Меланхолическая повесть Дарго

Ре ми (бемоль) ре до (диез) ре си (бемоль)
Си (бемоль) ля соль соль фа (диез) соль соль (диез) ля...


     Дарго. Это была моя фамилия. И означала она
что-то крепкое и стальное… Но, возможно, я не
подходил для нее. Точнее будет сказать, не
соответствовал. Я, всегда неуверенный в себе, ищущий
чего-то и не находящий, не должен был иметь такую
фамилию. Однако имел. И жил с ней. И ходил с ней на
работу. Наверное, ее нужно было гордо носить. Но я
не носил, а просто был.
    Я работал в мелком НИИ, в небольшом городке и в
сером свитере. Именно в сером свитере нужно было
являться на работу. Кто это придумал? Зимой в
свитере, летом в рубашке, тоже серой. И надевать
сверху белый лаборантский халат. Наш НИИ по большому
счету был просто частной организацией. Мы занимались
изучением влияния беспроводных сетей Wi-Fi на
различные аспекты жизнедеятельности человека.
    Организатором всего этого процесса выступал
немец Эрнест Слаук. (Отсюда и серая униформа для
всех сотрудников!) Он был приверженцем того, что
волны Wi-Fi приносят людям значительный вред.
Однако, на родине ему не удалось заняться этим
вплотную, поэтому он оказался в нашем городке. Здесь
когда-то жил его русский прадед, бежавший в Австрию
как раз перед гражданской войной. Эрнест платил
неплохую зарплату, и уважал трудовое
законодательство. А в нашем городе это дорогого
стоит! Чтобы устроиться к нам в НИИ, люди занимали
очередь… И, зачастую, ждали по несколько лет. Мне
повезло, так как я работал здесь с открытия, имея
соответствующее образование.
    Серыми были не только наши свитера, большинство
сотрудников имело серую жизнь, ничем не отличающуюся
от беспроводных сетей Wi-Fi. А было все это от того,
что мы не знали какой-то иной жизни. Или не хотели
знать. Памятник Ленину, что стоял на площади, так и
не привел нас в светлое будущее. И поэтому наше
настоящее было ничем не примечательно.
    Нет, наша жизнь не была лишена некоторых
удовольствий. Мы устраивали праздники, ходили в
гости, дружили, как нам казалось, могли пропустить
рюмку-другую и даже посещали местный кинотеатр. Но
все это было как-то плоско и не несло в себе
никакого смысла. Не несло… пока не приехала она.

***
- Иван Андреевич, к Вам новую лаборантку приставлю,
все заняты, пусть пока за Вами числится.
- Петр Петрович, какую еще лаборантку, Вы видите, у
меня куча отчетов?!
- Вот и отличненько! Ей их и поручите. Олечка у нас
второе образование получает техническое, а первое
как раз экономическое! Правда, Олечка?
    В кабинет вошло неземное создание. Нет, правда!
Я таких женщин никогда раньше не видел, и после не
видел. Да что там женщин! Таких глаз, как у нее
просто больше нет, и быть не может! Это настоящая
голубая бездна! Конечно же, теперь я был согласен
взять ее не только лаборанткой, но и напарником, кем
угодно, лишь бы быть рядом. Несмотря на всю мою
серость и неуверенность я, все-таки, мужчина!
- Вы правы, Петр Петрович. С отчетами я помогу
коллеге разобраться, в обмен на бесценный
технический опыт!
    Вы бы слышали этот голос! Олечка, а в нашем НИИ
только так ее и стали называть, говорила
одновременно тихо и уверенно, ласково и твердо.
Может только я сошел ума? Нет, за ней волочились без
преувеличения все холостяки в НИИ, включая самого
Эрнеста. Но на что я мог рассчитывать в своем сером
свитере? Иван Андреевич Дарго, который неумело носил
свою фамилию.
    После первого впечатления наступило второе. Я
принял Олечку лаборанткой и передал ей часть своих
ежемесячных отчетов о проделанной работе. Надо
сказать, что ум у нее отменный. Она очень быстро со
всем разобралась и вникла даже в детали. А я понял,
что с Олечкой мне ничего не светит, потому что я не
мог даже представить себе, с какой стороны к ней
подступить. Она приходила на работу всегда вовремя,
и уходила точно в 18:00. Ее никто не провожал и не
встречал. В город наш она приехала именно для
получения опыта в изучении беспроводных сетей. И,
судя по всему, должна была сразу уехать, как только
закончится ее трудовой договор. А он был заключен на
год.
    Как-то раз я попытался неумело пригласить Олечку
на прогулку и ужин, но она ответила, что именно
сегодня вечером не может. И вообще, лучше даже не на
этой неделе. Для меня это прозвучало как полный и
бесповоротный отказ.
А между тем близилась Пасха. Значит надо сходить на
кладбище, убрать могилку отца, купить искусственных
цветов и куличей. Я не совсем понимал, зачем цветы,
но традиции надо соблюдать. Да и мать обидится, если
не куплю. Мать в церковь у меня ходит. И я иногда…
Куличи помогаю ей освятить или на Рождество. У нас
все так ходят. А мать даже знает, как читать по
усопшим. Так что она на нашей улице авторитет в этом
вопросе. Она у меня вообще авторитет. В любых
вопросах. Потому что жизнь трудную прожила, пришлось
ей стать авторитетом. Отец умер, и я помогаю ей, чем
могу. Но живем мы с ней раздельно. С некоторых пор.
Так ведь положено, жить раздельно. Она в большом
старом доме живет. Это отцовых родителей дом, у них
много детей было, отец старший, ему дом и достался.
А я квартиру купил недалеко, чтобы удобно было.

* *  *
Мы освящали не только куличи! Со времен бабушки
повелось освящать еще яйца и сало! Почему сало, я не
знаю… Вроде так положено?
Была суббота и мы, собрав корзину со снедью для
освящения, отправились в храм. Все стали полукругом
во дворе храма, вышел батюшка, а с ним небольшой хор
и … Олечка! Что она тут делает? Ой! Она же поет
вместе со всеми… Мои мысли и чувства немного
смешались, и я начал нервно жевать порезанное
аккуратными кусочками сало…
Мама вовремя одернула меня. Батюшка с хором уже
подходил к нам. Я стоял перед ней хоть и не в своем
привычном сером свитере, зато с полным ртом сала… и
это явно не было моим плюсом.
- А Вы, Иван Андреевич, большой оригинал, - Олечка
подошла ко мне сама после освящения, - сало?!
- … так вроде положено, - я не смог придумать
ответа.
- Да?
- ?
- Вы хоть в храм с ним не заходили?
- Нет, вроде…
- А вообще заходили? К Плащанице прикладывались?
- К чему?
- Пойдемте, - и она впервые с нашего знакомства
взяла меня за руку.
    Мы вошли в храм. Там все было в
торжественно-темных тонах. А посередине храма лежал
Господь! Никогда Его не видел! То есть, я Его вообще
не видел и после. Но именно Плащаницу я видел
впервые. Почему мы с мамой никогда не заходили сюда
после освящения куличей?
    Олечка подошла к Плащанице, три раза опустилась
на колени и поклонилась. Я повторил. Потом мы с ней
по очереди приложились и вышли из храма.
- Вы придете на ночную? – вопрос был для меня
неожиданным.
- Я не знаю, - снова невнятный ответ. Похоже это
начинало входить у меня в привычку. Мы с мамой не
ходили ночью на службу. А утром ехали на кладбище,
потом к тете Вале на праздничный обед. Но я же не
мог уничтожить единственную, помимо работы, точку
соприкосновения с Олечкой!
- Наверное, приду! Точно приду!  - я и сам понял,
что теперь приду.
- Хорошо! Тогда до вечера! – сказала Олечка и
упорхнула петь на следующем освящении. Мы с мамой
пошли домой.
- Это твоя Олечка? – мама хотела быть в курсе всех
дел. Но меня это никогда не раздражало. Наоборот.
Мне нравилось, что на свете есть человек, которому я
могу полностью доверять. Мама, конечно, знала о моей
привязанности к Олечке. А так же и то, что я ничего
не мог придумать, чтобы завоевать ее расположение. И
теперь вдруг представилась такая возможность.
- Да, это она! А я с этим салом!
Мама рассмеялась.
- Настоящей любви сало не помеха! Вот что я тебе
скажу, сынок. Иди за ней. Я не знаю ее характера и
вообще. Но одно знаю точно: если человек с Богом у
него есть будущее. И всегда есть поддержка.
- Она спросила, приду ли я ночью в храм.
- А ты?
- А я сказал, что приду.
- Вот и молодец, мой мальчик, - мама меня обняла и
чмокнула в макушку. И я понял, что и вправду
правильно поступил.


***
    Это было очень непривычно, готовиться к службе
вечером. Мои приготовления заключались в глажке
костюма и самого осознания того, что ночью я иду в
храм.
    Впервые.
    Моя жизнь начинала обретать смысл…