Тайна Лилит - не Гумилев и не Christopher Carter

Распространено мнение, что длинные новогодние праздники способствуют деградации в силу чрезмерного употребления алкоголя. Боюсь расстроить, но это не так. В наступившем 2024 году это утверждение опровергнуто известным телеканалом, показавшим вечером в prime-time наш, родной, отечественный сериал «Тайна Лилит».

Название, конечно, с претензией. Отсылка к древнееврейской мифологии, к персонажу из фокуса внимания представителей Серебряного века, людей не только искусства, но интеллектуалов, ученых, философов. Подобный выбор названия в контексте нашей культуры если не ко многому обязывает, то многое обещает зрителю, что-то уровня Гумилева, Цветаевой или Соллогуба.

Увы, имя в этом сериале – только имя. Главную героиню, участницу битвы магов можно назвать любым другим экзотическим именем с мистическим подтекстом, например, Маргарита. Она является консультантом некого следственного отдела, который проводит проверки по фактам смертей, безвестного исчезновения и убийств людей. Конкретики практически никакой, какие-то полунамеки, недосказанность, мистический флёр, видения, связанные с преступлениями.

Первое, что мы слышим о главной героине – у нее бесследно при странных обстоятельствах исчез брат, которого она ищет. Зеркальное отражение истории про сестру Фокса Малдера, не кажется?

Разобраться в этой проблеме героине помогает этакий интеллектуальный маньяк в исполнении Сергея Маковецкого, подозреваемый в убийстве восьми женщин. Он очень напоминает того, которого воплотил Philip Anthony Hopkins еще в 1991 году в The Silence of the Lambs.

Это общий контекст, но кое-какие детали видно невооруженным глазом даже в первой серии.

Начальник следственного отдела появляется в кадре исключительно в форме майора органов внутренних дел. Порадуемся за авторов сценария – о том, что предварительное расследование убийств и изнасилований осуществляет СК России, им неведомо.

Неведомо им также как выглядят, ведут себя и работают сотрудники правоохранительных органов. Оказывается, что все важные рабочие вопросы они решают, по очереди бросая мяч в баскетбольное кольцо на крыше, где расположена спортивная площадка. Прямо как как афроамериканцы на окраинах своих североамериканских городов.

Сказанные одна за другой в ходе баскетбола фразы: «У нас тут не розыск, а убойный отдел!» и «Можешь перевестись в другую следственную группу…» – просто ставят в тупик. «Убойный отдел» – это сленговое наименование подразделения уголовного розыска, который как раз именно розыском и занимается. А вот следственная группа создается для решения совсем иной задачи – для расследования конкретного уголовного дела. Перевестись из нее нельзя – это не структурное подразделение, а временное объединение сотрудников, зачастую, разных подразделений.

Один из сотрудников следственного отдела – некий Гоша – выглядит просто клоуном: в красной вязанной шапочке, футболке, расстегнутой куртке, джинсах и белых кроссовках; шапку он не снимает никогда, особенно в помещении и при женщинах. Он поведением напоминает маргинального афроамериканца с упомянутой окраины: явился на службу в белых носках с нарисованными грушами…
Гоша все «пробивает», например, «пробил» ДНК детей по базе пропавших граждан и нашел их мать. Выражаясь языком социальных сетей, он тем самым «пробил дно», ведь для вывода о родстве требуется сравнительная молекулярно-генетическая экспертиза.
Почему-то авторам сценария недоступна информация школьного курса биологии о том, что у всех людей участки ДНК одинаковы, а индивидуальной является комбинация, последовательность расположения участков. Таким образом, в базе данных может быть только полное совпадение буквенно-цифровой расшифровки последовательности ДНК, а вывод о родстве нескольких лиц будет вероятностным, его рассчитают эксперты при сравнении конкретных последовательностей.

Да что там школьные знания! У героев даже обычной целенаправленной деятельности не усматривается, всё ходят и разговоры разговаривают, ни одного документа не составили. Проводя обыск, никак ничего не фиксируют, ни понятых, ни протокола, сплошная болтовня, зато эффектно! Нашел герой чудом сохранившуюся одежду подозреваемого и тут же вывалил из мешка прямо на пол в подсобном помещении – так можно истинные следы утратить или ложные привнести, но кого это волнует? Динамика должна быть!

Подозреваемого спрашивают о наличии заключения патологоанатома в связи с смертью тетушки – задумайтесь, у каждого родственники умирали, но такого документа на руках нет! Ведь патологоанатом составляет протокол вскрытия, выдача такого документа родственникам не производится, можно получить выписку, но авторы сценария не дают зрителям задуматься – некогда думать, действие провиснет!

Конечно, персонажи живут и действуют в особой, заданной авторами сценария реальности, не совпадающей с реальностью объективной. Но действия, обстоятельства, диалоги с одной стороны задают именно реальность дня сегодняшнего и именно в России, а с другой – тут же искажают, деформируют и разрушают ее.

Так, узнав, что герой Маковецкого «практически признался в убийстве жены» начальник следственного отдела сообщает, что обвиняемый убедит, что совершил преступление в состоянии аффекта, а это «от силы от трех до пяти лет». Правда, согласно части 1 статьи 107 Уголовного кодекса Российской Федерации, за убийство в состоянии аффекта предусмотрено наказание до трех лет лишения свободы, а до пяти лет – за убийство в состоянии аффекта двух лиц, то есть почти как в песне из фильма «Кавказская пленница» – двух жен. Второй убитой жены, очевидно, не прослеживается…

Один из персонажей замечает: «Все было в рамках УПК». Ну, да!
На опознании потерпевшая никого не узнает, персонаж ей советует: «Не торопитесь с ответом, прошло шесть лет, он мог измениться внешне». Это же алогично, прямой путь к фальсификации доказательств! Не про изменения надо в таком случае говорить, а попросить пристальнее присмотреться, ведь некоторые черты лица со временем не меняются, например, разрез глаз. Но сценаристам не до этих тонкостей. В следующую секунду потерпевшая узнает преступника в случайно пришедшем за справкой участнике ДТП, дальше драка, погоня…
Никто вопросом не задается, что обстоятельства дорожно-транспортных происшествий устанавливаются не следователями и не по нормам УПК, а другими людьми в другом месте – госавтоинспекцией в порядке административного производства. Вот и не получается детектива – некогда зрителю задуматься, осмыслить, вопрос задать, понять, предвосхитить...

Все линейно, без изысков. Не попали к соседке – нужен ордер и через пару мгновений уже дверь вскрывают в квартиру свидетеля, а потом говорят о получении ордера на арест заподозренного лица. Только загадка, где они такие ордера получают. Этого не знают ни исполнители ролей, ни авторы сценария, ни профессиональные юристы.
По существу, всего два слова и оба не туда! Ну, нет в нашем уголовно-процессуальном кодекса ни ордера, ни ареста. Смешно, но ордер на обыск и на арест получал комиссар Мегрэ, а у нас есть людей не арестовывают, а заключают под стражу или помещают под домашний арест; арест можно наложить на имущество, но все это только на основании судебного решения.

Ну, и последнее: не существует в следственных органах никаких консультантов, не предусмотрены таковые. Если привлекают специалистов, то разово, индивидуально по каждому уголовному делу. УПК предусматривает, что такой специалист обладает специальными познаниями, а не необъяснимыми паранормальными способностями. Если на основании выводов специалиста кто-то будет привлечен к уголовной ответственности, то такие выводы будут проверяемы, тем самым обеспечивается законность уголовного преследования.
Выводы экстрасенса, например, о виновности лица – лишь предположение, их нельзя объяснить и перепроверить, как принадлежность отпечатка пальца или биологических следов. Основывать обвинение на предположениях законом прямо запрещено.

The X-file нацеливали на объективное исследование неизвестного, а Лилит неизвестное применяет для объективизации предположений. Разница принципиальная. Сама концепция сериала безжизненна и по форме, и по содержанию. Главная мысль формируется подспудно – бессилие современных правоохранителей, которым без медиума никуда, прямо современная мифология…

Итог: блестящие идеи, другими выношенные, апробированные временем, великолепно воплощенные, зрителем безусловно принятые наши кинематографисты своим собственным содержанием их не наполнили.
На выходе получился продукт третичной переработки: его уже не раз переживали, переварили, кислотами расщепили, питательные вещества извлекли, а оставшееся – литературно сказать шлак – нам выдали. Ум, он тоже пищи требует, а не этого самого… шлака.

Печально. Представленное на суд зрителя произведение не то, что объективную реальность не объясняет, а свою собственную, вымышленную, создать не в состоянии, тут ни актеры не помогут, ни финансирование. А в сознании зрителя что остается после приема такого продукта? Не дай бог какие-то представления об окружающей действительности сформируются! Вы все еще уверены, что именно алкоголь обуславливает деградацию? Ну, что ж… The Truth Is Out There!