-бой весь каракуль, хранившийся на складах города - в качестве компенсации за расходы, понесенные советами на организацию этой экспедиции...»
Трагична судьба самого Георгия Агабекова. Вот что вспоминает бывший секретарь И. Сталина Б. Бажанов:
-« В 1930 году, вскоре после неудавшегося похода в Афганистан, он переводится резидентом ГПУ в Турцию, на место Блюмкина. В это время он сильно подозревает, что если его вы-зовут в Москву, то это для того, чтобы расстрелять. К тому же он переживает роман своей жизни: он влюбился в молоденькую, чистенькую англичаночку, которой признается, что он чекист и советский шпион. Англичаночка приходит в ужас и из Турции возвращается в Англию. Агабеков покидает свой чекистский пост и по подложным документам следует за нею. Родители ее сообщают обо всем этом властям и Агабекову приходится уехать во Францию. Здесь становится очевидным, что он с советами порвал.
По требованию Советов, его из Франции высылают (основание есть - он приехал по подложным документам), и ему в конце - концов дает убежище Бельгия. Он пишет книгу "ЧК за работой", которая выходит на русском и французском языках.
За Агабековым ведется правильная охота. В 1937 году во время испанской гражданской войны ... его убивают, и труп его, затянутый на испанскую территорию в горы, находят только через несколько месяцев...»
Рассказывая об этой, мало кому известной афганской экспедиции, я хочу подчеркнуть преемственность экспансионистской поли-тики правительственной верхушки во все времена тоталитаризма.
Сделав поправку на современное оружие и технику, мы получили всем теперь известную картину вторжения восьмидесятипятитысячной армии в Афганистан накануне Рождества Христова 1979 года.
Мой "афган" начался ранним, осенним утром 1981 года.
ГЛАВА I
Исторически сложилось так, что Дальний Восток вот уже многие века был и остается в России краем малообжитым и неспокойным. Это и понятно, ведь с давних пор богатейшие земли этого региона привлекали к себе внимание неуживчивых соседей. Ачанский городок, Кумарский и Албазинский остроги – все эти героические места, овеяны славой русских первопроходцев, беззаветным мужеством и отвагой наших предков, ставших грудью на защиту новых российских границ.
Усилием и мужеством десятков и сотен первопроходцев, территория Российской империи расширилась до самого Тихого океана. Именно здесь оставили неизгладимый след многие Великие путешественники, чьи имена навечно остались на географических картах. Кстати большинство их имен носят приграничные села. Толбузино, Бекетово, Сгибнево, Бейтоново, Кузнецово, Касаткино, Пашково, и многие другие. Это и понятно, ведь освоение новых земель велось вниз по Амуру. Там, где когда-то стояли казачьи станицы, сегодня стоят пограничные заставы.
Величавый Амур, который поселенцы издревле называли «Амур – батюшка», а китайцы «Рекой Черного дракона», стал для переселенцев, большинство из которых составляли вои и казаки, поистине рекой мужества и военной доблести. Не раз приходилось им браться за оружие, чтобы защитить свои села и станицы от врага, и всегда в этой справедливой борьбе побеждала храбрость и мужество русского солдата, бдительно охраняющего родные рубежи.
Начиная с походов казаков-землепроходцев, утвердившихся на рубежах Дальней России еще в середине XVII века и до дней нынешних, служба ратная, служба пограничная определяла собой лицо этого богатейшего, цветущего края.
Вся более чем восьмидесятилетняя история Краснознаменного Дальневосточного пограничного округа насыщена событиями яр-кими и впечатляющими, и, прежде всего, потому, что все они осуществлялись людьми беззаветно преданными Родине, истинными богатырями земли русской. Дальневосточная граница навсегда осталась в легендах и песнях, которые и сегодня на слуху у наро-да…
Обо всем этом я знал из истории, прочитанных ранее книг, и потому, прибыв на пограничную заставу «Благословенная», искренне верил, что, выбрав Дальневосточный пограничный округ, сделал правильный выбор, и благозвучное название заставы непременное подтверждение тому, что Всевышний, таким образом, благословил меня на ратную службу именно здесь.
Служба на заставе шла своим чередом. Дежурства, ночные проверки пограничных нарядов, занятия с личным составом, выступления перед жителями приграничья с информацией о международном положении, решение хозяйственных вопросов, вот непол-ный перечень основных забот замполита. И потому зачастую не хватало дня, чтобы переделать все намеченные дела. Приходилось наверстывать все за счет семьи. Жена Наталья, и дочь Леночка ви-дели меня дома так редко, что каждое мое появление там было бур-ным и радостным событием.
Этакая, пограничная идиллия продолжалась до тех пор, пока не началась в Афганистане Апрельская революция. Кто бы мог по-думать, что эти события, происходящие за тысячи километров от Дальневосточной границы, когда-нибудь коснутся и меня…
На дворе стоял сентябрь, сухой и теплый. Я отдыхал дома по-сле ночного дежурства, когда тревожно и настойчиво зазвонил те-лефон:
- Товарищ старший лейтенант вас требует к телефону началь-ник пограничного отряда, - дрожащим голосом доложил дежурный связист.
- Соединяй! – в трубке послышался щелчок и в наступившей тишине резко прозвучал недовольный голос начальника отряда майора Йолтуховского:
- Ну, скоро там?
- Товарищ майор, старший лейтенант Носатов, - представился я и по привычке доложил:
- На участке заставы происшествий не случилось.
- Спишь долго, - пробурчал майор, и неожиданно предложил:
- В командировку, на юга, хочешь съездить?
- ???
Мое недоуменное молчание начальник отряда истолковал по-своему.
- Не бойся, рано или поздно мы все там побываем.
И тут только до меня дошло, о каком юге он говорил. Не про-шло и полугода, как я закончил курсы усовершенствования полит-состава в Голицыно. Так вот, во время занятий, мне неоднократно приходилось слышать слова, которые только что озвучил майор. А на заключительном занятии, лектор из ЦК прямо сказал, что боль-шая часть младших и половина старших офицеров должны пройти обкатку в Афганистане. Тогда я, наверное, так же, как и большин-ство офицеров, не придавали этому особого значения. Но на всякий случай, по приезду из Москвы, не сразу, а постепенно начал гото-вить жену к мысли о том, что рано или поздно мне придется в Аф-ганистане побывать. Но не думал я, что все это будет так скоро.
- А я и не боюсь.
- Ну, тогда на сборы и расчет по всем статьям тебе трое суток. По прибытию в отряд доложишь начальнику штаба, он в курсе. Желаю удачи!
В телефонной трубке снова что-то щелкнуло, и наступила звонкая тишина.
- Кто звонил? – оторвала меня от внезапно нахлынувших дум жена.
- Да так, на заставу вызывают! – не стал я преждевременно нарушать семейную идиллию.
О предстоящей командировке сказал только вечером.
Реакция была бурная. Все, в конце концов, закончилось слеза-ми.
Из всего, что предстояло, меня больше всего удручало – не са-ма командировка и все, что с ней было связано, а то, что я оставляю в одиночестве, здесь на границе семью. Жену и трехлетнюю дочь. Конечно, можно было отправить их к родителям, но такой возмож-ности мне не дали, ограничив время сборов тремя сутками.
Прощаясь с семьей, я дал себе зарок: любыми средствами вер-нуться и отправить жену и ребенка в Алма-Ату.
В отряде инструктажи были не долгими. Вместе с группой ото-бранных для службы в Афганистане добровольцев – солдат и сер-жантов, я на поезде направился в Хабаровск. В разговоре с солда-тами узнал, что желающих «землю в Гренаде крестьянам отдать» было в несколько раз больше, чем требовалось. Честно говоря, для меня это было открытием. Я особого желания воевать в Афгани-стане не высказывал, но, получив от начальника отряда конкретное предложение, отказываться от него не стал. Да и не мог. По многим объективным и субъективным причинам.
В Хабаровске, начальником штаба Краснознаменного Дальне-восточного пограничного округа генерал-майором Карлом Ефре-мовичем Картелайненом до офицеров был доведен приказ о фор-мировании двух мотоманевренных групп (ММГ). На подготовку и сколачивания новых подразделений отводилось около двух меся-цев. За это время, на базе Казакевического пограничного отряда, каждый солдат и офицер должен был пройти ускоренный курс под-готовки к боевым действиям в условиях пустынной и горной мест-ности.
Ежедневные марш-броски и переходы чередовались стрельба-ми на просторном отрядском стрельбище. Огонь велся из всех ви-дов стрелкового оружия, гранатометов и минометов. Неоднократно проводились тактические учения с боевой стрельбой. Все это не могло не сказаться на профессиональной и моральной подготовке и солдат и офицеров. К концу обучения наша мотоманевренная груп-па представляла собой уже не совокупность разрозненных подраз-делений, а единый, сплоченный военный организм, готовый к вы-полнению самых сложных боевых задач. Забегая вперед скажу, что именно благодаря такой вдумчивой и целенаправленной подготовке всего личного состава, а также мудрым, дипломатичным руковод-ством боевыми действиями со стороны командования ММГ и опе-ративной группы, в период ввода в Афганистан и в первые полтора года ведения там боевых действий, не было потеряно ни одного че-ловека.
Буквально за неделю до погрузки в эшелоны, помня о данном себе зароке, я обратился к руководителю наших непродолжитель-ных курсов, заместителю начальника штаба округа полковнику Но-зикову, с просьбой отпустить меня на заставу, для того, чтобы от-править семью к родственникам, в Алма-Ату. Откровенно говоря, я думал, что в лучшем случае мне дадут на это дело несколько дней, а там делай, как знаешь. Но не тут-то было:
- Товарищ старший лейтенант, неужели вы не понимаете, что дорог каждый день подготовки, - сказал полковник.
У меня екнуло сердце. Ну, - думаю, - не отпустит. Что делать, ума не приложу. На душе стало горько и сумрачно.
- Чтобы надолго не отрывать тебя от занятий, мы сделаем так: завтра, утром, в 8-00 будь на вертолетной площадке. Часа полтора туда, полтора обратно. Три часа лету, - вслух считал полковник.
- Пол дня на сборы хватит?
- Хватит! – радостно выпалил я готовый расцеловать этого на вид недоступного и строгого, а на самом деле добрейшего человека, такими, как он, это я понял позже, особенно богат Дальневосточный пограничный округ.
На утро, еще за час до отлета, я уже был на вертолетной пло-щадке. Возле одной из винтокрылых машин во всю суетились лет-чики.
- Ну, что старлей, летим? – спросил, проходя мимо майор, ко-мандир экипажа.
- Летим! – с восторгом отозвался я.
Вскоре, набрав нужную высоту, вскоре мы уже кружили над заснеженными горами и дремучей тайгой. Взяв курс на заставу «Благословенная», командир уверенно сказал:
- Через полтора часа будем на месте!
Долетели за час двадцать.
Часа через три, быстро собрав весь свой немудреный офицер-ский скарб в три чемодана и несколько коробок, мы всей семьей уже летели в Хабаровск.
Там нас ждал давний мой друг, капитан Игорь Коротаев, у ко-торого в Хабаровске была просторная квартира. Накануне он предложил, до отлета в Алма-Ату, приютить жену с ребенком у се-бя. С этим его предложением трудно было не согласиться.
Так, что, когда мы погрузились в эшелон и замерли в ожида-нии сигнала к отправке, на душе у меня было легко и спокойно. Словно и не на войну я ехал, а так, на неожиданную прогулку по неведомой заграничной стране.
Эшелон был довольно внушительным. С пяток пассажирских вагонов, для личного состава и больше полутора десятка товарных, в которых, казалось, было все, что необходимо на войне. Оружие, боеприпасы, продукты питания, обмундирование. На предпослед-ней платформе грузно возвышался БАТ (большой артиллерийский тягач). Кроме продуктов, оружия и техники мы везли с собой и не-сколько вагонов с лесом. В Средней Азии каждое бревно на вес зо-лота.
Эшелон был литерным, и потому тщательно охранялся.
В единственном купейном вагоне разместился штаб ММГ. Начальник ММГ – майор Александр Калинин, начальник штаба майор Сергей Снегирь, майор Виктор Буйнов, замполит майор Константин Жуков со своим помощником и комсомольским секре-тарем Володей Ларюшиным и зампотех капитан Николай Рукосуев. Рядом разместились медики, во главе с капитаном Алексеем Пинчу-ком, связисты под началом Александра Мирляна и тыловики, во главе с капитаном Сергеем Зубцовым.
В общих вагонах разместились три заставы ММГ, разведвзвод, который возглавлял старший лейтенант Саша Сапегин, инженерно-саперный взвод, под руководством лейтенанта Николая Русакова, минометная батарея с комбатом капитаном Борисом Руденко, взвод станковых гранатометов с капитаном Александром Андрия-новым и подразделения обеспечения.
Вторая застава, в которую я был назначен замполитом, разме-стилась в общем вагоне. В каждом купе располагалось по отделе-нию. Офицеры – начальник заставы капитан Евгений Шахматов, я и старшина прапорщик Фаниль Ахмеджанов, путешествовали вместе с личным составом.
Эшелон вышел из Хабаровска глухой и темной ноябрьской но-чью. Тайно, не спеша, прокрался по городу, потом, набрав ско-рость, с грохотом промчался по мосту через Амур. Дальше уже ни-что не сдерживало восторженного порыва тепловоза, и вскоре эшелон с крейсерской скоростью мчался на Запад. На неведомую войну, о которой многие из нас знали лишь по выхолощенным цен-зорами статьям в центральных газетах.
За время службы на Дальнем Востоке, во время командировок и сборов я, с огромным удовольствием стремился приобщиться к богатейшей истории края, особенно богатого событиями граждан-ской и второй мировой войн, и теперь с любопытством всматривал-ся в окно. Полная луна светила достаточно ярко, освещая близле-жащие склоны, покрытые заснеженным лесом и густо разбросанные вокруг железнодорожных путей дома редких станций. Неожиданно за окном вагона мелькнула станция Волочаевка. «Волочаевские дни», это уже давняя история. Но, тем не менее, в памяти всплывают увиденные ранее в кино картины штурма бойцами дальневосточной партизанской армии неприступных сопок, на которых окопались остатки захватчиков. Ныне бойцы эти застыли навечно в бетоне и граните. Они надолго останутся в памяти поколений. Обидно, что будущие герои, которые возможно трясутся сейчас со мной в этом грохочущем на стыках вагоне, в отличие от тех, кто штурмовал неприступные дальневосточные сопки, не застынут в граните. Нет места таким памятникам на чужой земле.
В тряском и холодном вагоне не спится. В голову лезут самые разные мысли. Вспомнились короткие проводы в одном из дальних тупиков станции Хабаровск - товарный. Они прошли без громких речей и бравурных маршей. Особенно затронули сердце теплые, добрые слова генерала КАРТЕЛАЙНЕНА. Многим из нас он за-помнился своим, поистине, отеческим отношением к солдатам и офицерам границы. Перед самой отправкой эшелона, он, предвари-тельно, переговорил со всеми офицерами, и многим из нас помог решить не только служебные, но и личные проблемы. А тем из во-еннослужащих срочной службы, кто еще не успел заслужить звания старший солдат, он единым приказом присвоил звание ефрейтор, так, что в нашем эшелоне не было ни одного рядового бойца.
Пока наш литерный не спеша двигался по территории Хаба-ровского края и Амурской области, не было ни одной крупной станции, где нас не ждали бы приятные сюрпризы. Надо было ви-деть, с какой любовью и гордостью встречали и провожали наш воинский эшелон местные власти, руководители приграничных районов и близлежащих пограничных отрядов. В дополнение к уже выданным на дорогу продуктам, встречающие везли нам всевоз-можные деликатесы и необходимые на войне припасы, о которых потом, в дальней дороге и на точке, в Афганистане, мы частенько с благодарностью вспоминали. Забегая вперед, скажу, что такая за-бота и внимание, конечно же, не могли не сказаться на том психоло-гическом и моральном подъеме, который на протяжении всего вре-мени нашего путешествия по бескрайним просторам СССР и во время боевых действий в чужой, стреляющей стране, постоянно присутствовал в душе каждого из нас.
Именно тогда многие из нас, молодых офицеров, прослужив-ших на границе лишь по несколько лет, в полной мере почувство-вали себя членами дружной пограничной семьи дальневосточни-ков…
Операция «Елка»
Эшелон медленно, но уверенно подходил к Новосибирску, когда, кому-то из нас пришла в голову шальная мысль: на носу Новый год, а направляемся мы на знойный юг, где не только ели, но и сосны не растут. А раз так, то надо заранее побеспокоиться о новогодних красавицах, пока они еще в изобилии красуются за окном.
Начальник эшелона майор Калинин связался по телефону с машинистом и уточнил у него, где будет ближайшая остановка. Оказалось, что только в Новосибирске. Зная, что за Новосибир-ском леса пойдут редкие, где настоящих елок и не найти, созвали военный совет. Расстелили карту и начали мараковать, как лучше осуществить задуманное. От мысли остановить хоть на пол часа эшелон сразу же отказались. За движением поезда осуществлялся строжайший контроль. Тогда кто-то, рассматривая внимательно карту, предложил использовать для успешного проведения опе-рации рельеф местности. Отдельные участки пути так извивались и закручивались вокруг всевозможных сопок и рек, что, улучшив момент и невысокую скорость эшелона, можно было через за-мерзшие болота спокойно выйти к другому участку железной до-роги, раньше эшелона на двадцать-тридцать минут. А этого вре-мени для успешного завершения операции «Елка» было больше, чем достаточно. На всякий случай с помощью стоп-крана была предусмотрена аварийная остановка. Согласовав все за и про-тив, командир дал добро. С десяток охотников собрались с топо-рами и ножовками в тамбуре купейного вагона, в готовности де-сантироваться на богатую елками местность. Операция прошла так гладко и незаметно, что даже машинист тепловоза, увидев возле путей людей в валенках и полушубках с елками в руках, так и не понял, что лицезрел в этакой глуши офицеров своего эшелона, правда несколько опередивших поезд. Не обошлось и без курьезов. Кто-то в спешке потерял валенок. И ему, в скором времени пришлось отчитываться перед требовательным и гроз-ным тыловиком, Серегой Зубцовым. Расчет состоялся на месте, за потерянный валенок, капитана Зубцова одарили самой высокой и пушистой елкой…
Переправа
Перевалив за уральский хребет, эшелон все дальше и дальше удалялся от суровой и затяжной сибирской зимы, с каждым днем приближаясь к долгожданной азиатской весне. Уже за Джамбу-лом, несмотря на то, что настало только начало декабря, наш за-порошенный снегом и увешанный сосульками эшелон, начал ин-тенсивно оттаивать. Как только мы останавливались, и замирал скрежет тормозов, затихал тепловоз, слышалась веселая, звонкая капель.
В Самарканде, где наш эшелон стоял довольно продолжи-тельное время. Там я, засмотревшись на голубые купола мечетей и мавзолеев, чуть было не отстал. Благо, что заблаговременно знакомый гудок тепловоза услышал.
На станцию Киркичи, конечный пункт нашего путешествия по железной дороге, мы прибыли в середине декабря. Несмотря на зиму, здесь стояла по-весеннему теплая погода. А в обед солн-це припекало так, что с непривычки, приходилось искать тень. Но это было только несколько первых дней. Вскоре жаркого, турк-менского солнца мы уже и не замечали. Некогда было. Полным ходом шла разгрузка эшелона, и переправка всего нашего иму-щества на другой берег Аму-Дарьи, в лагерь, затерявшийся средь прибрежных барханов. Там нас уже ждали палатки и боевая тех-ника - бронетранспортеры и боевые машины пехоты.
1 Киркинская мотоманевренная группа, как я уже выше го-ворил, состояла из четырех основных подразделений, трех застав и минометной батареи. Две заставы, которыми командовали май-ор Сотников и капитан Евгений Шахматов были на бронетранс-портерах, одна, под командованием майора Сергея Хорькова, на боевых машинах пехоты. Минометная батарея, которой командо-вал капитан Борис Руденко, размещалась в походном порядке на обычных ГАЗ-66, или «шишигах». Остальные подразделения, в зависимости от своих задач получили кто боевые, а кто и транс-портные машины.
После того, как все получили технику и разместились, начальник Киркинского пограничного отряда, в подчинении ко-торого находилась наша мотоманевренная группа, представил личному составу руководство оперативной группы, в составе подполковника Николая Николаевича Нестерова, майора Влади-мира Лысенко и нескольких офицеров-разведчиков из отряда. Под их началом нам предстояло войти на территорию Афгани-стана и в дальнейшем выполнять там боевые задачи.
Сотни глаз с любопытством рассматривали подтянутого, среднего роста, сухонького подполковника, который, пройдя вдоль строя, поздоровался с каждым офицером за руку. Несмот-ря на кажущуюся невзрачность, в рукопожатии его чувствова-лась сила. А в глазах умный, добрый огонек человека, достаточ-но познавшего все прелести боевой, походной жизни. Обладая большой выдержкой и спокойствием даже во время самых непредвиденных ситуаций, он был полной противоположностью своему заместителю, майору Владимиру Лысенко, человеку до-вольно резкому и скоропалительному.
Первым распоряжением подполковника Николая Николае-вича Нестерова было таким: «В течение текущих суток закончить обустройство лагеря и на следующий день всех, до одного чело-века, во главе с офицерами - на стрельбы, вождение и другие за-нятия».
За те несколько недель, что оставались до ввода подразделе-ний Пограничных войск КГБ СССР в Афганистан, всем офицерам и солдатам предстояло сдать зачеты по вождению боевой и транспортной техники, выполнить нормативы по стрельбе из всех видов стрелкового оружия, минометов и гранатометов. В конце предстояло принять участие в учение с боевой стрельбой и мета-нии боевых гранат.
За учебными буднями, как-то незаметно прошли Новый год и Рождество. Сразу же после Рождества, началась непосредствен-ная подготовка к заграничному походу.
Г Л А В А I I
12 января 1982 года. Советско-афганская граница.
В 10.00 колонна мотоманевренной группы (ММГ) Погранич-ных войск КГБ СССР, состоящая из нескольких десятков боевых и транспортных машин, словно перед прыжком в неизвестность, остановилась у пограничного знака. Красно - зеленый столб, увен-чанный "молоткастым и серпастым" гербом, стал последним зве-ном, связывающим нас с Родиной.
Через несколько минут поступит команда, и наш боевой отряд пересечет Государственную границу СССР. Море чувств овладева-ет человеком, лишь только взору его открываются просторы со-седней, близкой и в то же время далекой по времени и нравам стра-ны. Граница - это не только тысячекилометровая полоска земли, на которой установлены разделительные пограничные знаки, но зача-стую и рубеж справедливости и беззакония, человеческой культуры и варварства, а в некоторых случаях граница - это и рубеж време-ни. Без фантастической машины времени мы вот-вот совершим прыжок из XX в XIV век солнечной хиджи, чтобы защитить завое-вание Апрельской революции и выполнить свой интернациональ-ный долг.
Что ждет нас за этой чертой? Как встретят нас народ, ради сча-стья которого мы идем воевать?
Многие из нас верили, что афганцы встретят нас с распростер-тыми объятиями, как самых дорогих гостей. Что ждет нас и легкая победа над душманами и скорое возвращение домой. Ведь у нас самое лучшее в мире оружие. Мы молоды и сильны, в то время как боевики из репортажей тележурналистов стары, плохо вооружены и воюют с неохотой, за деньги. Что греха таить, были и такие мысли. Это и понятно, ведь для нашего поколения Афганистан восьмидеся-тых был тем же, чем для наших отцов и дедов Испания тридцатых.
И вот долгожданная команда "Вперед!" прозвучала в эфире. Застоявшаяся колонна резво пересекла границу и, вытягиваясь по ходу движения, грозно и неукротимо двинулась в неизвестность.
За бортом боевой машины - новое время, 22 джади 1360 года солнечной хиджи.
Проводив прощальным взглядом пограничный столб, я подал команду:
- К бою!
Десант засуетился, заряжая автоматы и пулеметы. Резанул по ушам одновременный лязг лючков бойниц и в мгновение ока бро-нетранспортер ощетинился автоматными и пулеметными стволами. Солдаты и офицеры настороженно осматривали бескрайнюю рав-нину. Чужую землю.
- Товарищ старший лейтенант, - оторвал меня от командирско-го оптического прибора взволнованный голос наводчика, - влево пятьсот, группа всадников, движутся в нашем направлении!
Я крутанул прибор в указанном направлении и вскоре нашел цель. Пять ослов, груженных мешками, да караванщик, неторопли-во бредущие по степи, явились причиной тревоги, и конечно, для нас реальной опасности не представляли.
Вскоре вдали показались приземистые глинобитные строения.
В эфире прозвучал сдержанный голос начальника ММГ майо-ра Александра Калинина:
- Впереди населенный пункт. Удвоить внимание!
Дорога, рассекающая кишлак на две части, неожиданно запет-ляла меж высоких дувалов 4*, за которыми виднелись плоские крыши глинобитных жилищ афганцев. На улицах селения было ти-хо и пустынно, казалось, что жители в страхе разбежались кто - ку-да, но нет, из-за дувалов то там, то здесь мелькали чалмы любопыт-ных. Настороженность и замкнутость - характерная черта афган-ских узбеков, занимающихся земледелием на севере Афганистана.
За кишлаком повстречался первый памятник военного лихо-летья - разрушенный колодец. Обрушившийся от взрыва купол за-сыпал результаты тяжелого и кропотливого труда не одного поко-ления строителей, оставив без воды людей и животных. Что-что, а вода в Афганистане ценится так - же как и жизнь. Лишив дехкан единственного источника воды, моджахеды 5* обрекли на смерть ни одну крестьянскую семью. Забегая вперед, хочу отметить, что наиболее часто повторяющимися диверсиями душманов против жителей кишлаков, поддерживающих Кабульское правительство были или подрывы или отравление колодцев. Били по самому до-рогому.
Высоко над нами постоянно курсировала пара вертолетов при-крытия, сопровождая колонну от самой границы. Это наши глаза и единственная защита от внезапного нападения боевиков.
- "Протон", "Протон"! Я "Чайка"! Как обстановка на дороге? - запросил вертушки командир.
В ответ тревожное молчание. Внезапно далеко впереди загро-хотали частые, резкие, словно хлопки, взрывы, застукали автомати-ческие пушки, а в заключение этой непродолжительной какофонии боя ухнула бомба. Судя по грохоту не меньше "пятисотки".
После этого в наушниках раздалось довольный голос:
- "Чайка"! Я "Протон"! Горизонт чист!
Минут через десять колонна поравнялась с местом, которое своевременно обработали вертолеты. Дорога, попетляв по доволь-но глубокому оврагу, круто уходила вверх. Машины выползали на гребень оврага на самой малой скорости. Учитывая это, моджахе-ды и сделали засаду. Справа и слева от дороги были видны свеже-вырытые окопы и еще дымящиеся воронки от НУРСов 6*. Летчики, по всей видимости метили бомбой в долговременную огневую точку (ДОТ), но немножко промахнулись. Глубокая воронка дымилась в нескольких метрах от позиции, которую разворотило мощной взрывной волной. Земля вокруг была забрызгана кровью боеви-ков, кое - где валялись разорванные остатки тел и оружия.
- Ускорить движение, - распорядился майор Калинин, - к зака-ту мы должны быть в Андхое. Там место ночевки.
Андхой - один из крупнейших районных центров провинции Фарьяб. По данным разведки, вокруг этого города сконцентриро-ваны несколько крупных боевых групп боевиков, перед которыми исламский комитет, координирующий действия повстанцев в рай-оне, поставил задачу застопорить движение нашей колонны, за-ставить нас обороняться. К слову сказать, месяцем раньше по этому же маршруту прошел батальон воздушно-десантных войск. Солдатская молва донесла, что за время марша, десантников трижды обстреливали душманы, имеются убитые и раненные. Особенно ожесточенный бой произошел в районе андхойской "зе-ленки" 7*.
Уже вечерело, когда вдали показались одно-двухэтажные дома с плоскими крышами. Это был долгожданный Андхой, первый в жизни большинства солдат и офицеров заграничный город. В узеньких улочках зажатых высокими дувалами было темно и не-уютно. Включили прожектора и город тут же преобразился. Из темного и враждебного, в свете еле-еле мерцающих фонарей, он вдруг превратился в сказочный восточный град с его высокими ми-наретами, мощными крепостными стенами, стоящими на возвыше-нии, недоступными взору простого смертного, дворцами. И все-таки, чем глубже мы втягивались в его пустынные улочки, тем тре-вожней было на душе. Уж скорей бы на простор! А сказочный Во-сток лучше всего смотреть по телевизору. Улочки, зажатые с двух сторон возвышающимися дувалами, казалось, становились тем уже, чем ближе мы подъезжали к центру. Возникало такое чувство, словно мы сами по доброй воле лезли в пасть сказочного, но, тем не менее, ненасытного и злобного глинобитного чудовища.
Полной грудью вздохнули лишь тогда, когда последняя наша машина выскочила из этого городского глинобитного лабиринта. Остановились в нескольких километрах от Андхоя, среди бескрай-ней равнины. Выставив боевое охранение, занялись обедом и ужи-ном одновременно. Времени на сон оставалось не более трех-четырех часов. Но мы были рады и этому. Столько впечатлений было за день, что голова трещала. Я заснул сразу же, лишь только коснулся головой вещмешка. Сновидений не было, словно прова-лился в бездонную, черную яму.
Г Л А В А III
13 января 1982 года. Провинция Фарьяб. Пригород Андхоя.
Утро следующего дня было пасмурным. Набрякшие влагой тучи проносились низко, задевая своими лохмами за стационарную антенну машины связи. Подняли всех часа в четыре, с тем, чтобы в пять двинуться дальше. Предстояло до темноты выйти к лагерю, отмеченному на командирских картах небольшим кружочком, ки-лометрах в двух от административного центра провинции Фарьяб, города Маймене. За световой день предстояло пройти более 120 километров, из них почти половина пути проходила по горным до-рогам и перевалам. Разведчики предупредили нас, что на перевалах возможны засады и минно-взрывные заграждения.
Не успел начальник ММГ майор Калинин довести приказ на марш, как по радио поступило сообщение, о том, что наши верто-леты, направленные на разведку по маршруту движения колонны, обнаружили у перевала, в районе кишлака Ширинтагаб, в сотне ки-лометрах от Андхоя, хорошо замаскированную засаду. При появ-лении низко летящих машин душманы первыми открыли огонь, но летчики были начеку и быстро вывели вертолеты из-под обстрела. Зато в следующий свой заход они так обработали их позиции НУР-сами, что от засады ничего не осталось.
- Путь свободен, - скромно известили нас летчики, пожелав счастливого пути. На смену отбомбившимся МИ-8 пришли "горба-тые" МИ-24. Дождавшись вертолетов прикрытия, колонна двину-лась вперед.
Сразу же за андхойскими пригородами, непрерывным масси-вом пошли кишлаки. Дувалы, огораживающие сады, виноградники и пашни, чередовались с глинобитными стенами домов, которые почти вплотную лепились к дороге.
Глядишь на все это и думаешь, а что если из-за дувала выско-чит боевик и с ходу из гранатомета шарахнет. Тогда вряд ли кто-то в этой металлической коробке в живых останется.
Все в десантном отделении это прекрасно понимают и потому, держа палец на спусковом крючке автомата, внимательно наблю-дают за обочиной, на Бога, как говорится, надейся, но и сам не плошай. Мы бы конечно не сплоховали, даже при внезапном напа-дении на колонну, но с вертолетами прикрытия было как-то надеж-нее, что ли.
С большими предосторожностями преодолели мост через гор-ную речушку. Покореженные взрывам укрепления на его подступах говорили о том, что батальону десантников здесь пришлось проры-ваться с боем. Сразу же за мостом перед нами возникло целое клад-бище покореженных, наполовину сгоревших машин: наливняков и грузовиков, КАМАЗов, ЗИЛов и ФОРДов. Почерневшие от копоти, покрытие ржавчиной остовы машин на обочине дороги, навевали мрачные мысли. После этакого зрелища до меня, наверное, так - же, как и до остальных, наконец-то дошло, что, оказывается, здесь идет настоящая война, а отнюдь не эпизодические стычки оппозицион-ных формирований с правительственными войсками, о чем нас уве-ряли газеты и телевидение.
Первую половину дневного пути мы прошли без каких бы то ни было осложнений.
Даулатабад - группа наиболее крупных и богатых кишлаков провинции Фарьяб, встретил нас зловещей тишиной и безлюдными улицами. Многие дома у дороги зияли мертвыми глазницами окон и внушительными пробоинами. Видно и здесь досталось десантни-кам.
- А нас-то здесь не ждут! Скорее напротив! - вновь мелькнула еретическая мысль, но воспитанный в лучших советских традициях я быстро отогнал ее от себя.
- Видно душманы припугнули жителей и те от страха перед ними попрятались в домах, - уверял я себя.
- Долина густо населенная и там уже наверняка нас встретят хлебом-солью. Тем более, что дехкане, живущие за перевалом во-очию видели, как наши вертушки врагов революции истребляли, от моджахедов их защитили, думал я, преодолевая на боевой машине подъем.
На перевале нас встретили передовые посты десантников, ко-торым была поставлена задача - сопровождать нашу колонну до Меймене.
В центре кишлака Ширинтагаб, на утрамбованной глиняной площадке у гробницы афганского святого (на это указывало камен-ное надгробие и унизанное разноцветными тряпицами дерево), со-бралась большая толпа афганцев. Скрестив на груди руки мужчи-ны, одетые в большинстве своем в белые домотканые одежды, мол-ча провожали нас глазами. Поравнявшись с толпой, я увидел обер-нутые в белую материю тела убитых. Подогреваемый любопыт-ством я, подтянувшись, уселся на броню, чтобы с высоты получше рассмотреть, что же там творится. В тот же миг наткнулся на нена-видящие взгляды афганцев.
Больше из люка до самого конца долины я не высовывался.
У второго перевала нас встретили афганские сарбозы, солдаты вооруженных сил ДРА. От холода они кутались в просторные, мы-шиного цвета шинели. Расположившись по гребню близлежащих сопок, усердно махали руками, то ли приветствуя нас, то ли таким образом разогреваясь. Черные, словно высеченные из камня, не-улыбчивые лица сарбозов говорили о том, что если их и заставили приветствовать союзные войска, то все это им не по душе. Правда, во весь рот улыбался джагран (майор), командир батальона, вы-шедший навстречу нашей головной машине. Первым принял дру-жественный рапорт старший лейтенант Саша Сапегин – командир разведвзвода. Потом подошли офицеры ОГ и ММГ. После первых приветственных слов джагран, неожиданно, взмолился о помощи. У него, видите ли, кончилось горючее и не на чем отправлять в ка-зармы солдат. Через несколько минут десяток афганских ГАЗ-66 подъехали к топливозаправщику и надолго к нему присосались.
После этой непредвиденной остановки, поступила команда продолжать движение, но не тут-то было. Где-то в середине серпан-тина дороги, круто вьющейся к перевалу, забарахлил КРАЗ - топ-ливозаправщик. Пришлось впрягать боевую машину пехоты, кото-рая с трудом вытащила эту груду железа на перевал, застопорив движение колонны как минимум часа на два. Затором на перевале чудом не воспользовались боевики, тем паче, что вертушки барра-жировавшие над нами целый день, к вечеру ушли на базу.
Пока мы занимались КРАЗом, афганцы, привлеченные неви-данным зрелищем, начали спускаться вниз. Возле нашего броне-транспортера расположился офицер, судя по зеленым погонам с двумя планками и звездой - это был туран (капитан). Среднего ро-ста, пухленький с лощеным лицом и грозным взглядом он чем-то напоминал нашего, так знакомого по историческим фильмам рус-ского барина. Сходство это усилилось, когда к нему, то и дело кла-няясь подошли два денщика. Один держал в руках деревянное кресло, которое по указке начальника установил в тени тутового дерева, другой с легкостью профессионального официанта вскрыл бутылочку с кока-колой и, доверху наполнив напитком стакан, по-дал его уже устроившемуся в кресле, командиру. Эта картина, от-кровенно говоря, покоробила не только меня, но и моих солдат, которые, высунувшись из люков машины, с любопытством рас-сматривали своих товарищей по оружию. Но как говорится, в чу-жой монастырь со своим уставом не лезь. Эти и множество других наблюдений сделанных позже сильно поколебали наше восторжен-ное отношение к событиям, происходящим в Афганистане. Ведь их революцию, первое время, мы рассматривали через призму нашего представления об Октябре 1917 года, впитанного каждым совет-ским человеком с молоком матери. Кое что в наших представлениях сходилось с афганской действительностью, например, частенько по-падались сарбозы крест-накрест перепоясанные пулеметными лен-тами, вооруженные к тому же трехлинейками с трехгранными шты-ками. Но на этом сходство и заканчивалось. В армии и народной милиции (царандой), по сути дела оставались шахские порядки. Это и понятно, ведь большая часть офицеров присягала шаху Дауду 8*. Они - то и перенесли многие свои привычки и традиции в Воору-женные силы ДРА.
В памятке советскому воину - патриоту, интернационалисту говорится, что в Программе действий НДПА красной нитью про-ходит идея, что "современные афганские Вооруженные силы - это армия нового типа, она защищает революцию и рожденную ею народную власть." ВС ДРА состоят из сухопутных войск, военно-воздушных сил и ПВО страны, а также войск МВД, войск МГБ и трудовой армии. Непосредственно Министерству обороны подчи-няются сухопутные войска, ВВС, ПВО, пограничные войска и тру-довая армия. Основными направлениями моральной подготовки в ВС ДРА являются воспитание любви к Родине, преданности пар-тии и правительству, готовности к защите завоеваний апрельской революции. Армия оснащается современной техникой и оружием.
Как афганская армия выполняла свой долг на самом деле - раз-говор впереди, а пока, что мы наблюдали за тем как денщики ста-рательно ублажали командира новой формации.
Неожиданно на дороге появился старик в оборванном халате, с небольшой канистрой в руках. Увидев вальяжно восседающего в кресле офицера, он, кланяясь шагов за пять до него, начал посте-пенно к нему приближаться. Туран обратил на старика внимание только тогда, когда тот приблизился чуть ли не вплотную. Выслу-шав просьбу оборванца, офицер жестом подозвал одного из ден-щиков и что-то приказал. Тот выхватил из рук просителя канистру и скорехонько засеменил к только, что заправившейся у нас "шеши-ге" (в простонародье ГАЗ-66). Пока он перекачивал содержимое бака в канистру, офицер торговался со стариком. Наконец они со-шлись в цене и стукнули по рукам. Покопавшись в глубине своего халата, покупатель отсчитал капитану несколько кредиток. Испол-нительный сарбоз вручил старику полную канистру и вскоре тот скрылся так же внезапно, как и появился.
Так мне обидно за того афганского капитана стало, что я хотел тут же подойти к нему и, по мужски, высказать все, что о его тор-говле думаю, но прозвучала команда "вперед" и колонна медленно поползла дальше.
За перевалом сразу же открылись взору пригороды Меймене. До лагеря оставалось еще около двух километров, в то время когда в долине уже начало смеркаться. Пошли быстрее, чтобы до заката успеть расположиться на новом месте. Кишлаков, простирающихся по сторонам дороги, за густыми садами, почти не было видно. Лишь дымки, да рев, напуганных грохотом колонны, животных, указывали на то, что где-то рядом затаились таинственные афган-ские селения.
Только перед самым городом тополиные рощицы и сады рас-ступились и перед взором возникла высокая глинобитная стена средневековой крепости с башенками по углам и узкими прорезями бойниц. Только подъехав поближе я разглядел свежезаделаный пролом, разнокалиберные пробоины и автоматные строки душман-ских ультиматумов на стене.
- Эта крепость, наверное, выдержала долговременную осаду, - подумалось мне, - вот только что-то защитников не видно?
Словно в доказательство тому, что эта глинобитная цитадель еще жива, из закопченных проемов и бойниц, сначала нерешитель-но, а затем все смелее и смелее начали раздаваться приветственные крики разношерстно одетых людей с автоматами и винтовками в руках. Защитники восторженно махали руками, оружием, чалмами, высказывая тем самым свою неизмеримую радость при виде союз-ников. Из раскрытых настежь ворот вывалила толпа ополченцев и, став по обе стороны дороги, с любопытством и страхом глазела на нас. Были слышны часто повторяющиеся восклицания "шурави", "рафик", что в переводе означало "советские", "товарищ".
Откровенно говоря было радостно осознавать, что хоть опол-ченцы, то есть афганцы пострадавшие от душманов и взявшие в ру-ки оружие, чтобы защитить свои семьи и очаги, были искренне ра-ды нашему присутствию.
Дальше дорога пересекала неглубокую речушку, через кото-рую был перекинут непригодный для движения, наполовину раз-рушенный, мост. За переправой пошла хорошо укатанная грунтов-ка, с обеих сторон зажатая, уже ставшими привычными нам, дува-лами. Только в центре стали попадаться двух-трех этажные, явно европейского типа, здания. Улочки Меймене, несмотря на их тесно-ту, были наполнены праздной суетой, криками зазывал и торговцев. Горожане, духанщики, дехкане, сарбозы, все пестроцветье лиц и одежд азиатского города высыпало на улицы, чтобы насытиться редким зрелищем. По дороге, в основном, попадались мужчины и мальчишки, только изредка из - за дувала, или с крыши, нет-нет, да выглянет курчавая женская головка, жадно зыркнет глазами и тут же спрячется за цветастую накидку - паранджу.
В центре не было свободной полоски земли, где бы не при-ткнулся духан, влекущий покупателя самым разнообразным ассор-тиментом товаров. Вдоль обшарпанных стен караван-сараев, при-строившись, кто на корточках прямо в пыли, а кто и на ярких ков-риках, восседали седобородые старцы, равнодушно глядя на гро-хочущую колонну и что-то лениво обсуждая. Особенно поразил всех настоящий средневековый базар, который проплывал мимо нас, словно в захватывающем историческом фильме. Казалось, что вот-вот с протяжным скрипом раскроются главные городские воро-та и из них выступит важно шествующая процессия луноликого ша-ха из сказок Шехерезады, с обязательными по такому случаю ско-роходами, стражниками и рослыми рабами, с легкость пушинки пе-ремещающими на своих плечах золоченные носилки с сами "солн-цеподобным". Но створки ворот мертвы, только, как и сотни лет назад, жив азиатский базар, с его невообразимым гомоном соткан-ном, словно многоцветный афганский ковер, из льстивых посул ре-тивых зазывал и жадных духанщиков, торга экономных и приве-редливых покупателей, препирательств мальчишек мешающихся под ногами и, конечно же, не умолкающего ни на минуту рева ослов и верблюдов. С его невообразимыми по содержанию товаров духанами, где довольно мирно уживаются сахаристые лакомства и цветастые календари, электронные часы с микрокалькулятором и средневековая бронзовая лампа, японский двухкассетник и паран-джа, таблетки против курения и сигареты начиненные "травкой". С его несовместимыми мерами веса - от стандартной фунтовой гирьки и электронных весов, до совсем нестандартной груды камней, с по-мощью которой взвешиваются продукты, материя и даже дрова.
За то короткое время, что машина осторожно двигалась меж моря голов заполнивших базар, я хотел увидеть все, что возможно было увидеть, так все здесь было необычно и удивительно. Но больше всего хотелось понять отношение, которое питают к нам афганцы. В глазах многих из них читалось любопытство и страх, хотя кое-кто бросал на нас и ненавидящие взгляды. Только мальчишки сновали вокруг машин, своими криками и красноречи-выми жестами выражая неподдельный восторг.
- Шурави, шурави! Цигаретт, цигаретт! - кричали они цепля-ясь за борта боевых машин.
Раздобрившись, солдаты направо и налево сорили сигаретами, которые тут же исчезали в карманах шустрой ребятни. С криком и шумом поделив сигареты, щедро разбрасываемые с одной маши-ны они бежали к следующей, и все повторялось сначала.
Вскоре показалась окраина города, и дорога запетляла по просторной долине. Колонна остановилась на широкой и длинной плотно утрамбованной площадке. Это была взлетно-посадочная полоса аэродрома провинциального центра.
- К машине! - скомандовал начальник ММГ и изо всех люков, как горох сыпанули засидевшиеся в машинах бойцы. На пропы-ленных, уставших лицах солдат и офицеров угадывалась непри-крытая радость от того, что наконец-то окончен такой непродолжи-тельный и такой длинный путь.
Через час после прибытия территория военной базы была разбита на сектора и вскоре, словно по мановению волшебной па-лочки, среди пустыря возник палаточный городок. Несмотря на усталость без дела не сидел никто. Одни разгружали транспортные машины, другие торопливо рыли окопы - солнце уже склонялось к горизонту и еще не известно какую встречу приготовили нам бое-вики, третьи, установив палатки, расстилали внутри брезент, об-живали их. Не чурались физического труда и офицеры, и потому дело спорилось.
В темноте мы, в основном, закончили оборонительный рубеж и вовремя. С дальних сопок по лагерю была открыта беспорядоч-ная стрельба. Первыми на нее откликнулись армейцы, прибывшие в долину раньше и успевшие пристрелять близлежащие сопки, с ко-торых и велся огонь. Они начали палить в ответ из всех видов оружия. Вскоре не выдержали и наши посты, без команды поливая из автоматов близлежащие сады и виноградники. С большим трудом удалось утихомирить боевое охранение, для которого огонь моджахедов никакой опасности, из-за большой дистанции, не представлял. У десантников же стрельба только усилилась, в дело включились гаубицы и танковые пушки. Под этот разноголосый грохот мы и заснули.
Г Л А В А IV
14 января 1982 года. Провинция Фарьяб. Пригород Меймене.
Мы проснулись от назойливого, протяжного крика, доносяще-гося из соседнего кишлака. Явно прошедший через мощный уси-литель, голос муэдзина 9* призывал правоверных к утреннему намазу. А за плексигласовым окошечком палатки только-только забрезжил рассвет. Рождался первый день нашего пребывания на афганской земле. В лучах восходящего солнца город Меймене от-крылся уже в несколько другом, чем накануне, виде. На фоне гор-ных вершин, монументом во славу ислама, выделялась, внушитель-ных размеров мечеть, увенчанная зеленым куполом. Серой зано-зой, упирающейся в голубой утренний небосвод, торчала высокая, остроносая башня минарета. На окраине провинциального центра замерла в ожидании пополнения мрачная старинная крепость, служащая тюрьмой. Среди прилепившихся друг к другу глино-битных строений виднелись несколько обшарпанных многоэтажных коттеджей. Только белеющий на возвышении в центре города дом губернатора, окруженный сосновым парком, казался единственно светлым пятном в этом обесцвеченном временем городском ланд-шафте.
Город Меймене – административный центр провинции Фарь-яб.
Провинция Фарьяб расположена на северо-западе Демократи-ческой Республики Афганистан, занимает территорию в 21,3 ты-сяч квадратных километров, которую населяет 510 тысяч человек. Основное население провинции: узбеки 48%; таджики - 22,6%; пу-штуни - 13,2%; туркмены - 13%; арабы – 3%. Здесь проживает, также, незначительное количество хазарейцев, киргизов, казахов, татар, джоги, таймени.
В административном отношении провинция разделена на шесть улусволи: Андхой, Даулятабад, Тагобширин, Кайсар, Пу-штункут, Бельчераг и четыре алекадари: Ханчарбаг, Карамколь, Намусо, Альмор.
Основное занятие населения сельское хозяйство, в котором трудится 85% населения, проживающего в провинции.
Зона земледелия находится в условиях сухого, жаркого клима-та.
В летний период с саура по акраб (с мая по октябрь) дождей практически не выпадает, поэтому жизненно важное значение приобретает орошение земель. Культурный слой земли в основном состоит из лассовых пород.
Крестьянскими хозяйствами выращиваются в основном такие культуры, как пшеница, ячмень, горох, конопля, хлопок, виноград-кишмиш, грецкие орехи, арбузы и дыни.
Причём имеется возможность снимать урожай зерновых культур два раза в год, но из-за отсутствия развитой системы орошения эта возможность не реализуется. После Саурской рево-люции в провинции начала проводиться широкомасштабная зе-мельно - водная реформа. Ко второй половине 1562 года (1983 год) 15064 крестьянских хозяйств имели паспорта на владение 255407 джерибами *10 земли.
По данным кооперативного отдела провинциального управления сельского хозяйства (модериате-зироат) урожайность зерновых культур выращиваемых в провинции довольно высока. Каждый по-сеянный сир пшеницы даёт, в зависимости от погодных условий, 15-20 сиров *11 зерна нового урожая, что составляет 25-55 цент-неров зерна с гектара. При благоприятных погодных условиях сред-няя крестьянская семья может обеспечить себя хлебом одного урожая на три года. А весь север Афганистана: провинции Кундуз, Балх, Саманган, Фарьяб способны поставить достаточное количе-ство хлеба для всей страны.
Не менее важное значение для населения провинции имеет ско-товодство. По данным прошлых лет в крестьянских хозяйствах со-держалось около 1 миллиона 800 тысяч голов скота.
Основная доля крестьян ведёт единоличное хозяйство, но после Саурской революции в провинции проводилась работа по созданию сельскохозяйственных кооперативов из числа крестьян имевших или получивших землю во время проведения земельно-водной реформы.
Ко второму этапу революции насчитывалось 102 таких ко-оператива. К настоящему времени большая их часть находится на территории, контролируемой душманами. Фактически действую-щих осталось 41. Уменьшился и размер помощи, оказываемой госу-дарством. Если в 1558 году (1979 год) кооперативам был выделен кредит в размере 12 миллионов афгани, продано 8 тракторов, пе-редано 12 плугов, то в 1361 году (1982 год) кооперативам было продано 19 тонн семенной пшеницы по государственной цене. В 1562 году (1983 год) министерством сельского хозяйства Афгани-стана обещана помощь в размере 400 тонн зерна и предприняты меры для поставки минеральных удобрений.
Создаваемые кооперативы общей материальной базы не име-ют. Для вступления в кооператив, крестьянам достаточно упла-тить вступительный взнос. Кроме сельскохозяйственных коопера-тивов в городе Меймене создано пять кооператива типа "Истах-локи" для продажи товаров, поступающих от государства, по твёрдым ценам. В настоящее время управлением кооперативов предпринимается меры по созданию кооперативов подобного типа в городе Андхое. Кроме этого в городе Меймене создан также один кооператив по изготовлению мебели и один женский кооператив по производству ковров.
В промышленном отношении провинция развита довольно сла-бо. Имеющиеся предприятия очень незначительны.
Очень важное значение не только для провинции, но и для страны имеют соляные копи, находящиеся в улусволи Даулятабад. В 1559 году (1980 год) управлением копий было реализовано соли на сумму 2734866 афгани. В 1360 году (1981 год) соли было реализо-вано уже на 11 миллионов 176 тысяч афгани. Сейчас для возобнов-ления работы копий необходимы крупные капиталовложения, изыскать которые внутри провинции не представляется возмож-ным.
Кроме перечисленных выше предприятий в городах и кишлаках провинции имеется большое количество духанов по продаже все-возможных товаров, мелких ремесленных мастерских по ремонту автомобилей, мотоциклов, велосипедов, изготовлению гончарных изделий, производство кузнечных, слесарных, медницких столярных работ, выделке каракулевых шкурок и шкур других видов живот-ных, шитью одежды и т. д.
Население Меймене составляет более 150 тысяч жителей. Полуевропейский, полуазиатский город. В провинциальном центре два лицея, мужской и женский. Кинотеатр на 500 зрителей и два-три увеселительных заведения для мужчин.
В городе работает дизельная электростанция, которая снабжает электроэнергией низкого напряжения центральные ули-цы в течение 5-6 часов в сутки. Электростанцию обслуживают 51 человек, из них 15 рабочих.
14 рабочих и 11 служащих трудится в типографии провинци-альной газеты "Фарьяб", которая выходит тиражом в 1100 эк-земпляров. Кроме выпуска газеты типография исполняет заказы парткома НДПА, комитета ДОМА и других организаций.
Важное значение для провинции имело хлопкоперерабатываю-щее предприятие «Джени пресс», на котором работало 50 человек. Предприятие перерабатывало весь хлопок, выращенный в провин-ции, и снабжало крестьян семенами хлопка. Но в 1559 году (1980 год) "Джеки пресс" было разрушено мятежниками и в настоящее время без капитальных затрат пуску не подлежит.
До 1360 года (1981 год) в Меймане функционировало Фарьяб-ское отделение Гильмендстроя, обладавшее довольно мощной базой различной строительной техники. Им был построен крупный мост через реку Меймене, два лучших в городе лицея Абубайд и Абуму-слим. К сегодняшнему дню вся техника разбита, строительные ма-териалы не поступают, от отделения Гильмендстроя осталась лишь одна контора.
В провинциальном центре имеется 141 дукан,*12 в которых за-нято 1200 мелких торговцев. Особое место среди населения зани-мает духовенство. В целом по провинции функционирует более 1200 мечетей, из них 107 в Меймене. Насчитывается около 5000 мулл, значительная часть которых выступает против народной власти.
Руководство политическими, хозяйственными и военными ор-ганами осуществляется провинциальным комитетом НДПА, во гла-ве с секретарем Альборсом. Исполнительным органом народной власти является аппарат губернатора, которым является Хашим Пайкор.
В городе расквартирован полк правительственных войск, опе-ративный батальон царандоя и многочисленные подразделения трудовой армии. При партийном комитете, органах народной власти, госбезопасности и внутренних дел, как в центре, так и на местах созданы группы защиты революции из числа рабочих и дех-кан, испытавших зверства повстанцев на себе и своих близких.
В провинциальном центре работает советнический аппарат из числа партийных и советских работников, военнослужащих СА, КГБ и МВД, которые оказывают практическую помощь в деле становления партийных и народных органов в провинции Фарьяб, при формировании частей и подразделений народной армии, орга-нов ХАД*13 и МВД.
К моменту прибытия ММГ пограничных войск к месту дис-локации, аэродром частично прикрывали подразделения Ограни-ченного контингента советских войск в Афганистане (ОКСВА) - ба-тальон воздушно-десантных войск и рота аэродромной охраны. По распоряжению руководства, пограничникам предстояло охранять часть позиций, ранее занятых десантниками, заново оборудовать их и приступить к обороне восточной, ранее слабо охраняемой ча-сти аэродрома. Мало надеясь на своих соседей, начальник ММГ принял самостоятельное решение - оборудовать круговую оборону.
Первая же рекогносцировка и трассировка позиций показала, что вместе со слабой, в инженерном отношении, обороной армейцы оставили нам и массу "сюрпризов". Кто-то из офицеров чуть было не зацепился ногой за проволочную растяжку, закрепленную на дне глубокого арыка. Видя это, старший лейтенант Коля Русаков - командир инженерно-саперного взвода, направил рекогносци-ровочную группу в укрытие, а сам приступил к разминированию. Каково же было удивление офицеров, когда вместо хорошо знако-мой нам итальянской мины, которую "духи" обычно использовали против нас, он показал обыкновенную "лимонку", гранату "Ф-1". Оказывается, рота, что стояла здесь до нас, забыла разминиро-вать свои позиции. Такие "подарки" от своих предшественников нам пришлось находить еще немало и под Меймене, и в других местах. Эта первая, "лимонка", научила нас осторожности.
Впервые за несколько суток, наконец-то, тыловики накормили нас горячим обедом. Правда, капитан Сережа Зубцов не порадовал офицеров какими-то особыми деликатесами, но вместо тушенки и уже успевшей надоесть каши, повар подал на стол ароматные щи, макароны по-флотски и кисель. За столами офицерской столовой, расположенной в довольно-таки просторной палатке, не утихали восторженные воспоминания о пройденном пути, звучали соленые анекдоты и искренний смех.
После обеда нас навестили советники. "Ниву", на которой они к нам приехали, обступили свободные от работы и службы бойцы, рассматривая машину словно невидаль. И в самом деле, никто из нас не ожидал увидеть в эдакой глуши нашу легковушку. Заляпан-ная со всех сторон, с непонятными знаками арабской вязи вместо номера, машина была для нас родной.
С советниками приехал среднего роста афганский офицер, старший лейтенант связи из батальона царандоя.
- Сахиб, - просто представился он. - Хочу с вами дружить, - с небольшим акцентом, по-русски предложил он.
Мы познакомились. За время наших совместных с афганцами операций Сахиб старался быть ближе к нам. И всегда, где бы он ни был, какое бы задание не выполнял, мы были уверены в нем как в себе. Этот довольно редкий среди афганцев авторитет он заработал не в одном бою, выполняя самые сложные поручения, постоян-но рискуя жизнью. Кто он, этот фанатично преданный революции афганский офицер? Почему он, несмотря на косые взгляды своих сослуживцев, выбирал любую свободную минутку, чтобы побы-вать у нас, поговорить о наших общих заботах, немного помеч-тать? Он упорно изучал русский язык, спрашивая у нас значение каждого непонятного слова. Научился писать печатными буквами. У меня до сих пор хранится его открытка. Хоть и немного там написано, но от всей души. Такие открытки он нам дарил ко всем большим праздниками.
Судьба не баловала этого человека. Родился он в глухом селе-нии, вдали от городов и цивилизации, в семье дехканина. С малых лет познал, что такое голод. Чтобы отцу легче было прокормить семью, ушел батраком к баю. Работал у него подпаском за хлеб и ночлег. Когда неурожайный год поставил под удар всю семью, он пошел на заработки за границу, в Пакистан. Там познал, что такое быть батраком без подданства, испытал немало горя и унижений, но там же он узнал, что такое настоящая дружба, изведал горечь расставания с другом. В общем, из Пакистана Сахиб приехал уже другим человеком. Деньги, что он там заработал, помогли распла-титься с долгами, и семья зажила лучше. Но он уже не мог помо-гать отцу, как прежде, его тянуло в город, к людям, к знаниям. Отец не стал удерживать старшего сына на привязи, тем более, что под-рос младший брат.
Сахиб переехал в Кабул. Работал на хлопкоперерабатывающей фабрике. Там он стал профессиональным рабочим и встретил ре-волюцию всей душой. Ведь она открывала для братьев и сестер Сахиба более радостное будущее. Когда правительство начало формирование народной милиции, пошел туда добровольцем. Участвовал в нескольких операциях по ликвидации боевых групп оппозиции. В награду за преданность делу революции секретарь районного комитета НДПА рекомендовал его на командирскую должность. Потом его послали учиться к нам в Союз. Учился Сахиб в Ташкенте. Увидел, как мы живем, чем дышим. После уче-бы в Союзе Сахиба отпустили на несколько дней домой, в отпуск. Приехал он в родной кишлак в форме и до сих пор кается в этом. После его отъезда к месту службы душманы, под предводитель-ством сыночка кишлачного старейшины, у которого Сахиб когда-то был батраком, загнали всю его семью в дом, подперли дверь ко-лом, обложили соломой и подожгли. В живых никого не осталось. В первые дни, после того, как ему сообщили о страшной смерти от-ца, матери, братьев и сестер, он преднамеренно под пули лез, был ранен. После госпиталя пришел совсем другим человеком. Стал спокойным, уравновешенным, в меру осторожным. Иногда с отрядом в десяток бойцов обращал в бегство банды раз в пять-десять больше. Часто ходил в разведку один, несколько раз приво-дил пленных.
Одно время за ним даже охотилась террористическая группа моджахедов, которые предложили за голову Сахиба не одну сот-ню тысяч афганей.
Однажды до нас дошли слухи, что Сахиб погиб. Горькая весть не оставила равнодушным никого из нас. Наутро он пришел к нам в гости. Оказалось, что и в самом деле погиб офицер Сахиб, только другой.
Хочется верить, что он жив и сегодня.
ГЛАВА V
Из дневника Александра Николаевича Куликова, в 1981-83 г.г. подполковника, старшего советника царандоя провинции Фарьяб.
Эпиграф к главе:
Пускай и за границей я,
Но всей душей с тобой.
Советская милиция –
Наш дом родной!
Осенью 1981 года, приказом министра внутренних дел СССР, группа советников была направлена в Афганистан. После непро-должительной остановки в Кабуле, наш путь лежал дальше, в при-граничную провинцию Фарьяб, центром которой был город Мей-мене.
Я прибыл в Меймене на гражданском самолете. Так получи-лось, что в аэропорту меня никто не встретил. Попытка связаться с царандоем ни к чему не привела. Пришлось добираться до центра самостоятельно. Вышел на дорогу, ведущую в город, остановил машину, и знаками показал водителю, что мне нужно в царандой. Тогда мало кто из афганцев знал, что это такое, народная милиция только-только начинала формироваться. И потому водитель, мах-нув в сердцах рукой, направил свой дребезжащий грузовик в сто-рону скопища бесконечных дувалов и малоэтажных домов.
Когда машина проезжала по городу, я увидел несколько во-оруженных автоматами афганцев с повязками на руках, явно это были малиши (бойцы из группы защиты революции). Остановив грузовик, я подошел к патрулю и представился: «мушавер» (совет-ник). Сказал, что прибыл из Кабула к начальнику царандоя. Аф-ганцы меня поняли и быстро доставили по назначению. Только в управлении царандоя выяснилось, что телеграмма прибыла свое-временно, но шифровальщик вовремя не сообщил о ней начальству. Чтя законы гостеприимства меня, с подобающим торжеством, встретили на следующий день. После представления руководству провинции - губернатору Пайкору и секретарю парткома Альбор-су, началась нелегкая и кропотливая служба старшего советника.
Под началом у меня было 12 сотрудников почти по всем направлениям деятельности МВД, от оперативной работы до орга-низации противопожарной безопасности. Так получилось, что пе-ред тем, как ехать в Афганистан, каждому из нас выдали список обязательных вещей, которые мы должны были с собой захватить. В этом списке значились: костюм повседневный, костюм выходной, несколько сорочек, галстуков, кастрюля-скороварка, утюг, моло-ток, плоскогубцы и еще с десяток необходимых вещей. Так, что ко-гда мы выложили все из своих чемоданов в наличии оказалось, кроме одежды, тринадцать молотков, тринадцать плоскогубцев, кастрюль, и, наконец, тринадцать утюгов, и это в то время, когда в городе вообще не было электричества, а обеды себе мы готовили на костре, в огромном казане. Так, что большая часть предметов ци-вилизации нам так и не пригодилась. Да и переодеваться нам при-ходилось нечасто. Как с первых дней пребывания в Меймене пере-оделись в форму царандоя, так, почти никогда, ее и не снимали.
Основной нашей задачей, в первые несколько месяцев пребы-вания в Маймене, было создание в провинции народной милиции - царандоя, то есть формирование не только провинциального (об-ластного) управления внутренних дел, но и создание структур и ор-ганов подобных районным отделам и поселковым отделениям ми-лиции. Из всего руководящего состава, на этот момент, был только начальник - полковник Катра, накануне прибывший из Кабула.
Управление начали формировать с уголовного розыска, след-ственного подразделения и дежурной части. Параллельно шло формирование городских и районных органов.
Согласно советско-афганского договора все обеспечение ца-рандоя шло из Советского Союза. Начиная от оружия и боеприпа-сов и кончая питанием, техникой, снаряжением и обмундированием. Десятки самолетов бесперебойно доставляли этот важный груз из СССР в Афганистан. Так, что вновь создаваемые структуры народ-ной милиции были в основном обеспечены всем необходимым, за исключением, может быть, боевых машин. Для созданных в про-винции оперативных батальонов, которые большую часть времени и сил тратили на поиск и уничтожение бандформирований, броне-транспортры были просто необходимы.
Всего было сформировано три оперативных батальона царан-дой.
Первый батальон использовался для охраны тюрем и заклю-ченных.
Второй батальон, для оперативно-тактических целей, его под-разделения участвовали в борьбе с уголовными бандами.
Третий батальон, для сопровождения грузов и транспортных колонн, а также для обеспечения деятельности подразделений ОКСВА и советских пограничников.
Для выполнения особо ответственных заданий в самых экстре-мальных условиях, на базе второго оперативного батальона царан-дой была создана рота «командос». Отбор туда осуществлялся са-мым тщательным образом. Критериев отбора было несколько. Во - первых туда отбирали афганцев, которые по разным причинам ненавидели бандитов. У кого-то боевики уничтожили семью, рас-стреляли родственников, кто-то успел побывать у них в плену и бе-жал. Во-вторых – физически развитых, выносливых и грамотных ребят, которые уже имели навыки ведения боя.
Это подразделение полностью вооружили автоматами, и, кроме того, обеспечили станковыми и ручными пулеметами, а также гранатометами. На 120 человек было 25 пулеметов. В роте был взвод саперов и взвод гранатометчиков. По тем временам это была сила!
Использовалась рота в основном для реализации точечных, хорошо проверенных оперативных данных. После того, как посту-пали данные о месте расположении той или иной бандгруппы. В этот район на вертолетах десантировалась рота «командос», бло-кировала его и в дальнейшем, в зависимости от обстоятельств, пле-нила или уничтожала бандитов на месте. За полтора года ротой было проведено 59 таких операций, в результате которых ликвиди-ровано более 50 различных бандформирований. Кроме этого пери-одически, по инициативе командира роты «командос» выставляли на тропах контрабандистов и наркокурьеров ночные засады. Толь-ко на моей памяти таких засад было более тридцати. И каждый раз на засаду наткнувшись на засаду несли потери не только контра-бандисты и разбойники, но и моджахеды. Опыт боевого использо-вания «командос» в провинции Фарьяб позже распространился по всей системе МВД Афганистана.
Царандой, как структура афганского МВД была выстроена по советской модели. Все было воссоздано вплоть до дежурной части, с ее, десятками лет отработанными, приемами анализа и распро-странения информации, установившимися средствами связи и опо-вещения, подробной документацией всего процесса.
В течение первого полугодия, до прибытия в провинцию Фа-рьяб частей и подразделений ОКСВА, советники царандоя могли свободно, без охраны передвигаться почти по всей территории об-ласти. Боевики не трогали их, потому, что несколько наиболее ав-торитетных полевых командиров, контролировавших большую часть провинции, издали совместную директиву: «…под страхом смерти не причинять вреда «мушаверам», так, как они готовят так необходимых в Афганистане, специалистов (унтер офицеров и офи-церов) внутренних дел, которые делают и будут впредь делать нужное для всех афганцев дело – уничтожать разбойников с боль-шой дороги и грабителей»… Необходимо отметить, что в Афгани-стане существовали незаконные вооруженные формирования двух типов, одни воевали против новой власти и подразделениями ОКСВА идейно, другие, прикрываясь этой идеей, грабили кишлаки, купеческие караваны, дуканы, то есть, были обычными уголовни-ками. Таких бандгрупп в провинции насчитывалось более 170 и были они немногочисленными, в пределах от пяти до пятнадцати человек.
Для подготовки специалистов внутренних дел, нашей страной делалось очень многое. Большая часть афганских сержантов и офи-церов царандоя проходила подготовку и переподготовку на базе советских средних и высших школ милиции. Только в течение пер-вого года пребывания советников в Маймене, по их рекомендации, в Советском Союзе получили подготовку и повысили квалифика-цию около 400 сержантов и офицеров царандоя. Люди учились не только языку и специальности, но и впитывали все самое прогрес-сивное, что существовало в Советском Союзе. В большинстве своем из таких людей вырастали идейные борцы, которые несли в народ идеологию СССР, страны, которая дала им очень многое. К таким людям, например, я бы отнес лейтенанта Басира, командира специ-ального подразделения оперативного батальона царандоя, который в плотном кольце врагов, в самый критический момент, когда бан-диты во всеуслышание призывали афганцев выдать им советников, крикнул в лицо врагам «… Мы внуки Ленина! Мы не сдаемся!». Ра-ненный, стоя на коленях, он непрерывно строчил по врагу из пу-лемета. Воодушевленные поступком командира, бойцы пошли в контратаку, чем повергли в панику превосходящие силы боевиков, и по сути дела, обеспечили успешное выполнение боевой задачи.
Советники, обучая афганцев навыкам, так необходимым в ра-боте сотрудников царандоя, никогда не забывали о соблюдении их обычаев и верований, всячески заботились о повышении их образо-вательного и культурного уровня. В частности, по их настоянию, в оперативных батальонах местным муллам было позволено прово-дить молитвы, что положительно влияло на укрепление морального духа солдат и офицеров – как истинных защитников народного до-стояния, данного Аллахом.
В первое время, после формирования оперативных батальонов царандоя, солдаты, как это было испокон веков, спали прямо на глиняном полу казармы, подстелив под себя шинели и рваные хала-ты. Советники научили афганских милиционеров пользоваться кро-ватью, матрасом, простыней. В расположении батальонов появи-лись столовые, где солдаты и офицеры научились пользоваться та-релками, кружками, ложками. А ведь еще недавно они, также, как и их предки, обедая, обходились пятерней. Постоянными стали в ор-ганах и подразделениях народной милиции и уроки грамотности. Необходимо отметить, что в 1982 году, из разрозненных отрядов «малишей» и групп защиты революции, нам удалось сформировать вполне боеспособные органы и подразделения царандоя общей численностью более 5000 человек. Так вот, из них только 326 че-ловек были грамотными. Усилиями советников и руководства про-винции был осуществлена массовая ликвидация безграмотности, в результате чего в 1983 году уже половина личного состава могли читать и писать. Все это, конечно же, не могло не сказаться на том уважении и авторитете, которое заслужили советники царандоя среди афганцев. Но еще больше возрос их авторитет и значение, ко-гда только, что сформированные органы и подразделения народ-ной милиции начали наводить в провинции правопорядок.
До прибытия подразделений ОКСВА и пограничников, по но-чам в Меймене и окрестностях частенько хозяйничали уголовные банды. Нападали на прохожих, грабили дуканы. Чтобы как-то остановить нашествие грабителей, вокруг города были установлены 29 глиняных ДЗОТа. На ночь там размещалось несколько милици-онеров с пулеметами. Наткнувшись несколько раз на засады, бан-диты поумерили свой пыл и количество грабежей в городе резко уменьшилось.
Для борьбы с постоянными обстрелами, мы, используя имею-щиеся в царандое минометы, создали «кочующую» батарею. Насы-пали в ГАЗ-66 песок и устанавливали там по миномету. Когда бан-диты начинали обстрел, эта батарея выезжала на место и давала ог-невой отпор.
При активном участии советников царандоем за два года было возбуждено и доведено до суда более 500 уголовных дел. А каждое дело – это бандит или даже бандгруппа. Силами царандоя, в ходе оперативных разработок и операций было изъято более 700 ство-лов огнестрельного оружия, сотни цинков с патронами, сотни гра-нат. Весь этот арсенал приходовался и в дальнейшем использовался народной милицией для вооружения отрядов самообороны в даль-них кишлаках и для непосредственного ведения боевых действий. Необходимо отметить, что на момент прибытия советнического ап-парата в Меймене, всего лишь около одной трети провинции Фарь-яб контролировалось народной властью, в 1983 году свободной от засилия боевиков было уже две трети провинции. Конечно же этому предшествовала большая и опасная работа. Мне неоднократно приходилось встречаться с полевыми командирами моджахедов, руководителями исламских комитетов, которые считали себя поли-тическими борцами за независимость Афганистана. В шести улу-свали (районах) мы подписали договор о том, что их вооруженные формирования будут вместе с нами бороться против уголовных банд, которых к тому времени расплодилось в провинции больше чем достаточно. Причина этому одна, после того, как власть шаха Дауда была свергнута, в тюрьмы перестали поступать средства на питание заключенных, большинство из которых были уголовника-ми. Выйдя из мест заключения, зэки сгруппировались в банды, и стали путем грабежа и разбоя добывать себе пропитание. Особый размах все это приняло в период безвластия. Только из тюрьмы Меймене бежало более 700 уголовников, которые, собравшись в десятки банд, контролировали территорию провинции вплоть до Герата. Они, как правило, брали одну десятую часть урожая со всех дехкан, десятую часть товара с купцов. Даже занимались шанта-жом. Например, перекрывали в верховьях речку Мейменинку и требовали от города денег за воду. Царандой совместно с погра-ничниками проводили несколько довольно успешных операций по уничтожению бандитов, овладевших плотиной, тем самым бесплат-но возвращая воду дехканам.
Вся та огромная работа, которая была проделана в провинции Фарьяб советническим аппаратом и пограничниками за время пре-бывания там ОКСВА, конечно же, не была проделана даром. Кроме десятков тысяч подготовленных в Советском Союзе военных и гражданских специалистов, на местах, особенно в северных про-винциях Афганистана была заложена новая правоохранительная система, которая уже многие годы не дает сбоев. Ведь ни для кого не секрет, что впоследствии именно в провинции Фарьяб и других северных областях талибы получили самый решительный отпор. А организовали этот отпор офицеры и младшие командиры царандоя. Северные провинции в числе первых очистились от скверны тали-бана и теперь с полным основанием диктуют свою волю Кабулу. Здесь, как и прежде сильны пророссийские настроения, люди ис-кренне верят, что их северный сосед им всегда поможет…
С тех боевых будней в дневнике старшего советника царандоя, подполковника Александра Куликова сохранилось небольшое сти-хотворение:
Колонна ревела сталью,
И сквозь расползающийся дым,
Упрямо губы шептали,
- Надо остаться живым!
Эти слова не значат,
Что за чужой спиной
Наши русские парни,
Шли за афганцев в бой!…
Эти, написанные между боями строки, говорят сами за себя!
ГЛАВА VI
Из дневника Феликса Абдуловича Ганиева, в 1981-83 г.г. подполковника, советника провинциального отдела ХАД
В 1981 году, обстановка в провинции Фарьяб характеризова-лась дальнейшей активизацией деятельности вооруженных форми-рований боевиков. Нападения из-за угла, грабежи местного населе-ния, минирование дорог, все эти диверсии, порождали в Меймене и окрестностях страх, неверие в возможность властей что-то изменить в лучшую сторону. Только с прибытием в провинцию батальона десантников, под командованием майора Керимбаева и погранич-ников, под командованием подполковника Николая Николаевича Нестерова и майора Александра Калинина, диверсионная актив-ность моджахедов начала стихать. Перед местным руководством, аппаратом советников и военными стала задача скоординировать свою деятельность, и в дальнейшем, для большей эффективности проводить операции по блокированию и уничтожению боевиков, действовать совместными силами. Но все это не так-то просто было осуществить.
20 января 1982 года. Провинциальный отдел ХАД. В кабинете начальника ХАД Абдула Кави - я и руководитель подразделения по борьбе с бандитизмом Худжаин.
- За последнее время резко активизировалась деятельность не-приятельской агентуры, - с ходу начал Абдул Кави, - уже в нынеш-нем году мы потеряли троих своих лучших агентов. Каковы же причины этих провалов? Я вижу две. Или в нашей среде появился предатель, или наши люди пострадали из-за недостаточного опыта оперативной работы. Третьего не дано…
- Среди наших сотрудников предателей быть не может, - уве-ренно сказал Худжаин. Они же все на виду. И, кроме того, потери понесли разные подразделения, никак не связанные друг с другом. Больше того, среди пропавших, как вы знаете, и мой агент, которо-го я вербовал самолично. Он в течение года поставлял достовер-ную, неоднократно проверенную информацию из самых, что ни на есть нашпигованных душманскими отрядами мест. Я считаю, что мой агент, человек опытный, и раскрыть его могли только случай-но…
- Не верю я в случайности, - хоть режь меня на куски, не верю! – прервал подчиненного начальник ХАД. – Ведь проверка фактов прошлогодних провалов, еще раз показала нам, что большую часть своих людей мы теряем из-за слабой подготовки и неопытности в оперативной работе. А противник этим пользуется. С чем, по-вашему, связана активизация деятельности душманских разведчи-ков, в последнее время?
- Прежде всего, с появлением в провинции резидента партии "Исламское движение Афганистана" Абдусалома, которому удалось за пол года несколько скоординировать деятельность нескольких крупных формирований моджахедов. За этот небольшой промежу-ток времени он смог сделать то, чего мы не можем осуществить вот уже почти год – координации работы всех силовых и правоохра-нительных структур в провинции. И вот результат! – озабоченный создавшейся обстановкой, включился в разговор я.
- Вы же знаете, уважаемый Феликс Абдуллович, что мы уже неоднократно обращались в Кабул с просьбой о помощи в решении этого, давно наболевшего, вопроса…
- И что?
- Обещали прислать кого-нибудь из ЦК НДПА. Надо подо-ждать.
- Нет ничего хуже, чем ждать, да догонять, - сказал я. Но, по-няв, что до собеседников мои слова не дошли, добавил:
- Это поговорка у нас такая есть, - и начал на примерах объяс-нять ее суть.
Еще минуту назад, застывшие, несколько недовольные крити-кой, лица афганцев потеплели, в глазах появился дружеский, доб-рый огонек. Видя, что напряжение несколько снято, я продолжал гнуть свою линию.
- А, что если, не дожидаясь указки сверху, мы соберемся, и об-судим вопросы координации нашей деятельности уже в ближайшее время?
- Хорошо бы, конечно, но мне кажется ни начальник царандоя, ни командир полка на это без команды сверху не согласятся, - с со-мнением в голосе сказал Абдул Кави.
- Без разрешения начальства, также как и без благословения Аллаха, важные дела начинать нельзя, - поддержал начальника ХАД Худжаин.
- Значит будем ждать пока моджахеды объединятся? – упор-ствовал я, - ведь только своими силами мы не сможем этому поме-шать. Ни для кого не секрет, что даже Мавлави Кара, поддался на уговоры Абдусалома, и готов стать под его руку. Что уж говорить о более мелких формированиях моджахедов. Не пройдет и полгода, как вся наша многолетняя работа по разобщению полевых коман-диров пойдет собаке под хвост.
Выслушав мою продолжительную тираду до конца, афганцы согласно закивали головами.
- Вы правы Феликс Абдуллович! В ваших словах не только правота, но боль за наше общее дело, - подытожил сказанное начальник ХАД. - Поэтому мы должны приложить все усилия, для того, чтобы договориться между собой, не ожидая команды сверху …
- Хотя бы сделать какую-то попытку в этом направлении, - со-гласился я.
- Я сегодня же переговорю об этом с руководством провинции, - сказал Абдул Кави.
С нашими советниками, а также с командованием погранични-ков и военных предложил переговорить я.
- Спасибо, Феликс Абдуллович! Я знал, что мы всегда можем найти общий язык, даже в самой сложной ситуации, - сказал начальник ХАД. – А теперь перейдем к текущим вопросам, - сразу же, без всякой паузы продолжил он:
- Я бы хотел обсудить с вами подготовленную оперативным отделом сводку, перед тем, как отправлять ее в Кабул.
"За последнее время в провинции Фарьяб резко активизиро-вали свои действия боевики «Исламского движение Афганиста-на». Отрабатывая деньги своих заграничных покровителей, поле-вые командиры участили нападения на военные колонны Афган-ской народной армии и подразделений Ограниченного контингента советских войск (ОКСВ) в ДРА. По заявлению Киркинского по-гранкомиссара, на участке пограничного отряда, продолжались обстрелы пограничных нарядов, попытки проникновения воору-женных банд и контрабандистов не территорию Советского Союза.
В целях ослабления и дальнейшего предотвращения боевых действий со стороны боевиков «Исламского движения Афганиста-на» необходимо усилить подразделение царандоя и ХАД, дис-лоцирующие в Меймене и Андхое, за счет армейских формирова-ний и групп защиты революции. Необходимо активизировать опе-ративно-розыскную деятельность по выявлению баз и ярых сторон-ников «Исламского движения Афганистана» (ИДА) и во взаимо-действии с частями и подразделениями ОКСВ в ДРА, дислоциру-ющихся на территории провинции Фарьяб, подавить и уничто-жить вражеские шайки и формирования бандитов"...
Я предложил добавить в сводку пункт о необходимости ско-рейшей координации деятельности афганских силовых и право-охранительных органов с подразделениями ОКСВ и погранични-ков, дислоцирующихся в провинции…
Абдул Кави согласился, добавив при этом:
- Пока руководство будет знакомиться с этой сводкой, и при-нимать необходимые меры, мы, дай бог, сами обо всем договорим-ся. И если случится, что ни будь непредвиденное, всегда сможем этой нашей сводкой прикрыться, - глаза начальника ХАД хитро блеснули.
Солнце, медленно забравшись на вершину небосклона, явно с разведывательными целями, забросило в сумрачный и промозглый кабинет Абдула Кави свой яркий, игривый луч. Сначала он не то-ропясь прошелся по не зашторенной карте, изучая оперативную обстановку, нанесенную накануне совещания начопером, потом, со-скочив на пол, задержался у всегда готового к походу, чемоданчика хозяина кабинета. Отразившись хромированного замка чемоданчи-ка, он чуть было не ослепил задумавшегося о чем-то Худжаина. Тот встрепенулся, схватил со стола лежащую на краю тетрадь и быстро ею прикрылся. Но луч, быстро перебравшись за стол, уже штуди-ровал срочную телеграмму, которую только, что помощник поло-жил перед начальником ХАД.
Не обращая никакого внимания на заигрывание солнечного зайчика, Абдул Кави озабоченно вчитывался в текст. Лицо его, только, что спокойное и умиротворенное, вдруг резко преобрази-лось, потемнело, резко обозначились скулы и тонкий нос. Закончив читать он тяжело встал и ни на кого не глядя, глухо произнес:
- Аналитики из Кабула, утверждают, что в аппаратах губерна-тора и секретаря провинциального комитета НДПА, завелись пре-датели. Есть подозрение, что работают они на Мавлави Кара. Во всяком случае, информация о деятельности губернатора Пайкора и секретаря Альборса, а также об операциях, планируемых нами совместно с силовиками, периодически поступает в Пакистан через людей Мавлави. Одного из них наши пограничники задержали накануне. И что самое интересное, в записке, которую хотел тайно переправить за границу один из верных нукеров Мавлави, содер-жался наш, согласованный со всеми заинтересованными структура-ми, план очередной операции по блокированию и уничтожению бо-евиков в районе Кайсара.
- Но об этом же, кроме нас, провинциального руководства, ко-мандира полка и начальника царандоя никто больше знать не мог, - многозначительно покачал головой Худжаин.
- Это лишний раз доказывает то, что мы еще недостаточно хо-рошо работаем, - сделал я нелицеприятный для присутствующих вывод.
- И вновь вы, уважаемый Феликс Абдуллович, правы, - неожи-данно быстро согласился Абдул Кави. – Деятельность контрразве-дывательного аппарата необходимо подтянуть! – добавил он твер-до. – Вот только где людей для этой, достаточно тонкой и в то же время, неброской, кропотливой работы, взять? Все хотят с оружием в руках отстаивать завоевание революции. И никому не охота с риском для жизни, в полной безвестности копаться в грязи, по кру-пицам выуживая необходимую информацию…
- А что будем делать с намеченной операцией? – спросил я. - Конечно, ее можно отменить, но я бы не стал торопиться.
- А вас есть другое предложение? – заинтересованно спросил Абдул Кави.
- Да! Я предлагаю операцию не отменять, а лишь немножко изменить ее по времени. Подкорректировать в соответствии с тем, что собираются предпринять против нас душманы. Для этого необ-ходимо задействовать наших агентов, работающих в стане Мавлави Кара…
- Лучше одного, - неожиданно предложил Худжаин. - Я по-ставлю эту нелегкую задачу своему человеку. Он простой дехканин, но его младший брат в свите самого Мавлави. Я старался раньше времени не использовать возможности этого агента, держал на са-мый ответственный случай. Видно сегодня такой случай наступил.
- Я согласен, - удовлетворенно произнес Абдул Кави, - Заодно пусть, по возможности, разузнает об агентах Мавлави, орудующих в Меймене. Давно пора с ними покончить!
Прошла напряженная, богатая на события неделя. Первые, совместно с афганскими подразделениями операции провели ар-мейцы и пограничники. Конечно, результаты рейдов могли быть и получше, но, произошла утечка информации, и боевиков в блоки-рованном кишлаке не оказалось.
После разбора полетов, по инициативе советников и руководи-телей отдельных подразделений и оперативных групп, было прове-дено координационное совещание всех правоохранительных и си-ловых структур дислоцированных в городе Меймене и его окрест-ностях. Договорились организовать постоянное войсковое и опера-тивное взаимодействие, как при проведении операций, так и в по-вседневной жизни. Это было особенно важно в связи с тем, что бое-вики нападали не только на военные колонны, но и на места ком-пактного проживания советников, одна часть которых жила в одно-этажном здании, прозванном для хохмы «Отелем – пять звездочек», другая – в так называемом «Банке». Хоть и охранялись эти «гости-ницы» советскими бойцами и подразделением царандоя, а на под-оконниках лежали мешки с песком, все эти сооружения не годились для продолжительной обороны. Для того, чтобы обеспечить без-опасность советников от внезапных нападений душманов, был раз-работан план взаимодействия и связи. В зависимости от места напа-дения, по условному сигналу, на помощь советникам выезжало подразделение пограничников, или армейцев.
Добытая к этому времени информация из стана Мавлави Кара, обнадеживала. На совещании, которое проводил лично Абдусалом, и на котором, кроме Мавлави, присутствовало с десяток полевых командиров, ставших под знамя «Исламского движения Афганиста-на». По сути дела, все эти люди, ранее воевавшие против новой вла-сти поодиночке, впервые собрались вместе. Они полностью под-держали предложение Мавлави совместными силами зажать колон-ну афганских и советских войск в районе так называемой «Долины смерти», и там, не дав им выскользнуть в сторону Кайсара, полно-стью уничтожить.
О «Долине смерти» мне уже приходилось слышать от Худжаина, которому, было поручено разобраться в разыгравшейся там несколько лет назад трагедии. В этой ограниченной горами подковообразной долине группа повстанцев огнем в упор разо-гнала целый полк правительственных войск. А дело было так. По-сле свержения Амина, когда к власти пришел Бабрак Кармаль, в партком провинциального центра пришло известие о том, что жи-тели горного кишлака Кайсар отказываются подчиняться новой власти, не платят налогов и не посылают новобранцев для службы в армии. Все попытки подчинить смутьянов мирным путем ни к че-му не привели. Партийцев, направленных на переговоры селяне по шариатскому обычаю забили до смерти камнями, как вероотступ-ников. Тогда было решено направить в Кайсар на усмирение регу-лярную часть. Командир полка, получив приказ, передоверил его решение своим заместителям, между которыми никогда согла-сия не было. Те, не предприняв даже самых элементарных мер предосторожности, повели батальоны в горы.
Заранее узнав об этом, боевики хорошенько приготовились к встрече незваных гостей. Когда полк полностью втянулся в узкую, подковообразную долину, из пулеметов, автоматов и винтовок был открыт кинжальный огонь. Предварительно из гранатометов были подбиты передняя и замыкающая машины. Движение застопори-лось. Сарбозы выпрыгивали из машин и в беспорядке, бросая сна-ряжение и оружие, метались между сопок, натыкаясь на плотный огонь. Сотни солдат были убиты и ранены в этой неравной схватке. В бою была уничтожена почти вся техника. Так, по беспечности своих командиров полк был наполовину уничтожен, оставшиеся в живых разбежались.
Помня об этом, мы долго обдумывали с Абдул Кави, план предстоящей операции. Операция состояла из двух частей. О ее первой части знали все командиры афганских подразделений, за-действованные в рейде на Кайсар. В этой части все оставалось так, как было запланировано. О второй части операции знал только ограниченный круг лиц, которым мы доверяли полностью. Соглас-но этому плану, ночью, накануне предстоящей операции, которая должна была начаться ранним утром, подразделение афганской армии, усиленное отрядом «защиты революции» и ХАДовцами, должно было к полуночи добраться до «Долины смерти» и закре-питься на господствующей над долиной сопке. По прибытию к ме-сту предстоящей засады душманов (по плану Мавлави они должны были подойти туда с рассветом), во взаимодействии с вертолетами и десантом, которые в готовности должны были ожидать сигнал Худжаина, афганцы должны были блокировать и уничтожить сов-местные силы боевиков, раз и навсегда заказав им объединяться. В случае упорного сопротивления моджахедов, разгром должны бы-ли завершить силы, которые шли колонной в Кайсар.
Казалось бы, все в этой операции было учтено, но, несмотря на это, меня точил червь сомнения. Полностью ли достоверны сведе-ния, представленные агентом Худжаина? Прибудут ли своевремен-но и скрытно на место афганцы? Не произойдет ли утечки инфор-мации? Ведь тогда на карту будут поставлены сотни человеческих жизней. Я сказал об этом Абдулу Кави. Тот, на минутку задумав-шись, уверенно сказал:
- Я уверен в своих людях. Они готовы ради победы революции на смерть и меня никогда не подведут. Ну а если что-то пойдет не по плану, то, ничего уже не поделаешь. Решение принято. Теперь все в руках Аллаха. Ты не беспокойся о воинах, афганские женщи-ны нарожают еще больше солдат…
Это были последние слова, которые я услышал от начальника провинциального отдела ХАД Абдула Кави. Попрощавшись с ним, я ушел, чтобы подготовиться к предстоящей операции. Далеко за полночь меня разбудил посыльный, офицер ХАДа, который глу-хим, дрожащим голосом, сказал:
- Рафик Абдул Кави убит!
Через несколько минут я уже был на месте разыгравшейся но-чью трагедии. УАЗик начальника ХАД был буквально изрешечен пулями. Абдул Кави и его верный водитель даже не успели выта-щить для защиты оружие.
Подошел Худжаин, отвел меня в сторону.
- Пропал командир комендантского взвода, - растерянно ска-зал офицер.
- А он знал о второй части плана операции?
- Слава богу, нет! Что будем дальше делать? Может быть отме-ним операцию?
- Нет! Пусть все остается в силе.
- Мы ответим на это бандитское нападение – полным уничто-жением банды! – уверенно сказал Худжаин и, отдав последние рас-поряжения своему заместителю, пошел проверять готовность ко-лонны к выходу.
Много позже операции, задуманной начальником провинци-ального отдела ХАД и с блеском осуществленной его товарищами, я узнал, что Абдула Кави предал и расстрелял из-за угла офицер, который руководил охраной здания провинциального отдела ХАД. Оказалось, что он был младшим братом одного из подруч-ных полевого командира, перед которым Абдусалом поставил за-дачу обезглавить провинциальную службу безопасности. Несмотря на то, что предатель, безоговорочно выполнивший волю старшего брата, подвергался всесторонней проверке, о его контактах с душ-манами никто не догадывался. За исключением, может быть самого Абдула Кави, который на доведение решения предстоящей опера-ции пригласил к себе в кабинет всех руководителей подразделений ХАД, за исключением коменданта. Вполне возможно, что это подо-зрение и стоило ему жизни.
Как это не удивительно, но здесь, в обоих случаях сработал, так называемый феномен старшего брата, согласно которому младшие братья в семье, по адату должны беспрекословно повино-ваться старшему. Конечно, если иметь в виду ведение хозяйства, то тут заповеди афганского домостроя полностью выполняют свою главную миссию, дать крестьянской семье выжить в самых неблаго-приятных условиях. Ведь старший сын, наследуя землю, не позво-ляет ее дробить между остальными братьями и тем самым препят-ствует полному обнищанию семьи. Как тут не вспомнишь классиков о том, что война – это продолжение экономики иными средствами. Правда, особенно на гражданской войне, все межсемейные и меж-клановые проблемы обостряются до предела, за которым, только горе и смерть.
Потом еще было много больших и маленьких операций, где проливалась кровь не только афганцев, но и советских солдат и офицеров, но эта, нежданная трагедия запомнилась мне на всю жизнь…
Г Л А В А VII
28 января 1982 года. Провинция Фарьяб. Пригород Меймене. Прошло две недели, с тех пор, как мы прибыли в Афганистан. За это время произошло много изменений. Полностью закончены обо-ронительные сооружения - окопы полного профиля и капониры для боевых машин. Для большей безопасности по периметру оборони-тельных сооружений возведен проволочный забор и расставлены мины.
Мы приступили к новому этапу инженерных работ - строитель-ству землянок. В отличие от палаточного городка, который про-стреливался с гор, землянки могли защитить нас не только от ору-жейного огня, но и от артиллерийских налетов боевиков. Кроме того, землянки должны были стать для нас и надежным укрытием от летней жары. Работа шла медленно, мешали дожди. Суглини-стая земля превращалась в болото, в котором мы утопили не одну пару сапог. В дождь, все в ММГ, кроме охраны лагеря, занима-лись обслуживанием техники и оружия, боевой и политической подготовкой.
Сегодня день занятий, и замполит батальона майор Констан-тин Жуков распорядился провести политзанятие на тему "Об ин-тернациональном долге советских воинов в деле защиты завоева-ний апрельской революции". Тематические разработки по этой и другим темам нам выдали еще в Союзе, там же мы получили гото-вые стенды для палаточной Ленинской комнаты. На следующий день после прибытия на "точку" мы развернули палатки, где про-водили все массовые мероприятия - занятия, беседы, политинфор-мации. Представляя значение этих первых на афганской земле по-литзанятий, я тщательно к ним подготовился. Еще и еще раз про-штудировал материалы XXVI съезда партии, документы и по Аф-ганистану и, конечно, начал занятие со слов:
- Ввод ограниченного контингента советских войск в Афгани-стан - политическая и военная необходимость, обусловленная ста-тьей 51-й Устава ООН и статей 4-й Договора о дружбе, добросо-седстве и сотрудничестве между ДРА и СССР от 5 декабря 1978 го-да…
Ввод в конце 1979 года Советским Союзом, на основе прин-ципов интернациональной солидарности и существующих между-народно-правовых соглашений и норм по просьбе афганского пра-вительства, причем с такой просьбой оно обращалось неодно-кратно, на территорию ДРА ограниченного контингента совет-ских войск, имеет своей целью помочь афганскому народу защи-тить завоевания апрельской революции от внешней агрессии против ДРА, а также укрепить мир и безопасность в южно-азиатском регионе и во всем мире.
Действия СССР по оказанию военной помощи ДРА основаны:
а) на статье 51-й Устава ООН.
Афганистан как член ООН имеет право на получение военной помощи для отражения агрессии и Советский Союз в качестве чле-на ООН имеет право оказать такую помощь.
б) на статье 4-й Договора о дружбе, добрососедстве и со-трудничестве между СССР и ДРА от 5 декабря 1978 года, где четко сказано, что обе стороны "будут консультироваться и с согласия обеих сторон предпринимать соответствующие меры в целях обеспечения безопасности, независимости и территориаль-ной целостности обеих сторон.
Отказав в военной помощи правительству ДРА, которое про-сило о ней, Советский Союз нарушил бы принятые на себя обяза-тельства, а это он никогда не допускал.
в) на преамбуле Договора 1921 года, в которой прямо сказано, что он заключается в целях "ограждения действительной незави-симости Афганистана". Этот договор (1921 г) сохраняет свою силу и сегодня.
СОВЕТСКИЙ ВОИН - помочь отразить агрессию, обеспе-чить безопасность наших южных границ - такова боевая задача, с которой Правительство направило тебя на территорию Демо-кратической Республики Афганистан. Чтобы как можно лучше выполнить свой патриотический и интернациональный долг, ты должен не только постоянно совершенствовать свою боевую вы-учку и мастерство, но и хорошо знать страну, в которой ты нахо-дишься, уважать ее народ, его традиции и обычаи. Ты должен знать афганскую историю, культуру, экономику и политику.
Будь же достоин великой исторической миссии, которую воз-ложила на тебя наша Родина - Союз Советских Социалистиче-ских Республик. Помни, что по тому, как ты будешь вести себя в этой стране, афганский народ будет судить о всей советской ар-мии, о нашей великой Советской Родине...
(из памятки советскому воину-патриоту, интернационалисту)
Солдаты слушали меня внимательно, веря каждому слову. Воспитанные патриотами и интернационалистами, они, да и я вме-сте с ними, просто не могли как-то по-своему переосмыслить все те причины, которые побудили Советское правительство решиться на эту, самую длительную в современной истории, военную аван-тюру. Мы все были тогда под гипнозом статей Устава ООН и раз-личного рода Договоров, подслащенных самыми многообразными комментариями центральной прессы, с яростью отвергали те немно-гочисленные в "период застоя" голоса, которые были против ввода войск в Афганистан.
После занятий я решил ответить на возникшие у бойцов вопро-сы. Ребята интересовались только одним - когда пойдем на опера-цию? Им не терпелось самовыразиться в первом бою. Их мальчи-шеский задор словно болезнь заразил и офицеров. В лагере толь-ко и разговоров было, скоро ли займемся настоящим делом...
Г Л А В А VIII
Из дневника Пристегина Геннадия Ивановича, в 1981-83 г г. подполковника, советника провинциального отдела ХАД.
Прибыв в конце 1981 года в Меймене, и ознакомившись с об-становкой, я был немало озадачен тем, что на деятельность провин-циального отдела ХАД, царандоя и расквартированного в провин-циальном центре афганского пехотного полка, сильно влияет фрак-ционная борьба в НДПА. Разногласия, существующие в провинци-альном парткоме НДПА и в партийных организациях на местах, конечно же, не могли не тормозить все те демократические преоб-разования, которые начали происходить в Афганистане после Ап-рельской (Саурской) революции.
Да и как могло быть по другому, если некоторые высокопо-ставленные партийцы, сторонники группы «Парчам», продолжали всеми правдами и неправдами беззастенчиво рваться к власти в провинции. Они уже поделили портфели. Этим деятелям, конечно – же, некогда было заниматься партийной работой, нацеливать пар-тийцев на решение главных задач, поставленных революцией.
В результате непрекращающейся фракционной борьбы в НДПА, произошло расслоение в среде офицерского состава царан-доя. Большая часть милиционеров, поддерживала «Хальк», мень-шая - "Парчам". Все это, конечно же, не способствовало улучшению деятельности царандоя в борьбе с незаконными вооруженными формированиями.
Неудивительно, что основной причиной разногласий среди членов НДПА была, конечно же, борьба за власть. Остальные, ме-нее веские причины влияли на работу парткома лишь косвенно, но, тем не менее, позволяли завуалировать главное. Воочию было вид-но, что в парткоме недостаточно были представлены национально-сти, которые составляли большинство населения провинции. Так из 510 тысяч человек, которые населяли провинцию Фарьяб, узбеки составляли 48%, таджики - 22,6%, пуштуны - 13,2%, туркмены - 13%, арабы – 3%. В парткоме же основную часть составляли пу-штуны и таджики. Кроме того, в партийных организациях нерав-номерно были представлены социальные слои и группы. Подавля-ющее большинство членов НДПА составляли крестьяне и сель-хозрабочие, а интеллигенция и мелкая буржуазия лишь меньшин-ство.
В связи с этим, много внимания я старался уделять подбору кадров. От сотрудников ХАД требовалось главное – преданность делу революции и высокая ответственность за порученный участок работы, независимо от симпатий к той или иной фракции НДПА. Нам удалось добиться главного, хадовцы, независимо от своих пар-тийных взглядов, все, как один, сплоченно и мужественно выполня-ли свой служебный долг.
Для того, чтобы стабилизировать обстановку в провинции, кроме проведения войсковых мероприятий и оперативной работы среди боевиков, мы частенько практиковали непосредственные встречи с полевыми командирами. Напомню, что в этот период в провинции насчитывалось более 120 незаконных вооруженных формирований, или в просторечии - вооруженных банд. Направля-емые и финансируемые из-за границы самыми различными партия-ми, например, такими, как «Исламская партия Афганистана» (ИПА), «Исламское общество Афганистана» (ИОА), «Движение ис-ламской революции Афганистана» (ДИРА), боевики, зачастую, только, чтобы оправдать вложенные в них деньги, организовывали нападения на транспортные колонны, которые везли из Союза все самое необходимое для жизнедеятельности провинциального цен-тра. Вдоль дороги, ведущей от советско-афганской границы, через Андхой в Меймене, как напоминание о непрекращающейся бойне, навечно замерли десятки обгорелых бензовозов и иссеченных пу-леметными очередями грузовых КАМАЗов. И за каждой из этих подбитых боевиками машин – человеческие жизни.
Так вот, для того, чтобы колонны и впредь могли беспрепят-ственно проходить, так называемую, «зеленку», необходимо было периодически встречаться с полевыми командирами, старейшинами и местными авторитетами и лично договариваться с ними о пропус-ке транспортных колонн. Что-то в этом непростом деле удавалось, что-то нет. Но главное было в том, что мы учились доверять друг другу. Именно на доверии строились мои дальнейшие взаимоотно-шения с большинством полевых командиров, с которыми мне при-ходилось иметь дело.
За два года, в результате успешного проведения ряда локаль-ных операций по уничтожению баз моджахедов подразделениями десантников и пограничников, а также благодаря совместной, пло-дотворной деятельности советнического аппарата, нам удалось ста-билизировать обстановку в провинции Фарьяб. С 52 полевыми ко-мандирами была достигнута договоренность о полном прекраще-нии вооруженного сопротивления. Большинство из этих вооружен-ных формирований стали, потом, защищать свои селения от напа-дения душманов, помогать становлению народной власти на местах.
Наиболее характерным примером такого тесного взаимодей-ствия сотрудников ХАД, царандоя, пограничников и советническо-го аппарата провинции можно назвать установление народной вла-сти в Даулатабаде, группе наиболее богатых кишлаков улусвали Андхой. Именно на этом направлении, на протяжении нескольких последних весенних месяцев 1982 года, участились вооруженные нападения на правительственные войска и подразделения ОКСВА, не прекращались засады и минирование дорог. После предвари-тельной, довольно продолжительной и обстоятельной оперативной работы сотрудников ХАД, царандоя, армейских и пограничных разведчиков с вождями, старейшинами, родовыми авторитетами и полевыми командирами, было принято совместное решение о встрече руководства провинции Фарьяб с представителями Даула-табада.
Два дня и две ночи шли переговоры в которых принимал участие секретарь ЦК НДПА, губернатор Пайкор, другие руково-дители провинции, а также местные племенные вожди, родовые ав-торитеты и полевые командиры. Было принято решение: не препят-ствовать прохождению, как транспортных, так и боевых колонн правительственных войск и подразделений ОКСВА, проходящих транзитом. Представители Даулатабада согласились с руковод-ством провинции о необходимости создания органов народной вла-сти и вооруженных формирований, необходимых для охраны ки-шлаков от душманов. Все эти договоренности необходимо было утвердить на сходе селян.
Накануне этого собрания в Даулатобад прибыла колонна с гу-манитарным грузом. Жителям раздавали самые необходимые в бы-ту вещи, продукты питания, а также тетради, учебники, карандаши и ручки.
Многотысячный сход утвердил достигнутые договоренности и превратился вскоре в стихийный митинг.
Я впервые был в президиуме такого многочисленного собра-ния, и, видя множество дружественных улыбок простых афганцев, искренне думал, о том, что все, что мы здесь делаем - во благо народа. Что после таких митингов у нас не может быть здесь вра-гов. Но это было заблуждением. Когда я спустился вниз, чтобы по-ближе пообщаться с народом, то заметил, что за мной, словно тень ходит рослый детина с автоматом на изготовку. Куда бы я не шел, он неотступно следовал за мной. Перед тем, как уезжать в Меймене я, спросил у одного из хадовцев, кто это? Тот, взглянув в сторону, где стоял детина, ни сколько не удивившись, сказал, что это тело-хранитель одного из влиятельных полевых командиров, который наказал своему нукеру охранять советника, как зеницу ока.
- А что, кто-то мог на меня сегодня, в такой торжественный для всех день, покушаться?
- А как же, - не задумываясь, ответил офицер, - после сего-дняшнего митинга у нас появилось еще больше недоброжелателей, которые готовы на все!
Вспоминая годы, проведенные в Афганистане, хочу отметить, что здесь у меня появилось очень много новых друзей. Особенно среди афганцев. Наверное поэтому, когда в 1988 году, в провинции Фарьяб активизировали свою деятельность антиправительственные силы, меня вновь направили в Меймене. Опираясь на помощь аф-ганских друзей, совместно с ХАДом, царандоем, подразделениями ОКСВА и пограничников нам удалось стабилизировать обстанов-ку, которая продержалась здесь почти до самого вывода наших войск из Афганистана.
То, что меня и многих наших советников афганцы помнили и доверяли, для меня самая дорогая награда. Значит, многое из того, что мы успели здесь сделать пошло на благо афганскому народу. Значит, не зря мы были здесь!
ГЛАВА IX
21 февраля 1982 года. Узбекская ССР. Город Ташкент.
Меня и еще четырех офицеров ММГ вызвал к себе в землян-ку майор Калинин и тоном, не терпящим возражение, приказал:
- Завтра едете в отпуск. Утром будут вертолеты, так, что соби-райтесь.
А что здесь собираться? Нехитрая "афганская" форма была на нас, парадные мундиры здесь просто не были предусмотрены.
Ташкентский аэропорт встретил меня многоязычной разно-голосицей и длинными очередями у касс. До Алма-Аты, где тогда жила моя семья, рукой подать, а билетов нет, и в ближайшую неде-лю они не предвиделись. Так, во всяком случае, мне заявили в спра-вочной.
На удивление весь аэропортовский персонал почему-то состав-ляли одни мужчины. Я замечал на себе их внимательные, оценива-ющие взгляды. Без труда определив по моей форме и раннему загару откуда я прибыл, один из них прямо предложил:
- Слушай старлей! Гони двадцать чеков и я тебе сделаю билет в любую точку Союза.
Узнав, что чеков у меня нет, делец с сожалением зацокал язы-ком. В конце концов, мы остановились на "красной брони", то бишь, пяти дополнительных червонцах.
Пока шла эта наша торговля, в зале послышался шум, кри-ки. Выхватив из рук дельца заветный билет на ближайший самолет, я решил посмотреть, что же там происходит. Когда протиснулся сквозь многочисленную толпу, то увидел картину, которая по-трясла меня больше, чем, наверное, первый мой бой.
Несколько седовласых ветеранов с полным набором серебра и золота на груди держали за плечи молоденького лейтенанта де-сантника. Самый видный из них, по стати не ниже генерала, тянул свою дрожащую руку к алеющему на кителе офицера ордену Бое-вого Красного Знамени. Лейтенант тщетно пытался вырваться из цепких рук раскрасневшихся старичков, видя это, толпа подзадо-ривала "генерала" к более активным действиям. Только когда де-сантник, поняв, что из плотного окружения ему никак не ему не выбраться, отчаянно прокричал:
- Я свой орден кровью заслужил и никому не позволю за не-го хвататься! - я, наконец-то, понял, в чем дело.
- Молокосос! Ты лучше честно скажи, где этот орден взял, - рычал "генерал", А может быть ты его украл? Только не расска-зывай нам сказки, что в Афганистане заслужил. Я знаю, вы все там на солнце загораете, афганок щупаете, да апельсины жрете. А мы за свои награды в окопах гнили, да кровь проливали!
Эти слова, признаться, меня взбесили и, нисколько не задумы-ваясь о возможных последствиях, я кинулся на "генерала". Тот от неожиданности сразу же выпустил орден, который уже успел об-хватить своими толстыми потными пальцами. В это время подоспе-ла милиция, и нас развели в разные стороны. Я так и не успел ска-зать возмущенным ветеранам о том, как мы там афганок щупаем, да загораем. А хотелось, ох как хотелось! Хотя они бы меня все равно не поняли, ведь все центральные газеты из номера в номер печата-ли самые горячие репортажи, обычно заканчивающиеся фразами типа: "афганские части освободили...", "подразделения Афганской народной милиции захватили и уничтожили..." и т.д. и т.п. Только вот о нас ни одной строчки, словно советские солдаты там не воева-ли и не погибали.
В переходе аэропорта неожиданно встретил своего однокурс-ника по пограничному училищу старшего лейтенанта Александра Кравцова. Шесть лет не виделись, так что было о чем вспомнить и рассказать. Оказалось, что Кравцов возвращался из одного не-большого уральского городка, куда ему было поручено доставить «груз-300» - цинковый гроб с останками солдата – пограничника, погибшего в Афганистане.
- Чуть не убили меня там! - грустно улыбаясь, признался мне он.
А случилось вот что. Когда гроб экскортируемый почетным караулом, который для этой цели выделил военкомат, подвозили к дому погибшего, из дверей выскочили уже кем-то предупрежден-ные родители. Отец сразу же бросился к гробу, начал стучать по железу кулаками, кричать что-то нечленораздельное. Потребовал вскрыть домовину. Ему не разрешили. Тогда он кинулся к дому и вскоре выбежал оттуда с топором в руках, кинулся на солдат, сто-ящих в почетном карауле и едва не зарубил Кравцова, который попытался остановить несчастного отца. Только вмешательство сто-ящего наготове милицейского наряда не позволило разыграться новой трагедии.
- Это был первый гроб, который ты сопровождал?
- Да нет, не первый. Я думаю и не последний. Привык.
Объявили посадку на Алма-Атинский рейс и я, обнявшись на прощание с Александром, поспешил к месту регистрации. Ему вскоре предстоял полет в часть, а оттуда вертолетами в афган. "Пусть минет тебя душманская пуля!" - пожелал я, глядя Сашке вслед.
Отпуск пролетел незаметно. Первые несколько дней после прилета не мог спокойно спать, одолевали афганские кошмарные сны. Даже всуе чувствовал себя напряженно, словно каждую мину-ту ожидал, что мирные пейзажи Алма-Аты, малышка - дочь, истос-ковавшаяся жена, все это улетучится как чудный сон, оставив по-сле себя горькое разочарование и голые афганские сопки, с зия-ющими дырами пещер, из которых в тебя постоянно целится враг.
Г Л А В А X
24 апреля 1982 года. Провинция Фарьяб. Районный центр Кайсар.
Кайсар один из самых отдаленных районов провинции Фарь-яб. На глазах у любопытствующей афганской публики строим ко-лонну. Через час с небольшим двинемся домой, в свой лагерь. Не-сколько дней проведенных в Кайсаре, позволили мне понять неко-торые особенности жизненного уклада афганских горцев. Впрочем все по порядку.
20 апреля возвратившись из отпуска на базу, я никого, кроме заставы охранения, там не застал. Оказалось, что основные силы ММГ задействованы в кайсарской операции. Узнав, что через не-сколько часов туда, с боеприпасами и продуктами, уходят верто-леты, я напросился с ними. В Кайсар прибыли только к обеду. Прежде чем зайти на посадку, вертолетчики сделали круг над ки-шлаком. Когда пролетали над неглубокой балкой, прорезающей селение почти на две части, штурман показал на чернеющие остан-ки сбитого вертолета и со злостью сказал:
- Недавно сбили. Сволочи! Вы их там как следует прижмите, чтобы неповадно было с нами воевать.
- Постараемся, - еще не совсем понимая о чем идет речь, обе-щал я.
Завершив круг, вертолеты словно хищные коршуны начали пикировать на стоящую в центре кишлака мечеть. Не долетая не-скольких сот метров до нее, выровнялись и плавно сели на пло-щади. Разгрузились быстро, и вскоре, облегченно взвыв двигателя-ми, они резво ушли в поднебесье. Набрав безопасную высоту, вин-токрылые машины скрылись за горизонтом.
Подразделения, участвующие в операции расположились на территории полуразрушенной больницы, построенной, судя по но-вейшему оборудованию, уже при народной власти. Высокий камен-ный дувал прекрасно защищал людей и боевую технику от ночных обстрелов душманов.
Больницу наполовину разрушили наши вертолеты во время недавней бомбежки близлежащей базы боевиков. Подоспевшие вслед за этим налетом силы двух ММГ разогнали оставшихся бое-виков по горам и теперь помогали, вернее сказать обеспечивали безопасность работающих в кишлаке работников провинциального комитета НДПА. Афганцы, прибывшие с пограничниками из Мей-мене, создавали в Кайсаре органы народного управления. Их дея-тельность постоянно натыкалась на сопротивление горцев. Никто из авторитетов не хотел становиться во главе кишлачного совета, прекрасно понимая, что как только войска уйдут, власть в улу-своли 14* вновь будет в руках богатея, скрывающегося с остатка-ми своих людей в горах. И тогда им не поздоровается. В конце – концов, сошлись на том, что руководство останется прежнее, в лице кишлачного старейшины.
Когда партийцы начали призывать крестьян к дележу земли , те наученные горьким опытом прежних разделов, на пустующие пашни больше не зарились. Они боялись мести богатеев.
Представителей провинциальной власти в кишлаке откровенно ненавидели. Все это переносилось и на нас. Мне частенько прихо-дилось слышать, как с кафедры мечети, возвышающейся в не-скольких десятках метров от дувала больницы, частенько раздава-лись грозные слова: "О пророк! Побуждай верующих к сражению. Если будет среди вас двадцать терпеливых то они победят две сот-ни."- эти слова из восьмой суры карана, переводил мне молодень-кий хадовец - сотрудник провинциального отдела госбезопасности.
После таких проповедей, естественно, у истинного мусульма-нина, а каждый афганец этим званием дорожит больше жизни, ру-ки сами тянутся к оружию, вот почему, несмотря на все наши уси-лия, обстрелы позиций не прекращались.
После намаза афганцы были особенно возбуждены и, проходя мимо занятой нами больницы, обжигали всех ненавидящими взглядами. Такое поведение кайсарцев вызывало во мне все большее и большее любопытство, и хотя всем в приказном порядке было запрещено даже смотреть в сторону молящихся, интерес пе-ревесил все запреты. В углу дувала, напротив входа в мечеть, воз-вышалось сооружение, чем-то напоминающее сторожевую вышку, со всех сторон обложенную мешками с песком. Туда-то я незаметно и забрался. Навел мощный двенадцатикратный бинокль во внутрь мечети и замер в ожидании.
После призыва муэдзина к молитве, селяне начали спешно за-полнять священное место. Оставив обувь у входа, они направля-лись поближе к кафедре и, расстелив коврики, по знаку муллы начали молитву.
Стоя, подняв руки до уровня плеч, хором повторяют:
- Аллах акбар!
Вложив левую руку в правую, шепотом произносят молитву, после этого склоняются так, чтобы ладони коснулись колен. Вы-прямляются и поднимают вверх руки, произнося заклинание, опускаются на коврик, сначала став на колени, затем приложив к полу ладони, и, наконец склоняются так, что касаются носом ков-рика. Поднимаются, не вставая с колен, затем простираются вновь. Так продолжается несколько раз. Во время молитвы мулла, читая нужные суры карана, экзальтирует молящихся до того, что в конце намаза многие не могут сразу встать на ноги. Очнувшись, вскаки-вают и, глядя в нашу сторону горящими от ненависти глазами, то-ропливо расходятся по домам.
Демократическая Республика Афганистан - страна му-сульманская. Господствующая религия - ислам суннитского толка, 80 процентов населения - мусульмане-сунниты, 18 процентов - ши-иты, остальные два процента - последователи других верований.
В Афганистане насчитывается 15 тысяч мечетей, в том числе в Кабуле их около 650. Имеется 250 тысяч мулл и других служите-лей культа.
Количество святых мест - мазаров святых, более 8 тысяч. Наиболее известные мазары и мечети: гробница "Мазар святого Али" в Мазари-Шарифе, мечеть в городе Кандагаре "Место хра-нения одежды пророка Мухаммеда", мечеть Сахи в Кабуле и т.п.
НДПА, соблюдая уважение к религии, мусульманским обычаям и традициям, делает все для восстановления мечетей и других святых мест, пострадавших от рук мятежников. За последние че-тыре года на эти цели правительство ДРА выделило 1250 милли-онов афганей, на них построено 114 новых мечетей и восстановле-но более тысячи. За двухлетний период государство субсидировало 822 миллиона афганей в виде помощи верующим, совершающим па-ломничество в Мекку.
Из памятки советскому воину-патриоту, интернационалисту.
Ночью опять была стрельба. С гор, из-за дувалов, отовсюду. И невозможно определить, кто же это по нам стреляет. Может быть боевики, а может быть фанатики-мусульмане из Кайсара, для ко-торых мы самые настоящие кафиры - неверные. Для большинства афганцев мы есть и будем всегда врагами, независимо от того пра-вославные мы или мусульмане. Ведь недаром слуги аллаха кличут кафирами и партийцев, истинных служителей Саурской (Апрель-ской) революции.
Проведя ряд совместных с ХАДовцами операций, которые не-много стабилизировали обстановку в этом «медвежьем» уголке, мы начали собираться в обратную дорогу.
Когда покидали Кайсар, в душе каждого из нас было больше радости, чем грусти по этому богом забытому месту.
Путь нам предстоял длинный, и потому колонна вышла чуть свет, как только подоспели вертолеты сопровождения.
Еще собираясь в дорогу я услышал от хадовцев холодящие кровь рассказы о какой-то "долине смерти", через которую предстояло нам вскоре пройти. Там небольшая группа повстанцев, огнем в упор уничтожила и рассеяла целый полк правительствен-ных войск. От своего давнего знакомого Сахиба я узнал некоторые подробности. Оказывается после свержения Амина, когда к власти пришел Бабрак Кармаль 15*, в партком провинциального центра пришло известие о том, что жители горного кишлака Кайсар отка-зываются подчиняться новой власти, не платят налогов и не посы-лают новобранцев для службы в армии. Все попытки подчинить смутьянов мирным путем ни к чему не привели. Партийцев, направленных на переговоры селяне по шариатскому обычаю за-били до смерти камнями, как вероотступников. Тогда было реше-но направить в Кайсар на усмирение регулярную часть. Командир полка, получив приказ, передоверил его решение своим замести-телям, между которыми никогда согласия не было. Те, не предпри-няв даже самых элементарных мер предосторожности, повели батальоны в горы.
Заранее узнав об этом, повстанцы заранее приготовились к встрече незваных гостей. Когда полк полностью втянулся в узкую, подковообразную долину, был открыт кинжальный огонь из пуле-метов, автоматов и винтовок. Предварительно из гранатометов были подбиты передняя и замыкающая машины. Движение засто-порилось. Сарбозы выпрыгивали из машин и в беспорядке, бросая снаряжение и оружие, метались между сопок, натыкаясь на плот-ный огонь. Сотни солдат были убиты и ранены в этой неравной схватке. В бою была уничтожена почти вся техника. Так, по бес-печности своих командиров полк был наполовину уничтожен, оставшиеся в живых разбежались. И я сомневаюсь, что кто-то из них, когда - либо еще, возьмется за оружие.
"Долина смерти" открылась внезапно, как только бронетранс-портер поднялся на перевал. Оттуда дорога шла круто вниз, оги-бая подножие высокой сопки, дальше она поднималась на следую-щий перевал. Не надо быть крупным стратегом, чтобы, взглянув на эту долину сверху, с перевала, понять - здесь идеальное место для засады.
Спустившись вниз мы сразу же увидели опрокинутые короба прошитых снарядами и кумулятивными гранатами бронетранспор-теров.
- Один, два, три, четыре, - считал я изуродованные, прокоп-ченные боевые машины.
- Товарищ старший лейтенант, - обратился ко мне наводчик, ефрейтор Ермаков, - вон еще три подбитых БТРа.
Колонна остановилась. Командир решил сделать здесь не-большой привал.
Подошел к одному из ближайших бронетранспортеров. В броне зияли две пробоины большого диаметра и множество пробо-ин помельче. Понятно, что душманы имели на вооружении не только крупнокалиберные пулеметы, но и легкие полевые пушки.
На возвышенностях, опоясывающих долину, видны еще не тронутые временем, прекрасно оборудованные позиции для пуле-метчиков и гранатометчиков. Что и говорить, видно неплохие со-ветники были у повстанцев.
Долина стала для многих из нас незабываемым уроком беспеч-ности одних и профессионализма других афганцев. Ведь и тогда еще многие из нас не лестно отзывались о боевых способностях бо-евиков, и потому беспечности хватало и в наших рядах.
Уже мысленно попрощавшись с "долиной смерти", на выезде из этой природной западни я увидел целое кладбище остовов транспортных машин и легковушек. Зрелище, я вам скажу, не из приятных. От мысли, что под остовами машин покоятся и множе-ство человеческих останков, по коже побежали омерзительно-холодные мурашки. И только вид барражирующих над нами вер-толетов прикрытия согревает душу. "Прощай "долина смерти" - се-годня мы тебе явно не по зубам. Ну и слава Богу!"
Г Л А В А XI
11 июня 1982 года. Провинция Фарьяб. Долина Ширинтагаб.
Огонь "духов" резанул по колонне внезапно. Сначала по ле-вому борту боевой машины, словно градом шибануло, и только потом донеслась пальба.
Я инстинктивно нагнул голову, хоть и за броней, а страшно. В следующее мгновение навел командирский перископический при-бор в сторону неприятельского огня.
Частые вспышки выстрелов были видны в районе белокаменно-го мазара, расположенного на самой высокой точке хребта. Отдав команду наводчику вести огонь из всех пулеметов по залегшему противнику, я внимательно наблюдал за садами и виноградника-ми, простирающимися вдоль дороги.
К тому времени мы уже на себе испытали военную хитрость боевиков. Организуя засаду в горах, они основные силы кидали именно в поселки, чтобы оттуда, маскируясь за деревьями, исполь-зуя траншеи виноградников, подбираться вплотную к боевым машинам и с близкого расстояния наносить по колонне удары из гранатометов. Прекрасной защитой для афганских охотников бы-ли дувалы, на многие километры тянущиеся вдоль трассы. Исполь-зуя каждую промоину, арык или пролом моджахеды с криками "Алла" кидались чуть ли не под самую машину и если десант во-время не отстреливал такого "камикадзе" 16*, были ощутимые по-тери.
Трудно сказать, что двигало этими самоубийцами, ведь они наверняка знали, что погибнут. Может быть религиозный фана-тизм, который постоянно поддерживали у повстанцев муллы, а может быть алчность, поощряемая исламскими комитетами. Ведь довольно большие деньги платили душманам их хозяева из-за гра-ницы.
Бой нарастал. Запылали несколько армейских транспортных машин из колонны, которую мы встречали, и, которую потом нам предстояло сопровождать до Меймене. Видя это, боевики усилили огонь. Было слышно, как где-то в глубине сада, зарабо-тали несколько крупнокалиберных пулеметов, и тут же смолкли. "Слава Богу, - истово перекрестившись, подумал я, - вертушки вид-но накрыли, а то они из наших боевых машин быстро решето бы сделали". Но бой не прекратился и после массированного налета боевых вертолетов. Моджахеды словно озверели. Огонь велся ими, как будто со всех сторон. Казалось, на их стороне было все. И гу-стые сады, и сплошные виноградники и глинобитные хижины с их высокими дувалами, и узкими дворами. Даже солнце сияло ярче обычного, словно желая на радость душманам ослепить нас и испе-пелить своим неимоверным жаром.
Оторвавшись ненадолго от командирского оптического прибо-ра наблюдения, я мельком взглянул внутрь машины. У бойниц, в башне, на полу БТРа каждый из бойцов занимался своим делом. В движениях ребят не чувствовалось страха и суеты. Перемазанные пылью смешанной с потом, закопченные лица выражали сосредото-ченность и злость.
А обстановка вокруг с течением времени не улучшалась, а напротив еще больше усложнялась тем, что мы до сих пор не зна-ли точно где находились основные силы боевиков.
В который раз выручили вертолеты. В наушниках послышался далекий треск и вскоре незнакомый глуховатый голос произнес:
- "Земля", "Земля", я "Протон"! Слева от дороги в саду напротив мазара вижу скопление противника. Боеприпасы на ис-ходе. Обозначаю район сосредоточения "духов" и ухожу на базу. "Земля", как поняли? Прием!
Потянуло гарью. Недалеко от БТРа, чуть впереди пылал ар-мейский грузовик, мешая движению, проходящей на большой скорости, колонне. Внезапно из неиссякаемого шлейфа пыли по-явилась боевая машина десанта (БМД), и резко затормозив, осела у подбитой машины, прикрыв ее собой. Из люка черной молнией выскочил боец и, пригнувшись, побежал к уже охваченной огнем кабине, открыл дверцу и, схватив обмякшее тело водителя, преж-ним путем вернулся обратно. Люк захлопнулся. Боевая машина резко крутанулась на месте и, выпустив облако черной гари, про-таранила мешавший движению грузовик. Тот, перевернувшись, медленно осел в глубокий кювет. Сделав свое дело, десантники пристроились в середину колонны, и вскоре исчезли из виду. Продолжалась вся эта скоротечная операция не больше двух-трех минут.
В это время стало слышно, как зашли на боевой курс вертоле-ты, и все внимание я сосредоточил на них. Прогрохотал залп и, оставляя за собой белый след десятки громыхающих стрел, про-шили безоблачное небо. В глубине сада и на сопке появились черные всполохи разрывов. Меж деревьев суетливо забегали люди с оружием в руках. Было видно, как один из них, по всей видимости главарь, окруженный редкой свитой телохранителей, пытался угро-зами и оружием заставить своих людей выполнять поставленную задачу, продолжать начатый бой. Но не все повиновались ему. Несколько афганцев побросав автоматы и винтовки, драпали без оглядки прочь. Курбаши навскидку полоснул по ослушникам из автомата. Оставшиеся в живых повернули обратно, но было уже поздно. Мы ударили по ним из всех орудий и пулеметов.
В общей какофонии пулеметно-артиллерийской перестрелки я уловил стук коротких очередей из автомата, раздавшихся рядом. Опережая вопрос, прозвучал короткий доклад:
- Товарищ старший лейтенант, обнаружил и уничтожил грана-тометчика! Хотел из-за дувала пальнуть, гад.
Доложив, сержант Чигерев отстегнул от автомата опустевший магазин и присоединил полный.
- Товарищ майор, - проинформировал я старшего головной походной заставы майора Снегиря, - "духи" пытаются обстреливать нас из гранатометов, с короткой дистанции.
Мимо нас проходили уже последние машины боевого охране-ния десантной колонны, когда одна из вражеских гранат достигла цели. Сначала неведомой силой, с проходившей мимо зенитной установки "шилка", слизнуло наводчика, потом раздался глухой и мощный взрыв и на дорогу, броню нашей машины посыпались окровавленные ошметки тел и одежды.
Зенитка не сбавляя скорости, скрылась в пыли, оставив после себя лишь гарь выхлопных газов, да стоящую перед глазами страшную картину - обезглавленное туловище наводчика, торча-щее из люка.
Армейская колонна ушла, оставив нас один на один с душма-нами.
Тщательно осматривая тянущийся вдоль дороги дувал, я приметил в нем небольшую промоину, которая расширялась к до-роге, превращаясь в неглубокий овражек. Каким-то неведомым, внутренним чутьем ощутил исходящую оттуда опасность. Только хотел скомандовать водителю, чтобы тот отвел машину немного назад, как БТР сам, дернувшись, дал задний ход. И вовремя. Из овражка полыхнуло пламя, и прямо под передними колесами разорвалась граната.
- На месте не стоять, барражировать! - запоздало распоря-дился майор Снегирь.
Заговорил крупнокалиберный пулемет. Пули, подняв пыль у промоины, сделали свое дело. В воздух взлетела чалма, и на доро-гу рухнул обезглавленный труп афганца. Рядом валялась иско-реженная труба гранатомета.
По опыту зная, что гранатометчика обычно прикрывает не-сколько боевиков, дал команду подъехать к промоине и закидать оставшееся за дувалом охранение гранатами. Грохнуло несколько взрывов, и в воздух вновь взлетела окровавленная чалма.
- Теперь уже точно все на небо вознеслись, - сказал кто-то из солдат, но никто шутки той не рассмеялся. Не до шуток было. Вы-жить бы в этом огненном аду.
Замершее над головой солнце пекло невыносимо. Броня нака-лилась так, что, казалось, попади на нее вода - зашипит.
Наводчик, ефрейтор Ермаков, среднего роста крепыш, каза-лось сросся с окуляром прицела, то и дело нажимая на кнопки ав-тоспусков. Пот крупными грязными каплями стекал по его обна-женной спине.
Когда духота стала невыносимой, водитель, ефрейтор Оста-нин включил нагнетатели. Глухо заработали вентиляторы, прого-няя сухой, знойный воздух от кормы к носу машины. Стало легче дышать, собравшаяся на коже влага испарялась, приятно охла-ждая тело.
А БТР в это время всячески маневрировал, не давая моджахе-дам вести прицельный огонь из гранатометов. Если от пуль и осколков броня защищала нас полностью, то прямого попадания кумулятивной гранаты было достаточно, чтобы уничтожить весь экипаж. Поэтому все внимание мы сосредоточили на дороге и ее окрестностях. Теперь все зависело от сноровки водителя, глазоме-ра наводчика пулеметов и внимания десанта. А в чреве машины шла напряженная работа. Одни из бойцов вели огонь по появляю-щимся меж дувалов "боевикам", другие лихо вскрыв цинки ловко и споро набивали патронами пулеметные ленты и магазины автома-тов, третьи подавали снаряженные ленты и магазины по назначе-нию.
Прошло не более десяти-пятнадцати минут, а казалось, что бой длится уже не один час, до того все эти минуты были насыщены многообразием увиденного и прочувствованного.
Внезапно захлебнулся пулемет. В машине стало тревожно - тихо.
- Что случилось? - повернулся я к наводчику.
- Задержка! - виновато доложил ефрейтор и, не дожидаясь мо-ей негативной реакции, начал копаться в башне.
В это время начальник штаба приказал приготовиться к про-рыву. Нашему небольшому отряду предстояло на максимально возможной скорости выйти ко второй Киркинской ММГ, сопро-вождавшей колонну десантников от границы, и под ее прикрытием развернуться, чтобы потом так же быстро возвратиться к основным силам. Для этого заключительного маневра так не хватало главно-го калибра.
Небольшую передышку перед этим броском предоставили нам возвратившиеся с базы вертолеты. Летчики занялись обработ-кой сопок и близлежащих садов ракетами, внося в ряды душма-нов панику. Огонь с сопок несколько ослаб.
Понимая, что отсрочка эта недолгая мы с надеждой смотрели на копошащегося в чреве пулемета Ермакова.
Бронзовое от загара тело ефрейтора лоснилось от пота, но он не обращая ни на что внимания, обжигаясь о перегревшиеся части пулемета, сбивая в кровь руки, продолжал свое дело.
Прошли считанные минуты, и вскоре главный калибр загово-рил, как не в чем не бывало, извещая боевиков, что он еще не раз попортит им шкуры.
Душманы, не выдержав ракетного налета, начали, где пооди-ночке, а где группами пробираться в горы. С сопок огонь почти прекратился, в то время как гранатометчики свой натиск усилили. Некоторые из "охотников" выбегали чуть ли не к самой машине и только быстрая реакция бойцов не позволяла им вести прицельную стрельбу.
Вскоре прозвучала команда " Вперед" и боевые машины, набирая скорость помчались к заветному прикрытию. Дорога бы-ла основательно разбита прошедшей колонной и потому, чтобы на скорости вести бортовой огонь, автоматчикам приходилось всячески изощряться. В общем, несколько километров ухабистой дороги пройденных с боем, закончились для нас без неожиданно-стей. Под прикрытием соседей мы быстро развернулись и, не останавливаясь, ринулись обратно, под стены крепости Ширинта-габ. Боевики, заметив наш маневр, усилили обстрел колонны, но бойцы были начеку.
Одну гранату мы чуть было не получили в корму. Она разо-рвалась в пыльном шлейфе.
Уже были видны передовые машины наших основных сил, ко-гда вдруг резко сбавил ход бронетранспортер старшего лейте-нанта Сергея Царевского.
В наушниках прозвучал его встревоженный голос:
- Дым в машине!
- Доедешь? - спросил я.
- Не смогу. Работает только один двигатель, да и то с перебоя-ми.
- Будем толкать!
Механик-водитель сбавил скорость, подъехал впритык к вы-шедшей из строя машине. Поднатужившись, бронетранспортер начал понемногу толкать своего занедужившего собрата. Вскоре под прикрытием основных сил и вертолетов мы притащились к стенам глинобитной крепости, чуть было не угодив напоследок в огромную воронку, зиявшую посреди дороги.
- И здесь был бой, - подумал я тогда, осматривая еще дымя-щуюся рану на земле. Но, узнав истинную правду, ужаснулся. Ока-зывается, когда начался бой, командование запросило дополни-тельную поддержку с воздуха. Вертушки прибыли явно издалека, и не разобравшись в обстановке, чуть было не разбомбили нас. На месте воронки, за несколько минут до разрыва бомбы стоя-ла БМП технического замыкания, под началом зампотеха, капитана Рукосуева. Что-то начальнику ММГ майору Калинину не понра-вилось в излишне растянувшейся колонне и он приказал сократить дистанцию. И вовремя. Вот и не верь после этого в предначертание судьбы.
Не успели улечься страсти вокруг неожиданного "бомбового удара" со стороны армейских вертолетов поддержки, как поступи-ло сообщение о том, что подбита боевая машина пехоты соседей. Одна из тех машин, что прикрывала наш маневр. Только к вечеру мы узнали, что погибли два человека. Офицер и сержант.
Офицер - старший лейтенант Аркадий Волков, мой боевой друг и однокурсник по Алма-Атинскому пограничному училищу.
Никогда не сотрется из моей памяти образ худенького, чер-нявого парня с глубоким задумчивым взглядом добрых голубых глаз. Накануне боя мы вместе с ним сидели за нехитрым полевым столом, пили за встречу, вспоминали курсантские годы, общих друзей и знакомых. Удивляло то спокойствие, с каким Аркадий рассказывал о боях и походах, в которых уже не один десяток раз побывала их ММГ. А ведь еще и года не прошло, после того как он приехал из ФРГ, где служил в охране советского торго-вого представительства. Помню, что в тот вечер нашей последней встречи он не улыбался, был сосредоточен и не в меру задумчив. Ему было о чем грустить, ведь он только-только начал обустраи-ваться на новом месте, получил хоть и не хоромы, но достаточно уютную квартирку. Лена, его жена навела там уют. Жить бы им да жить, но уже был отдан приказ, посылавший его, как и многие сотни тысяч других в Афганистан. И вот Аркашки не стало. Кто те-перь даст жене горячо любимого мужа, а сыну Сашке - отца?
Приблизила ли его смерть победу Апрельской революции? Нет и еще раз нет! Потому, что и вчера и сегодня и через месяц и через год, на том месте, где погиб Аркадий Волков, душманы продолжают обстреливать наши колонны, уничтожают наших солдат и нашу технику. Почему? Да потому, что это их земля и сколько бы мы не истребляли формирования боевиков, они снова и снова, из года в год, будут пополняться их сыновьями, а если бой-ня будет продолжаться и дальше, то они будут пополняться и их внуками.
А пока я, пряча глаза от вопрошающего взгляда уже подрос-шего сына Аркадия - Сашки, говорю - твой отец погиб за правое дело, как герой. Сашка, вытащив из своего тайника отцовский ор-ден Боевого Красного Знамени и ласково поглаживая его алую, как Аркашкина кровь, эмаль, пока что мне верит.
И я просто не представляю, что буду говорить ему лет через десять.
Кровавые расценки. Для поддержки постоянного боевого духа афганских повстанцев, воюющих с правительственными вой-сками и частями Ограниченного контингента советских войск в ДРА, главари исламских комитетов установили следующие расцен-ки:
- за уничтоженный вертолет, транспортный самолет - от 500 тысяч до миллиона афгани;
- за уничтоженный танк, зенитную установку- до 500 тысяч афгани;
- за уничтоженный бронетранспортер, боевую машину пехо-ты, боевую машину десанта - до 300 тысяч афгани;
- за каждого убитого советского солдата или офицера - до 100 тысяч афгани.
Кроме того, каждому истинному мусульманину, который со-вершит любое из этих аллаху угодных дел, отпускаются все имею-щиеся и будущие грехи.
Для предотвращения приписок и ошибок, слова "ратника веры" должны быть подтверждены на Коране еще одним участни-ком событий.
Из информации советских военных советников в ДРА.
Г Л А В А XII
25 августа 1982 года. Провинция Фарьяб. Районный центр Альмар.
Из провинциального отдела ХАД к нам поступило сообщение о том, что в долине Альмар, в кишлаке оружейников сконцен-трировано большое количество оружия боевиков, требующее ре-монта. Для охраны кишлака и окрестностей там расположилась вооруженная группа в триста человек…
Обстановка в провинции Фарьяб.
За последнее время обстановка в провинции заметно осложни-лась. Резко активизировали боевые действия бандформирования, прошедшие подготовку в Пакистане. Не прекращается поставка оружия, как легкого (стрелкового) так и тяжелого (гранатометы, безоткатные орудия, минометы).
По оперативным данным Царандоя, СГИ 17*, "Кобальта" 18* и ГРУ 19* в провинции действует 46 исламских комитетов, общей численностью бандформирований 5252 человека. На боевиков име-ются 7 безоткатных орудий, 10 минометов, 60 ручных гранато-метов, 50 ДШК 20*, около 5000 автоматов.
Наиболее многочисленной группировкой обладает Исламская партия Афганистана. В ее составе около 3000 душманов. Деятель-ность около полутора тысяч боевиков направляет Исламское об-щество Афганистана. Общий руководитель - Рауф Саури.
Тактика действий душманов весьма разнообразна, начиная от блокады уездных и уездных и волостных центров, кончая засадами и установкой мин. Банды Рауфа Саури и Базарбая пытаются искус-ственно перевести базары в кишлаки, контролируемые ими. Дела-ется это с целью прекращения торговли в населенных пунктах, находящихся под контролем народной власти. Убито около десяти главарей банд, подписавших договоры с народной властью. Уча-стились случаи нападения на уездные и волостные центры, на по-сты Царандоя, армии, СГИ. Особенно жестокие бои шли в улусва-ли Андхой, Тагобширин, Кайсар, Пуштункут, валикадари Альмар.
Отмечаются повторные случаи прихода из Пакистана ино-странных корреспондентов (французских) и инструкторов из числа афганцев с целью документирования «освободительной» деятель-ности моджахедов.
В последнее время исламскими комитетами усилена пропаган-да, целью которой является срыв мобилизации в вооруженные си-лы.
Подразделения 35 пехотного полка, Царандоя, из-за низкой боеспособности эффективных боевых действий, без поддержки советских войск вести не могут.
Из информации военных советников.
Начальник Оперативной группы подполковник Нестеров, по-совещавшись с советниками, и руководством ХАДа, принял реше-ние выступать немедленно. Наученные горьким опытом, когда ин-формация, предварительно доведенная до афганских подразделе-ний, очень быстро достигала ушей боевиков и те успевали вовремя скрыться, мы построили колонну в направлении, противополож-ном пути. Афганский батальон царандоя поставили перед фактом буквально за час до выдвижения.
Кроме царандоя с нами на операцию направлялась и боль-шая группа защитников революции, возглавляемая офицерами ХАД.
Дождавшись, пока колонна афганцев займет свое место в хво-сте, командир дал команду на движение. Головная машина, вместо того, чтобы идти в направлении Меймене, вдруг резко повернула и пошла в противоположную сторону. В колонне афганцев про-изошла заминка, послышались крики, только поняв, в чем дело, царандоевцы успокоились и отряд ускоренным маршем направился в долину Альмар.
По горным серпантинам и ущельям прошли без задержек, видно, душманы нашего появления здесь явно не ожидали.
Как только вышли в долину, сразу же рассредоточились, с це-лью охватить кишлак оружейников со всех сторон.
Вскоре подошли еще две соседние ММГ и селение было окружено со всех сторон. Чтобы избежать кровопролития и разру-шения кишлака, предложили боевикам сдаться. Те ответили огнем.
Мы вызвали вертолеты. После нескольких бомбовых ударов в центре кишлака началось какое-то непонятное движение. Развед-чики, находящиеся в укрытии поближе к кишлаку, доложили, что душманы сгоняют на центральную площадь всех жителей кишлака. Мужчин отгоняют в сторону и вооружают. Стариков, женщин и де-тей закрыли в караван-сарае 21*.
Об этом мы сразу же сообщили летчикам, и те стали сбрасы-вать бомбы вдали от караван-сарая.
После очередной усиленной бомбежки в кишлак вошла большая группа царандоевцев и хадовцев. Через несколько минут мы услышали частую стрельбу. Вскоре наши "союзники", не вы-держав огня моджахедов, под прикрытием наших пулеметов и ми-нометов, в панике ринулись из кишлака.
Бомбежка кишлака продолжалась. Один из вертолетов, чуть было не нарвавшись на огненную трассу из вражеского крупно-калиберного пулемета, резко взял в сторону и выпустил бомбу раньше времени. «Пятисотка» разорвалась в нескольких десятках метров от караван-сарая. Высокая стена разрушилась. Послыша-лись человеческие вопли.
Через некоторое время разведчики доложили, что, пользуясь проломом в стене, жители потихоньку выбираются из кишлака. Все люди, участвующие в операции, были оповещены о том, что необ-ходимо беспрепятственно пропустить местных жителей за наши кордоны. Вскоре старики, женщины и дети, а с ними и несколько раненых афганцев, ушли в соседнее селение.
Вести огонь по кишлаку, в котором, ты заранее знаешь, что кроме боевиков есть и мирные жители, занятие не из приятных. Те-перь же, после того, как вышли из кишлака мирные жители, наши руки оказались развязанными. Всеми имеющимися минометами, гранатометами и другими средствами мы начали массированный обстрел селения. Правда, эффекта от стрельбы было мало. Лаби-ринты дувалов, словно ненасытные чудовища, сжирали массу мин, гранат, пуль, но каких-либо особых разрушений в кишлаке даже к концу дня не было. После массированных налетов вертолетов мы пытались прочесывать кишлак, но всякий раз натыкались на вне-запный огонь засевших за дувалами моджахедов. Потери в первый же день были несоизмеримо большими. На вертолетах вывезли несколько убитых и с десяток раненых афганцев.
Приближалась ночь. Мы прекрасно понимали, что душманы сделают все, чтобы вырваться из кольца окружения.
С наступлением темноты за дело принялись саперы. По всему периметру кишлака были натянуты струны растяжек сигнальных ракет, на основных направлениях, где возможны попытки прорыва, саперы ставили мины. Все остальные начали окапываться. В ки-шлаке стояла мертвая тишина. Боевики готовились к прорыву.
Первыми сработали "сигналки" против нашей ММГ, кое-кто из слабонервных открыл огонь по мечущимся в зареве освети-тельных ракет теням. Душманы, чтобы отвлечь наше внимание, пу-стили впереди себя отару овец. Утром мы насчитали у своих пози-ций штук двадцать овечьих тушек.
Через несколько минут, после первой иллюминации, чер-нильно-черное небо осветилось сполохами "сигналок" уже почти по всему периметру кольца.
И только когда начали гулко разрываться мины, заложенные в широком овраге, уходящем в горы, мы поняли, что боевики пошли на прорыв. Наши соседи встретили душманов дружным ог-нем и попытка прорыва, оказалась безуспешной. Потеряв больше десяти человек, они отошли.
Буквально через несколько минут загрохотала канонада на противоположном конце кишлака. Часть окруженных боевиков решила прорываться по равнине, используя для этой цели арыки. Под прикрытием темноты они по руслу высохшего арыка под-ползли почти, что к позициям третьей ММГ, но тут сработала мина направленного действия и смела почти всех, кто находил-ся в радиусе пятнадцати-двадцати метров. Немногие унесли ноги. Этот арык стал могилой для десятка душманов.
В первую ночь попыток прорыва больше не было.
С раннего утра бомбежка возобновилась. К обеду центр ки-шлака уже почти полностью был разрушен, но как только кто-то пытался войти в селение, то сразу же натыкался на кинжальный огонь моджахедов.
Причину стойкости обороны боевиков объяснил мне офицер ХАД. Оказывается, во дворе каждого дома афганцев есть глубокий подвал, достигающий порой десяти метров глубины. Хорошие со-седи и родственники роют между такими подвалами переходы, иногда подземные галереи выходят далеко за пределы кишлака, в горы. В этом селении или такого хода нет, или его завалило после бомбежки, а то бы душманы давно воспользовались им.
После ночного бдения майор Калинин решил часть людей от-править на отдых, ведь предстояла еще одна бессонная ночь. Никто не допускал и мысли, что моджахеды станут сдаваться.
Мне поручили держать под постоянным наблюдением глубо-кий овраг, который, беря начало высоко в горах, терялся в садах кишлака.
Мы заканчивали свой консервированный обед, когда наблю-датель доложил, что со стороны кишлака по оврагу движется не-большой табун лошадей. Животных, видимо сильно напугали и они неслись не разбирая дороги.
Вскоре кони уже поравнялись с участком минирования. Один за другим раздались два взрыва. В воздух полетели ошметки мяса, обломки камней, образовалось облако пыли.
- Что-то душманы здесь явно затевают, - подумал я, и сел на место наводчика. Навел прицел на начало оврага и застопорил башню. Ждать пришлось недолго. Сначала из сада показалась го-лова в грязно-коричневой чалме. Оглядевшись по сторонам, боевик подал какой-то знак в сторону кишлака. Вскоре он скрылся в глу-бокой рытвине, видимо, пополз по-пластунски. Я решил подо-ждать, пока в овраге соберутся все желающие прорваться в горы. Вскоре показалось еще человек восемь, они под прикрытием ку-старника скользнули вглубь оврага и скрылись. За ними в овраг проскочила еще одна группа уже человек пятнадцать-двадцать.
Впереди, где-то метрах в трехстах от кишлака, овраг пересека-ла дорога. Там участок в сотню метров был передо мной как на ла-дони. Там я и рассчитывал накрыть душманов. Предупредил об этом соседние посты охранения. Кроме крупнокалиберного пуле-мета я приказал развернуть автоматический гранатомет. В готов-ности к бою все замерли с оружием в руках.
Первая группа боевиков подошла к дороге буквально через считанные минуты после того, как выскользнула из сада, видно, боевики бежали во всю прыть.
Как только они перешли дорогу, со всех направлений по ним был открыт кинжальный огонь. Девять человек остались лежать в пыли на дороге. Вторая группа замерла. Мы не видели ее, но было понятно, что остальные под пули не пойдут.
Бойцы навели оружие в направлении оврага и замерли в ожи-дании новой атаки. Никогда в общем - то охотником не был, а тут почувствовал какой-то азарт, именуемый в народе охотничь-им.
Вскоре моджахеды повалили толпой. Заговорили пулеметы и автоматы. Наводчик крупнокалиберного пулемета Ефрейтор Заги-дуллин быстро расстрелял коробку с обычными патронами и при-нялся перезаряжать свой основной калибр. На ему глаза попалась коробка с бронебойно-зажигательными патронами. Зарядил ее. Дал короткую очередь. На дне оврага один за другим разда-лись несколько глухих хлопков. Внезапно один из боевиков рванул по горе вверх. Видимо, еще в овраге бросил винтовку и теперь бежал налегке. Было видно, как ефрейтор спокойно, как на учениях, навел прицел немного выше бегущего человека, нажал на кнопку электроспуска. Прозвучала длинная очередь. Трасса разрывов легла немного впереди афганца. Тот словно в ослеплении продол-жал бежать по открытому склону. Вторая трасса легла на уровне человека, переломив его пополам. Несколько раз дернувшись, бег-лец затих. В это же время велся обстрел оврага и из автоматическо-го гранатомета. Здесь очень пригодились свойство АГС-17 вести огонь по навесной траектории. Для стрельбы прямой наводкой мешала невысокая сопка, которая закрывала обзор и давала воз-можность душманам прийти в себя.
Вскоре под сопкой загрохотали разрывы гранат, и к саду бро-сились недобитые остатки. Сквозь наш плотный огонь прорвалось немного, большая часть боевиков полегла в овраге.
После того, как все успокоилось, я на бронетранспортере про-ехал по оврагу, там застыли в самых неимоверных позах безды-ханные тела, возле некоторых из них лежали ненужные винтовки. Больше всего притягивал меня тот из них, который решил бежать в гору. Он лежал на боку, в груди у него зияла сквозная дыра, рука была оторвана. Судя по безусому лицу, ему было не больше два-дцати. Столько же, сколько моим ребятам.
После этого я думал, что буду видеть это лицо всю жизнь. Но нет, до того устали за день, что спал без всяких сновидений, не до кошмаров было. А на следующий день были другие боевики.
На войне, как на войне. Или ты его, или он тебя и альтернативы нет и быть не может.
Вторая ночь прошла относительно спокойно, правда, была одна попытка прорваться, но проведена она была разрозненными силами, вяло. Видно, боевики выдыхались. Да и за день на кишлак было сброшено не меньше двадцати-тридцати бомб. Все наиболее массивные сооружения селения были частично или полностью раз-рушены. Под развалинами погребены не один десяток боевиков. По нашим скромным подсчетам за два дня их уничтожены не менее половины.
Наутро бомбовые удары возобновились. Для оказания помо-щи к нам подошла армейская танковая рота. Выпустив по кишлаку весь свой боезапас, танки ушли на базу.
К обеду решили уже в который раз прочесать кишлак. Пошли хадовцы и добровольцы из группы защиты революции. Цепь аф-ганцев достигла разрушенного полностью караван-сарая, когда была обстреляна уцелевшими в этом кромешном хаосе боевиками.
Только после еще одного массированного налета авиации душманы были подавлены до такой степени, что уже не смогли ве-сти огонь по прочесывающим развалины войскам.
В пылающем стогу сена мы обнаружили сложенное штабелями, как дрова, оружие. Деревянные детали все обгорели, остались одни стволы, не пригодные к стрельбе.
Хотя мы были уверены, что живых и раненых должно остаться не менее сотни человек, находили кругом только трупы.
Кто-то из ребят, проходя у полуразрушенного колодца, услышал всплеск и, не разбираясь, бросил туда ручную гранату. Эффект взрыва ошеломил всех. Из воды всплыло около десяти трупов. Стали проверять все оставшиеся целыми колодцы.
Осматривая одни из них, я увидел торчащие из воды соломин-ки. Насчитал в полумраке штук пять или шесть и сбился со счета. Подозвал хадовца и показал ему соломинки. Тот, ухмыльнувшись про себя, вытащил пистолет и выстрелил в колодец. Из воды пока-залась сначала одна голова, потом вторая. Всего из колодца вы-удили восьмерых боевиков. Они все, конечно, утверждали, что местные жители, которых моджахеды насильно оставили с собой. Но офицер ХАД, не обращая внимания на объяснения пленников, внимательно их осмотрел.
Особое внимание обращал на место между большим и указа-тельным пальцем правой руки. От частого соприкосновения с вин-товкой в этом месте ладони оставались следы масла, перемешанно-го с пылью. Таких хадовцы сразу же отделяли от остальных плен-ных и под охраной отправляли к машинам. Остальные должны были пройти опознание. С этой целью в УАЗике привезли одного из старейшин кишлака, который смог уйти в первый же день. Не вы-ходя, в целях безопасности, из машины он указывал офицеру ХАД на тех из пленников, кого душманы насильно заставили взять ору-жие. Их сразу же отпустили домой.
Вскоре начали возвращаться на пепелище оставшиеся в живых жители.
Многие из них не скрывали к нам своей ненависти. Что им скажешь? Ведь это мы пришли и разрушили их жилища. Ведь это мы убили их мужей, отцов и детей.
В этой войне, по моим подсчетам, в среднем на одного убитого с оружием в руках приходилось не менее одного-двух мирных жи-телей. Ведь не во всех кишлаках удавалось жителям выйти перед боем. В большинстве случаев вместе с боевиками под бомбами и реактивными снарядами, пулями и гранатометами гибли мирные жители, старики, женщины и дети.
Г Л А В А ХIII
19 сентября 1982 года. Провинция Фарьяб. Город Меймене. «Банк» - гостиница советников. Раннее утро.
В номер старшего советника царандоя, подполковника Кули-кова стучит дежурный:
- Александр Николаевич! Срочная телефонограмма из Кабу-ла!
Спустившись через несколько минут в просторную комнату на первом этаже, он застал там уже всех сотрудников. Они перечиты-вали телефонограмму и возбужденно ее обсуждали.
- Ну, что там еще? – как можно спокойнее спросил старший советник.
- Из Кабула пришло распоряжение в составе роты царандоя выдвинуться в район кишлака Торзоб, - отозвался дежурный офи-цер протягивая Куликову листок с приказом, - там накануне был сбит боевиками армейский вертолет. Так вот, до прибытия душма-нов необходимо успеть забрать тела погибших, а вместе с ними оружие, документы и «черные ящики».
Внимательно прочитав телефонограмму, Куликов подошел к столу, на котором кем-то заблаговременно уже была расстелена карта и, найдя место расположения кишлака Торзоб, начал внима-тельно изучать его окрестности.
- Ну, какие будут предложения? – задумчиво спросил он, раз-глядывая взволнованные лица сотрудников.
- Я полагаю, что для проведения этой операции необходимо задействовать лучшее подразделение царандоя - роту «командос». На господствующих высотках у кишлака Торзоб высадим с верто-летов десант. Через час, полтора - все соберем и обратно, - пред-ложил майор Александр Федяков.
- Вы правильно полагаете, - согласился с офицером Куликов. За сколько времени вы думаете завершить операцию?
- Думаю, что часа за четыре!
- Давайте считать вместе:
- подъем роты по тревоге, выдвижение в аэропорт, подготовка вертолетов к вылету, посадка на вертолеты – на все это потребуется не менее двух часов;
- еще час потребуется на полет и высадку десанта;
- час-полтора потребуется на поиск тел, документов и «черных ящиков»;
- и, наконец, час-полтора на эвакуацию и возвращение на базу. Значит, в лучшем случае, нам понадобится шесть часов. Сейчас семь тридцать. Если поднимем роту в 8-00, то в лучшем случае операцию можно завершить в 14-00. Мое решение будет таким:
В 8-00 поднимаю по тревоге роту «командос». Афганцам взять с собой личное и групповое оружие, три боекомплекта боеприпа-сов, и на пол дня сухой паек. С командиром эскадрильи я перего-ворю лично. К 9-00 рота должна быть на взлетно-посадочной поло-се, в готовности к посадке на вертолеты. Не позже 11-00 все три взвода должны десантироваться на господствующие высоты, - Ку-ликов указал на карте места высадки десанта.
Дальше будем действовать по обстановке. Связь по радиостан-ции, через каждые полчаса, в случае обстановки. По необходимо-сти. Вместо меня остается боевой заместитель. С собой я беру двух человек. Добровольцы есть?
Двенадцать рук взметнулись вверх. В глазах сотрудников ре-шимость и надежда, что на операцию попадет именно он.
- Со мной пойдут майор Федяков и капитан Куров. Готовность к выезду, через пятнадцать минут. Сигнал тревоги передать через посыльного. Остальные работают по плану. Вопросы?
- Вопросов нет, - твердо сказал заместитель и повторил коман-ду Куликова:
- Оставшиеся, работают по плану…
9-30. Пригород Меймене. Взлетно-посадочная полоса. Место расположения мото-маневренной группы погранвойск. После ноч-ного дежурства половина личного состава отдыхает, другая поло-вина готовит боевые машины и оружие к очередному выходу на операцию. Офицеры застав, не задействованные на дежурстве об-суждают очередную новость. Из информации разведчиков стало известно, что накануне душманами был подбит армейский вертолет.
- Говорят, что в живых никого не осталось, - делился только, что услышанной в штабной землянке информацией начальник 1 за-ставы майор Хорьков.
- А что это был за полет? – спросил его боевой заместитель старший лейтенант Васенькин.
- Говорят, что разведывательный.
- Значит за тем, что от вертолета осталось будут обязательно охотиться «духи»! – уверенно сказал начальник 2 заставы майор Сотников.
- Если они уже не там! – со знанием дела подтвердил Хорьков.
- Был бы здесь батальон спецназа, они бы уже с утра начали операцию возмездия. А теперь некому даже летчиков похоронить по-человечески, - с искренним сочувствием в голосе сказал замести-тель начальника 3 заставы капитан Царевский.
- Дали бы нам команду, уже бы давно вытащили погибших, - посетовал Васенькин.
- Нам здесь и своих задачи хватает! – осадил старшего лейте-нанта майор Сотников. А летчикам без вести пропасть не дадут, - уверенно добавил он.
И словно в подтверждение его слов, из-за дувала огораживаю-щего сад, раскинувшийся невдалеке от взлетно-посадочной полосы, выехала транспортная колонна. Из машин, остановившихся напро-тив расположения авиационной эскадрильи, словно горох посыпа-лись афганские солдаты в мышиного цвета шинелях и куртках. По-ка шла разгрузка, один за другим заработали двигатели вертоле-тов, набирая обороты, засвистели лопасти винтов. Не прошло и тридцати минут, как винтокрылые машины поднялись над землей, и лихо развернувшись, взяли курс на Торзоб.
- Царандой направили, - удовлетворенно произнес Хорьков. Ну теперь дай Бог, чтобы они пришли туда раньше «духов».
- Может быть и повезет царандою. Насколько я знаю, ближай-шая база боевиков находится километрах в пятидесяти. Так, что боевиков нужно ждать не раньше полудня, - с надеждой в голосе сказал Царевский.
- А если «духи» уже в пути. Ведь всем известно, как хорошо у них разведка работает. Тогда милиционерам не сдобровать, - скеп-тически произнес Сотников.
- Ну, если зажмут их душманы, я думаю, мы поможем! – уве-ренно сказал Харьков.
- Конечно, поможем, - поддержали офицеры, и словно предви-дя дальнейший ход операции, разошлись по заставам. В предверии предстоящих событий надо было быть готовым ко всему.
И здесь предчувствие не обмануло пограничников, где-то через час после вылета вертолетов, окрестности кишлака Торзоб огласи-лись грохотом беспорядочной стрельбы.
11-00. Окрестности кишлака Торзоб. Все шло по намеченному плану до тех пор, пока десант не высадился на господствующих сопках. Оставив на высотах охранение, подполковник Куликов с взводом лейтенанта Басира спустился в лощину, где были видны раскиданные на десятки метров вокруг детали вертолета и трупы.
Как только милиционеры начали собирать в одно место трупы, оружие, искать «черные ящики», со стороны кишлака по ним реза-нула очередь. Потом другая.
Заметив противника, по ним открыли огонь бойцы охранения. Завязался бой. Но условия для «командос» были не равными. По душманам, засевшим за дувалами они могли вести только прицель-ный огонь, чтобы не перебить местных жителей, в то время, как бо-евики поливали сопки и лощину шквальным огнем, не давая мили-ционерам даже головы поднять. В первые несколько минут боя бы-ли убиты пять и ранены десять «командос». В рядах царандоевцев произошло замешательство. Подполковник Куликов, быстро оце-нив обстановку, передал приказ всем милиционерам подтягиваться в лощину. Только здесь они могли организовать круговую оборону и дать существенный отпор душманам.
Из-за спешки, «командос» не взяли с собой саперные лопаты и теперь им приходилось нелегко. Для создания круговой обороны им приходилось использовать каждую канаву, рытвину, овражек. Вскоре противник, в открытую атаковавший, казалось, неорганизо-ванных, метающихся в поисках укрытия милиционеров, получив организованный отпор и, потеряв с десяток человек убитыми, отка-тился назад. Однако от цели уничтожить подразделение царандоя и советников, не отказался.
Пользуясь численным превосходством душманы начали окру-жать милиционеров.
Устроившись в неглубоком овражке, старший советник пытал-ся связаться по радиостанции с армейским командованием, чтобы те поддержали его огнем с вертолетов, но безрезультатно. С трудом удалось связаться лишь с пограничниками.
12-00. Пригород Меймене. Расположение ММГ погранвойск. В штабной землянке собралось командование ММГ и ОГ. Докладыва-ет майор Калинин:
- Товарищи офицеры, до нас дозвонился старший советник ца-рандоя подполковник Куликов. Он, вместе с ротой «командос» ве-дет бой в окружении боевиков. Есть убитые и раненые. Боеприпасы на исходе. Просит помочь…
В землянке на мгновение воцарила тишина.
Каждый из офицеров с искренней болью и заботой встретил эту горькую весть. Каждый, готов был выступить на помощь братьям по оружию. Но…
Последнее слово оставалось за Москвой. Как это не удивитель-но звучит, но в отличие от частей и подразделений ОКСВА, коман-дование, которых находилось в Кабуле, все операции и даже незна-чительные передвижения пограничников по афганской территории утверждались в Москве.
Вот и теперь, начальник оперативной группы подполковник Николай Николаевич Нестеров, выйдя по оперативной связи на Лу-бянку, доложил дежурному офицеру обстановку и свое решение по оказанию помощи окруженной врагом роты царандоя. Прошло не-сколько минут, прежде чем дежурный нашел ответственного гене-рала. Нестеров еще раз озвучил накаляющуюся с каждым часом обстановку, попросил реализовать ее поскорее, ведь речь идет не только об афганцах, но и о трех наших советниках, которых душ-маны не оставят в живых.
Прошел томительный час, прежде чем поступила команда:
- выход боевой колонны и вертолетов на помощь афганцам – отставить. Единственно, что смог пообещать генерал, то это то, что он доведет информацию до руководства МВД и МО.
Майор Калинин, выйдя из землянки и увидев экипированных, готовых к бою офицеров, удрученно махнул рукой.
- Москва не разрешила, - мрачно сказал он.
- Как же мы теперь в глаза советникам будем смотреть? – спросил кто-то из офицеров…
- Мы должны выполнить и этот приказ! – никого не слушая, сказал майор и, опустив голову, зашагал в сторону капониров.
13-00. Окрестности кишлака Торзоб.
Бой то вновь нарастал, то затихал. В ответ на длинные авто-матные и пулеметные очереди боевиков, милиционеры отвечали лишь одиночными выстрелами. Боеприпасы, нерационально израс-ходованные в первые минуты боя, заканчивались. Со стороны душманов, то и дело доносились крики и призывы к царандоевцам, сдаться.
- …«Сдайте нам советников, бросайте оружие и расходитесь, мы вас не тронем»…- кричали одни.
- …«Нам нужны только «мушаверы», всех остальных мы отпу-стим, не причинив вреда»… - кричали другие.
Среди царандоевцев началось брожение. Кто-то из солдат начал говорить о том, что лучше лишиться трех советников, чем погибнуть всем. Кто-то с ним соглашался, кто-то нет, но среди «ко-мандос» уже не было той объединяющей силы, которая могла про-тивостоять душманам. Боевики заметив замешательство в рядах милиционеров, вновь пошли в атаку. Наступил критический мо-мент, когда солдаты стали неуправляемыми. В этой ситуации совет-ники начали понимать, что переломить обстоятельства может толь-ко какой-то очень решительный поступок. Но что могли сделать три советских офицера, вооруженные пистолетами среди обезумевшей от страха толпы афганцев? Лишь только застрелиться. Наверное, кто-то из них в этот момент об этом и думал. Но…
Но произошло невероятное. Весь израненный командир взвода лейтенант Басир выхватил у солдата пулемет и с криком «Мы вну-ки Ленина! Мы не сдаемся!» - начал поливать врагов каленым свин-цом. Душманы, явно не ожидавшие такого опора, без оглядки по-бежали обратно. Воодушевленные героизмом командира, его бой-цы стали вокруг советников, в готовности расстрелять любого, кто посмеет подойти к советским офицерам. Это обстоятельство отрез-вило остальных милиционеров и они вновь поверили, что устоят до прихода подкрепления.
И подкрепление подоспело. Сначала над головами царандоев-цев пронеслось звено Ми-24. Разведав обстановку они ударили по врагу НУРСами. Но душманы, еще заслышав гул вертолетов врас-сыпную кинулись в горы. Сделав несколько боевых заходов, винто-крылые машины поднялись повыше и, кружа над полем боя, спо-койно обеспечивали посадку десанта в Ми-8.
Тогда, последним запрыгнув в вертолет, старший советник Александр Куликов окончательно для себя понял, что советских людей и афганцев связывает не только братство по оружию, но не-что большее – стремление к одним и тем же идеалам, ради которых и жизнь отдать не жалко. Пропыленные, пропахшие пороховой га-рью солдаты и офицеры радовались своей хоть и небольшой, но победе.
Несмотря ни на что, приказ был выполнен с минимальными для такого случая потерями. Этот бой стал и для советников и офи-церов «командос» еще одним уроком, требующим более тщатель-ной подготовки к операциям. А у офицеров-пограничников после этого боя, в котором они так и не смогли принять участие, на дол-гое время остался неизгладимой осадок вины и неудовлетворенно-сти…
ГЛАВА XIV
23 сентября 1982 года. Провинция Фарьяб. В долинах полным ходом идет сбор урожая.
Из кишлаков, соседствующих с Джума-Базаром, начали по-ступать сообщения о том, что в долине участились грабежи кара-ванов с хлебом. Активизировалась и деятельность боевиков, отряды которых сплотил вокруг себя пакистанский ставленник Мавлави Гапур, или Мавлави Кара - так его прозвали окрестные дехкане.
Мавлави Кара - старейшина группы кишлаков. Богач, имею-щий в собственности около ста джарибов земли (около 50 гек-таров) несколько десятков батраков. В период правления Амина, недовольный гонением на религию и земельной реформой, собрал несколько десятков своих родственников и многих недовольных по-литикой нового правительства и ушел с ними в горы. Установил связь со сбежавшими в Пакистан лидерами исламской партии. Его главным хозяином и вдохновителем стал лидер партии "Исламское движение Афганистана - Гульбеддин Хекматиатр. Ярый сторон-ник "священной войны против неверных", он не гнушался толкать свои формирования на прямой разбой.
Мавлави Кара - пуштун по национальности, ему 47 лет. Он фанатически предан своему хозяину и идеям исламской партии. Общая численность его формирований достигает от 500 до 800 человек. Костяк - 80 наиболее преданных Мавлави боевиков, боль-шая часть из которых прошла специальную подготовку в паки-станских военных лагерях. Они обучены различным методам ди-версий, владеют всеми видами оружия.
Мавлави Кара – неординарная личность. Образован. Обладает ораторскими данными. Способен влиять на умы людей. При прове-дении митингов в высокогорных районах, наряду с угрозами в адрес правительственных сил, демонстрирует во время своих выступле-ниях и элементы произошедшим с ним чудес. Например, постоянно показывает простреленный в нескольких местах халат, говоря при этом, что в него стреляли кафиры, но Аллах защитил его от смер-ти, как избранного богом защитника Ислама. Темные, забитые дехкане верят ему и идут в его вооруженные формирования.
Формирования Мавлави имеют достаточные запасы мате-риальных средств. В горных тайниках у них сосредоточено большое количество продовольствия, оружия и боеприпасов. В каждом из 16 кишлаков долины он имеет 20-25 пособников, которые при необходимости по его команде могут в течение одного дня влиться в отряд, тем самым увеличив его численность в полтора-два раза.
Имеются сведения, что люди Мавлави Кара есть в армейском полку, в оперативном батальоне царандоя, в аппарате генерал-губернатора и даже в канцелярии провинциального комитета НДПА и ХАДе (органы безопасности).
Координирует деятельность боевиков в провинции резидент партии "Исламское движение Афганистана" Абдусалом, постоян-ное место пребывания которого - кишлак Торзоб, что в 40 кило-метрах от Меймене. Он имеет задачу из отдельных формирований полевых командиров создать вполне боеспособную воинскую часть.
Мавлави Кара сначала выступал против такого объединения, но узнав, что если он создаст в провинции Фарьяб крупное форми-рование, равное по численности хотя бы полку, то получит от своих пакистанских хозяев генеральское звание и, естественно, ге-неральское жалование, начал активную деятельность.
С теми же курбаши, кто не хотел подчиняться, Мавлави же-стоко расправлялся.
Тактика действий формирований, возглавляемых им: нападе-ние на транспортные колонны из засад, минная война, террори-стические акты в отношении советских солдат и офицеров, спе-циалистов, афганских активистов, ночные налеты на располо-жение советских войск. Все эти акции планировались только после тщательной разведки, перепроверки информации, которую боеви-ки получали путем подкупа и запугивания.
Курбаши обычно живут у зажиточных афганцев - старейшин кишлаков, духанщиков и других авторитетов.
После ночных боевых акций душманы уходят подальше от места боя в кишлак, переодеваются там, прячут оружие и хоро-нятся сами, обычно в подвалах домов, в месте, где хранится в кув-шинах пшеница, в помещениях для скота, под соломой или под вя-занками хвороста.
Из информации советских военных советников в ДРА.
Однажды в провинциальный отдел ХАД поступила информа-ция, что пакистанские хозяева поставили перед Мавлави Гапуром задачу - большую часть хлеба нового урожая у дехкан забрать и переправить в Пакистан. В обмен на хлеб банды получат более со-временное оружие и много денег.
На экстренном совместном совещании руководства провинции, советников и командиров афганских и советских частей и подразде-лений, было принято решение - всеми имеющимися в провинции силами воспрепятствовать вывозу моджахедами собранного дехка-нами зерна.
В этой операции вместе с афганским пехотным батальоном, оперативным батальоном царандоя, приняли участие и мы. Когда наша общая колонна построилась на взлетно-посадочной полосе, с головы еле-еле различался хвост.
Несмотря на то, что стояла осень, дневная жара не спадала ни-же сорока градусов.
Мы были, благодаря нашим доблестным тыловикам, экипи-рованы, кто во что горазд. На мне были шаровары, сшитые из нижней части маскхалата и курточка, скроенная нашими умельца-ми из камуфлированной ткани. На ногах видавшие виды кроссов-ки. На ремне автоматный подсумок с тремя магазинами. На плече автомат. Голову от палящих лучей солнца закрывает выгоревшая панама. Рядом стоит БТР царандоя. Переговариваюсь, пока время есть, с афганским офицером. Так, ни о чем. Он экипирован более солидно. Грубошерстный темно-синий костюм, голову венчает ке-пи. На груди бронежилет, явно из тех, что успели купить у наших бывших соседей-десантников. На ремне два подсумка с магази-нами для автомата, пистолет, болтается каска.
Еще более солидно выглядит афганская колонна, в которой через каждые два-три грузовика с людьми стоят грузовики с кух-нями. В них, кроме груды одеял и палаток, с десяток живых бара-нов, фляги с водой и дрова. Возле прицепных кухонь уже копош-атся повара. Заливают в объемистые котлы воду, разжигают топки.
Сколько с афганцами не воюю, никак не могу привыкнуть к их армейскому базару. К их дымящим в дороге кухням. К их тяже-ловесной экипировке. К их беспечности.
Наученные горьким опытом предыдущих операций, когда после первого же обстрела афганцы, бросая где попало машины и другую технику, разбегались по арыкам и оврагам, тем самым сковывали и наши силы на дороге, - попробуй минировать, когда на дороге разбросаны как попало машины, а в кювете люди, - мы ставили афганский обоз сзади.
Сформировав колонну, двинулись в зеленую долину. До са-мого Джума-Базара прошли беспрепятственно. Правда, наблюдате-ли неоднократно докладывали, что параллельно нашему курсу по хребту на расстоянии больше двух километров движутся конники. Конная разведка была только у Мавлави Кара.
- Значит, он принял наш вызов. Что ж, - думаю, - придется в бою с ним нам красным потом попотеть…
Для временного лагеря выбрали место за Джума-Базаром, по-среди обширного поля.
До темноты прочесали несколько близлежащих кишлаков. Вперед пустили роту царандоя. Сначала солдаты шли через один из кишлаков во всю ширину улиц, заходили в дома, спрашивая дехкан о наличии мятежников. Но как только перешли в следую-щее селение, сбились в кучу и шли теперь только вдоль дувалов. Нам сразу стало ясно, что в кишлаке боевики.
По опыту прежних совместных операций мы знали, что как только афганские солдаты в кишлаке теряются, осторожно бредут вдоль дувалов, значит, возможна засада или обстрел засевшими в селении душманами.
Вскоре царандоевцы остановились. Никакие приказы их ко-мандира не сдвинули солдат с места. Повернув назад, они, минуя нас, побежали к лагерю. Командир впереди всех.
Нам ничего не оставалось, как повернуть назад, тем более, что уже начинало вечереть.
Часов в одиннадцать ночи нас обстреляли из того же кишлака, куда отказались идти афганские милиционеры.
Моджахеды хотели вызвать огонь на кишлак, в котором жили хлеборобы. Цель их была нам понятна. Ответным огнем мы могли попасть и в селян, поджечь высушенные на солнце снопы сжатой пшеницы. Тем самым из защитников стать врагами дехкан. Поэто-му наши пулеметы молчали.
Укрывшись, мы ждали, что же боевики предпримут еще. Через полчаса, видя, что на пушку нас не взять, душманы начали об-стрел лагеря с сопок, господствующих над лагерем.
Кроме пулеметов и автоматов, обстрел по нашим позициям вел и миномет. Правда, мины ложились далеко от нас. Либо мино-метчик у них никудышный был, либо прицела на оружии не было. По вспышкам было видно, откуда ведут стрельбу моджахеды, и то-гда, уже больше не заботясь о престиже, мы открыли огонь из всех видов оружия. У меня на башне бронетранспортера был закреплен автоматический гранатомет АГС-17. Присоединив коробку с гра-натами, навел гранатомет на цель, нажал гашетку. Зарево от раз-рыва гранат полыхнуло чуть дальше вспышек вражеских миноме-тов. Взял немного поближе и длинной очередью накрыл сопку. Ухнули наши минометы. В чернильно-черном небе появилось не-сколько ярко светящихся точек. Осветительные ракеты залили до-лину молочным светом. Стало видно, как душманы кто пешком, а кто и на конях, пытаются уйти в горы. Минометы заговорили снова, разметав по горам и долам остатки тех, кто еще недавно нас об-стреливал.
Больше до утра никто не беспокоил.
Наутро батальон царандоя пошел прочесывать окрестности Джума-Базара.
Сразу же на окраине кишлака боевики встретили милицио-неров массированным огнем. Подбили транспортную машину. Оставив раненых возле машины, подразделение царандоя в панике отступило.
Командир батальона примчался к нам за помощью. Майор Калинин, видя, что афганцы попали в переделку, направил к ним группу поддержки на пяти боевых машинах. Не доходя до Джума-Базара метров восемьсот, мы свернули с дороги и вывели машины на господствующие сопки.
Боевики были словно на ладони. Они уже подобрались к го-ревшей машине, добили раненых милиционеров, забрали их авто-маты, и теперь вытаскивали из кузова ящики с боеприпасами.
Три БМП и два БТРа открыли огонь из пулеметов и пушек. Потеряв около десятка своих людей, душманы скрылись за дувала-ми.
Залегшие в овраге афганские солдаты осмелели и тоже нача-ли стрелять, кто куда. Несколько человек их них подбежали к ма-шине, пытаясь затушить огонь, но тщетно. Тогда они, схватив по-гибших, потащили их в укрытие. Два солдата остались на дороге. Они решили поживиться одеждой и оружием у неподвижно лежа-щих врагов.
Но засевшие в саду боевики им этого не позволили. Они, поль-зуясь дувалом, как укрытием, незаметно подобрались к милиционе-рам и почти в упор их расстреляли. Правда лезть за новыми трофе-ями они не решились.
В это время прилетели вызванные с базы вертолеты. Они с большой высоты обстреляли окраину Джума-Базара ракетами, правда, немного не рассчитали и накрыли несколькими НУРСами афганских солдат, укрывшихся в овраге. Многие из нас в душе перекрестились, хоть не в нас. Но тут же что-то стукнуло по земле так, что она затряслась. Ни взрыва, ни грохота не было слышно.
Оказалось, что чуть выше, по склону, у крайней БМП упала бомба, но, к счастью, не взорвалась. Иссушенная зноем земля вы-держала удар, и бомба, чуть подскочив, покатилась вниз, задев стабилизатором за притихшую в ужасе боевую машину пехоты. Чуть задержалась и покатилась дальше. Упала она в овраг, где еще полностью не очухались от обстрела царандоевцы. Одного солдата придавила насмерть, двух сильно поранила.
Вертолеты вышли на второй боевой заход. Все, и мы, и афган-цы, замерли в ожидании. Не дай Бог, обстреляют снова.
Но нет, в этот раз и ракеты, и бомбы полетели в цель. Сделав еще пару заходов, вертушки направились на базу, но по просьбе начальника ММГ майора Калинина, сели у лагеря, забрав афган-цев, раненых и убитых на окраине Джума-Базара, и только после этого направились к Меймене.
Видя, что боевики убежали в горы, афганские солдаты осмеле-ли. Растянувшись цепью, пошли прочесывать самый богатый ки-шлак долины - Джума-Базар.
Мы отправились в лагерь.
Через несколько часов к афганскому военному табору потяну-лись пешие и на ослах караваны. Радостно переговариваясь, сар-бозы и милиционеры тащили из кишлака, кто, что мог унести: ков-ры ручной работы, женскую и мужскую одежду, тянули за собой и упирающихся баранов.
Вслед за мародерами вскоре потянулись к нашему лагерю и ограбленные афганскими солдатами дехкане. Сначала они что-то доказывали афганским офицерам, но те их грубо оборвали и при-казали выгнать из своего табора.
Тогда наиболее почтенные старики обратились к нам.
Заместитель начальника оперативно-войсковой группы, коор-динирующий взаимодействие наших сил с афганскими, майор Лы-сенко вызвал к себе обоих командиров афганских подразделений и приказал отдать все награбленное дехканам. Те, в свою очередь, начали доказывать, что награбленные вещи нужны солдатам в по-ходе и предложили нашему майору пару наиболее ценных ков-ров. Но тот все-таки настоял на своем, и афганцы подчинились.
Такую картину мне приходилось наблюдать неоднократно. Афганские солдаты не любили и не хотели воевать, они предостав-ляли это право нам. Зато после боя они были на высоте. Собирали трофеи и заодно обирали крестьян. Офицеры на это обычно смотрели сквозь пальцы. Вот почему последней инстанцией, кото-рая могла защитить дехкан, были мы. Не всегда, конечно, коман-диру удавалось добиться того, чтобы афганские солдаты все отда-вали обратно, но даже та малость, что возвращалась после нашего заступничества, играла какую-то положительную роль в отноше-нии к нам селян. Бывало, что некоторые из них, рискуя жизнью, предупреждали нас о минировании.
Г Л А В А XV
11 октября 1982 года. Провинция Фарьяб. Пригород Меймене. Ночью, во время моего дежурства, в палатке раздался телефон-ный звонок. Докладывал старший поста стоящего на стыке между позициями роты аэродромной охраны и нашей ММГ:
- Товарищ капитан (к этому времени мне уже было присвоено очередное воинское звание), при попытке уйти в сторону кишлака задержан солдат соседней роты. На наши вопросы не отвечает. Весь ободран, лицо в крови. Что с ним делать?
- Отправь с кем-нибудь ко мне, - распорядился я. Пока вели задержанного, решил позвонить соседям, но сколько ни крутил ручку полевого телефона, ответа из расположения роты не посту-пило. Там, как всегда, некому было подойти к аппарату.
Вскоре передо мной предстал виновник ночной тревоги. Им оказался среднего роста худенький солдат в выгоревшей от солнца "хэбушке". Штаны на коленях белобрысого, веснушчатого парня были продраны, сквозь рваные дыры выглядывали в кровоточа-щих ссадинах колени. На угрюмом лице паренька, подправленном кем-то крупным фиолетовым синяком, и несколькими свежими еще царапинами на щеке и ссадиной на лбу, застыла боль, глаза гляде-ли затравленно и равнодушно. Мальчишеская фигурка солдата, его понуро опущенная голова, пустой взгляд словно говорили - де-лайте со мной что хотите, хуже чем там, откуда я сбежал, не будет.
Отправив обратно на пост бойца, который доставил ко мне в палатку нарушители спокойствия, я предложил беглецу присесть. Тот, видимо, сразу не понял или не расслышал моих слов. Недо-верчиво, исподлобья взглянул на меня. Я повторил предложение. На столе стоял поздний ужин в котелке. Макароны по-флотски еще парились, распространяя по палатке будоражащий желудок запах. Заметив вожделенный взгляд, брошенный солдатом в сторону ко-телка, я пододвинул к нему котелок, отрезал кусок хлеба.
Парень не заставил себя долго упрашивать, и вскоре уже с жадностью уплетал макароны. Уплетал так, словно по крайней мере неделю сидел на голодном пайке.
Насытившись, солдат откинулся на спинку скамейки. Заметив, что я за ним внимательно наблюдаю, тот неожиданно вскочил.
Стоял, втянув голову в плечи, чего-то ожидая.
- Как тебя звать? - спрашиваю.
- Рыжик.
- Я не кличку у тебя спрашиваю, а имя.
- Петр, - неуверенно произнес беглец.
- Откуда родом?
- Из-под Воронежа, в деревне жил.
- Сколько служишь?
- "Молодой" я, если протяну еще, месяцев через шесть в "чер-паки" переведут.
- Почему сбежал?
- Невмоготу в роте стало. Немногословного, еще недавно, пар-ня словно прорвало. Он поведал мне о своем горе. Единственное светлое воспоминание осталось у Петра об армии - это проводы. Песни под гитару во дворе военкомата и в переполненном автобу-се. Дальше для парня начались серые будни. Когда ехали к месту службы в воинском эшелоне, перепившиеся сержанты остановили стоп-краном состав и начали выгонять из первых вагонов ново-бранцев в ночь, в непогоду.
Проснувшиеся офицеры с трудом утихомирили буянов. В это время Петр получил свой первый синяк от дышащего злобой и пе-регаром сержанта. Умудренные чужим опытом новобранцы посо-ветовали ему молчать. И он молчал. Молчал, когда по прибытии в часть у выхода из первой солдатской бани его встретили два моло-жавых "деда" и просто отобрали джинсы и куртку, которые он хо-тел отправить в посылке домой. Молчал, когда старшина срочной службы, чиркнув спичкой, с ухмылкой ждал, когда она потухнет и только потом разглядывал строй новобранцев - полуночников, ко-торые после двадцати подъемов и отбоев стояли ни живы, ни мерт-вы. Кусая губу, терпел, когда шалун - "дед" прижигал окурком пят-ку спозаранку. Между такими шутками и издевательствами прошел карантин. Как избавление от постоянного страха перед старослу-жащими встретил Петр известие о том, что их подразделение будет передислоцировано в Афганистан для оказания интернациональной помощи.
В Афганистане молодых солдат встретили, как подобает. Ста-рослужащие заставили "пшено" - так называли солдат, недавно прибывших из карантина, по-пластунски выдвигаться к позициям. Тех, кто не соблюдал меры маскировки, "деды" взбадривали при-кладами. Когда на пути солдат оказалась ложбина, заполненная водой, старослужащие учителя пинками начали загонять "моло-дых" в воду, чтобы те с ходу форсировали это препятствие. Изму-ченные, мокрые, по уши вымазанные в глине, солдаты под смех и улюлюканье старослужащих, в изнеможении свалились в тесный окоп и замерли в ожидании худшего. Но в тот день больше ничего особого не произошло, если не считать того, что они заменили на постах охранения всех старослужащих, которые пошли продол-жить пиршество. Когда ночью уставших, голодных солдат прове-рял замполит роты, Петр, улучив момент, рассказал ему о проис-шедшем, на что лейтенант пожал плечами и мудро изрек:
- Крепись, казак, - атаманом будешь!
Кто-то из "дедов" узнал об этом разговоре и с того времени не было дня, чтобы кто-то из них не "подшутил", над молодым солда-том. Казалось, что старослужащие только и занимались тем, чтобы как можно глубже изощриться в издевательствах друг перед другом. То в сапоги г... наложат, или угольков подкинут и ржут на всю палатку потом. А однажды решили на строптивого солдата навлечь гнев ротного. Замкомвзвода спланировал Петру службу так, чтобы у того не было за двое суток ни одного часа сна. Сол-дат не выдержал на вторые сутки и под утро заснул на посту. В это время, после вечерней попойки, с трескающейся от похмелья голо-вой, пошел проверять посты сам ротный. Петра тут же сняли с бо-евого дежурства и направили на гауптвахту. Гауптвахта в роте аэродромной охраны была не такая, как обычно. Она представ-ляла собой метров в пять-шесть глубиной круглую яму с отвесными стенами, в которую провинившегося солдата садили на хлеб и на воду. Эта азиатская тюрьма-зандан была предметом особой гордо-сти ротного.
Петр просидел в ней больше пяти суток, Иногда парню каза-лось, что про него забыли. Он кричал, но его словно никто не слышал. В первые сутки его даже не покормили. Только глубокой ночью он услышал у края ямы шорох и приглушенный говор свое-го земляка и одногодка Федора:
- Держись, земеля, я тут тебе немного мяса и хлеба принес, да воды.
Вскоре вниз полетел небольшой сверток с едой и питьем.
-Только ты не вздумай кому сказать об этом, - предостерегаю-ще прошептал он и скрылся.
После гауптвахты Петр старался реже попадаться на глаза офицерам, потому что прекрасно знал, что помощи от них мало. После этой отсидки "деды" стали относиться к нему несколько тер-пимее. В их глазах он был уже ближе к ним, чем к "пшенарям". Однажды ефрейтор с его отделения, широкоплечий детина с лицом громилы, предложил ему покурить "травку"- сигарету с анашей. Петр наотрез отказался. Где брали его сослуживцы наркотики, ни для кого не было тайной. Деды, не отставая от офицеров, понемно-гу приторговывали горючим. Благодарные дуканщики вместе с то-варом обычно презентовали солдат сигаретами с "травкой". Ко-нечно, сигареты с начинкой употребляли не все, чаще меняли их на бутылку-две ядовито-зеленой кишмишовки (виноградный афган-ский самогон). Солдаты пили тайно, офицеры в открытую. Если кто-то из офицеров заставал кого-то из сержантов или солдат пья-ными, в дело шли кулаки. Нередко в роте были синяки и ссадины. Обычно после расправ офицеров сержанты и старослужащие ста-рались выместить свою злобу на молодых. Отказ Петра курить "травку" и бражничать в компании "дедов" привел к тому, что те снова начали издеваться над парнем.
Однажды в роту из далекого Кундуза прибыли две медсестры. Ротный ради такого дела распорядился хорошенько истопить баньку. Замкомвзвода поручил это ответственное дело Петру. Тот старался как мог, лишь бы гнев начальства не испытать по-вторно. Натопил на славу, так, что в парной уши в трубочку за-ворачивались. Офицеры мылись по-русски, вместе с гостьями. Мед-сестры, видимо, проводили профилактический осмотр прямо в бане, не откладывая это важное мероприятие на следующий день. Из раздевалки слышался громкий смех и приглушенное ворко-вание. Прапорщик только успевал бегать в свой склад за бутылками и закуской. Внезапно на пороге появился ротный, красный как рак. Увидев солдата, зло крикнул ему:
-Ты что, выб...к, хочешь нас заживо сжечь. Передай старшине, что я приказал посадить тебя на губу. Одних суток я думаю хватит!
Дверь с шумом захлопнулась. Солдат понурив голову, по-плелся к палатке старшины.
Прапорщик, услышав приказ ротного, со вздохом сказал:
- Опять с этими "чекистками" ротный озверел.
- С какими "чекистками", - удивленно переспросил Петр.
- Да с теми, что из Кундуза прибыли
Увидев недоумение на лице солдата, он добавил:
- Эти девочки, проще говоря, торгуют собой. За сеанс берут 25 чеков.
В это время в палатку старшины забежал сержант.
- Товарищ прапорщик, ротный спрашивает, исполнена его ко-манда или нет.
- Передай, что исполнена.
- Пойдем, - обратившись к Петру, сказал старшина, и они за-шагали к пустующей яме.
- И так мне тошно в этой яме стало, - продолжал солдат, - что решил я, чего бы мне не стоило, уйти подальше из расположения роты. А там что будь, то будет. Готов умереть о руки "духов", но обратно возвращаться не собирался.
Было уже темно и старшина не заметил валявшийся в яме дере-вянный хлыст. Он молча вытащил лестницу и направился по своим делам.
Подождав, пока все в лагере утихомирятся, солдат с помощью толстой ветки попытался вылезти наверх. Несколько раз сорвав-шись, разорвал брюки, сучком поранил лицо. Все тело ныло от бо-ли, но парень, срывая ногти, карабкался все выше и выше. Наконец, после многочисленных попыток ему удалось выкарабкаться из за-падни. Он обошел стороной свои посты и, не разбирая дороги, направился куда глаза глядят.
Ему просто посчастливилось, что наткнулся на наш пост. Возьми солдат с полкилометра левее, им бы уже занялись боевики.
Выслушав горькую исповедь солдата, я обещал, что поговорю с ротным и отправил беглеца в землянку, чтобы он отоспался.
На следующий день вместе с солдатом направился в располо-жение роты аэродромной охраны. Посты встретили нас сонным безразличием. Офицеров в лагере не было видно. Я направился к офицерской палатке. Там, кроме разбросанных по полу бутылок и банок с остатками тушенки, ничего и никого не было. В палатке, где находилась радиостанция, слышалось сонное бормотание, и я направился туда. Откинул штору и остановился ошарашенный.
На топчане, распластавшись в самом непотребном виде, спала одна из медсестер.
Выматерившись про себя, направился дальше. Ротного нашел недалеко от хауса - небольшого водоема. Капитан долго не мог по-нять, чего от него хотят. Смотрел на меня осоловевшими глазами и щупал голову. В конце концов, дал мне слово, что первыми же бортами отправит солдата в другую роту.
Забегая вперед, скажу, что капитан свое слово сдержал, да только, по-моему, в другой роте Петру лучше не стало, там дедов-щина такая же. Офицеров такое положение дел устраивало, про-блем меньше, да и видимость порядка поддерживается.
Когда шел обратно, сделал круг, чтобы взглянуть на гордость ротного - зиндан. Он пустовал, но надолго ли.
Перед Октябрьскими праздниками из расположения роты сбежал прибывший из учебки сержант. Ротный сообщил об этом нам только на третьи сутки.
Взяв отделение бойцов со служебными собаками, я обшарил все ближайшие сады и виноградники, но сержанта так и не нашел.
Ротный отписал родителям, что тот пропал без вести.
Сегодня многие, даже некоторые "афганцы" в отношении ре-бят, попавших в Афганистане в плен, говорят что те трусы и преда-тели. Я хочу предостеречь таких от ошибки, за которую уже запла-тили наши отцы и деды в годы Великой Отечественной Войны. Не надо обобщать, заранее клеить ярлык предателя на всех пленных. Ведь даже оказавшись в руках душманов, они ведут себя по-разному. Даже из того минимума информации, что мы имеем о ребятах, находящихся в неволе, видна человеческая позиция леген-дарного Владимира Каширова и совсем не легендарного Николая Рыжкова.
Вот почему, прежде чем судить о солдате, попавшем в плен, надо глубоко разобраться в обстановке, в которой он находился, четко определить, что же это за человек, и только тогда выносить общественный приговор.
Ведь на войне и так слишком много делается трагических оши-бок.
Г Л А В А XVI
Из дневника Вячеслава Михайловича Некрасова, в 1982-84 годах, советника провинциального комитета молодежной орга-низации Афганистана (ДОМА).
9 ноября 1982 года я прибыл в провинцию Фарьяб в качестве советника. Это была моя первая зарубежная командировка. Так по-лучилось, что я буквально с трапа самолета попал на прием в гу-бернаторстве по случаю годовщины Октябрьской революции. Гу-бернатор провинции Фарьяб, Хашим Пайкор, по закону восточного гостеприимства лично обходил гостей и оказывал им знаки внима-ния. При его приближении я представился, а он предложил что-нибудь выпить. В ту пору я активно поддерживал спортивную форму и потому указал на бутылку с наклейкой «Боржоми». Не-смотря на позднюю осень, на дворе стояла жара. Я взмок, пока до-бирался до губернаторского дворца, и хотел только одного, вдо-сталь напиться воды.
Губернатор заинтересованно посмотрел на меня, и ничего не говоря налил полстакана. Спросил:
- Еще.
Я кивнул. Он добавил почти еще столько же, протянул ста-кан, но отходить, почему-то не спешил. Вскоре, к своему удивле-нию, я заметил, что многие гости стали проявлять ко мне искрен-ний, явно не соответствующий моей персоне интерес. С чем это бы-ло связано, я догадался, как только поднес стакан к губам. В нос ударил густой, необычный запах спиртного. И тогда я понял, что влип как кур во щи. В стакане оказалась не желанная минеральная вода, а афганская «кишмишевка» (крепчайший самогон из виногра-да).
Выбора не было, я осушил стакан, постаравшись не подать ви-да, что чем-то обескуражен. Вокруг раздались аплодисменты. Пай-кор принял стакан, обнял меня, а потом громко заявил: «Это наш человек». С тех пор я не слышал ни одного отказа в моих самых различных просьбах от провинциальных властей.
Так началась моя беспокойная, зачастую опасная, но очень ин-тересная работа в качестве советника афганской молодежной орга-низации.
Несколько слов о том, как я оказался в Меймене. В 1982 году мне стало известно о формировании в ЦК ВЛКСМ группы советни-ков для работы в Демократической Республике Афганистан. Зная, что в Афганистане происходят коренные преобразования, и там нужны увлеченные и смелые люди, я написал заявление с просьбой о включении меня в состав этой группы. После соответствующей подготовки двенадцать молодежных советников в октябре 1982 бы-ли направлены в Кабул, а оттуда - по различным провинциям.
Более года продолжалась моя заграничная командировка в провинцию Фарьяб. За это время мне неоднократно приходилось попадал в тяжелые ситуации, участвовать в боевых действиях. В меру своих возможностей старался самыми различными способами влиять на стабилизации обстановки в провинции, и прежде всего для того, чтобы избежать ненужных жертв как с советской, так и с афганской стороны.
Помню эпизод, когда наша войсковая группировка окружила несколько враждебных афганских формирований в районе улусва-ли Даулатабад. Командование планировало произвести «зачистку» территории с привлечением артиллерии, вертолетов, бронетехники. В таких случаях больше всего страдает мирное население. Боевики же не понесли значительных потерь, поскольку укрывались в гор-ных пещерах, и глубоких ямах, не доступных для тяжелой техники и авиации. Это грозило большими потерями и среди наших бойцов.
В сложившейся ситуации советниками, участвующими в опера-ции и командованием советских подразделений было принято ре-шение напрямую обратиться к населению, созвать совет старейшин и добиться желаемой цели мирным путем. Согласовав с одним из уважаемых в кишлаке афганцами текст обращения и указав место сбора селян, все подразделения настороженно замерли на месте, в ожидании результата переговоров. Вскоре в указанном месте нача-ли собираться люди. С помощью мощной громкоговорящей уста-новки им было разъяснено, что их может ожидать в случае сопро-тивления. Этот миротворческий шаг дал эффект даже больший, чем предполагалось. С полевыми командирами был заключен мирный договор, и продолжительное время в этом районе не велось боевых действий. Так удалось избежать немалого количества жертв. Позд-нее эта тактика использовалась в провинции многократно.
Большим событием для афганцев стало возобновление деятель-ности в Меймене городского кинотеатра. С помощью погранични-ков была восстановлена киноустановка, налажен регулярный обмен фильмов, местное население и советские солдаты стали готовить и давать совместные концерты.
Общаясь с афганской молодежью, видя их замкнутость и раз-общенность, я решил как-то восполнить этот пробел в работе про-винциального комитета ДОМА и организовать для них летний оздоровительный лагерь. Посоветовался с нашими военными, те поддержали эту идею, и тогда работа закипела. Пограничники вы-делили несколько огромных, человек на двадцать палаток, кое-какое оборудование. Радости и счастью детворы не было конца. Многие из них, наверное, до сих пор вспоминают об этом счастли-вом месяце, организованным для них «шурави».
В период организации лагеря, зная, как бедна казна губерна-тора, я обратился письмом в Свердловский обком комсомола, с просьбой помочь. Ответ не заставил себя долго ждать. С этого вре-мени в Меймене стала периодически поступать гуманитарная по-мощь с Урала. Сотни местных жителей постигали грамоту, исполь-зуя тетради и книжки, собранные российскими школьниками.
Говоря об афганской молодежи, я бы хотел отметить, что юноши и девушки, несмотря на все существующие запреты, тяну-лись ко всему новому, и как могли, зачастую и ценой своей жизни помогали победе Саурской революции.
Вот только некоторые данные из отчета провинциального комитета ДОМА:
«Стабильно увеличивается количество членов бригад обще-ственного порядка (БОП). Сегодня численность БОП достигла 207 человек, из них 45 девушек сформированы в медицинский отряд. 280 членов ДОМА являются членами отрядов защитников революции.
За отчетный период молодежь приняла участие в 72 различ-ных воинских операциях. Некоторые из них проведены самостоя-тельно. Особенно эффективна работа БОП во время прочесываний и на фильтрационных пунктах. Много ценной информации посту-пает в органы СГИ*17, вооруженные силы, Царандой, от моло-дежных подпольных комитетов.
Кроме участия в операциях, сбора и передачи оперативной информации члены БОП несут постоянную караульную службу на 25 постах, из них 7 находятся в городе Меймене. Причем посты, доверенные молодежи отличаются большей стойкостью и бди-тельностью, чем посты вооруженных сил и отрядов защиты рево-люции. Следует отметить и гораздо меньший расход боеприпасов молодежными постами.
Участие молодежи в непосредственных боевых действиях со-четается с агитационно-пропагандистской деятельностью, с разъяснением юношам необходимости укрепления вооруженных сил ДРА, направлением их на службу. В результате этой работы за шесть месяцев 1562 года (1983 г.) на службу в Царандой направле-но 90 членов ДОМА, в армию 15. 30 рекомендовано для работы в СГИ. 20 членов БОП оказывают практическую помощь в работе военного комиссариата.
Активная помощь провинциального комитета вооруженным силам, Царандою, СГИ укрепила его деловые контакты с ними. Ко-мандование частей и подразделений оказывают практическую по-мощь обмундированием, продуктами питания, оружием. Сейчас на вооружении БОП находится 98 стволов стрелкового оружия.
Постоянными стали встречи молодежи учебных заведений, гражданских организаций с воинами афганской армии. Особенно развились спортивные связи. Плановый характер приняли поста-новка концертов, демонстрация фильмов в подразделениях Царан-доя и 55 пехотного полка.
Хорошей организацией отличались экскурсии детей пионерско-го лагеря в воинские части, знакомство с боевой техникой.
Крепкое сотрудничество установилось у ДОМА с комсомоль-ской
организацией советской воинской части, представители которой регулярно приезжают для участия в семинарах, проведения различ-ных мероприятий в комнатах афгано-советской дружбы.
Во II квартале 1562 года (1983 г.) 100 членов прошли военную подготовку
на базе оперативного батальона Царандоя. Занятия проводились наиболее грамотными офицерами, опытными сержантами и сол-датами и предусматривали, как теоретические темы, так и практические занятия для закрепления необходимых навыков.
Немаловажное значение имеет физическая подготовка членов БОП в частности и всей молодежи в целом. Эти вопросы были подняты для обсуждения на III Пленуме ПК ДОМА. В выполнении постановления пленума предприняты конкретные шаги. 21 бизона ( 15 октября ) в торжественной обстановке был открыт городской спортивный праздник, в котором приняло участие 9 команд учеб-ных заведений (в т.ч. духовного медресе Абумуслим), Царандоя, 55 пехотного полка.
Практикуется весеннее и осеннее проведение первенства г.Меймене по футболу. В целом комитетами ДОМА контролирует-ся проведение занятий в 22 секциях по футболу, волейболу, баскет-болу, настольному теннису, атлетизму. Принято совместное по-становление с отделом народного образования об установлении строго контроля за проведением уроков физкультуры в учебных за-ведениях».
Говоря о повседневной жизни и деятельности советнического аппарата на афганской земле, нельзя не сказать о наших нечастых, но, тем не менее, запоминающихся походах по дуканам. По сути де-ла именно там мы знакомились с истинными нравами и обычаями обыкновенных афганцев, их характерами и причудами.
Однажды мой старый друг Паша Пакутный, теперь Павел Григорьевич, заслуженный работник культуры Украины, ордено-носец, проработавший в Чернобыльской зоне более десятка лет. Однажды он, человеком высокого роста, широчайшей души и неис-тощимого юмора, зашел в дукан (лавка, магазин) купить кожаный пиджачишко. Естественно, его размера там не оказалось. Афганцы народ поджарый, и не все, как Паша, выросли на украинских хар-чах. Видя, что «шурави» покидает его заведение неудовлетворен-ным, хозяин дукана поклялся на каране, что через два дня найдет подходящий для Павла Григорьевича пиджак, даже если везти его придется из Пешевара. Сказано - сделано. Не прошло и двух дней, а Паша уже примерял заветный, пиджак, который, как и обещал дуканщик, оказался ему впору. Довольный советник попросит назвать цену. Хозяин объявил. Будущий заслуженный работник культуры схватился за сердце и замертво упал на кипу дубленок.
Хозяин страшно перепугался, спрашивает, что случилось с дорогим гостем. Ему отвечают, что от столь высокой цены покупа-теля хватил удар. Тогда хозяин спрашивает, а какая цена поможет излечить сердечную рану уважаемому человеку. Павел Григорье-вич, приоткрыл один глаз и назвал сумму вчетверо меньшую от предложенной дукандором. Настала очередь хвататься за сердце хозяину, и он, как сноп валится рядом с покупателем. Через секунду оба ржут как жеребцы. Лежа на полу, договариваются о срединной цене и вскоре довольные друг другом расстаются самыми больши-ми друзьями.
На этой доброжелательной ноте я бы и хотел закончить свой рассказ о моей романтичной, интересной, и потому незабываемой работе в Афганистане. Добавлю только, что после возвращения из Афганистана я был приглашен на работу в ЦК ВЛКСМ.
До сих пор очень многие афганцы, в том числе и оставшиеся у себя на родине, поддерживают тесную связь с советскими людьми, отправлявшими свои подарки в далекую северную провинцию Аф-ганистана. Обращаются с различными просьбами ко мне, пригла-шают к себе.
Откликаясь на их приглашения, я вновь побывал в Афганистане в конце 1997 года, где нашел самый дружественный прием со сторо-ны лидеров северного альянса, организовавших поездку по всем провинциям северного Афганистана. Несколькими годами позже, уже после свержения талибов, по приглашению моих афганских друзей я побывал в Кабуле. В это время в столице проходила Лойя Джирга, на заседания которой я стремился с тайной надеждой встретить там своих давних знакомых. И не ошибся. Только пере-ступил порог огромного кондиционированного тента, где проходи-ло заседание, и двинулся вдоль рядов, как услышал:
- Рафиг Слава?! (Рафиг в переводе с дари значит товарищ). Навстречу мне поднялся с распростертыми объятиями человек-гора, в цивильном костюме. Возглас его был столь громок, что спи-кер прервал речь, сотни глаз обратились в нашу сторону, а камеры тут же нацелили на нас свои объективы.
Это был Мохаммад Хашим Пайкор, бывший губернатор про-винции Фарьяб, лидер Трудовой партии. В тот знаменательный день воспоминаниям нашим не было предела.
Публикации по результатам моих поездок в Афганистан ока-зали успокаивающее воздействие на многочисленную диаспору аф-ганцев в России и вызвали большой интерес у специалистов Инсти-тута востоковедения.
Г Л А В А XVII
22 ноября 1982 года. Провинция Фарьяб. Районный центр Ан-дхой.
Сразу же после Октябрьских праздников мы начали готовить-ся к поездке в Андхой. Застава, усиленная минометным взводом и отделением станковых противотанковых гранатометов, должна была сопровождать секретаря провинциального комитета НДПА Альборса в его поездке по наиболее удаленному району провин-ции Фарьяб. Я ехал замполитом этого подразделения, и потому дел было невпроворот. Надо было подготовить походную ленинскую комнату, глубже познакомиться с нравами и обычаями туркмен, ко-торые составляют основную часть Андхойского улусвали. Боль-шую помощь в подготовке к поездке оказали наши советники. И вот после непродолжительного полета на вертушках мы приземлились на берегу небольшой речушки рядом со средневековой глинобит-ной крепостью. Стены ее поднимались над землей метров на во-семь-десять, по углам возвышались небольшие башенки. Вход в крепость запирали массивные деревянные ворота, которые при нашем приближении широко распахнулись, выпуская навстречу нам малочисленный свой гарнизон - человек десять солдат, с пра-порщиком во главе.
До обеда мы познакомились с довольно-таки обширной тер-риторией, окруженной глухой стеной крепости. Посоветовавшись со старожилами, сразу же решили укрепить наиболее уязвимые участки обороны дополнительными постами, развернули мино-метный взвод. Меры оказались своевременными, потому что нас в первую же ночь обстреляли из соседнего кишлака. Но после пер-вых же минометных залпов стрельба прекратилась. К моменту нашего прибытия в Андхой, который раскинулся в пятистах метрах от крепости, обстановка здесь была особенно напряженной.
Андхой - один из старейших городов провинции Фарьяб. По имеющимся архивным документам, в пределах нынешнего Андхоя в 17 веке афганский правитель Надир-шах поселил крупное туркмен-ское племя. В 19 веке туркменский вождь Даулет-хан стал во главе всего Андхойского ханства и в 1883 году вместе с 3 тысячами старшин просил у Русского царя подданства.
Современный Андхой является центром улусвали (района), насчитывает около 30 тысяч жителей. Большую часть населения приграничного района составляют туркмены, которые занимают-ся в основном земледелием и скотоводством. Встречаются также пуштуны и арабы. Район славится своими скакунами и коврами. В Андхое создан комитет НДПА, который частично оказывает влияние на политическую жизнь в городе. Органы народной власти еще не пользуются достаточной силой и доверием населения, и по-тому на жизненный уклад в улусвали особого влияния не оказывает.
Город со всех сторон обложен бандами непримиримых, глава-ри которых оказывают влияние на дела в городе через своих людей в партийных органах и органах народной власти. Внутри руковод-ства улусвали, сторонники фракций "хальк" и "парчям" все упуще-ния и промахи в работе валят друг на друга. Реальной силой, на которую можно опереться в Андхое, является районный отдел ХАД.
Из информации советских военных советников.
Используя рекомендации советников, мы в первые же дни пре-бывания в крепости, установили негласный контакт с начальником районного отдела ХАД. Им оказался худощавый, спортивного ви-да человек лет тридцати. Тонкие, правильные черты его лица, голу-бые глаза, пронизывающий и в то же время доброжелательный взгляд из-под тонких, как у девушки, бровей, резкие оценки суще-ствовавшей в улусвали обстановки, с первых же минут знакомства вызвали у нас чувство доверия и приязни. Молодой человек похо-дил чем-то на Сахиба, моего афганского друга, оставшегося в Мей-мене. Чем-то похожи были и их биографии. Правда, хадовец был из семьи обеспеченной, к началу Саурской (Апрельской) революции он учился в Кабульском университете, сотрудничая с НДПА, а ко-гда настала пора защищать революцию, с оружием в руках по-шел добровольцем в рабочую дружину. Учился в Харькове. За время учебы у него появилось много советских друзей, с которыми он переписывается до сих пор. Он показал нам фотографию своей невесты. С цветного фото глядела на нас чернобровая и черногла-зая украинская красавица, взгляд которой так и просился в строч-ки: жду, надеюсь, верю.
Хадовец немного говорил по-русски, но считал, что его знаний мало и попросил, по возможности, помочь в изучении нашего языка. Это был человек фанатично преданный революции, кото-рый поставил перед собой жизненную цель - победа или смерть.
Это знало не только руководство улусвали, но и провинциаль-ное. Некоторые послания хадовца с принципиальными характери-стиками деятельности партийных и народных лидеров как района, так и провинции прорывались через провинциальный отдел ХАД в Кабул, правда, оттуда по бюрократической лестнице спускались обратно. А принципиальность ни в Меймене, ни в Андхое не была в почете, и потому на голову хадовца со всех сторон метались гро-мы и молнии. Дошло до того, что за голову начальника ХАД гла-вари оппозиции назначили немалую цену от 500 тысяч до миллио-на афгани. Листовки с перечислением всех грехов хадовца и ценой за его голову мне приходилось видеть не раз.
То, что он был еще жив, во многом зависело от его хитрости, знания обстановки и людей. У него был небольшой отряд защиты революции из преданных ему людей, которые имели свои, подчас и кровные, счеты с боевиками.
Немало было у него и добровольных помощников из числа дехкан и торговцев. Они вовремя предупреждали хадовца о гро-зящей беде. Чем завоевал он такое доверие у селян, сказать трудно. Может быть, своей молодой бесшабашностью, готовностью по-жертвовать своей жизнью за своих соплеменников. Ведь еще с незапамятных времен воспевали туркмены в своих песнях героев, которые готовы на все ради своего народа. А может быть, потому, что жители приграничного с нашей страной района глубже вос-принимают изменения, происходящие в Афганистане.
Обстановка в окрестностях Андхоя
В пригороде Андхоя созданы и действуют несколько коопера-тивов по обработке земли, которым нашей страной переданы в безвозмездное пользование десять тракторов "Беларусь" и не-сколько комбайнов. В период подготовки земель к предстоящей посевной участились нападения душманов на кооперативы. В ре-зультате этих акций уничтожено почти половина парка сель-скохозяйстсвенной техники кооперативов, есть убитые и ране-ные. В целях самообороны там созданы отряды защиты револю-ции. Видя, что кооперативы имеют оружие и готовы защищать свои земли самостоятельно, главари повстанцев изменили тактику своих действий, перешли к блокированию кооперативов. К нашему прибытию у дехкан уже неделя как кончилось продовольствие. От-ряды защиты голодали, но не сдавались, прекрасно зная, что если они сложат оружие, бандиты уничтожат их всех до одного. В этой обстановке особенно неприглядно выглядела позиция так называемой народной власти. Имея в своем распоряжении подраз-деления царандоя, отряды защиты революции, другие силы, улусво-ли (председатель райисполкома) до сих пор не обеспечил продоволь-ствием и боеприпасами осажденные гарнизоны. Недели две назад была предпринята попытка пробиться к одному из кооперативов. Улусволи, зная, что должен прибыть секретарь провинциального комитета НДПА, опасаясь, что его обвинят в преступной бездея-тельности, возглавил отряд защиты революции, состоящий из вооруженных людей города. Загрузив в машины продовольствие и боеприпасы, отряд направился к ближайшему осажденному гарни-зону. В пригороде, недалеко от подразделения пограничной охра-ны, отряд был окружен боевиками и взят в полном составе в плен. Неделю о нем не было ни слуху, ни духу, пока не пришел улусволи, который и сообщил о приключившимся с ним конфузе. Он в красках расписал то, как оборонялся отряд, не давая душманам захва-тить продовольствие и боеприпасы, но перевес был на стороне противника. Как они не оборонялись, но перевес был на стороне противника. Как они не оборонялись, но попали в плен, где над ни-ми вдосталь покуражились моджахеды. На самом деле все было намного проще. Курбаши, который захватил караван с продоволь-ствием и боеприпасами был родным дядей улусволи. Никто в отря-де защиты революции и не помышлял о сопротивлении. Из досто-верных источников известно, что об этом было уже заранее дого-ворено. Душманы за здорово живешь получили продовольствие, боеприпасы, и даже часть людей из отряда защиты революции. Как говориться, и нашим, и вашим.
Из информации начальника районного отдела ХАД.
Вот в таких условиях нам и предстояло действовать. На своем внутреннем военном совете мы решили согласовывать просьбы и предложения афганского руководства с начальником Андхойского отдела ХАД. Ему можно было доверять.
Однажды в крепость в спешке примчался хадовец и с ходу за-явил, что километрах в трех отсюда в родовом кишлаке одного из богатеев собрались главари всех окрестных бандформирований для координации своей деятельности против новой власти, захвата Андхоя и объявления Даулатабада местностью, свободной от не-верных. На этом совещании боевики разрабатывали план нападе-ния на крепость и уничтожения нашего гарнизона. Услышав это, начальник оперативной группы, который координировал наши действия с афганскими властями, сразу же распорядился вызвать вертушки, чтобы те как можно быстрее разбомбили повстанческое гнездо.
Буквально через тридцать-сорок минут звено вертолетов с полной бомбовой и ракетной нагрузкой прошла над нашей крепо-стью и направилась к кишлаку. Вскоре мы услышали далекие раз-рывы бомб и ракет. Над кишлаком поднялась черная туча, которая погребальным занавесом накрыла бандитское сборище. Не про-шло и часа, как наблюдатели в крепости доложили, что со стороны Андхоя к нам мчатся два УАЗика.
Мы с любопытством вышли навстречу. Оставив машины за воротами, к нам торопливо двинулась группа афганцев во главе с секретарем провинциального комитета НДПА Альборсом. Лицо его было искажено гневом, глаза метали молнии. Размахивая рука-ми, он сходу выразил недовольство нашим вмешательством в их дела. Заявил, что это он попросил главарей собраться, чтобы ре-шить с ними вопрос о снятии осады с кооперативов. Он говорил много и зло, но нашей уверенности в правоте действий не поколе-бал.
Прошло несколько дней и Альборс, как обычно со своей сви-той, нанес нам очередной визит вежливости. Во время небольшо-го, но традиционного застолья я, как просил накануне начальник районного отделения ХАД, в разговоре, как бы между прочим, проболтался, что о сборище главарей боевиков нам стало известно от духанщика Исмаила (по словам хадовца, Исмаил был ярым про-тивником всего нового и всячески помогал душманам), который торгует невдалеке от дома улусволи. Казалось что на эту информа-цию никто не обратил ни малейшего внимания. Альборс был занят другими разговорами и, вспоминать о своем недавнем конфузе явно не собирался. Вскоре он перевел разговор на более мирную тему, о партийной жизни в провинции.
Дня через два, ближе к вечеру к нам заехал обескураженный хадовец, который с горечью в голосе сообщил, что дукан Исмаила сожжен, а торговец и его семья преданы самой зверской казни… Из этого явствовало, что в окружении Альборса возможно были пре-датели, которые и передали содержание нашего разговора местным душманам.
Г Л А В А XVIII
2 декабря 1982 года. Провинция Фарьяб. Районный центр Андхой.
С первого дня нашего пребывания в Андхое, улусвольское ру-ководство неустанно просило начальника нашей Оперативной группы подполковника Нестерова оказать помощь окруженному душманами сельхозкооперативу, который защищает лишь неболь-шой отряд защиты революции. Нестеров, по установившейся у него привычке без тщательной разведки и подготовки операции не проводить, решил пока подождать. Все прекрасно понимали, чем чреваты поспешность и слабая подготовка операции, тем более в районе, нам не знакомом.
Афганцам рекомендовали осуществить рейд силами царандоя и добровольцев из группы защиты революции.
Вторая попытка доставить продукты и боеприпасы в осажден-ный боевиками кооперативов закончилась так же бесславно, как и первая. Душманы разогнали сарбозов, а продукты и боеприпасы забрали себе.
И тогда ранним декабрьским утром из ворот крепости вышли пять наших бронетранспортеров. Для усиления мы взяли с собой один миномет, два безотказных орудия и два автоматических гра-натомета. Моя боевая машина шла впереди колонны, и поэтому ее усилили основательно. На башне БТРа закрепили АГС-17, сзади на корме укрепили СПГ-9. В общем, все наши машины с торчащи-ми в разные стороны разнокалиберными стволами, выглядели не-обычно и довольно внушительно.
В заранее условленном месте, на окраине Андхоя нас ждали транспортные машины, груженные продовольствием, боеприпаса-ми и оружием. Вместе с нами в операции участвовали бойцы группы защиты революции районного отдела ХАД, во главе с начальником. Расставив грузовики внутри колонны, под прикрыти-ем боевых машин мы без задержки двинулись к блокированному душманами кишлаку.
Несмотря на ранее утро, город уже жил своей крикливой, тру-довой жизнью. Особое оживление было на центральной лице, пре-вращенной сотней скучившихся дуканов в громкоголосый базар. Протиснувшись сквозь базар, колонна завернула в узенькую улочку, загроможденную с обоих сторон небольшими кустарными мастерскими, и набирая скорость пошла на север. Из мастерских, перекрывая шум двигателей, доносился звон молотов о наковальни, жестянщики мастерили металлические печки и трубы, зимой этот товар не залеживается, серебристым звоном пели в руках афганских умельцев молотки, выделывающие из меди настоящие произведения искусства сосуды, ножи, металлические части сохи, другие това-ры. Базар, кустарные мастерские, высокие кирпичные и глинобит-ные дома Андхоя промелькнули как какое-то удивительное нава-ждение, словно кадры исторического фильма. Сколько нахожусь в Афганистане, а никак не могу привыкнуть к его средневековью и потому глазами, ушами, всем своим сознанием впитываю экзотику так, словно вижу в последний раз. Мне почему-то не наскучивает разглядывать дома, кишлаки, снующих по своим делам людей. Все, что попадает на глаза вызывает живой, постоянный интерес. Ино-гда приходится прямо сдерживать свое любопытство, делать все, чтобы оно было не во вред выполнению основной задачи, не во вред своей жизни.
В таких случаях я постоянно думал о том, с каким бы удо-вольствием прошел по этим афганским дорогам не с автоматом за плечом, а с рюкзаком путешественника. Ведь мы еще так мало зна-ем о жизни своих соседей, их обычаях и нравах.
За городом расстилалась широкая равнина, изрезанная зигза-гами арыков. Вдали виднелись глинобитные крепости селений. Из одного из кишлаков нас обстреляли. Огонь был редкий, нас явно брали на испуг. Не останавливаясь, мы шли дальше. В нескольких километрах от города нас обстреляли снова, теперь уже частым ружейным огнем, но вреда не причинили. Внимательно осматривая в командирский оптический прибор наблюдения место, откуда велся огонь, я обнаружил небольшую группу вооруженных лю-дей, которые, используя арык как укрытие, приближались к нам. Наводчик пулемета длинной очередью из крупнокалиберного пу-лемета заставил боевиков залечь. Вскоре в дело включился расчет автоматического гранатомета. Когда гранаты начали рваться в самом арыке, душманы кинулись врассыпную. Через несколько минут всякое передвижение на поле прекратилось. Для многих из нападающих, я думаю, навечно. Больше до осажденного коопера-тива, никто из моджахедов попыток померяться с нами силами не предпринимал. Правда, при подходе к месту расположения ко-оператива проводник перепутал дорогу, и наша колонна чуть бы-ло не сбилась с пути. Подчиняясь указаниям проводника, я напра-вил машину в узенькую улочку. Между глинобитными стенами, возвышающимися по обе стороны улочки, было не больше трех метров. Чем дальше продвигалась машина вглубь кишлака, тем проезд становился уже и уже. На повороте БТР уже цеплял носом и кормой за глинобитные стены. Вглядываясь вперед, я подсозна-тельно чувствовал, что мы попали в западню. Это же чувствова-лось в поведении хадовца, который ехал со мной. Услышав бряца-нье металла за четырехметровой стеной, он, ни слова не говоря, вытащил ручную гранату, и выдернув чеку, бросил ее за дувал. Глухо хлопнул взрыв, и бряцанье прекратилось. После этого офи-цер вытащил пистолет и, приставив ствол к виску проводника, что-то грозно ему сказал. Проводник сразу же засуетился. Соскочил с машины и бегом кинулся по улочке вперед. Через несколько минут он возвратился, и что-то начал сбивчиво объяснять. Выслушав его, хадовец со всей злостью обрушил на голову провинившегося аф-ганца рукоятку пистолета. Тот, вскрикнув, без сознания растянулся на броне.
Наблюдая за этой непродолжительной сценой, я вдруг запоз-дало понял, чем могла грозить нам эта западня, если бы она и впрямь была устроена боевиками. В такой тесноте они без особых усилий могли бы не только сжечь все машины, но и перестрелять нас как цыплят.
БТР начал медленно пятится назад. Минут через десять мы все с облегчением вздохнули. К этому времени проводник очнулся, и соображал лучше. По пути к осажденному гарнизону сотрудники ХАД взяли в плен одного из полевых командиров, вместе со всеми его телохранителями. После очередного набега ночные труже-ники отдыхали и афганцам удалось взять их без единого выстрела еще тепленькими и сонными.
Наше появление в осажденном кишлаке было так неожиданно, что никто из душманов не успел пустить в дело оружие. Боевики, ошеломленные нашим внезапным появлением, беспрепятственно пропустили колонну к обороняющимся кооператорам.
Выгрузив продовольствие и боеприпасы, мы начали готовить-ся в обратную дорогу. Всем было ясно, что свободно пройти об-ратно, боевики нам не позволят.
Прорывались, поставив грузовики между бронетранспортера-ми. Попав под массированный автоматный и пулеметный огонь, душманы смешались, и, оставив свои позиции, разбежались кто ку-да.
Помня недавний конфуз с проводником, кишлаки решили об-ходить стороной, не стоило второй раз испытывать свое счастье. На равнине боевики не решились нападать на нас, так что к горо-ду мы подходили победителями, забыв о всякой осторожности.
Связавшись по радиостанции с крепостью, я заказал старшине нашей группы, прапорщику Жене Сабирову шашлыки, и в пред-вкушении сытного обеда, поторопил водителя, чтобы тот увели-чил скорость. Дважды повторять не пришлось, машина, выпустив клуб бензиновой гари, пошла ходче.
В это время послышалось завывание кого-то из пленных аф-ганцев, находящихся на броне. Высунувшись из люка, я обернулся назад и увидел жуткую картину. Афганец из отряда самообороны, который участвовал в нашей совместной операции, бил автоматным магазином плененного накануне главаря по голове. Хадовец объяс-нил мне, что летом этот курбаши, таким же образом пытал попав-шего к ним бойца. Так этот боец чудом сумел сбежать и теперь мстил своему обидчику.
Афганец, избивая главаря, приходил все в большую и большую ярость. Глаза его сузились в щелочки, рука с магазином совершала все большую и большую амплитуду, удары были все сильнее и сильнее. Все лицо курбаши было залито кровью, и вскоре он перестал стонать.
Я крикнул, чтобы боец прекратил избиение и в это время услышал близкий разрыв гранаты. В следующее мгновение какая-то неведомая сила буквально впихнула меня в люк. После этого я отчетливо услышал очереди из автоматов и одиночные выстрелы. Пули, чиркая по броне, визжа, рикошетом уносились в разные стороны. Я, оглянувшись назад, пересчитал солдат. В машине не было лишь наводчика АГС-17. Вместе с афганцами он сидел на броне. Мелькнула страшная мысль, что боец, застигнутый врас-плох, поймал пулю.
Крикнув:
- К бою! Противник с правого борта! Огонь! – я схватил авто-мат и вместе со всеми открыл огонь по противнику.
Наводчик крпнокалиберного пулемета, ефрейтор Ермаков, экономя патроны короткими очередями долбил по дувалу, за ко-торым сидели боевики. Вскоре заработал миномет, расчет которо-го находился на следующей за мной машине. Первая мина ухнула далеко позади засады, вторая впереди, третья угодила в цель. Огонь душманов ослабел. Выбрав момент, когда огонь боевиков утихнет совсем, я пытался осмотреться. Мучила одна мысль, куда же исчез наводчик гранатомета? Вопрос, где были в это время аф-ганцы, меня беспокоил меньше всего. Я уже привык к тому, что уже после первого выстрела они как горох ссыпались с брони в ка-навы и воронки и ждали, пока мы покончим с боевиками. Каково же было удивление, когда я увидел, что бойцы группы защиты рево-люции вместе с офицером вели прицельный огонь по засевшим в лабиринте глинобитных стен душманам, и даже пытались атаковать противника. Часть людей хадовец послал для обхода засады с ты-ла. За год пребывания в Афганистане это был, наверное, единствен-ный бой, когда афганцы так яростно дрались вместе с нами.
Вскоре бой был закончен. Пролетавшие недалеко от нас вер-тушки довершили дело. На месте засады не осталось даже ни одно-го целого автомата, не то, что боевика.
В общем, в этот счастливый для всех нас день, нам повезло дважды.
Первый залп душманов был явно поспешным и потому безре-зультатным. Сидевшие на броне бойцы вскоре спрыгнули на землю. Целым и невредимым был и наводчик, правда, перепугался замет-но, с кем не бывает.
На память о том бое у меня осталась прожженная раскаленным стволом автомата, шапка и фотоаппарат, словивший две пули. По-сле того, как взрывной волной меня закинуло в люк, фотоаппарат, зацепившись, остался на броне, снаружи. Видно, второй залп бое-виков был точнее.
Этот урок нашей беспечности, который дали нам боевики, ни я, ни кто из моих боевых товарищей, я думаю, не забудет до конца жизни.
Г Л А В А XIX
20 декабря 1982 года. Провинция Фарьяб. Районный центр Андхой.
Благодаря ряду операций, проведенных нами совместно с афганскими отрядами самообороны, обстановка в окрестностях Андхоя стабилизировалась. Этому способствовало и то обстоя-тельство, что зимой большая часть боевиков хоронится в кишлаках, ожидая потепления.
Секретарь парткома НДПА провинции Фарьяб Альборс, ис-пользуя временное затишье, объезжал со своей свитой самые даль-ние уголки района, встречаясь со старейшинами кишлаков, ро-довыми авторитетами, племенными вождями. Во время этих поез-док он рассказывал селянам об Апрельской революции, ее целях и задачах. О последнем Пленуме ЦК НДПА и провинциального ко-митета партии.
Разъезжая по провинции, я не раз сталкивался с тем, что ни кочевники, ни земледельцы из глубинки имели смутное представ-ление о происшедших в стране изменениях. Обычно на вопрос, кто сейчас является главным правителем Афганистана, люди в большинстве случаев говорили, называли Дауда, тем более, что его портрет до сих пор украшает государственные денежные знаки, реже называли имя Тараки. Ни Амина, ни Кармаля многие просто не знали. О революции слышали очень мало. Бывало, что дехкане и кочевники главным человеком в стране называли кого-то из поле-вых командиров, которые терроризировал их кишлаки и кочевья.
Обычно наше появление в глубинке афганцы встречали насто-роженно. Не зная о событиях, происходящих в стране, они тем бо-лее не знали о том, что наши войска находятся на их земле по просьбе Афганского правительства. Нередко приходилось наблю-дать, когда наша колонна проходила какой-то удаленный от цен-тра кишлак, как поодиночке и целыми группами в горы убегали во-оруженные мужчины. По-видимому, тут срабатывал исторический стереотип. Афганцы за многовековую историю своего существова-ния привыкли к тому, что европейцы приносили им только лише-ния и страдания и что единственный язык, на котором с ними можно говорить, это язык оружия. Последний пример этому - только с оружием в руках отстоял свою независимость афганский народ от английских завоевателей. Вот почему для многих в Афга-нистане мы были и остаемся опасными инородцами.
Там же, где мы постоянно бываем во время операций или ока-зываем посильную помощь, афганцы во многом меняют свое отношение к нам, но, по-моему, просто внешне. В глубине души, я думаю, они продолжают считать нас помехой в урегулировании своих внутренних межнациональных и территориальных конфлик-тов. Слишком долго у нас это не хотели понимать.
Кто-то из читателей спросит меня - на чем основываются мои доводы?
Отвечу - из многочисленных контактов с дехканами, кочевни-ками, старейшинами кишлаков, родовыми авторитетами и даже муллами. Не раз мне приходилось разговаривать и с пленными душманами, с теми, кто раскаивался в содеянном, и с теми, кто не скрывал своего злобного отношения, и к нам, и к Саурской (Ап-рельской) революции. Очень много об афганцах я узнал и в Анд-хое, сопровождая секретаря провинциального парткома Альборса. Однажды мы побывали в одном из пригородных кишлаков. Как я уже говорил, основное население района - туркмены из племени Алиили. Жилища туркмен во многом отличаются от жилищ уз-беков. Крыши у них не плоские, а куполообразные. Селятся и жи-вут они обычно по родам, которые в свою очередь подразделяются на родовые кланы. Каждый клан проживает в своем квартале, имеет одну-две небольшие мечети, где молятся не реже пяти раз в день. Обычно имама, человека, который руководит молитвой, дехкане выбирают из своего квартала.
Мы побывали в доме одного из родовых авторитетов кишлака. Крепкий 60 - летний старик был бодр и деятелен, и сразу начал показывать свое хозяйство. За высоким глинобитным дувалом, кроме большого дома, разделенного на женскую и мужскую поло-вины, было много хозяйских построек. В коровнике было 30 ко-ров, по двору гуляло несколько чистокровных текинцев, об этом немногословный хозяин похвастался сам. Всего у него было десять лошадей. Всю работу в хозяйстве выполняли шесть сыновей. На период посевной и уборочной компании богач нанимал пять-шесть батраков, платил им от 80 до 120 афгани в месяц. С особым удо-вольствием показал старик свой сельскохозяйственный инвентарь. Год назад у одного из кооперативов он купил уже далеко не новый трактор, "Беларусь", года семидесятого выпуска, были у него и плуги, но хозяин тут же добавил, что он не всегда в состоянии ис-пользовать технику, потому что уж очень дорого горючее. По-этому большую часть посевных площадей он обрабатывает по ста-ринке с помощью деревянного плуга омача, снабженного железным лемехом. Борону заменяла широкая доска, утыканная длинными гвоздями. Внутренние покои мужской половины богача обставлены довольно современно. Стены устланы богатейшими коврами руч-ной работы. На низеньком столике, меж кувшинов старинной рабо-ты, блистал серебристой поверхностью стереомагнитофон. В углу гостевой комнаты пристроился японский телевизор. Старик ча-стенько смотрит передачи советского телевидения. Он много знает о нашей жизни, жизни советской Туркмении, но многие существую-щие в СССР порядки не разделяет. Откровенно признался, что вы-ключает телевизор, как только по телевизору показывают туркме-нок без накидок. Не нравится ему и то, что в советской Туркмении очень мало мечетей. Что ж, я непосредственно столкнулся с реаль-ностью афоризма: "В Афганистане шариат не религия, а образ жиз-ни". С этим сталкиваешься на каждом шагу, и с этим здесь нельзя не считаться.
Старик посетовал на то, что увеличиваются налоги, а зани-маться сельским хозяйством все труднее и труднее. Ведь не для кого не секрет, что полевые командиры облагают налогом все ввозимые в Андхой товары и потому духанщики торгуют товарами по бо-лее высоким ценам, расходы увеличиваются. Старик начал пере-числять налоги, которые ему приходится платить.
Прежде всего подати государству и духовным лицам - салгыт, за пользование земельным участком до 50 афгани или 20 кило-граммов пшеницы, столько же ячменя, особенно высоки подати ду-ховенству:
-"хушур" - 1/10 часть урожая
-"зекат" - 1/40 часть скота.
Кроме того, духовенство, ссылаясь на шариат и трудные времена, требует 1/40 часть серебряных украшений.
Старик, покряхтывал, с сожалением перечисляя свои податные убытки, частенько повторяя, что уже на грани разорения. При-знаться, я был уверен, что он, как и все богачи, уж больно при-бедняется, старается выглядеть чуть ли не нищим. Позже я узнал, что старик женил своего среднего сына на ковровщице, заплатив за нее калым в 150 тысяч афгани, и что уже в этом году невестка со-ткала два ковров 2 на 3 метра, которые стоят до 40 тысяч афгани. Так что еще два ковра и калым окупится полностью и невестка начнет приносить скупому богатею чистую прибыль.
Перед тем как попрощаться, хозяин пригласил нас за стол. Правда, в обычном смысле этого слова стола не было. В комнате прямо на полу был разостлан пестрый ковер очень тонкой работы. Прямо на ковре стояли дымящие ароматным духом блюда с пло-вом, с шашлыками, тонко нарезанными ломтиками мяса. В середине этого тола возвышались горки винограда, персиков, гранатов и других фруктов. Роль хозяйки, в нашем понимании, выполнял, по всей видимости, один из батраков. Он ловко, с подносом в руках лавировал меж гостей, расхаживая по столу как по земле.
Разговор за столом, на правах хозяина и старшего, начал старик. Говорил он о видах на урожай, о ценах на рынке, молоде-жи, которая думает больше о развлечениях, чем о вере. Мы молча слушали, не перебивая гостеприимного хозяина. Пусть выговорит-ся.
Найдя в нас внимательных слушателей, старик не стал злоупо-треблять нашим терпением и, выставив из гостевой комнаты стар-ших сыновей и батрака, он достал из заветного местечка бутылку с прозрачной жидкостью, торжественно водрузил ее на середину импровизированного стола.
К нашему немалому удивлению, это была самая обыкновенная «Столичная».
Сам он пить отказался, ссылаясь на запрет шариата.
После первых же тостов разговор за столом принял более оживленный характер. На наши вопросы хозяин старался отвечать логично и полно.
Чувствовалась мудрость лет и отличное знание обстановки не только в Афганистане, но и далеко за ее пределами.
Я еле успевал записывать суть кратковременных диалогов, возникающих за столом.
- Что вы знаете о Саурской (Апрельской) революции, ваше к ней отношение?
Старик задумался. Говор за столом прекратился, все ждали, что он ответит.
- Я считаю, что путь, по которому пошел Тараки, был пред-начертан аллахом. Его программа нашла отклик у всего афганско-го народа в большей степени потому, что была истинно афган-ской. Все последующие перемены, происходившие в Кабуле, стали нам во вред. Мне и моим соплеменникам чужды как европейский, так и русский путь развития страны. Мы хотим жить по-своему. Развивать промышленность, чтобы у нас были машины и орудия сельского хозяйства, торговать, чтобы в лавках духанщиков было изобилие всевозможных товаров, развивать науку и в то же время помнить, что страна наша мусульманская и основной закон в ней - шариат.
Я считаю, что Саурская революция, после смерти Тараки, пошла не по тому пути. Рано или поздно это поймут все!
- Как относитесь вы и ваши родичи к нашему военному при-сутствию? - спросил я.
- Отрицательно! - не задумываясь, откровенно ответил старик.
Честно говоря, такого категоричного ответа мы не ожидали. Не ожидали этого и афганские партийные функционеры. Хозяин, не обращая внимания на гостей, продолжал:
- Каждая страна должна свои внутренние проблемы решать самостоятельно. Что требовала оппозиция, поднявшая оружие про-тив правительства Бабрака Кармаля? Не социалистического, а другого пути развития страны. Мы все-таки ваши соседи и наслы-шаны о ваших колхозах, о ваших законах, которые не защищают простого человека, о ваших религиозных кощунствах. Все это не для нас.
Когда вы с оружием в руках пришли в наши города и кишла-ки, старейшины кишлака собрали джигитов и, передав в руки оружие, сказали: "Идите и защищайте нашу землю, наши жили-ща от неверных". Для нас, с оружием в руках, вы всегда будете чу-жими, будете врагами.
- А что сделать, чтобы мы всегда были только добрыми сосе-дями?
- Вывести свои войска с нашей земли! Мы готовы решать свои политические вопросы самостоятельно. Ведь мусульманин с му-сульманином быстрее найдут общий язык. А с вашей страной мы всегда готовы дружить и торговать. Ведь с Россией туркмены-алиили жили в дружбе с незапамятных времен. Еще мой дед более ста лет назад вместе с другими старшинами Андхойского ханства обращался к Русскому царю с просьбой о получении подданства, с назначением губернатором нашего глубокочтимого предка Дау-лет-хана. Не наша вина в том, что льется еще не только афганская, но и русская кровь. Видит аллах, мы этой войны не хотим…
Распрощавшись с гостеприимным хозяином, мы направились к машинам, стоящим в переулке. Во дворе, кроме сыновей старика, было и с десяток других джигитов. По взглядам, которым они нас провожали, и по топорщащимся халатам, в полах которых угады-вались очертания винтовок, мы без труда определили - люди во-оружены.
И только тогда мне стала понятна смелость и откровение ста-рика, и недаром говорят туркмены: "У кого опора гора, у того же-лезное сердце".
До своей крепости мы доехали без происшествий. Может быть, и потому, что нас незаметно сопровождали джигиты мудрого ста-рика.
Эта и многие другие встречи с афганцами рождали в моей душе множество противоречий. Основное из них то, что я не видел какой-нибудь реальной цели в выполнении "интернационального долга" и в то же время обязан был выполнять приказы, воспиты-вать солдат так, чтобы и они выполняли эти приказы беспрекослов-но. Возможно потому, что я интересовался Афганистаном, собы-тиями, происходящими в стране, нравами и обычаями немножко больше, чем просто наблюдатель, воевать мне было тяжелее, чем остальным офицерам.
В Афганистане я не только стрелял туда, куда мне приказыва-ли, но и старался уяснить для себя причины затянувшейся войны. Во многом эти причины вытекали из самого уклада жизни афган-цев, исторических корней их жизни.
ГЛАВА XX
Из дневника Виталия Васильевича Глушкова, в 1982-83 г.г., советника ЦК КПСС в Афганистане.
20 января 1983 года. Провинция Фарьяб. Город Меймене.
По прибытию в Меймене я в течение месяца знакомился с пар-тийными документами провинциального комитета НДПА, а также, работая непосредственно с секретарями партийных комитетов, изу-чал структуру провинциального и районных (улусволи) парткомов, органов государственной власти, профсоюзных и молодежных ор-ганизаций.
С обстановкой в провинции меня ознакомили старшие советни-ки царандоя (милиции), ХАД (госбезопасности), ДОМА (демокра-тической организации молодежи Афганистана). На момент моего приезда в провинцию советником царандоя работал Куликов А.Н., впоследствии его заменил Кузнецов А.И., советником ХАД был Пристёгин Г.И., а заменил его Амброладзе Р.Г., молодежным со-ветником работали Некрасов В.М., а потом Серов Н.М.
После неоднократных, продолжительных бесед с секретарем провинциального комитета Альборсом, губернатором провинции Пайкором и другими ответственными работниками провинции пе-редо мной открылась объективная и реальная картина того, что провинция Фарьяб представляла собой довольно отсталый аграр-ный регион. Здесь испокон веков существовала и существует част-ная собственность на землю, которая поделена между многонацио-нальными, постоянно враждующими между собой племенами, жи-вущими патриархальным бытовым хозяйством. Более 90% населе-ния было частично или полностью неграмотно.
Для советников прибывших из СССР, такую степень неграмот-ности и отсталости довольно трудно было себе представить. Но это факт. Люди не только не умели читать и писать, но зачастую не знали года и месяца своего рождения. А на вопрос: - где находятся СССР, США, Германия? – делали неопределенный взмах рукой и все.
Куда я попал? Ведь еще совсем недавно я мирно трудился в своем далеком Оршанске. Все было как обычно: осенние заботы плавно переходили в зимние и так, в трудах и заботах пролетал год за годом. Но однажды, где-то в конце сентября 1982 года, в Ор-шанский район, где я работал вторым секретарем райкома партии, неожиданно нагрянул заведующий организационно-партийным от-делом Марийского обкома партии Опалев А.И. Разговор со мной он начал издалека. Поинтересовался сначала о делах в районе, о подготовке хозяйств к зиме. Потом отметил, что дела в районе идут нормально, что областное руководство довольно работой райкома и считает, что кое - кто из районного руководства засиделся на од-ном месте.
Я насторожился.
- В общем так, - сказал, словно обрубил Опалев, - бюро обкома партии рекомендовало тебя, как самого опытного и выдержанного партийного работника, в Афганистан на должность советника ЦК КПСС!
- Но, я же не военный, какой из меня советник? Боюсь, что не справлюсь, - ответил я.
- А ты там будешь работать советником партийным, - пояснил Опалев, - Работаешь здесь хорошо, отзывы о тебе самые лучшие, так, что лучшей кандидатуры от нашей областной партийной орга-низации не найти. Постановление бюро обкома уже направлено в ЦК КПСС, так, что скоро тебя пригасят в Москву, на беседу. Бюро обкома надеется, что ты со своими новыми обязанностями в Афга-нистане справишься непременно.
- А, что, и в самом деле, не боги же горшки обжигают, - поду-мал я, и согласился.
Приехал домой, рассказал жене о решении обкома направить меня в Афганистан. Эта весть у нее, мягко говоря, никакой радости не вызвала, но, обсудив сложившуюся ситуацию со всех сторон, мы с супругой решили, раз направляют, надо ехать.
В начале января 1983 года меня пригласили в Москву на Ста-рую площадь, в ЦК КПСС (с вещами и пр.). Всего нас там собра-лось шесть человек: Абольяшин Е.И. - из Астрахани, Бочаров А.А, - из Куйбышева, я, Денисенко В.Ф. - из Кокчетава, Тимошенко А.И. - из Полтавы, Ромашенков Н.М. - из Орла. Неделю работали с нами работники ЦК КПСС. Знакомили с обстановкой в Афганистане, по-дробно рассказывали о структуре народно-демократической пар-тии, знакомили с документами съездов и пленумов НДПА.
18 января 1983 года ночью вылетели в Кабул. На второй день после прибытия в Кабул прибыли в советское посольство, где по-встречались с послом Табеевым Ф.А., и нашим партийным руково-дителем в Афганистане Ломоносовым В.Г.
Там же, в посольстве, нам представили советников, которых мы должны были заменить. Познакомили с переводчиком, с которым мне предстояло работать в провинции Фарьяб. Менял я там Беспа-мятных Юрия Ивановича. Юрий Иванович очень подробно оха-рактеризовал обстановку в провинции, рассказал о людях, с кото-рыми мне предстояло жить бок о бок и выполнять поставленную задачу по становлению и укреплению государственной власти в провинции…
Проработав год, 20 января 1984 года я отмечал в Меймене свое 45-летие. Пригласил на день рождения руководство провин-ции. После торжественного обеда спросил у секретаря провинци-ального комитета НДПА Альборса, когда у него день рождения. Тот откровенно признался, что не знает. Якобы мама его говорила так: «в тот год, когда ты родился, через кишлак приходил с вой-ском король Афганистана для, усмирения восставших племен, что в день его рождения на левой горе сидел орел, а за другой горой полыхал пожар»… Вот и все, что знал о своем возрасте секретарь провинциального комитета партии, человек высоко образованный, занимающий довольно высокий пост в партийной иеархии НДПА.
Прекрасно зная сложившуюся, как в Афганистане, так и в про-винции Фарьяб обстановку, я не уставал поражаться тому, что по-стоянно нас здесь окружало: средневековому укладу жизни населе-ния, страшной бедноте и неизлечимым болезням, процветающим в далеких кишлаках и горных селениях, полным бесправием женщин, которых, как домашний скот вывозили для продажи на базар, част-ной собственностью на все, в том числе и на землю. Тому, что в са-мом провинциальном центре нет, не только электрического освеще-ния, но и электричество подается на несколько часов в день, да и то с перебоями. Тому, что вода в водопроводе появляется лишь на час в сутки, а водоснабжение осуществляется из паводковых водоемов. И особенно тому, что до сих пор не налажено надежной, беспере-бойной транспортной связи с Кабулом. Ни наземной, ни воздуш-ной. На взлетно-посадочной полосе, которую охраняли погранич-ники, самолеты из центра садились, но так редко, что каждое при-земление воздушного судна, было в Меймене и окрестностях самым большим событием. Трасс с асфальтовым покрытием в провинции не было, поэтому, когда начинался сезон дождей, дороги развозило до такой степени, что и на бронетранспортере просто невозможно было проехать.
Обеспечение Меймене ГСМ, продовольствием и другими жиз-ненно важными товарами, в том числе оружием и боеприпасами, осуществлялось транспортными колоннами, которые, как правило, формировались всего лишь два раза в год, так что на всем прихо-дилось экономить. Особенно это касалось бензина и боеприпасов.
Анализируя все это, я невольно задавал себе вопрос: как же здесь можно строить социализм? Тем паче, что при решении этого наиглавнейшего вопроса не было единства в самом руководстве. Народно-демократическая партия состояла в основном из двух фракций - парчам и хальк (знамя и народ). Между ними постоянно шла бескомпромиссная, межфракционная борьба.
После проведения XII Пленума ЦК НДПА, II Пленума провинци-ального комитета партии, а также собраний в первичных пар-тийных организациях, стало ясно, что фракционная борьба в про-винциальных партийных организациях несколько стихла.
Один из руководителей группы " Кор" - секретарь парткома НДПА т. Альборс стремится сгладить разногласия между фрак-циями. Другая часть группы во главе с губернатором провинции т. Пайкором ведет активную работу по усилению влияния группы в массах.
В провинции действуют малочисленные организации маоист-ского толка "Революционная организация трудящихся Афганиста-на" и «Молодые коммунисты Афганистана».
От руководителей этих групп иногда слышны выпады в адрес Советского Союза, советских специалистов, руководства ЦК НДПА. Но большой опасности эти группировки не представляют, хотя имеют заметное влияние среди учащейся молодежи.
На две группировки разделился офицерский состав Царандоя.
Такая внутрипартийная разобщенность вызывает серьезные трудности при решении кадровых вопросов, укреплении партийной и
трудовой дисциплины.
Из годового отчета о работе комитета НДПА провинции Фарьяб.
Вот в таких условиях и в такой обстановке приходилось рабо-тать советническому аппарату в провинции Фарьяб. Отмечу глав-ные качества, которые характеризовали наших советников, это, прежде всего самоотверженность и личное мужество. Какие бы за-дачи они не получали, я был всегда уверен, что выполнят они их с честью. Сегодня я с полной ответственностью могу сказать, что каждый из советников, которые работали со мной, был примером в выполнении своего гражданского и партийного долга.
К сожалению, по целому ряду исторических и национальных причин мы и не смогли построить афганский социализм, но одно то, что работая, участвуя в совместных боевых операциях, тысячи аф-ганцев смогли изменить свою жизнь, получили более широкие по-знания мира, научились по новому трудиться, и с оружием в руках защищать все созданное своим трудом, уже говорит о том, что мы все таки смогли сделать очень многое.
Отрадно осознавать, что в это большое и важное дело внесен и мой посильный вклад. Хотя тогда я этого особо не осознавал. Для меня, партийная работа с руководителями и членами НДПА была обычным делом.
Помню, на одном из пленумов ЦК НДПА было принято поста-новление об обмене партийных билетов и наведении порядка в уче-те членов партии. Билеты членов НДПА были изготовлены по об-разцу членских билетов КПСС. После обмена билетов на 1 января 1984 года провинциальная партийная организация насчитывала 1050 членов и 1380 кандидатов в члены партии. Тогда в партии остались самые преданные Саурской революции люди.
В ходе проведения семинаров, конференций и пленумов, с по-мощью советнического аппарата, была оптимизирована структура партийных организаций, увеличена их численность. В партии со-стояли в основном представители интеллигенции и торговцев, пред-ставители крестьянства и ремесленников были единицы.
Партийные советники осуществляли руководство и молодеж-ным движением в провинции. Советники Некрасов В.М. и Серов Н.М. вели активную работу среди молодежи, в результате чего бы-ли созданы: провинциальная организация демократической моло-дежи Афганистана (ДОМА), демократическая организация женщин Афганистана (ДОЖА) и пионерская организация.
Для становления и дальнейшей деятельности этих организаций особенно много сил и энергии потратил молодежный советник, представитель Свердловского обкома ВЛКСМ Некрасов Вячеслав Михайлович. Им впервые в истории Афганистана был организован пионерский отряд с атрибутикой пионерской организации СССР. В пионерский лагерь собрали со всей провинции детей погибших за-щитников революции, приодели, организовали трехразовое пита-ние. Около месяца работал этот небольшой афганский «Артек». По-сле закрытия лагеря, дети плакали от восторга, вспоминая о пре-красных днях, проведенных там, и мечтали на другой год попасть туда снова.
Для молодежных организаций ДОМА и ДОЖА проводились фестивали, семинары, показывались документальные и художе-ственные фильмы производства киностудий СССР. Особенно тепло принимались фильмы киностудий республик Средней Азии.
Очень хорошо принимались присутствующими выступления женских коллективов художественной самодеятельности, выставки рукоделий женщин.
В провинции были организованы советы профсоюзов и коопе-ративов. Цель и задача их состояла - разъяснять политику НДПА и идеи Апрельской революции в массах.
Говоря о той огромной работе, которую проводил провинци-альный комитет НДПА необходимо особо отметить организацию отрядов самообороны. Практически каждые сутки происходили стычки царандоя и подразделений пехотного полка Афганской ар-мии с контрреволюционными формированиями. Почти каждую ночь в самом городе Меймене и на окраинах слышалась оружейная пальба, гибли люди, уничтожались дома, имущество.
Всего о пережитом там, в далекой провинции Фарьяб не пере-скажешь, это все нужно пропустить через себя и через 20 прошед-ших лет, и пока мы будем живы, все это навсегда останется в нашей памяти, в наших сердцах.
После замены я, в 1985 - 1989 годах, работал в приграничном городе Термез, Узбекской ССР, первым заместителем председатели облисполкома. Являясь председателем комиссии облисполкома по организации встречи войск Советской Армии, выходивших из Аф-ганистана, я прекрасно помню те радостные и незабываемые дни.
Большинство людей старшего поколения помнят телевизион-ные репортажи с моста через Аму-Дарью, которые велись 15 фев-раля 1989 года. Помнят слова, сказанные тогда командующим ОКСВА генерал-полковником Борисом Всеволодовичем Громов сказал: "За рекой Амударьи нет больше войск Советской Армии!" Но я прекрасно знаю, что это было не так. Последними, глубокой ночью вышли мотоманевременные группы Пограничных войск КГБ СССР. Около 5 тысяч солдат и офицеров, с техникой и оружием.
Выхода пограничных подразделений с нетерпением ожидали жители приграничных с Афганистаном Гагаринского и Учкизыль-ского районов. Для воинов пограничников от имени жителей и ад-министраций этих двух районов были накрыты столы, приготовле-ны выступления художественной самодеятельности. Так что вывод пограничников из Афганистана был не менее торжественным и зна-менательным, чем то событие, которое происходило на мосту и бы-ло широко представлено на телевидении. Пограничники выходили без шума и света юпитеров, так же, как когда-то входили в Афгани-стан.
В это время неожиданно встретил Альборса. Чего, чего, а встретить меня здесь он, конечно, не ожидал, и потому радости нашей не было границ.
Скоро исполняется 15 лет после вывода войск Советской Ар-мии из Афганистана. Но, несмотря на это, война там продолжается и сегодня. Мне, как, наверное, и любому другому человеку, кото-рый познавал эту страну, и населяющую ее народ в самых экстре-мальных условиях, сегодня не безразлично, что там происходит. Хотелось бы знать, как сложилась судьба многих моих друзей-афганцев. Что стало с городом, в котором я жил и работал? Думаю, что и афганские друзья вспоминают нашу военно-полевую жизнь, наши заботы и чаяния.
Через несколько лет, после нашей встречи на мосту дружбы, Альброс разыскал меня и приехал ко мне в Йошткар-Олу. При встрече пошутил: "Ты меня учил, как строить социализм, теперь я тебя буду учить жить при капитализме, где деньги все - власть, сво-бода, равенство!"
В 1992 и 1993 годах я дважды побывал в Кабуле с делегациями работников торговли и строительства Республики Марий Эл. Оба раза был принят в правительстве, заключили контракты на постав-ки товаров с обоих сторон и строительству целого квартала жилых домов в Кабуле. Но война с талибами прервала все наши начина-ния.
Сегодня, после освобождения от влияния талибана афганский народ вновь стоит перед выбором. Каким будет эта страна, станет ясно уже в ближайшее время. Очень хотелось бы, чтобы семена дружбы и взаимопомощи, которые мы, когда-то щедро разбросали в благодатную афганскую землю, взошли густыми и ровными всхо-дами доверия и взаимопонимания.
ГЛАВА XXI
21 марта 1983 года. Провинция Фарьяб. Пригород Меймене. Расположение мотоманевренной группы погранвойск.
В штабной землянке экстренное совещание. Кроме командиров подразделений и командования ММГ, в землянке офицеры Опера-тивной группы, а также советники ХАД и царандоя.
- По информации командования ОКСВА, в последнее время участились случаи самовольных отлучек военнослужащих из рас-положения частей и подразделений советских войск, выполняющих интернациональный долг в Афганистане, - начал свое выступление старший оперуполномоченный Особого отдела Киркинского по-граничного отряда майор Буйнов, - и, что самое страшное, боль-шинство из самовольщиков в свои подразделения и части не воз-вратились. Кого-то из них боевики зверски убили, а кто-то находит-ся в плену. Есть факты добровольного участия некоторых из сбе-жавших военнослужащих Советской армии в незаконных воору-женных формированиях. Предателям принявшим Ислам, боевики дают жилье и большие деньги, обещают по окончанию войны от-править в любую из западных стран. Отрадно отметить, что пока, случаев самовольного оставления частей и подразделений погра-ничных войск еще не было. Но, тем не менее, на сегодняшний день, боевиками уже было предпринято несколько попыток, наладить с пограничниками доверительные отношения. К своей чести солдаты и сержанты, к которым обращались представители боевиков, оказа-лись людьми честными и выдержанными. Своевременная информа-ция с их стороны позволила не только предотвратить чрезвычайное происшествие, но и обезвредить душманского пособника. По име-ющимся у меня данным, боевики не обошли своим вниманием и нашу ММГ. С целью обезвреживания противника нами готовится операция, в которой будет принимать участие и кто-то из вас. По-этому хочу сразу напомнить, что о предстоящей операции никто кроме здесь присутствующих знать не должен. Доведите до личного состава только общую остановку по самовольщикам. Нацельте по-литработников на работу по укреплению воинской дисциплины, усилению ответственности каждого в период проведения операций. О всех попытках афганцев вступить в контакт с военнослужащими, сообщать мне немедленно…
После совещания, начальники офицеры, собравшись в узком кругу, взволнованно обсуждали услышанное.
- Да-а-а, задал задачку нам Виктор Иванович! – задумчиво произнес майор Хорьков, - ведь во время операции, сколько народу вокруг крутится, поди - ж ты, узнай, где враг.
- А сколько афганцев вокруг позиций околачивается. Пашут прямо под самым забором, - поддержал его самый старый началь-ник заставы майор Сотников, - вот у армейцев все по другому, они и на пушечный выстрел к своим позициям никого не подпускают.
- Подпускать-то не подпускают, да что толку, солдаты, как бе-гали в самоволку, так и продолжают бегать. Сам, будучи дежурным по ММГ, ловил неоднократно, - возразил я, - по-моему дело тут не в афганцах, а в нас самих, в солдатах наших. Я лично всех своих бойцов достаточно изучил и доверяю, как себе. И они мне платят тем же. Доверяют даже самое сокровенное. Вот, к примеру, после прошлой операции подходит ко мне боец, татарин, по националь-ности и говорит, что есть конфиденциальный разговор. Отошли мы в сторону. Солдат, пряча глаза, говорит мне, что один из афганцев, за большие деньги предлагал ему стать любовником.
- Ну и, что ты на это сказал? – удивленно спросил я.
- А что, ничего.
- Прямо - таки и ничего?
- Ну, дал ему в морду.
- А вот это ты зря, лучше бы привел ко мне. Мы бы на месте и разобрались…
- Когда я рассказал об этом Буйнову, он нисколько этому не удивился. Видя мое недоумение, разъяснил, что это уже не первый случай. Причина этому одна. Из-за большого калыма (выкуп за не-весту), мужчинам для создания семьи приходится многие годы за-рабатывать деньги, и потому женятся они лет в 30-35. Женщин лег-кого поведения в Меймене, и тем паче, в кишлаках, нет, и быть не может, шариат запрещает. Так, что здесь, как нигде, развит гомо-сексуализм…
- Наверное ты прав, - поддержал меня Хорьков, - солдаты у нас выдержанные…
- Только за ними глаз, да глаз нужен, - вставил свое мудрое и веское слово майор Сотников.
Каждый из нас остался при своем мнении. Немного помолчав, мы разошлись. У каждого было достаточно своих, незавершенных дел.
Через несколько дней майор Буйнов пригласил меня в свою землянку. По плану операции мне предстояло сыграть довольно незначительную, но ответственную роль, и потому он посвятил меня в суть предстоящего дела.
По данным провинциального отдела ХАД в городской тюрьме работал связистом житель Меймене, назовем его Саид, который поддерживал постоянную связь с бандой Мавлави Кара. В послед-нее время сотрудники царандоя, которые вели за ним наблюдение, заметили некоторые изменения в поведении своего подопечного. Все чаще и чаще тот стремился оказаться поближе к месту распо-ложения пограничников, к боевым и транспортным колоннам про-ходящим через город. Если ему это удавалось, то он пытался заго-ворить с кем-то из солдат, предлагал сигареты, жвачку, а иногда и зажигалки. Все эти факты настораживали не только руководство царандоя и ХАД, но и командование ММГ. В связи с этим было принято решение совместно с советниками ХАД и царандоя прове-сти операцию по обезвреживанию агента Мавлави Кара и проведе-нию над ним открытого суда. Для того, чтобы все это осуществить, необходима была не только оперативная информация, но и оформ-ленная по всем правовым нормам доказательная база. Основой до-казательства в противоправной деятельности должна была послу-жить аудиозапись переговоров. Благо, что в афганском процессу-альном кодексе, аудиозапись, оформленная должным образом, признавалась судом в качестве доказательства.
На первом этапе необходимо было организовать контролируе-мый контакт Саида с кем-то из пограничников. Выбор пал на одно-го из переводчиков, таджика по национальности, назовем его Ру-стам, который пошел служить в Афганистан добровольно. Так, как солдат прекрасно владел пушту (официальный язык в Афгани-стане), а также знал узбекский и туркменский, его направили в Оперативную группу, к подполковнику Николаю Николаевичу Нестерову. Никто не сомневался в порядочности и патриотизме парня, и потому кандидатура его, как главного действующего лица операции, прошла без всяких нареканий. Чтобы все прошло есте-ственно и без излишнего напряжения, было решено на первом этапе солдата в суть операции не посвящать.
Связиста, по распоряжению командира оперативного батальо-на царандоя джиграна (майора) Аюбхана, в ведении которого находилась и тюрьма, направили, в гостиницу, где жили советники, якобы, для ремонта электропроводки. Туда же приехал и подпол-ковник Нестеров со своим переводчиком. Так получилось, что Ру-стам, беззаботно гуляя по гостинице, случайно зашел в пустующую комнату, где работал связист. Там и состоялось знакомство, о кото-ром через несколько часов, он, слово в слово доложил майору Буйнову.
Саид, увидев пограничника, сначала предложил ему сигареты. Закурили. Поговорили о том, о сем. Познакомились. Потом Саид начал выведывать у Рустами, чем тот занимается. Услышав, что он работает переводчиком, и может в связи с этим довольно свободно перемещаться по городу, афганец заинтересовался им еще больше. Предложил дружбу и помощь при покупке спиртного и видеоаппа-ратуры. Протянул пачку сигарет с «чарсом» (наркотиком), но Ру-стам от них наотрез отказался. Видя, что солдат насторожился, Са-ид предложил встретиться еще раз. Афганец пообещал при следу-ющей встрече своему новому знакомому богатый «бакшиш» (пода-рок).
Только после этого, достаточно откровенного рассказа Ру-стама посвятили в суть проводимой операции. Довольно неожидан-ной была его реакция на это. Ни страха, ни волнения он не выска-зал. Только сказал спокойно: «Знал бы я, что он от меня хочет, там бы и прибил».
- Вот только этого не надо, - строго сказал Буйнов, - теперь от тебя требуются только спокойствие и выдержка. Все делай так, что-бы не вызвать у врага никаких подозрений. На сегодня это твоя ос-новная боевая задача.
- Я постараюсь, - искренне пообещал солдат.
Вскоре состоялись три скоротечные, ничем не примечательных встречи, суть которых сводилась к прощупыванию солдата на предмет возможной его вербовки.
У руководителей операции постепенно крепла уверенность в том, что Саид, это именно тот человек, которому поставлена задача, перетащить на свою сторону советского солдата. На это указывало, прежде всего то, что после каждой встречи Саид спешил в горы, где, по всей видимости, отчитывался перед Мавлави Карой о своих успехах.
Вот почему на следующую встречу Рустам направился уже во всеоружии. В боковом кармане куртки у него лежал портативный диктофон. Встреча, по взаимной договоренности, должна была произойти в парке, примыкающем к «отелю», где жили советники, под развесистым тутовником.
Саид появился немного раньше времени. Было видно, что он несколько напуган. Часто оглядывался по сторонам. Заметив, вы-шедшего из-за дерева Рустама, он успокоился. Протянул ему блок сигарет «Мальборо», обещанный «бакшиш». Видя, что солдат до-волен подарком, Саид, ненавязчиво, начал уговаривать его посе-тить дукан брата, где можно выбрать недорогой, но довольно де-фицитный в Союзе, видеомагнитофон. Рустам, с сожалением в голо-се сказал, что не может надолго отлучаться из «отеля». В любой момент он может понадобиться начальству. Поняв, что солдата от-сюда не вытащить, Саид зашел с другой стороны. Он посулил Ру-стаму большой дом, двух жен, и два миллиона афгани (примерно 14 тысяч долларов США) за то, что тот с оружием в руках станет воевать на стороне моджахедов, борцов за веру. После окончания войны с неверными ему предоставят возможность выехать в любую западную страну. Сказав это, он, отступив на шаг, с любопытством смотрел на солдата, пытаясь по глазам угадать его реакцию на это, заманчивое и вместе с тем рискованное предложение. Рустам отнес-ся к необычному предложению спокойно, словно ожидал этого.
- Я подумаю, - сказал он.
Как было обговорено заранее, следующую встречу, Рустам высказал пожелание провести в густом саду, примыкающему к по-зициям мотомангруппы. Саид с испугом от этого отказался, со-славшись на то, что от неверных нужно держаться подальше. Про-щаясь, пособник душманов заверил солдата, что вскоре непременно его найдет и тогда сообщит о следующей встрече.
В «отеле» Рустама уже ждали. Специалист - хадовец, пере-мотал кассету. Зафиксировал на бумаге начало разговора, середину и заключительные слова беседы. Потом настал черед Рустама, ко-торый подробно изложил на бумаге все, чего добивался от него Са-ид. Начало доказательной базе было положено. В ходе обсуждения прошедшей встречи, участники операции пришли к выводу, что «вербовщик», говоря языком рыбака, глубоко заглотнул наживку, и теперь сделает все, чтобы, во что бы то ни стало, добиться своего. Второй вывод был менее оптимистичным. Саид боялся встреч вбли-зи расположения советских войск, и потому задержание с полич-ным было делом проблематичным.
- А как хорошо было бы добавить к этим материалам веще-ственные доказательства. Если дом и жен, в виде вещдоков прило-жить просто не возможно, то деньги – в самый раз. Деньги – это се-рьезно, - мечтательно сказал начальник провинциального отдела ХАД джигран (майор) Хошими.
- Все это правильно, но враг пока, что думает по другому. По-этому я считаю этот вопрос преждевременным, - возразил Буйнов, - если и дальше все пойдет по нашему сценарию, то к этому мы воз-вратимся на конечном этапе операции. А пока, что, я повторяю, все должно идти по намеченному плану. Мы должны собрать как мож-но больше доказательств с помощью диктофона. От таких доказа-тельств на суде тоже не просто отвертеться.
- Что ж, вы правы, - согласился джигран, - а мы, вместе с наружкой царандоя, постараемся обеспечить постоянное наблюде-ние за каждым шагом этого сына шакала, пособника душманов.
Следующей встреча состоялась в сосновом парке, который раскинулся в центре Меймене, перед дворцом губернатора. Саид был настойчив. Он требовал конкретного ответа на свое предложе-ние. Рустам сказал, что согласен стать моджахедом, но хотел бы предварительно получить хотя бы половину обещанной суммы. Саид, обрадованный положительным ответом солдата, был готов на все. Он вновь начал расписывать все блага и деньги, которые обес-печат новоявленному моджахеду самые лучшие условия жизни. В заключении он предупредил, что в условное время Рустам должен явиться в назначенное место вместе с оружием и боеприпасами, что за это он получит еще миллион афгани.
После прослушивания аудиокассеты, участники операции пришли к выводу, что в их руках сосредоточено достаточно фак-тов, для того, чтобы прилечь «вербовщика», пособника душманов Саида по статье 225 Уголовного кодекса ДРА: «Вовлечение в контрреволюционную деятельность одного лица другим лицом». Согласно этой статье, преступник наказывается лишением свободы на срок до 25 лет (в зависимости от того, сколько лиц вовлечено им в контрреволюционную деятельность).
Заключительный этап операции прошел тихо и мирно, без пе-рестрелок и погонь. Саиду передали распоряжение начальника оперативного батальона царандоя джиграна Аюбхана, чтобы тот отремонтировал связь в здании провинциального отдела ХАД. Тот ни о чем не подозревая подошел к зданию ХАД, показал начальни-ку караула письменное распоряжение. Начальник караула прово-дил связиста в подвальное помещение. Там Саида уже ждали два хадовца с наручниками в руках. Через несколько дней, припертый к стене неопровержимыми доказательствами, он уже давал правдивые показания. Открытый революционный суд, согласно статье 225 Уголовного кодекса ДРА: «Вовлечение в контрреволюционную де-ятельность одного лица другим лицом», приговорил его к 12 годам лишения свободы.
После этого случая в приграничных провинциях Северного Афганистана, не было отмечено ни одной попытки «вовлечения в контрреволюционную деятельность» пограничников.
Сегодня уже стал достоянием истории тот факт, что за весь пе-риод боевых действий подразделений Пограничных войск КГБ СССР в Демократической Республике Афганистан не было ни од-ного без вести пропавшего пограничника. В этом, конечно же, осо-бенно большая заслуга сотрудников военной контрразведки. В том числе и старшего оперуполномоченного Особого отдела Киркин-ского пограничного отряда майора Виктора Ивановича Буйнова.
ГЛАВА XXII
27 марта 1983 года. Провинция Фарьяб. Пригород Меймене.
Командование Оперативной группы Среднеазиатского по-граничного округа в Афганистане поставило задачу: из состава нашей ММГ выделить группу численностью до усиленной заставы, для участия в широкомасштабной операции возмездия. За неделю до этого боевики осуществили нападение на советскую погранич-ную заставу, в результате чего несколько человек погибло.
Старшим группы начальник ММГ майор Калинин назначил майора Хорькова, меня его заместителем. За предстоящий день необходимо было подготовиться к вылету на боевое задание, осмотреть оружие, пополнить боеприпасы, запастись продоволь-ствием и водой по принципу - направляют на неделю - запасайся на месяц!
Впервые мы брали на операцию необстрелянное пополнение, которое прибыло на смену уже отслуживших свой афганский мини-мум солдат и офицеров. По уже давно заведенной традиции на се-рьезный боевой выход из новичков взяли только добровольцев, закрепили за каждым опытного бойца, проинструктировали.
Накануне операции, командование мотоманевренной группы решило сделать для нас небольшой сюрприз. Из Меймене прибыла кинопередвижка с целым набором индийских и советских фильмов. Вместе с тремя афганцами, которые обслуживали кинопередвижку, в гости к нам приехал и советник провинциальной молодежной ор-ганизации (ДОМА) Вячеслав Некрасов. Он уже не раз бывал у нас в гостях, и потому мы были особенно рады, что и на этот раз он при-был не с пустыми руками. Что и говорить, ведь фильмы из Союза доставляли нам не часто. То операции, то погода не позволяет. Так, что порой приходилось смотреть одно и то же кино много раз. А тут сразу десять новых фильмов и среди них самые наши любимые: «Белое солнце пустыни» и «Отец солдата». И не важно было, что советские фильмы дублированные, и все герои там разговаривали, приказывали, клялись, произносили слова любви и дружбы на уз-бекском языке. Это делало просмотр картин ни с чем не сравни-мым, непредсказуемым зрелищем.
Солдаты и офицеры, которым назавтра предстоял многочасо-вой перелет над контролируемой душманами территорией, а в дальнейшем и непосредственное участие в операции возмездия, от-решившись от забот и треволнений, с упоением смотрели фильмы, смеялись, поддерживали героев, зачастую нелестными репликами. Больше всего было смеху в одном довольно коротком, но очень насыщенном эпизоде из фильма «Отец солдата». Там, уже почти в конце картины, бесноватый Геббельс, прибывший в подземный бункер на аудиенцию к Гитлеру, вытянув в фашистском привет-ствии руку, выкрикивает «Салям алейкюм!», на что Гитлер, без вся-кого берлинского акцента, спокойно, словно так и должно быть, отвечает «Салям!». После окончания фильма, по просьбе зрителей, киномеханик повторял этот эпизод еще несколько раз. И каждый раз окрестности лагеря оглашал безудержный смех…
Еще, когда кинопередвижка только, только приноравливаясь к походным условиям жизни, медленно заползала в наш походный кинотеатр, расположенный, для большей безопасности, в неглубо-ком котловане, я заметил, что родное, лобовое стекло «таблетки» отсутствует, а вместо него прилажен, исчерканный ручкой, явно со стола какого-нибудь начальника, кусок плексигласа.
- Наверное, лобовое попадание осколка или пули? – спросил я у Славы.
- Да нет, - спокойно произнес он, - просто в стекло попал каме-шек с взлетающего самолета.
- Где ты нашел самолет-то, ведь у нас здесь уже несколько ме-сяцев ни один не приземлялся, и тем более не взлетал…
И тогда Некрасов рассказал мне историю появления, в этой, расположенной в тысяче километров от центра, забытой богом провинции, кинопередвижки.
Все началось с того, что однажды, во время проведения оче-редного мероприятия с молодежью Меймене, к секретарю провин-циального комитета ДОМА обратились несколько активистов из бригады общественного порядка (прототип наших ДНД), которые откровенно признались, что вместо продолжительных речей о Со-ветском Союзе, с удовольствием бы посмотрели фильмы об этой сказочной стране.
Вячеслав сразу же загорелся этой идеей, и с комсомольским эн-тузиазмом начал ее раскручивать. Первым делом вместе с секрета-рем провинциального молодежного комитета он осмотрел един-ственный в городе кинотеатр. Казалось, все было там в целости и сохранности. Однако, как утверждал сторож, кино здесь не крутили уже больше года. Почему, никто, кроме киномеханика не знает. Че-рез несколько дней киномеханика нашли. Тот искренне посочув-ствовал советнику Некрасову, уверив его в том, что без специаль-ных углей, импортная аппаратура работать не будет. Но не таков был Некрасов, чтобы отступиться от своего. В конце – концов, он уговорил зампотеха нашей мотоманевренной группы капитана Ру-косуева, поискать похожие по параметрам угли в Союзе. А пока суть, да дело, вызвали Некрасова в Кабул, по молодежным делам. Заслушали обстоятельный отчет. За что-то похвалили. За что-то пожурили. В чем-то обещали помочь. В общем обычная текучка. Он собрался, было уже улетать обратно, когда на одной из кабуль-ских улочек, на глаза ему попалась большая, красочная вывеска: «Афганфильм». Некрасов, еще ничего и не помышляя, зашел в двухэтажное здание этой необычной организации. Зашел просто так, чтобы поинтересоваться, чем же там люди занимаются. Позна-комился с хорошими людьми. Оказалось, что они занимались не съемками фильмов, а их распространением. Фильмы, имеющиеся в «Афганфильме» были двух категорий: недублированые индийские и дублированные на языки афганских народностей, советские. И то-гда у Некрасова мелькнула мысль, а что если взять здесь с десяток фильмов и самостоятельно доставить их в Меймене. Но отдадут ли их ему? Узнав, что он советник провинциального комитета ДОМА, начальник, на удивление, сразу же согласился. Проходя в склад, чтобы выбрать нужные фильмы, Некрасов заприметил во дворе не-сколько новеньких кинопередвижек. И тогда у него мелькнула еще более шальная мысль. Сколько времени будут продолжаться поис-ки специальных углей для киноаппаратов, без дела стоящих в кино-театре Меймене, неизвестно. А эти, передвижные кинотеатры стоят здесь без дела, завлекающе поблескивая своими полированными боками. Воодушевленный этой мыслью, он возвратился к началь-нику «Афганфильма», и с ходу огорошил его своей новой прось-бой. На удивление Некрасова тот лишь спросил:
- А как вы будете переправлять машину в Меймене?
Еще там, во дворе Некрасов вспомнил вдруг о недавнем разго-воре с командиром роты аэродромной охраны из Меймене, о том, что в ближайшее время, за оставшимся имуществом роты, которая передислоцировалась в другое место, из Кундуза, будут направле-ны два большегрузных транспортных вертолета МИ-26.
Он поведал об этом начальнику «Афганфильма», и тот, ни сло-ва не говоря, тут же приказал своим сотрудникам оформить необ-ходимые документы. Так Некрасов сам себе надел хомут, который потом долго не мог снять. Но это было потом. А пока, окрыленный своей легкой победой, он кинулся за поддержкой к военным совет-никам, с которыми уже успел познакомиться и, которые, на себе ис-пытали его неудержимый комсомольский напор. Узнав, что моло-дежному советнику нужен всего-навсего транспортный самолет до Кундуза и разрешение на доставку кинопередвижки из Кундуза в Меймене, они искренне поддержали своего собрата, и чтобы он больше не задерживался в Кабуле, быстро договорившись обо всем с авиационным начальством.
На следующий день Некрасов и три афганца, закрепленных за кинопередвижкой, стояли в ожидании АН-12 в Кабульском аэро-порту. При погрузке в самолет, «таблетка» немного не вписалась в грузовой салон и оставила приметную вмятину, с которой тот лета-ет, наверное, и по сей день.
В Кундуз прибыли благополучно. Устроились на окраине аэропорта. Командир авиационного полка, которого Некрасов навестил по прибытию, откровенно признался, что полеты на север, из-за низкой облачности на перевале, временно прекращены. Когда перевал откроется, не знает никто.
- Так, что просидеть здесь можно и неделю, и месяц, как пове-зет, - обнадежил он.
- А пока могу предложить лишь офицерское общежитие. В го-родской гостинице жить не рекомендую, - предупредил в заключе-нии командир полка.
Некрасов, привыкший не отрываться от коллектива, искренне поблагодарил полковника за гостеприимство, но от общежития от-казался.
С этого дня началось, ни с чем не сравнимое сидение экипажа боевой идеологической машины в аэропорту. Перед ужином Некрасов неожиданно для себя узнал, что у афганцев нет никаких средств к существованию. Это его, конечно, удивило, но не очень. Как человек бывалый, он своевременно запасся провизией. Правда, на этот раз у него в рюкзаке не было такого разнообразия консерв, как на операциях. Военторговцы выделили ему на дорогу лишь ко-робку свиной тушенки, да несколько банок сгущенки.
Видя, что афганцы с вожделением смотрят на его, доверху набитый рюкзак, Некрасов вдруг осознал, что и сам не ел с самого утра. От этой шальной мысли засосало под ложечкой. Он нетороп-ливо развязал рюкзак, вытащил оттуда несколько банок тушенки, и только тогда заметил, что с этикеток на него смотрят розовопятач-ковые, упитанные создания, употреблять в пищу мясо которых пра-воверным запрещает Коран. Пользуясь полумраком, царящим в «таблетке» Некрасов, незаметно содрал этикетки и выставил банки на стол, предназначенный для перемотки кассет. Один из афганцев взял банку в руки, повертел ее, и неуверенно спросил:
- Это шошка?
- Нет, это баранина, - взял грех на душу Некрасов.
Афганцы, посовещавшись на своем языке, категорически отка-зались от тушенки. Наверное что-то заподозрили, видя, что «шура-ви» почему-то замешкался, вынимая банки.
Видя это, Некрасов наскреб по своим карманам оставшиеся от командировки афгани и отправил одного из афганцев в военторгов-ский магазин, за продуктами. Но там ничего, кроме минеральной воды не было. Так, что ужинать пришлось минералкой и лепешка-ми.
Прошел день, настал второй, и оголодавшие афганцы, не об-ращая внимания на запреты, уже уминали тушенку, не обращая ни-какого внимания на этикетки.
Через неделю, командир полка прислал посыльного с радост-ной вестью, что перевал открыт.
На следующее утро кинопередвижка в ожидании к погрузке стояла недалеко от взлетно-посадочной полосы. Афганцы, плотно позавтракав, расположившись рядом с машиной мирно дремали. Прошел час. Другой, а вертолетов се не было и не было. Вместо них к взлетной полосе подрулили несколько МИГов, после корот-кого разбега они взмыли в небо и вскоре исчезли за горизонтом. Некрасов засмотрелся на полет этих грациозных и сильных машин, не заметив даже, когда одна из них успела атаковать кинопере-движку и нанести ей непоправимый урон. Летчики, прибежавшие на зов, увидев рассыпавшееся лобовое стекло машины, предположили, что возможно во время взлета от самолета отделился прилипший камешек. Они посоветовали отогнать кинопередвижку подальше, тем паче, что по их сведениям перевал вновь окутан тучами.
И только на десятый день, загрузив кинопередвижку, вертоле-ты взяли курс на Меймене. Вот так эта знаменитая машина оказа-лась в провинциальном центре, а потом и у нас в мотоманевренной группе, доставив всем нам, накануне операции, истинную радость и блаженство от увиденного, и прочувствованного.
Со своей кинопередвижкой Вячеслав Некрасов, порой без всякого сопровождения, неоднократно выезжал в самые отдаленные кишлаки, где демонстрировались советские, афганские, индийские, и другие фильмы, которые население воспринимало с большим инте-ресом. И что самое интересное, ни советника, ни экипаж этой боевой идеологической машины никто не трогал. Мало того, когда в ка-ком-то отдаленном кишлаке, контролируемом местными боевиками, заказывали кинопередвижку, полевым командирам выдвигалось встречное условие - прекращение всяких боевых действий и обеспе-чение безопасности населения. Многие, ради того, чтобы увидеть невиданное, на это соглашались.
Г Л А В А XXIII
28 марта – 2 апреля 1983 года. Туркменская ССР. Город Чаршанга.
Несмотря на раннее утро, весь личный состав мотоманеврен-ной группы высыпал из землянок, чтобы проводить нас на опера-цию. Перед посадкой в вертолеты подполковник Нестеров выступил с небольшой, но пламенной речью, напомнив еще раз, что всех нас с нетерпением ждут дома.
Сделав несколько кругов над Меймене, винтокрылые машины взяли курс на север. Под нами, куда не кинь взгляд, горы да кру-тобокие холмы, склоны которых пестрят сгорбившимися спинами дехкан из близлежащих полуразрушенных кишлаков. Весенняя полевая страда в отличие от страды военной, более привычна селя-нам и потому забыв все страхи люди, то и дело бросая взгляды на пролетающие мимо боевые машины, продолжают заниматься своим древним и самым почетным - хлеборобским ремеслом.
До Чаршанги - места сосредоточения войск участвующих в операции возмездия долетели без приключений.
Чаршанга это небольшой туркменский город, раскинувшийся на плоской как стол равнине недалеко от афганской границы.
Наше подразделение расположились на территории погра-ничной комендатуры, в палатках. Пока бойцы наши обустраива-лись на новом месте, мы с майором Хорьковым направились в штаб погранкомендатуры, за указаниями.
Полковник, один из руководителей операции, довел до нас об-становку, существующую на сопредельной афганской территории.
В заключении он сказал, что операция идет уже полным хо-дом, и что нам отводится лишь роль резерва.
- Быть в тридцатиминутной готовности к посадке на вертоле-ты, - заключил постановку задачи наш новый начальник.
- А как скоро мы можем понадобиться? - спросил я.
- Пока все идет по плану. А через два-три дня - видно будет. Так что ждите команды.
Откровенно говоря, у нас с майором Хорьковым особого же-лания участвовать в операции не было, только тоскливая участь надолго засесть в этой провинциальной азиатской дыре понуждала к рвению, с которым мы взялись за подготовку личного состава к предстоящим, в этом мы нисколько не сомневались, боям.
Небольшой, но уже неоднократно выручавший нас опыт под-сказывал, что группу, скорее всего, будут использовать в качестве затычки в местах прорыва боевиков или в засаде. Поэтому необ-ходимо было, в первую очередь, выбить у начальства побольше боеприпасов и найти пригодный для земляных работ, шанцевый инструмент. В поисках тыловиков мы обошли всю комендатуру, но безрезультатно. Как это уже давно повелось, за редким исключени-ем, они чаще всего появлялись в около военной полосе только при "раздаче пирога", то бишь подарков и наград. Но как говорится, нет худа без добра. В одном из темных коридоров погранкомен-датуры я встретил своего однокурсника по Алма-Атинскому по-граничному училищу – капитана Сергея Юдина. За семь лет со дня выпуска он мало чем изменился, похудел, правда, загорел тем са-мым афганским загаром, по которому местные в Союзе всегда от-личали нас от остальных военных. Выгоревший камуфляж и вы-давшая виды кепи, дополняли его бравый вид. После первых объя-тий и приветствий мы разговорились, вспомнили однокурсников, друзей.
Он только, что прибыл из очередной операции с той стороны и спешил на доклад к начальству. Договорившись встретиться вече-ром, мы разошлись.
О десантно-штурмовой группе (ДШГ), которой командовал ка-питан Юдин я слышал уже не раз. На двух или трех совместных операциях его заставы перекрывали труднодоступные перевалы, отрезая боевикам путь в горы. Помню, что в конце одной из таких операций, вопреки утверждению синоптиков, над горами низко нависли тучи, окутав собой позиции ДШГ. Вертолеты, естественно, не смогли снять с перевала десант, и Сергею пришлось организо-вывать круговую оборону.
В течение нескольких дней отбивалась группа от назойливых боевиков, огнем и гранатами, отбрасывая их на исходные рубежи. Израненные, изголодавшиеся бойцы, видя уверенность и стой-кость командира, своих позиций не покидали. Уже когда почти полностью иссякли боеприпасы, немного распогодилось и ДШГ удалось с перевала снять.
И это, я знаю, далеко не единственная неординарная ситуация в боевой биографии Сергея Юдина из которой он всегда выхо-дил с честью.
В сумерках, пробираясь через стан десантников к палатке ка-питана Юдина я, то и дело задерживался у огонька, беседовал с солдатами, и слышал о нем лишь слова искреннего уважения и любви.
- Если бы не он, многих из нас бы уже давно не было в жи-вых, - подытожил мнения сослуживцев среднего роста, крепенький боец с ярко-красным румянцем во все лицо.
За разговорами, да воспоминаниями засиделись мы с Сергеем допоздна. Помянули Аркашу Волкова. В нашей памяти он навсегда останется прежним, худеньким, задумчивым подростком, прекрас-ной души человеком, с которым мы вместе хлебали соленые щи курсантской науки.
Уже прощаясь, я поведал Сергею, о своих проблемах и он, не задумываясь, распорядился выдать на нашу группу весь, имеющий-ся у него резерв боеприпасов, лопат и спальников. И вовремя. На следующий день поступил приказ выбросить нас на направление вероятного движения отходящих из района операции боевиков, в засаду.
И вот мы в воздухе. Сделав два круга над Чаршангой, верто-леты резко пошли вверх. На равнине только одна защита от ДШК - высота не менее трех-четырех тысяч метров. В иллюминаторе, на смену однообразному степному ландшафту, пришли скалистые, безжизненные предгорья «Крыши мира» - ПАМИРА. Нам предсто-яло преодолеть высокогорный перевал, самое опасное на нашем маршруте место. Эту новость нам весело сообщил молоденький штурман еще перед посадкой в вертолет. Хотел видно показать, что парень он бывалый и не такое в жизни видал, и что с кем, с кем, а с ним мы не пропадем. Я спокойно созерцал горные пики, когда вертолет, дребезжа всеми своими заклепками, накренился и резко пошел вниз. Ощущение такое, словно машина вот-вот раз-валится на части, и мы все окажемся в свободном полете. Но нет, вертушка вдруг замерла на месте, выровнялась и спокойно засколь-зила прежним курсом.
Обстановку разъяснил уже знакомый штурман, который тяже-ло вывалившись из кабины, оттирая обильно льющийся на глаза пот, заикаясь сказал:
- Т-т-так, ч-ч-то, р-р-ребята ... В-в-в р-р-рубашке р-родились! Ч-ч-чуть н-на Д-ДШК н-не н-н-нарвались...
Запоздало взглянув вниз я успел заметить лишь дым от нур-сов выпущенных вертолетом сопровождения по засаде боевиков. И это ведь только начало операции. Что же тогда ждет нас дальше?
Вертушки начали снижаться за несколько десятков километров от места десантирования. Внизу вместо гор, насколько охва-тывал взгляд, простиралась равнина. Показались кишлаки, по ку-полообразными крышами которых можно было без труда опреде-лить, что селения эти туркменские. В какой-то мере этакое сосед-ство особой тревоги не вызывало. С туркменскими старейшинами мы всегда находили общий язык и с их отрядами самообороны как правило в боевые стычки не вступали.
- Идем на посадку, - выглянув из кабины, сказал штурман.
Обработав НУРСами поляну пустынной, в это время, шоссей-ной дороги, несколько вертолетов приземлилась, а один продолжал кружить на небольшой высоте, обеспечивая высадку десанта.
Вертолетов и след простыл, когда мы разобрались, что вы-бросили нас километрах в пятнадцати от намеченных командова-нием позиций.
На всякий случай выслали во все стороны дозоры. Слава Богу, противника поблизости и по маршруту движения не было. Только к сумеркам добрались мы до места засады. С ходу, даже не передох-нув, все принялись за рытье окопов. До темноты необходимо было хотя бы зачать круговую оборону и подготовить КП (командный пункт). БСЛ (большие саперные лопаты), которыми снабдил нас Сережа Юдин, очень помогли, ускорив работу почти вдвое. К ночи по периметру обороны были вырыты окопы, между ними ходы сообщения. В полном объеме был отрыт и оборудован командный пункт (КП). После импровизированного позднего ужина и корот-кого отдыха майор Хорьков поставили каждому бойцу конкрет-ную задачу, определил сигналы связи и взаимодействия.
С этого момента началось наше сидение в засаде.
Первая половина ночи прошла спокойно, если не считать, что кто-то дважды пытался проверить нашу выдержку, обстреливая позиции с дальнего расстояния. Несмотря на все наши предосто-рожности боевики видимо что-то заподозрили. Командир еще раз напомнил всем, что без его команды огня не открывать.
Постреляв в белый свет как в копеечку, и видя, что на об-стрел никто не реагирует, душманы огонь прекратили, но идти по лощине, которую мы перекрыли, не решились.
Безрезультатно прождав боевиков до двух часов ночи, майор Хорьков распорядился выставить необходимое количество дозор-ных, остальным разрешил отдыхать. С гор потянуло ледниковой прохладой и спальники как никогда оказались кстати. Оставив за старшего одного из молодых, еще необстрелянных офицеров мы с командиром решили немного вздремнуть, но не тут-то было. Не прошло и часа, как сквозь сон я услышал разрывы снарядов.
- Ну, - думаю, - явно "духи" из минометов шпарят. А снаряды все ближе и ближе. Вот тогда-то я впервые и взмолился Богу. Шеп-чу "Боже спаси и сохрани", а сам майора за плечо трясу. Предпри-нимать что-то надо. Хорьков проснулся, ошарашено огляделся кругом и вдруг ни с того, ни с чего матом на кого-то. Глянул я на бруствер КП, а там старлей спокойно сидит, и сигаретку покури-вает. Это командир его материт. Тот что-то испуганно бормочет в оправдание. Мол, ему показалось, что кто-то к позициям крадется, вот он и решил гранатой проверить. Дозорные то - ли спросонья, то - ли с испугу последовали его примеру и вот результат. После та-кого происшествия у нас всех сон как рукой сняло. До утра больше никто так и не заснул. На этом наша неудавшаяся операция и за-кончилась.
Закончилось на этом и моя афганская эпопея.
Г Л А В А XXIV
15 апреля 1983 года. Казахская ССР. Город Алма-Ата.
Привыкаю к новой для себя жизни. Без ночных обстрелов и по-стоянного ожидания засад, без минных ловушек и грома бомбо-вых ударов. Не надо больше готовится к операциям по прочесыва-нию занятых боевиками кишлаков, карабкаться по изматывающим серпантинов в горное поднебесье, чтобы громить душманские базы и склады с оружием. И самое главное, постепенно исчезает страх погибели, который там постоянно витал над головой. На место этого страха все четче и четче приходило чувство огромной вины перед теми, кто там погиб.
Первые мирные дни у меня из памяти не выходил образ Ар-кашки. С увеличенного портрета на меня словно с укором смотрели его по-мальчишески доверчивые глаза и словно спраши-вали:
- Ведь в том бою все могло быть и по-другому?
Могло быть, Аркаша, если бы ты и твои ребята думали бы только о себе, к своей безопасности. Но ни ты, ни твои ребята, обеспечивая огневым прикрытием наш маневр меньше всего думали о своей личной безопасности. По другому и быть не могло, ведь ты прекрасно понимал, что без вашей огневой поддержки могли сгореть все наши шесть боевых машин. Ты сделал все, что мог и даже больше. Теперь я и десятки моих боевых друзей у тебя в неоплатном долгу. Дорого заплатили за твою гибель душманы. За десять месяцев после твоей гибели мы основательно потрепали бан-ды нашего главного врага Мавлави Кара. Уже перед заменой я узнал, что сам Мавлави убит.
Он убит, но тебя-то этим не вернешь, не вернешь ребят, погиб-ших в тот трагический для всех нас день. Кто заплатит за гибель десятков тысяч наших ребят в Афганистане? Кто вернет матерям их сыновей, женам мужей, детям отцов?
Знаю точно, только не смерть еще сотен и даже тысяч бое-виков. Ведь смерть одних еще никогда не воскрешала других.
Я, как мог, заглушал в себе это чувство вины перед погибши-ми. Помогал, чем мог, Аркашиной семье, пока его жена и сын Сашка столкнулись с первыми трудностями. Пока сын Аркадия Волкова был маленьким, я рассказывал ему об отце как о герое-интернационалисте.
Но скоро Сашка повзрослеет и спросит меня, зачем мы были там? Что я ему отвечу, еще не знаю, но я готовлюсь заранее к этому вопросу. Ведь рано или поздно на него нужно ответить именно нам, "афганцам", не только Сашке, но и всему народу.
Помогал семьям погибших, которых у нас в городе не меньше ста. В этом находил хоть и маленькую, но отраду. Ведь долги надо возвращать.
Со временем, когда мне уже казалось, что Афганистан уже по-немногу забывается, начали снится кошмары.
Я почему-то один с автоматом на какой-то высотке. На меня движутся молчаливые моджахеды.
Я стреляю в них. Вижу даже, как трассы пересекаются с их те-лами. А они почему-то не падают. Все идут и идут на меня, оска-лившись в молчаливом крике.
Я вставляю последний магазин, стараюсь стрелять одиночны-ми, экономлю каждый патрон, а они идут и идут. Можно уже раз-глядеть их расширенные то ли от злости, то ли от ужаса глаза, слышу их шумное дыхание.
От ужасной мысли о том, что нападающие и в самом деле бес-плотные духи, которые вот сейчас начнут хватать меня своими огромными ручищами, у меня волосы стали дыбом.
Мелькает мысль бежать. Но сзади пропасть, бездонная и мрачная. Через мгновение душманы будут надо мной, что делать? Вдруг я замечаю небольшую расселину, рассекающую скалу. Я ползу туда, осторожно и в то же время торопливо начинаю туда спускаться. Нащупываю ногой какую-то вмятину, опираюсь на нее. В этот момент чувствую, как враги занесли над моей головой приклады, я в страхе дергаюсь и срываюсь.
С воплем "А-а-а..." просыпаюсь.
Так повторялось довольно-таки часто.
К кому я только не обращался.
Не помню, кто посоветовал мне не держать в себе Афган-ский груз, больше рассказывать о том, что испытал там своим друзьям. Друзья мои рассказы встречали с недоверием. Ведь мно-гое из того, о чем я говорил, они слышали впервые. Привычка обо всем судить с подачи средств массовой информации преодолева-лась с трудом.
Я, не обращая внимания на скептическую реакцию друзей, старался выговорится.
Признаться, это помогло. Кошмары стали реже, и вскоре я пе-рестал летать во сне.
С трудом добившись более или менее духовного комфорта, я столкнулся с массой чисто служебных проблем. Раньше, после учи-лища, я многих из них
почему-то не замечал или считал, что так и должно быть. После Афганистана все они почему-то начали приобретать для меня принципиальное, даже какое-то жизненное значение.
На войне все было достаточно просто. Вот враг, в него стре-ляй. Вот друг, его выручай. Да и все мы, наверное, были чище, честней, именно в экстремальных ситуациях каждый из нас, словно счищал с себя шелуху жизненных приобретений и становился са-мим собой. Если солдат или офицер стремился во время боя спря-таться за спину других, то ему не глядя на форму и количество звезд, говорили в глаза - ты трус.
ГЛАВА XXV
Из воспоминаний Пайкора Мохаммад Хашима, в 1982 – 84 г.г. губернатора провинции Фарьяб.
К моменту ввода советских войск в Афганистан и в провин-цию Фарьяб, в частности, обстановка в Меймане, улусвольствах и валикадарствах была довольно сложной. Народная власть только-только становилась на ноги. Пехотный полк и недавно созданный оперативный батальон царандоя были слабо вооружены. Не хвата-ло боеприпасов, обмундирования. Защитники революции ходили кто в чем. Все это, конечно – же, не способствовало успешным бое-вым действиям правительственных сил против моджахедов. В этот период в провинции насчитывалось около 40 вооруженных банд-формирований. Душманы, грабили кишлаки, физически уничтожа-ли партийцев (членов НДПА) и активистов народной власти. Мне часто приходилось выслушивать претензии старейшин ограблен-ных, а зачастую и сожженных душманами кишлаков, которые хоте-ли одного – защиты от бандитов. Рейды войск, проводимые коман-дованием правительственных сил в труднодоступных районах, где в основном и хозяйничали боевики, пользы приносили мало. Как только войска покидали охраняемый район, там вновь хозяйничали боевики. Были случаи, когда они захватывали или уничтожали це-лые подразделения правительственных войск. Так, под Кайсаром, было уничтожено крупное подразделение из состава пехотного полка, расквартированного в Меймене, которое было направлено для охраны органов народной власти.
Усложняли обстановку в провинции и обостряющаяся фрак-ционная борьба в НДПА. Одно время дошло до того, что местные «Парчамисты» решили совершить свой небольшой переворот, что-бы захватить всю власть в провинции. Конечно – же, мы им этого не позволили, но, тем не менее, на решение всех существующих пар-тийных разногласий приходилось тратить слишком много времени и сил.
Вот почему весть о прибытии в Афганистан большой группы советников, руководством провинции было встречено с большой надеждой и радостью.
Мне приходилось сталкиваться с советскими военными совет-никами и раньше, насколько я знаю в 1972 году, в Афганистан было направлено около 100 советских военных консультанта. От-ношение к ним было самое уважительное. В центральных газетах не редко цитировались слова, сказанные шахом М. Даудом: «Если хоть один волос упадет с головы советского офицера, виновный по-платится жизнью». Это и понятно, ведь и тогда и сейчас все, от ра-кет ПВО до шомполов, в армии Афганистана было советского про-изводства. До момента ввода войск в Афганистан в 1979 году, со-ветские военные консультанты и специалисты передвигались по Аф-ганистану без охраны, и всюду встречали самый радушный прием.
Одними из первых в Меймене прибыли партийные и военные советники, а также представители КГБ и МВД СССР. Чаще всего в работе мне приходилось встречаться и решать многие насущные для провинции вопросы со старшим советником царандоя Алексан-дром Николаевичем Куликовым, советниками ХАД Геннадием Ивановичем Пристёгиным и Феликсом Абдуловичем Ганиевым. По партийным вопросам я частенько обращался к Виталию Василье-вичу Глушкову и советнику по молодежным вопросам Вячеславу Михайловичу Некрасову.
Нелегко им пришлось на афганской земле. Работать приходи-лось в самых сложных условиях, зачастую во враждебном окруже-нии, под обстрелами душманов.
Особенно доставалось офицерам, тем более, что в правитель-ственных войсках довольно частыми были предательства. В поряд-ке вещей было то, что советский офицер с одним переводчиком (а иногда и без него) месяцами жил среди афганских военнослужащих, ведущих боевые действия где-нибудь в районе Ширинтагабской крепости или в Кайсаре, где угроза его жизни, зачастую, исходила не только от душманов, но, нередко, и от личного состава прави-тельственных войск. Слава Аллаху, что все советники, которые несли свою нелегкую службу в провинции Фарьяб, возвратились домой живыми и невредимыми.
Хочу особо отметить, что представители Советского Союза были для всех нас не только старшими товарищами, прибывшими обучить нас трудиться и воевать по - новому, но и поистине самы-ми верными и добрыми друзьями, которые постоянно рисковали, ради полной победы идеалов Апрельской революции в Афгани-стане, своими жизнями.
Несмотря на сложную обстановку в провинции, необходимость своевременного и жесткого ответа на каждый разбой или воору-женную провокацию со стороны бандитов, Виталий Васильевич Глушков, постоянно рекомендовали нам терпимо относиться к вра-гам, ни в коем случае не преследовать их родственников. «Иначе мы уподобимся им самим»,- частенько повторял он. Такого отно-шения к родственникам боевиков, мы старались придерживаться, даже в самые трудные для революции времена, и вскоре все это принесло первые плоды. Обстановка в регионе начала постепенно стабилизироваться. Хочу особо отметить, что за время моего руко-водства провинцией не был безвинно наказан ни один родственник тех, кто воевал против правительства.
Много для стабилизации обстановки в районах провинции Фа-рьяб, граничащих с СССР, сделали советские пограничники. В частности подразделение, которое дислоцировалось в пригороде Меймене, которым командовал Александр Леонтьевич Калинин. Оперативное взаимодействие с другими советскими и афганскими силовыми структурами осуществлял, тактичный, мудрый и грамот-ный офицер, и просто прекрасный человек Нестеров. Нам неодно-кратно приходилось обсуждать совместные действия, и всегда я ис-кренне удивлялся его тактическому предвидению. Казалось, что он наперед знал, где ожидать от душманов нападения, а где, миниро-вания, через какие кишлаки можно пройти беспрепятственно, а где надо согласовать движение колонны со старейшинами. Наверное поэтому большая часть наших совместных рейдов в районы, кон-тролируемые боевиками всегда заканчивались более или менее удачно. Я бы хотел особо выделить отношение пограничников к местным жителям. Бесчисленное количество раз защищали они про-стых афганцев от нападения душманов, от голода и холода, выво-зили их на вертолетах в более безопасные места, спасали от смерти. И, как результат этого, местные жители, со своей стороны, неодно-кратно помогали пограничникам выйти из - под удара боевиков, зачастую спасая их от неминуемой гибели.
Вот только один эпизод совместной операции пограничников и царандоя в Даулатабаде, которая проходила в начале марта 1983 года. После того, как подразделения оперативного батальона ца-рандой, под прикрытием пограничников прочесали окрестности, к центральной площади начали стекаться местные жители. Привлека-ла их сюда не только зажигательная восточная музыка, льющаяся из громкоговорителей, установленных на боевой агитационной ма-шине, но и весть о том, что русский доктор осуществляет бесплат-ный прием всех больных. К санитарной машине, где в поте лица трудился среднего роста, русоволосый офицер-медик, выстроилась самая большая очередь. Мне трудно сказать скольких пациентов принял советский доктор за день, но то, что не один десяток – это точно. В это же время из машин осуществлялась раздача муки, со-ли, сахара, других необходимых продуктов и, как это не удиви-тельно в военное время - учебников, ручек, карандашей и тетрадей. Все это накануне было доставлено транспортной колонной погра-ничников из дружественного Советского Союза. Кстати колонну эту душманы обстреляли именно в районе Даулатабада. Узнав о том, что на транспортных машинах были в основном продукты питания и горючее, старейшины пообещали, что впредь, все советские воен-ные колонны, которые будут проходить через их селения, больше никто не тронет. И слово они свое сдержали.
Говоря о значении советского военного присутствия в Афгани-стане, я хочу особо отметить, что в основе этого было все-таки больше благих намерений, чем плохих. Но многое в жизни зависит от того, кто осуществляет эти намерения. Наверное в этом плане нам несравненно повезло. Ведь что ни говори, но именно в период присутствия в провинции Фарьяб советских военных и советников, в Меймене вновь заработала дизельная электростанция, появился свет. Засветились окна и в городском кинотеатре, где горожане без оглядки на прошлое могли познавать такой непохожий на их житие, но, тем не менее, такой интересный и загадочный мир их окружаю-щий. Сотни юношей и девушек смогли учиться в школах и лицеях. Некоторое время существовал даже молодежный лагерь отдыха для детей трудящихся. Впервые за многие годы горожане и жители се-лений не голодали, не умирали от неизвестных болезней, потому, что транспортные колонны, которые периодически курсировали из Туркменского города Кирки в Меймене, доставляли в город все не-обходимое, от продуктов и горючего, до лекарств и учебников. А сколько было проведено совместных боевых операций по уничто-жению банд, то и дело перекрывающих в верховьях ущелья воду, нападающих на караваны с хлебом и грабящих кишлаки? ...
Все это, конечно же, забыть нельзя. Доброе отношение и по-мощь в самые трудные для страны дни, конечно же, останутся в па-мяти наших современников, и заветное "шурави" всегда будет тем ключевым словом, которое откроет сердце каждого афганца, вме-сте с советскими братьями защищавшего завоевание народной ре-волюции.
ГЛАВА XXVI
Из воспоминаний Анатолия Нестеровича Мартовицкого, в 1987-89 г. г. генерал-майора, начальнико Оперативной группы САПО КГБ СССР в г. Душанбе.
Прибыв в Душанбе я встретил сплоченный, опытный, готовый к выполнению любых боевых задач коллектив в составе начальника штаба полковника Коченова В.В., начальника разведки подполков-ника Минакова С.Н., общего заместителя полковника Тулупова В.Г., начальника политотдела полковника Кудрявцева В.К., начальника тыла полковника Скворцова В.И., заместителя по тех-части полковника Архангельского А.К., главного артиллериста полковника Келембет И.Ф. и других. С этими офицерами мне дово-дилось вести боевые действия как на границе, так и на территории Афганистана вплоть до вывода войск. Для описания всех действий пограничных войск на территории Афганистана потребуется мно-готомник, но я остановлюсь только на одной, так называемой «мно-гоэтапной» операции, проведенной в провинции Фарьяб в декабре 1987 года.
Большую угрозу нашей южной границе представляло форми-рование под общим руководством полевого командира Ермамада, отдельные группы которого выходили на границу, обстреливали наши погранотряды, грабили местное население, похищали скот. Но главное – это формирование имело вблизи нашей границы большие склады с оружием и боеприпасами, средствами подрыва и диверсий.
В связи с этим генерал армии Матросов В.А. дал команду тща-тельно изучить обстановку на Керкинском направлении и внести предложения по ее стабилизации.
В результате вывод был один – провести многоэтапную опера-цию по ликвидации формирования Ермамада, а также складов с оружием и боеприпасами.
В Москву был представлен замысел операции, который с не-большими поправками был утвержден. Суть его заключалась в сле-дующем: спецподразделениями со средствами усиления под при-крытием с воздуха, с ходу разгромить противника в районе Джума-Базар и Морчегаль, соединиться в районе Меймене с нашей мото-маневренной группой и в дальнейшем уничтожить горную базу противника Дарбанд и опорный пункт Атаханходжа.
Операция началась неудачно. Из-за сложного горного рельефа техника могла пройти только через кишлаки. Прекрасно понимая это, боевики посадили детей вдоль узкой дороги, под дувалы.
В таких условиях просто невозможно было вести огонь. Поль-зуясь нашим замешательством, в центре первого кишлака, внезапно из-за дувала была подбита автомашина с минами. Колонна была перерезана пополам: первая ее часть пошла вперед, а вторая с боем начала отступать.
Появились потери, но паники не было. Заработали вертолеты, артиллерия, вооружение бронетехники. Колонна вышла из кишла-ка, и подразделения перешли к обороне.
В последующем попытка преодолеть кишлак удалась, и обе ча-сти колонны соединились.
Не сладко пришлось и при преодолении Морчегальской зоны. Пока не были уничтожены огневые средства душманов, колонна не двинулась с места. Неделя времени понадобилась нам для соедине-ния с гарнизоном Меймене.
Горная база Дарбанд считалась, по мнению душманов, непри-ступной. Находилась она в ущелье, имела склады пещерного типа, местность по периметру заминирована, на господствующих высотах в скалах оборудованы огневые точки со средствами ПВО, пулеме-тами и другим оружием.
Планирование третьего этапа операции по уничтожению базы Дарбанд проводилось в строжайшей тайне. Получилось так, что вечером, перед началом операции, к нам в гарнизон прибыл пред-ставитель ЦК НДПА генерал-лейтенант Олюми, курирующий во-оруженные силы страны, но даже он не был посвящен в наши пла-ны.
Замысел операции состоял в том, чтобы с позиций гарнизона нанести огневой удар по базе, подавить огневые средства противни-ка боевыми вертолетами, высадить десант и совместно с подошед-шими наземными силами и средствами завершить уничтожение группировки душманов и ликвидировать базу.
Расстояние от гарнизона до базы – восемнадцать километров, а у нас реактивные снаряды с дальностью стрельбы лишь до пятна-дцати километров. Принимаем решение ночью доставить в гарни-зон Меймене большими вертолетами МИ-26 нужные нам реактив-ные снаряды и дополнительно две установки «Град» с транспортно-заряжающими машинами. С рассветом в гарнизон прибыли группа вертолетов, взяла на борт десант и поднялась в воздух. Одновре-менно с ними поднялся вертолет с артиллерийским наводчиком. С каждой БМ-21 было произведено по одному прицельному пуску, и после получения результатов попадания все установки произвели по базе полные пуски. Не успели рассеяться в районе базы дым и пыль, как начала действия боевая группа вертолетов, а затем выса-дился десант. Операция была столь неожиданна для душманов, что они не смогли оказать достойного сопротивления. За несколько ча-сов база перестала существовать. Настала очередь для работы са-перов. Мины были установлены везде, причем – на неизвлекае-мость.
В каждом вертолете в составе десантников обязательно был са-пер, и здесь они отличились, обнаружив растяжки, фугасы. Боль-шое количество взрывчатого вещества было в пластиковых пакетах, бычьих пузырях. К ним были прикреплены мины, выстрелы от гра-натомета и даже просто камни. Стоило только задеть растяжку, ко-торая, кстати, держалась на бельевой прищепке, и соединенные де-тонирующим шнуром фугасы, взорвавшись, покрыли бы осколка-ми большую площадь. Приведу свидетельство из записной книжки начальника инженерной службы группы подполковника Полунина В.О., руководившего саперами в данной операции: «1987 г. Де-кабрь. 7 схронов, 3 опорных пункта. Реактивных снарядов – 1054, противотанковых мин – 60, противопехотных – 30, снарядов раз-личного калибра – 310 шт., взрывчатого вещества – 500 кг, 16 фу-гасов. Захвачено большое количество минометов, пулеметов и дру-гого оружия».
Операция для нас завершилась успешно.
В провинциальном центре Меймене никто из афганцев не ве-рил, что база более не существует. И только после того, как мы вы-строили на городской площади освобожденных из Дарбандской тюрьмы двадцать девять человек, выставили захваченные нами трофеи, ликованию горожан не было предела. Кроме того, за эту уникальную операцию многие военнослужащие были награждены правительственными наградами, а капитану Лукашову Н.Н. было присвоено звание Героя Советского Союза, старший сержант Кра-сильников С.А. награжден орденом Красного Знамени (посмертно). Шестьдесят четыре воина награждены афганскими орденами и ме-далями. Руководство провинции наградило наших воинов медаля-ми, различными знаками, памятными подарками, грамотами.
На следующий день был совершен рейд на опорный пункт Атаханходжа, который практически был взят без боя. Узнав об участи защитников базы Дарбанд, душманы ночью ушли в горы. Захвачены были только одноствольная пусковая установка и не-сколько десятков реактивных снарядов.
Следующим, довольно ответственным этапом деятельности ОГ, стала подготовка подразделений ОКСВА и ПВ к выводу из Афга-нистана. Это была ответственная задача, так как душманы планиро-вали превратить вывод советских войск в бегство, а нам не хотелось терять людей в последние дни афганской войны. Начали подготовку личного состава, учитывая, что к концу 1989 года, мы должны бы-ли уволить солдат и сержантов второго года службы, а это – поло-вина всей численности группировки, людей опытных, обстрелян-ных, способных выполнять любые задачи. На смену им пришла мо-лодежь, которая могла в быстро меняющейся обстановке растерять-ся.
Мы обратились к старослужащим воинам с просьбой в добро-вольном порядке остаться на службе, обеспечить вывод, а затем с честью и достоинством уволиться. Пограничники приняли наше предложение, и это явилось одним из залогов успеха. Активизиро-валась работа с местным населением приграничных районов, дого-ворными группами. Разведчики оперативным путем добывали све-дения о намерениях душманов при выводе наших подразделений, возможных местах засад, минирований, нападений.
Каждый гарнизон, покидая свое место расположения, прикры-вался с воздуха, другими силами и средствами.
Успешно зарекомендовал себя способ переброски личного со-става и техники по воздуху. Подразделения гарнизона Айханым были полностью переброшены большими вертолетами МИ-26, так как Даштикалинская кишлачная зона, по данным разведки, была тщательно подготовлена душманами для разгрома нашей колонны при совершении марша.
Также, по данным разведки, командир формирования инженер Башир дал приказ своим группам не выпустить из гарнизона Чахи-Аб ни одного советского солдата, ни одной единицы техники. Гар-низон располагался на небольшом пятачке, окруженном горами. Мы подтянули к этому гарнизону на дальность стрельбы артилле-рию и минометы, на площадках подскока в готовности находились вертолеты и подошедшие с Рустакской зоны спецподразделения.
Было создано явное превосходство над противником в сред-ствах, но опять-таки не хотелось даже малейших потерь в послед-ний день пребывания на афганской земле.
Учитывая сложившуюся обстановку, мы решили попробовать мирным путем договориться с афганцами о беспрепятственном вы-воде наших подразделений и техники. В гарнизон были приглаше-ны старейшины кишлака Чахи-Аб, где с ними проводилась разъяс-нительная работа о необходимости вывода советских войск, нала-живании дружеских отношений между народами на государствен-ной границе, уважении суверенитета и т.д. В заключение беседы мы «подсластили» разговор тем, что, если старейшины обеспечат бес-препятственный проход через горную часть дороги, то мы отдаем в дар местному населению наш гарнизон со всеми постройками: пе-карней с запасами муки, дизельную с дизелями, склад ГСМ с остат-ками горючего, продукты, медикаменты, дрова, скважину. Аксака-лы сели на броню нашей техники и без единого выстрела провели колонну через все засады Башира.
Так, за один день по воздуху, вброд через речки, понтонно-мостовые переправы все наши подразделения без единой потери были выведены из Афганистана и закрепились в заранее подготов-ленных опорных пунктах на нашей территории.
ГЛАВА XXVII
Из воспоминаний Ивана Михайловича Коробейникова, ге-нерал-лейтенанта, с 1983 по1990 г.г. выполнявшего интернацио-нальный долг на территории Афганистана, с 1987 по 1990 г. г. в качестве начальника войск Среднеазиатского пограничного округа КГБ СССР.
Подготовка к выводу Пограничных войск с территории Афгани-стана началась примерно с мая 1988 года, сразу после первого этапа вывода некоторых частей и соединений 40 Армии. В обеспечении вывода войск непосредственно на границе принимала активное уча-стие оперативная группа пограничных войск во главе с первым заме-стителем Начальника пограничных войск генерал-полковником И. П. Вертелко.
Ориентируясь на середину февраля 1989 года, командование округа разработало развернутый план вывода подразделений по-гранвойск, выполняющих боевые задачи на территории ДРА, кото-рый после доработки был утвержден командованием Пограничных войск.
Существо подготовки состояло в необходимости развернутого строительства жилья для офицеров, прапорщиков и членов их семей, жилых, служебных и хозяйственных помещений для размещения вы-водимого контингента войск, восстановлении учебных центров и со-здании фактически заново учебно-материальной базы. За годы пре-бывания на сопредельной территории в гарнизонах были сосредото-чены значительные запасы материальных средств, необходимые для жизни, быта и ведения боевых действий в условиях войны. Их необ-ходимо было вывезти на базу пограничных отрядов на территории СССР. Особое место в планах вывода войск занимало создание условий для беспрепятственного движения войск на маршрутах вы-вода и минимизации возможного огневого воздействия бандформи-рований. Также необходимо было подготовить к маршу личный со-став и боевую технику, организовать работу всех служб тыла по приему мотоманевренных групп, согласовать участие местных совет-ских и партийных органов во встрече наших военнослужащих.
Со всеми этими задачами в основном справились успешно. В короткие сроки были мобилизованы все ресурсы Главного управле-ния пограничных войск и округа. С пониманием отнеслись к реше-нию наших проблем руководители Туркмении, Узбекистана и Та-джикистана, которые выделили силы и средства для строительства многоквартирных жилых домов в поселке «Керки», городе Термезе, поселке «Московский». Силами Военно-строительного отряда (ВСО) округа были возведены дома в городах Серахс, Тахта-Базар, Мары, Термез, Хорог. Прямым назначением со всего Союза в части округа шли строительные материалы. Контроль и помощь в строительстве осуществлял заместитель начальника Пограничных войск КГБ СССР генерал-лейтенант В. С. Донсков. Непосредственное руководство на местах осуществляли начальник тыла округа полковник И. М. Нако-нечный и начальник ВСО округа полковник Ганичев. Высокие орга-низаторские способности проявили начальники пограничных отря-дов афганского направления в то время полковники Н.С. Резниченко (Тахта-Базар), В.В. Самохин (Керки), В. Дмитренко (Термез), И. А. Харковчук (Пяндж), М. М. Валиев (Московский), К. В. Тоцкий (Хо-рог). Не ослабляя внимания охране государственной границы, они создали временные строительные группы из числа военнослужащих имеющих строительные специальности, местных специалистов и по утвержденным проектам организовали строительство казарм для размещения личного состава подлежащих выводу подразделений. Решением командования Пограничных войск в распоряжение округа были приданы две бригады специалистов по бурению скважин с тех-никой, которые провели разведку и бурение скважин на воду в ме-стах дислокации выводимых подразделений, а также обеспечили во-дой несколько пограничных застав, где ранее ее привозили за многие километры.
Одновременно на их плечи легла задача вывоза излишков мате-риальных средств из районов дислокации мотоманевренных групп на территории Афганистана.
Я низко кланяюсь офицерам технических служб и солдатам-водителям автобатов, которые буквально «… вели машины, объез-жая мины по путям-дорогам фронтовым», зачастую вступая в бой с летучими и кишлачными бандами, рискуя каждую минуту наехать на фугас или получить пулю снайпера. Разумеется, принимались все меры боевого охранения, авиационного прикрытия, но риск попасть в засаду присутствовал постоянно. Эти же колонны доставляли в гарнизоны все необходимое для ремонта и восстановления боевой техники и вооружения, потребный запас ГСМ для марша на совет-скую территорию.
Многое было сделано для подготовки населения приграничных кишлаков в контролируемой нами зоне ответственности к выходу из Афганистана. Используя хоть и незначительные, но все же результа-ты, проводимой правительством Афганистана политики националь-ного примирения и имея приличный запас знаний в области религи-озных, межнациональных, родовых отношений среди населения, мы активно проводили агитационно - пропагандистскую работу не толь-ко в местах дислокации, но и в населенных пунктах, прилегающих к предполагаемым маршрутам вывода. Агитационно-пропагандистские отряды, как правило, комплектовались офицера-ми-политработниками, разведчиками, медицинским персоналом, офицерами тыла, представителями партийных органов наших при-граничных районов, имели приличный запас продовольствия, аудио-видео технику, медикаменты. Под прикрытием боевого охранения такие отряды останавливались вблизи населенных пунктов, собирали практически всех жителей. Пропагандисты излагали существо поли-тики национального примирения, демонстрировали тематические фильмы. Разведчики изучали приоритеты настроений населения. Медработники проводили приемы больных и оказывали им необхо-димую помощь. Офицеры тыловых служб раздавали нуждающимся зерно, муку, керосин и другие продукты. Все эти меры оказались не лишними. Мы сумели сформировать в сознании людей положитель-ный образ воина- пограничника и в назначенное время вышли на свою территорию практически без противодействия оппозиции.
В ноябре 1988 года мы должны были уволить в запас около трети численного состава мотоманевренных и десантно-штурмовых групп и подать им на смену молодое пополнение. Такая замена все-гда была связана с некоторым периодом адаптации, т. к. для практи-ческого освоения техники и вооружения, отработки критериев сла-женности в боевой обстановке требуются время и соответствующие условия.
Подготовка к увольнению шла полным ходом, когда начальники Пянджского и Термезского пограничных отрядов доложили о по-ступивших на их имя письменных просьбах солдат и сержантов о продлении сроков их службы до полного вывода войск из Афгани-стана. Мотивировка этих просьб состояла в том, что молодое попол-нение не обладает в полной мере необходимыми навыками и умени-ями, что может привести к потерям в случае боевых столкновений в ходе вывода войск. Сложившаяся ситуация была тщательно изучена офицерами Политуправления, желающим и по семейным обстоятель-ствам было предложено уволиться, но остались практически все.
К концу января 1988 года готовность к выводу войск была проверена начальником пограничных войск КГБ СССР генералом армии В. А. Матросовым, были уточнены все детали предстоящей операции, сформированы оперативные группы на направлениях: Керкинском-Тахтабазарском- во главе с начальником Оперативной группы ГУПВ генерал-лейтенантом Г. А. Згерским; на Термезском – во главе с начальником войск округа; на Пянджско – Московском - во главе с начальником Оперативной группы округа генерал- майо-ром А. Н. Мартовицким, на Хорогском – во главе с заместителем начальника войск Восточного пограничного округа генерал- майо-ром Харичевым. Одна из мотоманевренных групп Тахта-Базарского пограничного отряда, после выхода из Афганистана предназнача-лась для усиления охраны Зульфагарского прохода на стыке границ СССР, Ирана и Афганистана, по которому контрабандисты белудж-ских племен Афганистана проносили наркотики в Иран и далее в Ев-ропу, зачастую используя территорию СССР. Этой операцией руко-водил заместитель начальника войск САПО генрал-майор А. С. Вла-димиров. Общее руководство выводом войск осуществляли из Москвы генерал армии В. А. Матросов и генерал- полковник И. П. Вертелко.
Собственно операция была начата 20 января 1988 года с вывода из мест постоянной дислокации наших мотоманевренных групп, которые находились на значительном удалении от основных сил пограничных войск, под постоянным воздействием враждебно настроенных бандформирований, на тактически выгодные рубежи. Вывод прикрывался пограничной авиацией, силами и средствами частей 40 Армии. В период с 2 по 15 февраля авиацией округа на советскую территорию были сняты подразделения, дислоцирован-ные в нашей зоне ответственности без боевой техники, и продолжен вывод в районы сосредоточения, исключающие огневое воздействие противника, некоторых других мотоманевренных групп (Кайсар, Мармоль, Нанабад, Рустак и др.)
15 февраля 1989 года все подразделения пограничных войск под прикрытием авиации одновременно совершили марш протяжен-ностью от 20 до 70 километров, пересекли государственную грани-цу по пяти основным маршрутам, и к исходу дня сосредоточились в заранее подготовленных пунктах постоянной дислокации вдоль гра-ницы, но теперь уже с задачей не допустить вооруженного вторже-ния на советскую территорию. Переправа через р. Аму-Дарью на Фарьябско - Керкинском направлении осуществлялась с использова-нием паромной переправы; на Кундузско-Пянджском - понтонной переправы. Остальные подразделения переправились по мосту в районе города Термез и вброд на Даркаде.
Население афганских кишлаков провожало нас в основном дру-жественно. В некоторых поселениях люди выходили с цветами и приветливо махали вслед. За время марша не было произведено ни единого выстрела. В местах возможных засад и в населенных пунк-тах по договоренности с родовыми авторитетами на борт наших бо-евых машин садились старейшины, которые служили своего рода гарантами безопасности наших военнослужащих. Мы не остались в долгу у населения. Им были переданы наши хорошо обжитые го-родки с налаженной инфраструктурой. Особую ценность представ-ляли собой артезианские скважины, которые стали источниками во-доснабжения многих кишлаков.
Конечно же, для наших солдат, сержантов, прапорщиков и офицеров возвращение на Родину стало настоящим праздником. В свежевыстиранном обмундировании, с подшитыми подворотничка-ми, развернутыми полотнищами, на которых были написаны наиме-нования подразделений, наши воины эффектно смотрелись при пере-сечении границы. На бортах боевых машин были надписи: «Я вер-нулся, мама!» На всех направлениях были развернуты пункты са-нитарной обработки, все с удовольствием помылись после дороги, продезинфицировали обмундирование, привели в порядок боевую технику и вооружение. Кухни не дымили. Почти по всей границе обоняние солдат дразнил запах вкуснейшего туркменского, узбек-ского и таджикского плова. И стар и мал приграничных населенных пунктов встречали наших воинов. На митингах, посвященных выхо-ду из Афганистана, выступили руководители республик, пригранич-ных районов, солдаты и офицеры-интернационалисты. Встречать своих сыновей из многих регионов СССР приехали родители. Они искренне благодарили офицеров за возвращение домой их возму-жавших мальчишек. После обильных обеда и ужина мотоманеврен-ные группы приняли походный порядок и совершили марш в зара-нее подготовленные районы базирования вдоль государственной границы с Афганистаном.
Практически с 16 февраля 1989 года начался новый отсчет вре-мени для воинов- интернационалистов. Начальник Пограничных войск генерал армии В. А. Матросов приказал подготовить пред-ставление на отличившихся солдат, сержантов и офицеров для награждения Правительственными наградами и достойно проводить в запас воинов, добровольно оставшихся в Афганистане до полного вывода войск с тем, чтобы сберечь жизни молодых солдат. Все под-лежащие увольнению были сняты с границы, сведены в команды по направлениям следования и авиацией Пограничных войск развезены по местам жительства.
К этому времени мы уже все нырнули в «перестройку», появи-лись горячие точки уже внутри СССР, часть мотоманевренных и десантно-штурмовых групп срочно перебрасывались в другие ре-гионы. Охранять и защищать афганскую границу оставалось все меньшее количество сил и средств, что крайне отрицательно сказа-лось в ходе последующих событий уже на территории Таджикиста-на. Средства массовой информации начали открытую диффамацию причин и следствия нашего пребывания в Афганистане, крайне негативно влияя на морально-психологическое состояние воинов-интернационалистов. Со многими из них я и до сих пор состою в переписке. Многие не находят свое место в нашем базарном рынке наживы и обмана, но абсолютное большинство уверено, что свой солдатский долг мы исполнили с честью и достоинством.
ГЛАВА XXVIII
Из воспоминаний Геннадия Анатольевича Згерского, в 1980-84 г.г. генерал-лейтенанта, начальника войск воюющего Среднеазиатского пограничного округа КГБ СССР.
Пребывание советских пограничников на территории Афгани-стана с начала 1980 до середины 1991 года является еще одной ге-роической страницей в истории Пограничных войск.
Не вдаваясь в подробности политического решения об оказа-нии интернациональной помощи Афганистану, хочу сказать, что для того, чтобы оценивать правомерность тех или иных решений, нужно хорошо знать обстановку времени их принятия, поставить себя в те условия, а затем рассуждать о них, да и то, если являешься профессионалом, а не дилетантом. Пройдя определенный путь од-ного из руководителей в этой, теперь уже не «последней» войне, вправе причислить себя к категории разбирающихся людей, осо-бенно в вопросах участия пограничных войск в Афганистане.
Деятельность пограничных войск на территории Афганистана можно условно разделить на четыре периода, в течение которых войска действовали, исходя из обстановки, и каждый раз в интере-сах безопасности советско-афганской границы.
Первым периодом можно считать промежуток времени с нача-ла 1980 до января 1982 года. Он характеризовался следующими условиями обстановки: после апрельской революции 1979 года началось сопротивление народной власти, подстрекаемое Соеди-ненными Штатами Америки, материально обеспечиваемое Пакиста-ном, Саудовской Аравией и другими странами через территорию Пакистана, граничащей, наряду с другими, с Бадахшанской про-винцией, имеющей общую границу с СССР.
Вследствие этого на территории афганского Бадахшана появи-лись группы вооруженного противостояния народной власти, за-нимающиеся оголтелым бандитизмом, грабящие местное население, убивающие сочувствующих новому руководству страны.
Против участков Московского и Хорогского отрядов вблизи границы действовали банды Башира и Вахоба, которые демонстра-тивно убивали людей, а тела убитых и раненых сбрасывали в реку Пяндж. Все это делалось специально, с целью провокации, на гла-зах жителей приграничья и, естественно, пограничных нарядов. Та-ким образом, возникла явная, прямая угроза неприкосновенности нашей границы. С учетом всего этого, а также многочисленных просьб местного населения приграничных районов Афганистана о защите от бесчинств бандитов, правительством было принято реше-ние о введении на территорию Афганистана в пункты, обеспечива-ющие безопасность границы и защиту местных жителей, нештатных подразделений из Среднеазиатского, а затем и Восточного погра-ничных округов. Эти подразделения назывались сводными боевы-ми отрядами (СБО) численностью 70 – 80 человек. Их формирова-ние поручалось пограничным отрядам округа, а возглавлялись они в первое время начальником отряда или начальником штаба.
Каждый СБО получал определенную зону ответственности и конкретную задачу не допустить в этой зоне провокаций на границе и защитить местное население от бандитов. Они несли службу путем выставления засад на путях миграции бандгрупп, организации рей-дов вдоль границы обороны ключевых районов на подступах к населенным пунктам. В короткие сроки пограничным подразделе-ниям, при активной поддержке пограничной авиации, проводящей воздушную разведку и наносящей ракетные и бомбовые удары по скоплениям мятежников, удавалось обезопасить границу и защи-тить местное население, чем заслужили уважение и благодарность жителей афганского приграничья.
Например, в 1980 году было принято решение заменить бата-льон 40-й армии, оборонявший район вблизи крупного афганского селения Гюльхана (Северный Бадахшан) подразделением погра-ничных войск. Возглавлявший подразделение командир, обнару-жив большую группу местных жителей, стоящих вдоль дороги и державших в руках подношения нашим солдатам, попросил старо-сту селения собрать жителей для беседы. Когда люди робко подо-шли к командиру, он через переводчика пояснил им, что советское подразделение пришло для оказания помощи местным жителям, по-этому, когда жители будут испытывать нужду в предметах первой необходимости (соль, мука, керосин), то пусть приходят, им будет обязательно оказана помощь.
Этот случай в короткое время стал известен во всех северных провинциях Афганистана и, хотя мы и не афишировали свою при-надлежность к погранвойскам, от местных жителей скрыть это не удалось. Они поняли, что там, где находятся пограничники, никто их обижать не станет, а наоборот выручат в трудную минуту.
По инициативе местных властей и с нашей активной помощью была организована приграничная торговля между Таджикистаном и Афганистаном. В это же время активно завозилась и раздавалась нуждающимся гуманитарная помощь. Все это в будущем помогло пограничным органам разведки создать в короткое время надежные оперативные позиции, что во многих случаях помогло упреждать действия противника и избежать больших потерь.
Вторым периодом деятельности наших пограничных войск на территории Афганистана можно назвать период с января 1982 года до момента объявления афганским руководством решения о нацио-нальном примирении 1986 года.
Это было время самых активных боевых действий, так как в конце 1981 года руководство нашей страны приняло решение о введении пограничных войск в северные провинции Афганистана. Войскам была отведена полоса ответственности на глубину в сред-нем 100 – 120 километров, так называемая «зеленка», до рокадной дороги, соединяющей центры северных провинций. Было приказа-но ликвидировать организованный бандитизм в этой полосе и рас-положенные в ней и вблизи ее базы хранения оружия, боеприпасов и других материальных ценностей.
Передача полосы ответственности погранвойскам диктовалась развитием обстановки к этому времени. Руководство основными политическими партиями, противоборствующими народному пра-вительству («Исламская партия Афганистана», руководитель Хек-матиар и «Исламское общество Афганистана», руководитель Раб-бани), учитывая втянутость 40-й армии в военные действия в центре и на юге Афганистана и ее слабые позиции на севере, решил активи-зировать свои действия на территории северных провинций, тем более, что эти места имели наиболее плодородные земли, являлись основной житницей страны.
Учитывая близость советской территории, эта активизация дей-ствий значительно обостряла обстановку как на границе, так и вблизи ее, что было совершенно недопустимо.
8 января 1982 года в северные провинции были введены штат-ные пограничные подразделения, которые сходу начали выполне-ние поставленной задачи. Уже в феврале 1982 года началась пла-номерная очистка полосы ответственности погранвойск от банд-формирований. Первая такая операция была проведена в провин-ции Кундуз, вблизи селения Калайдаль. Затем в апреле 1982 года был освобожден город Ташкурган (провинция Саманган), ликви-дированы бандитские базы и укрепрайоны в провинции Балх, в го-роде Андхой, провинции Фарьяб.
Операции возглавлялись командованием округа, самые ответ-ственные из них – лично начальником погранвойск округа. Одной из сложных операций по вводу погранвойск в Тулукан (провинция Тахор) руководил лично начальник погранвойск генерал армии Матросов В.А.
Операции планировались на квартал командованием округа, утверждались начальником Погранвойск Союза.
В месяц проводилось две-три плановых операции, кроме того, почти ежедневно в различных местах зоны ответственности внезап-но возникла боевая обстановка.
В результате сложной и тяжелой работы боевых подразделений к концу 1983 года поставленная задача была в основном выполне-на. В полосе ответственности погранвойск организованные банды были разгромлены. Это не значит, что боевые действия прекрати-лись. Бандитам пришлось уйти в горы, но в приграничье осталась пособническая база. Главари бандформирований совершали рейдо-вые налеты на различные объекты в нашей зоне ответственности, но благодаря четко организованной разведке, нам зачастую удавалось упреждать их действия.
Большой интерес для них представлял газопровод, проходив-ший от города Джаркудук к границе и далее на советскую террито-рию. До 1983 года он охранялся мелкими подразделениями 40-й армии и национальными войсковыми формированиями. Диверсан-ты часто взрывали этот газопровод в различных местах. Летом 1983 года взять
трассу газопровода под охрану приказали нашим пограничникам. В районе селения Мардиан была введена наша специальная мото-маневренная группа.
В ночное время газопровод стал патрулироваться вертолетом с периодическим использованием различной светотехники. С тех пор подрывы газопровода прекратились.
К концу 1983 года, потерпев поражение в нашей зоне ответ-ственности, бандформирования стали создавать базы снабжения и районы сосредоточения в горах за пределами этой зоны.
Командованием было принято решение поручить войскам округа разгромить базы, непосредственно угрожающие северным провинциям. В январе 1984 года была проведена операция по лик-видации укрепрайона и базы в районе с. Мармоль (провинция Балх); в мае – июне – в районе Сары-Джуй (провинция Тахор). Это были сильно укрепленные в инженерном отношении базы с управ-ляемыми минными полями. Обе операции завершились успешно, без потерь с нашей стороны. Главари группировок на этих базах (Забибулло в Мармоле и Наби в Сары-Джуе) были уничтожены, банды разгромлены. Позже было ликвидировано еще несколько крупных группировок и опорных пунктов за пределами зоны нашей ответственности, но уже без моего участия, так как я был пе-реведен к другому месту службы.
Третьим периодом действий советских погранвойск на терри-тории Афганистана можно считать действия в период так называе-мого национального примирения.
На мирную обстановка того времени даже отдаленно похожа не была. Разница заключалась в том, что советская сторона перестала планировать нанесение ударов по бандитам, а действовала в ответ на их активные боевые вылазки, которые не прекращались.
В этот период еще большую роль стала играть разведка всех видов и к ее чести, наши войска были хорошо информированы и попадали в тяжелые внезапные ситуации крайне редко.
Четвертым периодом можно считать подготовку к выводу войск на нашу территорию и сам вывод.
С марта 1988 года я возглавил оперативную группу Главного управления погранвойск, которая занималась планированием и общим руководством действий войск в Афганистане.
К концу 1988 года был составлен подробный план передисло-кации и вывода каждого подразделения войск, в котором преду-сматривалось все до мелочей.
Погранвойскам была поставлена задача обеспечить вывод 40-й армии, затем выводить свои подразделения. Поэтому заявление ге-нерала Громова на «мосту дружбы» в 11.00 15 февраля 1989 года о том, что он последний военнослужащий, покидающий территорию Афганистана, не верно. После вывода 40-й армии на территории Афганистана еще оставалась группировка погранвойск численно-стью около десяти тысяч человек. Последний БТР пересек границу на Баламургабском направлении в 16.25 того же дня. То есть вся группировка была выведена на советскую территорию за 5 часов без потерь как в 40-й армии при преодолении ею зоны ответствен-ности погранвойск, так и у самих пограничников.
После вывода все войска в прежней группировке были развер-нуты на границе и активно участвовали в ее охране и обороне.
Нельзя не сказать о большой роли политорганов в период бое-вых действий. Большую роль играла контрпропаганда, что помог-ло разъяснить местному населению, кто его друг, а кто его враг. Это в значительной степени помогло наладить с местными жителя-ми дружеские взаимоотношения.
Работа командиров и политработников с личным составом обеспечила высокую дисциплину и порядок в боевых подразделе-ниях. Там не было никакой «дедовщины». Ни один пограничник за весь период не попал в плен и не пропал без вести, ни один погиб-ший не остался на чужой территории.
За весь боевой период (а это десять с лишним лет) погибло 518 пограничника, ранено около 12,5 тысяч человек.
К чести наших врачей и вертолетчиков 93% раненых вернулись в строй без ограничения категории годности.
После вывода войск из Афганистана остались государственные обязательства по передаче афганской стороне большого количества материальных ценностей. Перевозка и передача их афганцам была поручена нашим пограничникам. Было сформировано шесть рот подвоза и с их помощью, а также вертолетами, эти ценности перево-зились нашими подразделениями в Афганистан до середины 1991 года. Обстановка у границы тогда также была напряженной, но вы-сокий уровень организации и обеспечения этих рейдов позволили выполнить задачу без потерь.
Конечно, за эти одиннадцать с половиной лет были и неудачи, были срывы, были и бессмысленные потери, но результат говорит сам за себя. Деятельность погранвойск в Афганистане получила вы-сокую оценку как советского, так и афганского руководства и наро-да.
Фарьябский дневник
© Copyright: Виктор Носатов, 2024
Свидетельство о публикации №224010601677
Свидетельство о публикации №224010601677
Рецензии