Время покажет

Каждое утро, закутавшись в просторный халат, первым делом она подходит к окну. Сдвигает в сторону штору. Отросшая после стрижки ещё недавно изумрудная трава уже становится рыжей и в лучах восходящего солнца отливает медовым золотом.
Осень, как и старость, беспощадна. Медленно, но верно обступает со всех сторон, способствует забвению всего, что тревожит, заставляет ценить жизнь, учит отдавать любовь, а не получать. Приносит успокоение, принятие себя и ничего не требует. Пахнет красным вином, рябиновым вареньем и холодными дождями. Иногда, когда Глория хотела, чтобы мир позволил ей желаемый покой, именно вот таким — осенним — он ей и представлялся.

Ещё совсем недавно она любила все времена года, весь мир и мужа. Но год назад завершилась его долгая борьба с онкологией. Болезнь победила. Остались воспоминания. Светлые, добрые, согревающие каждый уголок раненого сердца.
В девятнадцать лет Глория, без излишних раздумий, согласилась выйти замуж за лучшего мужчину на свете и прожить рядом с ним всю оставшуюся жизнь. Она прекрасно помнит их скромную свадьбу и первое собственное жильё: холодная, мрачная комнатка в общежитии, куда сквозь густую крону высокого тополя не пробивался солнечный свет. Но они были молоды, влюблены и сами излучали тепло и свет.
Кровать с провисшей сеткой, две табуретки, стопудовый лакированный шкаф, в котором можно было заблудиться, столик на шатающихся ножках, словно новорожденный телёнок - вот и вся обстановка. А они чувствовали себя счастливыми с головы до пяток и танцевали, напевая дуэтом модную мелодию.
С течением лет приобрели дом, вырастили сына. Любили путешествовать, фотографировать природу, знакомиться с новыми людьми. Могли улизнуть на выходной в один чудесный тихий городок и целый день гулять босиком по берегу моря, взявшись за руки. А потом поужинать запечёнными креветками в маленьком кафе "Розмари" и уехать домой. Сама Розмари, яркая пышногрудая брюнетка, однажды сбежала, прихватив с собой большой чемодан и мужа соседки, но на качество подаваемых креветок это совершенно не повлияло. Бразды правления кафе согласилась принять её младшая сестра Дебора, приветливая тихая женщина, обожающая своего собственного мужа и двух старых лабрадоров. Счастье у всех разное.

Конечно, семейная жизнь - это не безмятежное существование в Эдеме. Были и горести, и неприятности, и непонимания, которые положить бы в коробку, убрать на дальнюю полку, да навсегда забыть. И спорили, и кричали, и стучали кулаком по столу, отстаивая свои точки зрения. Сердились, обижались. Но никогда не произносили слов, за которые потом было бы стыдно. Это спасало. Оскорбить просто, но как с этим жить? Хоть тысячу раз повинись, а из памяти не сотрёшь.

Через несколько дней после похорон, преисполненная гнева на несправедливую и невосполнимую, болезненную утрату, она сняла с полки фарфоровую фигурку Святого Николая и спрятала её в ящик комода. А вместе с ней и радость от того, что сама она ещё жива...

Глория заправляет кровать, принимает освежающий душ и не спеша готовит немудрёный завтрак. Были в её жизни другие времена и другие привычки. Она тоже была другая. Проснувшись раньше всех, с удовольствием порхала по кухне, виртуозно управляясь с миксером и кофемолкой, с духовкой и ножом, будто у неё четыре руки. Сейчас уже не порхает. Сидя за столиком у большого окна, выглядит такой одинокой, как будто она единственный житель на затерянной планете.
Что поделать, каждый горюет и выздоравливает в своём собственном темпе. Сын с женой и пара подруг время от времени пытаются её оживить, приглашают в гости и на выставки, но положа руку на сердце, приходится понять и принять: у людей теперь нет времени друг для друга.

Глория допивает кофе, моет чашку и выходит в сад, прихватив пакет корма и кувшин со свежей водой. В это время суток сюда заходят две-три бродячие кошки. Сидят на лавке, обняв себя тощими хвостами, ждут угощения, но делают вид, что не голодны. Иногда с ними забредает черный кот, слишком толстый для того, чтобы Глория приняла его за бродягу, но она кормит всех.

Осень уверенно вступает в свои права. Что-то обесцвечивает, что-то, наоборот, перекрашивает, макая кисть то в охру, то в каштан, то в гранат. Прохладный ветер пахнет пленительной нежной сладостью.  Пришла пора собрать позднюю сливу: крупные, тёмно-фиолетовые плоды, покрытые голубоватым налетом. Они долго не опадают и не гниют, но ночи уже довольно холодные, а слива спелая - нет причины тянуть.
Ведро наполняется быстро. Потом она удалит косточки, засыплет сахаром и сварит варенье. Остальное с удовольствием соберут соседи.

Днём ещё довольно тепло и Глория, пока готовит обед, ненадолго открывает окна: гораздо приятнее слушать радостное общение птиц, чем тягостную тишину. Ближе к вечеру начинает холодать. Снаружи опускается тьма и уже хочется включить уютный свет, укрыться тёплым одеялом и погрузиться с головой в какую-нибудь книгу, чтобы забыться и притупить боль реальности. День за днём...

В то утро она проснулась раньше обычного. Намного раньше. Не включая свет, подошла к окну. Далеко-далеко, на сереющем небосклоне разливалась алая полоска рассвета. В окнах домов - ни огонька.
Глория вздрогнула, заметив ехавшего по дороге велосипедиста. Куда он в такую рань, подумала она. В свете редких уличных фонарей виден лишь силуэт. Но мужчина вдруг остановился, прислонил к дереву велосипед. С узелком в руке подошёл к мусорному баку, размахнулся, ударил им по ржавой стенке, потом ещё раз и бросил внутрь. После чего спокойно уехал в темь, будто его и не было. В соседнем дворе вдруг тоскливо завыла собака.

Она охнула. Сразу поняла, что случилось. Увиденное так ужаснуло, что захотелось снова проснуться и с облегчением понять - это был всего лишь кошмарный сон. Но, к сожалению, Глория не спала. Или к счастью? Время покажет.

- Господи, зачем я это видела? Что же мне делать? - тихо сказала она, хотя ответ уже знала. Не знала только, выдержит ли.

Когда спускалась с крыльца, голос разума, ясный, как день, настойчиво предлагал ей вернуться, но сострадательное сердце влекло вперёд...
 
Из четырёх щенков один оказался живой. Убитых, обливаясь слезами, похоронила в том же узелочке за домом. Вернувшись, подошла к комоду, достала из ящика фигурку Святого, стёрла пыль, произнесла:

- Ну, здравствуй, Николай Чудотворец. Прости меня за ящик. Видит Бог, сегодня нам нужна твоя помощь...

Бог ли испытывает человека или Природа? Но определенно, кто-то из этих двоих. То птенца из гнезда выронит, то котёночка слепого подкинет. Или утку хромоногую приведёт за сломанное крыло. Злой, в лучшем случае, пройдёт молча мимо. А добрый бросит свои неотложные дела, помчится покупать пипетки, молоко и пелёнки, станет заворачивать доверенное тельце в мягкий шерстяной шарфик, баюкать, согревать дыханием, выхаживать, выпестывать, вдыхать жизнь с капельками молока и крошками хлеба. Терпеливо вытирать лужицы, убирать кучки, уговаривать принять лекарство. Станет отдавать всю свою нежность, заботу, тепло души, на которые только способен. И получать в ответ неограниченную, выплескивающуюся через край любовь, удивительную привязанность и неподкупную верность. Это тот самый случай, когда отдавая, мы обретаем.

Глория тоже вдыхала, баюкала, грела, кормила, закутывала в мягкий шарфик, вытирала лужицы, забывая порой поесть.  Благодаря этому беззащитное собачье тельце, умещавшееся на ладони, на втором месяце жизни превратилось в забавного крепыша Арнольда.

- Тебя можно катить, как мяч, - смеялась она, когда щенок, после сытного завтрака, уходил из кухни, покачиваясь из стороны в сторону.

И целовала спящего. И зарывалась носом в мягкую шерстку, пахнущую парным молоком. Варила полезную кашу с кусочками мяса. Выносила на прогулку. Умилялась цепочке следов на снегу. Разговаривала. Улыбалась. Журила за воровство тапок и распотрошённую диванную подушку. Не замечая, как тает, уходит в прошлое невыносимая грусть.

Как-то, зайдя в лавку зеленщика, Глория услышала разговор двух покупателей, обсуждавших несчастный случай с велосипедистом. Почему-то вспомнила то ужасное утро, неприятно кольнуло в груди. Вспомнила, но тут же подумала: любителей крутить педали в округе полным полно. Мало ли... Расплатилась за пучок петрушки и поспешила выйти на свежий воздух. Ей больше по душе случаи счастливые.

В один из дней, стирая влажной тряпочкой невидимые пылинки с плеч Святого Николая, вдруг поняла про себя: она рада тому, что жива. В её сердце вновь поселилась любовь. Или она никуда не уходила? В любом случае - это прекрасно.

- Мой Арнольд, - с нежностью подумала Глория, - похоже, он способен излечить любую хворь!

Говорят, если на кресле тебя ждёт кот, а на тумбочке книга, ты вернёшься домой сквозь ураганы и потопы. Я с этим согласна, но хочется добавить: а если у вас есть собака, она будет идти рядом.      
Удивительные создания, не осознающие своей цены.
Что бы мы без них делали?
Что бы с нами стало?
Страшно представить.