На котле

Постоянный гул, шум, то нарастающий, то затихающий, но не прекращающийся полностью и заполняющий пространство.
Вдали можно было расслышать прострелы предохранительных клапанов и рев пароглушителя: пар, вырывающийся из трубы, под давлением более четырех мегапаскалей, с температурой четыреста двадцать градусов имеет полное право на обладание такого эффекта.
Кажется, что атмосфера раскалена до красна – дышать очень тяжело, словно кто-то серьезно перетопил баню. Лицо и руки обжигает ветер, песок, смешанный с пеплом, хрустит на зубах. Воздуха вечно не хватает, как здесь что горит вообще не ясно. И больше ничего не слышно, дальность видимости метров двадцать: да и слава… Богу.. ха… здесь то и слава Ему… мне это зачтется наверняка, уж в хорошем смысле или плохом, но точно зачтётся.
Голова тяжелая-тяжелая, мысли приходят, уходят и ничего хорошего, только плохие воспоминания и самокопание… как же, ****ь, жарко… Господи… зачем я тогда не… почему я тогда не… чертовы лабиринты сознания… ненавижу, и так и ненавидел, жил и ненавидел… Кого? Себя? Кого? За что?
- Для этого тебя родили? Чтоб ты в ненависти жизнь прожил? -  раздалось у меня в сознании.
После этих слов мне представился батюшка из русской православной церкви, который мне говорит это.
- Никого не слушал, так хоть его послушай…
Метрах в пятнадцати прошел другой инженер. Это был рослый мужик, наверно лет шестидесяти, в белой запыленной каске и защитных очках. Лицо красное, обожжённое, немного опухло, ремешок, придерживающий каску, врезался ему в шею. Он пошел наверх по лестнице, на второй уровень проверить горелку. Всегда он ходит проверить горелку… сейчас самое время…
- Даааа, тем кто внутри, не позавидуешь…
- Четыреста двадцать сделай, - прозвучал приказ в голове моим, не подчиняющимся мне голосом.
Нельзя было сказать, что я не понимал, где я нахожусь, и, что меня не мучало чувство страха и безысходности, нет. Я был в том состоянии, когда ты максимально собран, при всем происходящем вокруг тебя дерьме ты собран, настроен решительно и понимаешь всю неотвратимость бытия. Скорее всего ты потом заболеешь.Я-то всегда болел, но сейчас нужно держаться.
Ух, сейчас раскочегарим, может быть новые люди… души, может быть новые души? Что же они такого сделали? Под таким давлением и в такой температуре? Прости, Господи…
- У кого прощения просишь? Тебя бы сейчас на их место.
Котел был тем самым, на котором я работал когда-то, конструкция высотой метров в двадцать и трубой метров тридцать пять, на вид обычный короб, где-то видны задвижки клапаны, занимаемая площадь порядка сорока квадратных метров, может побольше. Сверху три уровня, два с большими и, местами, разделенными площадками, если учесть, что я на первом, то четвертый уровень был небольшой площадкой где-то метр на полтора.
Я понял, что мне тоже нужно на второй уровень, но, с другой стороны, по вертикальной лестнице… Я шел медленно. Ботинки с железным подноском, которые носились далеко не первый день, натирали, так, что ноги горели… Под своим весом я проваливался в серую пепельную кашу, которая лежала повсюду. Она просачивалась внутрь обуви и… даже не знаю, что сейчас происходит у меня с ногами, я чувствую, что там влажно, чувствую песчинки, которые врезаются в сырые мозоли…
- Что еще ты чувствуешь?
Я подошел к лестнице и коснулся металлического прута: раскален на столько, что ладонь обжог.
- Лезь, - голос, как всегда ровно прозвучал в голове.
Сколько раз я слышал его тогда, когда также сам себе говорил твердо делать то, что не стоило бы.
- А может быть стоило? А? А если бы ты тогда перетерпел и не оставил ее?
- Спасибо за муки выбора, что тогда, что сейчас…
- Я что могу сказать, - сказал я своему внутреннему голосу, забираясь по раскаленной лестнице, - я переспал с ней и… ни о… чем… уф… я ладно, я не должен был, верно? Может быть стоило мне сказать: «Давай без секса, это все неправильно, и вообще ты не в моем вкусе». Выложить на стол всю правду-матку?
- И как, ты раскаиваешься в содеянном?
- Конечно, раскаиваюсь, - сказал я и усмехнулся, - чего Ты доебался то до меня?
Кого я обманываю, я взаперти здесь, вообще не ясно, как вылезти из этой круговерти дерьма: я не мог раскаяться в том, что принесло мне удовольствие, это также возможно, как съесть килограмм сахара, смешанного с килограммом соли.
- А вот и перец, - я залез на уровень и подул по привычке на руки от чего стало еще горячее.
- Сука, как всегда, можно же было привыкнуть…
- Мой друг, - сказал усмехающийся внутренний голос, - если бы ты мог привыкнуть здесь хоть к чему-то, то наверно меня бы уволили… приоткрывай на пол оборота…
Я помнил свои намерения, они точно были не чисты относительно той дамы, учитывая мое тогдашнее состояние, так сказать ничего личного, я просто мщу твоему полу за все содеянное… но кто же мог подумать, что когда она угрожала самоубийством, она не шутила?
Я понял, что речь шла о клапане питательной… воды!
- Ты, ****ный эгоист, с чего ты вообще решил, что там вода? Ты, ****ь, всезнающий?
- Что вы, что вы… молчу…, - я приоткрыл клапан на пол-оборота и поправил перчатку. В одно мгновенье залетел внутрь раскаленный ветерок и обжог запястье. Удивительно, что жжение не прекратилось, а медленно расползалось по руке вверх под искрозащитную робу.
- Слушай, надо отдать должное организатору этого мероприятия, - сказал я своему внутреннему голосу, поправляя трущий воротник, - одежда подобрана согласно всем сраным нормам…
- Которые ты никогда не знал…
- … да и не узнаю, - прервал Его я, - но речь не об этом, а том, что если хоть что-то здесь и есть, то… то… идеально создано, чтобы мучать людей…
- Спускайся и иди на четвертый уровень, - давление в котле возросло выше нормы...
Я продолжал:
- …ты гляди, перчатки положены, пожалуйста, только будто из стекловаты…
- Вообще-то они ХБ.
- Роба искрозащитная с комбезом положена? Положена… ты ей воротник лакировал что ли?
- Вам не угодишь, товарищ.
- А ботинки?
- А что ботинки?
- Да иди ты…
- Я помню, как ты сказал тогда также тому старику, чтоб он шел, знаешь, что было потом? Ууу, ты бы знал…
Я снова спрыгнул на землю и в момент касания поверхности меня прожгло чувствами умирающего бомжа, посланного мной. Как выяснилось, старик тогда был в полном отчаянии и помер буквально через пару часов после того, как я НЕ ДАЛ ему сигарету или мелочь.
- «Мелочь» - только вдумайся в это слово, ты не дал ему мелочь, не что-то крупное или тяжелое, мелочь, друг, мелочь, руку засунь в карман и протяни ее с двумя тремя тусклыми монетами, но ты не дал ее…
В голове гудело, все немного закружилось… очень оригинально это было показать мне именно сейчас…
Я уже практически подошел к лестнице, как почувствовал слабость и онемение рук, я запнулся и упал в серую пыль, которая тут же взлетела и попала мне в рот… я стал задыхаться и кашлять, горло словно разрывало от металлических крошек… я хрипел и готов был выблевать все, что у меня было в желудке. Губы двигались бессвязно, я молил о прощении Бога… Голова, как же болит, как же болит…
- Как часто мы задумываемся о том, как живут бомжи? Я слышал, что зимой некоторые замерзают на улицах, обмораживают ноги и потом гниют заживо, не слышал такого?
В глазах все смешалось и плыло, словно медленно оплывающая карусель, и тьма, еще пару хрипов… распухающий язык, который только закрепил эту слипшуюся пылевую пробку… я бы его вырвал сам, если бы мог… но руки… руки…

***

Шум, снова шум и гул, я стоял наверху конструкции парового котла, на самом верхнем ярусе… на четвертом из четырех. Чувствовалась пристыженность и подавленность, откуда бы интересно…
Высота была, наверно, метров пятнадцать-двадцать… Обжигающий ветер пытался расшатать меня и набивал мне пепельную труху под защитные очки, за шиворот и в рукава. Я пытался открутить четыре шпильки ключом на семнадцать.
- Как обстановка? Давление в барабане растет…
- Очень жарко и практически ничего не видно…,. – мне не очень хотелось разговаривать, но кто может промолчать на запрос изнутри?
Задвижка для разводзушивания находилась на уровне лица, немного выше, что делало особенно неудобным ее разбалчивание, согласно мерам промышленной безопасности ее торец был заглушен. Одну гайку припекло и ключ сорвался, сученышь отлетел точно по зубам: острая боль дошла до кончиков пальцев ноги, руки скорежило…
- ****ь…
- Смотри вниз, вон он лежит…
Ключ упал сквозь решетку, на которой я стоял и находился под ней на расстоянии буквально сантиметрах в двадцати на матовой кровельной стали защитного покрытия котла. Видимо пепел помешал ему скользить дальше, и он ожидал меня.
- Благо не убирают…
Я лег на решетку, полностью вымазавшись в пыли, и попытался дотянуться до ключа. Решетка же оказалась горячее, чем что-либо к чему я здесь прикасался: лежать на ней дольше было невозможно.
- Еще немного и дотянешься…
- Дотянешься тут, блять…
Я понял, что нужно вскрывать полы, ведь искать другой ключ Здесь? Это же смерти подобно… каламбур…
Нащупав все потайные гайки на уголке, я обнаружил что, одна из них не затянута и можно было отогнуть кромку решетки. Отлично, дело в шляпе.
Я подобрал ключ и снова стал пытаться сорвать шпильку…
- Без второго не обойдешься…
- Спасибо за помощь…
Я достал из кармана штанины второй ключ и использовал его как рычаг, уперев в соседнюю шпильку…
- Пошла…
Когда осталась всего одна шпилька стоило бы вести себя осторожнее, дабы кипяток не попал в лицо, что в принципе было бесполезно, однако… я ударил по торцевой заглушке и оттуда моментально брызнула мне в лицо струя горячего конденсата. Я схватился за обожжённую щеку пытаясь уберечь уязвленную кожу от горячего ветра.
- Давление в барабане падает, оставайся здесь, заболтишь потом.
Я огляделся.
Среди закручивающихся и набегающий друг на друга стен серой пыли можно было увидеть очертания котлового агрегата: не сказать, чтобы очень величественно, но стоит только задуматься, что происходит внутри сразу появляются другие ощущения: под металлической обшивкой находятся две горизонтальные бочки, расположенные одна над другой, соединенные трубками, бочки зовутся барабаны – один из них паровой-верхний, второй водяной-нижний. Через защитную перегородку от горелки к водяному барабану поступает тепло от сгораемого топлива… да уж, нюансов здесь хватает… Главный вопрос, конечно в том, в каком находятся те, кто внутри?
Справа и слева от моего котла находились еще котлы – иногда, сквозь пылевую завесу, можно было разглядеть их очертания, а вот то, что находилось спереди и сзади остается загадкой, разгадывать которую не было ни сил не времени…
Через секунду ожидания, снова заговорил Он:
- Закручивай гайки и спускайся, нужно проверить горение….
- Нужно проверить горение… - я начал доставать из кармана шпильки и вставлять их в пазы, накручивая сверху и снизу гайки…, - Ты реально думаешь, что Здесь может что-то погаснуть? Ты поди шутишь?
- Может быть и шучу, не сходишь не узнаешь…
Я уже было почти затянул все гайки, как что-то горячее и твердое залетело мне за шиворот.
- Ах, ты сссука, -  я пытался пропихнуть его ключом вниз через одежду, чтобы он вылетел, и ничего не выходило…
- Знаешь, что мне это напоминает?
- Что ****ь тебе это напоминает? И почему именно сейчас?
- Вы тогда стояли курили, и ты окурок выбросил…
- Ну не надо, наверняка он попал кому-то за шиворот? -  как всегда, я начинал заводиться.
- Точно…
- И его нельзя было просто так вытащить?
- Точно так… Приятного мало, не правда ли?
Я почти дотянулся до него, до этого маленького куска уже ненавистного дерьма, как он словно растворился во мне и стал жечь кожу изнутри пуще прежнего…
- И что дальше? – боль становилась нетерпимой и пульсирующей, я сжал в руках ключи…
- Чтобы ты соблюдал правила безопасности…
Тут налетевший порыв ветра качнул меня, и я зацепился за отогнутый конец половой решетки протертой штаниной, которую я конечно же не отогнул обратно.
Я было схватился за перила, но внезапно они провалились… не удержав равновесия, я было полетел вниз, только зацепившаяся штанина не позволила мне безболезненно выпасть: моя нога, словно слишком слабый рычаг, хрустнула и только после этого лопнула ткань штанов, сдерживающая мое падение.
Дух захватило, я довольно медленно преодолел первые десять метров падения и кувыркнувшись увидел, что пролетел мимо края обрыва.
- Выходит котел находился на краю пропасти?
- Находился…
Я почувствовал, как сжимается мое нутро, я летел бездну, что было еще более мучительно: что ты можешь сделать при падении с большой высоты? Только осознать свою беспомощность, слабость и скорое окончание твоей жизни. Если ты падаешь слишком мало, то единственное, что ты ощутишь это свою беспомощность, если ты падаешь чуть дольше, то может быть ты вспомнишь что-то, что окажется для тебя наиболее важным, а потом… ваша аорта может оторваться, вы можете умереть раньше, чем долетите, вообще, в принципе, любые ваши сосуды могут лопнуть и вы получите обильное внутреннее кровотечение, а может быть, в зависимости от того, как вы приземлитесь позвоночник пробьет ваш мозг…
Как горячо, я вижу дно…
***
Грудь сдавливало чувство беспомощности и ощущение, будто никто никогда в жизни больше не обратит на тебя внимание. Тупо смотря в клубы пепла и двигаясь, словно по инерции, я, с каким-то втайне знакомым чувством опасности, взялся за перила и шагнул на ступеньку.
Краем глаза я заметил, что котел обслуживает еще кто-то: инженер, видимо, пошел увеличить расход котловой питательной… воды! Воды, иначе как бы у них еще котел работал… хотя может быть здесь все пропитано магией? Тогда какой смысл крутить всю эту арматуру? Какой смысл ходить здесь? Взять бы да остановиться, не совершать обход… дождаться чего-то… чего-то что остановит эту работу… аварии… чтобы все разнесло здесь…
При взрыве, наверно, вокруг будет все в вареных кусках мяса, разваливающегося, как при готовке холодца...
- Ууу, после таких мыслей я думаю тебе здесь еще вечность работать?
Внутренний голос взбодрил меня:
- А почему бы и не поработать? Не так уж и много профессионалов у тебя работает?
- Профессионал, ты хотя бы знаешь, куда ты идешь?
Я замер и понял, что я нахожусь на втором уровне прямо напротив заслонки смотрового окна топочной камеры, на автомате я поднял заслонку и оценил горящий факел.
Среди всего этого гула и шума я услышал, как шумит пламя, которое горело идеально: ни одного хлопка, а само голубое и без желтизны.
Вот ведь как. А ведь я когда-то любил сравнивать все со всем, интересно же было смотреть на эти относительные метафоры.
- Давай самую банальную, посмотрим на что ты способен.
- Знаешь, жизнь людей похожа на это пламя, мы горим, так и не понимая, что мы часть какого-то большого механизма, и горим своей жизнью с целью просто передать тепло через какую-то неведомую нам перегородку…
- Продолжай…
- А все наши отходы жизнедеятельности – это продукты сгорания, которые вылетают куда-то в трубу. Те, кто построил этот механизм эти отходы могут утилизировать, а еще забрать у них остатки тепла и использовать в своих целях…
- Давай, закончи теперь метафору, сделай что-нибудь поучительное…
Я задумался, я снова напоролся на мысль о своем ничтожестве, ведь по факту все мной сказанное никогда не было чем-то значимым... но тут я собрался:
- Мои метафоры являются, между прочим, теми самыми газами сгорания, которым можно найти применение в механизме.
- Ты то так и не нашел, как всегда, перекладываешь ответственность за свой ****еж на кого-то другого… Только и можешь, что ****еть, а последствия ****ежа то кто будет за тобой разгребать?
Задумавшись над сказанным, я почувствовал себя немного меньше, чем я был, нельзя сказать, что и до этого я чувствовал себя кем-то большим, но этот осадок заставил меня сглотнуть пыль, которая осела у меня во рту, пока я стоял и разглагольствовал.
Я закашлялся.
- Как всегда, надежда умирает последней…
- А помнишь то безвыходное состояние, когда ты хотел повеситься? Может все-таки стоило тогда собраться, придумал какие-то глупые отмазы? Сейчас как раз режим у котла нормальный, может пора?
- Внезапно дошло до этого, - я почувствовал себя словно стоящим на краю обрыва, без выбора, но с твердым пониманием того, что после смерти все будут сожалеть о произошедшем и винить себя в твоей смерти, - а ты умеешь убеждать.
Я улыбнулся, как улыбались сильные люди в моменты безысходности и трагичности происходящего:
- И где твоя петля?
- Вон смотри, всего пять шагов влево от этого места, висит на кран-балке.
- Так мне же нужно туда подняться…
- Ты снова находишь оправдания не делать этого? Стоя здесь? Передо Мной? Не слишком ли это по-бабски?
- Да ты смотрю по-крупному играешь…
Я повернул голову налево и увидел кран-балку, на которой внезапно висела хорошо связанная пеньковая петля: «Ну привет». Петля находилась ровно над перилами, так, что, в принципе, можно было залезть на нее и потом сигануть, оттолкнувшись от перилл, тем самым развернув кран-балку.
- Ссать не хочется?
- Не хочется.
Я стал залазить по горячим металлическим рейкам и прутам, придерживаясь руками за металлический столб. Ветер словно бы успокоился и притих, облака пепла перестали сильно бить в глаза и больше не напоминали столь ненавистную пургу. «Медлить не буду».
Я просунул голову в петлю и удерживал равновесие стоя на периллах: с мыслями все-же нужно собраться, чтобы сделать этот толчок, который отправит меня в неизвестность и оставит этого говнюка без работника.
Голос в голове стих, словно его никогда и не было, страх близкой смерти это только усиливало, вот бы сейчас хотя бы одну подъебку…
- Давай, чего стоишь, ты же хо…. Ааххх… черт… держись руками, так ты сможешь выжить…
Я качнулся и прыгнул именно в тот момент, когда Он начал чесать языком, я думал, что повисну, что может быть потом, когда перестану соображать мое тело будет биться в конвульсиях, но оно начало биться почти сразу. Я было хотел поднять руки и схватить веревку, но они ослабели достаточно, чтобы я не дотянулся. Я болтал ногами и видел, что можно было зацепиться ногой за перилла, подвинуть кран-балку обратно, ведь мой прыжок, не так уж и далеко меня отвел.
Но в итоге болтал ногами, борясь за жизнь. Я уже не мог сделать вздоха, и кровь подступила к моей голове, казалось, что глаза сейчас лопнут. Я уже не обращал на строю мочи, которая текла по моим штанам, это разве было важно? Обоссаться или умереть? Я пытался сделать хоть что-то хорошо в своей жизни, если не удалось умереть, так хотя бы выжить, но… как всегда… ни туда ни сюда…