Ночь и туман. Явка с повинной

14 декабря 1941 года

Париж, оккупированная территория Франции

Криминалькомиссарин Ирма Бауэр и доктор психологии Вернер Шварцкопф составили на удивление точный портрет Охотника. Анджей Данишевский родился десятого августа 1923 года, под знаком Льва в Катовице, в Верхней Силезии, на территории Речи Посполитой (Второй польской республики).

Он действительно вырос среди немцев; кроме того, у него были немалые способности к языкам – поэтому он владел немецким как своим родным польским, а французский выучил ещё в школе (собственно, именно поэтому он и эмигрировал во Францию).

Несмотря на усиленные занятия спортом (лёгкой атлетикой и плаванием, в которых он весьма преуспел) ещё с детства, он до сих пор имел весьма субтильное телосложение и внешность подростка… как выяснилось, природу не обманешь.

Однако он сумел обратить это, как и внешнюю привлекательность (постаралась та же природа) в свою пользу – вскоре после прибытия во Францию он стал весьма успешным коммивояжёром (продавцом, как ни странно, мыла в магазины, бани и тому подобные заведения).

Его отец Станислав Данишевский действительно был офицером Войска Польского – в 1939 году он командовал уже пехотным батальоном; Браунинг Hi-Power был его табельным оружием… поэтому неудивительно, что Анджей освоил эту действительно увесистую и мощную машинку ещё старшеклассником.

Он действительно был выкрестом… в некотором роде; правда, полукровкой – его отец был чистокровным поляком, а вот мама – Анна Штерн – была еврейкой-выкрестом (она перешла в католичество, чтобы выйти замуж за отца Анджея). Именно из-за этого «коктейля» в венах он и чувствовал себя крайне неуютно и среди поляков, и среди евреев…, впрочем, с последними он общался мало.

Он действительно люто ненавидел немцев (его отец погиб 12 сентября 1939 года во время знаменитой Битвы на Бзуре, когда контрудар польских армий Познань и Поморье изрядно потрепал группу армий Юг вермахта).

Как и англичан, и французов – которые, с его кочки зрения, обманули, предали и бросили Польшу, ибо вступили в войну с Германией только на словах, вместо того, чтобы нанести мощный удар на франко-германской границе.

Поэтому ему было абсолютно наплевать на десятки мирных жителей Парижа, которые будут расстреляны в качестве акта возмездия за его террористические акты (это был именно террор, ибо он стремился посеять ужас среди оккупантов).

Евреев он, правда, не ненавидел – они ему были просто безразличны (ибо вот уж евреем он себя точно не считал, хотя быть полукровкой ему было некомфортно). Именно поэтому ему было наплевать, сколько французских евреев (да хоть иммигрантов) будут расстреляны за каждого убитого им офицера вермахта.

Он был единственным ребёнком в семье – после него мама уже не могла рожать – поэтому родители с него пылинки сдували… плюс чуть ли не поклонение со всех сторон в школе (тут портретисты ошиблись – он с первых классов школы брал призы не только на городских, но и на республиканских соревнованиях).

В результате предсказуемо вырос типичнейший психопат, социопат и нарциссист – идеальная стартовая позиция для формирования серийного убийцы. Психопат, который после вынужденной эмиграции (он присоединился к польским частям в Литве, с которыми и перебрался во Францию) счёл новый окружавший его мир глубоко враждебным… и потому предсказуемо его возненавидел.

Как ещё в детстве возненавидел отца, который действительно лупил смертным боем… только жену (сына он просто боготворил). Анджей же боготворил маму, поэтому, как только стал достаточно сильным, не побоялся дать отпор отцу-боксёру… после чего тот оставил жену в покое.

Но это столкновение настолько сильно ранило будущего Охотника, что тот всерьёз намеревался грохнуть своего папашу… вот только удобный случай так и не представился… война помешала.

Поэтому он ненавидел вермахт не за то, что они убили его отца (туда ему и дорога, с его кочки зрения), а за то, что они лишили его возможности отомстить за боль, унижение и страдания матери. И потому убивал действительно отцезаменителей.

Хотя его отец действительно прошёл всю Великую войну в рядах кайзеровской армии. Которую закончил командиром взвода в чине обер-лейтенанта и Железными крестами обеих степеней. И тяжелейшей психологической травмой – собственно, именно это и стало причиной его жестокости по отношению к жене.

Насчёт Великой Миссии Охотника криминалькомиссарин и доктор психологии ошиблись – у Анджея ничего такого и в мыслях не было. Насчёт известности и восхищения знакомых тоже – ему вполне хватало, что о нём говорил весь Париж.

Насчёт подпольной группы Сопротивления они тоже ошиблись – он общался только с капитаном Аленом, с которым он познакомился случайно… даже по ошибке. Ибо, перепутав адрес, забрёл на территорию Урагана ХХ… который в самом начале октября капитан Ален как раз начал приобретать. 

Доктор Деккер как раз искал человека для одной из своих операций прикрытия… и одного взгляда на Анджея ему было достаточно, чтобы понять, что зверь сам прибежал к ловцу… да ещё какой зверь…

Капитан Ален сначала грамотно загипнотизировал… точнее, запрограммировал будущего Охотника (действительно почти что как механическое пианино) … а потом организовал стрессор.

Триггер, спусковой крючок, детонатор, который и превратил польского еврея-иммигранта в безжалостного и в высшей степени эффективного Охотника. Совершенно естественный стрессор – тут и думать было особо нечего, всё на поверхности лежало.

Анджей безумно любил свою маму… настолько безумно, что у него и в мыслях не было оставить её на растерзание оккупантам (на что способны немцы по отношению к евреям, он понял после Хрустальной ночи 9-10 ноября 1938 года).

Поэтому, рискуя всем, он буквально силой утащил её с собой сначала в Литву, а потом морем во Францию. Где – благо она тоже неплохо владела французским – устроил на работу в магазин женской одежды (она была отменной портнихой).

Шестого октября 1941 года так и не найденный грузовик насмерть сбил Анну Данишевскую-Штерн. Анджей, который за два года так и не обзавёлся ни девушкой, ни друзьями (все считали его в личном общении слишком странным, хотя продавал он в высшей степени эффективно), в полубезумном состоянии с трудом добрёл до единственного человека, с которым он был близок.

К капитану Алену – ему и в голову не пришло, что его мама была убита именно по приказу этого… существа. Капитан Ален поселил его у себя (на работе все всё поняли – и предоставили Анджею бессрочный отпуск, не желая терять одного из лучших продавцов), привёл в чувство… а потом отвёл в Приют Дьявола.

Где типа директриса, как смогла (а смогла очень даже) заменила ему маму. Подталкивать Анджея не пришлось – его ненависть ко всему миру выплеснулась… правильно, на наиболее достойные объекты. На военнослужащих вермахта.

Так и началась его охота – при поддержке не со стороны группы Сопротивления (впоследствии Колокольцев убедился, что такое не поддержат даже больные на всю голову коммунисты – слишком уж жуткая побочка). А со стороны капитана Алена и Приюта Дьявола… которые формально были ни сном, ни духом.

Через пару недель Анджей – теперь уже Охотник – вернулся на работу, по-прежнему продавая очень даже эффективно… а параллельно обеспечивая своим отстрелом оккупантов отвлечение внимания всех силовых структур Парижа от чудовищного теракта, который готовили доктор Деккер и его банда.

А потом всё рухнуло буквально за пару дней. Сначала в гигантскую воронку превратился Приют Дьявола – именно благодаря его энергиям Охотник и вернулся на работу и так эффективно… охотился.

Превратился официально в результате ночной бомбардировки каким-то сбившимся с курса бомбером королевских ВВС Великобритании…, впрочем, это было неважно – важен был результат.

Потом куда-то пропал капитан Ален (известный Охотнику под именем Антуана Мерсье) … а его фирму вообще реквизировали оккупанты. В результате Анджей с ужасом понял, что у него просто элементарно нет сил ни работать – ни, тем более, продолжать свою охоту.

Поэтому он вот уже второй день бесцельно бродил по улицам Города Света и Тьмы и столь же бесцельно смотрел… куда глаза глядят. И предсказуемо чуть ли не в прямом смысле наткнулся на телеграфный столб, на котором с неописуемым изумлением прочитал явно подпольного изготовления листовку, адресованную… лично ему. Листовку следующего содержания:

Обращение к Охотнику

Меня зовут майор Гийом – я командир группы Сопротивления, которая входит в состав вооружённых сил Свободной Франции на территории Французской республики, временно оккупированной вермахтом и ваффен-СС.

Я обращаюсь к тому, кто известен всему Парижу как Охотник. К тому, кто к настоящему моменту убил шесть военнослужащих вермахта и двоих французских полицейских. В результате чего оккупационными властями были расстреляны восемьдесят человек.

Обращаюсь не только от своего имени – но и от имени всей своей группы; всей Свободной Франции – и от имени её руководителя Шарля де Голля.

На твоих руках кровь уже восьмидесяти восьми человек – а будут ещё десятки, если ты не остановишься. Десятки мужей, сыновей, братьев, которые не виноваты ни в чём и ни перед кем – и которые погибнут только потому, что ты упорно не хочешь понять всю бессмысленность твоих кровавых преступлений.

Преступлений перед народом Франции – ибо жизнь каждого француза бесценна, а ты уже забрал восемьдесят жизней и заберёшь ещё, если не остановишься. А оккупанты не почувствуют ни-че-го. Ибо судьба Франции сейчас решается не в Париже, а на Восточном фронте – где в день гибнет в сотни раз больше солдат и офицеров вермахта, чем ты убьёшь за месяцы.

Как офицер и патриот, я призываю тебя немедленно остановиться; перестать проливать кровь ни в чём не повинных парижан и прекратить твои бессмысленные убийства. И, если в тебе осталась хоть капля чести, принести покаяние и искупить свою грандиозную вину перед народом Франции.

Искупить кровью. Своей кровью.

Охотник остановился как громом поражённый. Ибо такого он совершенно не ожидал. И самое страшное было в том, что майор Гийом – о котором он кое-что слышал; его группа занималась чистой разведкой, снабжая британские войска ценной информацией о положении дел во Франции – был абсолютно прав.

Анджей с самого начала своей охоты чувствовал именно это; но был настолько одержим злостью, яростью, ненавистью и жаждой мести, что сначала просто не мог не начать убивать – а потом уже не мог остановиться.

Наиболее очевидным решением… выходом, в некотором роде было пустить себе пулю в лоб, оставив предсмертное покаянное письмо… но он почему-то был уверен, что майор Гийом, мнение которого почему-то стало для него очень важным, сочтёт это трусостью и позором. Ибо под покаянием французский офицер явно имел покаяние личное и публичное – на открытом суде.

Поэтому Анджей Данишевский глубоко вздохнул – и решительно зашагал в сторону штаб-квартиры Специальных бригад. Ибо ему было известно – да это, собственно, никто и не скрывал – что расследованием дела Охотника занимается именно эта структура.

Войдя в фойе штаб-квартиры, Охотник подошёл к стойке охраны, достал из одного внутреннего кармана своё удостоверение личности; из другого – свой Браунинг Hi-Power (украденный им во время эмиграции во Францию).

Положил на стойку перед изумлённым полицейским и неожиданно даже для самого себя спокойно и бесстрастно произнёс:

«Меня зовут Анджей Данишевский. Вы ловите именно меня – я тот, кого вы называете Охотником. Баллистическая экспертиза покажет, что все его жертвы убиты из этого пистолета…»