Однажды ночью

Иногда ночью не успеваешь толком выспаться - закрываешь глаза вечером, открываешь их утром, но всё как-то зря. А иногда за ночь случается столько, что, вспоминая все её подробности, удивляешься: неужели несколько часов могут вместить в себя так много?

Та сила, которая управляет временем, весьма любопытна и достаточно благодушна, иначе трудно объяснить, почему минуты, составляющие часы, а затем собирающиеся в сутки, бывают очень разными, и именно те из них, в которых хочется остаться навсегда, оказываются тягучими, как вересковый мёд, концентрируя в себе столько ощущений, сколько в простом течении времени можно не испытать и за всю жизнь.

И вот теперь мы опять вместе смотрим на часы и вместе смеёмся. Шутки времени стали неотъемлемой частью наших встреч, и мы уже перестали всерьез оценивать их в часах и минутах - эта оценка не дает понимания объема произошедших событий и заключенных в них эмоций. Нет, конечно, времени всегда мало, но это уже следствие совсем другого явления, известного всем влюбленным всех времён: нам всегда мало друг друга, насытиться ласками, взглядами, прикосновениями, удовольствием, да даже разговорами друг с другом для нас никак не возможно. И всё же неведомый властелин времени делает всё возможное, чтобы узнать как можно больше о шёпотах, стонах, дрожи, ласке, нежности, искрах, объятиях и поцелуях, которые мы охотно и старательно ему демонстрируем.

Солнцу пора садиться, но и оно, по примеру времени, не спешит. Кажется, ему нравится подглядывать за нами в окно, и, конечно, не хочется уходить сейчас, когда впереди столько интересного. В моих руках бокал, а на губах сладкий привкус, который так подходит этому вечеру - и он был бы совершенно не к месту в любом другом обществе, кроме этого.

Нас двое. На пальцах, которые держат второй бокал, - мой вкус и мой запах. Я смотрю на эти пальцы, и мне неизменно хочется, чтобы они оставили бокал и вернулись ко мне, снова гладили, ласкали, сжимали, терзали, проникали, чтобы вкус и запах не стирались с них, оставались на них и завтра, и в следующее утро, - чтобы он всегда чувствовал их, даже если кажется, что уж сейчас-то их быть не должно. Хочу потереться о них щекой, коснуться губами, а потом чувствовать их лёгкие дразнящие движения вдоль моей шеи, предваряющие соприкосновение и соединение других частей наших тел. Хочется сказать «нашего тела», и временами это почти так: у нас будто одно тело на двоих, мы чувствуем наслаждение друг друга так же ярко, как своё.

Мы проваливаемся в ночь, не отрываясь друг от друга, она заключает нас в объятия плотной черноты, а мы решительно принимаем их, отказываясь включать свет. Изучаем друг друга наощупь, запоминаем и вспоминаем, пробуем и наслаждаемся, радуемся, находя что-то новое: реакции, движения, ощущения, оттенки. Открываемся навстречу друг другу, зная, что всё, что может помешать нашей искренности, оставлено за дверью: там можно быть кем угодно, а здесь мы - только мы, и любое лукавство кажется кощунством.

Стрелки часов позволяют себе естественный ход только тогда, когда нас как-то внезапно, хотя и совершенно ожидаемо одолевает сон. Но даже сквозь сон я чувствую его руки, обхватившие меня крепко и надежно, его размеренное дыхание, а иногда открываю глаза, рассматриваю украдкой его лицо и с улыбкой засыпаю снова.

Когда утро начинает пробираться в наши окна, я даже успеваю вздохнуть с грустью: пришло время снова разделить нас двумя слоями одежды, его и моей, вернуться в мир заманчивых молний, пуговиц и воротников. Но он, вроде бы даже не открывая глаза, притягивает меня к себе, и я чувствую, что одежде придётся подождать. Время, сбросив дремоту, снова с любопытством следит за каждым нашим движением, придерживая стрелки на часах, ожидая, пока вязко-тягучее наслаждение не сделает нас единым целым.

И вот оно, утро - казалось бы неизбежный момент облачения в повседневность и возвращения к очень важным и скучным делам. Но я иду по улице, смотрю на угрюмые лица невыспавшихся людей, улыбаюсь, будто мне достался выигрышный лотерейный билет, и думаю: может быть так и есть, ведь совершенно очевидно, что за сегодняшнюю ночь мы двое разом израсходовали годовой абонемент каждого из этих угрюмых людей на счастье.