Глава 31. Бедная графиня

18+. Глава содержит описание откровенных сцен сексуального характера, однополой женской любви, нецензурные выражения


­­
Система Глизе-433, планета Болхиа. ВПО «Заря-21», 6 декабря 2341 г.



… В ванной корабля «Хилликия» царил аромат диковинных цветов другого мира и плескалась разлитая в воде с цветочным маслом розовая нега. Молодая русоволосая девушка и зрелая тропическая женщина предавались шелковой любви. Журчала вода, о расходе которой уже никто не думал, пахло цветами, слышались тихие стоны наслаждения.

- Ах… Стелла Альваровна, мне так хорошо с вами! – Таня Синицына тяжело дышала, запрокинув голову, подчиняясь, отдаваясь ласкам графини Жю Сет. Та стояла на коленях позади нее, нежно целуя и тиская ее нежные грудки.

- Да, дорогая моя, расслабься, - шептала ей Стелла, прижимаясь животом и грудью к спине девушки, целуя ее в шею. – Все хорошо? Я стараюсь, чтобы тебе было сладко…

Они находились возле ванны, - там, где Стелла не так давно занималась любовью с Лилией. Таня сидела на кафеле, чуть откинувшись назад, а хилликийская розовая развратница позади нее, обнимала и ласкала Таню, нежно целуя и дразня уязвимые места молоденькой девушки, которая, тем не менее, была выше ее почти на голову.
Графиня была искусной опытной соблазнительницей молоденьких девушек. Вот и москвичке Тане Синицыной пришло время пасть ее жертвой… Довольно улыбаясь, опытная гуриассийская хищница упивалась молодой красотой советской девушки-спортсменки, ее юными, наивными изгибами и чертами светлокожего девичьего тела, предвкушая наслаждение от этого нетронутого созревшего плода.

- Повернись ко мне! – Стелла почти силой развернула свою ученицу, заставила ее встать на колени. Сама вскочила на ноги, обняла Таню, прильнув жарким поцелуем к ее губам.

Таня робко, несмело отвечала на поцелуи. Эта робость заводила Стеллу до головокружения. Она от избытка чувств схватила свою новую рабыню за подбородок, ударила по щеке, чтобы не забывала о строгости хозяйки, а потом еще раз поцеловала:

- В глаза смотреть! Ничего, моя девочка, моя iklite, я разожгу в тебе настоящую страсть! – Стелла, как обезумевшая целовала шею и грудь Тани, а потом прижала ее голову к своей большой груди. – Ты стесняешься? И это хорошо! Я люблю скромных девушек! Я люблю совращать их и превращать в свои игрушки! Целуй их! Целуй, маленькая моя, подразни соски! Вот так, язычком, язычком, как я тебя учила! Тебе нравится твоя наставница? Отвечай по-хилликийски, рабыня!

- Да, моя госпожа! – простонала Таня на языке Стеллы, покорно целуя тяжелые груди Стеллы цвета «какао с молоком». – Я хочу вас, Стелла Альваровна!

- И я очень хочу тебя, девочка моя! – застонала Стелла. – Тебе нравится мой подарок?

- Да, госпожа моя! – Синицына коснулась своих замечательных обсидиановых сережек, годящихся, скорее, более зрелой даме. Но Стелле захотелось немного «состарить» свою юную жертву, чтобы она не выглядела уж такой по-детски беззащитной.

- Будешь покорной и ласковой, - завалю тебя драгоценностями! Но если будешь непослушной – запру в подвале на цепи и высеку плетью. Или вообще сдам в аренду! Ты понимаешь, что после того, как ты подписала контракт, ты юридически моя законная невольница на десять лет!

- Да, моя госпожа! – потупила взгляд Таня, прикусывая нижнюю губку. – Я знаю… Я буду очень стараться!

- И еще… Ты подписалась, что все это время будешь носить рабский ошейник! – нахмурилась Жю Сет. – Не волнуйся, он легкий и не доставит тебе неудобств. На нем герб моего рода и моя подпись, - в знак того, что ты принадлежишь мне! Ты помнишь это?

- Да, госпожа! Я согласна!

- Умница, девочка моя! – расцвела в улыбке довольная госпожа, доставая узорчатый девайс. – Тогда иди ко мне, быстро! Дай мне свою шейку…



…- Твою же ж мать! – закричала Стелла в голос, просыпаясь и вскакивая в постели от ночного кошмара, вся в липком, холодном поту. – Это что за ***ня?! Я такую порнуху не заказывала! Это уже ****уться можно! Это даже для меня слишком!

Некоторое время она приходила в себя, ошарашенно оглядываясь по углам своей темной каюты, пытаясь сориентироваться в пространстве-времени. Спустя несколько мгновений она окончательно вернулась в реальность и поняла, что происходившее недавно — всего лишь сон, вымысел… На часах было сейчас пять-сорок пять утра.

- Это что за хрень вы мне крутите?! – Испуганная Жю Сет в своей вечной застиранной футболке на полном серьезе обрушилась с претензиями на икону Владимирской Божьей матери. – Я же сказала, что все, завязала! Что это за искушения?! Я новую жизнь пытаюсь начать, а мне такие провокации… Или это что, мои тайные фантазии? Эта гадость в моем подсознании плавает?! Но я не собиралась трогать Таню! Какое может быть влечение к этой «длинноногой цапле?» Нет, конечно же она очень симпатичная, нежная и изящная девушка, просто высокая… Но она же мне доверилась, а я, выходит, такую мерзость в ее отношении планирую! Господи, помилуй меня, сотри это как-нибудь! Какой же ужас! Нет, чем дольше больничный, тем ну его нафиг! Завтра же на работу до упаду, чтобы приходить домой вечером и засыпать без снов и задних ног!

Самое противное, что несмотря на всю нелепость и противоестественность сна (необычайно реалистичного и красочно, кстати), Стелла сейчас чувствовала очень сильное возбуждение. Ей было неловко и стыдно перед своей ученицей, и в то же время ее чертовски заводила сама идея сексуального подчинения непокорной юной коммунистки. Что-то подобное она переживала в прошлом с анархисткой Адеолой, о чем рассказала в одной из своих книг. Хотя Стелла же осознавала, что она скорее застрелится, чем предложит ТАКОЕ Танюшке. Стелле было очень стыдно, хотя она вроде как была ни в чем и не виновата.

«****ая извращенка! – ругала Стелла сама себя. – Сорок лет, ума нет! Скоро на детей полезешь, ****а с ушами! В душ, срочно в душ! И будить мою iklite, то есть, курсанта Синицыну! Вот только захвачу с собой вон ту замечательную перламутровую игрушечку, с пупырышками, пока у меня чердак не слетел от возбуждения!»

Будить не пришлось, - у самых дверей Стелла как раз столкнулась с Синицыной, - та встала раньше подъема и решила принять душ. На ней была майка и трусики, так же как и на самой Стелле:

- Здравия желаю, товарищ майор!

- Ты чего не спишь? – удивилась Стелла, пряча под полотенцем перламутровый предмет с пупырышками.

- Я в пять часов поднялась, товарищ майор, - пояснила Таня. – Решила ребятам помочь с викториной… Сегодня же день Первого Наступления советских войск под Москвой во Второй Мировой войне! И, представляете, ровно четыреста лет назад! Круглая дата! А вы тоже на службу?

- Нет, я последний день на больничном! Давай, иди к подъему готовься… - торопливо сказала Стелла. – И…это, Танюш… майку-то поправь! А то вся твоя красивая грудь наружу! Не смущай меня, и так всякая хрень несусветная снится!

- Ой, извините! – покраснела девушка, приводя себя в порядок. – Вам кошмар приснился?!

- Еще какой! – сделала Жю Сет страшное лицо. – Тебе рассказывать не буду, ты еще молоденькая, у тебя психика еще нежная… Вот такая судьба у старых ветеранов, - переживать кошмары прошлых боев и сражений!

- Я поняла! – смутилась Синицына. – Я все ваше задание тоже выполнила! Разрешите идти готовиться к подъему?!

- Давай, давай… - Стелла улыбнулась и с трудом подавила в себе желание шлепнуть девушку по ее красивым тренированным ягодицам. Любя, конечно же…

- Вот… Историческая дата! Годовщина контрнаступления..! Вот о чем надо думать порядочному офицеру! – выговаривала Стелла сама себе. – И вообще, я женщина! Я бабушка! Мне нравятся мужчины… Мне нравятся мужчины… Да кого я обманываю?! В душ, срочно в душ!

Сняв напряжение, успокоившаяся Стелла появилась в кают-компании, где уже царствовала Моане. Она, как обычно, готовила завтрак, расставляла тарелки и раскладывала хлеб. А с камбуза доносились очень аппетитные запахи.

- Доброе утро, святая мать! - поприветствовала Стелла священницу. - Тьяне уже убежала?

- Так есть, Ваша Светлость, - ответила Моане. - Такое впечатление, что вам доставляет удовольствие гонять бедную девочку вместе с мужчинами на эти истязания!

- Мы с вами уже говорили, Моане! – недовольно ответила Стелла. – Что на завтрак?

- Извольте, Ваша Светлость! Куалийская «снежная каша*» и бутерброды с куалийским пресным искусственным сыром. Вкусно и питательно, прости Господь!

- Я тоже буду! На меня готовьте!

- Как ваше здоровье? - спросила Моане. - Все-таки перенести два выстрела из огненного куалийского оружия, это не шутка! Я, конечно, очень впечатлена вашим материнским подвигом и буду рассказывать о нем потомкам … если доживу, конечно… Но я бы на вашем месте была впредь гораздо строже с Силве! Она должна помнить, что ей оказана величайшая милость! Материнское прощение подобно Божьему прощению и освобождению от грехов. И если человек после этого будет грешить, то он подобен неразумному зверю, возвращающемуся в вонючее болото.

- Мать Моане, будьте проще! - махнула рукой Стелла. - Я тоже была не права. Силве со мной, и я счастлива! Жизнь прекрасна, Моане! Сегодня сбегаю в отдел, к своим разбойникам, а завтра на работу. Еще двадцать дней, и мы улетаем на родину!

- Ура-а-а! - Белокурой ракетой на камбуз влетела Ули в длинной рубашонке. - На родину! В деревню! Барыня-госпожа, я так по нашей деревне соскучилась!

- Это кто госпоже забыл здоровья пожелать с утра?! - грозно нахмурилась Моане. - Это кто здесь в таком виде бегает, как островная дикарка?! По плетке соскучилась, грешница?

- Да ладно вам, будет уже! - Стелла, спасая маленькую крепостную от священнического гнева, взяла Ули на руки, а та благодарно прильнула к ней щечкой.

- Балуйте, балуйте, - угрожающе приговаривала Моане, мешая «снежную» кашу. - Одну уже разбаловали! Потом только не плачьте!

- Вы сами же на меня восстали неделю назад, когда я на Ули разгневалась?! Что вы-то теперь сами лютуете?!

- Разгневалась, потому что тогда гнев ваш был разрушителен и исходил от дьявола! - наставительно сказала Моане. - Во всем должна быть мера! Наставление и разумная господская строгость должна исходить от Бога, а не от врага рода людского. Но и баловство ни к чему хорошему не приводит. Тем более, с рабами!

- Ну, давайте, напомните еще девочке ее место! - возмутилась Стелла. – Вас не поймешь! То вы с амвона проповедуете, что рабство – зло, то призываете меня к строгости к бедной крепостной сиротке!

- Все должно быть своевременно и сообразно, - загадочно сказала Моане.

- Разрешите! - вбежала запыхавшаяся Синицына. - Товарищ майор, утреннюю зарядку выполнила! Ой, как вкусно пахнет!

- Ну и куда ты прешься в грязной одежде? - недовольно воскликнула Стелла. – От тебя потом пахнет, а от девушки должно пахнуть цветами! Переоденься, прими душ, приведи себя в порядок и садись, как человек!

- Поторопитесь, дитя мое! - мигом сменила тон повеселевшая Моане. - Трапеза уже готова! Вот, возьмите кусочек пирожного!

- Ох, как мы сразу изменились в оценке строгости! - скривилась Жю Сет. - Двойные стандарты, мать Моане! - Так, Улити, бегом одеваться!

- Не грешите! Тьяне трудится, как рабыня на плантации, и не видит от вас ни капли отдыха! проворчала Моане. - А Ули бездельничает целыми днями! Ваша Светлость, скажите, а не было ли известий от булькианцев? Не приезжали ли их офицеры в наш город?

- Нет, насколько я знаю, - ответила Стелла. - Вы опять про Лана? Зачем он вам?! Уж послушайте вы меня… Обратите лучше внимание на Ковуна! И умен, и весел, и богобоязнен в меру, и обеспечен, и вам по возрасту подходит! Зачем вам этот вражеский офицер, от которого неизвестно чего ожидать? Уж лучше мужа, чем Пал Андреич вам не найти!

- Не надо меня сватать, Ваша Светлость, я уже не девица на выданье! - побагровела от смущения Моане. - Разумом я понимаю, что вы правы, но сердце мое, увы, мне не подчиняется! Хотя… Может, я мечтаю о песчаном замке… Мне до сих пор стыдно за мое поведение с этим «Черным рыцарем» тогда... А господину полковнику я отправила письмо,где призналась, что думаю о другом и не могу более принимать его ухаживания. Это было бы неприлично по отношению к нему.

- Вот вы..! – воскликнула Стелла, прикладывая ладонь ко лбу с выражением лица «во, дуууурааааа!» - А если завтра вы разочаруетесь, обратно к Пал Андреичу пойдете?

- Никуда я не пойду! – рассердилась Моане. – Я в молодости за мужчинами не бегала, и в старости не собираюсь!

- Внимание экипажа! Новые лица на борту! - раздался вдруг по кораблю голос внутреннего компьютера.

- У нас гости! - воскликнула Стелла. - Идентификация! Моане, мне кажется, или ребенок плачет?

- Идентификация установлена! Капитан Машура, Силве Машура и их сын! - оповестил компьютер.

- Господи, какой ужас! - воскликнула Жю Сет, прикрывая руками обнаженные бедра в игривых трусиках. - Силве на борту! А я почти голая!

- Господи, какой ужас! - воскликнула Моане, запахивая халат на груди, - Мужчины на борту! А я почти голая!

Обе дамы, очертя головы, бросились одеваться, забыв про дымящуюся кастрюлю на плите. На борту уже слышался плач маленького Никиты. Послышался и тонкий голосок Силве:

- Кто-нибудь есть? Матушка! Тетушка Моане! Это Силве! Отзовитесь! У нас беда! Похоже, Иките заболел!

- Я здесь! - воскликнула Стелла из-за переборки, с трудом втиснув свою пышную попку в одну из старых форменных юбок. - Что случилось? Почему заболел? Докладывайте!

- Он так всю ночь плачет! - На лице Силве читались усталость, раздражение и отчаяние. Она надела, что под руку подвернулось – старую летнюю юбку в цветочек, дамскую шерстяную кофту и платок, в котором походила на русскую крестьянку с картины Поленова или Левитана. - Как в час ночи проснулся, так и плачет, матушка! На часик перестанет, поспит, и снова плачет!

Это было первое появление раскаявшейся «блудной» дочери на корабле у Жю Сет. Силве, теперь уже повзрослевшая, немного прибавившая в фигуре молодая мама, робко озиралась по сторонам, обнаруживая изменения в интерьере. Таким она материнский корабль не помнила.

Рядом с ней стоял сонный и хмурый Александр Машура, молодой папаша в мятой форме и куртке, накинутой поверх форменной рубашки. Он держал завернутого в одеяло вырывающегося Никиту и вяло ругался про себя. У обоих «деток» был ужасно виноватый вид, как у церковных воров перед деревенским судом.

Наконец-то старое и молодое поколение Жю Сет воссоединились… Всем сразу стало лучше. Особенно Жю Сет... После примирения графиня-бабушка-ведьма уже раз пять бегала к молодым домой с инспекцией, и уже успела, как истинная бабушка и теща, раскритиковать скромное жилище молодой ячейки общества в пух и прах. Причем, трудно было сказать, кому из «детей» досталось больше Стеллиных комплиментов: зятю Сашке или любимой дочери Силве. Стелла не побрезговала демонстративно взять в руки примитивные веник, совок и тряпку, и показать своей дочери, как должно ухаживать за домом. И, разумеется, молодая дочь была просто счастлива, что любимая матушка лично наставляет ее и своим примером показывает, как надо ухаживать за этим «эпицентром ядерного взрыва», «заброшенным сараем», «местом высадки хвилланских убийц» и «апокалипсисом на Плутоне».

- И чего вы ждали всю ночь, изверги?! - возмущенно воскликнула Стелла. - У него же жар! Моане! Боевая тревога! Внук страдает уже много часов, а они только чухнулись! Чего ночью не позвонили, я все равно на больничном зависаю!

- Не хотели беспокоить вас, матушка, - виновато потупилась обеспокоенная Силве.

- Он же болен у вас! – ахнула Стелла, забирая на руки маленького русского богатыря. – А медицинский робот что сказал? Где диагноз, где программа лечения? Машура, ты что скажешь, папаша хренов?

- Она у нас… сломалась, теть Стелла! – подал голос несчастный зять. – А что делать мы не знаем!

- Что делать, Сашенька?! Блохе хрен приделать! Вот это поколение! Вот это родители! – начала экзекуцию Стелла. – Моане, где вас ангелы носят?!

- Бегу, бегу! - В помещении появилась мать Моане в старой священнической одежде, застегнутой до горла, и в платке, покрывающем волосы. - Я на всякий случай взяла старого скисшего вина, оно сбивает температуру. Нужно пропитать носочки и надеть на дитя… Постойте! Вроде бы никакого жара нет…

- Не забывайте, что это куалийский ребенок! - сказала Стелла, поднимая годовалого малыша и сканируя его глазами, как робот. - Куалийцы холоднее нас.

- Но ведь Силве — наша! Так что еще неизвестно…

- Здравствуйте, тетушка Муна, - поклонилась суровой священнице Силве.

- Здравствуйте, сударыня, - кратко и сдержанно поприветствовала молодых Моане.

Было непривычно и невесело видеть, как Моане и Силве, которые когда-то были друг для друга самыми близкими людьми, теперь смотрят друг на друга, словно чужие. Моане, видно, так и не простила Силве. Вот так иной раз жизнь играет людьми… Впрочем, печаль длилась недолго. Моане и Стелла взяли маленького Никиту под свой полный контроль, заставив молодых родителей вставать на цыпочки и выглядывать из-за плеча. На Стелле как по мановения волшебной палочки появился белый халат и стетоскоп.

- Вы же его простудили, антихристы! – охала и ахала Стелла, осторожно снимая с малыша рубашечку, надевая стетоскоп и проделывая необходимые педиатрические процедуры. Температура 37,5, покашливание, хрипы присутствуют… Как это произошло?!

- Я, кажется, понял! – озвучил догадку мудрец по фамилии Машура. – Кажется, после того, как мы его вчера искупали, мы окно не закрыли…

- Ах ты ж Архимед хренов! - зашипела благородная кобра Второй степени дворянского достоинства. - А какого собачьего хрена вы окно не закрыли? Или май на дворе?

- Но ведь кроватка далеко от окна! – виновато оправдывалась Силве. – Да и не так уж и прохладно было…

- Господи, какой ужас! – воскликнула Стелла. – Не так прохладно?! Да, чего там, можно и еще поморозить! Силве, вы его сразу на мороз выставьте и водой поливайте, как благородного мученика генерала Карбышева! Фашисты! Как есть, фашисты! Изверги, а не родители! Моане, подержите его.

- Чего сразу изверги-то?! – обиделся Машура. А у Силве уже глаза были на мокром месте.

- Молодежь вся одинакова! – сказала недовольная Моане, перекладывая плачущего мальчика на спинку. – Что куалийская, что наша… Легкомысленность и безответственность! Нас, госпожа графиня, воспитывали по-иному, с иным прицелом!

- Ой, не говорите! – махнула рукой Стелла. – Я в подростковом возрасте розгами и плетками просто объедалась, за любой повод! А эти… Так, я сейчас за жаропонижающим… Бедный мальчик, только нашими с вами молитвами и жив!

- Ой, Святой Пророк! – всплеснула руками Моане. – Ваша Светлость, это еще не все!

- А что еще-то не так?!

- Так зубки у него режутся, сударыня!

Охаянные молодые родители пытались подойти к своему же сыну, но перед ними упорно маячили то Моане, то Стелла. Графиня Жю Сет, упиваясь своей ролью спасительницы маленького советского гражданина, умелыми, профессиональными движениями поставила мальчику обезболивающее и жаропонижающее, укутала мальчика в теплоизолирующее одеяльце, мягкое, как пух, поцеловала в лобик и принялась укачивать. Одежду, в которой принесли Никиту, графиня просто бросила перед Силве на пол, взяв двумя пальчиками:

- Вы простите меня, Силве, но я бы вам скотину не доверила, не то что ребенка! Кто малыша в эту дерюгу одел? Это же синтетика, она же воздух не пропускает! Машура, ваша-то мама наверное, знает, как с ребеночком обращаться? Что же, она вас ничему не научила? Или просто вы не слушали? Ничего, я за вас возьмусь! А ваш сыночек, на секундочку, графский внук! Он в шелках ходить должен! Ничего, как подрастет, я ему небольшой кусочек имения передам. Деревенек пять для начала… Виконтом будет, а то и подымай выше, - баронет! Гур-гур-гур-гур! – Стелла продолжала усердно укачивать довольно тяжелого годовичка, издавая звуки, похожие на голубиное курлыкание, и параллельно честить Машуру с Силве. А Никитка, кстати, перестал плакать и заснул.

- Святая мать, покачайте, только не сильно! – Стелла не обращая внимания на протянутые руки Саши, передала ребеночка священнице, а сама бегом бросилась за дополнительным лекарством. Улыбаясь счастливой улыбкой бабушки, Моане приняла громадного для нее ребенка и принялась покачивать его и начитывать хилликийскую молитву за здравие ребенка. В этот момент подоспела Стелла со стерильной соской, на которую нанесла целебный охлаждающий раствор для будущих зубастиков. Силве и Машура только шеи тянули, наблюдая за магией двух кудесниц. Теперь пришло время Моане клевать мозги молодому поколению:

- Вы его уже Святому Пророку посвятили? Обряд вхождения в мир проходили? Нет?! Да как же так?! Силве, вы отреклись от церкви, но от веры-то как вы могли?! Ладно Александр, он язычник, Святой Веры не знает, но вы-то как могли оставить малыша без ангела-хранителя?! Вы же все обычаи наизусть знаете! И потом, как вы будете воспитывать малыша?! В какой вере? Душа его как спасется?!

- Таня! – зычно крикнула Жю Сет, мелькая перед молодыми, как маятник. – Ты там утонула что ли? Вылезай на завтрак!

- Тише, Ваша Светлость, тише! – шикнула на графиню Моане. – Ангелочка разбудите!

- Ой, ребеночек! – ахнула внезапно прискакавшая Ули. – Доброе утро, молодые господа! Маленького барина принести изволили? Ой, госпожа в лекарской одежде! Ужели заболел младенчик?!

- Давайте его сюда! – Стелла перехватила у святой матушки Никиту и унесла в медблок. – Все! Дитя на излечении! Вечером за ним придете!

- В смысле, вечером?! – возмутились Силве и Александр. – Мы его оставлять не собираемся!

- Вы приговор врача слышали, детки мои?! – сказала Стелла тоном императрицы. – Ребенку! Нужен! Уход! Сегодня я его вылечу… А вы, молодежь, пока отдохните, поспите, дома порядок наведите, чтобы не было впечатления, что его зидоисты штурмовали! Слышите, Силве?! Машура пусть медплатформу починит. Пока у вас порядка не будет, я Никиту не отдам!

-ТАК! Матушка! – воскликнула Силве. – Это уже перебор! Верните нам сына!

- Да! – согласился с женой Машура.

- Неееет! Перебор будет, если я сейчас плетку в руки возьму и по-матерински пройдусь по твоей румяной попочке, молодая мамочка! Отправьте медробота капитану Гусейнову или своим парням в ремзону, чтобы починили его! Вы же без него ребенка угробите. Так, Машура, хватит щеки надувать, сын мой полковой! Не зли свою вторую мать, которая еще и старше тебя по званию! Кругом марш, товарищ капитан! Кстати, у тебя вон, пуговица на честном слове держится. Хочешь, снимай, пришью?

- Спасибо, матушка, у него вообще-то жена имеется! – возмущенно топнула ножкой Силве, которая уже начала задумываться, - а так ли было плохо до примирения с доброй маменькой?

- Правда? - удивилась Жю Сет. - Где? Можно на нее посмотреть?! Ходит, как сирота — мятый, невыглаженный, неухоженный… Ты хоть кушал, Сашенька? Садись с нами, покушай! У Моане царские завтраки!

В этот момент в кают-компанию, повинуясь зову командирши, влетела Синицына, в одних форменных брюках и военных ботинках, обнаженная по пояс. Она не заметила присутствующих здесь лиц, и сейчас спокойно вытирала вымытые волосы. В руках она держала спортивный топ, который собиралась надеть. Нежные розовые глазастые грудки соблазнительно колыхались при энергичных движениях девушки. Жю Сет аж залюбовалась своей ученицей и вспомнила свой треклятый сон, о котором уже позабыла.

- Разрешите присутствовать, товарищи! Уже молились? Товарищ майор, разрешите приступить к приему пищи?

- Сударыня! Вы всегда так ходите? Извольте прикрыться перед чужим мужем! – вспыхнула Силве, выступая перед Сашей, который от такого зрелища немного подзавис. – Вы тут народ не замечаете?

- Ой! – Синицына, закончив вытираться, инстинктивно прикрыла грудь руками, впрочем, не очень старательно, и то, что нужно было, Машура разглядел. – Не услышала!. Здравия желаю, товарищ капитан! Ну и что? Во-первых, время еще не служебное, во-вторых, я на своем корабле готовлюсь к заступлению на вахту, в-третьих, все люди – братья. К тому же я натуристка, и в обнаженном теле не вижу ничего постыдного!

- Тьяне, оденьтесь немедленно! – возмутилась Моане. – Тут неправы уже вы! Я понимаю, вы другой культуры, но в Хилликийском Королевстве не принято расхаживать голой! Тем более, при мужчинах!

- Какой стыд! Возмутительно! – негодовала Силве, глядя с осуждением на дерзкую курсантку. А Синицыной только того и надо… Ей хотелось отомстить молодой дворянке за ее поведение во время ссоры с Жю Сет, и за оскорбления в своей адрес, за которые Силве до сих пор так и не извинилась.

- Курсант Синицына, покиньте камбуз в таком виде! – приказала Жю Сет. – Вернетесь одетой, как положено! Не смущайте мне зятя, к тому же тут и Ули бегает!

- Есть, товарищ майор! – Синицына демонстративно провела пальцами по соскам, улыбнулась злющей, как собака, Силве, и ушла, покачивая бедрами, как роковая женщина.

- Вот, бесстыжая девица! – Силве дышала огнем и паром в адрес Синицыной, которая была практически ее ровесницей. – Матушка, и вы оставите такое поведение вашей курсантки без наказания?

- Нет, конечно… - пожала плечом Жю Сет. – Накажу ее после отбоя в ванной! Шучу, мать Моане! Но отчасти Таня права, время сейчас неурочное, а в нашей бабьей яме, бывает, женщины ходят не совсем одетые по разным техническим причинам. Машура, черт блудливый а ты куда уставился-то? Груди курсанта Синицыной не для тебя, ты у меня женатый?! На моей дочери, если забыл!

- Да я вон… вообще на портрет смотрю! – Покрасневший Саша перевел стрелки на недавно появившийся в проходе портрет Иосифа Сталина. – Зачем ты этого злодея повесила? Он же диктатором был?!

- Он был патриотом своего народа, достойным правителем и настоящим мужчиной! – резюмировала Стелла. – Сейчас его кое-кому не хватает! Машура, ты мне зубы не заговаривай! Силве, даю тебе материнский совет! Мужчины, они что дети, их завораживает вид женской груди... Так что если не хочешь, чтобы муж любовался чужими прелестями, почаще демонстрируй ему свои! Чтобы на чужие сил не оставалось! Покушаете с нами? Я гостям всегда рада!

- Нет уже, спасибо! – Силве решительно дернула за рукав мужа. – Мы с тобой дома поговорим! Я только к Никитке пройду, посмотрю, как он.

- Конечно! Только не буди, пусть отоспится… Ули! Проводи барышню Силве в медблок! В лазарет говорю, проводи!..


Спустя час, Стелла, одевшись по всей форме, направилась в свой институт, по которому уже успела порядком соскучиться. В ладной офицерской шерстяной шинели, с Золотыми Звездами на груди, в каракулевой (разумеется, из искусственного материала) шапочке с кокардой, Стелла появилась на пороге своих владений.

А там царила полная анархия. Ребята шлялись из угла в угол, курили, ели, пили, звонили домой, ржали и рассказывали друг другу неприличные анекдоты, сидели прямо на рабочих столах, пели песни, аккомпанируя на виртуальных инструментов. Между столами расхаживали полуобнаженные голографические девицы. Как узнала Стелла чуть позже, ее сотрудники объявили забастовку против отстранения своей грозной атаманши. Они просто ходили на работу и ни черта здесь не делали. Лишь Мартынов упорно, со зверским лицом, что-то колдовал за монитором, время от времени грозя кому-то страшному:

- Ничего, ничего! Я тебя дожму!

А над столом Стеллы висел ее огромный голографический портрет, по которому время от времени пробегала бегущая строка: «Руки прочь от графини Жю Сет!» Рядом со столом у стены Газарян целовался с активированной виртуальной девицей – грудастой негритянкой с серебристым пояском на талии. Это единственное, что было на ней из одежды. Во время активации голограммы становились реальными, осязаемыми существами, а потом исчезали.

- Это что здесь за политическое убежище содомитов?! – рявкнула Жю Сет. – Вы, мальчики, совсем с глузду ебнулись, или только наполовину?!

Забастовщики аж вздрогнули, кто-то со стола скувырнулся и смачно плюхнулся на пол. Послышалось громкое «****ь! Графиня!»

- Стелла Альваровна вернулась! Ура! – загремела ученая шайка разбойников. Даже Газарян отвлекся от своей негритянки, подошел вместе со всеми к своей низкорослой начальнице.

- Товарищ Стелла, вы насовсем вернулись, или вещи забрать?

- Не дождешься! – Стелла с довольным видом посмотрел на нахала. – Завтра с утра выхожу на работу!

- УРАААААА! – загремели молодые ученые, пускаясь вокруг Жю Се в какой-то дикий пляс, похожий на чеченский зикр. – То есть забастовку прекращать?

- Конечно, прекращать! – сказала строгая начальница. – Вы во что отдел превратили, салаги?! Тут неандертальцы сношаются, или люди науку двигают?! Так, слушай мою команду! Немедленно навести порядок, чтобы ни соринки, ни пылинки! Девочек убрать! Свинарник вымести, а то я завтра с плеткой приду! И восстанавливайте всю работу, нам она скоро понадобится! Все, я пошла болеть последние часы, завтра вернусь!

Раздав распоряжения, грозная царица заторопилась в соседнее царство к экологам, где очень хотела увидеть одного светловолосого принца и сказать, очень мягко, конечно, что она думает о его письме.

Увы, такова судьба разведчика, - влезая в чужую шкуру, подчас, очень непривлекательную, ты должен быть готов к тому, что ты обманываешь не только вероятного противника, но и своих близких, и тех людей, чьим мнением ты особо дорожишь. И как они отреагируют, одному Богу известно. Если только их заранее не проинструктируют твои товарищи... Но такое бывает крайне редко из-за опасности утечки информации.

Жю Сет торопливо шла по улице, и сердце ее бешено стучало… Она предчувствовала неладное, что между ней и молодым ученым Севастьяновым будто искусственно вырастают новые стены. Хотя, наверное, смешно изначально женщине в почти сорок лет рассчитывать на взаимность молодого парня, который по-хорошему тебе в сыновья годится. Но такова была Жю Сет, - когда речь и заходила о мужчинах, ее привлекали только молодые парни. А зрелых мужчин, даже своих ровесников, грозная Черная Ведьма боялась как огня. Иоффе был последней попыткой Жю Сет найти себе ровню, и неудача, постигшая их брак, окончательно поставила крест на поисках равновозрастного партнера.

«Только бы мне увидеть его, - думала Стелла, переходя на бег. – Я смогу переубедить его! Я даже загипнотизирую его! Черт с ними, с правилами!»
Вот и центр экологических исследований… Стелла остановилась, перевела дух, мысленно досчитала до трех и шагнула, было, к двери, как вдруг ее окликнула одна из сотрудниц Севастьянова:

- Стелла Альваровна! Добрый день! Вы к Ивану Сергеевичу?

- Здравствуй, Людочка, с чего ты взяла? – смутилась Жю Сет. – Я по общим вопросам…

- А-а, - кивнула Люда. – А то я вас увидела и подумала, что вы к Ивану Сергеевичу…

И, выдержав паузу, нанесла Стелле удар под дых своими словами:

- … А то Иван Сергеевич улетел.

- Как улетел? – обмерла несчастная графиня. – Куда?

- Домой, в Москву… - пожала плечами Люда. – Вроде как по болезни… Взял месяц за свой счет и улетел. Странно так, ни с того, ни с сего… Вы-то не знаете, что с ним?

- Не знаю… - Стелле показалось, что она умирает на месте. – Так неожиданно?

- Вот и мы думаем… - Тон Люды стал заговорщически-нескромным. – Хотя наши девчонки поговаривают, что дело в женщине! Влюбился Иван Сергеевич, вот и отправился на Землю к своей избраннице!

- К избраннице?! – Стеллу качнуло в сторону. – А кто она?

- Мы не знаем, - тотчас отыграла назад Люда. – Говорят так…

- Ясно! – чуть не вскрикнула Жю Сет. – Мне он ничего не передавал? Нет?! Хорошо! Желаю счастья дражайшему Ивану Сергеевичу!

Она резко развернулась и, чеканя шаг, пошла прочь, прикрывая лицо рукой в перчатке, чтобы Людочка не видела ее слез. А Люда смотрела ей вслед с высокомерной усмешкой, - нечего, мол, старухе в молодой огород лазать и на перспективного жениха клюв раззевать!

«Вот и все!» - подумала Стелла, стараясь не расплакаться у всех на виду.

Они, конечно, увидятся месяца через два — ведь Жю Сет тоже будет в отпуске. Но, похоже, после этого уже все будет бессмысленно… Иван разочаровался в ней и, видимо нашел себе девушку на Земле. Которая наверняка моложе, красивее ее, старой колдуньи Жю Сет, и которая родит ему детей. И которая обладает НОРМАЛЬНОЙ психикой, без расстройств...

Бедная Стелла так расстроилась, что забежала в первую же попавшуюся курилку, в которой никого не было, закурила сигарету и горько заплакала.

- Ну что же это за судьба такая?! - приговаривала несчастная женщина, всхлипывая и судорожно глотая воздух, как рыба на суше. - Одно дает, второй тут же забирает! Да гори огнем работа такая! Сегодня же пойду и уволюсь! Лиля! Лилечка! - Стелла принялась по внутренней вызывать свою ближайшую подругу.

- Я сейчас не на базе, - откликнулась Лилия 651Х. - Видео тоже подключить не могу. Что случилось?

- Он улетел! - сказала плачущая Жю Сет. - И даже не поговорил со мной!

- Кто улетел?

На заднем фоне послышалась стрельба. Стреляли из местных пороховых пукалок, им же отвечал плазмомет, находящийся близко к микрофону. Похоже, Лилия была за куполом, на задании.

- Севастьянов! Жить не хочется вообще!

- Так возьми себя в руки! - приказала Лилия, судя по звукам, стреляющая куда-то из плазмата. - Ну улетел в отпуск и улетел. Прилетит…

- Не прилетит!

Стелла вкратце рассказала о фактически прощальном письме Ивана и захлюпала носом:

- Лилечка, мне конец, как женщине! Ну почему он улетел, даже не выслушал меня!

- Не реви! - отвечала чуткая и доброжелательная Лилечка на фоне очень громкого взрыва. - Я не считаю это письмо прощальным. Тебе нужно объясниться с ним.

- Как?!

- Позвони ему и спроси между делом, куда и когда он улетел. Скажи, что хотела бы увидеться с ним.

- Нет, я так не могу! Я что, женщина легкого поведения, за мужчиной бегать? - испугалась Стелла.

- Жю Сет, тебя сам Конструктор не поймет! - рассердилась Лилия сквозь громовой звук двух громких взрывов и плазматной очереди. - То ты его любишь, не можешь без него, то ты ему звонить не хочешь… За счастье бороться надо! Я, машина, тебя должна любви учить? Вы же, люди, сами говорите, что в любви все средства хороши! Ну и отступись от принципа!

- Страшно, - прошептала Стелла. - А вдруг он не захочет со мной разговаривать? Или скажет, что у него девушка, и он женится!

На «том конце» послышались два истошных мужских крика, чавкающий звук ударов, треск встроенного электробластера… Вновь вернулся голос Лилии:

- Ничего, не так все страшно... Извинишься перед ним, пожелаешь счастья и повесишься с горя на нашей новогодней елочке, благо, она недалеко от ремзоны!

- Ну, спасибо тебе, подруга! - возмутилась Стелла. - Хорошо, так и сделаю! Извини, что позвонила!

- Да ладно, шучу я! - примирительно сказала Лилия, щелкая чем-то металлопластиковым. - Дождись меня, вместе решим... Ну, хочешь, я ему позвоню от твоего имени? - Голос 651Х вновь сменился плазматными очередями.

- Нет! Ни один мужчина от меня этого не дождется! - топнула ножкой Стелла, злая даже не на юмор Лилии, а на Ивана за его поступок. - Улетел, пусть и катится! Когда ты будешь, Лилечка?! С тобой все хорошо? Ты в безопасности? Может, за тобой слетать?

- Нет, не стоит! - бодро ответила 651Х на фоне пулеметной очереди. - Не стоит, я сама! Как только освобожусь, сразу к тебе! Не дури там, поняла? А то накажу по попке!

- Лилечка! - жалобно проскулила Стелла. - Скажи честно, я уже старая и некрасивая, да? Мне глупо надеяться на взаимность от молодого мужчины?

- Да кто тебе такое сказал?! - Лилия была чем-то занята, о чем свидетельствовали взрывы, крики и ожесточенные плазматные выстрелы, но свою подругу не бросала. - Ты очень привлекательная женщина. Даже слишком привлекательная! В аппаратах виртуального секса нашей базы твой образ — один из лидеров по популярности. Разумеется, только я об этом знаю! Представляешь, сколько наших мужчин тебя желают?

- Фу, какой ужас! - Стеллу аж передернуло. - Я не хочу вульгарного секса, я хочу настоящей любви. Ну, влюбилась я в этого мальчишку, что мне делать?!

- Блохе *** приделать! - весело сказала 651Х, не переставая вести огонь короткими очередями. - Сказать об этом тому самому мальчишке! Сейчас 24 век на дворе! А может, лучше Благой? Ты ему нравишься!

- Благой женат! - фыркнула Стелла. - Или был женат... Его бывшая жена — Мораитис! Ты представляешь, она мне посмела угрожать! Прислала мне сообщение с оскорбительным содержанием, чтобы я держалась подальше от Благого! Совсем девчонка страх потеряла!

- А пошла бы она на ***, Мораитис эта! Ее вообще никто не спрашивал! Бывший — не значит настоящий! - Раздались два пистолетных выстрела, потом звук взрыва ионной гранаты. - Не раскисай, Стеллочка. Вечером загляну к тебе!

- Хорошо, моя Ihenna! - ответила Стелла, смеясь и плача одновременно. - Я тебя люблю.

- И я тебя люблю, моя человеческая радость! - ответила Лилечка на фоне истошного мужского крика на гуэннохорро «Сдохни, ведьма!» Потом грохнул новый взрыв и истошный крик быстро прервался.

- Это он мне, не тебе, - сказала 651Х. - Все, скоро буду… Целую много-много раз, моя…. Подожди!.. Моя де-воч-ка!

- До встречи, милая!

Настроение у Стеллы немного приподнялось. Нет, она не будет звонить Севастьянову… Она не падет так низко. А Мораитис… Шла бы она действительно на то место, куда Лилия сказала! Эдуард Петрович — мужчина хоть и старший, но мягкий, бархатный такой… Прямо капитан дальнего плавания, как в романах… Обойдется эта гречанка!

- Вот сейчас пойду по личному вопросу к Эдуарду Петровичу! - мстительно сказала воображаемой сопернице Жю Сет. - И как буду себя вести нескромно! А ты, пигалица греческая, еще познаешь мой гнев! Я тебе такие олимпийские игры устрою, - не возрадуешься! Соплячка! Еще не родилась та шлендра, которая оскорбила бы Стеллу Жю Сет и не поплатилась бы за это!..


… Спустя два часа вернувшись на корабль, довольная Стелла переоделась в домашнее платье и первым делом заглянула к внуку. Тот уже проснулся, но все равно выглядел слабеньким, болезненным. Лежал и смотрел в потолок своими большими серыми глазенками. При нем дежурила Ули, а Моане трудилась на камбузе, как заправский кок.

Жю Сет переодела мальчика, покормила специальной смесью, дала еще лекарств, подключила медицинский аппарат-источник лечебного излучения, уничтожающего вирусы… У Жю Сет был богатейший опыт ухода за больными детьми, и она не сомневалась, что уже к вечеру Никитка будет здоров.

Они с Ули немного поиграла с малышом, лишний раз искупала его с помощью Моане, потом под действием антиграва ребеночек немного полетал по каюте, как первый космонавт в невесомости. Вскоре Никита опять начал капризничать и звать маму. Летать ему совсем не понравилось.

Моане отпросилась у Стеллы, чтобы сходить в Храм Всех Религий — единственное культовое место на советской базе. Конечно, почему нет?! Вообще, вездесущей помощнице Моане на этой планете надо памятник поставить рядом с Жю Сет!

А Стелла при помощи своих пальцев «просканировала» тело ребеночка, определив расширение подглоточных лимфоузлов. Неужели все-таки инфекция? Реакция, как на инфекцию… Стелла своими тонкими пальчиками «проутюжила» болевые и чувствительные точки ребенка, разгоняя кровь по организму и стимулируя реакции нервных окончаний. Это было щекотно и малыш начал хохотать, пытаясь ручками отстранить «вредные» пальцы бабки-колдуньи. Как раз в этот момент позвонила Силве, интересуясь, как малыш, и когда его можно забрать. Малыш, увидев голографическое изображение матери, потянул к ней ручки и расплакался, чем вызвал у Силве ответное рыдание и желание прибежать к малышу прямо сейчас. Тогда Жю Сет-старшая вновь пустила в ход свое «секретное оружие» - биотоки. Графиня прикасалась своими пальцами к чувствительным местам маленького внука, и тот снова заразительно захохотал, на усладу материнскому сердцу. Безусловная материнская любовь Силве к своему чаду Стелле понравилась, и она поспешила успокоить ее, что уже часам к трем она сможет забрать своего ненаглядного ребеночка. Если только наведут порядок в квартире!

Стелла с умилением пускала слезу и наносила малышу все новые и новые «удары» по чувствительным местам, заодно устраняя утолщения и пробки в дыхательных путях. Никита уже устал смеяться, когда Стелла смилостивилась над маленьким человечком, напоила его из бутылочки раствором с лечебными капсулками и сопроводила малыша в глубокий сон.

С нежностью и аккуратностью волшебницы, переносящей облачко, Стелла перевернула мальчика, положила ему под голову подушку, накрыла одеяльцем и фильтрующим куполом. Сейчас наномашины-хищники из капсул в организме мальчика начнут охоту за вредоносными вирусами, а другие восстановят его раздраженные слизистые. Сон вылечит мальчика и придаст сил...

Стелла уже и сама хотела отдохнуть и расслабиться (тем более в последнее время у нее стали болеть ноги и опять напомнил о себе варикоз), как вдруг услышала из-за переборки плач Синицыной.

- Что за день-то такой? - проворчала Жю Сет и, кряхтя, как старушка, поковыляла на онемевших ногах в каюту к стажерке. - Курсант Синицына! Что за хрень?! Отставить плакать! Доложить обстановку!

Из каюты выглянула раскрасневшееся лицо Татьяны с красными глазами и спутавшимися волосами, в которых застряла расческа:

- Товарищ майор! Разрешите вам задать вопрос, как женщине? - зашмыгала носом юная коммунистка. – Я, правда, страшная? Ну, внешне… Я очень некрасивая?

- О как! - Стелла даже рот раскрыла от неожиданности. – Сегодня день несбывшихся мечт? Кто тебе такое сказал?!

- Мама! - заныла курсант, размазывая слезы по лицу. - Мы с ней поспорили, так она сказала, чтобы я готовить научилась, потому что мужчину смогу только тарелками привлечь! Говорит, что может, я и умею летать, и медаль у меня, но у подруги я мужа точно не уведу, потому что красотой не блещу! Поэтому я хоть какому-то мужчине должна быть рада!

- Господи боже! - воздела руки к небесам (сиречь к потолку) Стелла. - Я не понимаю, ей что, доставляет удовольствие унижать вас?!

Токсичная мать, которая говорит дочери, что она некрасивая и потому должна быть рада любому мужчине, на Земле редкое и ненормальное явления. Наоборот, Теория воспитания личности учила каждого молодого члена общества, что каждый из них красив и неповторим по-своему, и это и есть один из принципов многообразия общества. Но вот на Гуриассе, кстати, Стелла частенько слышала, как любящие матушки говорили своим вполне симпатичным дочерям, что их, увы, Бог красотой не наградил, и потому их удел — умелые руки, послушание и иные добродетели, а также непритязательность при выборе жениха. Иными словами, -будь рада любому жениху, и не выпендривайся! Что это за анахронизмы такие на Земле 24 века?

Всего пару часов назад Стелла сама заливалась слезами и выпрашивала у Лилии комплименты, расстроенная мнимым разрывом отношений с Иваном Севастьяновым. А сейчас, когда роль утешительницы выпадала уже ей, графиня Жю Сет, бодрая духом и уверенная в своей женской силе и красоте подхватила падающую девушку и повела ее к Свету. Как когда-то поднимала и выводила из кризиса Силве… Правда, Силве перед этим она чуть не уничтожила, морально и физически. Здесь же требовать от Синицыной, чтобы она сняла с себя знак Молнии, не требуется.

Остро пережившая исчезновение возлюбленного Стелла покровительственно обняла растерянную плачущую Синицыну и прижала к своей внушительной груди, готовая открыть ей новые горизонты женских премудростей:

- Глупенькое дитя мое! Да будет вам известно, это чувство испытывают все молодые девушки, впервые ступающие на путь взрослой женщины! Многие юные красавицы, даже настоящие чаровницы, не уверенны в своей природной красоте, а некоторые даже считают себя уродливыми! Да будет вам известно, что красота — понятие весьма субъективное, и зачастую мерило красоты находится в руках тех, кому я не доверила бы даже метлу!

Стелла вспомнила их споры о красоте с Моане, когда Силве только-только появилась в их доме. Неужели история повторяется?! А потом смутилась, вспоминаю сегодняшний препохабнейший сон, в котором ей снилась именно Синицына. И более того, сейчас, обнимая девушку-землянку Стелла испытывала то же трепещущее ощущение сладости от прикосновений Тани, что и во сне:

- Ты красива, Таня! Я тебе уже говорила, что я иной раз практически готова влюбиться в тебя! Единственное, чего ты не умеешь, - и я об этом так же говорила, - ты не умеешь подать, подчеркнуть свою природную красоту. Ты игнорируешь белье, косметику, а, между тем, зря!

- Я считаю это … искусственным украшательством! - хныкала Синицына, прижимаясь к груди Жю Сет, отчего графине хотелось не то, что из платья, - из кожи выпрыгнуть.

- Так и укрась себя! Дополни свой образ некоторыми роковыми чертами! Да будет тебе известно, что мужчины зачастую реагируют не на голый бледно-розовый образ, а именно на резкие черные мазки на образе том! Так! Курсант Синицына, слушай мою команду! За мной, шагом марш! Сейчас будем тебя преображать! И ты сама удивишься, когда увидишь, какой интересный и прекрасный образ таился под твоим обыденным скучным обликом!

- А может не надо? - испугалась Синицына. Но графиня Жю Сет была непреклонна:

- За мной, соратница по женской доле! И мы увидим, права ли я!.. А я права!


... – Нет, Стелла Альваровна! Пожалуйста! – взмолилась бедная Таня, с ужасом на себя в зеркало. – Я похожа на про… про…сти… Я не помню это старинное слово, но я сейчас на нее очень похожа!

- Откуда такие познания? – веселилась Стелла, оценивая свою работу. – Вот этим словом ты станешь, если начнешь заниматься сексом за деньги! Ты же этого вроде делать не собираешься?! Посмотри на себя!

Татьяна в ужасе посмотрела на свое отражение. Отражение было избавлено от одежды, если не считать кружевного пояса с черными чулками. На нее из зеркала смотрела молодая эффектная женщина с огромными серыми каплевидными глазами, подведенными тоненькой линией, с серыми тенями на веках и ядовито-красной помадой на губах. Русые волосы были заплетены в массивную косу. Таня сама была поражена, в какую сексуальную куколку ее превратили умелые руки Жю Сет. Но… Теперь девушка жутко смущалась, абсолютно забыв про свою утреннюю браваду с Силве. Чувствуя на себе откровенные, плотоядные взгляды начальницы, Таня хотела вернуться обратно в свой летный костюм, в свое первобытное состояние.

- Ох, Танечка, Танечка, попади ты ко мне лет пять назад – съела бы! – хищно сказала Жю Сет, хитро глядя на свою жертву и вспоминая свое непутевое прошлое. – Да ты же богиня! Грудь тебе, конечно, чуть-чуть побольше при твоем росте, все-таки «двоечки» маловато… Настоящая русская красавица! Руки! Руки убери от груди, а то свяжу! Встань! Положи руки на пояс! Пройдись вот так… - Стелла показала, как правильно ходить женщине. – Я жалею, что я не мужчина, я бы точно твоей руки просила бы! Хотя, когда мне это мешало… Подожди! Надень эту ночнушку, это единственное, кроме чулок, что на тебя налезает! Одерни ее… Ух, скромница какая! А чего утром зятя моего дразнила? Отшлепать бы тебя за это… В таком виде перед Машурой не показывайся, а то он точно из семьи уйдет… Теперь смотри, как надо поворачиваться… Раз-два-три – поворот! Да не по-строевому, не на плацу! Ты – женщина! Божество! А вот теперь выставь ножку вперед и поставь на стул…

Стелла, будто дирижер, направляла потоки молодой трепетной красоты девушки в одну точку, и ей самой было нелегко сохранять самообладание. Она уже забыла и про наглое письмо Мораитис, и про исчезновение Севастьянова, - ее волновала сейчас только юная москвичка. А ночная шелковая рубашка, плотно облегавшая фигуру юной летчицы и доходившая ей, дай бог, до колена, походила на короткий сарафанчик. Стелла смотрела, как кремовый шелк ночного одеяния соприкасается с черным шелком Таниных ножек, и ей снова захотелось в душ, а то что-то жарко!

Тане и самой понравился свой новый образ. Она повернулась боком к зеркалу, выпрямила спину, будто желая побежать вперед, поставила руки на свои тренированные, слегка выступающие из-под ночнушки округлые бедра, оглядела свои идеально ровные ножки в черной вуали чулок, встряхнула своей идеальной скандинавской головкой, откинула назад косу и впервые улыбнулась сама себе.

- Богиня! – воскликнула Жю Сет, с трудом удерживая руки в приличном положении. – Госпожа! Я у твоих ног! Вот так застынь!

Стелла выхватила микрокамеру и принялась снимать юную богиню и так, и эдак, как профессиональный фотограф. Тане стала нравиться эта игра, и она с увлечением позировала графине, принимая разнообразные позы. Под конец Стелла не удержалась, оставила камеру висящей в воздухе и присоединилась к своей подчиненной. Две красавицы, молодая русская красавица и страстная смуглая зрелая южанка, не выходя за рамки приличия в одежде, создали настолько сексуальный дуэт, что любой журнал бы опубликовал эти фото на «ура». Последствия для Жю Сет, правда, могли быть очень значительными, ведь сотрудникам Комитета Госбезопасности такие горячие фотосессии не разрешались. Поэтому Стелла со вздохом сожаления стерла все удачные фото в обнимку с юной русской красоткой, оставив только те снимки, где не было ее лица. Например, вот эту, где сексуальная Таня склоняет колено перед неизвестной дамой в черном платье.

- А теперь размести эту красоту в своем блоге! – посоветовала девушке Жю Сет. – И считай восхищенные отзывы! Не волнуйся, ты полностью одета и под запрет эротических снимков для военнослужащих ты не попадаешь!

- Это что такое?! – раздался в проходе грозный женский глас. – Тьяне! Что вы с собой сделали?! Жю Сет?! Что здесь происходит?! Зачем вы превратили нашу барышню в девицу легкого поведения?

То вернулась из Храма Божия царица Моане Грозная.

- Все, хана! – Жю Сет демонстративно выставила обе руки перед собой. – Святая Инквизиция явилась! Какой ужас, Моане, да?! У человека из-под одежды видны части человеческого тела!

- Не делайте из меня ханжу! – строго сказала священница. – Где здесь одежда?! Вы, Жю Сет, решили испортить и эту невинную душу?! Я вам не позволю! Надеюсь, невинный куалийский младенец И-Кита не видит этого срама?

- Мать Моане, я вам уже говорила, у вас слишком устаревшие взгляды на взаимоотношения полов! – попыталась протестовать Таня.

- Молчите, Тьяне, я вам еще ваше языческое поведение утром не простила, при Силве и ее муже! – гневно сказала Моане. – Вы храбры и отважны, но девушку украшают еще и скромность, и целомудренность! Стелла, дайте ей нормальную одежду!

- Да нет у меня одежды на эту великаншу! – воскликнула Жю Сет.

- Ой, барышню замуж выдают! – ахнула появившаяся в каюте на шум вездесущая Ули. – Что, свадьба будет, да?

- Добро бы замуж! – заявила Моане. – Да вот, увы, проблематично будет выдать замуж девушку, которая не стесняется наготы своей!

- А почему я должна стесняться собственного тела?! – возмутилась уже Синицына. – Я что, неполноценная какая-то или больная? Я вообще натуристка!

- Натуралка? – поправила ее Жю Сет. – Или все же бисексуалка?

- И натуралка, и бисексуалка! – до кучи согласилась решительная Синицына, вызвав раскатистый гогот Жю Сет. – А что такое «бисексуалка», кстати?

- Да уже неважно! – сквозь слезы, давясь от смеха, выдавила графиня. – Одобряю! Я тоже!

- Это значит «бесстыжая, отрекшаяся от природного назначения женщины!» - грозно крикнула Моане. – Вон, Ее Светлость знает, она вам расскажет, не дай Бог!

- В смысле?! – Татьяна с широко распахнутыми очами нашла в поисковике значение неизвестного слова. – НЕЕТ! Я НАТУРАЛКА! И НАТУРИСТКА!

- Поздно! – зловеще прохихикала Жю Сет! – Каминг-аут засчитан!

- Мне ваш механический толмач тоже перевел значение этих слов! – взволнованно, тяжело дыша, сказала Моане. – Тьяне, отсутствие стыда – это ненормально!

- Да почему отсутствие стыда-то?! – возмутилась Татьяна. – Я что, украла у кого-то, струсила в бою, товарища предала, в опасности бросила?! Это мое дело, как мне распоряжаться своим телом! Я уже взрослая! И у нас на Земле давно изжит стыд и табуированность человеческого тела! Мы и в ванны ходим вместе, и отдыхаем на пляже! Не все, конечно, это личное дело каждого, но мы, например, с моим молодым человеком … бывшим … и моей подругой выезжали вместе на пляж в Митино и загорали вместе, купались… И ничего плохого я в этом не вижу!

- Вы бы еще в постель вместе легли бы и занялись бы свальным грехом! – ядовито сказала Моане, сверкая злющими глазами. – На это, я надеюсь, у вас свободы не хватило?!

- «Свальный грех», - вы имеете в виду групповой секс? – переспросила Таня, как ни в чем не бывало. – Ну, мы как-то раз пробовали втроем… И что такого? Мне не понравилось, правда… Мы даже неделю попробовали жить втроем, как семья-комунна: я, Мигель и Элка Крайнова. Хотели создать коммунистическую семью нового типа, свободную от предрассудков. Я не понимаю, что здесь такого постыдного?

На секунду повисла зловещая пауза, - женщины переваривали признание Синицыной. Потом Моане схватилась за сердце:

- Доктора… Мое сердце сейчас выскочит наружу! Господь всемогущий, забери меня с этого шабаша ведьм!

- Вот это панкуха! – с удивлением и уважением в глазах промолвила шокированная Жю Сет. – Я в семнадцать лет еще в куклы играла и хотела стать принцессой. Ученик превзошел учителя! Не в обиду тебе будет сказано, Таня, но поэтому твой Кольцов от тебя и ушел. Не расстраивайся, все мы в юности чудим... Потом объясню!.. Мать Моане, дышите глубоко! Где наши сердечные капли! Ты, Таня, в следующий раз предупреждай перед очередным признанием, я хоть лекарства наготове держать буду! Слушай, а вы больше семью нового типа создавать не планируете? А то я тоже уже немного коммунисткой себя чувствую!

- Вот ваше влияние! – заплакала Моане, принимая капли из рук сконфуженной Тани. – Девочка даже не знает, что такое «девичья честь»!

- Простите, что такое «честь» я знаю! – решительно заявила Синицына. – Я товарищей не предавала и Родине не изменяла! И распутство сама осуждаю! А мы с Мигелем и Элкой честно договорились, по-товарищески…

- По-товарищески! Да я разве про это?! - страдальчески махнула рукой Моане. – Ох уж мне эта ваша языческая непосредственность, Тьяне! Нельзя так жить!

- Может быть, вы и правы, - повесила нос Синицына. – Что-то мне потом самой противно было…

- Вы раскаиваетесь? – с надеждой спросила Таню Моане.

- Я сама не знаю… В итоге-то я одна осталась…

- Это Бог вас уберег от неправильного выбора! – слабо улыбнулась Моане.

- А я бы на вашем месте не раскаивалась! – пошла в атаку Жю Сет. – Мать Моане, смиритесь, что во Вселенной много миров, и хилликианская мораль – не есть единственно правильная! А то я очень много могу рассказать про нравы, царящие в так называемой Святой Церкви! По сравнению с ними невинный эксперимент Тьяне - вообще детская наивная шалость! А весь сыр-бор завертелся вот с чего! – И Жю Сет, строча, как пулемет, рассказала священнице о том, как расстроили Таню жестокие слова матери.

- Ну что же… - Моане поднялась на ноги. – А в чем ваша матушка не права? Она вам сказала, что не стоит надеяться на красоту, что у юной девы должны быть и иные добродетели. И… справедливости ради, Тьяне… Простите, но красавицей вас не назовешь. Говорю честно и искренне вам, в глаза!

- Правда? – сразу же поникла Таня. – Ну, если мать Моане так же говорит…

- Не слушайте ее! – Жю Сет взлетела, как коршун на добычу. – Мать Моане, вы в своем уме?! Вам что, доставляет удовольствие унижать тех, кто нуждается в поддержке?! Вспомните наш разговор в моем доме пять лет назад, где вы так же пытались подорвать самооценку Силве! Где мы с вами спорили о красоте! Вы опять за старое?!
- Помню, и говорю вновь: в основе истинной красоты лежит добродетель прежде всего! А мы все далеки от красоты истинной. Я тоже не красавица, и признаю это спокойно. Да и вообще на нашем корабле красавиц нет, я считаю… Ни вы, ни я, ни девица Тьяне безусловным очарованием не отличаемся.

- Возражаю! – воскликнула Жю Сет. – Вам просто нравится самоуничижение, и вы хотите других утащить в эту яму! Таня, ну-ка встань! Ули, иди поиграй! Вот, посмотрите, святая инквизиторша! Хрен со мной, но чем эта юная дева не красавица? Ну?! Аргументируйте! Я даже больше вам скажу… Если бы это была, к примеру, невольница на рынке, я бы за нее миллиона два не пожалела! А то и два с половиной!

- Да, пожалуйста! – ответила Моане. – Если вы о физической красоте, то Тьяне слишком высока. Как королевский гвардеец! У нее слишком широкие, мужские плечи и руки, слишком мужское тело... Лик ее, да, очень красив, признаю, но фигурой она больше походит на мужчину, чем на юную девицу. К тому же род занятий… Абсолютно не женский… Пятьсот тысяч, не больше!

Обе гуриассийки ожесточенно заспорили между собой, да так, что киберпереводчик сбился и не мог найти начало хоть одного предложения. Поэтому Таня, стоящая рядом с двумя дамами, не понимала деталей спора. Не понимала она также, какой последний аргумент выбрала Жю Сет, защищая ее, Синицыной, красоту. И непонятно было, почему два скорострельных «Вулкана» в лице Моане и Жю Сет указывают на нее, проводят рукой по ее бедрам, спине, заставляют повернуться спиной, а потом опять лицом.

- Товарищи, не спорьте! Я ничего не могу понять! – попыталась остановить спорщиц Синицына, но тщетно. Проще было бы остановить руками самолет.

- Вот, посмотрите, какая ровная линия спины, какие упругие бедра! – с жаром доказывала свое Жю Сет. – Два миллиона, не меньше!

- А что мне ее бедра и ее спина? – возражала Моане. – У девушки совсем нет груди! Она превращает себя в средний пол: не женщина, не мужчина! Нет здесь двух миллионов, семьсот тысяч от силы, раз уж вы решили выразить спор в денежном эквиваленте!

- Посмотрите! Ни капли жира! Смотрите, какой плоский животик! Досочка! Смотрите, какие мускулы! Имейте совесть, два миллиона, и не ипси меньше!

- Так у девушки должна быть мягкая сдобная фигура, и жир должен быть! Иначе, как она ребенка родит?! Миллион, и только из моей любви к Тьяне!

- Да имейте совесть, крохоборка! А глаза?! А лицо?! Принцесса! Добавьте хотя бы полмиллиона, лютая душа!

- Двести пятьдесят тысяч добавляю, и это моя последняя цена! – твердо сказала Моане.

- Так, знаете что?! А не пойти бы вам обеим на Камчатку пешком?! – разъярилась Синицына, когда переводчик все же пришел в норму и перевел спор Моане и Жю Сет слово в слово. – Я вам что, рабыня на помосте?! Вы тут деньгами вашими торгуетесь за меня?! Вам не стыдно?! Я – свободная советская гражданка, ясно?! И не нужна мне ни ваша мораль, ни ваша красота!

- О, господи! – смутилась Жю Сет. – Тань, прости нас! Что-то мы в раж вошли…

- Простите, Тьяне, мы по привычке! – сконфузилась Моане.

- ПО КАКОЙ ЕЩЕ ПРИВЫЧКЕ?! – разгневанно взревела Синицына. - Дикарки-работорговки, доберется до вас Федерация! Спасибо большое! Пока вы меня не продали, я лучше пойду материальную часть учить!

- Нет, Тьяне… - бросились за ней благородные инопланетянки. Но рассерженная Таня закрылась у себя в каюте и не отвечала на робкие попытки удержать ее.

- Ну что?! Довольны?! - Жю Сет чуть не набросилась на священницу с кулаками. - Вам доставляет удовольствие унижать молодых девушек?! Что Силве унижали, что Тьяне… Я прошу простить, может, вы им просто завидуете?

- Я прощаю вас за эти слова, неразумная Ведьма! - горделиво вздернув подбородок ответила Моане. - Я всегда говорю правду.

- Да сдалась она, правда ваша! В тяжелой ситуации человека надо поддержать, а не топить еще глубже! Тьяне и так собственной матерью затюкана! А вам…

- Идентификация. На борту новая персона! Лилия 651Х!

- Тук-тук, хозяева! - В проходе послышался голос киборгессы. - К вам можно? Извините, что без приглашения! Беднереба тквени сакхлши*!

- Лилечка! - взвизгнула Жю Сет, обнимая и целуя кибердаму в щечку. - Я так рада тебя видеть!

- И я тебя тоже! Здравствуйте, мать Моане! Стелла, ты как, нормально? Отошла? Ну и хорошо! Что за шум, а драки нету?!

- Мое почтение, Ваше Сиятельство! - Моане поклонилась гостье с мерцающими синими глазами. - Как обычно… Спорим о вере и благочестии!

- А почему вы такая печальная? -спросила Лилия, одетая в свои вечные потертые брюки с армейскими ботинками, футболку, жилет-разгрузку и красный жилет. - Стелла вас обижает? Вы только скажите, я ее накажу!

- А что я-то сразу? - возмутилась Жю Сет. - Чуть что, сразу Стелла! Моане сама кого хочешь заклюет!

- Я тебя за Моане дезинтегрирую! - строго сказала Лилия. - Святая мать, а я, прежде всего, к вам! Пообщаться, так сказать, на философские темы… Если хотите, помогу вам на кухне. Мне именно что интересно ваше мнение по одному вопросу, как священнослужительницы.

- Охотно, Ваше Сиятельство! - вновь почтительно поклонилась Моане. - Но у меня совесть не позволит загружать гостью, тем более благородного сословия, домашней работой!

- Тогда предлагаю загрузить ей Стеллу, а мы с вами побеседуем! - улыбнулась 651Х.

- Согласна, ваше Сиятельство!

Моане торжествующе посмотрела на обалдевшую Стеллу, которая с такой постановкой вопроса была не согласна. Но кто ее спрашивал?

- На борту новые персоны! - привычно объявил компьютер. - Идентификация! Силве и Саша Машура.

- Дети пришли за Никиткой! - спохватилась Стелла. - Ули! Ули, бисова душа, где ты?!

- Звали, барыня? - Из каюты выглянула крепостная девочка, как обычно с перепачканным ротиком.

- Опять шоколадные конфеты таскаешь? Перед обедом, да?! Иди маленького барина проведай, как он? Только не буди, если спит!

- О, как я вовремя-то! - спохватилась Лилия. – Мне потом зайти?

- Здравствуйте! - Перед честным народом появилось молодое поколение. Машура отдал приветствие старшей по званию 651Х и поздоровался с ней за руку. Силве жутко боялась Лилия еще после восьмого ноября тридцать девятого года, поэтому она, потупив глазки, негромко поздоровалась и постаралась спрятаться за спиной мужа. На этот раз она была одета в элегантный брючный серый костюм и шляпку. А Машура был вычищен-выглажен и, судя по выражению лица, относительно сыт.

- Уже пришли, черт вас принес! - недовольно сказала графиня. - Дали бы ребеночку отоспаться-то?! Когда еще поспит так сладко?

- Матушка! - возмутилась Силве. - Можно подумать у нас дома ад кромешный! Хватит меня третировать!

- Да я еще и не начинала! - пожала плечами Жю Сет. - Силве, вот когда вы будете бабушкой, вы меня поймете и поддержите! Ладно, пойду за Никитушкой.

То время, пока Жю Сет не было, на корабле повисла неловкая пауза. Примирение дочери и еще не означало нормализации отношений между остальными членами семьи. Моане о чем-то спрашивала Лилию, Силве устало положила голову на грудь Машуре, о чем-то разговаривая с ним... Две противоположные стороны старались даже не смотреть в сторону друг друга.

Наконец Стелла вынесла джентльмена, завернутого в теплоизоляционный материал. Вслед за ней вприпрыжку бежала Ули. Силве не устояла на месте, бросилась чуть ли не бегом к своему малышу.

- И-Кито! Дитя мое! Мама скучала по тебе! Как ты здесь?!

- Мучила, пытала и изводила голодом бабка! - недовольно проворчала Жю Сет. - Не в тюрьме, чай, был, у бабушки любящей!

- Стелл… А ты бабушка, получается? - спросила Лилия с удивлением переводя взгляд с малыша на графиню. - Прикольно!

- А у нас на планете это нормально, - сказала Жю Сет, отдавая наконец малыша в руки родных матери и отца. - В шестнадцать-семнадцать дочерей замуж выдают, те детей рожают через год-два — вот ты и бабуля в тридцать пять!

- И я считаю, это правильно! - заметила Моане. - Чтобы все молодые силы тратить на добродетельное созидание семьи, а не на пороки и разрушения?

- Стелла Альваровна! Стелла Альваровна! - вдруг послышался крик Синицыной, которую чуть не продали в гипотетическое рабство за полтора миллиона ипси.
На лице девушки уже не было обиды, а, скорее, было нетерпение и азарт. Она была одета в ту же Стеллину ночнушку, вот только чулки на ней были уже не черные, а красные. Таня эффектно выскочила в кают-компанию, на этот раз честно не заметив гостей:

- Стелла Альваровна, а если я красненькие надену, так лучше будет? Как вам больше нравится?!

И вздернула подол шелковой ночнушки, демонстрируя, где и как красные чулки соединяются с черным пояском. Только после этого она обнаружила, что народу в кают-компании стало больше на порядок. И что всеобщее внимание в повисшей зловещей тишине переключилось на нее, и на ее чулочки.

И что среди гостей знакомые все лица…

- Египетская сила! – только и сказала Жю Сет. – Беги, курсант, если жить хочешь!

- Ой, это опять вы?! Извините, пожалуйста! - Таня поспешно одернула подол ночнушки и поспешила ретироваться, пылая от проснувшегося стыда, как факел революции. Правда, устыдилась она не Силве и даже не Моане, а подполковника Лилию и малыша Никиту.

- Черные лучше, Танюша! Красные сюда не подходят, - сказала Жю Сет со вздохом обреченности.

- А по мне и красные неплохо смотрятся, - ровно и безо всякого удивления сказала Лилия.

- Мне тоже понравились, - ответил Машура, глядя вслед исчезнувшей курсантке.

- Что?! - возмутилась строгая дама Силве. - То есть, утренний кошмар продолжается?! Вы что, сговорились?! Саша, куда ты опять смотришь? Что тебе там понравилось?!

- Да ничего… просто сказал, - замялся Машура.

- Опять «просто сказал»?! - вскипела Силве. - Что, матушка, новую ученицу украшаете по своему вкусу? Знакомо!

- Она просто попросила подобрать ей красивое белье, - ответила Жю Сет. - Не надо так драматизировать, Силве!

- Да я уже поняла! Для нее или для нее и для вас?! И можно, в конце концов, это делать не перед моим мужем?! - фыркнула Жю Сет-младшая. - Пойдем отсюда, Иките! Ноги моего мальчика здесь не будет … пока не приучите эту распутную бесстыжую девицу к порядку! А ты, муж мой, можешь оставаться и дальше любоваться на чужие ножки! Раз тебе жены мало! Мать Моане, это корабль или крылатый публичный дом?!

- Я иногда задаюсь тем же вопросом, сударыня! - ответила Моане, злобно глядя на Жю Сет. – Но мне никто не дает точного ответа!

- Ну … это в зависимости от задач, поставленных руководством, - ответила Жю Сет с выражением лица «Я не я, и хата не моя!»

- А я предлагаю, товарищи женщины, не придавать этому такого большого значения, - разумно решила Лилия. - Предлагаю обвинить во всем Машуру, обо всем забыть и не ссориться! А Стелле провести внеплановый инструктаж с личным составом!

- А я-то здесь причем, товарищ подполковник? - удивился молодой капитан.

- Ты как ребенок, Машура! - Лилия изобразила на лице улыбку. - Кто всегда у женщин во всех неудачах и плохом настроении? Конечно же, мужчина! Привыкай, Санек!


ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - *


Куалийская «снежная каша»… - манная каша.

Беднереба тквени сакхлши – «Счастье этому дому!» (груз.)