Памяти беклярибека Мухаммада Кичига

Занял Сарай Арабшах и Дмитрий выход не шлет,
– Эх, был бы я чингизид, – шепчет устало Кичиг,
Чуя как от забот кругом в ханском шатре его голова идет.
Некстати к тому же совсем мор страшный улус настиг.

–От Бегича прибыл гонец, – с поклоном молвил нукер,
Полог отдернув шатра, с лицом, что бело как мел.
«Что-то идет для меня не так семи средь небесных сфер.
Иль власти в улусе моей Аллах положил предел?»

Сразу ведь понял Кичиг: постигла тумен беда.
– Эмир в сражении погиб, – спешит сообщить гонец.
– Как там молвят в Москве? Тяжкая ждет нас страда.
А дальше Всевышний свершит: победа иль мой конец.

Вздохнул Мухаммад Кичиг – он в ханском шатре, но не хан.
Угрозой навис Тохтамыш – стремится престол занять,
Нет, есть Мухаммад Булак, но он что кыпчаков болван.
Но главное Дмитрий сейчас: за горло строптивого взять.

Впрочем, еще в дипломатию верит беклярибек,
Тем паче в обители Спасской друг князя, он слышал, возвысился –
Архимандрит Митяй – лояльный Орде человек,
С ним, в мыслях у Мухаммада, Булак хорошо бы сблизился.

Вот прибыл Митяй и видит: мурзы его жду и чтут;
В шатре переговоры ведет тет-а-тет с ним Кичиг.
Обоих, он верит, усилия от распри кровавой спасут –
Не зря ведь Дмитрий Митяя в монахи недавно постриг.

«Добрался бы он до Рума – жив, здоров, невредим,
И принял бы митрополита, достопочтенный, сан,
А там как пойдет с Москвою – посмотрим тогда, поглядим».
Так думал Кичиг, провожая Митяя лично за стан.

Но вскоре новость печальную в шатер доставил нукер:
 – Урус по пути скончался! Таков его видно удел.
И снова лицо у воина было бело словно мел.
Кичиг в шатре затворился, хоть уйма забот и дел.

Уныние – враг правоверного: стиснул волю в кулак,
Кырыма близ войско надежное он может неспешно собрать;
И хан у него законный – тумены возглавит Булак,
С ними, Мухаммад уверен: рассеет московскую рать.

Но время бежит вперед, и вовсе не пятится вспять.
 И выступать нужно с тем, что есть сейчас под рукою,
Двинув войска к рубежам рязанским немедля опять.
Собравшись искать победу в земле, что лежит за Окою.

Еще есть союзник Ягайло – великий литовский князь,
Быть может улусу он Джучи полками своими поможет.
О том Мухаммад размышляет, рисуя арабскую вязь.
И чуя: войны нависшая тень все больше его тревожит.

– В Кафу отправиться нужно, занять у кафиров монет,
И после победы расплатишься, – таков приближенных совет.
Разумно, но за деньгами совсем ехать времени нет.
Да и от Дона Кырым вовсе не ближний свет.

И вот на исходе лета в поход выступает Кичиг,
Примерно семь тысяч конных на Русь за собою ведет.
Задернув шатра серый полог, на небо взглянул он на миг,
Как будто увидеть пытаясь: победа иль гибель ждет.

А дальше сражение было, но был ли Засадный полк?
Фланг, впрочем, разбит бесспорно Дмитрия конницей латной.
Булак пал и дальше сражаться теряется всякий толк.
Тогда отступил Мухаммад, Судьбе покорившись превратной.

В степи, тем не менее, собрал он, как думал, верный тумен;
Вот только уже из-за Волги ведет Тохтамыш войска,
Разбить их следует прежде осады Москвы белых стен.
Но гибель Булака Кичигу знак словно Судьбы с высока.

И гложет теперь Мухаммада псом шелудивым тоска:
Лояльного без Чингизида он будто каркас требушета,
Из-под которого выбита главная в целом доска.
И слышать осталась недолго к намазу призыв с минарета.

Вот войско беклярибека все перешло к Тохтамышу,
Лишь горстка нукеров решила Судьбу с Мухаммадом делить,
В Кафе сенат отказался дать беглецам кров и крышу,
Убийцы отряд настигли, кровь чтобы Кичига пролить.

В степи Мухаммад похоронен, в учебниках школьных – унижен.
Таков удел побежденных – карикатурным стать злом,
И в строках моих, пусть громоздких, мотив, надеюсь, все ж слышен:
Все байке о храбром Кичиге, с пехотой из Кафы – на  слом.





Арабшах – Чингизил и соперник Махаммада Кичинга в борьба за власть над Золотой Ордой

Мор страшный – очередная  волна чумы, коснувшаяся не только Золотой Орды, но и русских княжеств
Согласно исламской космогонии Аллах сотворил семь небесных сфер
Беклярибек – официальная должность Мухаммада в контролируемой им части уже фактически впадавшей в период феодальной раздробленности Золотой Орды. Найти ей аналог  в современных правительственных должностях  непросто. Может быть, с известной долей оговорок – премьер-министра.
Мухаммад Булак – хан-марионетка из Дома Чингизидов при Мухаммад Кичиге.
Митяй был не только духовником собственно Дмитрия, но и некоторой части московского боярства
«Не зря ведь Дмитрий Митяя в монахи недавно постриг». Собственно, только монашеский постриг открывал и открывает  путь к карьере в рамках иерархической структуры  Церкви. Ну и, разумеется, фразу нужно воспринимать в политическом контексте – никакого пострига князь, не облаченный священным саном, не совершал. 
Вообще  Митяй (в монашестве Михаил)  был нареченным митрополитом Московским, однако для утврждения требовался санкция Константинопольского патриарха, за которой и отправился Михаил в столицу империи  Ромеев. Путь его лежал через земли Золотой Орды.
Численность войск, приведенных беклярибеком  на Куликово поле, вряд ли превышала 10 тысяч конных воинов, то есть была ниже общепринятой численности тумена. Дмитрий располагал, вероятно, несколько меньше конных воинов. Никакой пехоты, тем более генуэзской, у Мухаммада не было    
«С пехотой из Кафы» – речь о гуляющем в публицистической и псевдонаучной литературе  бреде про генуэзскую пехоту на Куликовом поле.

15.11 2023 – 07.01 .2024. Чкаловский – Никитино – Чкаловский