Находки

     Эх, надо было мне стать археологом! Ведь любая находка – даже самая обыкновенная сыроежка в лесу – вызывает во всей моей организьме сладостный трепет.

     Самая первая ценность, заставившая мои нервы встать на дыбы, была найдена года в четыре. Случилось это так.
     Я, в классических традициях, хвостом таскалась за своим старшим братишкой. Он большим злыднем не был, и сильно против такого «хвоста» не возражал. Тем более, что знал: маме так спокойнее – какой-никакой пригляд за соплюхой.

     Однако в своей компашке подростков он сам был младшим, а старшие уже имели какие-то «мрачные» тайны, так что непредсказуемый свидетель в моём лице был им без надобности. И вот они постоянно настраивали моего Валерку против меня.

     Однажды дошло до того, что брат стал гоняться за мной с пучком крапивы. В тёплую, но уже предосеннюю пору, крапива была загрубелой и неимоверно жалючей. Я смертельно обиделась. Затихарилась в бесхозных черёмуховых зарослях и, глотая обильные слёзы, стала с досады раскидывать босыми ногами жёлтые гнилушки – остатки трухлявого бревна.

     Вдруг в тусклой желтизне бывшего дерева проклюнулось жёлтое пятно совсем другого оттенка: металлического, благородного. Слёзы мгновенно высохли. Присев на корточки, я стала внимательно разглядывать – что за сокровище послано мне в утешение. Потом аккуратно, одним пальцем разгребла труху. Посередине плоского золотистого оладушка торчал штырёк около сантиметра ростом. Я щепотью взялась за него, подняла, перевернула. С лицевой стороны было ярко-алое эмалевое знамя и чёткая надпись «Гвардия». Моё сердчишко сделало кульбит. Орден!

     А воображение взорвалось красочными картинами: здесь шли бои; с груди погибшего героя враги сорвали орден и втоптали его в землю… Вот вырасту и обязательно дознаюсь – кто был этот герой, посажу на его могилке берёзку и буду цветочки приносить. И не было никаких сомнений – этот орден не просто мной найден, а через долгие минувшие года вручён чьей-то всемогущей мудрой рукой. Как награда. Как залог.

     Остаток дня я валялась на сеновале, не желая никого видеть, боясь расплескать своё счастье. А вечером сказала Валерке:
       – Послушался своих дураков, с крапивой налетел! А я-то клады умею находить. Вот, орден нашла! 
       – Лииидонька, дай посмотреть!
       – Неа. Сопрёшь еще.

     Через какое-то время отец другана Женьки, прославленный фронтовик, объяснил, что моя находка – гвардейский значок. Уничижительное слово «значок» поначалу меня очень огорчило. А потом я вспомнила, как часто взрослые небрежничают со словами. Наверняка, и здесь так. Как может такое сокровище называться значком?! Орден!!!   

     А потом – на подходе к шести годам – в моей жизни случилась… лавочка. Оструганная доска, лежащая на двух прикопанных чурках. Последняя в череде таких же, стоящих на удобном километровом отрезке яра. Через десяток шагов от неё яр глубже вдавался в берег и терял свою торжественность. Старенькая и редко посещаемая на своём отшибе, она мне нравилась. На ней можно было спокойно разлечься в любой позе, не боясь быть застигнутой врасплох.

     Однажды, разомлев на солнышке, я задремала и брякнулась, благо невысоко. Ещё как следует не проснувшись, сидела на земле, потирая ушибленный бок. Лицом к лавочке. И в траве под нею углядела что-то длинненькое, блестящее. Оказалось, авторучка. Красивая, солидная, новая.
 
     Авторучка в те поры мне была ещё не нужна. Тем более, такая, помпезная. И я вручила её маме. Та дотошно выспросила – откуда это «богачество». Успокоилась и подарок приняла.

     Через пару-тройку дней меня опять занесло в этот закуток, и я уже специально заглянула под лавочку. Там лежала мужская расчёска, тоже новенькая и симпатичная. Тщательно прополоскав её в реке, я сделала презент самому старшему брату, который как раз на лето приехал домой.

     Тут уж я стала навещать лавочку ежедневно, как на работу ходила. Призы были не каждый день, но регулярно. Брошка, перочинный ножик, зажигалка, крестик на порванной тонкой цепочке и много чего ещё. А денег! Разнокалиберная мелочь там бывала рассыпана постоянно и бумажных в сумме набралось рублей десять (целое состояние).

     Я резонно рассудила, что с подношениями близким торопиться не следует, лучше дождаться какого-нибудь серьёзного повода. Стащила из подпола стеклянную банку, и стала копить в ней свои сокровища. А банку прятала в укромном уголке предбанника. Куда это всё в итоге подевалось – вспомнить уже невозможно. А вот праздничное ощущение длящегося чуда прочно укоренилось и в памяти, и в душе.

     Если бы я тогда была немного постарше, или, хотя бы, любопытнее к «стыдной» стороне жизни, то, наверное, смогла бы допетрить, что на уединённой лавочке просто тискались парочки…  Но я была плохо заземлённым персонажем. И, слава Богу! Потому что чудо – это всегда хорошо.