Нежданное и негаданное

Новоскатов приехал в поселок поздней осенью.
          Поселок встретил его серостью крыш и уличных дорог.
          Октябрь уже во всю моросил дождями, и надежды на хорошую погоду было мало.
          На улицах было безлюдно. Но безлюдность Новоскатова не волновала, так как видеться и встречаться ему было не с кем.
          В этом поселке родилась мама Новоскатова. Но после школы она уехала в соседний городок учиться и, после окончания местного техникума, по распределению отбыла в соседнюю республику. Там она вышла замуж. И там появились на свет Новоскатов и его младший брат.
          На малую родину мамы Новоскатов приезжал всего несколько раз.
          Первый раз он помнил смутно, так как был тогда совсем маленьким. Оставшиеся в памяти воспоминания сводились к тому, что в поселок они добрались глубокой ночью. Было очень темно и Новоскатов с его обостренным чувством детского любопытства не смог разглядеть ни улицы, на которую они приехали, ни домов, стоящих на ней. Из-за этого он плохо спал. Ему хотелось, чтобы быстрее наступило утро, когда он сможет, наконец, увидеть то место, куда его привезли. Еще он помнил грибной суп, который наварили мама с теткой и который он вместе с братьями и сестрой ели за маленьким столиком, специально поставленным для них, так как места за большим столом не хватило. И помнил фильм «Вий», после просмотра которого по черно-белому с рябившем изображением телевизору, Новоскатов опять плохо спал всю следующую ночь.
          Второй приезд был связан с похоронами деда.
          Остальные несколько приездов – это уже осознанная подростковая жизнь на границе школы и института. И здесь уже было много чего интересного… Вот только воспоминания эти Новоскатова почему-то не трогали.
          Въехав в поселок, он осознал, что на него нахлынули именно воспоминания первого приезда.
          «Человеческая душа – странная штука» - подумал Новоскатов, ведь при въезде в поселок он ждал совсем других, осознанных воспоминаний. 
          Остановиться в поселке Новоскатову было негде: тетка умерла, а двоюродные брат с сестрой переехали жить в город. Но в поселке располагалась турбаза, и поэтому Новоскатов поехал туда.
          Турбаза находилась на берегу озера, и дорога к ней пролегала через весь поселок.
          Остановившись у ворот турбазы, Новоскатов осознал, что он совершенно не обратил внимания на улицы, на то, что в них изменилось за это время. Единственное, что ему бросилось в глаза, так это последние триста метров пути. Раньше участок дороги огибал здесь территорию старого чугунно-литейного завода. Дорога уходила в гору, описывала вокруг него дугу и спускалась вниз прямо к турбазе. Сейчас на этом участке был пустырь - завод снесли, а в том месте, где дорога уходила вниз, прямо вплотную к ней и к воротам турбазы, стояли два огромных трехэтажных особняка. Они стояли так плотно, что почти нависали над дорогой, и из-за этого она показалась Новоскатову очень узкой. А раньше в этом месте легко разъезжались машины. Между оградой турбазы и кирпичной стеной второго особняка с трудом мог протиснуться взрослый человек. А раньше отсюда на берег озера вела грунтовая дорога. А на месте особняков был холм, поросший крапивой и прочей травой, обычно растущей на никому не нужных участках земли. За все время существования поселка никто здесь не стал строить дом. Но времена изменились и теперь на этом клочке земли стоят две кирпичные громадины, с массивными кирпичными стенами, кованными воротами и сидящими у входа чугунными львами, размером в половину человеческого роста.
          Новоскатов окинул взглядом особняки и вспомнил, как в юности у него была идея построить на этом месте небольшую гостиницу. Лучшего места для нее не придумать: холм, от которого до озера остается сто метров, и само озеро, как на ладони.
          «Опередили» - подумал Новоскатов и улыбнулся.
***

           Несмотря на изменения, произошедшие у ворот турбазы, на ее территории все осталось точно таким же, как и двадцать лет назад, когда Новоскатов был здесь последний раз.
          На территории турбазы был свой пляж со свободным доступом для всех желающих. Когда-то, располагая кучей каникулярного времени, Новоскатов с братьями обошли озеро со всех сторон и искупались на всех его пляжах и со всех небольших подходов к воде, которые местные называли купальнями. Пляж турбазы был хорош тем, что здесь располагался лодочный причал, с которого можно было понырять. А еще за смехотворную сумму можно было покататься по озеру на катамаране. И никаких ограничений не было – садились на него по несколько человек, заплывали на середину озера и давай раскачивать-переворачивать! Работники базы мальчишек за это не ругали. То ли потому что сами были поселковыми, то ли потому что не дошел еще до поселка дух капитализма и наживы, а весь инвентарь на турбазе был еще советского производства.
          «Все же, раньше человек был меньше ограничен» - подумал Новоскатов, глядя на причал.
          Моросящий дождик усилился и, почуяв, что одежда намокает, Новоскатов пошел к входу в жилой корпус турбазы.
          Он открыл знакомую дверь и по узкой лестнице в десяток ступеней поднялся на первый этаж. Небольшое фойе освещали две тусклые желтые лампочки. Света они давали немного, и поэтому в фойе был полумрак. За стойкой никого не было. Новоскатов позвонил в расположенный на стойке звоночек и прислушался. Кругом было тихо. Спустя десять секунд Новоскатов позвонил вновь. Уже настойчивее. Где-то в середине коридора раздался шум. Спустя десять секунд из одной из комнат вышла девушка и, шоркая сланцами по линолеуму, направилась в сторону фойе.
           - Здравствуйте! – поздоровалась девушка, вглядываясь сквозь полумрак в лицо Новоскатова.
          - Добрый день! Я хотел снять номер на сутки, - ответил он. – Можно это еще сделать?
          - Конечно, можно, - ответила девушка и попросила паспорт.
          Новоскатов положил на стойку заранее приготовленный паспорт. Девушка включила лампу на стоящем за стойкой столике и начала заполнять форму.
          - Удивительно, - Новоскатов неспешно озирался по сторонам.
          - Что? – не поняла девушка и подняла на него глаза.
          - С девяностых у вас ничего не изменилось. Даже линолеум тот же.
          - Потому что мы до сих пор казенное учреждение, - ответила девушка и продолжила писать. – Пытались нас несколько раз продать, но желающих не нашлось. Такую цену заломили. За то два частных гостевых дома построили. Те здоровенные особняки, что рядом с забором. Там у них и бассейн, и сауна. Еще вот хотят землю у берега выкупить и частный пляж сделать.
          - Вот он где, дух капитализма и наживы.
          - Что? – не поняла девушка.
          - Да это я так, мысли вслух, - ответил Новоскатов.
          - А, - протянула девушка и продолжила заполнять формуляр.
          - Спортсмены-то к вам приезжают еще?
          - Каждый сезон тренируются. За счет них только и держимся. Вы на машине?
          - Да. У ворот стоит.
          - Тогда распишитесь вот здесь и здесь. Машину можете загнать на территорию. Я вам сейчас ворота открою. Номер какой хотите?
          - С видом на озеро можно?
          - Можно. У нас сейчас все пусто. С вас пять тысяч рублей.
          - Ого, цена-то совсем неказенная! – улыбнулся Новоскатов. – Уверен, у новых соседей столько же будет.
          - Куда деваться, - ответила девушка. – Не я их придумываю. Цены-то.
          - Ладно, будем считать, что за то, чтобы снова оказаться в юности, цена совсем небольшая, - снова улыбнулся Новоскатов.
          - Пойдемте, я ворота открою.
          Девушка накинула куртку, взяла из висевшего на стене шкафчика ключи и пошла к выходу.
          Дождь так и моросил.
          Девушка запахнула куртку, накинула на голову капюшон и побежала в сторону ворот.
          Новоскатов посмотрел на сосны, среди которых располагалась база, вдохнул сырой воздух и пошел вслед за девушкой.
          Когда Новоскатов подошел к воротам, девушка еще возилась с замком.
          - Не помочь? – спросил он.
          - Не нужно.
          Ключ, наконец, повернулся, девушка сняла замок и развела створки ворот в разные стороны.
          - Прямо у входа ставьте, - сказала она Новоскатову, удерживая рукой норовивший соскочить от налетевшего ветра капюшон.
          Припарковавшись, Новоскатов подождал бегущую обратно девушку и открыл ей ведущую в корпус дверь.
          - Сразу предупреждаю, что у нас прохладно, поэтому сейчас принесу вам тепловентилятор, - сказала девушка, снимая намокшую куртку.
          - Хорошо, что сразу, - улыбнулся Новоскатов. – Давайте, я здесь подожду свой вентилятор. Хочу сразу принять душ и отдохнуть. Вода-то хоть есть?
          - Вода есть, - ответила девушка и удалилась за вентилятором.
         
***

          Новоскатов поднимался на третий этаж, держа под мышкой тепловентилятор.
          Его номер был сразу у лестницы, прямо в середине коридора.
          Остановившись у двери номера, Новоскатов поочередно посмотрел направо и налево. Кругом было абсолютно тихо.
          Войдя в номер, Новоскатов сразу же подошел к окну. Оно было закрыто желтоватой полупрозрачной занавеской. Через такие занавески летом красиво пробивается солнце, наполняя комнату рассеянным теплым светом.
          Новоскатов распахнул занавеску и увидел озеро.
          «Море детства - подумал он. – И никакого другого моря было не нужно».
          Над озером висела серая дымка моросящего дождя. Причал был сырой. От сырости доски причала были темно-коричневыми, и казалось, что они пропитаны влагой насквозь и сразу же рассыплются, лишь на них наступишь. На другой стороне озера виднелся поселок. На том берегу он начинался с Набережной улицы, над которой в выходные всегда висела пыль, поднимаемая едущими на озеро машинами. На все выходные отдыхающие москвичи оккупировали противоположный берег. И в перерывах между купаниями Новоскатов с братьями ходили вдоль берега и рассматривали автомобили. В то время таких машин еще не было в родном городе Новоскатова.
          «В то время в моем городе вообще было мало машин» - будто в ответ собственным мыслям подумал он.
          Правее Набережной улицы виднелся лес. И озеро, уходя из поселка, скрывалось в этом лесу.
          Новоскатов еще несколько минут стоял, любуясь пейзажем.
          Никакие воспоминания не всплывали внутри и не тревожили его.
          Только грусть этого пейзажа плавно втекала в сердце Новоскатова. Такая же серая, как озерная вода. Такая же серая, как дымка дождя. Такая же серая, как октябрьское небо.
          Непонятная грусть последнее время всегда сопровождала Новоскатова. Именно она и завела его в этот поселок. Новоскатову сюда было совершенно не нужно. Но он понимал, что ему надо именно сюда. Хотя и не понимал для чего?
          «Человеческая душа – странная штука» - подумал Новоскатов.
          Глядя в окно он ждал совсем других, осознанных воспоминаний.
         
***

           Приняв душ, Новоскатов укутался в теплый махровый халат и опустился в кресло.
          Тепловентилятор нещадно сушил воздух в комнате, но грел очень хорошо.
          В окне отражалось серое небо, а стекло было в подтеках моросящего дождя.
          В животе у Новоскатова заурчало.
          Он решил спуститься вниз и узнать у девушки насчет обеда, и вышел в коридор.
          Холод сразу же вцепился в ноги.
          Немного постояв, Новоскатов решил, что все-таки надо идти вниз.
          На этажах все так же стояла тишина. Фойе на первом этаже все так же тускло освещалось и за стойкой все так же никого не было. Новоскатов снова позвонил в расположенный на стойке звоночек и прислушался. Где-то в середине коридора снова раздался шум, и спустя несколько секунд из уже знакомой комнаты вышла девушка, и все так же шоркая сланцами по линолеуму, направилась к Новоскатову.
          Новоскатову было приятно, что в этот раз все произошло быстрее. Значит, девушка помнила о единственном постояльце.
          - А как Вас зовут? – спросил Новоскатов.
          - Екатерина. Можно просто, Катя.
          - Катя, скажите, а как у вас насчет обеда?
          - К сожалению, никак. В летний сезон у нас работает столовая. А сейчас она закрыта. Для кого готовить-то? В сентябре последний раз кормили волейболистов. Когда чемпионат по пляжному волейболу был. Десять команд приезжало из разных городов.
          - Ясно. А в поселке где-то можно поесть?
          - У нас ничего, кроме бара, не работает. Но тот работает только с семи вечера. Да и там не еда, а закуска. Если только в магазин идти.
          «Ничего не изменилось» - подумал Новоскатов.
          - Хотите, могу сделать Вам кофе? – предложила Катя.
          - Спасибо! Я до магазина пройдусь. Есть очень хочется.
          И Новоскатов начал подниматься обратно, чувствуя, что уже начал мерзнуть.
          Катя смотрела ему вслед из-за стойки.

***

          Переодевшись, Новоскатов достал из сумки кошелек, открыл его и пересчитал деньги. Будто они куда-то могли исчезнуть за это время.
          Новоскатов трепетно относился к своим финансам и всегда знал, какая сумма у него в кошельке или на банковской карте.
          Равнодушно посмотрев на купюры, ровно лежащие в темном нутре, Новоскатов положил кошелек во внутренний карман куртки, в правый наружный карман засунул телефон и вышел из номера.
          Катя все так же была за стойкой и взглядом проводила его до двери.
          Новоскатов это чувствовал. Так же, как чувствовал, что взгляд Кати сейчас был очень мягкий.
          К счастью, дождь перестал моросить, чему Новоскатов очень обрадовался.
          Подняв воротник, он начал широко шагать через лужи к воротам.
          В поселке было пустынно. Погода и рабочий день не способствовали прогулкам.
          Но зато эта тишина очень нравилась Новоскатову. Он вспомнил, что в поселке всегда было очень тихо осенью и зимой. Всегда такие шумные в летнюю пору, улицы становились пустыми, будто не только летние гости, но и жители поселка куда-то уезжали из него до будущего лета.
          Новоскатов прошел мимо новых гостевых домов. Казалось, что они молча, но неприязненно провожают его, будто нежеланного прохожего.
          Дорога до магазина оказалась пустой и в духовной части - никаких мыслей и осознанных воспоминаний так же не возникло.
          Прилежащая к магазину территория представляла собой сырой песок и, Новоскатову не хотелось сходить с асфальта и идти по нему. Но деваться было некуда.
          «Ничего не изменилось, - подумал он. – За столько лет так и не сделали нормальной площадки».
          Стараясь выбирать участки без грязи, Новоскатов пробрался к двери, прыгая между лужами.
          Продавец – тучная женщина в возрасте, с заправленными по правилам торговли под шапочку волосами – выглянула из-за кассового аппарата, но вставать не спешила. Она сидела то ли на низеньком стуле, то ли на каком-то ящике, и при входе в магазин ее не было видно.
          - Здравствуйте! – поздоровался Новоскатов.
          - Здравствуйте! – только после этого женщина поднялась со своего места.
          - Мне бы что-нибудь на перекус.
          - Пожалуйста! Вот, колбаса свежая. Сегодня только привезли. Селедочка очень вкусная. Сами одну вчера на обед съели.
         Новоскатов смотрел на прилавки, но не знал, что выбрать.
          В городе дело с таким выбором обстоит проще: в любом супермаркете есть отделы с готовой едой. Тут тебе и запеченный картофель с грибами, и шницель с тушеными овощами, и заморские роллы, и спаржа, и много чего еще.
         Сейчас никаких готовых блюд не было. А продавец смотрела на Новоскатова так, будто не давала ему ни одной минуты для выбора.
         В этот момент случилось небольшое чудо, давшее Новоскатову еще немного времени. В магазин ввались две женщины. У одной в руках был пакет, в котором что-то лежало, у второй пустая холщовая сумка.
         - Здорово, Валентина! – женщины наскоро осмотрели Новоскатова и, обойдя его, подошли к прилавку, словно боялись, что им не достанется какого-нибудь товара.
         - Привет, привет! – поздоровалась с ними женщина-продавец.
         - А я вот Нинку у верхнего магазина встретила! Спрашиваю: что купила? Она мне: вот, замороженное филе минтая взяла. А ей: пойдем к Валентине, Любка Хворостова сказала, у нее селедка вкусная! Вот и пришли! Доставай свою селедку!
         - Селедка, правда, вкусная! Сами вчера одну на обед съели.
         И женщина-продавец, надев на руку перчатку, запустила руку в пластиковую бочку с мутным соляным раствором.
         - А! – и она демонстративно подняла вверх руку с блестящей небольшой рыбой.
         - Давай-давай, пойдет! – бойко сказала женщина, которая встретила Нинку.
         - Колбаса вот свежая еще есть. Сегодня только привезли.
         - Ну, давай грамм по двести, - и женщина взглянула на Нинку.
         - Давай-давай, - негромко подтвердила Нинка.
         Потом еще несколько минут женщины обсуждали выбор сладостей.
         В это время Новоскатов уже забыл о выигранных минутах и с любопытством смотрел на женщин.
         Сложив в пакет и сумку купленные продукты, женщины прошли к двери, по-прежнему любопытством осмотрев Новоскатова.
         Дверь хлопнула, и в магазине снова стало тихо.
         Женщина-продавец посмотрела на Новоскатова с явным вопросом: «Вам-то что?»
         Новоскатов попросил взвесить ему немного колбасы и сыра. Булочек в магазине не было, поэтому Новоскатову пришлось купить целый батон. Так же Новоскатов взял два зеленых яблока и быстрорастворимый кофе. И зачем-то попросил женщину-продавца подать ему маленькую бутылочку коньяка.
         Выйдя из магазина, Новоскатов подумал, что купленного на обед и ужин будет явно недостаточно. Он так и не понял, почему решился обойтись только этим набором, ведь уехать он планировал только завтра утром. Тем более, Новоскатов не понимал, зачем он купил коньяк. Привычку пить в командировках он давно уже оставил. Да и вообще в последнее время почти не пил. Но возвращаться обратно в магазин и покупать что-то еще ему почему-то совершенно не хотелось, и Новоскатов побрел обратно на турбазу.
         Дождик снова заморосил. Капли его были совсем маленькими, почти незаметными. Но все равно стало промозгло и неуютно.
         Одиночество обратного пути нарушил автомобиль, тихо прошуршавший шинами мимо Новоскатова и через двадцать метров повернувший к одному из домов.
         Когда Новоскатов дошел до того места, где стоял автомобиль, вокруг уже никого не было, хотя Новоскатов надеялся, что ехавшие в машине люди немного развеют его одиночество. Но они быстро ушли в дом, и Новоскатову стало даже немного обидно, что никто из них не захотел увидеть нового человека в поселке. А, ведь, это всегда было интересно…
         «Да и с чего я решил, что в машине было несколько людей? Может, там всего один водитель был? Но он, явно ехал не к себе домой. В это время в поселке никто никуда не ездит. Какое же важное дело заставило его покинуть свой дом и приехать сюда?» - Новоскатов понял, что сам того не заметив, начал рассуждать о жизни человека, которого даже не видел.
         «Это все от скуки» - оборвал свои мысли Новоскатов.
         Дойдя до гостевых домов, Новоскатов увидел пьяного мужичка, совершенно неясно откуда здесь взявшегося.
         Мужичок еле стоял на ногах. Но, не смотря на это, бил ногой в толстый кирпичный забор, ругая его.
         - Понастроили, буржуи! Что вас всех Троцкий не передушил! Двести с лишним лет завод стоял, нет, место им надо для этих казематов! У, гады…
         И мужичок, снова ударив по стене, уперся в нее головой и тяжело задышал.
         - Что, не поддается? – спросил Новоскатов.
         Вообще, Новоскатов никогда не разговаривал с пьяными. Знал, что привяжутся, и потом их ничем не отгонишь. Но местный народ был добродушный, даже выпивши. Это Новоскатов прекрасно помнил, поэтому и заговорил с мужичком.
         - Поддадутся они, щас! Вишь, какие стены строят?! Все чего-то бояться. Видно, привычка из девяностых осталась.
         И только после этого мужичок повернул голову в сторону Новоскатова.
         - Тебе-то чего от этого? – улыбнулся Новоскатов.
         - А ничего! На заводе, который на этом месте был, мой дед работал. Потом отец. Всю жизнь утром вставали и на завод. А вечером домой. А у этих деды по лагерям сидели. Да только Сталин их там не добил. Пожалел. О чем мой дед все девяностые сокрушался. А отцы их потом по прокуратурам бегали и реабилитацию выпрашивали. И никто из них ничего не построил! Вон, только ломать научились… Деньги, зато, умеют считать! А ломать имеют право?!
         - Ну, еще выйдут и по голове тебе надают! – Новоскатов взял мужичка под руку и отвел от стены.
         - Какое право они имели на то, чтобы сломать, что другие создавали?! Отцы наши создавали, деды! Кто им его дал? Ты давал? – и мужичок метнул на Новоскатова злой взгляд.
         - Нет, конечно, - улыбнулся Новоскатов.
         - И я нет.
         - А должны были у нас с тобой спрашивать?
         - У отцов наших должны были спросить! А те им – шиш в морду!
         - Ну, вот и не спросили, потому что знали про шиш. Давай-давай, иди домой. Пустое это все.
         - Не представляешь, какой завод был. Двести с лишним лет стоял! Я на нем сам после института пятнадцать лет успел отработать, - и мужичок поднял на Новоскатова печальные глаза.
         «Значит, мы с ним ровесники» - подумал Новоскатов.
         - Сократили, - еле устояв на ногах, протянул мужичок.
         Новоскатов посмотрел на голову мужичка, опущенную вниз, то ли от усталости, то ли от выпитого алкоголя.
         «А ведь этот бедолага мне доверяет. Даже руки не отдернул…» - подумал Новоскатов, и его кольнуло вбок от этой мысли.
         Он уже забыл, когда последний раз вот так держал под руку незнакомого человека. И дело было вовсе не в руке, не в их разговоре или в состоянии еле стоявшего на ногах собеседника. Дело было в том, что Новоскатов вдруг понял, что давно не был так близок к посторонним людям. Между ним и кем-то всегда была незримая стена. Он не приближался близко ни к соседям, ни к коллегам по работе, ни даже к ехавшим с ним в одном автобусе вечером людям. Какое-то чувство отстраненности давно было между ним и остальными людьми. Даже упавшего на улице человека, он не смог бы взять под руку и поднять.
         Нет, это была не жестокость. К людям он относился совершенно нормально. Это была не твердость. Новоскатов никогда не отличался ни твердостью кулака, ни твердостью характера. Это была не мизантропия. Новоскатов любил людей. Это была сухость. Сухость сухаря. Он стал сухарем. И все вокруг казались ему такими же сухарями…
         - Вот, возьми, - Новоскатов достал из пакета бутылочку коньяка и протянул ее мужичку.
         Мужичок удивленно уставился на Новоскатова с вопросом в глазах: «Не врешь?»
         - Бери-бери. Дома-то кто ждет?
         - Кто меня ждет? Жена ушла через год, после того, как сократили. Детей забрала и уехала в город. Сейчас с хахалем там живет.
         - А ты чего в город не поехал? Много на заводе зарабатывал?
         - Да не хрена я не зарабатывал…
         - Ну а чего тогда?
         - Здесь мое место, - тихо сказал мужичок и, взяв у Новоскатова коньяк, качаясь, побрел в гору, что-то бормоча про то, как его жене сейчас тяжело живется, потому что хахаль ее, наверняка, обижает.
       - Дойдешь? – крикнул Новоскатов вслед, увидев, как мужичка повело в сторону и он, чуть было не свалился на обочину.
       Мужичок, вернувшись на дорогу, не поворачиваясь, махнул Новоскатову рукой с зажатым в ней коньяком и, так же шатаясь, побрел дальше.

***

      Новоскатов еще раз окинул взглядом массивные новостройки гостевых домов: верхние этажи невозмутимо нависали над огромными заборами.
      Новоскатову показалось, что дома смотрят прямо под забор, так же, как виноватый человек смотрит себе под ноги. Но взгляд их вовсе не виноватый. Нет в нем вины за место, которое занято. Взгляд их абсолютно безразличен ко всему. Им совершенно неинтересно, какое над ними небо. Им не хочется любоваться находящимся неподалеку озером. И уж точно им неинтересен двухэтажный барачный дом, который находится прямо напротив.
      Им интересно только одно – постояльцы с деньгами, которые приезжают сюда на выходные, чтобы отметить день рождения или иную значимую дату. Вот тогда, видя таких людей, эти дома оживляются, становятся фальшиво веселыми и начинают смотреть внутрь себя. Ведь им интересно только то, что происходит внутри. Все, что снаружи, они презирают.
      Вот и сейчас они даже не заметили ни этого мужичка, который ругал их и стучал грязными сапогами по их стенам, ни Новоскатова, который, задрав голову вверх, смотрел на них.
      Они здесь только ради денег и видят только деньги и все то, что связано с деньгами, что ими пахнет и что их стоит.
      Новоскатову даже показалось, что если сейчас мимо проедет дорогой автомобиль, дома сразу же проснутся и проводят его своим взглядом. Но только он скроется за поворотом, они снова мгновенно заснут.
      Очнувшись от своих мыслей, Новоскатов посмотрел на озеро. Над ним висела серая пелена моросящего дождя.
      Новоскатов направился в сторону ворот турбазы, а от них на причал.
      От ворот до причала было не больше ста метров. Идя это расстояние, Новоскатов смотрел на голые березы, растущие на территории турбазы, и вспоминал, как беззаботным мальчишкой он вместе с братьями приезжал сюда на велосипеде, чтобы искупаться.
      Казалось, все дни тогда были солнечными, теплыми и яркими. И, даже если с утра моросил дождь, к обеду все равно прояснялось и снова становилось тепло. Песчаные дороги поселка быстро просыхали и через двадцать минут после появления солнца, три велосипеда снова мчали по дороге в сторону озера.
       И всегда вокруг озера слышались голоса таких же счастливых от летних каникул детей. Кто-то на песке строил башни. Кто-то рыл глубокую яму, а потом от нее до воды рыл небольшой каналец, по которому прямо в яму устремлялась вода. И все по очереди прыгали в эту яму. Воды в ней было по колено, но, не смотря на это, всегда выстраивалась очередь из пяти-семи желающих прыгнуть. На другом берегу мелькали фигуры и автомобили. С этого берега они казались очень маленькими. Но Новоскатов всегда пытался рассмотреть именно автомобили. И если он выглядывал какую-то интересную машину, сердце его начинало биться чаще и чувство досады от того, что машина на другой стороне, почти полностью заполняло это маленькое сердце. В такие моменты Новоскатов уговаривал братьев ехать купаться на другой берег и на вопрос «зачем?» никогда не решался ответить, что все из-за чужой машины, которую хотелось разглядеть поближе. Он отвечал, что ему здесь надоело. Конечно, братья всегда соглашались с ним. И, когда после приезда на другой берег, все становилось понятным, братья смеялись над Новоскатовым. А ему это казалось обидным. Он не представлял себе, как можно не любить автомобили!
      После, чтобы не выдавать себя, Новоскатов придумал небольшую хитрость - сначала он шел купаться, а не спешил к понравившемуся автомобилю. Но процесс купания в этом случае занимал пару минут, после чего Новоскатов украдкой шел к объекту своего интереса. Конечно, он делал вид, что автомобиль ему не интересен, безразлично смотрел по сторонам, всячески показывая, что просто решил прогуляться вдоль берега. Но братья все понимали и, как только Новоскатов начинал крутиться у понравившегося автомобиля, снова начинали его подтрунивать.
      А Новоскатов мечтал, что, когда он вырастет, у него будет такая же машина. И покупал на все имевшиеся у него деньги почти все автомобильные журналы и газеты в киоске «Роспечать», жадно всматриваясь в фотографии иностранных авто и представляя себя в салоне каждого из них. За рулем вот этого большого седана он никак не мог устроиться - он казался ему слишком большим. А за рулем вот этого купе Новоскатов представлял себя довольно явственно. И в этот миг мальчишеское воображение настолько разыгрывалось, что Новоскатов ощущал, как он открывает дверь и садится в бежевый салон. Запускает двигатель, который сердито буркнув, начинает тихонько шелестеть. Но только селектор автоматической коробки переведен в нужный режим и нажата педаль акселератора, двигатель с глубоким ревом уносит шустрое купе к горизонту...
      Новоскатов вырос. Теперь у него есть свой автомобиль. Пускай ни тот, о котором он мечтал в те вдохновляющие дни, но тоже иностранный. Но Новоскатов уже несчастлив. И первым потрясением после того, как он сел в купленный автомобиль, было отсутствие тех юношеских чувств...
      Новоскатов вышел на причал.
      Другой берег был будто размыт изморосью. Сквозь нее виднелись дома Набережной улицы, а пляж, располагавшийся справа от нее, был абсолютно пуст.
      Но этот вид очень понравился Новоскатову. Он подумал, что если бы умел рисовать, то у него получилась бы замечательная картина, естественно наполненная осенней грустью, одиночеством и пустотой. Ему не пришлось бы ничего приукрашивать, добавляя тех или иных красок, абрисов, акцентов или абстракций. И эта картина была бы абсолютно понятна каждому, кто ее увидит.
      Новоскатов глубоко вдохнул сырого воздуха.
      «Жалко коньяк отдал» - подумал он, правда, в душе не очень жалея о расставании с бутылочкой.
      «Октябрь, налить коньяк и плакать…» - проговорил он вслух.
      И снова подумал про себя: «Боже, какая тишина! Какая тихая печаль! Вот она - такая знакомая любому русскому сердцу! Еще бы томик осенних стихов русских классиков…»
      Тишина вокруг стояла необычайная. Она казалась бесконечно глубокой и обволакивающе мягкой. Новоскатов подумал, что было бы очень обидно, если кто-то или что-то нарушит ее.
       «Каких воспоминаний ты еще ищешь? - спросил он сам себя. – Вот она: серая, печальная, убогая легкость поздней осени! Есть она, есть! И небо вовсе не тяжелое. И земля все такая же прекрасная. А тишина вообще того и гляди разорвет тебя в клочья…»
       В это время Новоскатов услышал за спиной какие-то звуки. Резко обернувшись, он увидел, как на причал бесшумно влетела серая кошка и следом за ней, стуча лапами по деревянным доскам, черный пес. Пес гнался за кошкой без лая, абсолютно бесшумно. Наверное, если бы они просто пронеслись мимо, то сильно напугали бы Новоскатова. Но дальше причала бежать было некуда, и кошка, выпустив когти, начала разворачиваться в обратном направлении. Цепляясь когтями за доски, она быстро перебирала лапами, пытаясь затормозить и развернуться. В последний момент ей это удалось: буквально в каких-то нескольких сантиметрах от края причала она развернулась и понеслась обратно. Пес же, влетев на мокрый причал, успел только на ходу присесть на задние лапы и, не сумев остановиться, с визгом полетел в воду. Все произошло настолько мгновенно, что Новоскатов не успел испугаться.
       Вынырнув из воды, пес заскулил и стал беспомощно перебирать лапами. Он не пытался плыть к берегу, он только крутился вокруг себя.
       Новоскатов подошел к краю причала, но понял, что до пса не дотянется. Его скорость была слишком высока, поэтому он улетел в воду метра на два от края причала.
       Новоскатов стал звать пса: «Сюда, сюда! Эй, плыви сюда, я здесь! Я тебя вытащу!»
       Но видно было, что пес сильно испуган и поэтому не реагировал на зов человека, а только быстро, непрерывно и хаотично перебирал лапами. От этого он быстро выбился из сил и стал уходить под воду. Его голова то пропадала под водой, то снова показывалась оттуда. Движения становились все медленнее. В этот момент пес уставил на Новоскатова свои черные глаза. Нет, Новоскатов не увидел в них никакой мольбы или просьбы о помощи. Они просто были полны безнадежностью. Пес не понимал, что человек может помочь ему, он просто смотрел на него безысходно, но интуитивно.
        «Эх, дурак!» - крикнул Новоскатов и скинул куртку, свитер и ботинки.
        Из детства Новоскатов помнил, что у самого причала было не так глубоко. Но глубина все-таки позволяла нырять «рыбкой», что они с удовольствием и делали.
        Сейчас Новоскатов прыгнул в воду «солдатиком». Холодная вода сразу впилась в джинсы и первое, что почувствовал Новоскатов, как они стали тяжелы. И только когда вода коснулась футболки, Новоскатов почувствовал ее холод на животе и на груди. Новоскатов сделал шаг в сторону пса. Но, видимо барахтаясь, пес отплыл еще немного от причала и поэтому Новоскатов не смог до него дотянуться. Он сделал еще несколько шагов. Вода была уже у подбородка, но дотянуться до пса все равно не получалось. Тогда Новоскатов оттолкнулся от дна и, сделав гребок рукой, почувствовал, что схватил пса. В этот момент Новоскатов понял, что глубина уже превышала его рост. Он толкнул пса в сторону берега и в этот момент погрузился с головой под воду. Вынырнув, Новоскатов увидел, как пес барахтается ближе к берегу. Холодная вода казалась тяжелой, и плыть в ней было чрезвычайно трудно. Еще и мокрые джинсы были невероятно тяжелы. Но Новоскатова знал, что ему необходимо сделать всего несколько гребков до того места, где он смог бы достать ногами до дна.
         Новоскатов сделал несколько движений и, как только почувствовал дно, пошел к псу. Тот, осознав, что берег близко, барахтался около причала и пытался зацепиться за него то одной, то другой лапой.
         Новоскатов схватил пса за загривок и вытолкнул из воды на причал.
         В это момент он увидел, как к нему наклоняется Катя.
         - Давайте руку, я помогу Вам выбраться, - сказала она и протянула правую руку Новоскатову.
         - Не нужно! – ответил Новоскатов и пошел вдоль причала.
         Обогнув его, он дошел до того места, где причал был ему по колено.
         Катя уже перебежала сюда и снова протянула Новоскатову руку. Взявшись за нее, но стараясь не сильно опираться, чтобы Катя, не дай Бог, не упала в воду, Новоскатов аккуратно вылез из воды.
         Пса на причале уже не было.
         В испуге он убежал в том направлении, откуда гнался за кошкой.
         - Это Кокпит! Его так слесари назвали. В прошлом году щенком приблудился. Так и живет в кочегарке. Он не сильно умный. Но с Муркой дружно жил. Не знаю, что они не поделили! Видите, даже не сообразил, что нужно остановиться! – объясняла Катя, накидывая на Новоскатова куртку.
         В это время Новоскатов мало что соображал. Ему было холодно и он еще не осознал произошедшего, не понимал, как смог броситься в холодную воду из-за глупой собаки…
         Он посмотрел на Катю.
         - Я в окно видела, как Вы на причал прошли. Ждала, пока вернетесь. Потом смотрю, Кокпит за Муркой несется! Вылетел на причал и в воду! После вижу – Вы раздеваетесь и за ним! Я быстрее на причал побежала!
         Катя посмотрела Новоскатову в глаза и неожиданно замолчала. И вдруг ее руки беспомощно повисли вдоль туловища и она, сделав шаг вперед, уткнулась лицом в грудь Новоскатову.
          - Я очень испугалась… - тихо прошептала она.

***
         
          Новоскатов стоял в душе под струей горячей воды.
          Перед его глазами стояла картина случившегося на причале. А именно, как он смотрит сверху на Катину голову, уткнувшуюся ему в грудь.
           И тут Новоскатова что-то кольнуло: когда-то много лет назад они также стояли на этом причале с Мариной.
           Марина стояла впереди Новоскатова, прижавшись к нему спиной. А он обнимал ее. И они смотрели на темную воду.
           Была уже ночь. Июльская и теплая.
           Слева доносились звуки музыки, которая играла в поселковом клубе. Но на причале было тихо.
           Марина о чем-то мечтательно говорила. Сейчас Новоскатов уже не помнил о чем. Может, про отражавшиеся в воде звезды. Может, про какие-то девичьи фантазии или переживания. А, может, про них с Новоскатовым. Новоскатов не особо все это слушал, хоть и понимал, что причиной всех произносимых слов была девичья влюбленность.
           А потом Марина внезапно повернулась и уткнулась лицом в грудь Новоскатову. И он, так же обняв ее, смотрел то на серебрившееся в воде отражение Млечного пути, то на голову Марины, которая нежно и молча лежала на его груди…
           Новоскатов вышел из душа.
           Катя в это время наливала в бокал кипяток из только что отключившегося чайника.
           Вода в чайнике фыркала и прыгала. От льющейся в бокал струи поднимался пар.
           - Горячий чай, чтобы не заболеть. Я меда принесла. Сейчас добавлю. У нас от деда в соседней Коростинке дом остался. Так вот, папа там целую пасеку разбил. Там кругом луга, поэтому мед всегда очень вкусный. Попробуйте.
           - Спасибо, - ответил Новоскатов, опускаясь в кресло.
           Он добавил в бокал чайную ложку меда. Катя стояла немного поодаль и смотрела на него.
           - Надо, чтобы чай чуть остыл, тогда и вкуснее будет и целебные свойства меда лучше проявятся. Папа говорит, что в кипяток вообще мед не надо добавлять. Он так свои свойства теряет, – Катя посмотрела на Новоскатова и добавила, - А я все равно добавляю. Он так лучше растворяется. А потом жду, пока немного остынет. У меня свой рецепт. Ну, Вы отдыхайте, я пойду.
           И Катя подошла к двери.
           У двери Катя еще раз посмотрела на Новоскатова. Новоскатов так же поднял на нее глаза.
           Видно было, что Катя хотела что-то сказать, но повернулась, открыла дверь и вышла в коридор. Дверь тихо закрылась.
           Новоскатов пил чай маленькими глотками и смотрел в окно. За ним было уже темно. Не было видно ни звезд, ни озера, ни причала.
          Спустя пять минут Новоскатов встал и начал собираться.
          Сборы заняли всего несколько минут. Новоскатов открыл дверь и вышел в коридор. Дверь тихо закрылась.
          На столе осталась наполовину недопитая чашка с медовым чаем.

***

          Катя сидела в одном из кресел, что стояли у окон фойе, и читала книгу.
          Увидев его, Катя улыбнулась.
          Во мраке она не разглядела, что Новоскатов шел в куртке и со своей сумкой.
          - Знаете, Катя, мне надо ехать…
          Увидев в глазах Кати немой вопрос, он добавил.
          - Служебная необходимость…
          - А как же Ваши вещи?
          - Не волнуйтесь, я переоделся в спортивный костюм. А джинсы дома досушу.
          Катя больше ничего не сказала. Она встала и молча проводила Новоскатова до лестницы.
          Новоскатов вышел, не обернувшись.

***

          Путь до дома был неблизкий.
          Проведя несколько часов в дороге, Новоскатов почувствовал, что его начинает клонить в сон.
          Он остановился у первой придорожной гостиницы.
          За стойкой его встретила невысокая толстая женщина среднеазиатской наружности. На вид ей было больше пятидесяти лет.
           После недолгих переговоров, она положила на стойку ключ с номерком комнаты.
          Зайдя в номер, Новоскатов разулся и сразу улегся на кровать.
           На противоположной от кровати стене, почти под самым потолком, располагалось небольшое окно.
           Новоскатов посмотрел на него и в маленьком квадрате окна увидел звезды.
           За те часы, которые он провел в дороге, погода успела немного наладиться: дождь закончился, тучи развеялись, и звездное небо раскинулось над ночью позднего октября.
            Новоскатов лежал и смотрел на этот небольшой клочок ночного звездного неба.
            Спустя несколько минут перед глазами все поплыло, и Новоскатов почему-то снова оказался на том же причале у озера.
             Другой берег был все так же размыт изморосью, сквозь которую виднелись дома Набережной улицы, а пляж, располагавшийся справа от нее, был абсолютно пуст.
             Новоскатов пристально вглядывался в пелену измороси, пытаясь увидеть диковинные автомобили. Но вдруг из пелены показалась стройная девичья фигура. Держа в руке фиолетовый зонт, она шла к воде.
             Дойдя до воды, девушка остановилась.
             Новоскатов не мог разглядеть ее лица, но знал, что она смотрит на воду.
             Спустя мгновение девушка подняла голову и помахала Новоскатову рукой, как будто он ее окликнул.
             Но Новоскатов молчал. Но почему-то вовсе не удивился тому, как девушка смогла узнать его, находясь далеко на другом берегу.
             Новоскатов даже не удивился тому, как в следующее мгновение он оказался рядом с ней.
             Она молча посмотрела ему в глаза и улыбнулась.
             Не смотря на то, что Новоскатов ясно видел ее лицо, он почему-то никак не мог понять, Марина или Катя стоит перед ним.
             А на берегу было уже тепло. Над Новоскатовым и девушкой ярко светило июльское солнце. Кругом порхали бабочки, и пахло сосновым лесом, который был неподалеку.
            А Новоскатов и девушка стояли под фиолетовым зонтом и молчали.
            Новоскатов хотел что-то сказать, но спустя мгновение они снова были на причале.
            Вокруг уже было темно, и отражение Млечного пути скользило по воде от причала к противоположному берегу. И чем дальше оно ускользало, тем становилось все уже и уже.
           Слева доносились звуки знакомой музыки, которая играла в поселковом клубе. А на причале было тихо. Девушка стояла впереди Новоскатова, прижавшись к нему спиной. А потом внезапно повернулась и уткнулась лицом ему в грудь. И сердце Новоскатова забилось так же, как серебрившееся в волнах отражение Млечного пути…
           Новоскатов спал, а звезды в маленьком окошке под самым потолком снова заволакивали октябрьские тучи…