Глава 24. Выбор Констанции Демей

По пути к «Гордости Вара» меня вдруг прошиб озноб. Отметка Арбитра напомнила мне о себе. Вначале легонько заболело предплечье, потом вся рука, грудь и живот. Эта агония не была похожа на телесные муки, как мы их себе представляем. Ощущения я бы охарактеризовал, как горение души. Они мучали меня, и я терпел, не давая Дурнбаду заметить, как мне плохо. Но затем пытка стала н выносимой. Обливаясь слюной, я упал в кусты и застонал. В голове стучали два повторяющихся слова «Корона Света», «Корона Света», «Корона Света». А затем – «Принеси», «Найди», «Добудь»! Не обращая внимания на взволнованные вопрошания друга, я стал кататься по сырому булыжнику. Местные зеваки вовсю таращились на меня, и Дурнбад пытался их отогнать. Кто–то предложил позвать сестер из Ордена Милосердия. Мне? Кому? Зачем? Я упал в омут нестерпимой и жгущей скорби, выворачивающей меня наизнанку. Принесли носилки. Меня уложили на них и повезли… Очнулся я уже в кельях Храма Ураха. Дурнбад, Лютерия Айс и Альфонсо Дельторо тихо переговаривались у окна.

– Хей! Привет! – поздоровался я.

– Ты меня напугал! – крикнул Дурнбад.

– Тише, господин гном, тише, – мягко промолвила Лютерия Айс. – Урах смилостивился – его приступ ушел, но он еще слаб.

– Калеб, что с тобой произошло? – спросил Альфонсо. – Тебя в полуобморочном состоянии, бормочущего что–то о Короне Света и Привратнике, притащили в лазарет. Опять эта Отметка Арбитра тебя нашла?

– Ага, подарочек из Гамбуса, – ответил я. – Сейчас со мной уже все хорошо.

– Точно? – сощурив глаза, осведомилась Лютерия Айс.

– Да, она пытает меня, а потом я вновь прихожу в себя, как ничего и не было, – кивнул я, вставая с постели. – Насылая на меня немощь, Привратник не дает забыть мне о задании.

Лютерия Айс потрогала мне лоб:

– Жара – нет. О каком задании ты говоришь?

– Не имеет значения.

– Ты уходил, - укорила меня Лютеция. – Мы искали. Мы ждали. Разве ты поправился?

– Уже да.

– Но если ты поправился, то нас ждет королева Констанция Демей, – сказал Альфонсо. – У нее и Настурции Грэкхольм есть для нас новости. Хорошо, Лютерия, что ты тоже здесь. О тебе она также упоминала.

– Вот как?

– Приведи только себя в порядок и умойся, – указал мне следопыт. – Ты выглядишь, как незнамо кто. Нельзя так идти к королеве.

– Всё сделаю.

Лютерия Айс провела меня к апартаментам со значком бегущей воды. Я ополоснулся в умывальнике и пригладил волосы. Одежда грязноватая, но что поделать? Я тут немножко занят был намедни. Надеюсь, что Констанция Демей простит мне мой неподобающий вид.

Все вчетвером мы вышли из Храма Ураха (я и Дурнбад пересказывали наше сегодняшнее приключение) и подались к лестнице Тысяча и Одна. Подъем по ней после ранения, недавнего сражения и эпилепсии, ниспосланной Привратником, меня утомил. Пыхтя и шепотом причитая, я наконец добрался до ворот замка, а там… опять лестницы! Уже смеркалось, и нас, как уверил Альфонсо, ждали к ужину. Поесть я был не против, поэтому, предвкушая бокальчик вина и что–нибудь сочно–мясное, чуть–чуть прибавил шагу.

Принимали нас в «Розовом Зале». Увешанный гобеленами с цветными полосками разной длины и ширины, он вмещал в себя комплект богатой мебели. Сервированный серебром стол, тяжелые резные стулья, диван с пуфиками и ковры. И все это розовое, красное или оранжевое! Прям рай для девочек двенадцати–четырнадцати лет!

На дубовой лакированой столешнице толпились изысканные блюда. От рыбы и дичи, салатов и закусок, до фруктов и сладких пудингов – тут было всё. Перечислю то, на что упал взгляд: Суп из фунгусов – лук–порей, плавающий в бульоне с грибами, приправленный порошком из специй, в коем главными элементами являлись перец, имбирь и корица. Кормарье – большой кусок свинины в густом соусе, посыпанный кориандром и тмином. Блинчики, фаршированные нежным телячьим языком. Миндальный молочный рис – его я ел последний раз еще при Манфреде Втором. Каракские фрикадельки и сосиски – национальные яства западной провинции, их запекают с молодыми томатами. Куриные ножки под соблазнительной румяной корочкой, начиненные мягким сыром. Вырезка из буженины, сервированная дольками апельсина. Лосось под чесночной подливкой. Все и, по сути, вкусно, и по вкусу вкусно. Как–то так.

Королева Констанция Демей, в изумительном коричневом платье с агатовым колье тепло улыбалась нам с центрального места. Справа от нее сидела Настурция Грэкхольм. Облаченная в тона шафрана, она томно вращала в руках бокал, давая вину «подышать». Увидев меня, придворная колдунья Ильварета скривила личико. Что Серэнити тогда меня не жаловала в Шальхе, что теперь Настурция мину корчит. Но тут есть мудрость – к каждой девице подберется свой ключик. Если с Великим инквизитором было сложно это сделать, то тут, хм, ну это нереально? Вражда Настурции ко мне тянется из прошлых веков, и растопить ее сердце консервированными персиками или клубникой вряд ли получится. Мы все поклонились королеве, а потом я, улыбнувшись про себя, сел подле Настурции. Видимо пах я не как орхидея, и она отвернулась от меня. Простите, любезная, меня едва гидра не слопала полдня назад!! Времени принять ванную с лепестками роз у меня не было!

– Мастер Калеб, я очень рада, что Вы вновь с нами.

Я склонил голову.

– Ваше Величество как всегда добры ко мне.

– Альфонсо Дельторо поведал мне обо всем, что вам пришлось перенести. Как в Шальхе, так и за его пределами. Я признательна Вам, мастер Калеб, за то, что Вы урегулировали обстановку в столице моего Королевства и изобличили жуткого живореза, скрывающегося под личиной префекта Канахеса Ильки. Моя догадка о том, что за смертью Вильгельма прятался Хрипохор – нашла подтверждение. Хрипохор и Вестмарка, вдвоем, они ткали покрывало лжи и злобы. Утрата Элизабет Темной разбила мне сердце, но… Её уже не вернешь. Однако важные сведения, которые она и префект дали перед смертью, проливают на сложившуюся ситуацию луч света. Ее дополнит Настурции Грэкхольм. Ей есть, что рассказать вам. Но вначале давайте утолим голод.

Констанция Демей повела рукой, приглашая нас начать трапезу. Я наложил себе на тарелку томленых бараньих ребрышек, свежего гороха, ароматного миндального риса и полил все сверху ароматным соусом. Отдавая себя на поруке вкусной еде, я на несколько мгновений заставил свой разум позабыть о неурядицах и трудностях, что выпали на мою долю. Трапеза проходила молча. Чувствовалось напряжение, исходящее, как от внешне спокойной королевы, так и от насупленной колдуньи. Когда блюда переменили трижды и подали десерт, Настурция сказала:

– Разрешите, моя королева?

– Говорите, Настурция.

Сестра близнец Эмилии утерла рот салфеточкой, отпила лимонный напиток, а затем, не глядя на меня, превозмогая отвращение, заговорила:

– Пока ты, Калеб Шаттибраль, был на задании королевы, я многое успела сделать. Во–первых, я смогла настроить Купель Семи Преданий так, что она теперь, внутри своей глубины, будет показывать не события прошлого и грядущего, но настоящего. Я соединила ее силу с… с единственным, кто из приближенных Констанции Демей согласился на эту опасную связь. С Тенью – шпионом Королевского Дома. Он еще неполностью овладел контролем над Купелью Семи Преданий, однако очень близок к тому. Когда фокусировка закончится – Тень будет способен являть в глубине Купели то, что происходит в разных уголках Соединенного Королевства. Если бы у меня в распоряжении было бы больше времени, я бы смогла увеличить потенциал Купели Семи Преданий, и Тень прозревал бы и кущи Великого Леса, и Леса Скорби, однако… На это сейчас рассчитывать не стоит.

– Как ты это сделала?! – не удержался я от восхищенного восклицания.

– Что? Удивлен, что не только ты и Эмилия в состоянии подчинять себе потенциал артефактов? Что я в короткий срок додумалась, как обратить во благо Соединенного Королевства непредсказуемую и загадочную Купель Семи Преданий, которая у всех знатоков мистерий всегда вызывала сомнения и трепет? – сжав губки, прошипела колдунья Ильварета. – Я, пока вы с моей сестрицей придавались праздной жизни, много и усердно училась. Сама. Без всякой поддержки, подсказок и дружеских советов. Как видишь, мой опыт нашлось куда применить.

– Настурция, ваши таланты никто не умаляет, – укоризненно сказала Констанция Демей. – Прошу Вас, продолжайте.

– Извините, моя королева, – слегка зарумянившись, откликнулась Настурция. – Так же помимо Купели Семи Преданий, я занималась и самой насущной нашей проблемой – а именно тем, как отыскать Филириниль. Мне пришлось туго, но и здесь я добилась больших успехов. В Ноклидане - ты, Шаттибраль, об этом не знаешь, – есть специальная секция–архив, посвященная мемуарам и воспоминаниям личностей древности. В ней мне попался дневник некого оруженосца одного рыцаря. Этот оруженосец, Тори Велш, принимал участие в сражении Полдня Игл. Он любил писать для себя, и его заметки станут для нас путеводной звездой в противостоянии с Хрипохором, а возможно, что и с Вестмаркой.

– Настурция, Вы принесли дневник с собой, как я просила? – осведомилась Констанция Демей.

– Да, моя королева, – беря в руки портфель из кожи, – отозвалась колдунья Ильварета.

Она раздвинула посуду и, достав из портфеля потрёпанную книжку, положила ее перед собой. Перелистав страницы, Настурция принялась негромко читать:

«… спаси нас Урах. Сегодня мы победили, но какой ценой? Эта бойня – самое страшное, что только могли увидеть человеческие глаза. Дроторогор – князь Хрипохора, будь он проклят в вечности, рвал наши ряды Иглой Пламени и пронзал наши тела Иглой Стужи. Я находился подле своего лорда Глида Ростри из Госткловера в числе рыцарей генерала Гвина Гокатюра и видел, как Он сокрушил Ки Анаю. Дроторогор перерубил жрицу напополам и, приставив клыки к ее рассеченному животу, вырвал ей кишки. Я – не храбрец, я – не смельчак. Мне было мучительно страшно, но я, пересилив себя во имя чести лорда Глида Ростри, своей семьи и спасения рода людского, последовал за рожком Гвина Гокатюра. Вместе со своим сюзереном я, обливаясь слезами испуга, вклинил пику в толпу живорезов, окруживших нашего короля Харальда Темного и принца эльфов Легию. Гвин Гокатюр! Он жил героем и умер героем. Дроторогор прямо на моих глазах втоптал Гвина Гокатюра в лужу его крови. Однако, пожертвовав собой, генерал спас принца Легию. Дальше меня сшибли с коня, и я упал рядом со своим лордом Глидом Ростли. Признаю, я проявил малодушие, но мною овладел испуг – я закатился под труп лошади и претворился мертвым. Я видел, как принц эльфов Легия Филиринилем – клинком, дарованным самой Сирвиллой, отрубил Дроторогору его огромную руку, как упал наземь горящий молот Преисподней – Игла Пламени, и как Харальд Темный послал свое копье – Молнию Света в грудь Владыки Хрипохора.

В тот миг Дроторогор словно бы выгорел изнутри. Он закричал та,к что все листья в Малахитовом Дворце разом опали с веток, и, обратившись синим пожарищем, взмыл вместе с ветром в прогорклое небо. Игла Пламени, Игла Стужи и Молния Света последовали за ним, а вот его отвратительная, источающая мглу плешивая пятерня никуда не делась. Она уменьшилась соразмерно обычной руке и, сжавшись в кулак, вытянула когтистый перст, строго указывающий на принца эльфов. После поражения Дроторогора дух нашего воинства получил новую струю надежды. Я подобрал свой меч и кинулся разить им стонущих и паникующих живорезов. Мы одержали вверх, да. Но за этот день мои волосы стали абсолютно белыми. Я превратился в старика.

По указу Харальда Темного мы собрали живорезов в округе (далеко не всех, ибо в Малахитовом Дворце их скончалось видимо-невидимо) и вместе с лапой Дроторогора подожгли. Этот костер горел долго, очень долго. А Легия, прекраснее его я никого не встречал, он все вглядывался в языки того «красного петуха». Я стоял возле него и утирал пот со лба, когда он воскликнул: «Она не горит. Она тычет в меня и не горит!» Харальд Темный приказал мне поворошить угли. Да, культя не поддавалась огню и все так же целенаправленно высовывала палец, указывая на принца эльфов. Легия отошел в сторону, и рука сама по себ, повернулась к нему. Куда бы принц эльфов не перемещался, конечность Дроторогора обвиняла его, своего «отсекателя», в том, что тот содеял. «Ты ей ненавистен», – молвил тогда король Харальд Темный. – И до конца времен она будет показывать на тебя. Уничтожить ее нельзя, а потому мы погребем лапу под останками наших витязей. Так обрубок Дроторогора никогда не доберется до тебя, мой друг»…

Настурция Грэкхольм закрыла книгу и бережно убрала обратно в портфель.

– Понимаете, что вытекает из этого?

– Рука Дроторогора не исчезла бесследно и, если мы ее отыщем, то вероятно, она так, как и встарь, будет указывать дорогу к своему врагу, – потерев подбородок, выдохнул я. – Настурция – ты просто умница!

– Обойдусь без твоих комплиментов!

– Получается, что нам надо отправиться в Тлеющую Чащу и откопать лапу Дроторогора, – возбужденно подхватил Альфонсо Дельторо. – Если черная магия не покинула ее, она даст нам верное направление к тому, где упокоился принц эльфов, а с ним, видимо, и Филириниль!

– К Тумиль’Инламэ! – сказала довольная Настурция.

– Потрясающее открытие! – восхитилась Лютерия Айс.

– Я же говорил тебе, Калеб, что колдунья Ильварета – башковитая, – гикнул Дурнбад.

– Мой сын – жив, – подчеркнула Констанция Демей. – Он находится в застенках Вестмарки, где кормит своей кровью венценосного вампира. Больше всего на свете я хочу его спасти. Чтобы сразить Дроторогора, мы раздобудем Филириниль. Но я также уверена, что с помощью легендарного клинка можно будет побороться и с Вальгардом Флейтом. Имея Филириниль, мы отнимем у монстров Корону Света, возродим Соединенное Королевство и вернем миру мир.

– Осталось только решить, кто отправится на поиски Филириниля, – сказал я.

– Я думаю, мастер Калеб, что мой выбор тут будет очевиден, – промолвила Констанция Демей. – Пойдете Вы…

– И я! – крикнул Дурнбад, раздувая ноздри. – Я – с братом по крови! Хоть в бездну, хоть в горы, да хоть в любую сечу! Мой молот с ним!

Королева улыбнулась воинственному гному.

– Я не имею права Вам приказывать, о благородный гном из рода Надургх, но Ваш порыв для меня бесценен. Поэтому с радостью я причисляю Вас к отряду.

Констанция Демей оглядела нас.

– Также к Вам, мастер Калеб, присоединится Альфонсо Дельторо. Его познания Великого Леса как следопыта переоценить нельзя.

– Моя королева, сочту за честь, – склонил голову Альфонсо.

– К Вашей тройке, я добавляю Настурцию Грэкхольм.

Неожиданно! Не для меня разумеется.

– Я нужна здесь, Ваше величество! – попробовала не согласиться Настурция. –Без меня Ильварет останется без магической опеки, и Купель Семи Преданий сможет выйти из под контроля!

– Однажды, когда мастер Калеб уходил в Железные Горы на поиски Эмириус Клайн, примерно то же самое мне сказала Великий инквизитор Серэнити. Я не изменю своего решения. Вы – исключительно даровитая колдунья, и я считаю, что Ваши умения нужно использовать по уму. Здесь Вы принесете пользу, да, но в поисках Филириниля – она будет во сто крат заметнее.

– Как прикажете, моя королева, – понуро ответила Настурция, явно не желавшая делить со мной столь жуткое приключение.

– Вместе мы всем рога свернем, – подмигнул ей Дурнбад.

Не понимаю, почему гному она так понравилась?

– Спасибо, – натянуто улыбнулась ему Настурция. – Вы с Альфонсо – хорошая компания.

– И брат по крови тоже!

– Он – нет! – яростно возразила сестра-близнец Эмилии, не сдержавшись даже при королеве.

Констанция Демей внимательно все это слушала.

– Вижу, что вы испытываете некую неприязнь к мастеру Калебу. Я не стану искать тому причин, но велю Вам – пока вы будете разыскивать Филириниль, спрячьте, пожалуйста, свои негативные чувства в самый дальний чулан Вашей души. От слаженности ваших действий зависит судьба всего человечества.

– Я обещаю.

– Надеюсь на это, – сказала Констанция Демей, переводя взор на Лютерию Айс.

– Вы – последняя, кому я приказываю участвовать в столь сложном предприятии. Вы – магистр Ордена Милосердия. Вы – отличный клирик и целитель. Без вашего врачевания, скорее всего, вся задумка пойдет прахом.

– Но я не Серэнити, Ваше Величество, – печально отвечала королеве Лютерия Айс. – Многое мне подвластно, да, но Урах не одарил меня Своим Светом так, как нашу сестру. У меня не получится убирать раны наложением рук. Я не смогу вытянуть Калеба или Дурнбада из могилы, если они получат смертельное увечье.

– Что вы знаете о Милости Ураха? – вдруг спросила Констанция Демей у магистра Ордена Милосердия.

– Я живу Ею!

– Я говорила о Вас, Лютерия, с Аланом Вельстрассеном. Да, вы не Серэнити. И без всякой застенчивости заявляю: я бы послала ее вместо Вас. Но ее здесь нет, Алан Вельстрассен не выдержит долго пути, а Вы – теперь Вы – наша надежда. И мы не знаем, как далеко будет распростерта на Вас Милось Ураха…

Констанция Демей помедлила, потом продолжила:

– Алан Вельстрассен уверил меня, что есть некий ритуал, который вольет в Вас его силу. Мне это сложно объяснить. Алан Вельстрассен – помазанник Ураха, и каждый раз, когда Вы будете испытывать необходимость оказать помощь своим товарищам – он сделает это возможным.

– Я знаю об этом ритуале. Он называется – Теургия Ураха, – медленно и очень тихо сказала Лютерия Айс. – Он есть прерогатива понтификов, их бескорыстной любви и самопожертвования. Всеотец установил: отдай самого себя в угоду ближнему. Теургия Ураха, осуществляющаяся через парные кольца–печати – Лики Всеотца, будет иссушать Алана Вельстрассена всякий раз, когда мне потребуется прибегнуть к его Святой мощи. От перенапряжения он может умереть…

– Его выбор – выбор настоящего сына и служителя Ураха. Мы станем молиться, чтобы этого не произошло, – грустно отметила Констанция Демей. – Но иного выхода у нас нет.

– Моя Королева, могу я обратиться? – спросил Альфонсо Дельторо.

– Конечно.

– Как я понимаю, наша поездка в Тлеющую Чащу и далее в Великий Лес должна состояться как можно быстрее.

– Вы правы, верховный следопыт Энгибара. Сколько вам нужно времени на сборы, мастер Калеб? Лошадей, одежду, провизию я предоставлю вам хоть завтра утром.

– Я осознаю, что для нас весома каждая секунда, Ваше Величество, – отозвался я. – Но если бы вы дали мне хотя бы три дня, я бы был Вам очень признателен. Мне надо досконально изучить дневник, найденный Настурцией в Ноклидане, запастись всеми необходимыми сведениями и колдовскими запасами, которые, несомненно, нам пригодятся в пути.

– Что там изучать? Все как на ладони! – разозлилась Настурция.

– Порешим на этом, – согласилась королева Констанция Демей, игнорируя ропот колдуньи. – Я отдам соответствующие распоряжения. Вы будете обеспечены деньгами и проходом в любую точку Ильварета, в любые его хранилища и библиотеки. Корона Света и мой сын должны быть подле меня. Совершите этот подвиг ради Соединенного Королевства и ради моего материнского сердца. Вы, все впятером, наша надежда, наш луч света в непроглядной тьме. Сделайте, что я прошу, и ваши имена войдут в легенды.

Королева поднялась со своего места. Мы последовали вслед за ней.

– Мастер Калеб, Ваши апартаменты для сна располагаются там же, где и раньше.

– Спасибо, моя Королева.

– Последний совет назначаю через два дня. На вечер. Сейчас отдыхайте и приходите в себя.

Мы поклонились, и Констанция Демей позвонила в колокольчик. Тут же возникли два пажа. Они подхватили длинные полы платья королевы, и пошли на выход. Золотые локоны на прямой спине королевы слились с сиянием свечей. Затем уходящие исчезли за дверью.

– Столько еды осталось, – хмыкнул Дурнбад, уже без всяких манер закидывая себе в рот пласт ветчины и обильно запивая его вином. – Твоего Снурфа бы сюда.

– И Мурчика с Угольком, – добавил Альфонсо. – Вот, кто лакомки–то шерстяные.

– Они те еще обжоры, – улыбнулся я.

– Поражаюсь, как вы можете обсуждать пищу и ненасытных животных, когда у нас есть темы поважнее, – возмутилась Настурция.

– Филириниль, Вальгард Флейт, Дороторогор и принц Фабиан, – поддержала колдунью Лютерия Айс.

– Перво–наперво доберемся до Тлеющей Чащи, – отметил Альфонсо. – Препротивное местечко, бывал я там как–то. Злое, окутанное магией и душами усопших. Калеб, возьмешь нежить на себя?

– Постараюсь.

– Перед яростью Всеотца не выстоит ни одна тварь Назбраэля, – твердо сказала Лютерия Айс. – Тут можете положиться на меня.

– Два спеца по загробному миру лучше, чем один, – хохотнул Дурнбад.

– Если лапа Дроторогора все еще в Тлеющей Чаще, и она по–прежнему указывает на Легию, дальше нам останется лишь следовать за ней… в неизвестность, – задумчиво обронила Настурция Грэкхольм.

Ее бокал опустел, и я услужливо обновил его красным сухим.

– За Эмилией своей следи. Это она у нас имеет пристрастие к алкоголю, а не я! – скривилась колдунья.

– Я бы и последил, да ее нет со мной…

– А я похожа на нее, и потому ты оказываешь мне знаки внимания? Да? Ненавижу тебя! Ненавижу!

Настурция Грэкхольм вылила мне на голову бокал и стрелой понеслась к дверям. Вот она была – и вот ее уже нет. Я недоуменно приложил салфетку к мокрым волосам.

– Что я плохого ей сделал? Не пойму.

Альфонсо как–то странно на меня посмотрел.

– Тут дело не в тебе. А в ней и Эмилии. Ты, Толковая Каракатица, этого никогда не замечал. Иногда из–за этого я, прости, считаю тебя дураком. Или ты так жестоко и безнравственно играешь? Бертран, кстати, того же мнения.

– Меня? Дураком? Играешь? Альфонсо! О чем ты? О чем?!

– От меня ты ее не получишь.

– Женские переживания – вещь, не поддающаяся определению, – загадочно сказала Лютерия Айс. – Прошу простить меня, мне надо повидаться с Аланом Вельстрассеном.

– Пока- пока! – попрощался Дурнбад, отирая жир с бороды.

– До свидания, Лютерия, - дружно отвечали мы.

– В Великом Лесу нас будет ждать море опасностей – это королева в расчет берет, – произнес Альфонсо. – Однако даже если нам каким–то образом удастся в нем выжить и достать Филириниль, останется еще одна маленькая загвоздка.

– Тысячелетний Гром, – вздохнул я. – Ты зришь в корень, мой друг.

– В Соединённом Королевстве никто не знает, где он. Думаю, что и для Дроторогора с Вальгардом Флейтом – это загадка. Великий Лес так обширен, так тернист и непролазен, что на то, чтобы установить, где Тысячелетний Гром, в котором Урах отковал Корону Света, у нас могут уйти годы. А их у нас нет. У нас нет даже лишнего месяца, – продолжил Альфонсо Дельторо. – Некоторые места Великого Леса так окружены стеной сросшихся деревьев, что и ноги не вставишь – руби или выжигай, чтобы пройти. И, как на зло, Тысячелетний Гром, вполне вероятно, что и будет скрываться за такой вот преградой.

– Кай Галий думает, что Тысячелетний Гром находится под вулканом! – вскрикнул Дурнбад. – Глупость же, да?

– Как ни странно, в Великом Лесу есть глубокие ямы огня и дымные сопки, – ответил гному Альфонсо. – Что они такое – продукт действия вулканов или колдовства, я не знаю. Поэтому Ваш Кай Галий мог попасть стрелой в мишень.

– Королеве пока нужно, чтобы мы достали Филириниль, постараемся это сделать, – зевнул я. – О том, где расположен Тысячелетний Гром, станем кумекать по достижению первостепенной цели.

– Разумно, – согласился Альфонсо. – Однако мы сейчас обсуждаем это так, как будто части Короны Света уже лежат у нас в кармане. Между тем ни Дроторогор, ни Вальгард Флейт просто так их нам не отдадут.

– Для меня план яснее ясного. Грабастаем Филириниль из эльфийского города, везем его обратно в Ильварет, дальше высекаем демона и вампира, чешем им хвосты и уже потом, с Короной Света рыщем по Великому Лесу в поисках Тысячелетнего Грома, – пробасил Дурнбад. – Там куем венец монархов заново и возвращаем его спасенному принцу. Там–бам–бам, Соединенное Королевство вновь процветает, а я пью эль за здравие Констанции Демей и клана Надургх.

– В идеале так, – улыбнулся я. – Только бы владыка Хрипохора и король Вестмарки не побили бы друг друга до того, как Филириниль будет у нас. Потому что если у кого–то из них в лапах окажется вся Корона Света – мы пропали. Ее сила позволит «победителю» встать на один помост с богами. А Дроторогор и так к ним причисляется, кстати.

– Еще меня беспокоит то, что Констанция Демей не обмолвилась о том, как она защитит Гричинг с его Костью Ночи – реликвией Тьмы и Новорис с Тигровым Глазом Вилисивиликса – всевидящим оком Хрипохора. Без этих двух составляющих не смастерить ни Корону Тьмы, ни Корону Огня. Это значит, что сокрушительный удар двух наших врагов будет непременно нанесен по нам, – вертя в руках яблоко, сказал Альфонсо. – Если за Гричинг – столицу Вельдза я более–менее спокоен, там все–таки есть, кому за себя постоять, то за Новорис я такой уверенности не испытываю.

– Что за Новорис? – спросил Дурнбад. – Надеюсь, это крепость?

– Да. Уединенный замок в королевстве Плавень, западнее Гельха. Он пребывает под патронажем «казначея и хранителя реликтов Света» – высокого должностного лица Храма. В Новорисе издревле под семьюдесятью семью засовами лежат разные смертельные и нечестивые атрибуты Тьмы. Новорис обслуживает Орден Праведников – пылкие ребята, не уступающие боевой выучкой рыцарям–плютеранцам. Но их мало. Если Дроторогор заявится в Новорис – его паладинам с ним не совладать, – задумчиво откусывая яблоко, отозвался Альфонсо.

– Тут я с тобой не согласен, Комок Нервов, – покачал я головой. – Рядом с Новорисом – Гельх. Что стоит Гильберту Энтибору выслать к нему на помощь пару десятков тысяч молодцев?

– Сам посуди, Калеб, а есть ли сейчас в Гельхе эта пара десятков тысяч? Ты же знаешь, что Констанция Демей отправила в Плавень почти две трети всей армии из трех провинций. Нынче весь личный солдатский состав Плавеня, если Инвандцио Гнобиль хоть что–то смыслит в стратегии, должен ошиваться у границ Иль Градо, Карака и Вельдза. Молниеносный удар Хрипохора, скажем, с более–менее спокойной западно-южной оконечности Плавеня, – а ведь его от Великого Леса отделяет лишь степные форты Карака, поставит новоявленное королевство на колени.

– Тут, да. Ежели Дроторогор захочет, он и эти форты снесет, и весь Плавень, – ответил я. – Таких противников, как Харальд Темный или Легия у него сейчас нет. И Филириниль пока не с нами.

– Что вы переливаете из пустого в порожнее? – рыкнул Дурнбад. – Как то, под каким углом вывернет это, как крутанется. Живите моментом и решайте все проблемы по мере их поступления. Так правильно! А то сидите тут, как два сыча, чирикаете и волнуетесь.

Я расхохотался.

– Вот чем мне нравятся гномы, так это тем, что они все меряют длиной своей бороды и не думают, что завтра ее могут опалить или вовсе отрезать!

– Ты мою бороду не трогай! – гикнул Дурнбад, поглаживая свои роскошные завитки на груди.

– И в мыслях не имел!

– То–то же! Я – спать!

– Доброй ночи, – в один голос пожелали мы с Альфонсо.

Я и следопыт еще посидели вместе. Свечи давно уже превратились в огарки, а мы все болтали о днях минувших, и о том, что нас ждет в грядущем. Мы сокрушались, что с нами нет Бертрана и Эмилии, и что друзья молодости, такие как Бритсморру, Лайли Серебряная Часовщица, Дебора Ольвинхайд, Эшли Шторм и Парабелла – отважные и погибшие столетия назад, не могут дать совета, как быть мне и Альфонсо дальше. Я скучал по каждому из них. Конечно, по Эмилии, о которой мое сердце бьется учащенно. По Бертрану Валуа – медноволосому красавцу, с неизменной иронией и холодным разумом. По Лайли Серебряной Часовщице – малышке со вздернутым носиком и неиссякаемым запасом оптимизма. По Бритсморру – ворчуну, мастеру клинка и заклинаний–рун. По Деборе Ольвинхайд – разноглазой любительнице «черного юмора». По улыбчивому Эшли Шторму – талантливому чародею–мистику. По Парабелле, с которой я спорил и ругался до потери голоса, а потом в обнимку пил вино на рассвете. Они – наши с Альфонсо верные друзья, живые и мертвые, ушедшие за грань мира и пребывающие в безвестности, могли бы помочь выстоять в круговерти свалившихся на нас событий. Но их нет, а значит надо «выгребать из болота» самим.

Я смотрел на Альфонсо. На его длинные волосы, забранные в пучок, милые взору черты лица и острые глаза. Я был рад, что он вновь со мной. Что я не один. Дурнбад за меня всем хребты переломает, но Альфонсо Дельторо, этот приятель моего чудного и безрассудного прошлого, он – часть меня. С ним мы съели пуд соли, не запивая его водой. Это не выразить словами. Я просто знаю – с Альфонсо мне нечего бояться… Я слушал следопыта и слушал. О его семье, о кроткой жене и ласковой дочке. О хлопотах, не омраченных кровью и сталью. В эти минуты я, одиночка и затворник, сам стал мечтать о доме, наполненном звонкими детскими голосами. Об Эмилии с младенцем на руках и двумя «шалунами» у ее передника. О счастье, еще неизведанным мною. Я –сирота. Но почему я все время повторяю это себе? Хотя мне немало лет, я так и не научился отделять себя от родителей. От их заботы и бережного отношения ко мне. Детская травма, постигшая меня в хрупком возрасте, поселила во мне зависть к тем, кто рос с матерью и отцом. Я борюсь с этим пороком, засовываю его в самые недосягаемые недра души, но… Если я кого–то когда–нибудь люблю и любил, тем неописуемым трепетным и нежным чувством, то только ту женщину, что родила меня и того мужчину, что укачивал меня, плачущего в люльке. Возможно, наравне с ними, я полюблю так и свое дитя. Однако будет ли оно у меня? Если Эмилия скажет мне – «нет», то я приму это, но уже никогда не посмотрю на другую. О, Вселенная! Что за мысли под старость?! Женитьбы, девушки, дети! Калеб, ты явно перебарщиваешь с сентиментальностью! Соберись! Есть Вальгард Флейт, вот ему можешь предложить надеть фату, а Дроторогору засвидетельствовать ваш брак! Ха!

– Калеб, почему ты пялишься в стенку? Разве я – там?

– Немного задумался, – улыбнулся я своему другу.

– Давай–ка на сегодня свернем наши разговоры, – хмыкнул Альфонсо. – Ты уже не ловишь нить беседы.

– Эй! Это ты носом клюешь, а не я!

– Тоже правда.

Мы поднялись и подались к выходу из Розового Зала. Хлопнув Альфонсо по плечу, я попрощался с ним у питьевого фонтанчика, а затем потопал к себе на ярус. Я не спал почти двое суток, поэтому меня клонило занять «горизонтальное положение». Может помыться? Ай, завтра! Я кое–как нашел свои покои и, раздевшись, завалился на кровать. Повязка под ребрами саднила – швы, наложенные мне на рану, говорили – «ты себя не бережешь». Я вздохнул. Серэнити, твоя отлучка вновь напомнила мне, каково это – выздоравливать самому, а не под твоими исцеляющими руками.

За окном хмуро каркали два ворона. Тени, плодимыми лучами луны, создавали в моей комнате странные фигуры. Их вертепный танец отзывался во мне какой–то мистической подоплекой, каким–то таинством. Очень скоро я, Альфонсо, Лютерия, Дурнбад и Настурция ступим на дорожку, ведущую к Филиринилю. Опасно? Более чем. Думаю, надо последовать совету моего неустрашимого брата по крови и не принимать в расчет мысли «а что случится потом». Сегодня – я засну, а завтра – будет завтра. Так правильно. Я потянулся, подтолкнул под голову подушку и тут же уснул…

По словам Эмириус Клайн – некоторые мои сны –вовсе не сны. Занятно… Я вижу, как страдает Бракарабрад, подвешенный за лодыжки к потолку. Как юноша с чертами Эмилии и Настурции терпит боль от укусов пауков. Его взгляд полон отстраненности. Как будто пытка происходит не с ним, а с кем–то другим. Я лечу… Нет сомнения, что я в Луковом Спокойствии. Все вокруг зеленое. Укулукулун где–то сверху. Он давит… Он пытается раскрошить свод моей защиты. И у него медленно, но верно получается это сделать. На меня сыпется крошево осколков. Изумрудные кристаллики падают мне на волосы и колючками сыплются за воротник. Пока Луковое Спокойствие еще держится… Пока… Но мне ясно – Укулукулун близок к тому, чтобы добраться до меня. Еще ночь, две, десять… В лучшем случае «месяц» ночей и – все… Я предстану перед ним… Придет ли ко мне на выручку Матрона Тьмы? В своем сне я желал, чтобы она появилась… Из–за того облака или из–за той гряды. Но не слышно мне шелеста крыльев и не видно глаз–океанов. Здесь, в грезах Эмириус Клайн, моя единственная отрада. Познав ее сущность, всю ее саму, я теперь безотчетно стремлюсь быть рядом с ней. Неужели Пророчество Полного Круга убило ее и ныне она может жить только во мне? Не верю! Она где–то есть! Раненая, слабая, всеми покинутая, но есть! И я найду ее! Эмириус, в мороке и визиях, я пестую надежду разбить твои цепи и вознестись с тобою в небо… Играет ли Матрона Тьмы мной, как когда–то? Водит ли за нос? Нет. Она раскрылась мне, такой какая она действительно есть и… Показала мне, кем я когда–то был. Тем, другим, иным человеком или духом я любил Эмириус Клайн. Что же случилось с нами? Почему мы не могли быть вместе? Я искал ответы, и мне казалось, что они постепенно, совсем по чуть–чуть начинают приподниматься завесы тайны… После того, как мне привиделась Матрона Тьмы, сражавшаяся с моими друзьями против дымных монстров, Эмилия Грэкхольм во снах отходила на второй план. Я чаял разделить свою жизнь не с ней, а с Эмириус Клайн. Смешно? Нет. С недавних пор меня словно разделили на «до» и «после». «До» – я был собой, говорил, ел, ходил, иногда смеялся, а «после» – я боялся Укулукулуна и алкал встречи с Эмириус Клайн. Только вот если «первого» я ощущал почти все время то, «вторую» лишь мимолетным, невесомым дыханием… Эмириус… Почему ты мне так дорога? Наверное, я схожу с ума…

Тук! Тук! Тук!

Весь в поту я проснулся от того, что в мою дверь настойчиво стучали. На моей груди сияло Луковое Спокойствие. Очень горячо! Я подул на красный след ожога и поспешил открыть гостю. Настенная кукушка пропела три раза. Еще ночь! Кому я понадобился, тролль всех побери?!

Настурция.

– Что случилось? – немного грубо спросил я.

– Случилось!

– Ты умеешь изъясняться более понятно?

– Одевайся, пойдем к королеве. Это срочно.

– Хорошо, проходи и дай мне две минуты.

Настурция Грэкхольм сузила глаза. Я думал, что колдунья не войдет, но она, поколебавшись, переступила через порог. Я стал натягивать мантию.

– Тень наконец настроился на Купель Семи Преданий, – тихо проговорила Настурция, не глядя на меня.

– Похвально, этим и хотела поделиться королева?

– Нет.

Я вдел ноги в сапоги, затянул пояс с Альдбригом и, пригладив волосы, взял в руку Лик Эбенового Ужаса.

– Если «нет», то я готов, чтобы узнать «зачем».

Настурция осмотрела меня, а потом через силу выдохнула.

– Извини, что облила тебя вином. Я сорвалась.

– Знаю, иногда твоя вражда ко мне переливается через край. Ничего, я привык. Переживу и этот твой выверт, – ответил я, идя рядом с Настурцией по коридору.

– Ты вызываешь у меня отвращение, Калеб. Однако так поступать было неправильно.

– С тебя коробка шоколадных конфет и пакет вафель с орешками, – пошутил я. – Тогда я забуду о твоей выходке.

Настурция кинула на меня удивленный взгляд.

– Я не стану тебе покупать конфет! Я уже попросила прощения! Все! Точка!

– Тогда я тебя простил, но только наполовину! Потому что шоколадные конфеты я люблю!

– Какой же ты мерзкий, Шаттибраль!

– А ты душка, но с шипами. Я каждый раз колю палец, прикасаясь к твоим стеблям.

– Спасибо. Другого ты от меня не дождешься.

– Миленько!

Мы преодолели анфиладу комнат, и пошли не вверх, а вниз. К сырым погребам «Гордости Вара».

– Куда ты меня ведешь?

– К Купели Семи Преданий.

– И королева там?

– Да.

Два стражника молча открыли нам проход, за которым начиналась ветвистая лестница, уводящая в самые глубины древнего замка. Сиротливые факелы, вбитые в уключины стен, перемигивались то затихающим, то вновь разгорающимся пламенем. Я было собрался призвать пару шариков Света, но меня опередила Настурция.

– Диэз! – повелительно сказала она.

Тут же весь стылый проход озарился мягким сиянием, исходящим от колдуньи.

– Вау! – восхитился я. – Чары голоса с моментальной концентрацией! Да какие мощные! Мои «светлячки» тут и рядом не стояли.

На ярко освещенных щеках Настурции пробился румянец. Отвернувшись от меня, она попыталась его скрыть.

– Я тебя, что? Смутил?

– Нет! Ты всю жизнь, что бы я ни сделала, так восклицаешь! Изумляешься! Удивляешься! Как так у нее получилось? Как так она смогла? Я не фокусница какая–нибудь заезжая, Шаттибраль, а колдунья Ильварета! Заруби себе это на носу!

– Ладно, ладно! Не кипятись! Я просто хотел тебя похвалить…

– Не надо…

Я оступился и брякнулся на порожки. Ну прямо как мешок муки. Ох, больно… Эта рана в боку еще долго будет мне аукаться … Холодная рука подхватила меня за подмышку.

– Спасибо!

– Засунь свои «спасибо» себе за пазуху! Если ты тут свернешь себе шею, то я не получу никакого удовольствия, потому как сама желаю тебя убить!

– Весомое замечание от красивой девицы!

– Молю, заткнись!

Оставшийся путь мы проделали молча. Настурция злилась, и я не понимал, почему. Она – леди с взрывным характером. Эмилия тоже такая, но Настурции «огонька», как и «холодка» от маменьки и папеньки досталось больше.

Когда мы опустились вниз, я увидел распахнутые створы, за которыми виднелась природная каверна. Тут факелы подменялись лампадами с разноцветными магическими сферами.

По слову Настурции волшебный свет потух, а затем:

– Илюсстриор!

Лампадное свечение увеличилось втрое. Вдали на помосте, огороженным золотыми перилами, на треноге возвышалась госпожа потусторонности Ильварета – Купель Семи Преданий. Возле нее уже собрались люди… Дойдя до помоста я поклонился королеве. Она была не выспавшейся и очень взволнованной. Так же тут находились Альфонсо, Дурнбад, Алан Вельстрассен, Великий инквизитор Зенобий, Лютерия Айс, наместник Карака Лей Клинч, командующий военными силами Карака Энейгрид, еще два незнакомых мне генерала (их мне представили, как Хайгри Олта – командора восточных оконечностей Карака и Грегора Нойса – адмирала флота Карака), Риц Глузи – префект Канцелярии Правосудия и Тень… Карлик с монолитным стеклянным шлемом неподвижно сидел на стульчике подле овальной чаши из черного оникса. Незакрытыми стеклом у него были лишь рот и нос. Тень простер маленькую ручку над Купелью Семи Преданий и ее непроглядная гладь зарябила искрами.

– То, что я хочу вам показать, было увидено мной всего час назад. Это мои воспоминания, – хрипло и как–то монотонно проговорил Тень.

Его непрозрачный шлем, плотно прилегавший к темени, отражал мое нахмуренное лицо. Я отвернулся от него и воззрился на закипающую чашу. Вода в ней постепенно светлела. Потом проявилась картинка. Очень быстро она неслась над холмами и долами Карака. Я могу описать ее как полет птицы. Деревья, деревья, деревья, селения, люди… Тень дернулся. Я понял, что он каким–то образом находится там, и что мы сейчас видим его глазами. Стоп! Изображение Купели Семи Преданий зависло высоко в небесах. В предрассветных сумерках внизу колыхалось море. Мы стали снижаться… Нет, это не море… Это живорезы! И их бесчисленное множество! Они все выходили и выходили из Великого Леса, и не было им ни конца, ни края.

– О, Урах… – прошептал Алан Вельстрассен.

Затем земля как будто затряслась. Живорезы отхлынули в сторону и… появился Он. Дроторогор. Каким перед нами предстало древнее Зло легенд? Владыка Хрипохора был около десяти футов ростом. Его морда походила на гротескное смешение человеческих и звериных черт. Большие желтые глаза, клыки, как у саблезубого тигра, впалые щеки и громадный лоб, на который ниспадали волосы цвета рубина. Половина Короны Света, увеличенная соразмерно челу обладателя, ярилась огнем. Дроторогор был закован в адамантовый доспех. Трезубец–хвост и единственная рука, сжимающая кнут – Иглу Стужи, распространяющую почти осязаемый холод. За спиной у Дроторогора висел молот – Игла Пламени.

Владыка Хрипохора придирчиво оглядел свое войско, после чего махнул Иглой Стужи куда–то вперед. Вся ватага живорезов, улюлюкая и вереща (я предполагаю, что живорезов было не меньше трехсот тысяч) двинулась по равнинам Карака…

– Он уже здесь… У нас… – поборов трепет, сказала Констанция Демей.

– Всеотец… Этот день настал. Он идет в Плавень. В Новорис, за Тигровым Глазом Бога–Идола, брата Вилисивиликса, – тихо промолвила Лютерия Айс.

– Моя королева, приказывайте! – бледный как мел, почти крикнул Энейгрид.

– Я…

– Подождите… – прохрипел Тень. – Это еще не все…

Королевский шпион, принявший на себя бремя Купели Семи Преданий, растопырил пальцы. Чаша задымилась, и картинка пропала. Потом она проявилась вновь. Теперь Тень несся через Гричинг, сквозь его площади и шпили башен, и дальше, дальше, дальше… к опушке Леса Скорби. Я увидел разбитый форт и мертвых солдат. Они вставали и присоединялись к бессчетному воинству Тьмы. К зомби, скелетам, отвратительным распухшим трупам, стискивающим в культях ржавые топоры, к призракам, витающим сонмом в воздухе подле летучих мышей, к упырям и стройным рядам вампиров. Один из кровососов, самый рослый, в плаще расшитым розами с нетопырями, в чешуйчатой броне, с ромбовидным щитом, клинком у пояса и кинжалом, не мог сдержать победоносную и очень страшную ухмылку. Это – Вальгард Флейт – вспыхнуло у меня в голове. Старейший из вампиров, первенец Аспида–Хаттона, Летучая Смерть и Искуситель. Его красные глаза с индиговыми прожилками горели яростью и его темя, с обломком Короны Света, так же испускало почти осязаемые волны мощи. За плечом венценосного вампира из Вестмарки реяло знамя Аспида–Хаттона. Вальгарду Флейту подвели дышащего тленом скакуна. Он забрался на него и принялся объезжать свою бесконечную армию. Не было сомнений – его цель – Гричинг, а в нем – Кость Ночи…

Пальцы Тени дернулись. Из его носа полилась кровь. Застонав, карлик упал со стула. Его шлем покатился по полу. Незрячие бельма – такую виру уплатил он Настурции Грэкхольм за возможность послужить королеве Констанции Демей…Риц Глузи и Грегор Нойс подхватили Тень. Его, потерявшего сознание, посадили на место. Купель Семи Преданий поблекла и опять стала лишь лакричной гладью воды.

– Ситуация критическая, – облизав губы, промолвил Лей Клинч. – Каковы будут Ваши указания, Моя Королева?

Все посмотрели на Констанцию Демей. В который раз я ощутил гордость за дочь своего друга Говарда Демея. Эта женщина, королева Соединенного Королевства, сейчас проявила стойкость. Она не заплакала, не закричала, не стала рвать на себе волосы. В ее лице, в секунду состарившемся на добрый десяток лет, я прочел беспощадную решимость. Она глубоко вздохнула, оглядела каждого из нас, а потом негромко, но повелительно заговорила:

– Я, королева Соединенного Королевства, Констанция Демей из рода Демей, владычица Моря Призраков, Абрикосового Моря и Гор Заботы, законная повелительница всех шести провинций – Карака, Иль Градо, Вельдза, Плавеня, Керана и Хильда, Высшая Власть, Судья и Мать Каждому. Сейчас вы услышите мои слова. В войне с узурпатором трона Гильбертом Энтибором я отправила большую часть солдат на север Плавеня. Поэтому… Поэтому я не буду притворяться, что могу спасти те вотчины, по которым пройдут Хрипохор и Вестмарка. Возможно, Гричинг, но не Новорис… Мои поданные там обречены, и мое сердце от этого обливается слезами. Я делаю выбор и их жизнями покупаю … время. Время на то, чтобы мы подготовились… Калеб Шаттибраль!

Я опустился на колено.

– Моя Королева!

– Встаньте, мастер Калеб! Я приказываю вам отправиться в Тлеющую Чащу. Немедленно! Пока Вальгард Флейт и Дроторогор будут заняты разорением Соединенного Королевства – Великий Лес станет свободен от их влияния. Лучшего, хотя и очень горького, момента, чтобы добыть Филириниль нам больше не представится. Я… Мы постараемся задержать владыку Хрипохора и короля Вестмарки… Мы ляжем костьми и усеем своими телами каждую пядь земли, но выиграем для вас столь важные дни и недели. Знайте, Калеб Шаттибраль, нам будет отчаянно трудно, но мы сделаем все, что в наших силах, чтобы купить вам свободу действий, – произнесла Констанция Демей.

Затем она властно добавила:

– Герои Соединенного Королевства, я жду ваших клятв!

Я обнажил Альдбриг.

– Клянусь, Уговором Предков, связывающим меня и Вас! Я добуду Филириниль!

Дурнбад скрестил с моим мечом молот.

– Королева! От имени моего клана и всего Будугая я буду рядом с Калебом! За Надургх! За жизнь и за смерть! Я клянусь биться и бороться за Соединенное Королевство до последнего вздоха!

Сверху на наше оружие возлег топор Щавель.

– Я, верховный следопыт Энгибара, клянусь! Я проведу наш отряд к Тумиль’Инламэ или умру, пытаясь сделать это!

В руках Настурции возник посох–льдина Клюква. Она приложила его к нашим клинкам.

– Я, Настурция Грэкхольм, колдунья Ильварета, клянусь не вернуться к вам без Филириниля!

Последним звякнул тонкий и изящный шестопер.

– Я, Лютерия Айс, магистр Ордена Милосердия, клянусь! Волей Всеотца нашего Ураха пробить нам дорогу через Тьму к Свету! Умру, но исполню!

Мы подняли оружие вверх и все вместе, хором (Дурнбад в том числе, хорошо знающий обеты и легендарные присяги Соединенного Королевства) сказали:

– Мы, избранные рыцари Соединенного Королевства, клянемся, что сохраним обещание или будем прокляты во веки веков!

– Я принимаю ваши клятвы и благословляю вас! Калеб Шаттибраль, я «отдаю» отряд под Ваше руководство! – торжественно сказала Констанция Демей. – Седлайте коней! И да прибудет с вами Урах!

Чуть ли не опрометью наша пятерка кинулась прочь из каверны Купели Семи Преданий. Дорогая каждая секунда! Миновав ствол с лестницей, мы покинули подземелье и понеслись по замку. Впереди всех, как маяк, обозначающий дорогу, бежала Лютерия Айс.

– Через полчаса, у конюшен! Я отдам соответствующие распоряжения насчет лошадей! – крикнула она. – Берите с собой все самое необходимое, еда…

– С провизией проблем не будет, – отозвался я. – У меня есть Скатерть «На любой вкус» – она нас накормит.

– Что это?

– Особенный артефакт, позволяющий не думать о том, как и чем питаться.

– Хорошо! Положимся на тебя!

Мы разошлись. Честно говоря, я не знал, что мне брать из своей комнаты, но на всякий случай зашел в нее. Я открыл шкафчик и стал ворошить его содержимое. Деньги? Нет. Запасные носки? Хм, ну да. Оу, новая мантия! Точно да! И сапоги!

Я переоделся, а потом стал выдвигать различные ящики. В одном из них мне попалась на глаза коллекция малюсеньких флаконов. Я поднес один из них к глазам. На бирке значилось – «От большинства ядов. Изготовитель – Ирен Пипия». Ирен Пипия – выдающийся алхимик Ильварета. Лично я с ней не знаком, но восторженные рассказы Эмилии о ее персоне слышал многократно. Так, его тогда тоже закинем в сумку. Что тут еще есть? «Для силы духа», «Сращиватель костей», «Болеутоляющее», «Очиститель воды», «Защита от элемента огня», «Защита от элемента мороза», «Защита от элемента молнии», «Камнекожа» – последний из эликсиров – это вышка профессионализма, даже для Эмилии такой приготовить трудно. Выпивший камнекожу как будто бы покрывается твердой коркой, сродни камню, пробить которую клинком почти невозможно. Я решил, что все пузырьки, чьи бы они раньше ни были, мне пригодятся. Настенная кукушка шесть раз издала протяжный «туи». Полчаса, без пяти минут, истекли! Я захлопнул свою дверь и опрометью бросился к выходу из «Гордости Вара». По пути мне встретился Дурнбад. Закованный в свой сияющий доспех, он с рюкзаком, как кабанчик на подскоке, тоже рвался к конюшням. Отдуваясь и тяжело дыша, мы поспели тютелька-в тютельку. Альфонсо Дельторо, так же как и Дурнбад, облаченный в броню, уже сидел на гнедой кобыле. Рядом с ним стояла Лютерия Айс. В легкой кольчуге поверх рясы и с уложенными в хвост волосами, она повелела привести нам наших с гномом жеребцов. Для старейшины войны было предусмотрено специальное седло, позволяющее тому ездить, не испытывая каких–либо стеснений или неудобств.

– Это что на снежных барсах скакать, только проще, – подмигнул я гному.

– Горы и Недра! Эти клячи по скорости им и в подметки не годятся!

– Ваших кошек в Ильварете нет, – улыбнулась Лютерия Айс.

– Я не слепой! Вижу!

Последней явилась Настурция Грэкхольм. Одетая практично – в кожаные штаны и курточку с капюшоном, она выглядела привлекательно. В руках у нее не было посоха, но я знал, что колдунья могла призывать его, когда ей заблагорассудиться. Клюква – исключительно мощная «волшебная палка», доставшаяся Настурции по наследству от отца. Похожая на красноватую льдину, она была заточена на заклинания Видоизменения. Иными словами Клюква умела предавать предметам различные формы. Однажды при помощи нее Настурция обратила меня в крысу, и я битый день пищал ей о милосердии. Лишь после крупного скандала с Эмилией, ее сестра-близнец вернула мне прежнее обличие. Еще Клюква способна низвергать из себя нехилые Огненные шары. Хотя Настурция и имеет в своем арсенале столь значительный посох, она не полагается на него беззаветно. Колдунья Ильварета отлично знает, как направить свои чары мысленно или голосом. Сюда еще надо присовокупить то, что с телекинезом она на «ты». Еще в девичестве, не отрываясь от чая, колдунья научилась швырять яблоки в надоедливых ухажеров, но яблоки яблоками, а, хм, кинжал, если потребуется, полетит по ее приказу не менее метко. В общем, Настурция– не промах.

Что же касается ее характера, ну тут все не так очевидно, как кажется. Хотя колдунья Ильварета меня не шибко жалует и шипит при любой возможности – это не означает, что она мегера. Нет, Настурция обладает добрым, чутким сердцем и чувством сопереживания к ближнему. Особенно к детям. Богатая и знаменитая, она на свои собственные деньги возвела в Ильварете «Ладони Тепла» – трехэтажный приют для беспризорников. Лет сорок назад, когда я посещал столицу Карака, в «Ладонях Тепла» у Настурции жило около шестидесяти малышей и подростков. И все они почитали ее как мать. Помимо этого, сестра-близнец Эмилии жертвует золото и на иную благотворительность. Столовая «Ешь бесплатно» на улице Лютинная кормит бедняков всего Ильварета три раза в день. Гонг Дракона – исполинские часы, изюминка города, следит за временем принятия пищи. Да, да, Настурция не бука–злюка, и мое уважение к ней велико. Еще к ее чести плюсуется забота об Ририиях – странных деревьях с ветками–руками. Настурция, занимающая высокий пост при Дворе провинции, учредила в Ильварете «Природоохранный Комитет» и «Комитет Благоустройства». Оба они следят за тем, чтобы в городе «зелень» и «камень» дополняли друг друга. За достижения в градостроительстве, за красоту и гармонию, привнесенную Комитетами, бывший наместник Карака Ханц Прэй удостоил Настурцию высшей наградой провинции – Скипетром Вепря. В довершение скажу, что колдунья Ильварета, как и Эмилия, обожает кошек. У моей подруги есть Мурчик, а у Настурции Уголек. Уголек – толстенный черный кот, жизнь которого продлила магия. Хозяйка души в нем не чает и всячески потакает его прихотям. Когтеточку из Гельха с кисточками по бокам? Держите, ваше Хвостейшество! Самый вкусный паштет из печени индейки? Он уже у вас в мисочке, ваше Темнейшество! Плюшевую мышку изволите? Она ждет на лежанке из ситца, ваше Когтейшество! Уголек в отличие от Мурчика – кот ласковый и не любитель подкрадываться. Как бы укусить за лодыжку, этот кот думать не станет. Он – пухлый увалень, снискавший все блага цивилизации. Уж кто в Соединенном Королевстве снимает с жизни все пенки – так это Уголек! Как видно, траты Настурции колоссальны, но она очень много работает и приносит пользу Короне, где только получается. Последняя ее крупная заслуга, не беря в расчет розыск дневника Тори Велша и настройки Купели Семи Преданий, это закрытие червоточины близ Осприса. Мне нравится Настурция. Она не только изумительно прелестна внешне, но и внутренне. Я искренне сожалею о том, что колдунья не жалует меня. Когда–то я был ей другом, и мы много путешествовали вместе… Пока не случился разлад. Сейчас, отправляясь с Настурцией в поход, я надеюсь на то, что мы сблизимся, и она зароет топор войны.

Пока Настурция забиралась в седло, я думал о том, что на Юнивайне преодолевать лиги было бы на порядок быстрее, но, увы, не сподручнее. Призрачный конь – вольнолюбивое создание, и выдергивать его каждый день из Леса Скорби у меня рука не поднимется.

Наконец мы все сели верхом.

– Королева Констанция Демей назначила меня руководителем отряда. Но это во Дворце. За его пределами – мы – равны, – сказал я.

– Ха! Еще бы ты мне говорил, когда нужду справлять, – хохотнул Дурнбад.

– Мы – команда, – кивнул Альфонсо.

– Грозная Пятерка, – улыбнулся я ему.

– Грознее не придумаешь! Лютерия? Настурция?

– Для вас я – сестра, а вы для меня – семья, – отозвалась магистр Ордена Милосердия.

Настурция вздернула подбородок.

– Если ждете от меня пафосных речей, то не получите.

– Спины–то наши прикроешь? – осведомился Дурнбад.

– Если потребуется, то как свою собственную.

– Тогда вперед! – скомандовал я.

Цок! Цок! Цок! Копыта выбивали дробь по мостовой. Я и мои друзья вновь спешили на встречу с опасностями!