Маца...

   Ни в одной из статей про известных советских хоккеистов, братьях Майоровых не упомянуто про то, что они были учениками школы номер четыре города Вильнюса. Той самой, которая получила имя молодого генерала, Ивана Даниловича Черняховского. И не рассказывали знаменитые хоккеисты, как стояли они, насупив брови, в тот день, когда приехала к ним в школу, на открытие памятника мужу, поседевшая в одночасье вдова героя, и отстранившись от тесной толпы, зябла в нервной горячке, опустошённая навечно. Рыдая горько и беззвучно, не выпуская руки дочери из своей, она нисколько не смущалась несчастным своим видом. Ну, а  с чего ей было б стесняться теперь? Кого?!

   Там же, среди учеников школы, находился и Эдик Марцевич. В ужасе от  очевидной скоротечности бытия, он невольно приник к несокрытой правде жизни, как к реке, по-оленьи, на коленях, и после, в актёрстве своём не был вполне лицедеем никогда, скорее сострадальцем. Та, перенесённая на ногах боль, заледенела в его глазах невыплаканными слезами...

   Отчего мне ведомо это?! От отца, что стоял тринадцатилетним в том же строю, крошил зубы в бессилии и жалости к красивой вдове генерала и его дочери.

   И всё, что было до того дня, показалось таким пошлым... Ночёвки на кладбищах Вильнюса на спор с ребятами, - Борькой, Женькой и Эдиком, - лазанья в подвалы, чтение книг взахлёб... даже то, как собирали они диковинные марки, сдирая их с открыток, найденных в сумках висельников, немцев, а после забегали пожевать вкусную мацу, пресные еврейские лепёшки, которые пекла мама и бабушка однокашника.

   Для чего школам дают имена героев? Ну, не для одного ж красивого слога!  А для чего - о том молчат. И канет несказанное в Лету, и будет позабыто многое из того, о чём не помнить нельзя.
Сдержанные мальчишками, невыплаканные слёзы цепляют заусеницами за душу, рвут сердце, напоминая людям, какими они должны быть.

 - Не пиши, о чём не знаешь. - Сказал бы отец.

   Ну, а кто сделает это, если не я?! То-то и оно...