Концерт в Гамбурге

Это был февраль.
В Гамбург я приехала днем. И вовремя.
В Германии всё бывает только вовремя.

Нет, я конечно слышала, что страна уже не та, что раньше и поезда опаздывают на 4 минуты.

Но это видимо люди никогда не опаздывали в Грузии. На 4 дня.

Лена меня встретила строго напротив моего вагона. Меня везде встречали напротив вагона, потому что первая и основная информация в райдере об артисте (это я если что) - то, что он географический идиот.

И если нам надо, чтобы что-то вообще в Германии произошло, необходимо взять его за руку и довести из вагона к машине, потом доставить в жильё, потом на кухню за кофе, а затем в зал. И указать пальцем на сцену.
 
Я утрирую, конечно, на кухню я сама дойду на звук чайника.
А остальное обязательно.

Иначе через неделю в немецких новостях покажут облезлую женщину с чурчхелами в левой руке, сидящей на перроне с шапкой у ног и поющей древнюю грузинскую песню.
 
У Лены дома я была накормлена потрясающим стейком с какими-то полезными европейскими салатными листьями.

По гражданству грузинский организм срочно потребовал чего-то вредного. Аджику, чачу, никотин, хинкали.

Лена сказала ешь полезное становись человеком. Организм попросил на период пребывания в ЗОЖ странах вводить его в искусственную кому.

Потом был чудесный бонус в виде лежания на огромном диване в обнимку с бульмастифом Читой. По психологическому воздействию я бы сравнила это с пятью сеансами психотерапии у Аарона Бека.

Во втором случае ты обеднеешь на $5000, а удавиться всё еще хочется.
А в первом случае ты встаешь помятая, вся в шерсти и слюнях, но совершенно счастливая.

- Одевайся, - крикнула Лена, через 16 минут 39 секунд мы выезжаем в зал.
В Тбилиси 16 минут мне понадобилось бы только для осознания этого факта.
- Ты не забыла, что у тебя концерт в 7? – реальностью она перечеркнула все нежности Читы. 

Лена зашла в ванну, на кухню, в спальню, в гардеробную.
И через 6 минут вышла одетая во что-то вечерне-прекрасное, с макияжем, прической, в соответствующих мероприятию духах с сумкой в руке и встала в прихожей ожидающе на меня глядя.

Я смахнула с уха слюни Читы.
В Тбилиси Лену не поняли бы.

Потом приехал Рома и отвез нас в зал. Ехали весело, уху было прохладно.

Я всегда свои скромные чтения называю пышным словом концерт, неважно полторы тысячи сидит в зале или 35. Привычка.

Кафе, в котором должен был состояться концерт оказалось сказочной арт избушкой.
В Европе все кафе милые. Там уютный свет, глубокие кресла и неизменно улыбчивые сотрудники. Ни разу за мои две недели в Германии нигде не крикнули «нам еще 800 хинкали, цистерну саперави и соедините эти 8 столов мы ждем еще 50 друзей на полдник».

Народу в зале было много, все интеллигентно тихо переговаривались, что-то пили.
Я провела рукой по уху, проверяя не висит ли у великой писательницы там что-то из животного мира.
Нет, сухо.

Несколько гостей, увидев меня, стали всматриваться и что-то зашептали друзьям. Видимо сходство с аватаркой все же есть. Узнали.
Кто-то сильно заулыбался. Видимо даже списывались.

Я себя чувствовала как после трехлетней амнезии – сложно в симпатичной женщине с классическим каре и в кожаной куртке узнать ту Раечку с болонкой на фото в Фейсбуке пока она не напомнит, как мы 14 января в 4 утра угорали над одной знакомой ее подруги, которая застряла в примерочной в джинсах.

Лена прошла в угол зала и подвинула шикарное зеленое кресло, которое предполагалось для меня. Мы это поняли по микрофону, стоящему перед креслом и по кадке с гигантским филодендроном.

Мне налили чай, принесли воду и Лена орлиным взглядом обвела зал. Начинаем.
Для вступления я представилась и немного рассказала предысторию. Немцев просто так с размаху не возьмешь. С улыбающимися было все понятно, ждали, читали, любят.

Серьезных же гостей надо было перевести из режима «кто эта пострадавшая и почему я сейчас не дома в пижаме смотрю новости» в режим потепления.

Начинаю читать всегда с Рачинской спаржи. Это как паспорт на грузинской границе. Кто-то где-то обязательно слышал. Аааа, это вы написали?? Да что вы говорите. А я думал это лет 60 назад написано. Кем-то из великих.

Не, это я, и не 60 лет, а 4. И не великой. И вообще у меня ухо было мокрое пол часа назад.

Когда дошла до момента индюшки, которая всю жизнь ела одну кукурузу и считай, что и не мясо, мужчина в клетчатой сорочке в левом углу захохотал так, что европейцы покосились.

Женщина в белом костюме на заднем ряду аплодировала, взмахивала руками и что-то объясняла рядом сидящим. Я уловила что-то знакомое.   
Когда она крикнула «Генацвале!» я все поняла. Наши люди никогда не останутся незамеченными. Грузины они и после 20 лет в Германии все равно грузины.

На «Зов предков» народ расслабился, понял, что тут не будет ни про политику, ни про экономический спад, ни про глобальное потепление.

Заулыбались даже мужья, не планировавшие в тот день никуда идти после работы.
Дама в белом костюме отхлопала и на весь зал вспомнила, как у ее подруги в Батуми был точно такой случай и это правда, не сойти ей с этого места.

Мужчина слева согнулся от смеха.

Народ попросил у дамы подробности того случая.
Мы спонтанно превращались в большую грузинскую посиделку с вином и случаями из жизни.

«Анзоров рафтинг» читала в два раза дольше, потому что гости хохотали дольше обычного, мужчина стонал и заваливался на диван, дама слала мне воздушные поцелуи и пасы в карму.

Надо было как-то успокоить зал, и я почитала пару серьезного. Грустный в конце «Инжир» заставил несколько человек выйти перекурить.
Сделали перерыв 10 минут.

Гости начали знакомиться друг с другом, ходить от стола к столу. Похлопывания по плечам уже как-то не выглядели нарушением личного пространства.
 
Эта правда была уже не та Германия. Так недолго и к дедушке Малхазу рвануть.

Я читала про Грузию, про виноделов, про восхитительную грузинскую кухню, про Бубу и Рачу.

Во время рассказа «Лобио» мужчина за первым столиком достал блокнот и стал конспектировать.

Нам явно стало не хватать хачапури с пхали.

Но впереди был «Грузинский дистанционный урок математики». Его надо читать только с акцентом, иначе теряется весь смысл. Я боялась представить что будет.
Мужчина слева гоготал и покатывался так, что я могла читать уже что угодно, зал плакал от смеха только от его сопровождения.

Дама в белом костюме успевала между абзацами крикнуть, что вайме, точно так все и было у ее племянника, и откуда я все знаю, дай мне бог здоровья и долгих лет.
К концу второго часа болели челюсти и щеки. Народ перебивая друг друга рассказывал все, что помнил про грузин, Грузию и хванчкару.

Наша дама, уже встав в полный рост, рассказала две занимательнейшие истории про батумских родственников, как надо, с кавказской жестикуляцией, пламенным темпераментом и нескончаемыми генацвале.

Лена тихонько подошла ко мне и зашептала, что не хотела бы ли я подумать о том, чтобы предложить даме участвовать в наших концертах на постоянной основе.

Мужчины расслабили галстуки и расстегнули пуговицу сорочки. Дамы откинулись на спинки кресел и требовали что-то покрепче, чем чай с мелиссой.

Чопорные недоверчивые незнакомцы превратились в старую добрую компанию друзей, так давно мечтавших собраться.

Почувствовался запах Тбилиси.
 
Люди задавали мне вопросы, просили рецепты и советы по туризму, френдились с друг другом в сетях.

Кто-то спонтанно во всеуслышание предложил ехать в отпуск в Грузию. Народ начал планирование маршрута.
 
Дама в белом костюме крикнула, что если вот они все не приедут к ней в грузинскую деревню вот как есть всем составом, она воспримет это как личное оскорбление.

Лена наблюдала за всем этим и не знала как это назвать.
У нас бывали плавные переходы из официоза в человеколюбие, но чтобы так сразу))

Мы сбили весь график, кафе закрывалось.

Вышли на улицу. Ночной Гамбург в обрамлении полной луны был неповторим.
Еще с час люди рассказывали, делились и не хотелось уходить.

Я клятвенно пообещала приехать еще раз. Мужчина предложил заверить это нотариально.

Это был прекрасный вечер.
Это был один из лучших моих вечеров. Не как писателя, а как человека.