Хозяин Магриба. Финал

Начало тут (http://proza.ru/2023/08/27/1280)

Рыжий котенок, худой и облезлый, спал в левом тапке Сергея. Хоть бы ухом повел, животное!

- Что за чудовище? Откуда оно здесь?
- Валя, Таня, папа приехал, бегом встречать!

Ритуал такой. Папа уезжал регулярно, пара командировок в неделю, но никогда не забывал про гостинцы. Даже годовалой Катеньке привозил и складывал на отдельную полку. Вырастет – оценит.

Котёнка, оказывается, Таня нашла на лестнице. Страшненький, уши назад, мордочка хищная, худющий. Сергей вспомнил кошек в какой-то южной стране – точь-в-точь. Они там везде такие.

- Что делать-то с ним будем?
- Ну не выбрасывать же! Откормим. Потом, может, отдадим кому-нибудь.
Ох, не до кошек в наши времена людям, точно не до кошек…
- Так, девчонки, раздаю подарочки и в душ. Милая, у меня сегодня какая-то вечеринка на работе, задержусь на часик-другой, не больше.

***
Ближе к вечеру коллеги с загадочными лицами отправили Сергея на полчаса прогуляться. Когда сюрприз готовится столь явно, это как слона прятать за одуванчиком. Сергей сделал вид, что ничего не подозревает. Пять лет в отделе спорта, сегодня юбилей, догадался, вспомнил, вычислил.

Когда началась Первая Глобальная, отдел внешней политики расформировали. На его базе создали Агентство военных корреспондентов. Аня плакала, возражала, Сергей сопротивлялся – мужик же, настоящие мужики опасность презирают. Но когда на Тайване случайная пуля скосила Юру Стрелкова, а Женя Рогожин пропал без вести на Африканском фронте, согласился написать заявление на перевод. В отделе спорта приняли с радостью.

Возвращаясь в офис, Сергей купил пару бутылок. В свой юбилей не с пустыми руками. Дверь нараспашку, дуделки, хлопушки, аплодисменты. На магнитной доске – лучшие фото Сергея за эти пять лет. Хорошие кадры. Очень хорошие, если честно. Пара тостов, шампанское, бутерброды. Бильд-редактор Слава проводит экскурсию.

- Это фото – первый кадр Сергея в нашем отделе. Финиш норвежских биатлонистов, последний чемпионат мира. Исторический кадр. Как четко выхвачены эмоции лидера! И этот бородатый персонаж на заднем плане – как в тему! Какой контраст! Рука настоящего мастера.

Сергей вгляделся. Седина в бороде «персонажа на заднем плане» показалась знакомой.
 
- А вот сборная Восточной Финляндии по хоккею с мячом после проигрыша в Чемпионате-2025. Снова эмоции – слезы, удивление, разочарование. Отличный кадр!
- И снова этот бородатый вторым планом, - заметил Сева, коллега из отдела патриотического воспитания.

- Черт, точно! – Слава вышел из роли экскурсовода, вцепился тренированным редакторским взглядом в доску с фотографиями, - и на Чемпионате двадцать шестого года он тоже есть.

Сергея бросило в пот. Да, тот самый бородач из его давнего магрибского кошмара. Он аккуратно перевел внимание на ножки фигуристки-чемпионки, а в паузе между тостами подошел к Косте. Бывший коллега по Агентству военкорров.

- Дружище, что там у вас, лицензия на интернет действует?
- Пока не отрубили. Как мы без нее?

С началом Первой Глобальной интернет стал редкой роскошью. Сплошные файерволлы - изнутри, снаружи. Но военкоры работали под эгидой спецслужб, а у них свои правила.

- Странная ситуация с этим бородатым. По старой дружбе прошу – пробей эту рожу по базам. В долгу не останусь.
- Не вопрос. Мне и самому интересно.

***
- Завтрак готов, любимый.
Эх, повезло же мне с женой, - в очередной, тысячный уже раз подумал Сергей.
- Как девочки?
- Таня с Валей в школе, Катенька спит, иди, целуй ребенка.

Маленькие утренние семейный радости. Вот Сева, Слава, Костя – все холостые, подумал Сергей. И что в этом хорошего? Может, лет в двадцать еще прикольно, но когда за сорок, семья – главная опора и радость.

Пора на работу. В два часа мастер-класс для учеников фотошколы, потом – лекция для студентов. «Спорт как основа патриотического мировоззрения». Время такое, фотокорреспондент сегодня больше, чем просто фотограф.

Сергей открыл шкаф и замер. В петле из его любимого галстука болтался котенок-подкидыш. Перед тем, как погибнуть, он успел разодрать лапками все вокруг – галстуки, пиджаки, рубашки.

Сергей хотел позвать Аню, но решил не беспокоить. Может и в обморок упасть, она же чувствительная, ей такое не надо видеть. Но кто мог такое сотворить? Кто-то из девочек? Нет, не может быть! Сергей вытащил щупленькое тельце, незаметно унес в кухню, вытащил пакет, замотал, принес к двери.

- Кроме меня, некому уже и вынести!

Сказал шутливо, но Аня приняла на свой счет. Когда все банки национализировали, она потеряла работу. На оклад Сергея жила сейчас вся семья. И это не самая худшая история, на самом-то деле.

***
- Сергей, ну ты и задачку подкинул! Аж самому интересно стало. Твой бородатый черт много где успел отметиться. Слушай.
Костя звонил по защищенному протоколу. Официальных контактов между ним и Сергеем быть не должно.

- Во-первых, есть такой фотограф в Рейтерс, Поль Лагранж. Ты наверняка знаешь, тут есть данные, вы вместе проживали десять лет назад в Тунисе. Так вот, у него тоже на многих фото этот бородач. Самые разные фото – в «Пари матч», в «Таймс», в бельгийских, голландских изданиях. Там этот твой мрачный дядька то в образе рабочего в цеху, то экскурсовод в Лувре. Короче, в каждой бочке. Это первое.

Второе. Очень секретное. Помнишь, Халифат пытался наступать в районе Омска в позапрошлом году? Там был такой генерал Рашид Дустум, неизвестно откуда взялся и куда потом исчез. Точь-в-точь твой бородач. Есть запись, он там четко говорит в камеру: «Я пришел взять то, что мне принадлежит». Единственное видео с ним на «Аль-Джазире» выходило.

Но самое интересное – третье. Тут как раз никакого секрета нет, я тебе даже файл скинул.  В национальном архиве Марокко нашелся документ, фотокопия старинного манускрипта. Житие святого Ги де Лузиньяна. Там есть перевод на современный французский. На одной из картинок – наша знакомая рожа. Искусственный интеллект опознал, хотя, как по мне, все эти душманы одинаковые.

Не благодари. Благодарить не надо, но хороший коньяк еще никому не вредил.

***
«Здесь история Кара-Муллы, падшего праведника, да спасет душу его Аллах! В пятисотый год Хиджры он поступил на службу в замок Аль-Тарик, принес обет мурабида – воевать во имя Пророка до последнего вздоха, и бездыханным тоже воевать во имя святое.

Война и молитва – удел праведного мурабида. Но в битве при Джебер-кале неверные убили его лучшего друга, а самому Кара-Мулле отрубили правую руку. Впал он в тоску и сомнение, и искусил его шайтан, да будь он проклят во веки веков.

В те времена жил и здравствовал в соседнем Кайруане Абдул Сиди Сахаб, праправнук святого брадобрея, который сохранил три волоска из бороды Пророка, да святится имя его. Каждый волосок позволял сотворить чудо, но Сахабиды не торопились воспользоваться святой возможностью, сохраняя сокровище до важного повода.

Пошел Кара-Мулла в Кайруан, три дня постился и молился, а на четвертый пришел к Абдулу и попросил именем Аллаха хотя бы один волос. Абдул отказался, дерзко обругал Кара-Муллу и отправил того восвояси. Вспылил мурабид, вмиг упала наземь праведность его, выхватил кинжал левой рукой и убил Сиди Сахаба. А каждый правоверный знает, содеянное левой рукой свершается именем шайтана, да гори он в аду. Искусил его шайтан.

Сорвал Кара-Мулла с груди убитого медальон с тремя волосками. Первое чудо он попросил – верни, о великий Аллах, убитого друга Мурада на этот свет. Второе чудо он попросил – да буду я снова с обеими руками, в силе и ловкости, чтобы биться во имя Твое. И третье – попросил Кара-Мулла бессмертия, чтобы вечно защищать слово и дело истинной веры.

И восплакал Всевышний. Снизошел он до Кара-Муллы и изрек: намерения твои благи, но пути твои ложны. Я дам тебе, что просишь, но ты ответишь за то, что содеял. С тех пора Кара-Мулла…»

Манускрипт обрывается. На самом интересном месте.

Сергей пришел домой в задумчивости. Прямо посреди коридора Валя кормила из соски какого-то ободранного котенка. Неужели…?

- Папа, ты не знаешь, кто нашего Мурзика на лестницу опять вынес?


***
Эта зловещая бородатая рожа на всех лучших фотографиях! Совпадение? Не может быть! Но долой эмоции, от них никакой помощи. Хотя, какая нужна помощь? В чем? Ничего не произошло. Но ведь может произойти! Разве так бывает, чтобы какой-то тип однажды приснился в Кайруане, а потом обнаружился на фото из разных уголков мира? Оказывается, бывает, и что теперь?

Сергей начал вспоминать с самого начала: Кайруан, десять лет назад. Он выписал события того дня и ночи, вплоть до последних минут в аэропорту. Хотя, верить в реальность происходящего он перестал еще в гостинице.

Оставалось полчаса до такси, Сергей быстро побросал вещи Поля в чемодан, собрал свой. Пару футболок умудрился перепутать, потом переписывались с Полем, шутили, решили оставить друг другу как сувенир.

Купленный платок тогда внезапно нашелся. Ну как нашелся – он лежал на самом видном месте, словно ничего и не происходило. Узор, действительно, узнаваемый. Национальный узор, он там везде.

Уже в такси вспомнил, что снял для памяти портрет бородатого колдуна. Внезапно! Кадр испорчен, пересвечен, белый шум. Именно это и показалось странным. Он профессионал, он же машинально выставил нужные параметры. Даже если бы ошибся, снимок мог оказаться темным, нечетким – но с чего ему быть пересвеченным?

Впрочем, всякое бывает. Вернувшись, Сергей решил ничего Ане не рассказывать. Очень эмоциональная, ранимая – зачем ей это? Просто странный сон. Который вскоре забылся.

Итак, что мы имеем?

Во-первых, десятилетней давности история в Кайруане. Сон или явь? Сергей вспомнил – они с Полем вообще эту тему ни разу не поднимали в переписке. А потом Первая Глобальная, контакт прервался, концы в воду.

Во-вторых, чертов бородач на всех значимых фото. И в прессе, и на видео – в разных ролях и обличьях. Кто он?

В-третьих, манускрипт Ги Де Лузиньяна. Старинный рисунок и недавние фото - сходство можно было углядеть лишь с большой натяжкой. Но седая прядь в бороде очень уж характерна. Кара-Мулла. Бессмертие. Проклятие Пророка. Этого только в жизни не хватало!

В-четвертых, проклятый котенок. Хотя, возможно, он совершенно ни при чем.
Спокойная жизнь кончилась – только это Сергей и мог заявить уверенно.

***
Таня, средненькая, обнаружилась на кухне. Вся семья уселась смотреть старую советскую комедию, лучшее зрелище по нынешним временам. Баюкали Катеньку, шутили, ели яблоки и мандарины. Огрызки, шкурки – Сергей пошел выкинуть на кухню. Таня!  В темноте она сидела молча, неподвижно, не отрывая взгляда от стакана на столе. Сергей включил свет – ноль реакции.

- Таня-Танечка, что ты тут делаешь в полной темноте? Доченька!
- Папа смотри внимательно. Если я долго гляжу на стакан с водой, она начинает дрожать.
- Милая, не придумывай! Пойдем, кино посмотрим вместе.
- Сейчас пойду.

Сергей бросил взгляд на стакан и остолбенел. По поверхности бежала крупная рябь, словно в руках у алкоголика. Таня обернулась. Ее лицо было совершенно серьезным, затем вдруг расплылось в улыбке.

- Папа, пошли смотреть фильм. Там опять про Шурика?

Фактически, фильм смотрела только Аня. Катенька сопела в колыбели, Валя, старшая, уткнулась в телефон. Ее каждый раз все сложнее было уговорить на этот субботний семейный ритуал. Валя держалась замкнуто, много читала, без особого труда училась на одни пятерки. При этом носила какие-то странные балахоны, непременно черные. Красить волосы и прокалывать ноздри ей не разрешали, хотя беседа об этом заходила чуть ли не ежедневно.

- Что, Танчик и тебя подколоть сумел?
- Валя?
- У нас метро под домом проходит. Каждые пять минут трясется все. А ты купился?

Таня огрела старшую подушкой:
- Ты зачем рассказала? Папа же реально поверил.
Сергей плюхнулся на диван и выдохнул.
- Давайте погромче сделаем, что ли.

***
Прямая связь между государствами была перекрыта, но по каналам Агентства корреспонденты из разных стран поддерживали отношения. Несмотря на войну всех со всеми, профессионалы продолжали сотрудничать – журналисты, ученые, космонавты. Когда судно терпит бедствие, ему обязан оказать помощь даже корабль противника. Древний морской закон. Войны начинаются и заканчиваются, но прогресс остановить нельзя.

- Поль, привет, старина!
- Привет, Сергей! Сколько лет! Или зим? Как там правильно по-русски? Ну, рассказывай.

Сергей рассказал, что случилось с ним тогда в Кайруане. Выслушал историю Поля. Самое интересное оставил напоследок.

- Вот мои фото последних лет. А вот тот чертов бородач на них. В Норвегии, еще до Первой Глобальной, в Восточной Финляндии, на Эльбрусе и даже в Богом забытом Плещееве, на слете юных гимнастов. Но самое интересное – это твои фото.

Поль ахнул.
- Сергей, я честно думал, что это какой-то сон был, наваждение. Решил просто забыть… но теперь точно не получится. Что это означает? Что ты предлагаешь делать?
- Есть один древний манускрипт. Летописание Ги де Лузиньяна, крестового рыцаря. Я тебе перешлю. Там на рисунке наш бородатый демон, как вылитый. Даже седая прядь на своем месте. Ты же понимаешь, ваши французские архивы нам сейчас недоступны. Будь другом, поищи информацию. Может, историков каких-нибудь подключишь?
- Обязательно, мой друг, обязательно. Дай мне пару недель, сам с тобой свяжусь. Будь здоров, береги себя.

***
- Опера?

Сергей оперу не любил. Впрочем, как и балет. Музыка в целом была ему чужда. Талантливый фотограф, профессионал, он настолько обратился в зрение, что чувство звука практически атрофировалось.

- Конечно пойдем, любимая!

«Жизнь за царя». Хоть какое-то разнообразие в череде субботних телекомедий.

- Папа, там Антонов петь будет! Тот самый, из шоу «Голос»! Пойдем-пойдем, а давайте ему цветы купим, я вручу! Ура-ура!

- Конечно купим, доченька!

…В середине третьего акта Сергей пожалел, что не употребляет алкоголь. Театральная классика – двести граммов в буфете и спишь сном младенца. Три часа унылых песнопений! Три! И это называется «сокращенная редакция»!?

Громкие овации, толчок локтем, Сергей проснулся.

- Сережа, встать же надо, хлопай давай! Нет, не хлопай, снимай, быстренько! Наша Валюшка цветы на сцену понесла.

Антонов пел Сусанина. Совсем непохож на русского крестьянина – мелкий, худенький. Борода – русая, как полагается – наклеена неровно, брови тем более. Стоп!

В русой бороде – прядь седых волос. Сусанин-Антонов обнимает Валю. Крутой кадр, доченьке понравится, в соцсетях успех обеспечен.

Занавес. Сусанин, приобняв Валюшку, уводит ее со сцены. За кулисы. Ты внимательно слушает какие-то его байки.

Седая прядь.

Потом была беготня за кулисами, драка с секьюрити, вызов полиции. Тщедушный Антонов в гримерке, снимающий фальшивую бороду – я ничего не знаю, это не я. Нервная ночь в участке, звонки по всем влиятельным знакомым.

Валя пропала.


***

- Коллеги, надо помогать. Вы же в курсе, какая беда с Валей моей случилась? Давайте материал публиковать. Дам эксклюзив.
- Серега, блин, мы специально не хотели тебя трогать, свой же пацан. Ты уверен, тебе точно публичность нужна?
- Некогда объяснять, высылаю фото, еду на интервью. Там и поясню.

Проект их Агентства, портал бульварных сплетен «Житуха». Сергей понял правила. Кара-Мулла обращался к нему, воплотившись персонажем фотографий и новостных роликов. Сергей будет коммуницировать тем же способом: материал на желтом портале, несколько трогательных семейных фото. И обязательная фраза: «Я на все готов, чтобы вернуть свою дочь». Может быть, бородатый клюнет.

***
…Адская неделя. Аня в постоянной истерике, Таня с Катей тоже. Хорошо, шеф понимающий. Подключил всех, кого мог. Сергею намекнул – в отпуск не отправляем, но работой грузить не будем, решай свои вопросы, дай Бог, чтобы все окей было.

- Сергей Александрович Болотин, вызов по международной линии!

- Поль! Привет! Тут у меня… Впрочем, неважно. Есть результат? Спасибо в любом случае, дружище!

- Серж, здравствуй! Прости, я буду краток, вышел на связь вне всяких правил. Потом поясню, сейчас слушай. Скидываю тебе все сканы, которые удалось сделать. Материала много. Перевести не успеваю, это старофранцузский, даже у нас мало специалистов. Надеюсь, разберешься.

Слышал же новости? Иностранный Легион высадил десант в Тунисе, Европа официально объявила войну Халифату. Меня посылают на фронт. Нет, не солдатом, корреспондентом. Я не против, это моя работа, это мой долг. Мон ами, я больше не смогу с тобой выходить на связь, да и сейчас уже нарушаю правила. Береги себя, надеюсь, все будет хорошо.

- Береги себя и ты, дружище мой Поль. Спасибо. Обнимаю.

***
Аня с Катенькой и Таней у бабушки задержались. В квартире необычно холодно и темно. Холодно. Темно. Слишком холодно. Слишком темно.

- Я всегда был рядом.

Только седая проседь отсвечивает в темноте. Котенок уютно пристроился в огромных ладонях. Замерли все звуки. Холодно.

Сергей упал на колени. Инстинктивно, внезапно накатившая слабость.

- Верни дочь, прошу. Забери меня, убей меня, делай что хочешь. Я не знал, что говорил тогда. Думал, у меня нет детей, обману тебя, и все дела. Прости, извини, я готов на все.

- Этим ты и ценен. Не моргнув глазом, продал свою дочь, и не раскаялся за предательство. Думаешь, мне тогда нужна была она? Мне нужен был ты. Через таких, как ты, мы и входим в мир людей. Ты – ворота, через которые я прихожу сюда казнить неверных.

- Зачем?

Единственное слово смог выдохнуть Сергей. Так холодно. Так темно.

- Это мой долг перед Пророком, да святится имя его. Он проклял меня, но дал шанс все исправить. Я великий грешник, и я должен одержать победу там, где меня постигло поражение. Ваш святой Ги отрубил мне руку и убил моего лучшего друга. Каждый миг я возвращаюсь туда, я бьюсь с ним снова и снова. И даже сейчас, когда мы тут беседуем, я сражаюсь с Ги в вечной битве.

Проблема в том, что он святой. Он искренне пребывает в вере своей, и он невидим для меня, его свет меня ослепляет. В мире демонов зрение меняется.

- Ты демон?
- Да. Пророк, да святится имя его, по своей милости не стал низвергать меня сразу в ад, откуда нет возврата. Мир демонов – что-то вроде лимба или чистилища. Хочешь, покажу?
- Нет!
- Значит, показываю.

Сначала словно удар по голове, затем болезненное, муторное пробуждение. Темные коридоры, каменные своды, полумрак. Черные, черные как сама смерть, сущности вокруг. Жуть, лютая жуть, пустота. Холод, смертельный, загробный, космический.
Сквозь дикую боль – в каждом движении, в каждом вздохе - Сергей пригляделся. Стены бесконечной темницы полупрозрачны. Там, снаружи, течет река времени, там люди вершат события, грешат, смеются, любят, рожают, учатся, выигрывают, радуются.

- Если это еще не ад, то что же тогда в аду? - подумал Сергей, - а жизнь человеческая и есть рай. Наша обычная жизнь, на которую мы постоянно жалуемся. Недостижимые блики за полупрозрачной стеной.

Сергей пригляделся. Там, за стеной, явственно видны черные пятна. Это люди, чьи души съедены демонами, догадался он. Словно вспомнил какое-то забытое внутреннее знание. Но есть и светлые блики, яркие, ослепляющие, больно смотреть. Это чистые души, к которым не прикоснуться отсюда.

Все события происходят одновременно, лента времени медленно течет мимо, можно мгновенно перелететь на тысячу лет вперед, на тысячу назад. В мире демонов времени не существует.

Холодно. Черные сущности сгрудились вокруг. Словно почуяли удачу – человеческая плоть сама явилась на съедение! Сергей беззвучно закричал, метнулся сквозь стену наружу, в свой мир. Снова удар и болезненное пробуждение.

Нестерпимая вонь. Откуда? Ох, от тела, от одежды. Покачиваясь, Сергей встал с какой-то скамейки. Незнакомая улица чужого города. Холодно, все так же холодно. Выпить бы. Кто я? Одетый в какое-то тряпье вонючий бомж. Сергей заорал во весь голос, бросился на землю, заколотил кулаками – нет, нет, это какая-то ошибка!
 
- Тебе повезло, сам сумел выскочить, - голос чернобородого прозвучал очень по-домашнему, Сергей даже обрадовался.

- Души демонов в падших людей въезжают, как на курорт. В лучах солнца погреться, человеческой жизнью насладиться. Это нелегко осуществить, но я особенный. Пророк позволил мне все искупить. Я убиваю неверных во имя Его, и я убью Ги до того, как он вступит в бой со мной. За год до того, как он появится в Магрибе. Тогда я буду прощен и упокоюсь, наконец.

Что-то в этой логике показалось Сергею странным. Откуда у чернобородого демона такая уверенность? Впрочем, неважно, речь идет о жизни дочери.

- Понятно, но зачем тебе Валя? Ты же говорил, она лишь повод, чтобы я допустил ошибку. Я послужил тебе воротами в наше время, нашу эпоху, я отплатил свое, и готов платить дальше. Отпусти ее!

- Твоя дочь юна и чиста. Если такая душа не растёт в истинной вере, она очень слаба, ее легко забрать. Твоя дочь не верует. Ты, дурак, не воспитал ее должным образом. Она поможет мне разобраться с Ги. Я не могу дотронуться до святого, но твоя чистая дочь может. Я буду водить ее рукой, когда в первую же ночь она перережет глотку это собаке!

- В первую ночь?

- Неважно. Тебя же я отпускаю. Сейчас ты преисполнен любви, ты готов на жертвы. Ты светлеешь. Скоро я тебя не смогу использовать – даже увидеть не смогу. Ты мне больше не нужен.

Темнота сгустилась, как в могиле. Затем в комнате потеплело.

- Сережа? Что с тобой?

Он еле вышел из оцепенения.

- Аня-Анечка, прости. Никак в себя прийти не могу. Обними меня, пожалуйста!

- Сережа, милый, ты холодный весь, давай температуру померим, чаю вскипятим…

- Просто обними. Прости, не могу больше держаться. Я пять минут побуду слабым, а потом встану и все решу, все верну на свои места…

Беззвучно, чтобы дети не услышали, Сергей зарыдал. А потом внезапно уснул без сил, прямо на диване. Аня будить не стала, укутала потеплее.

Только утром Сергей вспомнил про материалы от Поля, пришли позавчера в Агентство, сутки провели в отделе цензуры, вчера получил на руки. Специально для него ускорили процесс, горе у человека, вошли в положение.  Кто бы мог помочь с переводом? Ладно, найдем.

Пятьдесят с лишним сканов. Впрочем, текста меньше, чем картинок. Вот Ги вешает неверных. Вот он обращает в христианство сразу сотню язычников. Сергей решил начать по порядку, первым шел последний лист манускрипта – смерть и канонизация Де Лузиньяна. Тело Ги в луже крови перед алтарем, прелаты в молитве воздели глаза небу, Папа провозглашает мученика святым. Мелко, вдалеке, корчится на костре убийца.

Сергей перевернул страницу. Это свадьба Де Лузиньяна. Забавная картинка, крестьяне в венках, хоровод, толстый кюре. Невеста, лицо почему-то злобное, но красивое… родное лицо.  Невеста. Валя. Точь в точь.

***
Как же нам порой мешают стереотипы! Если убежден, что демонов не бывает, не веришь до последнего. А они бывают, ясно же было с самого начала. Сколько времени потеряно!

С самого утра Сергей дозвонился до одного из лидеров мусульманской общины.

Полезные контакты – весомый бонус работы в журналистике. Тот обещал помочь, и уже к обеду Сергей подъезжал к Химкам по Ленинградке.   

Примета последних лет – мусульманские «пятачки» на крупных трассах, невдалеке от вокзалов и аэропортов. Все началось с таксистов, преимущественно таджиков. Между заказами они кучковались на площадках вдоль шоссе, дремали прямо в машинах. Заказ из аэропорта – мигом очередной водитель подрывался и ехал.

Сначала на этих «пятаках» появились халяльные закусочные, затем шиномонтажки и мойки самообслуживания, мини-гостиницы. Сеть таких точек раскинулась по всем окраинам Москвы. Здесь, в Химках, был целый городок, даже своя парикмахерская, баня и мечеть. «В принципе, таксисту из Азии даже жилье снимать не надо, - подумал Сергей, - просто ночуешь на ближайшей точке от места, где последнего заказчика высадил; поспал и дальше. Получается как каршеринг, но с водителем»
Простенький зал, клеенка на столах, несколько молодых парней за столиками. Официантка не говорит по-русски, но имя Старшего Муллы поняла, кивнула, проводила Сергея в отдельный закуток. Почему столь уважаемый человек назначил встречу в столь непрезентабельном месте, оставалось только гадать.

Сергей ожидал увидеть эдакого Ходжу Насреддина с седой бородой в национальной одежде, но руку ему протянул мужчина средних лет, в темном костюме, высокий, полноватый, участливый и живой. Приветливо улыбнулся:

- Чем могу помочь, уважаемый?

Сергей начал издалека. Положил на стол перевод старинной легенды. Спросил, не знает ли уважаемый Рахмаджон-ага окончание?

- Нет, извини, дорогой.

Ни секунды паузы, даже на картинку толком не взглянул.

- Сказок много по свету ходит. Нас, мусульман, тоже много: в разных странах живем, на разных языках говорим, и везде свои сказки.

- Можно, я тогда расскажу, в чем вообще дело? Вы мудрый человек, может, совет дадите.

- Совет другое дело, это реальная помощь, а сказки? Что такое сказки?  Слова, да и только.

Сергей, пока ехал, приготовил сокращенный вариант своей истории, но по итогу рассказал вообще всё. Вплоть до Поля и кошек, пересвеченного снимка, недавнего холода в квартире и поисков Вали. Его собеседник не задавал вопросов, даже не кивал – просто мрачнел с каждой минутой, уже не стесняясь, ошарашенный. Видно было, в этой истории он не сомневается ни на йоту. Сергея постепенно отпускало напряжение – больше всего он боялся, что не поверят и сразу укажут на дверь. Или в психушку позвонят.

- …Эти манускрипты еще не перевели, но итак ясно по картинкам, да и слова некоторые понятны. Невеста действительно убила Ги в первую брачную ночь и была сожжена на костре. Вот этот рисунок. А вот фото Вали.

За тонкой перегородкой смеялись молодые водители, за другой громко мыли посуду. Рядом ревело шумное шоссе, но в их комнатке повисла тишина.

- Я не знаю, что делать. Может, у вас есть кто-то, кто может расколдовать Валю? Или изгнать этого колдуна? Что мне делать?

Тишина сгустилась еще плотнее.

- Я бы рад вам помочь, но не знаю, как. Я спрошу у стариков, конечно. Вы можете дать мне эти бумаги?

- Да, обязательно.

- Оставьте номер, я сам вас найду. Но шансов мало. Только очень святой и праведный человек способен связать печатью демона. И он должен знать специальные молитвы.

- Я отдам любые деньги!

- Простите, не в деньгах дело. Если что-то пойдет не так, демон уничтожит того, кто пытается с ним бороться. Страшной смертью убьет, в аду потом мучить будет.
Старший Мулла задумался, было заметно – ему пришла какая-то идея. Сергей боялся вздохнуть, чтобы не помешать.

- Знаете, ад для этих существ – дом родной. Именно в аду колдун может обрести успокоение. А сейчас ему мешает злоба. Он или сам не прощен, или кого-то не простил. Или то и другое.

Сергей внезапно отметил – Рахмаджон-ага говорил на хорошем литературном русском.

- Пророк, да святится имя его, может заклясть грешника, но не ради мести. Он требует раскаяния. Кара-Мулла совершает великую ошибку. Каждое убийство во имя веры не приближает его к прощению, а отдаляет. Убийство – всегда грех, даже на войне, даже за правое дело.

- Но… Кара-Мулла говорил, что Ги святой, что он весь светится. Несмотря на то, что Ги – воин, и убил многих. Как так?

- Все правильно. Убийство – всегда грех, но раскаяние спасает даже убийцу. Видимо, этот Ги искренне каялся всякий раз. Когда убиваешь во имя веры, ты будешь прощен скорее, чем убийца из корысти, но не автоматически, не по умолчанию. Все равно обязан раскаяться.

Кара-Мулла в ловушке, из нее нет выхода. Даже если он наконец признает свой грех, Всевышний не примет его молитв. Голосу демона нет пути к ушам Его. От демона заявления не принимаются, проще говоря. С каждым убийством Кара-Мулла лишь умножает чашу своих грехов.

- Знаете, совершенно его не жалко!

- А зря. Больше греха – больше силы у демона. С ним трудно и опасно вступать в противоборство.

Рахмаджон-ага задумался…

- Может, этого и не надо - бороться. Просто помолиться за него перед Господом. Искупить его грехи и отпустить в ад наконец-то. Сам-то он не может, даже если захочет. Надо, чтобы праведность заступника была такой чистой, такой сильной… Я спрошу у стариков, может, есть на свете такой святой человек.

- Спасибо вам огромное. Хоть какую-то надежду дали.
- Хотите еще совет? Молитесь пока за него сами.
- Да я… Как? Я же не мусульманин?
- Нет разницы. Бог один.
- Но я и не христианин! Я вообще атеист.
- Нет разницы. Бог услышит.

Сергей написал на листке свой номер. Они пожали друг другу руки – отчего-то смертельно уставшие. В дверях Рахмаджон-ага окликнул Сергея:

- Знаете, дорогой… Мысль в голову пришла. Принято считать, что демон слабее всего на могиле своего отца. По крайней мере, в легендах демонов часто туда призывают, и они не могут ослушаться. Не знаю почему.  Или у них есть свой черный алтарь в потаенном месте. Если его обнаружить, это дает определенную власть над демоном. Одним словом, поищите ключ к проблеме там, где ваша история начиналась. Это его родные места, судя по всему.

Сергей рассеянно поблагодарил и вышел. Сил не осталось даже доехать до дома, он свернул в какой-то поселок, запарковался в скверике и задремал. Начало смеркаться, когда он подскочил от внезапной мысли. Поль!

***
Сергей появился в Агентстве с самого утра. Написал заявку на разговор с Полем. Отработал задание, очередные сборы футбольных команд перед чемпионатом. Вернулся в редакцию.

- Дружище, по твоей заявке отказ. По гражданской линии связь теперь невозможна. Товарищ Лагранж теперь проходит по военному ведомству. Может, кого-то из наших военкоров переговорить попросишь? Они присягу давали, по своим каналам смогут дозвониться.

Сергей глубоко задумался. Кого попросить? Как объяснить свою историю? Будет ли Поль вообще разговаривать с незнакомым человеком?

Сергей вышел прогуляться. Вот сквер, где он сидел на лавочке, пока коллеги готовились отпраздновать его служебный юбилей. Это было начало лета, совсем недавно, а кажется, целая жизнь прошла. В листве появились первые желтые пряди.
Пять лет в отделе спорта. Тоже целая жизнь. Вдалеке от настоящих событий, от опасности. Там решается судьба современного мира, а Сергей снимает очередной матч юниоров в глухой провинции. «Три дочери – надежный иммунитет от лишнего героизма». Так он говорил коллегам, говорил сам себе. Но иногда, чтобы защитить своих дочерей, без героизма не обойтись.

…После приветствий и обязательных вопросов про Валю Сергей перешел к делу:

- Сева, у вас в отделе вакансии есть?
- Увы, дружище, идет Первая Глобальная, вакансии будут всегда. А ты с какой целью интересуешься?
- Вот заявление о переводе.
- Твой шеф в курсе?
- Пока нет. Но мне очень надо. Это единственный выход. Очень тебя прошу.

Перевод согласовали моментально – с Сергеем спорить никто не стал. Ане решил пока не говорить. Или рассказать? Господи, он вчера исповедался незнакомому человеку, а жена до сих пор не в курсе! Конечно, Аню история про чернобородого колдуна вряд ли успокоит. Зато успокоит его.

Сергей облегченно вздохнул. Какую же тяжесть он носил на душе все эти годы! Разговор предстоял нелегкий, но уверенность придавала сил. Теперь он все делал правильно.

***
- Сергей, мой друг, рад тебя видеть! Ты не поверишь – я сейчас в Кайруане, в той самой гостинице. Тут все по-прежнему, в городе боёв не было, всё как десять лет назад!

- Господи, неужели так бывает! Друг, это прекрасная новость. Значит, тебе будет очень просто мне помочь. Я не сказал в прошлый раз – мою Валю, старшую дочь, украл бородатый…

Сергей снова – в третий раз за последние три дня – рассказывал свою небывалую историю. Впрочем, для Поля она была и его историей тоже.

- Поль, прошу, расспроси местных про Кара-Муллу. Может, они знают могилу его отца. Спроси, может кто согласиться помолиться за него. Если попросят деньги, прошу, заплати. Я не знаю, как вернуть тебе деньги, но верну обязательно. Найду способ, слово даю! Война когда-нибудь окончится, в конце концов.

- Мой друг, даже не сомневайся. В прошлый раз ты попросил Кара-Муллу освободить мою душу. Я твой должник. Если понадобится, я отдам свою душу за тебя.

- Друг, может, лучше обойдемся без крайностей? Уверен, все будет нормально. Найдешь какого-нибудь священника из местных, делов-то – сесть да помолиться.

- Конечно, все будет хорошо. Я понял, что надо сделать. Через пару дней выйду на связь, будь здоров, жене привет!

***
Утро в Кайруане начиналось рано. Местные торопились сделать главные дела до наступления жары. В семь утра старый город кипел – бесконечные лавочки, базарчики, мастерские. На каждом перекрестке – французские патрули, до которых жителям, похоже, дела было мало. Древний город видел много сражений, войска разных армий и народов шли по его мостовым. И где сейчас те солдаты? А город стоит, как стоял, и в нем от века к веку ничего не меняется.

Поль задумчиво шел знакомым до боли маршрутом. Шрамы от давних кошачьих укусов со вчерашнего дня начали зудеть. В руке – распечатки старинной легенды, на плече, по привычке – фотоаппарат. Он здесь враг, противник, кто будет с ним говорить? Мулла в какой-нибудь мечети? Максимум, пожмет плечами и отвернется. Продавцы ковров в Доме Губернатора? А это мысль! Продавец на востоке никогда не отвернется от покупателя.

Дунул жаркий пустынный ветер. Поль остановился купить воды. А вот и продавец лимонада – кажется, седобородый старик стоял на том же самом месте десять лет назад, когда они проходили тут с Сергеем. Может, он и сто лет назад тут стоял, кто знает?

В поисках мелочи Поль положил бумаги на ларь со льдом. Взгляд старика, только что бесцветный, внезапно обрел остроту.

- Мсье увлекается историей?

- Можно сказать, да. Говорят, эта легенда родилась в здешних местах. Вот, ищу кого-нибудь, кто знает ее окончание.

- Она еще не закончилась. Ее закончишь ты.

Старик словно смотрел глубоко внутрь Поля, насквозь, куда-то в вечность. Говорил он тихо, но Поль чуть не поперхнулся лимонадом. Внезапное, пронзительное ощущение – слова не нужны, старику известно все. Тот продолжил:

- Кара-Мулла приходил за отпущением грехов. Он сулил мне четвертый волос из бороды Пророка (да святится имя его) в качестве платы за молитву.
Поль остолбенело молчал. Слова старца звучали невероятно, но невероятной была вся история с самого начала. Шрамы заныли с новой силой, и это привело Поля в чувство.

- Четвертый волос? Почему же тогда сам Кара-Мулла себя не освободил? Он же мог совершить чудо!

- Кара-Мулла уже был проклят Пророком, да святится имя Его. Проклятый не может коснуться даже края одеяния Его, даже следа Его в пустыне. Тем более, святого волоса.

- Но ты тоже отказал ему в прощении?

- Кто я такой, чтобы отменять проклятие самого Пророка? За это мне пришлось бы отправиться в ад вместе с Кара-Муллой. Но моё служение здесь, я не могу оставить этот город. А на что готов ты ради своего друга?

Несколько секунд паузы.

- На всё.

***
Знакомая площадь, Поль пришел туда за час до заката, как велел старик. Легок на помине! От сутулости ни следа, ровная, уверенная походка. Под мышкой молельный коврик, в руках – толстая книга.

- Нам пора, добрый человек. Мы пойдем прямо в его дом.

Поль провел день на удивление спокойно. Ни страха, ни волнения. Это был его законный выходной. Как приятно искупаться в жару, ощущая прохладу каждой клеточкой кожи! Какие красивые люди на улицах, сколько мыслей и эмоций отражается на их лицах! Как приятно трогать ткань на базаре, такую шероховатую – она еще помнит тепло рук, которые ее ткали.

-…Я помню, дом рядом. Кто там сейчас живет?

- Сам Черный и живет. Этот дом – могила. Здесь покоится его тело, но дух пребывает в мучениях. Никто не заходит в это проклятое место.

- Кроме двух болванов с фотоаппаратами десять лет назад.

- Это не было вашей виной. Это не было даже вашим решением. Кое-кто (очень могущественный) привел вас туда, и теперь ты здесь снова, чтобы закончить тысячелетнюю историю.

Та самая дверь. Фонарь – единственный на всю улицу – уже зажегся над ней. Старик буднично повернул рукоять:

- Будет страшно.
- Идем уже.

С парадного входа дом выглядел традиционно. Прямоугольный холл – для тех, кого внутрь не пускают: торговцев, просителей, письмоносцев. Далее атриум, на каждом этаже – галереи. Комнат двадцать, не меньше. Хорошо жил в свои времена Кара-Мулла. Впрочем, почему «жил»? Не так уж он и мёртв, на минуточку.

Старик дернул Поля за рукав:
- Нам вниз, в подвал.

Маленькая неприметная дверца, ступени в кромешную тьму. Поль прислушался. Тихо-тихо, едва уловимо, где-то в бесконечном подземном мраке еле слышались крики, стоны, рыдания. Или это только кажется? Поль включил фонарик на телефоне. Старик едва заметно усмехнулся.

Холодно. Шаг за шагом, ступень за ступенью. Сколько же этих ступеней тут? Запах, какой-то странный, неприятный, старческий. Запах немытого больного тела.

- Так пахнут демоны, - старик читал мысли Поля, даже не скрываясь, - но со мной ты пока в безопасности.

В этом «пока» таился подвох, но допытываться было некогда. Небольшая камера, никакого притока воздуха, дальше пути нет. Холод и духота – парадоксальное сочетание.  В центре – стол, на нем – скелет. Остатки тканей наполовину разложились, наполовину мумифицировались. Густая черная борода, седая прядь.

- Возьми у него в груди шкатулку.

Внезапный порыв ветра – откуда? Горячий ветер, контраст с могильным холодом. Телефон в руке Поля лопнул, взорвался, разлетелся осколками в неожиданной тьме.
Чиркнула спичка. В руках старика – древняя масляная лампа.

- Святой огонь никто не посмеет погасить. Доставай шкатулку.

Поль, не помня себя, в дрожащем свете лампы разглядел между ребер скелета какой-то предмет. Старик прокомментировал ровным, отсутствующим тоном:

- Добрый человек, только ты можешь это взять. Мне запрещено прикасаться к нечистому.

Какой-то дурной фильм ужасов. Поль съежился, ожидая нападения призраков, но все получилось легко и обыденно – протянул руку, достал шкатулку, открыл. Внутри оказалась еще одна, деревянная, её-то он и передал старику.

Тот расстелил коврик, поставил лампу, открыл книгу, сел на колени. Начал, покачиваясь, читать нараспев молитвы. Поль присел на корточки в углу. Всё стало каким-то будничным, житейским. Старый подвал старого дома, старый человек читает вслух старую книгу. Изгнание демона? Дело житейское. Спецэффекты кончились.
Внезапно старик достал из шкатулки что-то невидимое и неосязаемое. Дунул на ладони, дернул, еще раз дунул, что-то прошептал. Поднялся с колен, отряхнул коврик, скатал трубочкой.

- Добрый человек, ты заснул? Пойдем, дело сделано.

А где фанфары, драматическая музыка? Почему не рушатся стены, не сыплются камни, не корчится в агонии черная тень бородатого призрака?

- Пойдем, дорогой, нам пора. Уже темно.

Огонек лампы еле мерцает. Хлопает за спиной дверь подвала, и лампа гаснет окончательно. Старик молча открывает входную дверь.

На улице темень. Круг света, тот самый фонарь. Прямо по границе круга – тысячи сверкающих глаз, копошащихся кошачьих тел. Урчание, стоны, голодное мяуканье. Сотни хищных тварей, да откуда же они тут взялись? Тощие, ободранные, голодные, как демоны, готовые напасть.

Старик, не прощаясь, не оборачиваясь, побрел в сторону площади. Сутулая спина, шаркающая походка – и куда делась недавняя бодрая стать?

- Минуточку… Уважаемый… А как же я?

Хозяин Магриба даже не оглянулся. Кошки расступились, образовав узкий коридор. А потом снова сомкнулись.

Взъерошенные волосы Поля в свете фонаря словно нимб. Плотная животная масса сгущается, вспышки звериных глаз наливаются кровью.
Поль спокоен.

***
Четыре девчонки в доме! Одна только Катенька не плачет – улыбается, тянется к папе, хватает за нос, за щеки, смеется. Остальные навзрыд, даже Валя не стесняется слез.

- Милые мои, родные, всё, пора. Хватит реветь, на восточном фронте спокойно, поснимаю пейзажи и вернусь.

- Серёженька, милый, береги себя, мы тебя ждем, любим, вернись скорее, пожалуйста!

- Я вернусь. Мы все вернемся. Живые. Я верю.