29. 09. 2023 О генеральной уборке

      Раз в полгода  в квартире проводилась генеральная уборка. Под жизнерадостным девизом "танцуют все!"  распределялся фронт работ  и   с раннего утра  поднимался благородный переполох.
      Самое любимое для нас, детей, было мыть посуду  из серванта и люстру. Два в одном: и польза, и игра.
      Посуду  еще и  потому, что был забавен сам длительный  процесс.
      Парадно-выходная посуда жила в серванте. Пару раз в год эти,   почти музейные дверцы,  хранящие за своими прозрачными ставнями  почти музейные сокровища, распахивались,  все  содержимое выгружалось наружу и помещалось во все доступные емкости с водой.
      Во все доступные тазики и лохани весело выгружались бесчисленные предметы сумасшедшего по стоимости и дефицитности немецкого, кажется, сервиза, с его, никогда нами не используемыми, молочниками и  какими-то мелкими, нам не нужными, но красивыми  штучками.
      Вынимались все его тарелки маленькие, средние и  большие,  пафосные супницы и   более привычные пролетарскому оку салатницы. Для начала все богатство (в деятый раз) внимательно рассматривалось во всех  ракурсах.
      Этап  изучения дизайна  находил, что наборчик сделан в едином стиле, лаконичном,  со скромными строгими линиями, благородных бордовых и золотых цветов, нетипичных для ярмарочных русских расцветок и заключал, что за прошедшие полгода, к счастью, ничего не изменилось. 
       Все это великолепие,  достававшееся только несколько раз в год по праздникам,  в этот счастливый день  можно было взять  в руки, покрутить, со всех сторон рассмотреть,   изучить все  изгибы  линий,  пересчитать все печати на  тыльной стороне. Учитывая, что в оставшееся время, кроме праздников, доставать их было нельзя,  уборка в принципе воспринималась  этаким праздником труда.  Ну, по крайней мере эмоций восторга  и искреннего любопытства там было не меньше, чем  в красные дни календаря.
       После предварительного осмотра приступали к  активным действиям. Сначала все эти сокровища замачивались  в мыльной воде.  Потом каждая промывалась с  искренним трепетом от несуществующей грязьки. Потом каждая вытиралась до скрипа. И составлялись  на стеклянных полках серванта в том же порядке, в каком  и изымались. Как на приеме у английской королевы, только без табличек. У каждой стопочки тарелок, у каждой, самой редко используемой салатницы было свое место, зарезервированное раз и навсегда. Изменения в  геолокацию  вносились  неохотно, внутренний мир серванта был консервативен и   педантичен, словно от его  постоянства зависело  постоянство   и счастье всего дома.
       В промежутках  между тарелками и  плошками в серванте жили многочисленные стайки  бокалов/фужеров/рюмок. Стройным кордебалетом   возвышались они над и за лаконичными фарфоровыми  немками. Невесомые  в своей прозрачности, поблескивающие  искрами на резных своих стенках,  заигрывающие со зрителем, как молоденькие  и хорошенькие профурсетки  заигрывают, стреляя глазками из-за спин  красивых, но зрелых  леди и, как  и в жизни, их наглая молодость  худеньких, сияющих, бесстыдных созданий всегда привлекала к себе больше внимания, чем  томная, налитая  вязкой спелостью   еще вкусная, но уже сходящая со сцены зрелость.
       В каждом доме был такой заповедник в серванте.  Хранитель  красоты и  изящества в нашем понимании, украшение и  символ достатка.  В нашем случае еще и символ  принадлежности: из окна квартиры были видны  трубы стекольного завода, где добрая половина этой красоты была сделана. А по дому ходила мама, чьи руки были  причастны к созданию  половины нетленок.
       Одна из забав обязательной программы  праздника, помимо повертеть в руках  и искупать этих хрупких красоток в тазике (кому куклы, кому  фужеры) была   поводить пальцем по мокрому краю бокала,  получив  легкий свист,  постоянный,  тонкий звук, подтверждение истинной хрустальности хрусталя. Бокалы пели, мы торжествовали,   каждый раз убеждаясь, что хрусталь за последние полгода не стал менее хрустальным, чем  в прошлый раз (ходили слухи, что обычное стекло так не поет).
        Свежевымытая,  натертая до блеска,  искрящаяся даже   в отсутствие солнечного света,   вся эта братия  бережно  возвращалась назад.
        Между бокалами, кстати, еще жили всякие  прибаутки: лебеди с  гордо изогнутыми шеями,  розочки, с  колкими шипиками, рыбки, яблочки, совушки и прочая нечисть. Предметы забавы местных стеклодувов и  радости  малышни от очередного сюрпризика, принесенного мамой с работы.

        Еще одна часть марлезонского балета - торжественная помывка люстры.  Многоактный спектакль, любимая часть дня.
        Сначала люстра  гордо, с шутками и матюками  отключалась от электричества и  снималась с потолка, позвякивая миллионом своих сережек,   спускалась вниз, любовно разбиралась на два миллиона составных частей.
        Каждая часть прикладывалась  к разнообразным частям собственного тела, в поисках гармонии  рассматривалась в зеркале, украшая картинку высунутым языком и выпученными глазами. Когда  лицо начинало болеть от смеха, можно было переходить к водным процедурам. Все эти побрякушки  мылись, чистились зубной щеткой, протирались   досуха и вновь собирались.
        И да, в нашем детстве не было лего. И нет, мы от этого не страдали. Честно, говоря, люстра была интересней. Особенно девочкам,  даже  в то  наивно-невинное время, когда еще не была сочинена песенка про  лучших девушкиных  друзей на русском языке.
       В общем, натешив свое самомнение и утомив зеркало (хорошо, что  это было в эпоху до-селфи, иначе   генеральная уборка и завершилась бы на этом этапе), слега утомленные, мокрые от брызг,  засыпанные бликами свежепомытого сокровища,  мы удовлетворенно наблюдали, как оно водружалось  на свое законное место.
       И да,  люстры во дворцах и замках чем-то напоминают мою   домашнюю красномайскую. И, да, во многих дворцах и замках,  я чувствую себя как дома. Может, из-за люстры?
       Там еще было много возни, на самом деле - протереть пыль  в тех местах, куда не добиралась рука человека во время ежедневной уборки,   помыть все, что обычно не очень моется  или далеко спрятано, постирать  что-то, долго нестиранное, повытряхивать пыль из ковров, раза в два подольше, чем обычно,   потереть с каким-нибудь волшебным порошком кастрюли /ложки  на  кухне, чтобы блестели, перебрать ящики, выкинуть ненужное, нужное опять же, помыть, почистить, причесать, уложить на место красиво.
       Лечь спать  позднее обычного, удовлетворенного  прожитым днем,  чистотой и сиянием квартиры, выглядящей, как новенькая.
       И всю ночь   видеть во сне волшебные, сияющие разными цветами радуги, подвески сережек,   мерцающие в   ночи,  будоражащие воображение и пробуждающие мечты о таком же   прекрасном будущем, как и этот удивительный завораживающий свет.