В избе, да не в обиде

С РОЖДЕСТВОМ, РЕБЯТА!
С РОЖДЕСТВОМ, РЕБЯТА!
В ИЗБЕ, ДА НЕ В ОБИДЕ
Ночь перед Рождеством и последующие дни для славян было самое мистическое и красивое время. В прудах под лунным светом, можно было увидеть резвящихся красавиц – русалок. Бредущих по лесу леших. И многое другое как днем, так и ночью. Время сущностей и фиолетового мира. Смутно помню как на моей исторической родине в Ростовской области, меня малого старшие таскали на колядки. Чтобы разжалобливал хозяевов. Я, почему - то плакал, думая, что опустились до беспробудной нищеты и жалобно читал колядки. Когда учился в Сергиевом Посаде, каждый экзамен как это и полагается весело отмечали. И, почему – то меня и друга в мутном состоянии, что – то толкало в посад. В церкви тихонько садились на лавочку. И под песнопения начинали дремать , опершись на головы друг друга. Зимой, таким образом еще и грелись. Божьи люди нас не выгоняли. Осеняли крестным знамением, непутевых студентов, что – то хорошее шептали и проходили мимо. Может, нас туда тащил, чертыхаясь, ангел – хранитель, чтобы больше не добавляли? И чтобы не вляпались в какую – либо историю, не знаю. Но факт на лицо. За несколько лет учебы, мы, действительно, избежали пьяных неприятностей. Да и не только пьяных. И это, само по себе, удивительно . Поскольку учились после армии. И ласковыми характерами не обладали. Затем, после учебы, уже в родных местах, отрывались на полную. С отягчающими последствиями. Ангел, просто устал нас прикрывать. Но это было потом. А в Сергиевом посаде (Загорске) годы учебы проходили под его крылом весело и дружно. И если кто бывал в начале девяностых в этом городе и случайно в два ночи оказывался на окраине, мог услышать веселую песню американских летчиков времен второй мировой.
"Мы летим, ковыляя во мгле,
Мы ползем на последнем крыле.
Бак пробит, хвост горит и машина летит
На честном слове и на одном крыле..."
Ну, дела! Ночь была!
Их объекты разбомбили мы до тла.

Её могли петь лишь я и товарищ, возвращаясь с посиделок. Если песня прерывалась и слышна была брань, значит, кто – то провалился или в полынью зимой или в канаву летом. Затем песня возобновлялась. Таким образом, бывший сержант и старшина, отдавали дань уважения американским военным летчикам.

Мы ушли, ковыляя во мгле,
мы к родной подлетаем земле.
Вся команда цела, и машина пришла
На честном слове и на одном крыле

Под эти слова, мы упорно двигались к нашей загородной избушке, в которой снимали угол. В общаге места не дали, опасаясь за юных студентов. Чтобы их не повергли в пучину разврата и пьянства. И правильно делали. Повергли бы, несомненно. Да мы бы и сами не согласились. Я три года родине отдал, друг два и опять под контроль. Ну, уж извините. Бабуся, у которой снимали комнатку, имела настоящую деревянную избушку. Загорск (Сергиев Посад) тех времен, представлял собой маленький залатанный городишка, окруженный по периметру древними бревенчатыми покосившимися домиками. Бабуся, находилась уже в таком возрасте, что никто даже не сомневался, что такой и родилась. Она была и строга и добра. Ну а по другому со студентами ни как. Оборзеем. И она права. Оборзели бы, без сомнения. Мы, понимали её, не мальчики. Видели за внешней строгостью добрый и заботливый характер. Любили и помогали по хозяйству. Думаю, она отвечала взаимностью. Не прочь была пошутить и не обижалась на наши подколки. – Баба Марфа, давай мы тебе привезем деда? – Если привезете, на кой он мне такой. Пущай пешком дойдет, вот тогда и посмотрим. Мы, подозревали, что наша бабуля, потихонечку приколдовывает. Запах полыни в сенях. Развешанная кругом сухая трава. Смешно разговаривала с котом и птицами – Куды попер, хвостатый? Чай, не видишь, что подметаю? И зачем я тебя только взяла у Настюхи, пакостишь и пакостишь. Ни чести, ни совести! С птицами зимой во дворе – Что мои маленькие замерзли. Вот вам гостинчик. Вы в сарай мой залетайте, там теплее. В выходные, когда нас не несло к черту на кулички, наблюдали за молчаливыми и озабоченными женщинами, посещавшими бабу Марфу. Но мы ее манипуляций не боялись. Знали, что бабка нас любит, значит, не обидит. И с её дара даже качали пользу. В то время, с иронией относились ко всем её травам, варевам и озабоченным болячками гостям. По прошествии времени, проанализировав, можно предположить что бабушка и нас оберегала таким мистическим образом. Я, иногда просил в шутку – Баба Марфа, Помоги сдать, этот чертов экзамен!
– Не чертыхайся, малец. Какой экзамен?
– Да, по сопромату!
– Сказились совсем ваши учителя уже и по мату экзамен. Да, вы любого учителя, переплюнете по нем.
– Да, не по мату бабушка. По нем проблем бы не было. Предмет называется Сопротивление материалов.
– Как, как? Еще раз. Где карандашик, запишу.
Бабушка аккуратно записывала название предмета в ученическую тетрадь. – Димке также, помоги.
– А Димке не помогу. Он вчера пьяным, Ваську послал.
Я, округливши глаза - Как Ваську?! Ну, вы его поймите. Он же гражданский моряк. Это я военный. А когда они на своём сухогрузе заходили в иностранные порты, то на берегу их всегда встречала босота и требовала - Рус, моряк, доллар и у тебя будет луцсая зенсина в городе. А когда рус, моряк лез за долларом, тут - же поправлялись - Лусский плехё знаю - пятьдесят долларов. Вот они их и посылали. А Васька, просто хотел попросить покушать, вот Димка его автоматом и послал.
Бабушка понимающе ухмылялась. - Ну да ладно, помогу. Куды вас девать? Только Ваську не обижайте. Он, хотя и придурок, но мои косточки лечит, когда спит на ногах.
И помогала, бабуля. Сдавали. Ну, какие с нас студенты. Все позабыли после армии. Бабуся в церковь как – то не очень. Но на крещенские морозы, угощала прекрасной квашенной капустой и хрустящими огурцами. Бывало, правда, и в обычные дни. Но крещенские праздники, были для неё очень значимы. И её незамысловатая закуска для нас была крайне важна. Другой – то, зачастую, и не было. Потому, что водочка тех времен, да еще и зимой, это нектар. А для студента надо одно выбирать. Или нектар или закуска. Правда, с выбором вопроса не возникало. Мы брали у нее настоящие дореволюционные граненные конусные рюмки, тушили свет. Зажигали свечи и садились за стол. Лунные ночи и голубоватые сугробы за окном избушки, погружали нас в другой мир. Мир древних славянских сказок и легенд. Тонкий звон бокалов, тихая беседа и луна. Вот промелькнула чья – то тень. Наверное, бесенок заглянул. Кот встревожился. Точно бесенок. Откуда – то еле слышно донеслась песня русалок с далекого водоема. Скрип половиц и кряхтенье. Нет не бабушки за ширмой. Домовой бродит. Это вам крымчане, не пальмы и челинтано. Это место гармонии добра и зла. Сергий, не даром, приложил столько сил, чтобы найти это место и построить скид. Опять звон граненных бокалов. Пора на покой. Надо выспаться. Завтра, после занятий к знакомым заочницам с соседнего кинотехникума в гости. А перед сном почитать, подготовиться. Нет не учебники. На кой они. А бабушкину библию. Мы же им представились семинаристами. Что за женщины, чего их так тянет к необычному. Как медом намазано. Художники их не устраивают. Подавай семинаристов. И ведь верят. Ушки розовые развешивают и слушают наши мудрые высказывания на школьном немецком, с понтом, на латинском. И все удивляются как мы божьи люди, способны столько выпивать. Поэтому, пользуясь случаем и праздником Рождеством, прошу прощения у батюшек и профессоров Сергиево – Посадской академии и семинарии за наше вранье. А бог простит. Ведь ложь, как – бы, во благо. Главное ведь никто не пострадал. Никого не обидели. А скорее даже наоборот. Да и покаялись давно.