Факты – это воздух ученого, без них вы никогда не сможете взлететь.
(И.П. Павлов – русский и советский физиолог, лауреат Нобелевской премии)
Не могу похвастаться, что с этим человеком мы дружили и при встрече броса-лись друг другу на грудь, изливая на погоны слёзы радости и счастья, пили на брудер-шафт пиво у моста Свободы, ныне – это Сампсониевский мост в Санкт-Петербурге, ходили в самоволку или занимались ещё какими-то непотребными делами. Абсолютно нет! Просто мы вместе с ним учились в Военно-медицинской академии, правда, я на морском факультете, а он на авиационном, просто знали друг друга, просто здорова-лись, обменивались простыми, ничего не значащими фразами. На их факультете учил-ся мой земляк и друг, Володя Зуев, и я достаточно часто был у них на этаже, где мы тоже виделись. Это уже потом, спустя многие-многие годы, мы с ним встретились в Москве. Теперь это уже был не Саша Шакула, которого я знал раньше, а солидный дя-дя, Александр Васильевич, доктор медицинских наук профессор, полковник медицин-ской службы в отставке! Робость берёт, оторопь!.. Сфотографироваться, и то страшно, не то, что постоять рядом.
Александр Шакула родился 17 марта 1954 года в городе Харькове.
Моя мама, – рассказывает Александр Васильевич, – Нина Григорьевна Костенко (1929–1996) – родилась в селе Шопино Белгородской области, в котором находится Святой источник «Криница». Он представляет собой группу родников, бьющих у подножия склона мелового холма, где образовалось небольшое озерцо, воды которого пи-тают малую реку Липовый Донец. В XIX веке местные земли и сам родник были собственностью графа Шереметьева. Крестьяне графа часто купались в водах источника и отмечали благотворное влияние на организм, потом и Шереметьев со своей семь-ей последовал примеру своих крепостных, после этого и закрепилась за источниками слава целительных сил на всю губернию.
В то время, когда у селян еще не было паспортов, у каждой семьи были «уличные» прозвища или фамилии. При появлении паспортов с настоящими фамилиями «уличные» тоже сохранились, но они не совпадали с официальными. В селе Шопино все жители были русскими, но разговаривали в Белгородской губернии на суржике, который образовался в среде сельского населения в результате смешения украинского языка с русскими говорами.
Название «суржик» происходит от понятия «хлеб из муки – смеси разных видов зерна», он является разговорным языком с употреблением украинских и русских слов. После переселения семьи Костенко в Харьков, на суржике продолжали говорить (балакать) мои бабушки и прабабушки при общении друг с другом, а их разговор поддерживали даже мама с младшей сестрой, когда приезжали в гости к родителям.
С 1934 по 1944 годы вместе с родителями и младшей сестрой – Ларисой Григорьевной Костенко (1935–2007) мама проживала на Дальнем Востоке (станция Облучье), где мой дед Гриша – Григорий Семенович Костенко (1903–1987) – работал кочегаром, помощником машиниста и машинистом паровоза, был награждён орденом «Ленина», а моя бабушка Груня – Аграфена Петровна Костенко (1909–1996) – была домохозяйкой и
работала швеёй на дому и в ателье г. Облучье. Город основан в 1911 году как посёлок при строительстве станции Облучье, открытой в 1915 году. Название образовано от глагола «облучить» (обогнуть) – в этом месте у подножия сопок железная дорога об-разует огромную петлю, огибая («облучая») их. Город и железнодорожный узел расположены на Транссибирской магистрали на реке Хинган (приток Амура), в 159 кило-метрах от Биробиджана, на границе с Амурской областью. Благодаря тому, что город закрыт с севера горами, микроклимат здесь очень благоприятный.
Родительские корни
В 1944 году семья Костенко вернулась в город Харьков и поселилась в районе Хо-лодной горы вместе с родственниками по бабушкиной линии в частном доме по улице Днепропетровская, 23. Мама продолжала ходить в новую школу, училась очень хорошо и в 16 лет получила свой первый паспорт. Интересно, что в те годы в паспорте ука-зывалась национальность. В её паспорте при оформлении ошибочно указали в графе национальность «украинка», так в семье русских родителей с фамилией Костенко появилась дочь украинка. Позже в паспортах уже не отмечали национальность владельца, но в моем свидетельстве о рождении значатся родители: папа – русский, а мама – украинка…
После окончания средней школы мама очень хотела стать врачом, но была вынуждена поступить в Институт советской торговли с более коротким сроком обучения. В 1951 году она с отличием его окончила и была направлена в город Жданов Донецкой области (позже Мариуполь) для работы в центральном универмаге, причём она была одним из немногих специалистов с высшим образованием. Она проработала на одном месте более тридцати лет и всегда пользовалась высоким авторитетом и уважением среди своих сотрудников. После выхода на пенсию по возрасту мама вела образцовое домашнее хозяйство, хорошо и вкусно готовила, всегда заботилась и очень любила своих сыновей и внуков.
В 1953 году мама познакомилась и вышла замуж за моего папу, Василия Авксентьевича Шакулу (1926–2003), который после демобилизации из армии работал экспедитором в Ждановском центральном универмаге. Папа родился в крестьянской семье Авксентия Кондратьевича Шакулы (1903–1974) и Марфы Митрофановны (1902–1976) в селе Гусарка Куйбышеского района Запорожской области.
Мой дед Сеня был ветеринарным фельдшером, работал в местном колхозе, пользовался большим авторитетом среди селян, увлекался пчеловодством, а бабушка Муся родила ему трех бравых сыновей – Николая (1922–1980), Василия (1926–2003) и Григория (1929–2013). Всю жизнь она посвятила мужу, сыновьям и внукам, вела образ-цовое домохозяйство, работала в огромном огороде и саду, варила очень вкусный борщ и пекла настоящий хлеб в русской печи.
По рассказам деда Сени и других жителей села, название Гусарки произошло от гусарского полка, который конце XVIII века остановился на постой возле бывшей Кирилловской крепости Днепровской линии, успешно участвовал в войнах и в знак благодарности за службу царю получил от Екатерины II участок земли на Запорожской Сечи. Село Гусарка было основано в 1807–1812 годах переселенцами из Смоленской гу-бернии, на границе с Белоруссией. Вокруг были многочисленные украинские села, но в Гусарке все жители (около трёх тысяч человек) считались русскими, говорили на русском языке с небольшим количеством белорусских слов.
В начале Великой Отечественной войны (ВОВ) мой дед Сеня был призван в действующую армию, достойно воевал в пехоте, в боях на Сиваше был тяжело ранен в голову и позвоночник, лишился одного глаза, стал инвалидом ВОВ и после долгого лечения в госпитале был демобилизован и награждён медалью «За отвагу». После войны он продолжил работать ветфельдшером в родном колхозе и регулярно вывозил свою па-секу на поля. Мелкие осколки после его военного ранения самостоятельно выходили из кожи головы в течение многих лет.
Мой отец вместе со своим двоюродным братом Владимиром и многими молодыми людьми были насильно угнаны в Германию на принудительные работы на картофельной фабрике. После года труда и пребывания в тяжёлых условиях содержания была предпринята попытка побега, но группу беглецов поймали и арестовали. В апреле 1945 года отец был освобождён наступающими частями Советской армии, призван в её ряды и принимал участие в боевых действиях при освобождении немецкого острова Рюген в Балтийском море, который в древние времена был заселён славянами и стал прообразом острова Буяна в известной сказке А.С. Пушкина о царе Салтане.
Во время боев на острове отец был ранен и позже награждён «Орденом Отечественной войны II степени». После окончания войны он продолжал службу в Гороховецких лагерях под городом Горький до демобилизации в 1951 году.
В конце 90-х годов прошлого века после ряда частных исков в американские суды Берлин был вынужден создать фонд «Память, ответственность и будущее». Че-рез этот фонд предоставлялись компенсации бывшим подневольным рабочим, угнан-
ным в Германию в ходе Второй мировой войны. Мой отец тоже получил несколько тысяч немецких марок, которые он передал мне и брату Сергею.
Старший брат отца – Николай Авксентьевич – тоже был призван в действующую армию, прошёл всю войну, награждён медалями, и вместе с женой Марией Ивановной (1922–1988) проживал после войны в посёлке Куйбышево Запорожской области. Работал руководителем районной заготконторы. Младший брат отца Григорий вместе с матерью был эвакуирован во время войны.
После женитьбы, под настойчивым влиянием мамы, отец заочно поступил и успешно окончил Донецкий институт советской торговли, продолжая работать в центральном универмаге Жданова и активно участвуя в соревнованиях по русским шашкам и областных спартакиадах работников советской торговли на уровне кандидата в мастера спорта.
С получением высшего образования карьера отца круто изменилась и он был назначен директором магазина «Детский мир», а я получил уникальную возможность в числе первых знакомиться со всеми новыми игрушками, поступающими в наш любимый город (импортным самокатом с надувными колёсами и мягким тормозом на заднем колесе я горжусь до сих пор). В середине 60-х годов прошлого века отца после необходимых в советское время рекомендаций и согласований на всех уровнях (до ЦК Ком-партии Украины) назначают директором Ждановской базы «Укрмясорыбторга» с персональным автомобилем «Волга-ГАЗ-21» и водителем Гавриилом Ивановичем, который оказался очень добрым человеком и на долгие годы стал близким другом.
В течение 18 лет отец успешно руководил этим очень сложным и важным объектом, обеспечивал бесперебойное снабжение населения и всех промышленных гигантов (заводов «Азовсталь, «Азовмаш», имени Ильича и других), круглосуточную раз-грузку секций вагонов-рефрижераторов, находящихся на особом контроле, своевременную доставку всех продуктов в торговую сеть города.
Новая страница в трудовой летописи отца открылась в связи с проектированием и строительством на его предприятии новой фабрики мороженого с поставкой современного итальянского оборудования.
С вводом в строй фабрики у меня и моего младшего брата Сережи появилась уникальная возможность периодически принимать участие в дегустации всей продукции под руководством опытного технолога-контролёра, а очень вкусные и красивые торты из мороженого стали появляться на наших семейных торжествах. С тех дав-них пор я являюсь поклонником и ценителем пломбира, приготовленного по правильной технологии из качественных продуктов.
Безоблачное детство
Моё появление на свет было встречено всеобщим одобрением со стороны родителей, дедушек, бабушек и прабабушек, которые проявили полное единодушие в выборе моего имени и, разумеется, отчества, фамилии и места жительства. Процедура моего крещения с получением освящённого крестика в младенческой памяти не сохранилась, но это важное событие было организовано бабушкой Груней втайне от моих родителей, будущих коммунистов и активных строителей коммунистического общества, и с активным участием младшей сестры мамы, которая стала моей любимой крестной мамой - тётей Лялечкой. Позднее, уже в сознательном возрасте, я с бабушкой Груней ходил по праздникам в красивый храм и с удовольствием пробовал вкусное сладкое красное вино из позолоченной ложечки. Все прививки в советское время делались строго по календарю, но обойтись без коклюша мне не удалось, и мама возила меня в коляске дышать морским воздухом на берег Азовского моря и обратно в Парковый посёлок ранним утром перед работой. Послеродовой отпуск в то время был очень коротким, а аппетит у меня был отменный, маме приходилось во время перерыва на обед ходить пешком от центра города в посёлок и обратно для кормёжки меня натуральным собственным продуктом.
Жили мы тогда в частном доме родной сестры деда Сени – Ксении Кондратьевны Каштановой (бабы Шуры) и её мужа деда Степана в Парковом посёлке города Жданова. После рождения в 1957 году моего брата Сережи, меня отдали на воспитание в Харьков любимой бабушке Груне и весёлому деду Грише. Мама с новорожденным Сережей отправилась к папе в город Жданов и его главной бабушкой стала баба Шура, в доме которой продолжали жить наши родители.
Деду Грише уже исполнилось 50 лет, и он вышел на пенсию, как машинист паровоза Октябрьской железной дороги, получив за доблестный и очень тяжёлый труд на Дальнем востоке во время войны высшую награду СССР – орден Ленина, который позже достался мне по наследству.
Бабушка Груня была в доме главной, обладала мудростью, большим жизненным опытом и хорошо знала все правила ведения хозяйства, организации питания и воспитания. Она пользовалась авторитетом у всех родственников и соседей, была очень доброй, ласковой и справедливой, очень хорошо готовила и любила всех кормить вкус-но, сытно и полезно. Она стала моим главным воспитателем на ближайшие 3–4 года до школы, да и на всю оставшуюся жизнь.
Дед Гриша тоже её слушал, выполнял все домашние дела по дому, ходил на базар за продуктами, и был моим большим другом и очень весёлым человеком. Он часто рас-сказывал мне смешные деревенские истории из жизни своего села Шопино и своего лучшего друга детства Федора, вспоминал о работе на Дальнем востоке, железной дороге и природе.
На пенсии дед Гриша пошёл работать на заготовку леса в местное лесничество, и мы с ранних моих лет ходили в лес за оврагом на Холодной горе, слушали весной соловьев, собирали грибы и жарили на костре хлеб и яйца с салом в сковородке – крышке от немецкого котелка. Ничего более вкусного в моей жизни не было, хотя все мои родные и близкие люди всегда кормили меня хорошо.
Всё моё дошкольное воспитание проходило в их родном доме по улице Днепропетровская, 23, с печным отоплением и колонкой с водопроводной водой на улице, куда мы все ходили с вёдрами на коромысле и где собирались в очереди местные жители. Здесь был информационный центр, где узнавались как мировые, так и местные новости.
Купала меня бабушка, а потом и деда, в оцинкованном корыте. Воду грели на печке. Стригла меня и деда тоже бабушка механической машинкой, а позже мы с ней стали ходить в парикмахерскую и заказывать причёску «под чубчик».
Революционным событием стало появление в нашей половине дома первого телевизора «Луч» с маленьким экраном и большой водяной лупой перед ним, родные и со-седи ходили к нам смотреть телепередачи. Летом во дворе у меня были качели и трехколесный велосипед, на нём я ездил даже зимой в доме вокруг огромного дубового стола и оставлял отметины на его ножках.
Ещё одним моим зимним развлечением было создание под руководством деда-машиниста паровоза и поезда из множества стульев, на которые я рассаживал всех упомянутых выше прабабушек и бабушек, сам садился на паровоз и вёз их в дремучий лес, где обещал всем построить отдельные домики и с помощью напильника снять морщины.
Разные интересные книжки и сказки в исполнении бабушки и весёлые байки с прогулками в лес и городские парки культуры и отдыха также входили в программу моего дошкольного воспитания.
В 1961 году произошло много знаменитых и приятных событий в стране и моей жизни. Хорошо помню из телепередач всенародное ликование 12 апреля, когда Юрий Алексеевич Гагарин совершил полет в космос. Именно тогда, как и у миллионов жите-лей планеты Земля, у меня появилось желание заглянуть в небеса. Летом мы поехали в гости в Калугу, где жила моя тётя Лялечка и был музей К.Э. Циолковского. Мечты великого учёного о завоевании космоса глубоко засели в моей детской душе. Я потом много читал и буквально заразился мечтой о Пятом океане. Потом мы поехали в Москву, где я увидел в мавзолее Ленина и Сталина, которого через год перезахоронили рядом с мавзолеем.
В этом же году я также помню смену денег. Сначала меня бабушка отправляла в магазин за хлебом по 1 рублю и 60 копеек за буханку, потом уже хлеб стоил 16 копеек. Когда к магазину подъезжала хлебовозка, то при открытии её дверей ощущался потрясающий запах свежего хлеба. А откусанный уголок от буханки по пути домой… Как это вкусно! Кусочек свежего хлеба с сахарным песком и постным пахучим маслом был желанным десертом во время прогулки на улице. Но самым значимым событием 1961 года стала подготовка к школе, которую я собирался посещать в Харькове и был уже записан в первый класс. Мне была куплена и форменная одежда: китель с металлическими пуговицами, брюки и фуражка с кокардой, почти как у деда Гриши, орденоносного ветерана-железнодорожника. И, конечно же, блестящий на солнце портфель со всеми необходимыми принадлежностями.
Школьные годы чудесные…
Неожиданно для нас всех, в том числе и для меня, в августе 1961 года мои родители получают собственную трёхкомнатную квартиру в новом кирпичном доме, почти в центре города Жданова, около центрального рынка, трамвайного парка и средней школы № 7, куда я поступил и потом успешно закончил. Это знаменательное событие резко изменило мои школьные планы, и мы стали готовиться к переезду. Поскольку родительская квартира была практически без мебели, было решено привезти из Харькова на новоселье огромный дубовый стол. Операцию по разборке стола, погрузку его на тачку и отправку пешком в багажное отделение вокзала города Харькова возглавил мой славный дед Гриша в любимой железнодорожной фуражке, и я пошёл вместе с ним. Отправив стол в город Жданов, я тоже отправился по этому маршруту к родителям в новую квартиру вместе с дедушкой и бабушкой. Особо следует от-метить, что после новоселья знаменитый стол вернулся под руководством деда Гриши тем же путём на своё место в город Харьков, затем в 1968 году переехал в полтавский дом, а после его продажи в связи со смертями деда и бабушки, перебрался в квартиру моей крестной мамы, которая жила в центре города Полтавы.
Вскоре в новой квартире родителей появился новый стол и вся необходимая мебель для кухни, спальни, общего зала и детской комнаты. За новым столом регулярно собирались родственники и друзья родителей. А над столом висела модная в то время люстра в виде большой тарелки. Однажды во время советского праздника за щедро накрытым столом собралась весёлая взрослая компания, кто-то из мужчин проявил инициативу и решил открыть бутылку популярного шампанского Артемовского завода, пробка вылетела со свистом и врезалась в люстру над столом... Осколки украсили торжественный стол, закуску пришлось готовить новую, а люстру заменили на более безопасный вариант.
Бабушка Груня не могла оставить меня без своего приятного и ласкового надзора при подготовке к школе и осталась вместе со мной. За две недели до 1 сентября 1961 года меня записали в первый класс средней школы № 7, которая находилась в шаговой доступности от дома. Директором была очень опытный, строгий и заслуженный педагог Р.М. Малиновская.
Добраться до школы можно было по прямой дороге (вверх один квартал по проспекту Металлургов, поворот направо у фотоателье «Сказка» – традиционного места встречи будущих одноклассников – и один квартал по проспекту Ленина), а так-же гораздо быстрее – дворами и по улице Варганова (около 300 метров). Совершенно очевидно, что я выбрал второй путь.
1 сентября 1961 года под неусыпным контролем любимой бабушки мы отправились сдавать меня в 1 «В» класс под руководством Елены Алексеевны Михащенко. Она была удивительно светлой личностью, настоящим Учителем жизни и блестяще знала все основы начальной советской школы.
Елена Алексеевна была уже пенсионного возраста, но жила одна, очень любила детей, свою важную нелёгкую работу и согласилась взять наш класс для завершения свой карьеры в школе. Она оказалась очень похожей по складу ума, характеру и воз-расту на мою бабушку Груню, которая передала меня Елене Алексеевне на обучение и воспитание с лёгкой душой.
Первый день в школе прошёл торжественно, быстро и радостно. К обеду мы с бабушкой вернулись домой по тому же маршруту. На следующий день бабушка снова хотела сопровождать меня в школу, но я активно сопротивлялся, говорил, что я не дурак, и отправился в школу один, а после уроков вернулся во двор. Затем бодро забежал на второй этаж второго подъезда и нажал на звонок квартиры. Дверь мне от-крыла чужая тётя (баба Клава), но я решительно зашёл в квартиру и спросил: «А где моя мама»? Оказалось, что наша такая же квартира была на третьем этаже, но номеров на дверях пока не было. Так, я познакомился и подружился с соседкой Клавой, а мой будущий очень близкий друг И.Г. Овечкин (в бардовском мире – Игорь Блюмин), узнав от меня эту детскую историю, регулярно и очень душевно стал исполнять для меня известную песню Александра Малинина про кинотеатр «Буревестник» и соседку Клаву, которая иногда обращалась к своему соседу с просьбами о незначительной помощи (застегнуть чего-нибудь….)
Новое место жительства мне очень понравилось, в пятиэтажке из трёх подъездов поселилось много молодых семей с детьми, с которыми я сразу нашёл общие интересы и подружился. Двор быстро благоустроили, посадили деревья и кустарники, соорудили беседку, в которой сначала встречались взрослые для обсуждения житейских проблем, а потом разместили небольшой бильярд с металлическими шарами и разрешили на нем играть детям. Летом во дворе мы часто играли в казаков-разбойников и строили из картона, найденного на соседнем рынке, многочисленные домики, которые называли почему-то «халабудами».
Футбольные ворота летом и хоккейные зимой тоже были в нашем дворе. Игра-ли мы между собой и с командой соседнего двора, где были ребята постарше, а иногда захватывали для футбола часть территории трамвайного парка, который начинался за нашим забором. Из этого парка каждой утро (около 5–6 час. утра) начинали вы-ползать на работу многочисленные трамваи, под лязг их колес просыпались и жители нашего дома.
Центральный рынок, который был прямо за забором нашего двора с другой стороны, просыпался тоже рано, а восхитительный запах свежих чебуреков (10 копеек за штуку) в исполнении местных представителей греческой диаспоры приятно возбуждал аппетит и до сих пор остаётся желанным для моего организма. В дополнение к этому и немного позже во дворе появлялся сладкий запах карамели, щедро исходящий из цехов кондитерской фабрики, расположенной напротив центрального рынка. А ближе к обеду приходил на смену потрясающий запах жареных свежевыловленных азовских бычков или вкусного борща из квартиры тёти Фиры Борисовны Вайнер на первом этажа нашего подъезда. Её сосед – дядя Коля Шаповалов – добавлял домашнего колорита в нашем дворе, выходя покурить летом в дворовую беседку в майке, та-почках и огромных семейных трусах.
Учёба в школе мне понравилась, программа первого класса легко усваивалась, класс оказался дружным и показывал хорошие результаты под руководством и повседневной опекой нашей мудрой, требовательной и справедливой Елены Алексеевны. А в конце первого года учёбы в нашем классе появился новый мальчик в необычной одежде (шортах на лямках), тогда как все ходили в ученической форме (платья с фартуками у девочек, рубашки и брюки у мальчиков).
Этим новым мальчиком оказался мой будущий друг на долгие годы – Саша – Александр Иванович Бутурлин (сокращённо – АИБ, так он в дальнейшем сам помечал свои тетради и книжки). Его мама – Алла Петровна – стала работать в школьной библиотеке, а папа – Иван Васильевич – служил в местной войсковой части, любил природу и охоту с рыбалкой, занимался дачей и всем домашним хозяйством, особенно после завершения военной службы и покупки автомобиля «Москвич-412».
Саша Бутурлин быстро познакомился с классом, хорошо учился и был активным участником всех октябрятских, а затем пионерских, и комсомольских дел. В дальнейшем и наши родители познакомились, мы стали дружить семьями, вместе отмечать праздники и путешествовать по окрестностям.
Мои летние каникулы вместе с родными проходили в пансионатах, расположенных на берегах тёплого Азовского моря в посёлках Ялта, Гурзуф и Белосарайская коса, недалеко от Жданова. Осталась в памяти грандиозная ночная рыбалка под руководством взрослых, когда удалось поймать много разных рыб. Огромную сеть с одного конца трое взрослых мужчин заносили в море, трое других удерживали ее на берегу. Я помогал собирать в мешок выловленную рыбу и поскользнулся на большой камбале, которая лежала на песке черной стороной вверх и ночью бала незаметна.
Потом до утра взрослые чистили рыбу и беседовали на рюмкой чая, а днем они организовали пикник на высоком берегу Азовского моря с очень вкусной тройной ухой и шашлыком на углях из виноградной лозы.
Очень мне нравились летние поездки в родное село Гусарку, где была возмож-ность пожить с дедом Сеней в курене на пасеке, развёрнутой в лесополосе, с вкусной едой, приготовленной на костре, ароматным мёдом, добытом там же в медогонке, а также натуральной ароматерапией прямо из летка улья, после завершения пчелиной рабочей смены поздним летним вечером.
Был в моем распоряжении и взрослый велосипед, на котором я гонял по Гусарке, мог прокатиться на Ленинский хутор и даже в посёлок Куйбышево, где всегда было вкусно в гостях у дяди Коли и тёти Марии Ивановны. А иногда выпадала удача прокатиться по необъятным просторам района и колхозным полям в коляске мотоцикла «К-750» под управлением дяди Коли, который контролировал план заготовок колхоз-ной продукции. Велосипед использовался всеми селянами для перевозки полезных грузов к автобусной остановке или к магазину и обратно. Всегда мы возвращались домой на автобусе из Гусарки с полными сумками очень вкусных и полезных продуктов.
Вспоминаю одну перевозку на велосипеде, вместе с папой, двух мешков подсолнечника, собранного у деда Сени в огороде. Сначала мы доехали до железнодорожного переезда с остановкой проходящего поезда, потом на нем добрались до станции Волноваха и сделали пересадку на электричку до первой станции в пригороде Жданова, где находился маслозавод. Мы сдали подсолнечник на переработку, его помыли, высушили и отжали в очень вкусное и пахучее масло, а также выдали нам несколько кругов жмыха («макухи»), который очень подходит для рыбалки на сазана.
Завершение нашей начальной школы в 4 классе тоже было отмечено грандиозным и первым самостоятельным путешествием. За высокие показатели в учёбе наш класс получил уникальный подарок – круиз по Азовскому и Чёрному морям, от порта Жданова до Ялты и Севастополя, а затем – обратно, на белоснежном лайнере «Рос-сия» с несколькими палубами и бассейном с красивой голубой водой. Нашу детскую экспедицию заслуженно и единогласно возглавила наш классный руководитель и организатор всех побед Елена Алексеевна Её помощниками стали две мамы наших одноклассников. Солнечным летним утром наши родители со слезами на глазах провожали нас в порту, а мы все, очень радостные и гордые получением первой неожиданной свободы на морских просторах, быстро стали осваивать белый пароход, загорать и купаться в бассейне. До Ялты, где была запланирована первая остановка, все дети были в наличии, никто не потерялся и не утонул.
Счастливые и довольные, мы осмотрели красивую набережную Ялты, а наш пароход через положенное время готовился к отчаливанию в Севастополь. На этом этапе была произведена поголовная проверка всего списка нашей команды, но одного мальчика не хватало. Пароход не могла задержать даже готовая на всё ради своих детей Елена Алексеевна, и одну маму пришлось оставить на берегу. Через 2–3 часа мы уже швартовались на Графской пристани в Севастополе, где наш пароход уже встречала радостная мама с мальчиком Пашей, который при изучении Ялтинских красот забыл вовремя вернуться на пароход.
После знакомства с городом и очень интересных экскурсий, возвращение домой прошло без происшествий и всем очень понравилось. Мой первый визит в город-герой Севастополь произвёл на меня неизгладимое и очень приятное впечатление, стал хорошим предвестником моих дальнейших планов по регулярному посещению Севастополя для отдыха и научной работы в течение многих лет.
После этого первого морского круиза у меня на долгие годы сохранилась любовь к путешествиям по родным местам, нашей необъятной стране и всему миру.
В 1966 году летом на каникулах в Харькове я внимательно следил по телевизору за репортажами чемпионата мира по футболу в Англии, вёл таблицу с результатами всех встреч, знал многих знаменитых футболистов и комментаторов (Николая Озерова, Котэ Махарадзе и других). В это время у меня зародилась идея стать спортивным комментатором, чтобы появилась возможность путешествовать. В старших классах идея трансформировалась в специальность спортивного врача, который то-же может путешествовать вместе с командами. После окончания школы специальность я выберу другую, но любовь к познанию новых мест и красот природы сохранилась и успешно претворяется в жизнь до сих пор...
Ежегодные трехмесячные каникулы позволяли навестить знакомые с раннего детства места в Харькове. Однажды ранним летом мы встретили в лесу маленького зайчика, грязь налипла на его лапах и он не смог убежать от нас, я уговорил деда взять его домой, мы отмыли его лапы и посадили в клетку, которую сделал мне дед Гриша. Потом у меня возникло желание привезти его на поезде в Жданов и поселить на бал-коне. К сожалению, прожил зайчик недолго и мне объяснили, что в клетке могут жить только кролики, а зайцам необходимо бегать на воле. Интерес к кроликам у меня сохранился, но об этом будет рассказ позднее.
Музей-усадьба Ивана Котляровского находится в Полтаве на Соборной площади недалеко от Свято-Успенского Кафедрального Собора и памятника Полтавской галушке на Ивановой горе. Усадьба состоит из пяти небольших комнат и построена в типичном украинском стиле XVIII – начала XIX столетий. Иван Петрович Котляревский (1769–1838) – украинский писатель, поэт, переводчик, просветитель и театральный деятель, участник Русско-Турецкой войны.
В Полтаве, где был куплен дом в 1968 году с небольшим садом и огородом, плодовых деревьев было немного, поэтому дед Гриша умудрился с помощью прививок вырастить на одном дереве около 20 сортов груш, которые поочерёдно созревали с июля до сентября. Огородом занималась бабушка Груня, сажая небольшое количество огурцов, разной зелени и несколько кустов конопли (для красоты). Однажды она заметила, что вокруг конопли затоптаны грядки и стала выяснять причину этого непорядка. Оказалось, что местная шпана перелазила ночью через забор и устраивала пляски с голым торсом вокруг конопли для сбора её пыльцы на свои тела... В этой связи посадки конопли были срочно прекращены и грядки были спасены.
Новый дом в Полтаве находился на окраине города, рядом с несколькими пруда-ми, которые называли ставками, и огромными садами местного совхоза. С дедом Гришей мы регулярно ходили на рыбалку и сбор яблок, оставшихся в садах после завершения уборочной страды. Яблоки перерабатывали на варенье, сок, а позже дед научился делать яблочное вино типа сидра.
Примерно в 12-летнем возрасте я узнал, что летом в совхозе можно поработать на сборке деревянных ящиков для яблок (12 копеек за один ящик) с бесплатным обедом в совхозной столовой. Первый год я работал один, получил первые собственные деньги на личные нужды и огромное удовольствие от обедов в рабочий полдень (миска наваристого борща, гречневая каша с мясом, компот и половина буханки свежайшего хлеба), хотя домашняя еда была ничуть не хуже. На следующий год я уже оформлялся на сборку ящиков с двумя подмастерьями – братьями Сергеями, которые были на три года моложе меня и согласились помогать мне за обед в столовой. Доходы мои выросли.
После каникул учёба в школе продолжалась. Учился я с удовольствием и многие домашние задания успевал сделать на переменах в школе, чтобы дома иметь больше свободного времени для прогулок. В старших классах у нас сохранилась любовь к путешествиям, мы всем классом ездили в Володарский лес, в заповедник «Каменные могилы» и на скифские курганы. Книжки мы тоже читали в походах, по мнению девчонок из класса, я был немного похож на Сергея Есенина.
В 8 классе на зимних каникулах я самостоятельно с группой друзей катался на лыжах с невысоких Карпатских гор, а позже на поездах мы побывали с классом в Ленинграде и Москве, что тоже сыграло большую роль в выборе места учёбы после окончания школы. Кроме путешествий, в старших классах были популярны баскетбол с гандболом, а также бальные танцы.
С Сергеем Годоваником из нашего двора мы учились в одной школе и играли в одной баскетбольной команде под руководством прекрасного учителя по физкультуре Игоря Михайловича Попова. У меня был 10 номер (как у моего кумира Сергея Белова из ЦСКА), а у него 13 номер. Майки у нас были красного цвета, а номера рисовали мелом. В настольный теннис мы играли прямо в классе на переменах, используя учительский стол и учебники вместо ракеток.
В школе мы пытались также организовать свой ансамбль с самодельными электрогитарами и барабанщиком в моем лице, но вскоре успокоились и вспомнили про занятия. Корпуса электрогитар делал из дерева в своей домашней мастерской на Парковом посёлке Саша Гросуль. Он же паял и электронную начинку для них и был лучшим гитаристом в школьном ансамбле. После окончания школы Саша поступил в Таганрогский электротехнический институт.
Кроме моего друга АИБа, в классе я дружил и сидел за одной партой с Геной Бодрым, который после окончания Ждановского металлургического института работал в городе нашего детства на различных руководящих и контролирующих должностях. Саша Корниенко, с которым мы играли в баскетбол в одной команде и получи-ли 3 юношеский спортивный разряд, после окончание этого института стал предпринимателем.
Сережа Торлов, отличный легкоатлет и тоже баскетболист, после школы поступил в Московское пожарное училище, а Саша Шевченко окончил мореходное училище им. Макарова в Ленинграде и в качестве штурмана прокладывал маршруты на океанских просторах. Женя Ункилес пошёл в моряки. Миша Будыс и Игорь Грохотов жили в одном дворе рядом с нашей школой, окончили институт, стали металлургами и работали на заводах Жданова. Этот же путь прошли Юра Шапиро и Игорь Бори-сов. Сережа Воинов после института уехал жить в другой город. Коля Гомзяков очень плохо учился в школе, но после её окончания нашёл себе достойное место в новой жизни города и встречался с одноклассниками через много лет.
В нашем классе мы дружили с девчонками. Председателем Совета пионерской дружины была Люба Иванцова, активистками считались мои подружки на долгие годы – Лена Надеждина, Ира Ширяева и Лариса Турова, которая жила в одном доме со мной, а её брат Миша даже был свидетелем на моей свадьбе в Жданове.
Лена появилась у нас в 7 классе, когда её семья переехала в Жданов из Коврова. Она жила в самом центре, напротив горисполкома, в доме, где находился ЗАГС, а на перекрёстке было фотоателье «Сказка» – традиционное место сбора нашей школь-ной компании. Мы часто встречались за праздничным столом в квартире гостеприимной Лениной мамы, которая хотела, чтобы Лена стала врачом.
Ира Ширяева окончила Ждановский металлургический институт, вышла замуж за однокурсника и после рождения ребёнка отправилась укреплять промышленную базу в г. Никополе, где и проживает до сих пор. Лариса Турова решила изучать иностранные языки и поступила после школы в Пермский институт иностранных языков. Ещё была в нашей компании Таня Демченко, но она вскоре переехала в г. Иркутск. Тани Онищенко, Филипенко, Борзова и Веревкина, Наташа Клементьева окон-чили Ждановский металлургический институт, вышли замуж и остались в Жданове.
Была в классе и группа девочек (Тоня Буряк, Галя Конченко, Люда Потеряйло), которые не планировали учиться в вузах, но успешно устроились в жизни и участвовали в дружеских встречах одноклассников, совместно с нашим классным руководителем Марией Петровной Белезневой через много лет около нашей бывшей школы № 7 и в кафе, а позднее, в 40-летие выпуска из школы, на квартире у Тани Веревкиной. Были в нашем классе и очень весёлые девочки (Вера Продай, Таня Разумная и Люда Ховалиц), которые завершили своё среднее образование после 8 класса. Когда на уроке географии под руководством очень грамотного педагога Анастасии Григорьевны Мирошниченко, с которой мы даже ходили в туристические походы по окрестностям Жданова, Люда Ховалиц сказала, что мы живём в Антарктиде, шансы на её дальнейшее образование приблизились к нулю. Таня Разумова на том уроке не смогла отыскать на карте границу между Европой и Азией по Уральским горам, о чем видные ученые до сих пор ведут споры. А Вера Продай проживала в соседнем доме и была замечена после окончания школы в контактах с девушками с пониженной социальной ответственностью.
Дворовые друзья в Жданове были примерно одного возраста и у нас были общие интересы, но самыми близкими друзьями на долгие годы стали Валентин Алексеев и Сергей Годованик. Позже Сергей несколько лет жил на Сахалине и даже заведовал икорным цехом, затем переехал в Липецк и Москву, мы часто встречались с ним дома и на даче, вспоминая весёлые детские годы. А Валентин, окончив школу №2 с золотой медалью, поступил в Московский энергетический институт (МЭИ)и успешно его окончил Мы с ним встречались в студенческие годы на весёлых вечеринках в МЭИ, осваивали азы дачной жизни в подмосковном Чехове. Затем он делился своим опытом автономного проживания в прекрасном лесном доме под Звенигородом, недалеко от деревни Захарово, где Арина Родионовна воспитывала наше народное достояние – юного А.С. Пушкина.
Неоднократно мы с Валентином путешествовали по просторам нашей необъятной Родины и экзотическим островам мира. Запомнилось наша поездка на вулканический остров «Чеджудо», который является единственной самоуправляемой провинцией в Южной Корее, и его часто сравнивают с Гавайями. На «Чеджудо» есть три объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО, и он заполнен музеями и тематическими парками (особенно интересны парки эротики и миниатюрных растений – бонсай), а также лошадьми, горами, пещерами с лавовыми трубами и водопадами с чистым голубым океаном, омывающим его пляжи.
Мой родной брат Сережа был на три года младше меня, он рос добрым, белобрысым и голубоглазым мальчиком, все его любили, но у него был ряд бонусов, как у младшенького. Он активно ими пользовался, несмотря на то, что я пытался уравнять наши права и быть в нашем счастливом детстве главным по праву старшего. Дома ему прощались мелкие шалости, родители доверяли его мне и предпочитали с меня спрашивать за порядок в детской комнате и прогулки во дворе. Потом у Сережи появился свой круг друзей его возраста, и мой контроль был уже не нужен.
Учиться Сережа пошёл в нашу школу, учился нормально, но особого усердия к учёбе не проявлял и получал высокие оценки от учителей, которые правильно реагировали на нашу общую фамилию. Школу он закончил с хорошими оценками и решил поступать в Киевское высшее инженерное авиационное училище, успешно окончил его и получил назначение в морскую авиацию на Север (посёлок Катунино Архангельской области). Несколько лет брат служил авиационным инженером, а потом появилась возможность пройти врачебно-лётную комиссию и стать бортинженером на самолёте-лаборатории «ИЛ-18», выполняющем важные специальные и контрольные задания.
Служба ему нравилась, во время командировок он побывал во многих районах нашей необъятной Родины, успел жениться и стать любящим отцом дочки Светы и сына Саши, но в 1991 году произошло сокращение его полка в связи с известными политическими событиями в истории нашей страны, мой брат стал в 34 года военным пенсионером.
Вместе с женой и детьми он вернулся в квартиру родителей в город Мариуполь (до 1989 года – Жданов), работал на заводах и в других организациях, активно помогал отцу-пенсионеру в работе на большом огороде в селе Гусарка и даже жил там с семьёй некоторое время.
Следующий его переезд на новое место жительства произошёл после событий на Украине в 2014 году, которые существенно изменили жизнь в нашем родном городе Мариуполе и привели к необходимости выезда моего брата в город Советск Тульской области, где он проживал с 2017 по 2021 год.
В старших классах у меня всё чаще стали появляться мысли о дальнейшей учёбе с учётом детской мечты о космосе и сформированном серьёзном интересе к биологии, химии, физике, за что низкий поклон и огромное спасибо нашим Учителям. Получалось, что все это может быть реализовано в медицине, но не в обычной, а космической.
Первое знакомство с гражданским здравоохранением при диспансеризации в поликлинике мне не очень понравилось из-за плохой организации и формального отношения к пациентам. Стали появляться мысли о военной медицине. Здесь сыграла также роль подполковника в запасе Ивана Васильевича Бутурлина – отца моего школьного друга АИБа, сестра которого Лариса уже училась в Донецком мединституте, а сам он мечтал о Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова в Ленинграде. Я изучил информацию о ней и с огромным удовлетворением выяснил, что это единственный в стране медицинский вуз, где есть факультет подготовки военных врачей для авиации и космонавтики.
Стало понятно, что необходимо пройти медицинскую комиссию в военкомате и начинать готовиться к сдаче вступительных экзаменов в ВМА. Комиссию мы с АИБом успешно прошли, хотя у него была небольшая проблема с близорукостью. Учились мы тоже хорошо и даже отлично, наметились планы на золотые медали, с которыми надо было сдавать только один вступительный экзамен. Но неожиданно у нас возникли небольшие проблемы. Сначала я умудрился написать сочинение в объёме ученической тетради о моральном облике Наташи Ростовой с отличным правописанием, но с гневным осуждением за то, что она любила одного, дружила с другим, а вышла замуж за третьего. Это сочинение стало предметом пристального рассмотрения на педсовете, поскольку не соответствовало принятой школьной программе. Добрые и мудрые учителя (особенно Анатолий Петрович Гусаков – преподаватель русского языка и литературы) меня пощадили и золотую медаль я получил.
У моего друга АИБа возникло другое препятствие в связи с тем, что он, как сын военнослужащего, был освобождён от изучения украинского языка и литературы и с нескрываемым удовольствием официально прогуливал эти уроки. Однако для получения золотой медали необходимо было сдать экзамен по украинской литературе и получить отличную оценку. Его мама, Алла Петровна, мобилизовала весь потенциал возглавляемой школьной библиотеки и лучших украиноязычных педагогов во главе с Евдокией Степановной Бондаренко для изучения стихотворений и поэм Тараса Шевченко. Экзамен был засчитан и медаль моим другом получена!
Для поступления в академию медалистам предлагали сдавать при поступлении физику или химию, к ним надо было готовиться более серьёзно. Я любил оба предмета, которые преподавали отличные педагоги, Мария Петровна Евдохина – химию, и большой, усатый и добрый учитель Федор Михайлович Будыко – физику. Он посоветовал мне поступить на дополнительные курсы по физике (программа 1 и 2 курсов) в Ждановский металлургический институт. За два года я их успешно окончил и был хорошо подготовлен по этому предмету к окончанию школы.
Торжественный выпускной вечер, получение аттестата и золотой медали за-вершились концертом и танцами в спортзале. На прощальный школьный вальс я при-гласил свою маму.
До утра мы гуляли (всем, почти трезвым, классом) в Центральном парке куль-туры и отдыха города Жданова. а потом…Через пару дней классный актив со слезами на глазах провожал нас с АИБом на поезд «Жданов – Ленинград». Через сутки на станции Сеща в Брянской области к нам в вагон подсели ещё два бравых будущих абитуриента ВМА – Игорь Завьялов и Валера Коротков (в сопровождении своих мам).
Ехать в нашем купе с хорошими запасами дефицитного чешского пива и достойной закуской от моего папы вместе с новыми друзьями стало гораздо веселее, и мы благополучно прибыли в славный город Ленинград на Витебский вокзал. Встречала нас Анастасия Федоровна Щенникова, с которой мои родители недавно познакомились во время круиза по Днепру и сообщили ей о наших планах поступления в ВМА. Она оказалась коренной ленинградкой, пережившей блокаду во время Великой Отечествен-ной войны. Она была очень доброй, любила театр, путешествия и, по невероятному стечению обстоятельств, проживала с дочерью Татьяной Николаевной в коммунальной квартире старинного дома по улице Карла Маркса, 6, напротив клуба ВМА.
Это счастливое соседство, особенно в первые два года обучения в академии, очень радовало меня, АИБа и моих близких друзей. Мы имели возможность переодеться в гражданскую одежду в увольнении и попробовать вкуснейшие пироги с капустой, а потом и участвовать во всех домашних торжествах за огромным дубовым столом, который мы позднее помогали перевозить в новую двухкомнатную квартиру на проспекте Стачек. Этот древний стол был гораздо больше дубового стола из моего детства и с большим трудом помещался в габариты небольшой комнаты коммунальной квартиры, а после переезда на проспект Стачек сыграл ещё одну историческую роль в моей научной карьере. Но пока Анастасия Федоровна перевезла нас на Балтийский вокзал для отправки на электричке в Красное село, где находился летний лагерь ВМА, в котором нам предстояло сдать экзамены и пройти курс молодого бойца после поступления. Она потом приезжала в этот лагерь, привозила очень вкусную клубнику и подкармливала нас около проходной.
Новый шаг к мечте
После размещения в палатках, знакомства с распорядком дня и посещения столовой нам сообщили, что через неделю медалистам предстоит сдавать физику, что меня вполне устраивало, т. к. я имел предварительную подготовку на факультативе в техническом вузе. Но сначала надо было ещё раз пройти медкомиссию и сдать нормативы по физподготовке, которые для нас с АИБом оказались вполне выполнимы. Медицинское обследование и психологическое тестирование мы тоже благополучно преодолели, но одна проблема у моего школьного друга всё-таки возникла.
Поскольку у него была небольшая близорукость, то он выучил наизусть всю таблицу Сивцева для проверки остроты зрения. Опытный врач-офтальмолог вычислил эту хитрость, немного пожурил моего школьного друга, но пошёл навстречу его большому желанию стать военным врачом.
Погода в Красном селе нас радовала, белые ночи позволяли долго заниматься подготовкой к экзамену, но приходилось нести службу, стоя дневальным в лагере под грибком. Только одно мрачное событие произошло 30 июня 1971 года, когда первый в истории космонавтики экипаж орбитальной космической станции "Салют" в составе Г. Добровольского, В. Волкова и В. Пацаева погиб при возвращении на Землю.
Накануне дня сдачи экзамена я получил телеграмму от мамы с известием, что она очень скучает и хочет, чтобы я поступал в Донецкий мединститут, который не-далеко от дома. Мои мечты о космической медицине начинают тускнеть, но на следующее утро я иду сдавать физику, которую принимал преподаватель из Ленинградского Государственного университета. На три вопроса я быстро написал ответы, а задачу не стал решать до конца под влиянием маминой телеграммы. Подошла моя очередь для беседы с экзаменатором, он внимательно прочитал ответы и спросил о решении задачи. Мой ответ, что я не знаю, как решать, его не удовлетворил, он задал несколько дополнительных вопросов и поставил отличную оценку.
Очевидно, что занятия на факультативе по физике в Ждановском вузе сыграли свою роль при моем поступлении в академию.
Таким образом, мамин план возвращения меня домой не удался. Вместе с АИБом, тоже успешно сдавшем экзамен, я был отправлен на целый месяц в хозяйственную роту, которую почему-то называли «золотой». Нас переодели в полевую форму 1943 года, выдали пилотку, сапоги с портянками и, пока другие сдавали остальные экзамены, отправили заниматься важными хозяйственными делами (топить кочегарку, косить траву настоящей косой, чистить ночью картошку на кухне, охранять территорию лагеря от гостей и родственников, а пищеблок – от голодных абитуриентов). В этих делах и заботах прошёл июль 1971 года, а после сдачи экзаменов другими абитуриентами, начался самый интересный период в Красном селе – курс молодого бойца.
Перед его началом предстояло распределение личного состава «золотой» роты по факультетам. Я по алфавиту и хорошему состоянию здоровья попадал на четвёртый, морской факультет, которым руководил генерал-майор медицинской службы В.В. Семенов. Это совсем не входило в мои грандиозные мечты о штурме космических высот. Я пошёл к нему на приём и сообщил о большой любви к небу, космосу, морю и настойчиво попросил отдать меня на третий факультет к авиаторам или вернуть домой к маме. В результате этой судьбоносной встречи, я был отправлен в распоряжение начальника третьего факультета полковника медицинской службы Б.Н. Кудрявцева.
Поступившие вместе с нами офицеры и служившие в армии рядовые и сержанты стали нашими любимыми командирами отделений и взводов, а начальником нашего курса был назначен бравый белорусский мужик (возможно, поляк), подполковник медслужбы Ярослав Болеславович Новодворский (1930–2012), у которого наш курс оказался первым и в прямом и переносном смысле слова. При первой же встрече в Красном селе он откровенно нам сказал: «Теперь я для вас и мама, и папа». Папой (или ЯБН – сокращённо фамилия, имя и отчество) мы все стали его называть во время нашей 6-летней учёбы. Мы до последних лет его жизни были очень благодарны ему за отеческую заботу, доброту и активное участие в решении всех наших проблем. Я также очень благодарен Ярославу Болеславовичу за то, что он не препятствовал моим занятиям научной работой на кафедре авиационной и космической медицины (АКМ), особенно на первых двух курсах казарменной жизни.
На прощальном банкете после окончания ВМА он мне скажет: «Хороший ты парень, Саша, но сложно тебе будет в науке, так как пьешь мало…». Я прислушался к его рекомендации, и у меня получилось и с наукой и питьем…
В год нашего поступления у него родился сын, которого называли ровесником курса, а он потом пошёл по стопам отца и стал военным врачом. Запомнился также близкий коллега по воспитательной работе и друг Я.Б. Новодворского – начальник 3 курса нашего факультета полковник медслужбы Геннадий Петрович Овечкин (1927–2002), за глаза называемый слушателями его курса «Борманом» по сходству с личным секретарём фюрера. Он был однокашником по Военно-морской медицинской академии моего будущего научного руководителя В.И. Копанева и отцом моего будущего очень близкого друга по жизни и работе Игоря Овечкина, появившегося на свет в 1959 году в городе Владивостоке.
Курс молодого бойца в летнюю жару оказался непростым испытанием физической силы и возможностей молодых людей, стойкости духа вчерашних школьников. Но почти все справились с программой подготовки, научились одеваться за 45 секунд, заправлять кровати, привыкли к режиму и рациону военного питания, изучили основы уставов и строевой подготовки, научились держать в руках автомат и даже стрелять в нужную сторону, попадая в мишень. Особенно запомнились мне занятия в противогазах и костюмах для химзащиты при 30-градусной жаре, а также окапывания с помощью сапёрной лопатки.
В августе 1971 г. все это благополучно завершилось, все выжили и отправились на автобусах занимать свои места в уютных комнатах дома на улице Карла Маркса, 9, которые почему-то называли казармой. Судьбой мне уже было предназначено поселиться вместе с моим другом АИБом, который в свою очередь назвал меня «Учёным», а также новыми друзьями – Михаилом Васильевичем Поляковым (правильный во всем и хороший человек, старый фельдшер), Николаем Сергеевичем Алексаниным (очень добродушный белорус, баянист) и Андреем Дашиевичем Дармаевым (любознательный и жизнерадостный человек, достойный сын бурятского народа, назначенный старшим комнаты, как старший среди нас по возрасту и с опытом военной службы.
Почти все на курсе имели прозвища, я, например, был Учёный, Коля – Няфик, а Андрей – Немусульманин.
После получения новой формы и учебников мы начали готовиться к торжественному принятию присяги. Назывались мы не курсантами, а слушателями ВМА. На малиновых погонах у нас не было буквы «К», как у других курсантов из многочисленных ленинградских и других училищ. Мы очень гордились этим обстоятельством, особенно
после того, когда стало известно, что наш курс будет последним в истории академии на двухгодичном казарменном положении.
Следующие за нами стали называться курсантами, они находились на казарменном положении 4 года и носили на погонах букву «К».
Присягу мы принимали 1 сентября 1971 года в парадной форме, на академическом стадионе по улице Боткинская. Наше вхождение в военную жизнь завершилось проходом торжественным маршем, хотя начало нашей военной службы было датировано 1 августа 1971 года, при начале прохождения курса молодого бойца.
Отметить подготовку к принятию присяги мы решили в своей комнате накануне, 31 августа. На столе красовались вкусные закуски с дефицитным чешским пивом, которое передали мне родители с поездом из Жданова, в котором багажным вагоном заведовал наш сосед по квартире родителей, Александр Иванович. Он-то мне всё это и передал. Стол оказался прекрасным! Мой парадный китель висел на стуле около места трапезы, но я его почему-то решил убрать. Это решение оказалось очень мудрым, так как во время неудачного вскрытия Колей Алексаниным консервной банки с печенью трески, она вырвалась у него из рук, подпрыгнула, перевернулась в воздухе и приземлилась на его галстук и форменную рубашку. Потом всё это мы спасали общими усилиями.
Дружеские застолья были у нас и потом, хотя начальник курса и другие проверяющие следили за своевременным отбоем. Иногда нас выручал сосед по нашей комнате весёлый ленинградский парень Витя Голяк, который обладал уникальной способностью в темноте разливать «по булькам» бутылку любой ёмкости на необходимое и равное (!) количество стаканов для участников ночного мероприятия.
Мы все учились понемногу…
После присяги началась плановая учёба и знакомство с уникальными кафедрами ВМА и профессорско-преподавательским составом. Общетеоретические предметы не вызывали трудностей, но появились и совершенно новые (латинский язык, анатомия, гистология и другие). Именно после занятия по латыни мы в составе своего отделения совершили первую организованную самовольную отлучку под руководством нашей восторженной учительницы латинского языка, которая неожиданно узнала от нас, что мы ещё не были в Летнем саду, и срочно приняла своё решение восполнить этот про-бел в нашем культурном воспитании. Мы были очень довольны её интересным рассказом и прогулкой через Литейный мост до Летнего сада и обратно, чего нельзя сказать о нашем любимом в будущем начальнике курса ЯБН, который устроил нам показательную разборку и сообщил, что «лебединых озер он больше нашего видал».
После этого события мы стали избегать массовых самоволок, но знакомство с достопримечательностями волшебного города Ленинграда с удовольствием продолжали совершать индивидуально и малыми группами, предварительно переодевшись в гражданку на явочной квартире у моей тётушки Анастасии Федоровны, полюбившей всех моих друзей по комнате.
Запомнился мне и первый лыжный кросс на 10 км, который был организован на берегу Финского залива в Комарово, куда стали ездить «на недельку до второго» в известной песне 1970-х годов. На лыжах я стоял пару раз в Жданове, когда выпадало до-статочно снега, но кроссы никогда не бегал. С большим трудом почти всем слушателям удалось уложиться в норматив, но одного воина-спортсмена на финише не досчитались, им оказался мой будущий друг и соавтор Коля Загода, родом из Душанбе, который со снегом не встречался ранее и пешком преодолел дистанцию кросса.
Первые два года все наши перемещения по территории академии происходили строем, пешком через Литейный мост мы ходили каждую неделю в баню на улицу Чайковского, а также в бассейн, когда в плане расширения занятий по физкультуре, в программе появилось плавание. Нас поднимали утром в 5 часа утра, на два часа раньше, и строем вели полусонных по улице Карла Маркса до бассейна Спортивного клуба армии. Прыгая в бодрящую воду, многие просыпались, получали плановое удовольствие от водных процедур и также строем шли обратно, но уже сразу в столовую на зав-трак. После приёма пищи строго по меню-раскладке наступало, позже известное нам по курсу нормальной физиологии специфическое динамическое действие пищи, в результате которого накопленное в мозгу количество крови для интенсивной учёбы срочно перемещалось в область сосудов желудка. В этом состоянии был неизбежен кратковременный сон в любом положении тела и на первой лекции по анатомии после бассейна и завтрака уважаемый профессор Е.А. Дыскин безнадёжно бросал клич в аудиторию: «Спящие, проснитесь! Это очень важно!».
В дальнейшем, чтобы не очень его расстраивать, наиболее находчивые и продвинутые среди нас располагались, лежа на газетках за последним рядом, и тихо посапывали. А наиболее талантливые и чрезвычайно находчивые закадычные друзья из нашего 7 взвода, в перерывах между пивом и преферансом, навечно вошли в историю сдачи сложного экзамена по анатомии с помощью набора шестигранных пластиковых ручек, на сторонах которых титаническими усилиями хорошо зрячих слушателей бы-ли нацарапаны иголками ответы на все билеты. На экзамене, получив любой билет, можно было выбрать по его номеру соответствующую ручку и с помощью направленного света списать краткий ответ на каждый вопрос билета. Эта система помогла многим другим на нашем курсе.
Постепенно мы стали привыкать к режиму новой жизни с напряжённой учёбой, службой в нарядах, плановыми увольнениями по выходным и приятными посылка-ми из дома. Мама моя уже смирилась с моим поступлением в ВМА, но очень скучала, писала письма и регулярно передавала на поезде коробочки с домашними вкусностями, которые очень нравились мне и моим друзьям по комнате. А в ноябре 1971 года она приехала ко мне в Ленинград, и мы вместе сфотографировались на Дворцовой площади. Приезжала в гости к юным слушателям ВМА и наша одноклассница Лена Надеж-дина, которая очень хотела поступить в Донецкий мединститут, но вышла вскоре после окончания школы замуж, родила очаровательных девчонок-двойняшек и ограничилась обучением в медицинском училище. Позже у Лены родилась ещё одна красавица – Саша, которая, в свою очередь, подарила бабушке Лене ангелоподобную внучку-очаровашку по имени Ангелина, очень похожую на Сашу.
После успешной сдачи первой сессии до Нового года наступили первые каникулы, и я поехал домой. После возвращения в академию продолжилась учёба, появились новые предметы и наряды в карауле. Я с оружием охранял различные объекты и знамя в штабе академии (пост № 1) на улице Лебедева, 6. На первый пост подбирали отличников учёбы и партийно-политической работы с примерным поведением, я попал в их число. Эта почётная обязанность выпадала мне один раз в месяц на весь период обучения до 6 курса. Стояли мы на первом посту по 2 часа, самые сложные часы были но-чью, с 2 до 4 часов утра и с 4 до 6. После смены в перерыве можно было перекусить и поспать в караульном помещении, не снимая одежды. Но один раз мне поспать не уда-лось, я ненадолго задремал, стоя на посту № 1 в смену с 4 до 6 часов, прислонясь к футляру знамени. Кратковременная потеря моей бдительности не привела к утрате знамени академии и об этом происшествии я признаюсь впервые.
В дальнейшем приходилось заступать на пост № 1 даже в составе караула солдат из роты охраны ВМА, но однажды я попал на другой пост. Этот случай из караульной службы был связан с моим другом Константином Засядько, который заступил на пост охраны секретной части в теплом помещении на втором этаже с автоматом и двумя магазинами патронов, а я в эту смену нёс службу внизу и на свежем воздухе, на посту около аптеки с автоматом без патронов, но при штык-ноже.
Во время нашей смены «сыграли» тревогу в связи с угрозой нападения на аптеку и я решил спрятаться на посту у вооружённого Константина для безопасного наблюдения за ситуацией. В этот момент на мой пост для проверки прибыл разводящий (старший лейтенант В.С. Кублицкий), который не нашёл меня на месте, а Константин не выдал друга. Когда разводящий скрылся за углом, я благополучно вернулся на пост, нападение на аптеку не состоялось, меня сменили на посту после окончания смены, а история моего кратковременного покидания поста у аптеки осталась нашей тайной с Константином.
Вторая половина первого курса пролетела быстро, летнюю сессию удалось сдать без проблем и отправиться домой на каникулы для покорения пляжей Азовского моря в посёлке Ялта, где находился пансионат завода «Азовсталь», в который моему папе удавалось пристраивать детей с бабушкой, мамой и тётушкой Лялей в течение нескольких лет. Жили мы рядом с пляжем в летних домиках, а готовили нам вкусную еду наши славные женщины на общей кухне. В море можно было ловить бычков на удочку и мелких креветок (чилимов) с помощью марли. В конце августа мелкое и тёплое море начинало «цвести» зелёными водорослями, появлялись медузы и детский сезон заканчивался.
После возвращения в академию с каникул, в начале второго курса мы стали изучать не только новые предметы, но и способы легальных уходов от небольших ограничений казарменной жизни. Спортсмены и любители художественной самодеятельности нашли свои ниши, а любители природы, палаток и костра начали участвовать в регулярных соревнованиях по спортивному ориентированию на просторах Карельского перешейка и линии укреплений Маннергейма. В этих походах я с удовольствием вспоминал детские лесные прогулки с дедом, и ближе познакомился со своим однокашником, настоящим другом и основным соавтором всех наших будущих научных побед, Игорем Галеевым из города Уфы и Геннадием Черняковым, который учился на курсе Г.П. Овечкина и скоро стал моим старшим другом, соавтором в первых серьёзных научных публикациях.
На втором курсе произошло великое переселение всех слушателей начальных курсов 2, 3 и 4 факультетов в новое казарменное помещение, которое мы сразу назвали «Пентагоном», так как все корпуса были связаны между собой, а внутри находился двор. Разместили наш курс сначала на первом этаже, потом переселили на второй. Наш первый состав жильцов из казармы на улице Карла Маркса поселился в разных комнатах, я стал жить вместе с Колей Згодой и Валерой Коротковым, а мой друг АИБ – с Игорем Завьяловым и Володей Строем. Запомнилось очень яркое событие в холле новой казармы во время коллективного телепросмотра финального и легендарного матча баскетбольного турнира XX летних Олимпийских игр в ночь с 9 на 10 сентября 1972 года в Мюнхене, когда наша команда под руководством знаменитого ленинградского тренера В.П. Кондрашина в первый и последний раз в истории выиграла у непобедимых до тех пор американцев со счётом 51–50. Нашему ликованию не было предела, мы срочно отметили нашу великую победу, хором пели и плясали под аккомпанемент нашего, всеми любимого весёлого баяниста Коли Алексанина до самого утра. Через 50 лет этот матч стал сюжетом для очень патриотического художественно-го фильма «Движение вверх», который я смотрел 4 раза сам и вместе со своими деть-ми Антошей и Алешей, внучкой Аришкой.
Мой близкий друг Игорь Александрович Завьялов после окончания академии и службы в авиационным полку врачом, много лет проработал спортивным врачом в лучшей баскетбольной команде страны – ЦСКА и стал Заслуженным тренером России. Когда в 1980 году ЦСКА в очередной раз стал чемпионом СССР, мне удалось побывать на базе клуба на территории санатория «Архангельское» и познакомиться с капитаном команды С. Ереминым и другими игроками. А мой друг Игорь Завьялов регулярно делал мне подарки на дни рождения в виде спортивных костюмов с эмблемой ЦСКА.
В «Пентагоне» были две проходные на волю, причём парадный вход выходил прямо во двор кафедры авиационной и космической медицины с пристройкой для баролаборатории. Это обстоятельство очень обрадовало меня. Занятия научной работой после учёбы позволяли сократить время пребывания в казарменных условиях и приступить к реализации основной цели моего поступления в ВМА.
Находились мы в «Пентагоне» до окончания второго курса, которое мы отметили, по гениальному сценарию наших выдающихся коллег с художественным чувством и талантом во главе с С.М. Тихомировым и активным участием В.И. Евдокимова (будущего доктора медицинских наук и профессора). Было организовано грандиозное театрализованное шоу с имитацией похоронной процедуры нашей казарменной жизни во главе с ЯБН, фейерверком из стеклянной посуды, песнями, плясками и народными гуляниями до утра на набережных Невы с переворачиванием некоторых скамеек.
По сигналу из соседних домов местных жителей, дежурным по академии был поднят по тревоге караул, но на курсе им удалось застать только одного, самого серьёзного и сознательного среди нас – Мишу Полякова, который остался охранять оставшееся пока ещё целым наше имущество. Об этом происшествии нашего курса под номером 173 в истории академии был снят черно-белый фильм с помощью любительской кинокамеры. Однажды во время традиционной встречи, которые у нас проходят через каждые 5 лет после выпуска, мы его просматривали, но потом он где-то затерялся и нашёлся в архиве моего друга АИБа.
А пока наутро после нашей торжественной церемонии прощания с казармой и выходом на вольные хлеба было общее построение курса с разбором «полётов», заслуженными приветствиями в наш адрес со стороны дорогого Папы (ЯБН) и руководства факультета во главе с подполковником медслужбы И.И. Жирковым, а также отправка на автобусах в авиагарнизон на станцию «Сиверская» под Ленинградом на нашу первую войсковую стажировку. Мне она запомнилась знакомством с реальными условиями службы и работы авиационного полка, медицинской службы и первым полётом в кратковременную невесомость на легендарном самолёте ВОВ «Ли-2». После стажировки наступили очередные летние каникулы, которые я с удовольствием про-вёл дома на Азовском море.
После возвращения с каникул наши комнаты для проживания в «Пентагоне» сохранились, но свершилось и долгожданное переселение на вольные хлеба. Квартиру мы решили снимать на Пороховых вместе с Петром Михайловичем Саченко, славным и
весёлым представителем города Боровичи Новгородской области. Комнату нам сдала тихая бабуля, которая очень тактично и незаметно для нас и наших друзей, жила в соседней комнатке. Мой друг Александр (АИБ) тоже поселился на съёмной квартире вместе Колей Алексаниным и жил в ней до самого выпуска.
Стоимость нашего проживания была вполне доступна для нас, получавших солидную по тем временам стипендию в 95 рублей в месяц. На эту стипендию мы могли достойно существовать и регулярно посещать культурные, гастрономические и питейные заведения, совершать экскурсии по окрестностям Ленинграда, а также на остров Валаам, в Таллинн, Великий Новгород и другие города. Не выпало из нашего поля зрения и открытие в городе на Неве первых пивных баров, особенно «Пушкаря», где мы стали отмечать успешно сданные зачёты и экзамены.
Знакомство с ленинградскими ресторанами тоже входило в нашу программу, когда с третьего курса начались регулярные торжественные бракосочетания. На ведение домашнего хозяйства мы с Петей делали ежемесячные взносы, очень нам помогали также регулярные поставки полезных и вкусных продуктов из родного Жданова. На занятия в академию мы ездили на знаменитых ленинградских трамваях с прямой доставкой к нужной аудитории.
Недалеко от места нашего проживания находилась хорошая районная баня, которую мы регулярно посещали по пятницам. Знакомый всем сюжет из знаменитого новогоднего кинофильма о ежегодном посещении бани 31 декабря был известен мне ещё до выхода в свет этого фильма. Однажды в этот день мой сосед Петя Саченко, по его постоянной традиции, отправился в гости к будущей жене, а меня пригласили на новогодний вечер в дружественный педиатрический институт. С целью эффективной подготовки к этому мероприятию я решил отправиться в местную баню, после которой, согласно неизменной традиции, принял три рюмашки известного 40% раствора и прилег отдохнуть. Проснулся я через два часа после наступления Нового года и срочно стартовал в сторону педиатрического института, где редкие участники культурно-массовой программы были уже на финише…, а я остался в трезвом здравии.
Еще один раз я проспал в нашей квартире на Пороховых важную процедуру распределения после получения диплома об окончании ВМА. Спасло меня только то, что выпускников вызывали на комиссию по алфавиту, моя фамилия оказалась в конце списка, и я получил назначение в Москву.
На 3 курсе у нас появилось больше свободного времени, я получил возможность чаще бывать на кафедре авиационной и космической медицины (АКМ), ради которой я и поступал на третий факультет. Она находилась на улице Комиссара Смирнова, 12А, на трёх этажах, в одном из подъездов кафедры нормальной физиологии (вход со двора).
На кафедре был кружок Военного научного общества слушателей (ВНОС), в который я сразу вступил и получил билет, а через два года стал председателем ВНОС третьего факультета и членом ВНОС академии. Помню очень полезную книжку генерал-лейтенанта медслужбы А.С. Георгиевского о методологии ведения научно-исследовательской работы, которая стала для меня настольной на всё время учёбы и научной работы. На кафедре я познакомился с руководителем кружка слушателей, подполковником медицинской службы, кандидатом медицинских наук Г.Д. Ефименко, оказавшимся моим земляком из города Харькова.
Георгий Дмитриевич согласился стать моим научным куратором и познакомил с работами В.И. Вернадского и А.Л. Чижевского о биосфере и влиянии гелиофизических факторов на живые организмы, а также предложил заняться изучением литературы и созданием экспериментальной установки для моделирования компенсаций колебаний магнитного поля Земли, поля с помощью колец Гельмгольца (модель ослабленного геомагнитного поля в ближайшем космосе). После подготовки моего первого литературного обзора и обсуждения программы экспериментов на заседании научного кружка кафедры был оформлен заказ на изготовление двух огромных деревянных колец диаметром в три метра с катушками проводов, подключаемых к источнику электрического тока. Готовая установка была размещена в одном из учебных классов на кафедре нормальной физиологии, под определенным углом по отношению направлений горизонтальной и вертикальной составляющих координат магнитного поля Земли, а внутри колец находился станок для фиксации собак, известный со времён И.П. Павлова, проработавшего на этой кафедре 50 лет.
Достойного представителя племени дворняг мне предложили в виварии академии, а место его жительства на кафедре определили в специальной клетке подвального помещения. Такие же дворняжки были и первыми покорителями космоса, которых готовили к первым космическим полётам патриархи космической биологии и медицины под руководством академика РАН генерал-лейтенанта медслужбы О.Г. Газенко в легендарном институте, в котором мне доверят работать после окончания ВМА.
Мы быстро подружились с пёсиком Шариком, и я ежедневно выводил его на прогулки в Выборгский сад на противоположной стороне улицы и готовил к началу экспериментов. Он оказался послушным и был не против послушно постоять некоторое время внутри колец, в станке с подключёнными электродами для регистрации ЭКГ и ЭЭГ, но через 10–15 минут засыпал, опускаясь на лямки станка. Это обстоятельство немного нарушало программу эксперимента. Были также сильные помехи на записях энцефалограммы из-за плотного мышечного слоя на голове собаки. Поэтому, по совету научного куратора, было принято отчаянное решение сделать моему питомцу трепанацию черепа, освободить череп от мышц, нарезать резьбу в двух отверстиях черепной коробки и ввинтить в них заготовленные накануне хлорсеребряные электроды для надёжного их контакта с твёрдой мозговой оболочкой.
Начинающим нейрохирургом (на третьем курсе академии) в операционной на кафедре нормальной физиологии был я сам, а помогала мне лаборантка, которая нашла необходимые хирургические инструменты, дрель, сверла, подготовила операционное поле и давала наркоз Шарику с помощью хлороформа. Первая в моей жизни операция прошла успешно, через 30–40 минут Шарик проснулся с двумя разноцветными проводками, торчащими на голове, как антенны. После операции надо было ежедневно обрабатывать послеоперационную рану и выгуливать его в парке в таком экзотическом виде, а через неделю рана зажила, как и положено собаке.
Эксперименты снова возобновились, записи были уже без мышечных «наводок». Мы получили первые результаты, которые я статистически обработал и опубликовал в 1974 году свою первую научную работу «О связи между магнитным полем Земли и некоторыми показателями функций организма» в виде тезисов, а также сделал первый научный доклад на научной конференции, посвящённой 175-летию ВМА имени С.М. Кирова.
Это событие в моей жизни стало первым шагом в реализации детских и юношеских планов по изучению космоса, а также оправдало кличку «Ученый», присвоенную мне школьным другом АИБом, который продолжал сопровождать меня по жизни в академии и учёбе в одном взводе.
Сделав свой важный научный вклад в новую отрасль магнитобиологии и космической биологии, пёсик Шарик с проводками на голове, пользуясь безграничным доверием.
и любовью, сбежал от меня на очередной прогулке в Выборгском саду в поиске новой судьбы, а я стал готовиться к новому этапу исследований.
В 1973 году кафедру АКМ возглавил доктор медицинских наук, профессор, полковник медслужбы (позднее генерал-майор медслужбы, Заслуженный деятель науки РСФСР) Василий Ильич Копанев (1927–1992). После окончания Военно-морской медицинской академии он с 1949 по 1952 годы проходил военную службу в качестве старшего врача авиационного полка. В 1958 году поступил, а в 1961 голу успешно окончил адъюнктуру при кафедре авиационной и космической медицины ВМА им. С.М. Кирова. После окончания адъюнктуры был направлен в Москву, в легендарную и долгое время недоступную войсковую часть 64688 – Государственный научно-исследовательский испытательный институт авиационной и космической медицины (ГНИИИКМ) имени И.П. Павлова. С 1961 по 1973 годы прошёл путь от младшего научного сотрудника до начальника научно-исследовательского отдела института, где проходили медицин-скую подготовку первые шесть космонавтов СССР. В.И. Копаневу принадлежат приоритетные разработки вопросов вестибулярной устойчивости, скрытых форм укачивания у лётчиков и космонавтов. Он участвовал в обследовании первого в мире космонавта Ю.А. Гагарина.
После знакомства на кафедре Василий Ильич предложил мне расширить план научных исследований, согласился быть моим научным руководителем и поддержал новаторскую идею изучения влияния гипогеомагнитной среды не на взрослом, а на развивающемся организме млекопитающего (от зачатия до рождения и развития до самостоятельного организма). Эта идея появилась у меня после внимательного изучения доступной в библиотеке ВМА литературы по экологической роли естественного магнитного поля Земли в жизни рыб и птиц, которые обладали способностью ориентироваться в пространстве по магнитным силовым линиям, а также влиянию возмущённого геомагнитного поля (ГМП) на здоровье здоровых и больных людей, возможным неблагоприятным последствиям при его ослаблении естественным (в космосе) или искусственным путем при экранировании различными техническими способами. Особенно заинтересовали меня работы профессора Юрия Андреевича Холодова из московского Института высшей нервной деятельности АН СССР, который был ведущим специалистом в нашей стране по магнитобиологии, а позже стал моим научным наставником и официальным оппонентом на защите кандидатской диссертации.
Основным научным итогом этого периода моей работы на кафедре АКМ стала комплексная программа научных исследований влияния гипогеомагнитной среды на развивающийся организм млекопитающего с применением широкого арсенала физиологических, биохимических, гистологических и гистохимических современных методов исследования на ведущих кафедрах ВМА с активным привлечением к этой работе слушателей – членов ВНОС.
Самым главным техническим вопросом стал поиск установки для максимально возможного в земных условиях снижения напряжённости ГМП. После недолгого активного поиска нам удалость найти такую установку в виде большой бочкообразной камеры с многослойным пермаллоевым экраном, снижающем примерно в 600 раз интенсивность ГМП, в Ленинградском НИИ метрологии имени Д.И. Менделеева. В нём её использовали для тестирования спутников и других объектов перед запуском в космос, а нам, по счастливой традиции оказания технической взаимопомощи при советской власти, безвозмездно передали установку для проведения биологических экспериментов.
Место для установки камеры было выделено в подвале кафедры АКМ. Теперь предстояло выбрать подходящий вариант быстро развивающегося организма млекопитающего для нашего эксперимента. Выбор был сделан в пользу кроликов, которые в течение месяца после зачатия проходили эмбриональное развитие и ещё через месяц грудного вскармливания становились вполне самостоятельными. Необходимо было также изготовить деревянные клетки нужных размеров, причём клетка для экспериментальной крольчихи, которая будет находиться внутри экранированной камеры, должна быть выполнена без использования металла. Аналогичная по размеру клетка предназначалась контрольной крольчихе (вне камеры). За крольчихами вместе с клетками я отправился на академической машине на ферму в пригороде Ленинграда, где предстояло найти двух половозрелых крольчих из одного помета, которых следовало покрыть одним самцом. Это ответственное и методически очень важное мероприятие удалось успешно завершить, клетки с новосёлами были доставлены на кафедру АКМ. Теперь ежедневно мне приходилось навещать крольчих, кормить их и убирать клетки. Примерно через три недели обе крольчихи стали готовиться к появлению потомства и сооружать в клетках гнезда из собственного пуха, а ещё через неделю у каждой из них появилось по 8–10 крольчат.
По мере вскармливания и роста новорожденных стало заметно, что размеры у крольчат внутри камеры разные и двигаются они медленнее, чем их родственники одинаковых размеров в контрольной клетке. Это наблюдение потребовало срочного изготовления специальной платформы для регистрации двигательной активности крольчат. Собственными силами она была сделана и оформлена в виде рационализаторского предложения. Через месяц после рождения крольчата вышли из клеток на волю, можно было количественно зарегистрировать их двигательную активность и убедиться в существенном её снижении крольчат экспериментальной группы.
Затем были приготовлены многочисленные препараты из всех тканей внутренних органов всех крольчат для комплексных биохимических и гистологических исследований, которые я проводил совместно с моими близкими друзьями. Они были увлечены новыми научными открытиями на кафедрах биохимии (Игорь Шарифович Галеев, будущий крупный специалист-радиобиолог и доктор медицинских наук), гистологии (Николай Викторович Згода, будущий кандидат медицинских наук), физики (Геннадий Михайлович Черняков, будущий начальник кафедры, доктор медицинских наук и профессор), госпитальной терапии (Владимир Борисович Гриневич, будущий начальник кафедры, доктор медицинских наук и профессор).
В дальнейшем к нашей работе проявили интерес более молодые члены кружка ВНОС кафедры АКМ: С.В. Мазур, О.М. Люлько и В.И. Педь, которые получили первый опыт проведения научных исследований, опубликовали совместные работы, и позднее стали кандидатами и докторами наук.
Таким образом, крольчата завершили свой жизненный путь на благо космической биологии, крольчиха экспериментальной камеры была также изучена и утилизирована, а крольчиха контрольной группы была в качестве награды передана участникам творческой научной группы для торжественного ужина на нашей съёмной квартире на Пороховых. Главным поваром был мой друг АИБ, который приготовил очень вкусную крольчатину в сметане. Дружеская трапеза завершилась хоровым пением под виртуозную музыку нашего неизменного баяниста Коли Алексанина с участием АИБа, Коли Згоды и меня.
Наша бабушка из соседней комнаты была не против нашего концерта, а жительница с нижнего этажа пожаловалась на то, что штукатурка с её потолка попадает в рот внучку, который мы посоветовали ей прикрыть с помощью пластыря.
Благодаря совместным работам моих коллег-единомышленников под общим научным руководством профессора В.И. Копанева и кандидата медицинских наук Г.Д. Ефименко, научных кураторов указанных кафедр нашей группой было выполнено пио-нерское исследование неблагоприятного влияния гипогеомагнитной среды на развива-ющийся организм млекопитающего. Полученные результаты обладали научной новиз-ной и были оформлены в виде конкурсной научной работы, которая заняла в 1975 г. третье место в традиционном академическом конкурсе. Мне были представлены воз-можности сделать научные доклады на Обществе физиологов в Ленинграде (1975), Обществе магнитобиологов в Москве (1976), на съездах Всесоюзного физиологического общества в Алма-Ате (1979) и Баку (1983). Были опубликованы совместные научные работы в профильных журналах: Космическая биология и авиакосмическая медицина (1979–1981), Гигиена и санитария, (1981), Известия АН СССР, серия биологическая (1979) и первой монографии (В.И. Копанев, А.В. Шакула Влияние гипогеомагнитного поля на биологические объекты (Л. : Наука, 1985. – 72 с.).
По предложению профессора В.И. Копанева в 1975 году я начал оформлять полученные результаты в черновой вариант кандидатской диссертации под его научным руководством. Для завершения литературного обзора было необходимо изучение всей доступной литературы, которую можно было найти только в библиотеке имени В.И. Ленина в Москве. Чтобы попасть в неё, я воспользовался на пятом курсе войсковой стажировкой в авиационном гарнизоне Кубинка, который находился рядом с Москвой. Однако у порога лучшей научной библиотеки страны меня ждало полное разочарование, поскольку в неё был закрыт доступ без диплома о высшем образовании, который также был необходим и для сдачи экзаменов кандидатского минимума. Мне на помощь пришёл старший товарищ и соавтор Г.М. Черняков, окончивший ВМА в 1974 году и уже работающий младшим научным сотрудником в храме авиакосмической медицины – Государственном научно-исследовательском испытательном институте космической медицины у метро «Динамо». Он помог организовать необходимое обращение, меня в виде исключения и чрезвычайной необходимости для прогресса науки допустили к работе в библиотеке, где я внимательно изучил всю мировую литературу по теме будущей диссертации (около 100 публикаций), анализ которой позволял убедиться в научной новизне моей работы. В конце пятого курса в Красном селе было организовано учение «Очаг», после которого мы отправились на летние каникулы.
Важным организационным событием в жизни нашего факультета в 1975 году явилось назначение его начальником полковника медслужбы (позже первого генерал-майора медслужбы на 3 факультете), кандидата медицинских наук Станислава Алек-сеевича Бугрова (1930–2003), который был и остаётся в памяти всех знавших его кол-лег и слушателей мощной неординарной, интеллектуальной и романтической лично-стью с необычайной административной хваткой, принципиальностью и надёжно-стью, редким даром верно отличать бездарность от таланта и разбираться в твор-ческом мышлении учёного и военного врача, по очень точному определению моего од-нокашника и настоящего, выдающегося учёного, ныне академика РАН генерал-майора медслужбы в запасе И.Б. Ушакова
За время руководства факультетом (1975–1982) С.А. Бугров поднял уровень об-разования с помощью ряда профильных кафедр, наладил взаимодействие с ГНИИИКМ и Службой АКМ, способствовал активизации научно-практической работы среди слушателей, стал для нас примером в целеустремлённости и порядочности при до-стижении высоких жизненных и профессиональных целей. Именно ему принадлежит решение о направлении в 1977 году выпускников нашего курса для дальнейшего про-хождения службы и развития науки в Институте космической медицины (Александр Иванович Бутурлин, Константин Иванович Засядько, Василий Александрович Пасту-шенков, Михаил Васильевич Поляков, Игорь Борисович Ушаков, Александр Васильевич Шакула)
В дальнейшем генерал-майор медицинской службы, доктор медицинских наук, профессор, Заслуженный врач России С.А. Бугров был начальником ГНИИИКМ МО СССР (1984–1988) и начальником службы авиационной и космической медицины ВВС – заместителем начальника Центрального военно-медицинского управления МО СССР (1988–1991), когда ещё одна группа моих однокашников прошла подготовку и стала работать в ГНИИИКМ в течение многих лет (Игорь Владиславович Агапов, Владимир Иванович Евдокимов, Владимир Григорьевич Зуев, Александр Михайлович Окунев, Александр Валентинович Тарасов).
После успешной сдачи государственных выпускных экзаменов, принятия присяги врача СССР, получения диплома об окончании Военно-медицинской ордена Ленина Краснознамённой академии имени С.М. Кирова, вручения лейтенантских погон я получил предписание для дальнейшей службы и работы в ГНИИИКМ Министерства обороны СССР в Москве.
Наш курс весело отгулял прощальный банкет в ресторане, разъехался по домам на свои последние каникулы, которые я с большим удовольствием провёл в родительском доме, на берегу ласкового Азовского моря и навестил в Полтаве своих родных.
Через тернии к звёздам (Рer aspera ad astra)
В августе 1977 года, вместе с моим другом АИБом, который продолжал следовать со мной или я с ним по жизни с первого класса, отправились на свою первую военную службу на поезде Жданов–Москва, а наши вещички с «приданым» последовали по этому же маршруту в контейнере.
В институте я получил назначение на должность младшего научного сотрудника в отдел физиологии лётного труда, а он – в отдел офтальмологии (для дальнейшего углубления своих знаний по давно любимому зрительному анализатору). Поселились мы с ним в гарнизонной гостинице на улице Чапаева, недалеко от метро Сокол, где прожили первый месяц. В это же время для поиска подходящего жилья мы регулярно ездили в известную точку на Банном переулке, где находилось бюро обмена и сдачи жилья, а заодно и стихийная тусовка жаждущих сдать и снять жилье. Изучив несколько вариантов, мы остановились на двухкомнатной квартире по улице Окской, которую сдавала приличная женщина средних лет. Условия проживания, квартплата, близость к метро Кузьминки, имеющаяся мебель и другие необходимые вещи для жизни нас вполне устроили, мы сразу переехали из гостиницы на квартиру. Для полного счастья нам не хватало только телевизора, который мы купили в складчину и договорились, что он достанется тому, кто первым женится.
Первый год мы прожили дружно и весело, к нам с удовольствием приходили гости и приезжали близкие друзья и подруги, а мои родители продолжали регулярно поддерживать наш пищевой рацион с помощью вкусных и полезных продуктов, доставляемых проводниками на поезде Жданов–Москва. Запомнилась и первая московская зима 1978 года с морозами под 40 градусов, когда окна нашей квартиры на первом этаже приходилось закрывать одеялами. На втором году совместной холостяцкой жизни АИБ приступил к ранее задуманному плану по перспективному захвату нашего телевизора и познакомился с очаровательной юной феей по имени Ирина Николаевна.
Некоторую угрозу разрушения холостяцкого быта я почувствовал, но у меня был свой тайный план, по которому мне надо было сначала защититься, а потом жениться. Ближе к летнему отпуску АИБ торжественно объявил, что он решил жениться на Ирине в городе Жданове, а я приглашён на свадьбу свидетелем, причём свидетельницу в городе я должен был найти сам. Несмотря на мой очень плотный график работы по первому направлению своего плана, я явился на торжественную регистрацию брака моего друга вместе с очаровательной стройной блондинкой, тоже Ириной Николаевной, заканчивающей металлургический институт в городе Жданове.
Я её познакомил со своими родителями и всеми участниками свадебной церемонии, успешно завершившейся торжественным ужином. После возвращения в Москву произошёл вынужденный разъезд и честный раздел имущества. АИБ с телевизором, своим приданым и молодой женой переехал на новое место жительства, а всё моё имущество вместе с панцирной сеткой кровати поместилось в багажник такси «Вол-ги-21 (пикап)», на которой я отправился в однокомнатную квартиру без мебели на 5 этаже по улице Космонавта Волкова, около метро Войковская.
Эту квартиру мне любезно передал старший товарищ по ВМА и ГНИИИКМ А.П. Козловский, он тоже собирался жениться и много лет дружил с моим тёзкой А.В. Чунтулом, который пришёл в отдел физиологии лётного труда ГНИИИКМ в 1979 году уже капитаном медслужбы после службы в Германии и Красноярске. Мы быстро подружились, вместе осваивали интересную научную работу и весёлую культурную жизнь Москвы. Особенно мне запомнился совместный новогодний мальчишник в конце 1979 года. Позднее мы вместе участвовали в агитационной компании перед выборами, в процессе которой моему другу Александру удалось встретить свою судьбу по имени Маша.
В семейном формате мы тоже сохранили дружеские отношения, побывали во многих зарубежных поездках и до сих пор с удовольствием общаемся. А.В. Чунтул участвовал в обеспечении боевых действий в Республике Афганистан, стал доктором медицинских наук и крупным специалистом в области авиационной эргономики, а после завершения службы в ГНИИИКМ организовал и возглавил первую эргономическую службу на авиапредприятии – знаменитой фирме имени Миля.
Через много лет он сыграл большую роль в моем переселении из московской квартиры в лесной дом в красивой берёзовой роще, когда я познакомился с его уютным загородным домом с виноградником, летней кухней с погребом и образцовой теплицей. Его старший брат, Виктор Васильевич Чунтул, очень опытный кардиолог, руководил отделением в 7 Центральном военном научно-исследовательском авиационном госпи-тале, в котором одновременно с космонавтом А.А. Леоновым лечилась моя мама, а че-рез несколько лет, в 1991 году проходил завершающую врачебно-лётную экспертизу перед увольнением из армии мой брат Сергей.
В отделе физиологии лётного труда под руководством кандидата медицинских наук, полковника медслужбы Н.И. Фролова, с которым я познакомился ещё в академии на выпускном экзамене, когда он спросил у меня: как называется рабочая тетрадь врача авиационного полка? Ни я, ни мой научный руководитель – член экзаменационной комиссии, профессор генерал-майор медслужбы В.И. Копанев не смогли ответить на этот вопрос и я получил оценку «хорошо» по профильной специальности АКМ. Оказа-лось, что эту тетрадь называли «столистником», хотя в ней было 96 листов...
В новом отделе я быстро освоил все необходимые методики и включился в выполнение плановых научно-исследовательских работ (НИР). Отчеты по НИР имели гриф секретности, поэтому их оформляли соответствующим образом и печатали только в специальной машбюро, которое долгие годы возглавляла Лидия Васильевна – мама Ларисы Смирновой. Она пришла после окончания средней школы в наш отдел, освоила машинопись и помогала научным сотрудникам. А много лет спустя я встречусь с Ларисой снова в стенах госпиталя на Речном вокзале.
В 1978 году, после реорганизации научно-исследовательской лаборатории при кафедре Авиационной и космической медицины ВМА, в составе этого отдела была организована новая лаборатория – дальней, военно-транспортной авиации и авиации ВМФ под руководством кандидата медицинских наук полковника медслужбы Сергея Григорьевича Мельника (1929–2021), который во время ВОВ был разведчиком в партизанском отряде имени Чапаева.
В 1956 году он окончил военно-медицинский факультет при Саратовском мединституте и служил старшим врачом авиационного полка дальней авиации до поступления в 1961 году в ГНИИИКМ. Затем он оказывал интернациональную помощь по авиационной медицине молодой Кубинской республике и работал в ряде отделов ГНИИИКМ, а после возвращения из этой заграничной командировки он купил за чеки в магазине «Березка» автомобиль «ГАЗ-21» в экспортном исполнении. На этой машине с оцинкованным кузовом Сергей Григорьевич смог проездить 43 года, меняя только резину. Зимой она стояла в гараже на колодках, периодически он ее «прогревал», включая двигатель для подзарядки аккумулятора, а летом ездил на дачу в выходные дни и во время летнего отпуска по маршруту Москва – Пущино (на реке Оке) – Москва. Потом «Волга» в идеальном состоянии была продана московскому автолюбителю-коллекционеру.
Меня включили в состав этой новой лаборатории, а Сергей Григорьевич на всю мою жизнь стал для меня очень близким человеком, который с отеческой заботой всегда относился ко мне, помогал становлению молодого научного сотрудника, передавая свои знания и огромный научный и жизненный опыт. Под его научным руководством и активном участии в лаборатории психофизиологии труда лётного состава морской, дальней и военно-транспортной авиации решались проблемы диагностики психофизиологических резервов лётчика, использования комплекса методов коррекции функциональных нарушений в условиях реальных полётов, специальных восстановительных центров, санаториев и профилакториев для лётного состава.
Плановая работа в лаборатории с многочисленными командировками в строевые части для участия в длительных полётах и обследования лётчиков не помешала моим планам по подготовке к защите диссертации на базе ВМА и была поддержана моим непосредственным руководителем – Сергеем Григорьевичем. Два первых экзамена кандидатского минимума по философии и иностранному языку мне удалось сдать в Москве, а экзамен по научной специальности предстояло сдавать на кафедре нормаль-ной физиологии академии под руководством известного учёного в области психофизиологии и высшей нервной деятельности полковника медслужбы, профессора Всеволода Ивановича Медведева. Он был и председателем специализированного учёного совета, где планировалась защита моей диссертации.
Зимой 1979 года был назначен этот экзамен, и я прибыл на хорошо знакомую кафедру на улице Комиссара Смирнова в назначенное время. Всеволод Иванович при-гласил меня в свой рабочий кабинет, где много лет назад работал физиолог с мировым именем Иван Петрович Павлов, и после этого предложил без экзаменационных биле-тов побеседовать в свободной форме о роли энграмм памяти в работе мозга, которые означали след памяти в протоплазме организма, оставленный повторным воздействием раздражителя. Эта тема явно выходила за пределы программы экзамена кандидатского минимума, и в этой связи В.И. Медведев решил сделать вступительное со-общение на 20–30 минут. Я внимательно слушал его, задавал уточняющие вопросы и полностью поддерживал основные положения.
Потом Всеволод Ивановичем поинтересовался темой и общими результатами моей работы, поставил отличную оценку и пожелал успешного завершения работы и подготовки документов в совет. После этого я встретился с моим научным руководителем В.И. Копаневым для согласования дальнейшего плана работы, размещения наших совместных работ в научных журналах и подготовки важного документа о практической реализации диссертации. Нами было подготовлено и отправлено письмо на завод космической техники имени Хруничева в Москве о том, что в цехе с условиями экранирования от магнитного поля Земли не рекомендуется работать беременным. Руководством завода рекомендация была принята, а я получил важное подтверждение практической реализации работы.
После возвращения в Москву я приступил к оформлению необходимых публикаций и подготовке автореферата диссертации. Его черновик я написал осенью 1979 года во время отпуска в Сакском военном санатории, а чистовой вариант я печатал самостоятельно, двумя пальцами, в одинокой квартире у метро «Войковская».
Работал я на новой, очень желанной всеми научными сотрудниками 70–80-х годов прошлого века, немецкой портативной пишущей машинке «Эрика», которая в отличие от других функционировала очень мягко и качественно. Я до сих пор печатаю двумя пальцами, но уже гораздо быстрее и на клавиатуре компьютера.
Отпечатав необходимое количество экземпляров автореферата в типографии, в которой сделали также переплёт диссертации, я сдал все документы в диссертационный совет для назначения и утверждения оппонентов, рассылки автореферата с ориентировочной датой защиты – 19 мая 1980 года. Официальными оппонентами согласились стать генерал-майор медицинской службы, доктор медицинских наук, профессор Иван Акимович Сапов и ведущий специалист по магнитобиологии в нашей стране, доктор биологических наук Юрий Андреевич Холодов, которым я очень благо-дарен за высокую оценку и всемерную поддержку.
На защиту 19 мая 1980 года я ехал в полупустом трамвае из трёх вагонов, на стёклах были наклеены листовки в честь дня Всесоюзной пионерской организации СССР, одну из которых я взял на память. Защиты начинались в аудитории кафедры нормальной физиологии с 10 часов утра, планировалось заслушать двух соискателей. Поскольку я ни разу не присутствовал ранее на защитах в этом совете, я попросил разрешения у председателя совета В.И. Медведева выступать вторым, чтобы посмотреть и послушать процедуру во время защиты первого соискателя. Мою просьбу удовлетворили, в аудитории появился мой близкий друг и однокашник К.И. Засядько, который тоже интересовался процедурой защиты и в скором будущем в стенах ГНИИИКМ он стал кандидатом и доктором наук, а также профессором по двум научным специальностям.
Я уверенно начал свой доклад, ответил на вопросы членов совета и замечания уважаемых оппонентов. А во время выступлений членов диссертационного совета произошло неожиданное для меня событие, когда профессора В.П. Петленко и Е.А. Дыскин, положительно и достаточно высоко оценили мою работу «Влияние гипогеомагнитной среды на развивающийся организм», но предложили совету голосовать дважды (сначала за кандидатскую, а потом и за докторскую степень). Выступление моего научного руководителя профессора В.И. Копанева внесло ясность и убедило членов совета ограничиться первым тайным голосованием, которое оказалось единогласным за присуждение учёной степени кандидата медицинских наук по специальности нормальная физиология.
После успешной защиты было естественное желание отметить это важное для меня событие в неформальной обстановке с научным руководителем, оппонента-ми и моими близкими друзьями-соавторами, которым я очень благодарен за многолетнюю помощь и поддержку. Однако В.И. Копанев был категорически против этого организованного мероприятия, но легко согласился встретиться вместе с И.А. Саповым на нейтральной территории, на окраине Ленинграда, в новостройке на проспекте Стачек у моей дорогой тетушки Анастасии Федоровны. Вечером в день Всесоюзной пионерской организации два уважаемых профессора и солидных генерала медслужбы по одному пробирались по указанному адресу, чтобы за легендарным дубовым столом сказать добрые слова одобрения и поддержки новорожденному кандидату наук, поднять бокалы за здоровье Анастасии Федоровны и попробовать её вкуснейшие пироги с капустой.
Моя свадьба состоялась в городе Жданове через две недели после защиты и в день рождения молодой жены Ирины Николаевны, которая год назад вместе со мной была свидетельницей на свадьбе АИБа. Мой друг не смог приехать на нашу свадьбу, а в качестве почётного представителя моих однокашников был приглашён и прибыл точно в срок в город Жданов достойный сын бурятского народа и мой близкий друг Андрей Дашиевич Дармаев. Кстати, на его свадьбе с очаровательной Натальей мне посчастливилось погулять в белорусской деревне на зимних каникулах, на 5 курсе. В одной избе был накрыт изобильный стол с дарами природы и весёлыми напитками, а в другой бы-ли устроены танцы!
После нашей свадьбы и получения моей женой Ириной диплома Ждановского металлургического института с новой фамилией у нас состоялось недельное путешествие в город Полтаву в гости к моим дорогим бабушке Груне, деду Грише и тёте Лялечке, которые принимали нас очень радушно и вкусно (с мастер-классом по приготовлению борща). А потом мы прибыли в Москву для начала новой семейной жизни в другой съёмной квартире у метро «Кантемировская».
Жена Ирина устроилась на работу в библиотеку знаменитого института МИФИ недалеко от дома (с помощью моего друга Юрия Цыгина), а я продолжил грызть гранит авиационной медицинской науки в стенах ГНИИИКМ. Диплом кандидата наук я получил в декабре 1980 года, предложение В.И. Копанева о переходе на кафедру АКМ мне не понравилось из-за необходимости проведения занятий строго по программе обучения. Я вернулся в лабораторию С.Г. Мельника и никогда об этом не пожалел.
В октябре 1980 года во время очередного отпуска на 52 суток (!) состоялся мой давно запланированный визит на Дальний восток и Камчатку. Получив проездные документы, я взял билет на скорый поезд «Москва-Владивосток» в вагон «СВ», где моим соседом на всю дорогу оказался отставной железнодорожник Иван Петрович. По графику нам предстояло ехать до Владивостока 7 суток, снабжение продуктами в это время, особенно за пределами Москвы, было не на самом высоком уровне, и я взял в дальнюю дорогу запас консервов. На вторые сутки пути, когда во время стоянки в Самаре местные жители опустошили наш вагон-ресторан, консервы очень пригодились и мы их, по разрешению проводников, разогревали на плитке около бойлера с кипятком.
Наслаждаясь красотой сибирских просторов, через 2–3 дня мы заметили значительное отставание нашего поезда от графика, мой сосед был сильно возмущен этим обстоятельством, вспоминал, как раньше по этому поезду проверяли часы жители сибирских станций и написал в газету «Гудок» фельетон под названием «Скорый со скоростью черепахи». Оказалось, что нарушение графика движения пассажирских поездов было связано со строительством БАМа, куда круглосуточно пропускали грузовые поезда вне графика.
Запомнилась очень красивая картина золотой осени, которую мы наблюдали в течение 5 часов по берегу Байкала, и остановка на станции «Листвянка» с дегустацией копчёного омуля.
Однако время опоздания поезда продолжало увеличиваться, и к Хабаровску мы прибывали с задержкой уже на 2 суток. Проезжал я и станцию Облучье в Еврейской автономной области, где мой дед Григорий Семенович Костенко с 1934 по 1944 годы достойно трудился машинистом паровоза, выглядывая из его окошка в лютые морозы, был награждён орденом Ленина, а мама с сестрой ходили в местную школу.
Мой круизный турбоход «Советский Союз», на котором я планировал добраться до Камчатки и посетить военный санаторий «Паратунку» с термальными бассейнами, уже отправился в морской путь по расписанию. Выручили меня соседи по вагону, которые имели отношение к военным перевозкам и с помощью своих коллег в Хабаровске исправили мои проездные документы. Я продолжил свой путь на Камчатку на самолете. В санаторий «Паратунку» я прибыл вовремя, с удовольствием познакомился с термальными бассейнами и уникальной природой полуострова с многочисленными вулканами, Авачинской бухтой с морскими звездами на берегу океана, вкусными дарами суши и моря.
Вспоминая свой первый морской круиз с одноклассниками после успешного окончания начальной школы по Азовскому и Черному морям, я не мог отказать себе в удовольствии совершить морское путешествие по Тихому океану на круизном турбоходе «Советский Союз», который мы получили после ВОВ по репарации от Германии. Он был заложен в Гамбурге еще в 1921 году для трансатлантических рейсов из Германии в Америку и мог перевозить более 1800 человек в каютах первого, второго и третьего классов.
В марте 1957 года «Советский Союз» прибыл во Владивосток и стал работать на Камчатской экспрессной линии Владивосток–Петропавловск-Камчатский. За период с 1957 по 1980 год лайнер перевёз почти 60 000 пассажиров. У меня появилась уникальная возможность совершить последнее такое путешествие, поскольку в конце 1980 года лайнер был списан с баланса транспортного флота, после чего переименован в «Тобольск». Причиной переименования послужило соображение о неприемлемости возможных инсинуаций о сдаче «Советского Союза» в металлолом.
Весь 1981 год «Тобольск» простоял на приколе во Владивостокском морском торговом порту, а позже судно было официально передано для разделки на металл од-ной из компаний Гонконга.
Билет по воинским проездным документам мне оформили в великолепную каюту на главной палубе с просторной ванной из черного мрамора внутри каюты. Кормили в судовом ресторане хорошо, а столовые приборы напоминали о славной истории лайнера. Первые сутки океан был действительно тихим, но потом начался небольшой шторм, появились первые признаки морской качки в виде небольшой тошноты, в моей каюте стало душно, я решил принять прохладную ванну. К своему удивлению, во время этой приятной процедуры я заметил, что ванна вместе с турбоходом колышется на океанских волнах, а мое тело остается неподвижным.
Через 30 минут все признаки тошноты были ликвидирована, а я изобрел новый способ профилактики укачивания в морском круизе. На следующий день шторм прекратился, все немногочисленные пассажиры собрались на главной палубе и решили торжественно отметить наш океанский визит шампанским. Я не мог упустить возможность, чтобы отправить письмо на Родину в пустой бутылке и направил её в морскую стихию, написав «До востребования» на московский адрес отделения связи. Оно находилось напротив корпуса «А» ГНИИИКМ, где был первый мой кабинет, поскольку своего почтового адреса у меня тогда не было. До 1997года, пока я работал в институте, я ходил проверять получение моего морского письма, но оно так и не появилось.
Через 4 суток «Советский Союз» благополучно пришвартовался в порту Влади-востока, завершив свою полувековую круизную историю. Я переехал в аэропорт и вы-летел в Москву. Экзотическая природа Камчатки и Приморья ещё не раз привлекала мое внимание. Я ещё много раз летал в эти края по работе, дважды побывал в сана-тории «Паратунка» и на рыбалке во время путины, а также в санатории «Океанский» и на острове Русский во Владивостоке.
В 1984 году в нашей семье произошло очень приятное событие – 15 февраля мы стали родителями двойняшек – Антоши и Алеши, по 2250 грамм каждый. Меня об этом известили специальной открыткой из роддома на улице Маломосковской, куда по совету профессора Э.М. Каструбина была заранее госпитализирована жена Ирина. Ей ведь было непросто выносить до окончания срока сразу двух будущих Шакулят.
Дружную семью Дармаевых с двумя очень симпатичными детками, Аюром и Анечкой, я неоднократно с удовольствием встречал и провожал в московских аэропортах, когда они осваивали под руководством моего друга Андрея Дашиевича авиационные гарнизоны и госпитали на просторах СССР.
До рождения детей мне неоднократно предлагали различные варианты жилья, но я отказывался и более 6 лет снимал квартиры в различных районах, так как нигде не удавалось прожить более года по разным причинам. Однажды я был даже вызван «на ковёр» к нашему начальнику политотдела генерал-майору А.Н. Мишанову, который, в связи с моими отказами от неподходящего жилья, с грозным видом спросил: считаю ли я обязательным служить в Москве? И вот я с открыткой из роддома пошёл на приём к начальнику ГНИИИКМ генерал-майору медслужбы, доктору медицинских наук, профессору Сергею Авдеевичу Гозулову с просьбой о решении квартирного вопроса. Он искренне поздравил молодого майора медслужбы с рождением двойняшек и предложил написать рапорт за столом в его кабинете. Сергей Авдеевич прочитал рапорт и спросил меня: а чем можешь подтвердить рождение детей? У меня была только поздравительная открытка с указанием роста и веса детей, и он попросил подколоть её к рапорту, который остался у него в кабинете. Через две недели я получил смотровой ордер, а потом и оригинальный документ на новую трёхкомнатную квартиру в районе Орехово-Борисово, куда мы переселились всей семьёй после небольшого ремонта весной 1984 года.
С.А. Гозулов (1921–2013) в 1942 году окончил военный факультет Второго Московского медицинского института и был врачом авиационного полка во время Великой Отечественной войны, награждён боевыми орденами и медалями. В 1948 году окончил лечебно-профилактический факультет ВМА и прошёл большой путь от научного сотрудника до начальника ГНИИИКМ. Лауреат Государственной премии СССР (1953), один из ярких представителей плеяды первопроходцев АКМ, известен фундаментальными исследованиями влияния ускорений на организм лётчика. Занимался ударными перегрузками и испытывал средства технической защиты от них.
Сергей Авдеевич, как начальник ГНИИИКМ, принимал в 1977 году нас выпускников третьего факультета, и до 1984 года внимательно следил за нашим научным ростом. После его увольнения из армии и перехода на работу в Институт биофизики мы пересекались на научных форумах, а его сборник домашней поэзии, который любезно подарил мне Сергей Авдеевич в день своего 90-летия, стал для меня очень неожиданным и приятным сюрпризом. С сыном Сергея Авдеевича – Александром Сергеевичем Гозуловым, кандидатом психологических наук, мы вместе работали в ГНИИИКМ, Обществе врачей восстановительной медицины и до сих пор сохраняем дружеские отношения.
В 1986 году на базе лаборатории психофизиологии труда лётного состава морской, дальней и военно-транспортной авиации была организована первая лаборатория реабилитации лётного состава, меня назначили начальником. В её состав вошли А.В. Семенов, О.Э. Чернов, а в 1990 году – А.В. Белинский. В 1988 году мне присвоили учёное звание старшего научного сотрудника (доцента) по специальности авиационная, космическая и морская медицина. В новой лаборатории разрабатывались методы профилактики утомления в полете и ускоренного восстановления работоспособности лётчиков после него. Была доказана высокая эффективность применения методов электростимуляции нервно-мышечного аппарата и электротранквилизации ЦНС с одно-временной разработкой и экспериментальной апробацией в полётах опытных образцов портативных бортовых приборов, которые были запатентованы совместно с кандидатом биологических наук Е.А. Ильинской из родственного Института медико-биологических проблем и профессором Э.М. Каструбиным.
Одним из первых научных направлений стала разработка методов психической саморегуляции под руководством и с активным участием профессора Леонида Павловича Гримака (1931–2008), большого друга С.Г. Мельника и уникального человека, обосновавшего и разработавшего методологию моделирования функциональных состояний человека в гипнозе и психологию активности, создавшего собственный метод биоэнерготерапии. В результате комплексных исследований при моделировании лётной деятельности на тренажёрах и реальных условиях профессиональной деятельности совместно с моим близким другом и соавтором В.М. Звониковым (будущим доктором медицинских наук и профессором) были разработаны и внедрены в практику кабинеты психологической разгрузки.
Вячеслав Михайлович в 1978 г. поступил и успешно окончил адъюнктуру ГНИ-ИИКМ, защитил кандидатскую диссертацию под руководством профессора Л.П. Гримака и активно занялся развитием своей научной школы по психодиагностике и психокоррекции с участием А.Б. Стрельченко, О.Э. Чернова, ставшими его учениками и сотрудниками. В.М. Звоников совместно с Б.Л. Покровским и Д.И. Шпаченко участвовал в организации системы психологического отбора лётчиков на Кубе. Он активно сотрудничал с Экспертно-аналитическим управлением Генерального штаба Вооружённых Сил Российской Федерации по необычным возможностям человека и особым видам вооружений, известным как таинственная войсковая часть 10003, под руководством генерал-лейтенанта, доктора технических и философских наук А.Ю. Савина.
Здесь проводилась наиболее масштабная работа в России в области военной экстрасенсорики и парапсихологии.
В.М. Звоников участвовал в обеспечении боевых действий в Республике Афгани-стан, оказывал психотерапевтическую помощь пострадавшим при Чернобыльской катастрофе и землетрясении в Армении, был организатором и активным участником научных экспедиций по исследованию возможностей биоинформационного дистанционного воздействия из геофизических активных зон мира, участвовал в создании Служб психофизиологического обеспечения профессиональной деятельности лётного состава (1975–1989), сотрудников органов Министерства внутренних дел (1990) и Министерства путей сообщения (1998), а также кафедры транспортной медицины РМАПО (2000). С 2006 года он был заместителем по НИР заведующего кафедры общей психологии и истории психологии, а с 2011 года – заведующим лабораторией экспериментальной психофизиологии Московского гуманитарного университета.
Пилотный вариант типового кабинета психологической разгрузки был оборудован необходимой аппаратурой на 4 этаже корпуса «Г» в ГНИИИКМ, где располагалась наша лаборатория, а также лаборатория изучения зрительного анализатора во главе с молодым и очень активным кандидатом медицинских наук майором медслужбы И.Г. Овечкиным. На базе кабинета проводились многочисленные эксперименты по обоснованию методов психической саморегуляции и аудиовизуальных средств коррекции, а также дружеские обсуждения полученных результатов за круглым столом.
В них принимали участие лучшие представители соседней лаборатории и сам Игорь Геннадьевич, который оказался не только высококвалифицированным учёным-офтальмологом, но и очень тёплым, компанейским человеком с умом шахматиста и душой будущего барда – автора и исполнителя собственных песен под именем Игоря Блюмина. С этого времени мы пошли по жизни рядом, быстро нашли общие научные и иные интересы, дружили семьями, путешествовали с детьми во время отпусков. Славный город-герой Севастополь с бухтой «Омега» и диким пляжем на долгие годы стал нашим любимым местом отдыха. Много лет вместе с нашими мальчиками посещали 462 специальный центр в августе, когда в день рождения Саши Овечкина мы покупали на центральном рынке арбуз, вес которого соответствовал возрасту именин-ника (дошли до 12 кг, больше не было...).
В памяти остались традиционные поездки на Байдарские ворота, где в ресторане всегда были самые вкусные чебуреки, а также музыкальные вечера с участием И.Г. Овечкина и сотрудников центра (особенно под вальс «Бостон»...).
Как правило, наша взрослая культурная программа начиналась после отбоя детей, которые проживали в другой комнате и, как нам хотелось верить, послушно засыпали. Сначала Игорь Овечкин задавал традиционный и сакраментальный вопрос: а не порезать ли нам колбаски с помидорчиком? Я без лишних вопросов нарезал и даже наливал… Потом, при появлении на южном небосклоне огромной Луны у нас появлялось желание проплыть по лунной дорожке, на которой часто встречались и другие отдыхающие с призывными возгласами «Люди!!!». После водных процедур могли быть музыкальные паузы или кратковременные прогулки под луной. Была также попытка практической апробации методики капельного приема коньяка, которую Игорь Геннадьевич предложил испытать дочери прокурора Киева под песни Вероники Долиной в его исполнении в вечернем варианте, а также главному офтальмологу Севастополя в кабинете начальника спеццентра в рабочий полдень.
Много лет спустя мои детки признались, что у них тоже была своя программа развлечений, неизвестная нам. Так, Антоша признался, что они вместе с Алешей часто в 5 утра, когда взрослые мирно спали, отправлялись на «Уазике» или «Камазе» под руководством водителей-моряков за поварами к автобусной остановке, а иногда и сами пытались рулить…
Во время вечерней дискотеки в соседнем санатории Шакулята в возрасте 10 лет были замечены под елочкой при попытке закурить сигареты… У меня в этом возрасте тоже появилось желание покурить, я стащил у папы папиросу «Беломор» и около нашего подъезда попытался прикурить. Это занятие мне совсем не понравилось, я никогда больше не курил в своей жизни. Не знаю, понравилось ли курить моим малым деткам, но их попытка была строго пресечена.
Во время учебы в институте у них снова появилось желание закурить, чтобы казаться взрослыми и самостоятельными, однако после моей разъяснительной беседы и взятых с них обязательств с курением было окончательно покончено, и до сих пор мои сыновья не курят.
Наверное, имелись и другие детские шалости, которые были надежно скрыты от взрослых, увлеченных своими важными делами. И мы ещё узнаем о них по мере взросления наших деток. Позже Антоша с Алешей побывали в Севастополе в старших классах, но уже самостоятельно. Жили они напротив нашего любимого спеццентра в госпитале, который создали на месте бывшего санатория, а программа их пребыва-ния, на мой взгляд, стала все больше напоминать наши увлечения в молодости.
Мы с И.Г. Овечкиным нашу совместную любовь к Крыму и Севастополю сохранили до сих пор, и недавно во время очередного выездного симпозиума посетили родные места в бухте Омега, с удовольствием вспомнили былое и думы.
В бухте Омега, рядом с 462 спеццентром, была также расположена служебная дача Командующего Черноморским флотом, на которой однажды в августе 1990 года разместили американскую делегацию во главе с Министром обороны, прибывшую на переговоры с делегацией Министерства обороны СССР во главе с Маршалом Советского Союза Д.Т. Язовым.
Летчиков на время визита из центра удалили, а мне удалось остаться в нём и наблюдать с балкона 5 этажа за торжественной встречей делегаций. Американский министр в белой рубашке с короткими рукавами вышел со стороны дачи в сопровож-дении небольшой свиты и охраны с мобильными рациями, а наша делегация встречала американцев у входа в центр в парадной форме и фуражках, несмотря на 30 градусную жару. Предварительно в центр завезли новые кровати, ковровые дорожки и штат поваров и официанток из Военторга, а представители службы безопасности с американской стороны осмотрели все комнаты и принесли в них воду в специальных пакетах.
Переговоры успешно завершились в актовом зале центра, началась культурная программа с концертом художественной самодеятельности Черноморского флота и дружеским банкетом в столовой центра. Ближе к вечеру некоторые члены американ-ской делегации решили окунуться в теплое море, а один их адмирал решил подняться на верхний этаж центра на лифте, который давно не использовался и застрял между этажами. Вызволять адмирала из западни пришлось моему другу А.Д. Клюнку, выпускнику 4 факультета ВМА, который был ответственным дежурным. Международного скандала удалось избежать, делегации разъехались, кровати и ковры вернули в Военторг, а летчики снова прибыли в спеццентр для плановых занятий.
Вместе с А.Д. Клюнком в спеццентре работал наш общий друг Александр Павлович Волков (1957–2019), который тоже окончил 4 факультет ВМА, служил на корабле в Поти и потом был переведен в 462 спеццентр на должность инструктора. Имея прекрасную физическую подготовку и спортивный разряд по боксу, Александр Павлович легко и весело, с морским юмором и образными литературными цитатами, справлялся с организацией походов и марш-бросков по окрестностям Севастополя для отработки с летчиками навыков выживания при вынужденном приземлении в горах и лесах, а также при спасении экипажей на море. В медицинском плане, он в 1980-х годах одним из первых военных врачей прошёл цикл усовершенствования по мануальной терапии у доктора В. Сувака в Киеве. Прекрасно владел всеми приёмами этой специ-альности. Позже эту работу продолжил в спеццентре молодой доктор С.Я. Кира.
Были и научные планы у Александра Павловича, но их изменили его литературные дарования, которые успешно реализовались в нескольких повестях, романах и поэтических сборниках, а сам автор стал членом Союза писателей России.
В ноябре 1990 года во время очередной командировки в 462 спеццентр у меня появилась уникальная возможность побывать на борту единственного авианесущего корабля и флагмана Военно-морского флота СССР, названного в честь Адмирала флота Советского Союза Николая Кузнецова, который проходил испытания и находился в Угольной бухте Севастопольской морской базы.
Первый командир авианесущего крейсера капитан 1 ранга В.С. Ярыгин прислал свой командирский катер в бухту Омега, и мы вместе с А.Д. Клюном были доставлены
на борт ТАВКР «Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов» в день 7 ноября, перед началом парада на палубе в честь годовщины Великой октябрьской социалистической революции.
После завершения очень красивого парада под звуки военно-морского оркестра нам организовали обзорую экскурсию по многочисленным палубам и ангарам этого громадного плавучего аэродрома со штатом около 5000 военнослужащих. Экскурсия завершилась торжественным обедом в кают-компании корабля с вкусным борщом, макаронами по-флотски и обязательным компотом. Затем мы вернулись в бухту Оме-га на командирском катере.
Из истории известно, что в декабре 1991 года в адрес командира этого корабля поступила правительственная телеграмма от президента Украины, в которой объяснялось, что крейсер является собственностью Украины и до принятия правительственного решения он должен оставаться на севастопольском рейде. Несмотря на запрет Киева, корабль вышел в район Феодосийского полигона для отработки взлета-посадки палубных самолетов. Чтобы не оставить корабль Украине, командование ВМФ приняло решение о его переходе на Север до завершения государственных испы-таний. Не подавая никаких сигналов, корабль под командованием капитана 1 ранга В.С. Ярыгина ночью покинул Севастопольский рейд и взял курс на Босфор. Пролив корабль прошел 1 декабря 1991 года, турецкие власти не препятствовали его движению. «Адмирал Кузнецов» был включен в состав Северного флота ВМФ Российской Федерации, военно-морской флаг СССР был заменен флагом ВМФ России и 24 декабря 1991 года корабль прибыл на постоянное место базирования, в Видяево Мурманской области.
С целью выполнения плановых НИР и активного внедрения результатов в практику медицинского обеспечения профессионального здоровья лётного состава в нашей лаборатории с 1986 года были начаты исследования на базах строевых частей, профилакториев, центров боевого применения и переучивания лётного состава, специальных центров и санаториев с активным привлечением к совместной работе войсковых врачей Ф.Д. Гладких, А.Д. Клюнка, А.П. Волкова, С.М. Агеева, С.Я. Киры, А.П. Кавуна, В.И. Варуса и других.
Наземные эксперименты мы проводили с участием нештатных испытателей – научных сотрудников ГНИИИКМ в барокамере при моделировании лётной деятельности в условиях умеренной гипоксии в течение 6 часов, а лётные испытания с участием
лётного состава проводили в реальных полётах дальней и военно-транспортной авиа-ции в гарнизонах Полтава, Узин, Иваново, Кипелово, Остров и других. В этом периоде моей работы приходилось до полугода находиться в командировках с налётом до 100 часов в месяц. Запомнились полёты на Камчатку и обратно с экипажем самолёта «ИЛ-62» под командованием майора А.М. Еремина, когда была острая необходимость переброски экипажей подлодок с гарнизона Елизово в Палдиски (под Таллином) и обратно для их тренажерной переподготовки. Нам пришлось выполнить четыре девятичасовых перелёта за две недели.
В полётах я обследовал всех членов экипажа самолёта и проводил коррекцию их состояния, а после приземления на Камчатке активно их восстанавливал в термальных бассейнах Паратунки и саунах для научного обоснования термоконтрастного метода восстановления работоспособности.
Подобные эксперименты проводились в полётах на десантирование солдат и техники в составе десантного полка на самолётах «ИЛ-76», а также в трансширотных перелётах на Новую Землю и обратно. В марте на Новой Земле были сугробы снега выше второго этажа, дети и собаки делали в них норы, а женщины ходили по улице, держась за канаты, только в тулупах и с пластиковыми щитками у лица для за-щиты от сильного ветра.
Большим нашим успехом было также комплексное обследование полка дальней авиации, совершившего во время учений 24-часовой полет на самолётах «ТУ-95» из гарнизона Узин до Камчатки и обратно с двумя дозаправками в воздухе. Особенно мне нравились командировки в Полтаву, где проживали мои близкие родственники и в детстве проходили мои летние каникулы, а бабушка Груня всегда встречала меня с домашними пирожками и вкусным борщом.
В полтавском авиагарнизоне базировался полк дальней авиации, оснащённый новыми самолётами «Ту-22-М2». Это был советский дальний сверхзвуковой ракетоносец-бомбардировщик с крылом изменяемой стреловидности, который может нести в ядерное оружие. Мы прибыли для обследования лётчиков, начинающих первые планы полёты. Летним солнечным утром должна была начинаться лётная смена, но неожиданно объявили о прекращении полётов. Оказалось, что в соседнюю деревню, рядом с аэродромом, прибыла машина из французского консульства в Киеве для видео-съемки первых полётов секретных самолётов «Ту-22-М2», которыми очень интересовались на Западе.
Запомнился мне и один случай на предполётном осмотре, когда командир эскадрильи, заполняя бланковый тест о самочувствии, активности и настроении, показал очень низкий результат. Во время беседы с ним выяснилось, что маленькая дочка нечаянно разбила его любимую чайную чашку... В полтавском авиагарнизоне мы ещё не раз проводили исследования, в нем после окончания Киевского высшего военного инженерного авиационного училища служил мой двоюродный брат Сергей Головко, а также мои однокашники по ВМА – В.А. Поляков и А.М. Окунев.
В результате исследований, проведённых на базе специального восстановительного центра в Севастополе, был обоснован комплекс диагностических и восстанови-тельных методов, позволяющих проводить эффективную коррекцию функционального состояния лётного состава с явлениями утомления, переутомления, эмоционально-вегетативной неустойчивости, функциональными заболеваниями сердечно-сосудистой системы. Это способствовало эффективному выполнению лётной работы и увеличению периода оптимальной работоспособности в годовом цикле профессиональной деятельности.
Эти исследования составили основу кандидатской диссертации, которую в 1990 году успешно защитил в специализированном учёном совете ГНИИИКМ мой первый ученик и близкий друг Александр Давыдович Клюнк. Перед защитой он неоднократно приезжал в Москву и был в гостях у меня дома. Однажды взрослые устроились на кухне для творческого обсуждения основных положений диссертации, а детки нашли спички в дипломате у курящего дяди Клюнка и соорудили из них небольшой костерок на паласе, под диваном в детской комнате... Запах дыма прервал взрослое застолье, и мы справились с пожарной угрозой от юных поджигателей по примеру Герострата, который сознался во время пытки, что поджёг храм для того, чтобы его имя помнили потомки, без вызова подмоги по телефону 01.
Второй экспериментальной базой для проведения пионерских исследований по реабилитации лётчиков в условиях профессиональной деятельности стал авиационный гарнизон в эстонском городе Хаапсалу, где начальником медицинской службы был Василий Иванович Варус.
При активной поддержке руководителей ГНИИИКМ и Службы авиационной и космической медицины (АКМ) ВВС в состав этого авиагарнизона был прикомандирован штат профилактория для лётного состава и передана во временное пользование необходимая диагностическая и коррекционная аппаратура из ГНИИИКМ для создания войскового центра реабилитации лётчиков, которые выполняли программу учебно-боевой подготовки по охране границы СССР на самолётах «МИГ-23».
В этой работе нам активно помогал заместитель командира полка по МТО майор Игорь Иннокентьевич Картамышев, который стал моим очень близким другом на долгие годы. Мы до сих пор, уже на пенсии, дружим семьями и активно осваиваем
просторы нашей необъятной Родины от старинного города Белозерска (основан в 862 году) у Белого озера в Вологодской области до Горного Алтая, Камчатки и Магадана.
В результате выполнения НИР в авиагарнизоне Хаапсалу в Эстонии был научно обоснован и создан первый войсковой центр медицинской реабилитации лётчиков истребительной авиации и доказана высокая эффективность лечебно-профилактических мероприятий непосредственно в процессе профессиональной деятельности. Удалось также организовать перелёт группы лётчиков этого полка во главе с бравым командиром В.П. Полищуком и его надежным заместителем по МТО майором И.И. Картамышевым в 462 специальный центр реабилитации в городе Севастополе для проведения восстановительных мероприятий. Начальником этого центра был бывалый «морской волк» – полковник медслужбы Федор Дмитриевич Гладких, очень добрый и веселый человек, с огромной фуражкой-аэродромом на голове и бакен-бардами, как у Собакевича. Он прошел славный путь морского офицера, участвовал во многих длительных морских походах в высоких и низких широтах, а также в очень опасной операции по тралению мин в Суэцком канале в 1970-х годах после войны между Египтом и Израилем. Ему даже удалось собрать материалы по обследованию моря-ков в походах, были планы по подготовке диссертации под руководством С.Г. Мельника, а я подготовил на их основе несколько статей для «Военно-медицинского журнала».
После завершения морского этапа службы Федор Дмитриевич легко освоил специфику летной деятельности, установил надежные контакты со всеми командирами летных частей в Крыму, завоевал заслуженный авторитет у командующего авиацией ВМФ. В его лексиконе было достаточно крепких слов, и он мастерски пользовался ими в воспитании своих подчиненных без ущемления их достоинства. А когда у него не хватало аргументов для ответов на некоторые мои вопросы, Федор Дмитриевич говорил: «Ну что ты, Саша, хочешь, это же Юг»…
Приезд группы летчиков из Хаапсалу начальник центра встретил с большим воодушевлением и широким гостеприимством. Особенно теплые и дружественные отношения сложились у него с командиром полка Валерием Павловичем Полищуком, которого Федор Дмитриевич пригласил в выходной на свою дачу. В свою очередь Валерий Павлович проникся уважением к хозяину и после дружественного застолья решил оказать посильную помощь в поливе огорода, но в трудовом порыве умудрился израсходовать весь месячный запас воды, которую в Севастополе давали по графику.
В Эстонии я был еще много раз, познакомился с рыбацкой бригадой во главе с гостеприимным Константином Алексеевичем Дутовым и его сыновьями, которые показали мне свою нелегкую работу в Пярнуском заливе, где можно было поймать весь арсенал морской и речной рыбы. С Василием Ивановичем Переверзевым я побывал на лосиной охоте и рыбной ловле угря недалеко от его загородной фазенды, а его сын Сергей был призван на службу в армию и был в легендарном отряде испытателей моего родного ГНИИИКМ.
С моим верным другом, Игорем Иннокентьевичем Картамышевым мне удалось очень хорошо изучить природу Эстонии, посетить старый маяк Саксби, построенный в 1864 году на острове Вормси, который, начиная с XIII века, был в основном населён потомками шведских колонистов, поэтому большинство населённых пунктов острова сохраняют шведские названия. Запомнился также экзотический охотничий домик в средневековом стиле с многочисленными лесными трофеями, а также отлично сохранившийся Меньшиковский дворец с камином, старинным паркетом и белым роялем, в котором Игорь Иннокентьевич любил устраивать новогодние праздники и дни рождения. Даже свой первый заграничный паспорт мне удалось получить по рапорту о необходимости санаторного лечения на грязевом курорте Хаапсалу. После завершения военной службы Игорь Иннокентьевич вместе с женой поселился в Санкт-Петербурге, а работал в течение 20 лет в старинном городе Белозерске на Белом озере, которое стало любимым место рыбалки для меня, моих детей и всех друзей.
В 1984–1988 годах Служба АКМ ВВС под руководством генерал-майора мед-службы С.А. Бугрова размещалась на базе ГНИИИКМ (на третьем этаже корпуса «А») и активно выступала заказчиком НИР по актуальным вопросам авиационной медицины. В 1988 году Службой была организована зарубежная командировка в Болгарию для знакомства и обмена опытом организации специальных центров психофизиологической подготовки лётчиков. Меня включили в состав делегации, оформили первый служебный загранпаспорт и командировку на болгарский горный курорт Боровец. С собой разрешалось брать только 30 советских рублей для их обмена в Болгарии на ле-вы. Во время прохождения таможенного контроля в Шереметьево у меня оказалось 40 рублей и мне предложили лишние 10 рублей потратить в аэропорту или положить в банк, остальные вещи были тоже внимательно проверены и мы благополучно прошли паспортный контроль.
После приземления в Софии я уже был готов к повторению таможенной процедуры, однако никто проверять нас не стал и нам на чистом русском языке сказали: «Мы не проверяем тех, кто прошёл проверку в Шереметьево». На курорте Боровец, где проходили подготовку лётчики Болгарии и Венгрии, нас ждал тёплый приём за круглым столом, интересное знакомство с методами оздоровления и великолепной
спортивной горнолыжной базой и стрельбищем по тарелочкам. А в самолёте на об-ратном пути домой командир экипажа из правительственного авиаотряда, с кото-рым мы познакомились на курорте Боровец, передал нашей делегации через стюардессу поднос с приветственным угощением.
В 1989 году Службу АКМ возглавил кандидат медицинских наук полковник мед-службы (позже – генерал-майор медслужбы) Евгений Степанович Бережнов, который продолжил традиционную помощь ГНИИИКМ и всем его сотрудникам. По моей просьбе он организовал для моего отца выполнение очень сложной полостной операции в центральном авиационном госпитале, которую блестяще выполнил главный хирург ВВС полковник медслужбы Камиль Газалиевич Багаутдинов.
После выхода на пенсию в возрасте 60 лет по желанию и состоянию здоровья, отец с удовольствием занимался огородом в родном селе Гусарка и обеспечивал натуральными продуктами свою семью, детей и внуков.
В 1990 году Службой АКМ была организована грандиозная командировка, когда на специально выделенном самолёте «АН-72» комиссия из пяти различных специалистов, включая и меня, совершила в течение двух недель облёт 16 городов (от Львова до Владивостока) с целью определения подходящих мест строительства восстанови-тельных центров для лётного состава. С Евгением Степановичем мне посчастливилось в течение нескольких лет поработать после увольнения из армии в Российском научном центре медицинской реабилитации и курортологии. Он всегда был образцом профессионального отношения к делу, обладал всеми лучшими человеческими качествами, включая позитивное чувство юмора, мы до сих пор сохраняем тёплые дружеские отношения.
В итоге многолетних комплексных исследований в лаборатории реабилитации лётного состава ГНИИИКМ была разработана концептуальная схема мероприятий по восстановлению профессионального здоровья лётного состава, которая научно и экспериментально обоснована и внедрена в практику медицинского обеспечения полётов истребительной, дальней, военно-транспортной авиации и авиации ВМФ.
Подготовленные организационно-методические рекомендации, конкретные методы коррекции и восстановления функционального состояния лётчиков были впервые в истории реализованы в главном документе авиационной медицины – Руководстве по медицинскому обеспечению полётов в авиации Вооружённых Сил СССР, утверждённом приказом Главнокомандующего ВВС в 1991 году.
Этот важный документ стал значимым подтверждением практического внедрения основных положений моей будущей докторской диссертации, подготовленной за период работы в ГНИИИКМ с 1977 по 1997 годы.
Полученные результаты и опыт работы войскового центра реабилитации в авиагарнизоне Хаапсалу составил основу диссертационной работы В.И. Варуса, который стал моим вторым учеником и успешно защитил в 1991 году кандидатскую степень в нашем учёном совете при ГНИИИКМ. В ноябре 1991 года я был приглашен Василием Ивановичем в поездку по его родным местам в Черновицкой области. Мы посетили его родительский дом в селе Вашковцы, познакомились с чудесной природой и вкусной украинской кухней, совершили путешествие на курорт Трускавец. По пути следования я заметил, что в селах и районных центрах начали демонтировать памятники В.И. Ленину. В Трускавецком военном санатории мы встретили делегацию местных жителей, которые пришли к начальнику с просьбой разрешить им возложить цветы 7 ноября к памятнику В.И. Ленину, который еще остался на территории санатория.
В 1993 году, через некоторое время после вывода наших войск из Эстонии, по моей рекомендации В.И. Варус был принят для продолжения службы в Институт военной медицины в городе Ирпень под Киевом, защитил докторскую диссертацию и стал начальником этого института. В 2000 году на базе этого института мы приняли участие в конференции «Украина, Россия, НАТО». Был организован торжественный приём в Киеве, издан сборник научных работ.
Спустя несколько лет состоялся ответный визит в Москву украинской делегации во главе с начальником медицинской службы Министерства обороны Украины генерал-майором П.С. Мельником, с которым я познакомился в военном санатории «Судак» ещё в 1980-х годах, когда он был капитаном медслужбы. В составе делегации бы-ли мой ученик В.И. Варус и профессор Г.Л. Апанасенко, которого я знал ещё во время учёбы в ВМА по его работе на кафедре физиологии подводного плавания. Наша дружеская встреча с участием генерал-майора медслужбы Е.С. Бережнова состоялась за круглым и вкусным столом в Украинском доме на Старом Арбате, было много приятных воспоминаний о годах совместной работы. К сожалению, в дальнейшем наши контакты были прекращены.
В 1991 году в нашей стране свершилось грандиозное историческое событие –великого государства СССР не стало. Завершилось влияние руководящей и направляю-щей роли компартии, но запомнилось яркое выступление начальника политотдела, который на подведении итогов за год подсчитал стоимость одной страницы отчёта по НИР в бюджетных рублях.
В ГНИИИКМ сократили штат политотдела, уже нельзя было вызвать на парткомиссию коммуниста полковника М.И. Клевцова, главного инженера института, изобретателя и очень талантливого писателя-фантаста, мечтавшего о полётах на Луну, для рассмотрения его персонального дела о моральном облике. Михаил Иванович был трижды женат и имел трёх детей от своих жён, которые были хорошо обеспечены, имели квартиры и с жалобами в политотдел не обращались. В результате рассмотрения его персонального дела не удалось предъявить Михаилу Ивановичу серьёзных претензий к его моральному облику, и ограничились постановкой «на вид».
В августе 1991 года нам всем вернули на руки учётные карточки и партбилеты, а у меня даже остались неуплаченные партийные взносы за этот месяц в новеньких рублях. Появилось пока не очень понятное чувство опустошённости, запахло творческой свободой и снижением контроля над выполнением распорядка дня.
Драматические события октября 1993 года, когда из открытого окна института у метро «Динамо» были слышны разрывы снарядов, а по телевизору одновременно с этим показывали танковый обстрел Дома правительства, ещё больше вносили сумятицу в ближайшую перспективу жизни. Экспериментальная работа сворачивалась, выплата денежного довольствия офицерам задерживалось до полугода, стихийно появились выездные бригады научных сотрудников-врачей для оказания услуг по диспансеризации работников «Детского мира», центральных гастрономов и даже «АвтоВАЗа» в Тольятти на бартерной основе.
Дефицитные товары (продукты, одежду, книги, водку и другие) можно было купить только по талонам, которые выдавались на работе. Помню, мне достался один талон на детский комбинезон из «Детского мира». В назначенный день я занял огромную очередь около магазина и через пару часов попал внутрь его, однако мне пришлось использовать весь свой словарный запас для доступного объяснения всей очереди и продавцам необходимости получения двух одинаковых комбинезонов на один талон для моих сыновей-двойняшек. В этих финских комбезах детки смотрелись очень красиво, а однажды в 1987 году я с детьми простоял в очереди на Пушкинской площади около двух часов, чтобы попасть в первый ресторан «Макдональдс», открытый в нашей стране.
В выездные бригады мне не удалось попасть, но появилась возможности проведения НИР на договорной основе, и первой такой работой стала апробация знамени-той в то время «кремлёвской таблетки», которая якобы была разработана томскими учёными для оздоровления и омоложения исключительно членов Политбюро ЦК КПСС. Заключив договор с коммерческой организацией, занимавшейся распространением этих таблеток, мы провели исследование и установили, что маленький генератор электрических импульсов при проглатывании оказывает благоприятное влияние на активацию всего кишечника и благополучно самостоятельно выходит наружу. Это позволило рекомендовать его использование в лечебно-профилактических целях не только членам Политбюро, но и широким слоям населения нашей новой страны.
Запомнился также экзотический эксперимент, который поручил мне провести профессор, генерал-майор медслужбы В.А. Пономаренко. Разработчики генератора «гравитационных волн» из предприятия «Волна» предложили оценить его возможное влияние на операторскую работоспособность на лётном тренажёре, моделирующем полет по кругу. Подобрав подготовленного нештатного испытателя из научных сотрудников, провели ему комплексное обследование перед «полётами» и предложили сделать пять взлётов и посадок. Генератор находился в соседней комнате и включался и выключался разработчиками только по моей команде. После завершения «полетов» значительных изменений в состоянии оператора не было выявлено, но количество лейкоцитов увеличилось в 2 раза. Это было зафиксировано в протоколе эксперимента, разработчики генератора получили его на руки и потом приняли дополнительное финансирование на продолжение разработок.
Намечалась в это время ещё одна экзотическая научная работа по экспертной оценке эффективности так называемого «аккумулятора солнечной энергии Райха».
Вильгельм Райх, Wilhelm Reich (24.03.1897, Dobzau, восточная Галиция, 1957) – австро-американский врач-психиатр, один из лучших учеников Фрейда. В конце 30-х годов ХХ века открыл энергию оргона, обнаруживаемую в живых организмах, вокруг них и в атмосфере. Сам термин происходит от латинского слова "organismus" – живое существо. По мнению Райха, внутренняя жизненная энергия стимулируется внешней оргонной энергией, на чём и основывалась его идея использования оргонных накопителей в лечебных целях.
Интересно, что китайское учение об энергетических меридианах тела, по которым течёт космическая энергия Ки или Чи, а также индийское учение об энергетических каналах, которые связывают семь основных чакр, с помощью которых человек поглощает жизненную космическую энергию прану, основываются на тех же принципах, что и учение Вильгельма Райха: торможение протекания космической энергии или недостаток этой энергии в теле человека приводит к психологическим проблемам и физическим болезням. Один из последователей этой теории из Хабаровска построил очередной аккумулятор Райха, получил первые обнадёживающие результаты и обратился в ГНИИИКМ для проведения экспертной оценки. Я отправился в командировку в Хабаровск, ознакомился с экспериментальной базой и подготовил договор на проведение работы, однако она не состоялась по неизвестным для меня причинам…
В середине 1990-х годов на базе ГНИИИКМ мне удалось организовать апробацию новой японской биологически активной добавки (БАД) «Бионормалайзер» для коррекции иммуно-биохимического статуса операторов лётного профиля в модельных экспериментах вместе с научным куратором совместного японо-российского
проекта, крупным ученым-биохимиком мирового уровня, очаровательной женщиной и профессором Людмилой Георгиевной Коркиной из Российского национального исследо-вательского медицинского университета имени Н.И. Пирогова, моими коллегами из ГНИИИКМ и близкими друзьями со времён учёбы в ВМА Игорем Борисовичем Ушако-вым и Игорем Петровичем Бобровницким.
Головной офис японской компании во главе с господином А. Осато и генеральным менеджером господином Н. Нишимурой находился в Токио, а производственная база с аналитической лабораторией располагалась на Филиппинах, где заготавливали и выпускали натуральный продукт на основе незрелых плодов папайи после ферментации уникальными дрожжами. Полученные результаты апробации стали основой для подготовки совместных статей и докладов на международных форумах, а также способствовали будущим интересным научным поездкам на Филиппины и Японию.
В 1995 году мне удалось побывать в зарубежной командировке в Сербии, кото-рая уже находилась в сложном экономическом и политическом положении. На улицах, около частных домов встречались пластиковые бутылки, выставленные на продажу. Оказалось, что в них находится бензин, который доставляли украинские контрабандисты по Дунаю в бочках и сбрасывали в воду в районе Белграда.
Рабочая часть командировки мне понравилась, мы познакомились с современным Институтом авиационной медицины, в котором проходил регулярные обследования летный состав военной и гражданской авиации.
В 1997 году моя служба в ГНИИИКМ подошла к своему логическому завершению в связи с сокращением исследований по реабилитации лётного состава, я стал готовиться к новому этапу своей службы в условиях реабилитационного госпиталя, а встречи в ГНИИИКМ стали проходить по памятным датам, на научных конференциях и защитах в специализированном совете.
Памятник собаке-космонавту Лайке работы Сергея Пахомова и скульптора Павла Медведева открыли 11 апреля 2008 года у входа в ГНИИИКМ, где её готовили к полёту сотрудники института под руководством будущего академика РАН О.Г. Газенко.
Говорят, что памятник Лайке есть также на острове Крит в Греции в музее Homo Sapiens и в Нидерландах, в парке Кекенхоф. А в Ижевске есть памятник другой собаке-космонавту – Звездочке, которая приземлилась рядом с этим городом.
Через госпиталь на курорты
В 1993 году я впервые после окончания ВМА попал на курсы профессиональной переподготовки на кафедру медицинской реабилитации Государственного института усовершенствования врачей МО РФ под руководством профессора и полковника мед-службы Льва Михаиловича Клячкина (1925–2015), одного из основоположников медицинской реабилитации в Вооружённых Силах. Кафедра находилась на базе многопрофильного реабилитационного центра – «6 Центрального военного клинического госпиталя Минобороны России» (6 ЦВКГ), открытого в 1989 году в районе Речного вокзала. Учебной частью кафедры руководил его лучший ученик – кандидат медицинских наук полковник медслужбы Александр Михайлович Щегольков (будущий доктор медицинских наук, профессор, начальник кафедры с 1995 года и главный специалист по медицинской реабилитации Минобороны с 1997 по 2011 годы), ставший моим близким другом и соавтором на долгие годы.
В 1995 году в этот госпиталь на должность начальника отделения психофи-зиологической реабилитации перешёл младший научный сотрудник из моей лаборатории и надёжный друг – майор медслужбы Александр Васильевич Белинский, после успешной защиты в ГНИИИКМ кандидатской диссертации под руководством академика РАО генерал-майора медслужбы В.А. Пономаренко А через два года я и мой друг И.Г. Овечкин получили предложение о переходе в 6 ЦВКГ, которым руководил генерал-майор медслужбы Владимир Николаевич Иванов. С ним я впервые познакомился в начале 1980-х годов, когда он после окончания первого факультета ВМА пришёл на должность старшего ординатора в урологическое отделение 7 Центрального военного научно-исследовательского авиационного госпиталя и был лечащим врачом у моего брата Сергея. Затем Владимир Николаевич был начальником 25 Центральной поликлиники ВВС, в которой все научные сотрудники ГНИИИКМ проходили ежегодную диспансеризацию (без отметки о её завершении нам не подписывали рапорт на очередной отпуск), и в 1995 году он стал начальником реабилитационного госпиталя.
Именно от Владимира Николаевича поступило предложение о переходе в госпиталь, но руководство ГНИИИКМ не было настроено отпускать перспективных научных сотрудников. Тогда генерал-майор медслужбы В.Н. Иванов обратился с просьбой к Главкому ВВС, которому подчинялся ГНИИИКМ, и вопрос о нашем переходе был решён положительно.
Моя первая встреча и беседа с начальником Главного военно-медицинского управления Минобороны России генерал-полковником медслужбы Иваном Михайловичем Чижом состоялась в кабинете начальника 6 ЦВКГ, где он дал своё согласие на мой переход в госпиталь на должность начальника лечебно-оздоровительного комплекса (ЛОК). Позднее я неоднократно встречал Ивана Михайловича в ЛОКе перед плановыми занятиями на теннисном корте, а однажды даже был приглашён сыграть в паре с бывшим Министром обороны России генералом армии П.С. Грачевым против пары И.М. Чиж – В.Н. Иванов.
В 2000 г. у нас с Иваном Михайловичем Чижом был совместный доклад на научной конференции «Украина–Россия–НАТО» в г. Ирпене под Киевом, а в 2011 году мы снова встретились с ним на открытии памятника космической собаке Лайке у входа в ГНИИИКМ.
Сначала приказ Министра обороны России был подписан 30 марта 1997 года на перевод в «кабинет мандальной терапии госпиталя» майора медслужбы И.Г. Овечки-на, которому предстояло освоить новый японский аппарат – эксимерный лазер для организации амбулаторных операций на глазах в кабине лазерной коррекции зрения.
Золотой медалист ВМА, талантливый во всех областях И.Г. Овечкин успешно прошел обучение и получил разрешение на проведение операций.
Его первым пациентов стал наш общий друг по ГНИИИКМ Валентин Валентинович Манихин, который участвовал в обеспечении летного состава корабельной авиации на авианесущем корабле «Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов» в длительном походе и собрал уникальным экспериментальный материал. Через не-сколько лет он перешел в 6 ЦВКГ в качестве заместителя начальника по научно-методической работе, а ныне возглавляет крупный объединенный санаторий «Подмосковье» Управления делами при Президенте РФ.
С 1997 по 2017 Игорь Геннадьевич выполнил более 2500 операций, участвовал в профильных международных конгрессах, а через несколько лет стал заведующим медицинским кабинетом (реабилитации органа зрения).
Полученный И.Г. Овечкиным опыт работы в отделе физиологии зрения в ГНИ-ИИКМ позволил ему организовать на базе 6 ЦВКГ еще один кабинет – функциональной коррекции зрения. В нем стала работать Лариса Смирнова, с которой я познакомился еще в 1978 году в отделе физиологии летного труда ГНИИИКМ.
В 6 ЦВКГ меня перевели приказом Министра обороны от 27 апреля 1997 года на должность начальника лечебно-оздоровительного комплекса (ЛОК) госпиталя с присвоением очередного воинского звания полковника медслужбы. Кроме необходимого знакомства с новым коллективом врачей, медсестёр и инструкторов ЛФК, было необходимо быстро включиться в коллективный мозговой штурм по подготовке научной продукции госпиталя и оказания действенной научно-методической помощи диссертантам.
За несколько месяцев 1997 года, на основании глубокого анализа имеющихся клинических материалов совместно с очень талантливым журналистом, научным сотрудником и организатором, заместителем начальника госпиталя по научной работе кандидатом медицинских наук полковником медслужбы Юрием Сергеевичем Головым, всеми врачами госпиталя и сотрудниками кафедры медицинской реабилитации под руководством профессора полковника медслужбы А.М. Щеголькова, был подготовлен ряд научных статей в профильные журналы и сборники тезисов докладов на много-численных конференциях.
В результате нашей ударной научной работы к концу 1997 года начальник госпиталя генерал-майор медслужбы В.Н. Иванов был готов представить материалы своей диссертации для защиты в специализированном учёном совете при Институте медико-биологических проблем по специальности авиационная, космическая и морская медицина. Комиссия видных учёных этого института во главе с его директором академиком РАН А.И. Григорьевым рассмотрела и высоко оценила представленную работу, предложила официальных оппонентов и назначила ориентировочную дату заседания совета. Через два месяца состоялась защита диссертации В.Н. Иванова, на которой единодушно было принято решение голосовать за присвоение не только кандидатской, но и сразу докторской степени. Президиум ВАК РФ рассмотрел материалы диссертационного дела, заслушал соискателя, мнения экспертов и утвердил решение о присвоении учёной степени доктора медицинских наук В.Н. Иванову по специальности авиационная, космическая и морская медицина.
В 1997 году докторами медицинских наук также стали Ю.С. Голов и И.Г. Овечкин, начали активную подготовку докторских диссертаций А.В. Белинский и А.Т. Неборский; кандидатских – Л.В. Новикова, Ю.А. Мягков и А.М. Бурлак
Особенно запомнилась активная работа по редактированию работы моего друга А.В. Белинского, который остановился в научном творчестве только на 14 варианте диссертации и успешно защитил её в центре «Защита».
В следующем году состоялась защита и моей докторской диссертации «Обоснование и разработка системы психофизиологических мероприятий по восстановлению профессионального здоровья лётного состава» по специальности авиационная, космическая и морская медицина в специализированном учёном совете при Институте медико-биологических проблем под руководством председателя совета академика О.Г. Газенко По приглашению Олега Георгиевича я вошёл в состав докторского диссертационного совета, когда в конце 1998 г. получил диплом доктора наук, и проработал в нём в течение 10 лет.
В 1998 году меня назначили начальником первого центра медицинской реабилитации на базе 6 ЦВКГ, в который вошли отделения ЛФК, физиотерапии и традиционной медицины с кабинетами фитотерапии, мануальной терапии, терморелаксации, рефлексотерапии, су-джок и гирудотерапии с общим штатом около 60 человек. Коллектив центра активно включился в работу по медицинской и медико-психологической реабилитации, особенно при оказании помощи участникам вооружённого конфликта в Чеченской республике.
В составе центра остался и ЛОК с теннисным кортом, тренажерным залом и сауной, в нем регулярно проводились занятия с пациентами госпиталя. Под руководством заведующего спортивной базой и опытного тренера П.В. Маркова врачи госпиталя успешно освоили азы большого тенниса и дважды в неделю сражались между собой, а в выходные дни у меня была возможность дополнительно заниматься спортом с моими подросшими сыновьями и друзьями. Мой близкий друг И.Г. Овечкин очень быстро научился большому теннису, активно участвовал во всех спортивных мероприятиях в госпитале, играл в теннис на берегу бухты Омега в Севастополе во время отпусков вместе со мной, а на турецком побережье с удовольствием до сих пор играет, но уже без меня.
Во время работы в госпитале хорошо запомнились праздники, особенно Дни медицинского работника, которые мы активно не отмечали раньше в ГНИИИКМ. Во время первого такого праздника в госпитале было принято решение провести его неофициальную часть на природе, на берегу канала имени Москвы, который был прямо за забором госпиталя. Все отделения с дарами природы и целебными напитками дружно разместились на берегу, а я решил по пути зайти за моим другом Игорем Овечкиным и его лучшей медсестрой-оптометристом Ларисой, которая перешла на работу в госпиталь из ГНИИИКМ и позже стала женой Овечкина. Мы собрали все необходимые атрибуты праздника и выдвинулись на волю, но обходить забор не стали, а нашли под ним небольшую дырочку и через неё удачно пролезли на берег канала.
После завершения очень яркого пикника с песнями, плясками, братаниями и не-безопасными купаниями в канале, на дне которого были стекла от бутылок, пришло время возвращаться обратно в госпиталь и снова через дырочку. Все благополучно проникли на территорию госпиталя, а Игорь немного увеличился в объёме и не смог пролезть под забором без нашей помощи, как Вини Пух в известном мультике...
Тело нашего дорогого и молодого доктора наук с порезами после купания в канале Лариса обработала йодом, внутреннюю дезинфекцию организма мы тоже ему провели совместными усилиями, а дырочку в заборе вскоре надёжно закрыли, и таких вылазок на берег канала больше не было.
Ещё один День медицинского работника мне удалось организовать для всего коллектива центра медицинской реабилитации с помощью моего друга Александра Николаевича Фёдорова, талантливого организатора концертных программ и выпускника речного училища в прошлом. Он помог нам зафрахтовать прогулочный пароход, который в назначенный праздничный день пришвартовался у причала около моста че-рез кольцевую автодорогу, недалеко от нашего госпиталя.
Мы всем коллективом благополучно загрузились на пароход и отправились на речную прогулку в бухту Радости, вверх по каналу. Через час пароход прибыл к месту назначения и пришвартовался у причала, около нового храма, украшенного берёзовыми ветками, в котором проходила служба в связи с религиозным праздником Троицей. Несмотря на тёплый летний дождь, нам удалось выполнить всю праздничную программу и вернуться в госпиталь обратным маршрутом. Уже прошло четверть века после этого путешествия, но все мои бывшие сотрудники с теплотой вспоминают наш весёлый праздник на теплоходе.
В 1998 году через профессора Л.Г. Коркину мне поступило приглашение от японских коллег с предложением организовать делегацию наших учёных для поездки на Филиппины для участия в научной конференции и знакомства с технологией производства биологически активной добавки (БАД) «Бионормалайзер».
В состав нашей делегации были включены заместитель директора Института медико-биологических проблем по научной работе Герой Советского Союза, Герой Российской Федерации, лётчик-космонавт, кандидат медицинских наук (в 1999 году – доктор медицинских наук и профессор) В.В. Поляков, доктора медицинских наук гене-рал-майор медслужбы В.Н. Иванов, полковники медслужбы А.В. Шакула и Ю.С. Голов.
Выполнение научной программы и наше участие в конференции было организовано в конференц-зале «Церкви адвентистов седьмого дня», которые во многих странах содержат медицинские центры и занимаются пропагандой здорового образа жизни. Был также запланирован приём в Маниле у Президента Филиппин Джозефа Эст-рада, избранного президентом республики на национальных выборах 11 мая 1998 года. Принимали мы также участие вместе с Президентом в торжественной церемонии бракосочетания сенатора и кинозвезды, представлявших два клана, которые враждовали 40 лет между собой и теперь решили пойти на примирение. На свадьбу нашу де-легацию доставила на собственном самолёте Имельда Р. Маркос, филиппинский политический и общественный деятель, вдова 10-го Президента Филиппин Фердинанда Маркоса.
На следующий день после свадебной церемонии у нас было экзотическое путешествие на узкой лодочке с огромными поплавками по бокам на необитаемый тропический остров, на котором после Второй мировой войны было организовано казино, разрушенное позднее сильным штормом. На острове мы решили искупаться в теплом океане, и Владимир Николаевич Иванов наступил на морского ежа, которого мы благополучно удалили. В тени пальмы при 40-градусной жаре небольшой прокол на большом пальце ноги пострадавшего мы тщательно обработали 40 % раствором хорошо известной российской жидкости, случайно оказавшейся у нас в рюкзаке, а её остатки по честному разделили между собой и приняли внутрь для профилактики тропических инфекций.
Завершающий день мы провели в Маниле. Был ещё один торжественный приём с экзотическим фуршетом и неожиданной встречей для представителей российского торгпредства, которые были чрезвычайно удивлены появлением на Филиппинах летчика-космонавта и трёх военнослужащих Российской армии в форме генерала и двух полковников. Знакомство с офисом принимающей компании проходило в небоскрёбе в центре города, после чего мы стартовали на пятиместном вертолёте с крыши высотного здания в сторону аэропорта над невероятными транспортными пробками на улицах Манилы. Управлял вертолетом профессиональный пилот, а на кресле второго пилота сидел господин А. Осато, который изображал реальные действия пилота по управлению вертолетом и мы делали вид, что верим ему.
В 1998 году мы вместе с Л.Г. Коркиной и Н. Нишимурой приняли участие в 46 Международном конгрессе по авиационной и космической медицине в Сингапуре, на котором Людмила Георгиевна блестяще сделала наш совместный доклад о БАД «Био-нормалайзере» на английском языке и оказалась в центре внимания не только во время вопросов из аудитории, но и на вечернем банкете.
Потом была экскурсия на расположенный примерно в 500 м к югу от Сингапура небольшой остров Сентоза (в переводе – мир и спокойствие), который некогда был рыбацкой деревенькой, потом служил британской военной базой, а в 1972 году был превращён в идиллический островной курорт с экзотическим океанариумом, в кото-ром можно было наблюдать за обитателями, передвигаясь под водой на эскалаторах.
Запомнилось мне также посещение авиабазы Сингапура с 50 самолётами раз-личных классов и Институтом авиационной медицины, оснащённым самыми современными стендами для лётной экспертизы и тренажерной подготовки лётчиков. После завершения конгресса я второй раз побывал на Филиппинах вместе с Л.Г. Коркиной и познакомился с природой тропических островов.
На следующий 1999 год мы были приглашены на очередную встречу в Японию, куда отправились в составе: В.Н. Иванов, А.В. Шакула и Ю.С. Голов под патронажем Л.Г. Коркиной для участия в юбилейной конференции «Scientific Panel Discussion. On the 30-th Anniversary of the Invention of Bio-Normalizer. Gifu. Japan. 1999» и знакомства со страной восходящего Солнца.
Во время нашего визита в Японию была организована интересная поездка в древнюю столицу Японии Киото с посещением парков, Золотого храма, японских бань и экзотической ночной рыбалкой на реке.
Мы все находились на небольшом кораблике, на палубе за типичным низким столом с различными национальными закусками и саке – одним из традиционных япон-ских алкогольных напитков, получаемых путём сбраживания сусла на основе риса и пропаренного рисового солода, хотя по просьбе нашего генерала В.Н. Иванова нашлась на борту в холодильнике и наша «Смирновская» водка.
Когда за бортом стемнело, открыли боковые шторки, и мы увидели на средне-вековых лодках-долблёнках с подвешенными над водой вязанками хвороста рыбака, который держал на коротком поводке 5–6 бакланов с петлями на шеях. Хворост поджигали, на свет приходила рыба, голодные бакланы ныряли и ловили рыбу, рыбак затягивал петлю, чтобы баклан не проглотил рыбу, вынимал её из клюва и передавал на борт для приготовления и дегустации нашей командой.
Через некоторое время состоялся ответный визит Л.Г. Коркиной с Н. Ниши-мурой в 6 ЦВКГ с торжественным приёмом и фото у начальника госпиталя генерал-майора медслужбы В.Н. Иванова, теннисным матчем на корте и баней с моим уча-стием. Встречался я с Н. Нишимурой и на корте санатория имени Дзержинского в Сочи во время нашей очередной конференции, но выиграть у него я не смог ни разу, не-смотря на 20-летнюю разницу в возрасте.
В дальнейшем научные контакты с профессором Л.Г. Коркиной продолжались, когда она перешла на работу в Римский институт, была выполнена совместная работа по применению природных антиоксидантов для восстановления здоровья специалистов ОАО «Газпром» в условиях поликлиники, которой в течение 20 лет успешно руководил мой старший товарищ и будущий ученик полковник медслужбы Анатолий Владимирович Пулик, ранее работавший начмедом в 7 Центральном военном научно-исследовательском авиационном госпитале. Возможности использования пищевой добавки «Био-нормалайзер» в области восстановительной медицины были представлены в нашем совместном докладе на конгрессе в Бразилии (48-th International Congress of Aviation and Spece Medicine. – Rio – Dejaneyro – Brasil. – 2000).
В 1999–2000 годах мозговой штурм учёных 6 ЦВКГ продолжился, были защищены докторские и кандидатские диссертации сотрудников и организован учёный совет, который имел полномочия представления к получению учёного звания «профессор». Первым профессором по специальности «глазные болезни» стал И.Г. Овечкин, затем были представлены к профессорскому званию и получили аттестаты В.Н. Иванов, Ю.С. Голов.
Была также организована апробация этого препарата в санатории-профилактории ОАО «Севергазпром» в Ухте, которым руководил кандидат медицински наук Ю.И. Кальфа. Юрий Иорданович по своему происхождению был батумским греком, и после выхода на пенсию перебрался в Краснодарский край, купил домик с фруктовым садом в курортной Кабардинке и с широким гостеприимством принимал в нём своих друзей, в том числе и меня. Интересно, что рядом с профилакторием была уникальная нефтяная шахта, в которую работники спускались на глубину в специальных клетях, как на угольных шахтах. Под землёй они закачивали под давлением водя-ной пар, и он вытеснял наружу тяжёлую нефть очень высокого качества. А рядом с нефтяной шахтой в скважине была найдена лечебная минеральная вода, очень похожая по своему составу на знаменитую воду «Нафтуся» из Трускавца.
Ещё одна встреча с лечебной нефтяной водой состоится у нас через много лет во время очередного традиционного международного симпозиума «Актуальные про-блемы восстановительной медицины, спортивной медицины, лечебной физкультуры, курортологии и физиотерапии» в азербайджанском санатории «Галаалты» (2002 год).
В 2001 году к моим первым двум ученикам А.Д. Клюнку (1990) и В.И. Варусу (1991) добавились Л.В. Радостева (1998), Д.В. Сливинский (2001) и А.В. Пулик (2001). Подготовленные пять учеников и степень доктора медицинских наук позволяли мне подать документы в учёный совет 6 ЦВКГ и получить в 2002 г. аттестат профессо-ра под номером 4 по новой научной специальности «Восстановительная медицина, ле-чебная физкультура и спортивная медицина, курортология и физиотерапия».
В 2002 году я был приглашён в диссертационный совет при «Российском науч-ном центре медицинской реабилитации и курортологии» Минздрава России по этой новой научной специальности и начались активные защиты моих учеников Л.В. Кузи-ной (2002), В.Л. Жовнерчука (2002 – в центре «Защита»), В.В. Яменского (2003 – в ГНИИИКМ), С.М. Агеева (2003 – в ГНИИИКМ), О.О. Фроловой (2007), В.Л. Банка (2007), Л.А. Чадовой (2008), И.В. Платовой (2010), Л.Д. Сыркина (2012), а также це-лой плеяды врачей-офтальмологов, подготовленных совместно с профессором И.Г. Овечкиным: С.В. Заворотной (2004), М.В. Лебедевой (2005), И.А. Бугаенко (2005), А.А. Кожухова (2006), Т.А. Маликовой (2008), Г.А. Емельянова (2008 и 2014), Я.Э. Элькиной (2009), И.Б. Серебряковой (2010), Д.И. Никулина (2012).
Немного позже мой ангелохранимый друг Игорь Геннадьевич Овечкин открыл собственный «свечной заводик», и уже много лет успешно и очень результативно трудится на кафедре офтальмологии и учёным секретарём специализированного со-вета при Академии постдипломного образования ФГБУ «Федеральный научно-клинический центр специализированных видов медицинской помощи и медицинских технологий Федерального медико-биологического агентства». Он подготовил не один десяток ученых-офтальмологов, но самой любимой научной проблемой моего друга всегда оставалась зрительная астенопия.
Особенно хочется отметить защиты докторских диссертаций моими близки-ми друзьями Рамилем Рафаиловичем Бадретдиновым (2006) и его женой Людмилой Михайловной Бадретдиновой (2011), которые подготовили свои работы в лучшей здравнице нашей страны – санатории «Янган-Тау». В 2005–2010 годах на базе этого уникального курорта с источниками термального пара и минеральной воды «Кургазак» был выполнен цикл пионерских работ по научному обоснованию эффективной системы управления санаторно-курортным комплексом и разработке инновационных технологий восстановительной медицины для лечения заболеваний опорно-двигательного аппарата. Подготовлены и получены патенты РФ, опубликованы монографии, организованы научные и юбилейные конференции с участием ведущих ученых страны.
С дружной семьёй Бадретдиновых у нас сложились очень близкие, искренние и дружеские отношения, которые мы вместе бережно сохраняем до сих пор.
В наши дни семья моих близких друзей продолжает активно работать в сана-тории «Красноусольск» в Башкортостане, а их сын Артур Бадретдинов возглавил ещё один санаторий в этой курортной республике – «Карагай».
В 2015 году произошла успешная защита докторской диссертации Александра Игоревича Павлова, с которым меня познакомил мой близкий друг, лучший лечащий врач на долгие годы, кандидат медицинских наук, доцент, участник боевых действий в Афганистане и настоящий полковник медслужбы Дмитрий Васильевич Сливинский, за что ему низкий поклон. Александр Игоревич Павлов стал моим единомышленником, очень близким другом всей моей семьи и активным участником научного туризма, а ныне является заместителем начальника (по медицинской части) лучшего военного госпиталя нашей страны – Национального медицинского исследовательского центра высоких медицинских технологий – Центрального военного клинического госпиталя им. А.А. Вишневского. После этого знаменательного события подготовка моих учеников была завершена и начата подготовка учеников для будущего профессора А.И. Павлова, награждённого орденом Пирогова.
Важным научным событием 1999 года стало создание «Ассоциации специалистов восстановительной медицины» (АСВОМЕД), одним из учредителей которой вы-ступил 6 ЦВКГ. Началась активная работа по координации деятельности научных и лечебных организаций различных министерств и ведомств по восстановительной медицине и медицинской реабилитации, я стал членом правления «АСВОМЕД» и постоянным участником всех мероприятий, проводимых в нашей стране и за рубежом.
В 2000 году начальником 6 ЦВКГ стал кандидат медицинских наук полковник медслужбы (позже генерал-майор медслужбы, доктор медицинских наук, профессор и начальник 3 ЦВКГ им. А.А. Вишневского) Сергей Анатольевич Белякин, который регулярно возглавлял делегации госпиталя на ежегодных конференциях «АСВОМЕД», про-водимых в сочинском Центральном санатории ФСБ имени Дзержинского, а также выездных заседаниях.
Совместно с моими коллегами и близкими друзьями в период с 2000 по 2022 год мы совершили около 30 зарубежных выездов для знакомства и обмена опытом в области курортной медицины.
С 2001 года я являюсь действительным членом Российской академии естественных наук и Академии медико-технических наук РФ, членом правлений «Ассоциации специалистов восстановительной медицины, «Национальной академией активного долголетия», «Российского общества врачей восстановительной медицины, медицинской реабилитации, курортологов и физиотерапевтов», «Общества содействия раз-витию медицинской реабилитации и санаторно-курортного лечения».
С 2012 года я был также исполнительным директором «Российского журнала восстановительной медицины», который под руководством моего друга с времён обучения в ВМА и совместной работы в кружке ВНОС на кафедре АКМ, а ныне доктора медицинских наук, профессора, члена-корреспондента РАН Игоря Петровича Бобровницкого с 2022 года стал называться «Российский журнал экологической и восстановительной медицины» и был включён в перечень, рекомендованный ВАК РФ.
В 2002 году был создан основной печатный орган по новой научной специальности журнал «Вестник восстановительной медицины» (ВВМ), учредителями которого стали «АСВОМЕД» и «Российский научный центр медицинской реабилитации и курортологии» Минздрава России под руководством член-корреспондента РАМН, профессора Александра Николаевича Разумова, с которым мне удалось поработать несколько лет в ГНИИИКМ и который сыграл решающую роль в моей дальнейшей судьбе после увольнения из армии.
С Александром Николаевичем Разумовым я познакомился в ГНИИИКМ, куда он был направлен после окончания военно-медицинского факультета при Саратовском мединституте, и прошел с 1970 до 1990 года путь от младшего научного сотрудника до заместителя начальника института, стал доктором медицинских наук и профессором. После окончания военной службы и работы директором НПЦ «Работоспособность» Миннефтегазстроя СССР, генеральным директором Московского центра проблем здоровья при Правительстве Москвы он с 1998 по 2010 годы был директором ФГУ «Российский научный центр восстановительной медицины и курортологии Рос-здрава».
Под руководством А.Н. Разумова разработана и утверждена Концепция государственной политики развития курортного дела в Российской Федерации, стратегия здоровьесбережения, новая научная специальность и первый диссертационный совет по этой специальности – «Восстановительная медицина». Разработан и успешно реа-лизован инновационный проект государственно-частного партнерства по рекон-струкции Национального исследовательского центра курортологии и реабилитации. Александр Николаевич обладает широким научным кругозором, всеми лучшими человеческими качествами, здоровым оптимизмом и хорошим чувством юмора, всегда открыт для общения и взаимопомощи.
Редколлегию журнала ВВМ составили ведущие учёные страны, академики РАМН и профессора. За двадцать лет он стал авторитетным научным изданием, входящим в перечень ведущих журналов ВАК и международную базу «Scopus». В течение всего этого времени я входил в члены редколлегии и опубликовал лично и в соавторстве с учениками и коллегами около 30 статей.
Председателем редакционного совета журнала ВВМ стал выдающийся физиолог академик РАМН (позднее – РАН) Николай Александрович Агаджанян (1928–2014), который был для меня легендарной личностью еще во время работы в ГНИИИКМ, где он трудился с 1951 года и принимал непосредственное участие в подготовке и медицинском обеспечении первых космических полётов человека.
В ГНИИИКМ проходили подготовку Ю.А. Гагарин и весь первый отряд будущих космонавтов, а Николай Александрович организовал ряд научных экспедиций в регионы Центрального Тянь-Шаня, Памира, Кавказа, в Антарктиду (станция «Восток») для разработки научных подходов и изучения адаптации организма к экстремальным условиям среды обитания. Для меня Николай Александрович был научным наставником, очень добрым, отзывчивым, справедливым человеком и настоящим Ученым с большой буквы, подготовившим около 200 учеников из многих стран мира.
Однажды во время очередной конференции «АСВОМЕД» в санатории ФСБ имени Дзержинского в Сочи Николай Александрович вместе со мной был приглашен в Красную поляну, где была построена мини-гостиница «Пирамида» в самом центре горнолыжной инфраструктуры – горнолыжном комплексе Лаура, его учеником А.Н. Кислициным, который под руководством академика Н.А. Агаджаняна защитил док-торскую диссертацию «Сравнительная эколого-физиологическая характеристика степени напряжения функциональных резервов организма при занятиях различными видами экстремального туризма и спорта», а я был приглашен на защиту в качестве официального оппонента.
Во дворе гостиницы была сооружены на принципах золотого сечения деревянная пирамида, в которой «заряжалась» вода и вино, а также можно посидеть внутри для «подзарядки космической энергией». На следующий день после нашего приезда было за-планировано изучение влияния пирамиды на свойства воды из различных регионов Краснодарского края, но эксперимент не состоялся из-за погрешностей измерительного прибора, которые я обнаружил до начала работы.
В 2003 году Александр Васильевич Шакула, доктор медицинских наук, профессор, полковник медицинской службы, специалист в области авиакосмической физиологии, медицинской реабилитации и восстановительной медицины, завершил военную службу и по приглашению директора «Российского научного центра медицинской реабилитации и курортологии» Минздрава России доктора медицинских наук, профессора, члена-корреспондента РАМН (сейчас – академика РАН), Заслуженного деятеля науки РФ А.Н. Разумова перешёл на работу его заместителем по региональным программам.
Получил квартиру на станции Перхушково, проработал в этом центре 20 лет. Стал автором и соавтором более 700 научных работ, подготовил 10 докторов и 20 кандидатов наук по специальностям «Авиационная, морская и космическая медицина» и «Восстановительная медицина, лечебная физкультура и спортивная медицина, курортология и физиотерапия».
Вышел на пенсию и поселился в собственном доме в деревне Аксаково, где ещё с советских времён расположены пять санаториев, и можно активно реализовать любимый лозунг курортологии: «Жизнь человеку даётся один раз, и прожить её надо на курорте!».
Но это тема уже для другого рассказа...
Доброго тебе здоровья на долгие-предолгие годы, мой дорогой товарищ. Твоя жизнь – это постоянное и целеустремлённое движение вверх, к намеченной цели. Именно такие и становятся первопроходцами, изыскателями и учёными.
Твоя биография – наглядное пособие тем, кто поставил для себя в жизни цель и идёт к ней, невзирая на трудности! Я очень горжусь, что мы повстречались на этой ДОРОГЕ ЖИЗНИ!
Устремлённый ввысь Шакула А. В. Из книги Дорога мо
© Copyright: Александр Финогеев, 2024
Свидетельство о публикации №224010801421
Свидетельство о публикации №224010801421
Рецензии