Загадочная Зорянка

Монотонная просёлочная дорога клонила ко сну. Я остановил машину на заросшей густой травой обочине и вышел размять ноги. Солнце стремилось к горизонту, застревая в тяжёлом пологе вечернего леса. Он стоял прямо передо мной, приглашал в свои объятия, распахивая корявые ветки-руки.

Слева от меня простиралось поле. Золотые волны пшеницы перекатывались, сверкая пушистыми колосьями. Запах сена и земли смешался с ароматом полевых цветов и казался самым настоящим деревенским воздухом. В траве беспрестанно стрекотали кузнечики. Их гомон заглушал лишь храп Тимохи, раздающийся с заднего сиденья внедорожника. А впереди тихонько посапывала Вера. Во сне она смешно морщила нос и по-детски улыбалась. Её ресницы слегка подрагивали, когда прядь волос падала на лицо. Размеренное дыхание поднимало грудь, отчего обтягивающая майка казалась тесной. За что я её любил? За милую улыбку или настырный характер? Вера была упряма, почти всегда добивалась своего, во многом благодаря всё той же милой улыбке.

Внезапно возникший гул мотора заставил меня повернуться  направо, где вдалеке виднелась деревня. Из-за клубов пыли, рассекающих воздух, выехал тяжело пыхтящий трактор. Нарастающий рёв двигателя разбудил друзей и заглушил переговоры кузнечиков. «Стальной пахарь» подъехал к нам и остановился. Здоровенный парень выпрыгнул из высокой кабины и смахнул рукой пот со лба. Тело незнакомца блестело, словно его обмазали маслом. Мокрая майка-тельняшка сильно облегала, местами собираясь в неровные складки. Здоровяк подошёл ко мне, приветливо улыбнулся и протянул руку. Большая влажная ладонь крепко обхватила мою кисть и сжала её так, что я почувствовал всю силу и уверенность парня.

— Какими судьбами в наши края? Или вы заблудились? — здоровяк казался добродушным и немного наивным, что никак не вязалось с его богатырской внешностью.
— Мы ищем деревню Зорянка, — сказал я, хотя примерно знал, где она находится.
— Так это за лесом. Только Зорянки давно уже нет. Сгинули все. А деревню лес прибрал. А чего это вам там понадобилось? — парень сдвинул лохматые брови и недоверчиво покосился на меня.
— Мои предки оттуда. Я обещал покойной бабушке, что съезжу в Зорянку.

Лицо здоровяка выровнялось, он даже улыбнулся и предложил остановиться у него на ночлег. Близилась ночь, незнакомая местность таила опасность, и мы решили заехать в гости к парню.
Дом Андрея стоял на краю деревни поодаль от остальных изб. Он выглядел новым, был построен из белого кирпича. Крыша, покрытая красной черепицей, выделялась на общем фоне серых деревенских домиков.

Во дворе нас встретил старик в длинном чёрном балахоне. Он смахивал на священнослужителя. Имел аккуратно уложенные волосы до плеч и величественную окладистую бороду. Маленькие чёрные глаза и длинный прямой нос делали его похожим на птицу. Пронзительный взгляд заставил меня вздрогнуть и отвернуться в сторону. Он будто смотрел вглубь меня, читал мои мысли и оценивал.
— Это мой отец. Он батюшка в местной церкви. У нас хоть деревня маленькая, но свой приход имеется, — Андрей познакомил нас с хозяином дома.

Находиться рядом со священником было неловко. А от мысли о том, что предстоит спать с ним под одной крышей, становилось не по себе. Вера, заметив моё смятение, одарила всех лучезарной улыбкой и поддержала разговор хозяев. Старик интересовался кто мы, откуда путь держим и что привело в столь отдалённые места. Тимоха рассказывал о нашей дружбе со школы и о том, что решил сопровождать меня на родину предков.

— В Зорянке уже полвека никто не живет. Что ты там хочешь найти? — старик устремил на меня пристальный взгляд.
— Я обещал покойной бабушке, что отнесу туда кое-что. Она очень просила. Я не мог отказать, — старался говорить уверенно, но нотки дрожи предательски проскальзывали.
— Ты, наверное, устал. Весь день за рулем, — пришла на помощь Вера, вырвав из нежелательной беседы.

Мать Андрея быстро накрыла на стол. Мы отужинали сочными тушеными овощами с запечённой курочкой. Старик больше не говорил о Зорянке, молча ел и задумчиво посматривал на меня из-под полуопущенных век. Я старался избегать его взгляда. Казалось, он оставляет ожоги на коже, отчего она начинала зудеть.
Я лежал на свежей постели и не мог заснуть. Рядом ворочалась Вера. Она пыталась узнать причину моего странного поведения. Упрямо расспрашивала, раздражая любопытством. Мои ответы о том, что я не хочу рассказывать всем о сокровищах в доме прабабки, её не устроили. Она догадывалась, что я скрываю какую-то тайну. Но не могла добиться правды и бесилась. А я не мог признаться ей и страдал от этого.
Никто не знал что, моя прабабка была чёрной ведьмой. Её не любили. Боялись. В нашем роду колдовали все, кроме бабушки. Она уехала из Зорянки и стала жить обычной жизнью. Завела семью, родила детей. Из её рассказов я узнал, что в доме прабабки ещё с императорских времён спрятано золото. Советская власть его не нашла. Да и так просто его из дома не вынести. Прабабка наложила сильное заклятие. А у меня вроде как ключик был. Бабушка свёрток дала, который я должен буду в дом отнести, чтобы откупиться.

Поначалу я не верил в эти истории. Но всё изменилось, когда стали сниться странные сны. Я чётко видел прабабкин дом, место, где спрятано золото и даже дорогу, ведущую к нему. Сокровище меня манило, зазывало. Не давало покоя так, что я лишился сна. Мог не спать по несколько дней, отчего чувствовал себя разбитым и измотанным.
Когда Вера, наконец, заснула, я подошёл к окну. Голубоватый лунный свет вливался в комнату, мягко окутывая предметы. С неба на меня смотрели звёзды и загадочно сверкали. Я пообещал им, что обязательно найду золото, а в ответ они подмигнули мне.

Тяжесть надвигающегося сна заполнила каждую клеточку моего тела, несмотря на мысли о Зорянке и неприязнь к старику. Лишённые отдыха ум и тело бунтовали, порождая смутные фантомы. Я чётко видел тени в лунном свете. Расплывчатые фигуры обретали странные формы и вещали голосами неизвестных существ. Они звали, тянули за собой, пока не появился священник. Всё разом исчезло. Сон это был или явь? Может, мне не стоило соваться в Зорянку, и что-то неведомое предостерегало от опасных поступков. Но я обещал бабушке съездить в Зорянку, и нечистая сила меня не пугала. Иногда проскальзывала мысль, что сам отношусь к ней, поэтому и боюсь священника.
Позавтракав оладушками с домашней сметаной, мы выехали в загадочную Зорянку. Андрей вызвался сопровождать нас до украденной лесом деревни. На этот раз он сидел за рулём новенькой нивы и ехал впереди, указывая путь. Дорога огибала лес стороной, но и в окно дремучие заросли выглядели устрашающе. Деревья плотно прижимались друг к другу, цепляясь ветками, словно держась за руки. Казалось, если войдешь туда — больше не выйдешь.

Вера уже не приставала с вопросами о Зорянке. Видимо, смирилась. Равнодушно смотрела вдаль, не обращая внимания на пустую болтовню Тимохи. Он был в ударе: говорил вместо радио, которое, естественно, не работало в этой глухомани.
Я ещё не представлял, как попаду в дом прабабки. Надеялся, что все произойдет, как во снах, не дающих мне покоя в последнее время.
«Как признаться друзьям, что идем в дом колдуньи и надо быть настороже? Вдруг они не поверят и засмеют?» — мысли не давали покоя.

Я решил во что бы то ни стало не впускать их в жилище прабабки, пока сам не войду туда и не оставлю бабушкин сверток. Что лежало внутри, я не знал. Она настойчиво просила не заглядывать. Играло любопытство, но я терпел.
Небо, с утра казавшееся ясным, закрылось плотными тучами. Оно опустилось и нависло над головой, словно тяжёлый потолок. На душе было так же погано и темно от сомнений, неизвестности и ожидания.

Нива остановилась у груды сваленных брёвен. Андрей сказал, что дальше не пойдет. Он посоветовал ориентироваться на кучу прогнивших деревьев и двигаться на север, не сворачивая. От Зорянки нас отделял всего один километр.
Я выдвинулся в путь с рюкзаком, полным еды и воды. За мной по пятам следовали верные друзья. Тимоха без умолку тараторил, пересказывая все истории, какие знал. Вера шла молча, иногда спрашивала, правильно ли мы идём. Энтузиазм пропал, она двигалась, потому что так надо было. Мне хотелось приободрить её, сказать добрые слова, но ничего не приходило в голову, и я продолжал идти.

Лес казался дружелюбным, встретил цветущими колокольчиками и пением птиц. Величественные стволы сосен устремлялись в тёмно-серое небо. В мягком воздухе разливался смолистый аромат. Не было ни ветра, ни солнца, ни тени, лишь над головой вились беспокойные мошки. Я ощущал сырую упругую землю под ногами. Меж вековых раскидистых сосен расстелился белесый туман. Он поднимался вверх, цеплялся за ветви и свисал с них, как призрачная паутина. Я вдыхал сырой воздух и ощущал странную тревогу. В памяти всплыло лицо бабушки, мерещились образы неизвестных людей. Сердце то дрожало, то усиленно билось, стараясь убежать от неведанного.
Внезапно передо мной возник бледный сгусток света. Он приобрёл едва уловимый образ женщины и поманил рукой. Перехватило дыхание. Я остановился, чтобы набрать в лёгкие воздух и подумать. Резкое головокружение подкосило ноги, и я упал под тяжестью рюкзака в ворох сухих листьев. Запах сырости и гнили ударил в нос так, что нервно задвигался желудок.

— Что с тобой? — Вера помогла мне встать и усадила на лежащее рядом бревно.
Тошнота отступила, но в голове всё ещё царил беспорядок. Я чувствовал, что должен рассказать друзьям правду о прабабке. Им нужно было знать, что золото просто так нам не достанется. Они не видели призраков, но это ничего не значило. Впереди нас ждали испытания, я был в этом уверен.
Вера с Тимохой кружили надо мной, как наседки, предлагая то воду, то салфетки.
— Мне надо с вами поговорить, — наконец, выдавил я, — то место, куда мы идем, очень опасно.
— Ты о чём? В лесу водятся дикие звери? — улыбнулся Тимоха, — надо было взять ружьё.
— Постой, — перебила Вера, — почему опасно?
Я заметил тревогу в её глазах, но продолжил:
— Прабабка была чёрной ведьмой. Она творила страшные вещи. Из-за неё погибло много людей. Она и после смерти никому не позволит забрать сундук с золотом.

— Разве это возможно, если она умерла? — удивилась Вера.
— У меня странные видения. Я вижу женщину, видимо, это прабабка. Мерещатся и другие незнакомые люди. Вот и сейчас, когда мы шли, я видел их снова. Только не понимаю, что это означает.
— По-моему, ты зациклился, братан.
— Так и знал, что не поверите. Поэтому не говорил, — я со всей силы пнул комок грязи в дерево.
Повисла тишина. Не хотелось спорить, но я спросил:
— Вы идете со мной? Если «да», то делайте так, как скажу я. Иначе даже не знаю, что может случиться. Если «нет» — возвращайтесь, я не обижусь.

Вера сразу меня поддержала. Тимоха немного сомневался, но всё-таки решил идти с нами. Мне пришлось ответить на все, интересующие их вопросы. Я даже рассказал о своих сомнениях и страхах. Упомянул священника, так неожиданно возникшего на нашем пути и странную неприязнь к нему.
Чувство выполненного долга разлилось в груди мягким теплом и придало уверенность. Мы продолжали пробираться сквозь лесные заросли и вскоре вышли к первому дому, вернее тому, что от него осталось. Избушка наполовину ушла под землю и вся заросла травой. Рядом стоящие строения со временем разрушились и  превратились в бугры. Унылое, опустевшее селение рвало душу, вызывало смешанные чувства. Когда-то здесь жили люди и рождались дети. Они строили дома, сажали огороды, разводили скот и были по-своему счастливы. Потом умолкли голоса, пропал смех, исчезла жизнь, оставив после себя горы никому не нужных развалин.
 
Мы обошли несколько покосившихся и просевших домов, но того самого из сна не нашли. Заросли кустов преграждали путь, но я уверенно шагал к стоящей поодаль избе. Она оставалась моей последней надеждой. Царапая руки о колючие ветки, мне удалось дойти  до заветной цели. Строение едва походило на дом из моего сна. Те же два окна справа от двери, правда, с отвалившимися наличниками. Крыльцо сгнило и просело, но всё же напоминало о своём существовании.
— А дом не обрушится, если войти? — Тимоха ходил кругами и рассматривал то, ради чего мы проделали долгое путешествие.

Однако меня волновало не обрушение дома, а то, что меня там может встретить. Я наказал друзьям не входить внутрь, пока сам не позову, и вытащил из кармана белую ткань, сложенную несколько раз.
— Сейчас или никогда, — я выдохнул и шагнул во тьму безжизненного дома.
Скрипнули гнилые половицы. Я вошёл в полумрак, разбавленный светом умирающего дня. Где-то над головой вздохнула доска. Короткий глухой стук за стеной вызвал смутное беспокойство. Шорох в подполе, похожий на шуршание мыши распалял воображение. Я стоял в коридоре, крепко сжимая в руке бабушкин свёрток. Меня не покидало ощущение того, что кто-то бродит босыми ногами по рассохшимся половым доскам и тихонько постукивает по стенам. Обливаясь потом, сделал несколько шагов и затаил дыхание. Я чувствовал, как дёргается от напряжения кожа на затылке. Казалось, неведомое наблюдает за мной.

Внезапно заметил призрачную дымку. Она медленно приближалась из глубины дома. Я вытянул вперёд бабушкин свёрток и стал молиться. Бесплотный силуэт резко остановился. Сквозь размытую пелену сумел разглядеть глубоко посаженные большие глаза и тонкие, плотно сжатые губы. Я застыл на месте и немигающим взглядом уставился в бестелесный фантом. Призрак дёрнулся и исчез в темноте.

«Неужели бабушкин оберег помог? » — Я собрал все силы в кулак и пошёл.
В мёртвом доме звуки шагов отзывались гулким эхом. Одинокий луч фонарика блуждал по стенам. Я осматривал комнаты, выискивая нужную. Наличие хорошо сохранившейся мебели удивило меня. Покрывало — на кровати, скатерть — на столе. Даже стулья были аккуратно расставлены, будто на них совсем недавно кто-то сидел.

У входа в дальнюю спальню я остановился. Это была та самая комната из моего сна. Цветастый ковер на стене, железная кровать, комод  с медными ручками — всё это я уже видел. Оставалось освободить пол, под которым скрывалось моя заветная цель. С легкостью отодвинул кровать, вынул рассохшиеся половые доски и увидел шкатулку. Дрожащие руки вытащили сокровище из тайника. Под толстым слоем пыли  скрывался маленький кованый сундук. Старинный, с красивой резьбой. Я водил пальцем по деревянным завитушкам и не верил, что, наконец, нашёл золото.

— Макс! — с улицы раздался голос Веры. — Всё в порядке?
Я схватил сундук и вышел в коридор. На пороге дома встретил священника, отца Андрея. Он стоял на проходе и преграждал путь своим телом.
— Нельзя ничего выносить из ведьминого дома, — он буравил меня долгим взглядом.
— Это моё. Я откупился. Я кое-что принес, и она позволила мне забрать сундук.
— А вдруг она именно этого и хотела? Подумай. Ты можешь навлечь на себя беду. И на них тоже, — старик обернулся и обвёл взглядом моих друзей.
Нотки сомнений прокрались в голову, и я задумался.
— Макс! Оставь эту затею. Поехали домой! — крикнула Вера.
— Ты открывал его? — спросил старик.
— Нет, не успел, — я поставил сундук на пол и присел, чтобы открыть крышку.
— Стой! Это может быть опасно! — остановил священник.
Я взглянул на большой крест, раскачивающийся у него на груди, и меня бросило в жар.

Вдруг раздался пронзительный крик, полный страдания и боли. Я вздрогнул и медленно повернулся в темноту. Мой взгляд напоролся на чёрную безликую пустоту.
— Оставь сундук! Надо уходить отсюда! —  уговаривал старик.
— Дайте пройти!

Священник не сдвинулся с места.
— Зачем вы пришли за нами? Что знаете об этом месте такого, чего не знаем мы?
— Это проклятое место, сынок. Здесь годами жили ведьмы. Они сгубили много людей. Даже после смерти живым покоя не дают. Ходят по округе, запугивают до смерти. Если хочешь их вещь унести, значит, либо ты спятил, либо желаешь продолжить их род.
«Что? Но как это возможно? — внутри меня всё кипело. — Откуда священнику знать, что может случиться? Бабушка не говорила ничего подобного. Возможно, она и не знала».

— Заберешь сундук — воротить его не сможешь, — стоял на своём старик.
— Брось его! Пойдём! — кричали друзья.
Сомнения оплели меня, словно змеи и стали душить. Священник не прекращал сверлить пристальным взглядом. А слух улавливал тихий шёпот мёртвого дома.
Я схватился за голову и, толкнув плечом старика, выскочил на улицу. Сундук остался внутри.

Из глубины дома вырвался дикий крик. Со всех сторон раздались стоны и вопли. Мы бросились бежать прочь от этого странного места.
Ветки деревьев и кустов, царапая кожу, выпускали из своих цепких объятий. В одной руке я сжимал белый свёрток, а другой держал ладонь Веры. Крики и стоны прекратились. Я слышал лишь своё учащённое дыхание и хруст веток под ногами.
Содержимое сундука так и осталось для меня загадкой, как и то, что со мной могло случиться, если бы я забрал его.
— Живи, внучок. Видно не суждено тебе стать одним из нас, — раздался голос в голове.

Я вздрогнул, сунул сверток в карман и сильнее обхватил руку Веры. Больше в Зорянке я не появлялся, хотя мысли о ней время от времени меня накрывали.