Глава 5. Сыщица или врач?

Дед Сафрон почему-то стал молодым. Гонит перед собой кобылу. Нет, стадо. Идет мимо Ивана с плеткой, щелкает ею по воздуху, а она почему-то издает не привычный щелчок, а барабанную дробь. Бывает же.

– Ванька, – кричит он, – а ундюк-то, твой, у меня, – подмигивает, и снова щелк кнутом по воздуху, и – барабанная дробь.

– Доброе утро! Доброе утро! – голос у Сафроныча изменился, по дикции, как у автоответчика сотового телефона. – Доброе утро!

Открыл Иван глаза, глянул на часы, и с облегчением вздохнул: надо же такому присниться.

А барабанная дробь не во сне была. Снова прозвучала. Неужели кролезаяц выздоравливает? И забыв про тапки, Иван босиком побежал в сени.

– Мой ты, умница! – Иван расплылся в улыбке, смотря на дрожащего длинноухого. Забившегося в угол коробки. – Сейчас, сейчас тебе воды принесу.

А кролезаяц даже не испугался человека, как вчера, ставившего рядом с ним консервную банку с водой, и кладущего у его носика, чуть не касаясь его, небольшой кочан капусты. Видно, косой не только свыкся со своим положением больного, но еще и стал требовательным: дай еды, воды. А доказательством этому стала барабанная дробь, которую он закатил, да не одну.

Хотя, как сказать. Может он почувствовал себя выздоравливающим и готов вызвать на бой хоть кого – или сородича, или волка, или человека! А может это просто у него заложено в крови, как у всех его сородичей в тысячах, а может и в миллионах поколений.

Думал ли об этом Иван, нужно у него и спросить. Хотя ответить на данный вопрос ему вряд ли захочется: не изучал он историю появления на Земле косых, то есть зайцев. А во-вторых, он торопится. По-солдатски, за несколько десятков секунд, влез в штаны и свитер, в сапоги, то есть валенки с резиновой подошвой. Вышел из дома, и направился к воротам.

Выйдя на улицу, скорым шагом направился в сторону центра города.

А что говорить – привычка, есть привычка: пройти утром четыре – шесть километров, отжаться шестьдесят-девяносто раз от скамейки. Такая зарядка помогала ему не только поддерживать себя в физическом тонусе – все-таки шестьдесят один год человеку, – а и обдумать, чем и как заниматься в течении дня.

Быстрый шаг не вызывал желания у Ивана вертеть головой по сторонам, а – под ноги. Почему, понятно, пейзаж улицы однотипный: по обеим сторонам дороги частные дома, одно-, двух-, трехэтажные, с красивой отделкой стен, заборов или вообще без нее. Хорошим дополнением к этому – нервный лай собак за воротами.

Появившаяся у него думка, отвлекла его от других мыслей: так кто же это вчерашним утром принес к его воротам завтрак? То, что это была именно женщина, не сомневался, видно по каллиграфическому почерку. Раз. Извините, но какой мужик, к примеру, захотевший угостить Ивана, сделал бы это скрытно. Ну, и так далее.

Так, кто же она, эта «З»? То, что это не его одноклассница по имени Зоя, успокаивало. Да и понятно почему, Зоя – это сорвиголова, готовая, если ей нужно, и в пасть дракона залезть, и повелевать им. Ее характер ему хорошо знаком еще со школьной скамьи. Линейкой любого могла отдубасить, всеми в классе верховодила, а если на нее наезжали старшеклассники – такую истерику закатывала...

Но несмотря на это, к ней все в классе относились хорошо, и на школьных дискотеках мальчишки с желанием потанцевать с ней, в очереди стояли. Ну, не открыто, а про себя. Среди них был и Иван. Но после смерти жены, как она не пыталась сблизиться с ним, но близко к себе Васильевич ее не допускал. Кончилось детство. Да и холостяцкая жизнь, наполненная спокойствием, ему стала даже нравиться. Сам себе голова.

Так кто же такая эта «З»? Может ее тоже зовут Зоя? Но на памяти, других знакомых женщин с таким именем у него не было. Хотя на букву «З» есть и другие имена – Зара, к примеру, или Земфира, или Заря. А может эта сердобольная женщина, желающая остаться незнакомкой, выбрала себе псевдоним из одной буквы? И такое может быть. Но зачем, спрашивается?

– Ой, извините! – сделав резкий шаг в сторону, Иван пропустил пробегавшую ему навстречу женщину.

Оглядываться из любопытства, не стал, по спине не определить красивая она или нет, как и ее возраст. А шельф приятного цветочного запаха, оставленный этой женщиной после себя, говорил, что она живет где-то рядом. Да, да, он был еще сильным, и напоминал запах цветущей розы. Скорее всего это не духи, а розовое масло. Мама любила в праздники душиться им.

На перекрестке остановился, завибрировал сотовый телефон, спрятанный в правый нагрудный карман куртки. А-а, это же напоминание о том, что сегодня он должен у ундюка, то есть – у глухаря, снять повязку, и проверить, как срослась косточка на его крыле. Шести дней для этого вполне достаточно.

А вот когда это сделать? Может до вечера подождать? Нет, нет, лучше не тянуть время, до работы еще полтора, нет, нет два часа и пять минут.

Развернувшись, Иван, ускорив шаг, направился домой.

Найдя в гараже рыбацкую сеть, используемую им для накрывания делянок с растущей в них клубникой, земляникой, чтобы защитить их ягоды от птиц, направился к огороду.

Включив на сотовом телефоне фонарик, с помощью его начал искать выглядывающее из-под снега крыло глухаря. То, что он совсем рядом, успокаивало. Можно отсюда, где он стоит сейчас, набросить на глухаря сеть, и схватить его, не дав птице выскочить из своей пещерки и убежать.

Так и сделал. И не ошибся, птица как взрывающийся снаряд, взметнув во все стороны снег, выскочил наружу и – Иван в ту же секунду накрыл его своим телом.

Но и сеть свое дело сделала. Запутался Ундюк в ней.

…Косточка срослась, вроде не криво, пришел к выводу Иван, рассматривая крыло. И решил отпустить птицу на волю. А что говорить, он свое дело сделал…

Распутать глухаря из тонких нитей сетки, оказалось нелегким, закрутились вокруг его лап, да еще и стянула их. Вот беда, а.

Занес его на веранду, включил свет и начал рассматривать, как это сделать, не принося птице боль. Видно и глухарь это понял, замер. Но посмотреть в его глаза, Иван не хотел, страшно. Еще бы, клюв у него достаточно мощный, клюнет, мало не покажется.

Найдя узелок, Иван попытался его распутать. Не сразу, но дело пошло, единственное чего еще не хватало, это второй руки, в которой была зажата птица. Решил помочь зубами. Удалось. Сетка упала на землю, глухарь свободен. И разжав локоть левой руки, хотел выпустить его из веранды. Но глухарь не понял этого, и развернувшись своими ногтями к лицу Ивана, полоснул своими коготками по его лбу, да еще и крыльями по вискам дал, да так сильно, что чуть сознание не потерял. А может и …

Поднявшись на ноги, качаясь, Иван, моргая глазами, попытался найти разбойника. Но что-то горячее потекло по щеке, наверное, пот. Вытерев его ладонью, пошел к забору, чтобы прикрыть дверь. Потянулся к ней рукою, а перед ним женщина.

– Ой, да что с вами, Иван Васильевич, кровь со лба хлещет. Что с вами, дорогой.

– Др-р-рова рубил, сук и в голову попал, царапнул, – нашелся Иван.

– Нужно скорую помощь вызывать! Покажите! Присядьте на скамейку, я посмотрю!
Голос у нее требовательный, громкий. Подчиняясь ему, Иван присел.

– Так, так, – растягивая кожу на лбу, пришла к заключению незнакомка. – Идите в дом, я сейчас, – и вышла из ворот на улицу.

В кухне незнакомка, положив на стол аптечку, вытащила из нее вату, йод, лейкопластырь. Что еще, Иван уже не наблюдал, выполнив приказ незнакомки, закинул голову назад, прикрыл глаза…

– Вам повезло, – успокаивающим голосом говорила незнакомка, – рана не глубокая, просто чиркнул сучок и немножко разрезал кожу. Обработаем ранку, так. Вот, даже сшивать не нужно. Тихонечко, тихонечко, Иван Васильевич, не двигайтесь. Вот, все нормально, кровь остановилась. Я положу на ранку немножко стрептоцида, теперь ватку, и лейкопластырем все это закреплю, Иван Васильевич.

Вместо того, чтобы поблагодарить свою спасительницу, Иван спросил

– Извините, а мы, что, с вами знакомы?

– Нет, нет, – смутилась женщина. – Меня вызывали ваши соседи, там давление у человека сильной.

– У кого, у Сафроныча или бабы Полины?

– Ну, да, да. Давление высокое, я дала им лекарство. Извините, – и женщина, резко развернувшись к нему спиной, пошла к воротам. – Ой! – Резко вскрикнула она и повернулась. – Иван Васильевич, там кто-то у ворот со стороны улицы вам оставил кастрюльку с супом гречневым и на ней ну, как его, ну, туесок с котлетами и пюре. У вас же собаки нету? Ну значит, кто-то беспокоится о вас. Вы же холост! Извините, извините, – и вышла.

Удивлению у Ивана не было конца. Кто она, эта спасительница? Кто? Да и вообще, как она здесь оказалась? Размышлял он. Доктор, шла мимо, оказав старикам медицинскую помощь, и после, шла, значит назад, и… Но он же не выходил из ворот, а только потянулся, чтобы закрыть калитку.

Выбежав на улицу, Иван увидел, как отъезжала от него какая-то легковая машина. И что интересно, человеческие следы на снегу, отпечатались только от дороги к его воротам и назад. Да и машина у «Скорой помощи» Уазик, а не легковушка.

– Ничего не понял, – громко вздохнул Иван. – И вспомнив про кастрюльку с супом, потянувшись к ней рукой, тут же отдернул ее, она горячая. Хорошо, что в кульке стоит завтрак.

Интересно, интересно, а откуда же она узнала, что в кастрюле гречневый суп, в тарелке – котлеты с пюре? Сыщица? Нет, нет, врачица, значит. Ничего не понимаю. И ко всему еще, достаточно взрослая и симпатичная.

Занес кулек с едой в дом, глянул на будильник, чуть не вскрикнул. Да и понятно почему. До начала рабочего дня оставалось всего двадцать семь минут… Блин, а так хотелось собрать под скамейкой рассыпанную бруснику. Может успеет? Принес из чулана метлу. Начал сметать ягоду, рассыпанную на снегу из литровой банки, которую в суете столкнул со скамейки, - представляла из себя большой ковер темно-красного цвета.

А, время-то тикает, еще три минуты потеряны. Опоздать на работу, нет, нет. Ну, глухарь, если еще не улетел, то вот тебе завтрак. Занес метлу в сени, и  побежал на работу.