Рождественские стихи - 1912 год

Рождественские стихи из журнала «Русский Паломник» за 1912 год

Александр Липецкий
РОЖДЕСТВЕНСКАЯ НОЧЬ

Бегут года неудержимо.
Но то, что детство сберегло,
В душе осталось невредимо,
И беспечально, и светло.

И в эту ночь в неясном чувстве
Я снова счастье узнаю,
И трепет сладостных предчувствий
Переполняет грудь мою.

Умом кощунственным недавно
Не в силах с тайной совладать,
Я лишь дивлюсь, как тихо, плавно
Нисходит с неба благодать.

И уж не звёзды, а живые,
Там - надо мной, где нет могил,
Мерцают взоры золотые
И слышен трепет белых крыл.

Вокруг темно, пустынно, немо.
За рощей церковь чуть видна...
Как далеко от Вифлеема
Моя родная сторона!

Но нет для мысли расстоянья.
И здесь в глуши, среди снегов,
Я слышу сладкие рыданья
И вижу бедных пастухов.

И Пресвятая Дева ясно
Очам представлена моим.
О, как невинна и прекрасна
Она над Первенцем Своим!

Склонилась нежно, как зарница,
Над ярким утренним лучом...
Но что Пречистой Деве снится
Обнять ли грешным мне умом?..


М. Чокой
РОЖДЕСТВЕНСКАЯ МОЛИТВА

Христос, источник упований!
     Твое Святое Рождество
В наш грешный мир, в юдоль страданий
     Улыбку неба принесло!
Ты освятил Твоим явленьем
     Весь мир, от края до конца,
И дивно благостным ученьем
     Смягчал жестокие сердца.
Teбе «Осанна», не смолкая,
     Пусть раздается на земле.
Христос! Ты истина живая,
     Ты Солнце, светящее в тьме!
К Teбе, о, Свет незаходимый,
     Свет правды, мира и любви,
Да обратится мир, томимый
     Грехом и тонущий в крови.


М. Чокой
РОЖДЕСТВЕНСКИМ ВЕЧЕРОМ

Рождественский вечер. Морозно.
     В уборе торжественном сад:
Стоят, как невесты, березы...
     Сверкает их брачный наряд.
В краю, где нерадостно лето,
     Где дышит морозом  зима,
В лучах ослепительных света,
     Мне снится иная страна:
Там пальмы - царицы востока,
     Как стражи чудесной страны,
К горячему небу, высоко -
     Стремили вершины свои;
Под пологом трепетной ночи,
     Довольный величьем своим,
Смежив горделивые очи,
     Стоял очарованный Рим;
Эллада, под сладкие песни,
     Под гимны живой красоте,
Подобно счастливой невесте,
     Забывшись, смеялась во сне.
Всё негою страсти дышало,
     Манило к утехам любви,
Гармонией дивной пленяло
     И властно шептало: «Живи!».
И встала иная картина
     Пред взором духовных очей;
Недвижная спит Палестина
     В сиянье небесных огней.
Исполненный чистых видений,
     Провидя раскрытый Эдем
И близость Святых откровений,
     Безмолвен стоит Вифлеем.
Не слышно - ни звука, ни шума,
     Святая царит тишина:
Печать величавая думы
     На дремлющий город легла.

Я видела звёзды златые
     И ангелов радостный хор,
И чистые слезы Марии,
     Склонившей над яслями взор.
О, сердцу картина родная!
     В тебе красоты полнота:
Ты манишь к преддверию рая,
     В объятья Месии-Христа.


Александра Платонова
«С НАМИ БОГ!»

Где Он? Кто Он? Когда Он на землю придёт,
Тот, Кому нет земного названья,
Кто к познанию Истины мир приведёт
И избавит от зла и страданья?

     Жгучей жаждой узреть Его жил человек;
     Но века проходили чредою,
     А мечта - золотой, ожидаемый век –
     Оставалась лишь светлой мечтою.

Подымались на башни свои мудрецы,
Откровения в звёздах искали...
Ладан жгли пред Изидой холодной жрецы,
Перед Вестой весталки рыдали...

     И звенели печалью, дышали тоской
     Сладкозвучные песни Эллады:
     В шумных оргиях, в гимнах любви молодой
     Сердце больше не знало отрады.

Словно пропасть какая незримо легла
Между небом и грешной землёю;
Примиренья душа человека ждала
С неподкупным своим Судиею.

     Даже избранный некогда Богом народ
     Страстно жаждал и ждал искупленья,
     И вздыхал, и томился: «Когда ж Он придёт,
     Тот, о ком говорит Откровенье?!».

Перед храмом лилась кровь козлов и волов,
Дым курений от жертв подымался,
Но от сердца, объятого тьмою грехов,
Лишь во гневе Господь отвращался.

     Шли века... Но исполнилась мера времен:
     В час полунощный небо раскрылось,
     И земля, погруженная в тягостный сон,
     Песней ангелов вдруг огласилась.

И великая радость на землю сошла,
Божьей славы открылось сиянье,
Она Бога-Младенца в вертеп приняла,
И забыла всю скорбь, все страданья!
 
     «Слава Вышнему Богу!» - пел лик в вышине,
     У престола Господня ликуя...
     А на грешной, но светом одетой земле
     Раздавалось в ответ: «Аллилуйя!».

Рождества несказанного дивная ночь!
Как давно ты уже миновала...
Что ж, опять мы одни? И тоску превозмочь
Сердце сил бесполезно искало?!

     Снова небо задернуто хмурой пленой,
     Люди мелочны, пошлы и злобныю,
     Вся их жизнь плещет мутною, грязной волной,
     Идеалы обидно ничтожны!

Чем же жить? Как же жить? Где же Истины Свет?
Где любви бесконечной сиянье?
Где всем ранам бальзам, на все думы ответ?
Где венец всех святых упований?

     Чу! опять зазвучала ты, песня любви!
     «С нами Бог!» - раздаётся во храме...
     Снова ночь Рождества, снова мы не одни,
     «Бог во плоти» опять между нами!

С нами Бог! - Пусть житейское море шумит.
Идеалы, мечты разбивает...
Пусть страданья, пусть грозы и бури сулит,
- С нами Бог! - сердце верит и знает.

     Свет открылся опять помраченным очам,
     Стала Истина близкой и ясной, -
     И в стремленье к раскрывшимся вновь небесам
     Будет жизнь бесконечно прекрасной!


Сергей Копыткин
ИЗ ЛЕГЕНД О ХРИСТЕ

Однажды, в глубокую звёздную ночь,
Скитался бедняк в Вифлееме.
Он ходит, стучится, он просить помочь,
Но спят уже все в это время.
     «Мы - сирые странники... Дайте огня!
     Жена в эту ночь родила у меня.
     Согреть ее с маленьким нужно!».
     Но крепко спит люд после шумного дня
В безмолвии полночи южной.
Шёл дальше и дальше печальный отец,
Вдруг, видит: в пустыне мерцанье.
Костер?! Он достанет огня, наконец!
     Вот, дремлет семья тонкорунных овец,
     И пастырь застыл в созерцанье.
     Пастух, - подозрительный черствый старик;
     Слыл в округе злым нелюдимом.
Он голову поднял, он слухом приник?
«Кто ночью сюда за покражей проник?
Дороги не видно за дымом»...
Он видит, что три его сумрачных пса
     Раскрыли свирепые пасти. 
     «Пусть тать или путник подходит сюда.
     Они разорвут их на части!».
     Но лая не слышно. Метнулись вперёд
И, вдруг, отошли. Невредимо
Минуя их ярость, пришелец идёт
К костру пастуха-нелюдима.
     Свой посох в пришельца бросает пастух:
     Он - острый и сердце проколет,
     Со свистом летит, отклоняется вдруг
     И жалобно падает в поле.
И просить убогонький: «Дай мне огня!
В ночь ныне жена родила у меня.
Согреть ее с мальчиком надо!».
Старик его хочет прогнать от себя.
     «Ты, может быть, маг? Не боится тебя
     Моё боязливое стадо...
     Кто ты, усмиряющий злых моих псов,
     Мой посох направивший мимо?»,
И замер поток оскорбительных слов
В устах старика-нелюдима.
«Ты просишь огня? Сколько хочешь – бери!».
Костерь уже тлел, догорая.
     Мерцали, как золото, угли одни,
     Причудливым блеском играя.
     Старик усмехается: «Путник, возьми!» -
     Ну, как-то он справится с ними?!
Но путник взял уголья в руки свои.
Ни рук, ни одежды они не сожгли,
И он удаляется с ними...
*
«Овчарки становятся кротче ягнят.
     Овца не боится в пустыне,
     Копье не разит и огни не палят!
     Да что же за ночь это ныне?».
     «Коль сам ты не видишь, могу ль я сказать?».
Спешит он дорогой обратной.
Пастух за ним крадется смутно, как тать,
Томимый тоской непонятней.
     Он выследить хочет стоянку его
     И видит, что путник-то нищий.
     В пещере в горах, где не ходит никто,
     Ceбе он устроил жилище.
Там мать возлежит на холодной земле.
Спить в яслях дитя на соломе.
     Все дети другие родятся в тепле,
     В мазанке ль простой иль хороме.
     И мрачный старик посмотрел на дитя,
Был чужд он любви милосердной,
Но жаль ему стало немного дитя:
«Ребеночку холодно, верно?».
Он снял свою сумку и вынул со дна
     Пушистую шкурку овчины.
     Покрой ею мальчика! Греет она
     Нe хуже тигровой пушины.
     Лишь вымолвил слово и видит - кругом
Сырой и холодной пещеры
Всё - ангелы, ангелы. Стали кольцом,
Обвеяли горный заброшенный дом
Блистанием царственной веры...


Сергей Копыткин
РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО

Даль объята серебряной дымкой.
Блещут звёзды, крепчает мороз.
В эту ночь по земле невидимкой
Незаметно проходит Христос.

     Он обходит дворцы и палаты,
     Где господствует роскошь и лень.
     Он обходит убогие хаты
     Позабытых глухих деревень.

Он заносит небесные грёзы
В истомленные злые сердца,
И текут серебристые слёзы
По ланитам святого лица.

     Он рыдает, склонясь на колени,
     И с небес голубая звезда
     Опускается медленно к тени
     Мирового страдальца-Христа.

(Русский Паломник. 1912. № 52 (23 декабря). С. 811 - 828).

(Подготовка текста и публикация М.А. Бирюковой).