Я буду ждать на темной стороне. Книга 4. Глава 50

             ЭПИЛОГ


«Но, по упорству твоему и нераскаянному сердцу,
ты сам себе собираешь
гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога,
который воздаст каждому по делам его» 
(Рим, 2:5-6)


— Доброе утро! — комментируя свои действия на камеру, одетый в бронежилет, и с каской на голове, Дорофей снимал о себе новый ролик для фанатов, приближая её объектив к земле. — Утро начинается не с кофе, — сделав над собой усилие, он поднял с протоптанной тропы что-то громоздкое. — А вот с такого снаряда!
 
Одетый почти в такое же «обмундирование», которое если от чего и могло его спасти, то уж точно не от взрыва, к нему подбежал несколько подросший за эти пару месяцев Айк, и, подхватив с другой стороны находку брата, помог перенести её с места, бросая в огромную кучу из металлолома, куда сносили похожий груз со всей округи.

Так они приняли решение собственными усилиями разминировать территорию вокруг своего дома, а потом взяться за огородный участок, где подобных болванок от неразорвавшихся снарядов хватало.

Пару дней назад они вернулись домой, соскучившись по родным местам. И как бы их не пугали соседи, отговаривая от возвращения обратно, подбиваемые старшей сестрой, которой тоже нетерпелось вернуться, семейка была вынуждена сесть на поезд и вернуться домой вопреки всем страшилкам соседей.

На южном фронте по всей линии до сих пор точились бои, но это их уже не пугало. Фекла хотела домой и точка. Её сводным братьям было некуда деваться, да и терпеть выходки деда Карлы, любившего разгуливать обнаженным по центру для беженцев, было невмоготу уже самим координаторам этого движения.

Поэтому как только Фекла заявила о том, что они покидают это место и возвращаются обратно, им никто не стал препятствовать. Наоборот, большинство только с облегчением вздохнули, избавившись от тяжелой ноши, с которой они так долго не могли сладить.

По возращению домой их встретила не слишком благоприятная картина. Как выяснилось позже, в их отсутствие из дома вынесли все, что можно было вынести вообще. Гвозди, болты, одежду, даже ношенные трусы, не считая продуктов питания и техники. Украли даже их мопед и кухню, которую мастера заносили в дом разобранной. Кто обитал в их жилище ранее, они старались себе этого даже не представлять.

Уборка территории, а также наведение порядков внутри самого дома заняло целую неделю, пока его интерьер не приобрел более-менее пристойный вид и не стал хоть немного походить на обжитое жилье. И пока сама Фекла, оставив братьев предоставленных самим себе, ездила по всяким волонтерским центрам, чтобы достать семейству хоть каких-то дармовых харчей и корм для котов, желая ей помочь, они вооружились специальной техникой и принялись чистить территорию вокруг дома от мин, устав ждать, когда приедет к ним необходимая служба.

Погибнуть братья не боялись. Их вдохновляли рассказы деда, который порядочно приняв на душу, любил похвастаться, сколько в молодости он разминировал бомб неограниченного действия, если, конечно, его сказания о военном прошлом не являлись басней для привлечения внимания к своей персоне. И стремясь во всем ему подражать, братья снова и снова выходили на непростую тропу, вооруженные данным устройством, и рискуя при этом не вернуться домой.

***

— Дождь почти заканчивается, а я думал, он будет идти до вечера, — став напротив обломками того, что когда-то называлось их университетом, Терехов поднял вверх голову, протягивая вперед руку.

Как будто он хотел таким образом поймать летящие вниз дождевые капли и повернуть этот процесс вспять.

Служба оставила отпечаток на его внешности, из-за чего теперь он выглядел немного старше своих лет. А из-за полученной недавно легкой контузии он теперь плохо слышал на левое ухо и плохо видел на левый глаз, не надеясь уже когда-нибудь полностью восстановиться после бесконечных походов к доктору. Находившаяся рядом Рамахеева лишь покачала головой в ответ:

— Мне кажется, он сейчас закончится.

— Не факт, — отозвался одногруппник, опуская руку и направляя взгляд на гору строительного мусора перед собой, который со вчерашнего дня уже начали понемногу растаскивать работники коммунальных служб. — Похоже, он только усиливается, но уходить отсюда смысла нет.

В чем-то он был прав. У них было ещё предостаточно времени полюбоваться этим местом, пробуждавшем в каждом свои воспоминания, и они ничего не могли с этим поделать.

Хотели они этого или нет, но защищать свои дипломы им придется в другом месте. Не здесь. Восстановление  университета займет немало времени. И начинать надо было с возведения стен и реконструкции проломленного фасада, где до сих пор кое-где торчали обломки деревьев, а на полу валялись комья земли. Возникшую тишину прорезала чья-то перепалка.

— А хочешь, я тебе фокус с пальцем покажу? — усмехнулся одноногий и однорукий калека, игриво обращаясь к Мельчуцкой, (она тоже была здесь).

— Ты так всю руку можешь снять, Джеймс, — бросила Галочка, неохотно отрываясь от чтения сообщений на своем телефоне. — У тебя ведь протез.
 
Встряхнув своей растрепанной шевелюрой, боец понял, что его шутка оказалась неудачной. И не смея после этого нарушать установленной между ними договоренности, никак не мог дождаться, когда они покинут это место и отправятся в более веселое местечко, выпить по коктейлю.

Всерьёз занявшись волонтерской деятельностью и неплохо на этом заработав, вскоре Галочка  обзавелась и «кавалером» для души — ампутантом Джеймсом, успешно променяв на него «пожарника», с которым в последний раз виделся Новаковский.   

Женихов ей выбирать не приходилось. Поэтому внешность кавалера оставляла желать лучшего: уши подобно двум локаторам от затонувшего крейсера «Крузенштерн», фигура — хоть стой, хоть падай, и улыбка на половину лица в стиле «два кольца, два конца, посередине — гвоздик».

После многочисленных бомбежек её родители совсем стали глухими, а сама Галочка и вовсе начала заикаться. И когда после относительного затишья ей начало казаться, что все прошло и можно возвращаться понемногу к прежнему образу жизни, на днях к ним во двор прилетела ночью ракета, от чьего взрыва вынесло из дома все, что только можно.

Мельчуцкая чудом осталась жива, кое-как выбравшись из задымленной квартиры через погнутую дверь в прихожей, которую помог ей доломать сосед, услышав крики о помощи. В ванной посыпалась вся плитка, а её кухню вырвало вместе с коробкой. О том, сколько мусора ей пришлось потом вынести из квартиры вперемежку с горевшим материалом, она старалась не вспоминать.

Кто-то видел в этом жуткую несправедливость, кто-то считал, что Мельчуцкая это заслужила, наживаясь на гуманитарке, с которой не спешила слезать, прибавляя в весе. Но факт оставался фактом. По её квартире попало, причем попало здорово. А вот соседям повезло чуть больше.   

Из собравшихся на руинах университета не хватало от силы пару человек, включая Драгомарецкого. Но у последнего были свои причины не появляться здесь до поры, до времени.

Не выдержав пережитого стресса из-за разъезжавшего накануне по их клумбам на своей машине Лисова, Марфа Прокофьевна заблаговременно скончалась, оставив внука с жестоким миром наедине. И лишившись, таким образом, единственного «цензора», контролировавшего его жизнь, и ограничивавшего в самостоятельных действиях, Драгомарецкий не спешил довольствоваться полученной свободой, не наработав соответствующие навыки. Сколько лет жить под строгим надзором, а тут такое! Он был растерян, оказавшись не в состоянии взять себя в руки даже на похоронах старушки.

Получив от одногруппников слова соболезнования, он был благодарен ребятам за проявленную участь к его непростой ситуации, но все равно не мог прийти на сходку из-за похорон. С одной стороны, он жалел, что все сложилось именно так, с другой — теперь он мог вздохнуть с облегчением и начать жить без тотального контроля со стороны любопытной бабки.

Евангелина прибыла не одна, а вместе с Лисовым. Последний приехал уже на другой машине, поскольку налетевший в прошлый раз на пенек электрокар больше не подлежал восстановлению. Ему проще было купить новый транспорт. Что он и собирался сделать, ещё раз ознакомившись с собственными сбережениями.

Покинув авто, он подошел к той его части, где сидела Евангелина,  и демонстративным жестом открыв дверь, помог ей выбраться из машины, устремляясь вдвоем к остальным.

Они с самого начала были предназначены друг для друга, только она отказывалась это понимать, все время ища ему какую-то замену, что заканчивалось не очень хорошо для её ухажеров. В итоге, она все равно осталась с ним. С той разницей, чтобы больше никогда не расстаться и не позволить сделать за них это другим.

Увидев Лисова, Терехов невольно нахмурился. В его мозгу моментально всплыли события недавних дней, включая потерю должности отцом. Он оказался единственным, кто встретил своего одногруппника не столь радушно, как другие, приехав в тыл разобраться с пропавшим топливом для военных, которое местные делки скорее всего продали через какую-то АЗС, поделив прибыль между собою.


После удачной обороны города генерал Ганзера приказал своим бойцам рассредоточить пятьсот тонн горячего армии по гражданским АЗС, дабы уберечь военные склады от ударов противника. А когда опасность миновала, спустя время сами военные недосчитались почти половины горючего из резервного запаса, которое нельзя было так быстро израсходовать за столь короткий период времени.

Подчиненные губернатора заявляли сначала, что этим топливом заправляли военную технику после отхода с позиций, потом они пытались списать это горючее на оборудование блокпостов, а когда появилась информация, что его запасы уходят направо и налево, в том числе, аграриям, все стало на свои места. С момента вмешательства в ситуацию генерала часть топлива для военных нужд таки удалось вернуть. Через суд. Остальные тысячу пятьсот тонн топливо до сих пор болталось невесть где. И эту проблему должен был решить Терехов, прибыв домой на неделю.

Свою награду за доблесть и смелость он получил давно, заранее похваставшись родственникам о своих достижениях. А когда он приехал домой, для него стало полным разочарованием узнать, что их город, ставший буквально южным щитом и отбросивший врага далеко назад, не удостоился даже звания «города-героя», а более молодое поколение и вовсе перестало интересоваться этими событиями, отставив их в своем сознании далеко на задний план и начав уделять больше внимания телесным потребностям. И это в момент, когда он сам с трудом адаптировался к жизни в прифронтовом городе после всего пережитого на передовой во время его обороны!

— Бедная Галочка, чуть кони не двинула от счастья! — ухмыльнулся Лисов, толкая в бок Евангелину и указывая ей на нового кавалера их одногрупницы. — Такого киборга себе отхватила!

Бросив беглый взгляд на Терехова, но боясь больше его осуждения, Евангелина не услышала, что говорил ей Лисов, но заметив, как позеленела от его нетактичного замечания Мельчуцкая, невольно толкнула его локтем в бок, мол нехорошо смеяться над калекой. Но тот глумился не над солдатом, а скорее над его спутницей, нелестно отзывавшейся ранее о самой Евангелине.

Пришло вернуть ей «заслуженное» согласно её высказываниям… Он не мог так просто оставить эту ситуацию, не отомстив как следует злоязычной сплетнице. 

— Что с тобой, Галь? — повернулся он к ней, не скрывая улыбки. — Ты как будто чуть в обморок не упала, пока с таким кавалером обнималась… А где же твой предыдущий почитатель стокилограммового веса?! Обменяла на иностранного жениха?! Второй за всю жизнь мужчина, да ещё так близко. Ну, хоть поелозила за все время своим передком по мужским порткам… Джеймс там наверное свой дрын едва удержал…

Мельчуцкая что-то ему ответила, но намеренно проигнорировав её выпад, он подошел вместе с Евангелиной к Терехову, которому только что пообещала «отсосать» какая-то девица, если он отобьет у врага их город.

Пребывая в шоке от подобных откровений, да ещё и от малоизвестной ему особы, тот уставился на неё как на сумасшедшую. Хорошо, что рядом не оказалось его невесты. Не то б получил от неё хороший нагоняй.

— Надо соглашаться, — подходя к нему, отозвался Лисов, с любопытством изучая кандидатку, готовую в случае успешного отвоевания «многострадального» города осчастливить этого бойца столь нетривиальным способом. — Тем более на тех территориях находится полуразрушенный филиал холдинга моего отца… Только сосать придется долго, — эти слова были адресованы уже самой «активистке», которая никак не ожидая подобного резонанса от своего предложения, была уже не рада своей инициативе. — Терехов придет к тебе не один.

Побледневший от гнева, тот поднес к лицу руку, чтобы скрыть от присутствующих свою досаду, но ликовавшего Лисова уже было не остановить.

— Сколько будет с тобой ребят? — обратился он к нему, уточняя информацию, причем делая это так, чтобы привлечь к данной ситуации побольше зевак.

Терехов лишь пожал плечами в ответ, покосившись на растерянную кузину, но Евангелина уже ничего не могла с этим поделать. Когда Лисов пытался вывести кого-то на чистую воду, остановить его в таких случаях было почти невозможно. Сам Терехов был уже не рад, что во все это ввязался, поделившись военной тайной с гражданскими. И во что вылилась ему эта солидарность!

— А видеоотчет будет? — в шутку осведомился у него Балануца.

— Ты насчет освобождения города говоришь или того, что последует потом? — выдала Гольдштейн, прислушиваясь к их перепалке.

— А ну, заткнулись все! Сколько можно? — прикрикнул на них Терехов. — Сейчас договоритесь, что мы вообще никого не будет освобождать!

Нащупав его болезненное место, Лисов снова попытался задеть его за живое, продолжая эту тему, но уже в другом ракурсе: 

— Если ты все-таки соизволишь когда-нибудь его освободить, я сделаю тату с его названием у себя на ... — он заговорщически подмигнул Евангелине, как будто только она одна могла понять его недвусмысленный намек относительно своего нового увлечения.

И его расчет  оказался верным.
Обреченно вздохнув, та отвела в сторону взгляд, стараясь не смотреть на кузена.

Сейчас было не место и не время для подобного рода откровений, но словно задавшись целью идти до конца, Лисов выдавал одну похабщину за другой, заставляя краснеть ближайшее окружение.

Хорошо ещё, что у этого города было название относительно средних размеров. В противном случае Лисов бы запарился с татуировкой. Но это уже был вопрос вкуса.

Осталось только отбить этот несчастный город, в чем лично Евангелина начала сомневаться, анализируя последние тенденции в армии, но не спеша в открытую выражать свое мысли, пока рядом находился кузен, хватавшийся за голову от циничных высказываний будущего зятя.

Полюбовавшись руинами, спустя время толпа начала расходиться, когда попрощавшись с некоторыми приятелями, Терехов потянулся за телефоном, куда только что пришло какое-то сообщение. Увидев в мессенджере знакомые инициалы, он моментально его открыл, ещё больше побледнев от прочитанного.

«Разъебало всю нашу бригаду... Замкомбрига и кучу офицеров. Отмечали сегодня день артиллериста, 20 человек»

Потрясенный этой новостью, он чуть не выронил свой телефон на асфальт, недоумевая с инцидента. Покидая местность, Евангелина обернулась, перехватывая растерянный взгляд родственника. Она ещё не понимала досконально, что произошло, но выражение лица Терехова о многом ей сказало.

Остановившись на миг, она поискала взглядом Лисова, но все было тщетно. Держа путь к своей машине, тот давно ушел вперед, быстро растворившись в толпе.

Евангелина не знала, был ли он причастен к этому инциденту, либо это были спланированные действия совершенно левых людей, во всяком случае вешать всех собак на него она не собиралась. Тем более накануне он пообещал ей не трогать Терехова и его близкое окружение. И тот действительно оставался «неприкосновенным», включая тех, кто находился с ним постоянно поблизости. До этого происшествия.

Так что в какой-то степени Лисов сдержал свои слова, делая все возможное, чтобы Евангелина окончательно от него не отвернулась. Но он не мог дать никакой гарантии относительно других. И нынешняя ситуация как раз и являлась подобным примером.   

В СМИ написали, что прилетело прямо по летней кухне, где бойцы собрались накануне на церемонию награждения. Спаслись только те, кто дивным образом на неё опоздал. Чуть позже эту церемонию все-таки провели, правда, наградив этих бойцов орденами уже посмертно.

Злые языки поговаривали, что по окончанию данного мероприятия среди местных нашелся житель, который собрав эти награды с трупов, продавал их целый месяц через интернет, сколотив на том неплохие деньги.

            THE END