21. 12. 2023 О золотых ручках

        В эпоху натурального хозяйства, затянувшегося в России почти на все ее существование, особенно ценится многофункциональность.

        И швец, и жнец - всегда было положительной характеристикой в наших местах.

        Умение выполнять любую работу, умение справляться с любой задачей облегчало быт и решало проблемы с утилизацией свободного времени. Жизнь начинала казаться более осмысленной и размеренной. Более управляемой именно тобой, а не политикой партии. А иногда еще и доход приносило.

        Были и у нас мастера на все руки. Не знаю уж, кто и как инициировал  мужиков на те навыки, которые выделили их из общей равномерной массы жителей поселка. Ни, прости Господи, ютубов с тик-токами, ни учебных тебе видео, ни марафонов по всякой ерунде тогда не было.

        Тем удивительнее, где они понахватались полезного и как дошли до народной известности.

        Не, конечно в нашем поселке был Дом Быта. И это реально был ДОМ БЫТА, такое отдельно стоящее большущее розовое здание, расположенное где-то там, в глубине и на отдалении. Самим своим видом показывающее как бы не очень большую свою нужность и популярность. Насколько я помню, там были и ателье (но тогда почти все умели шить сами и швейные машинки жили в семьях наравне с пылесосами и утюгами),и мастерские по починке всего (чего конкретно, уже даже и не помню).

        Чем там занимались, в этих домах быта, мне вообще сложно было вообразить, наши пути туда заворачивали редко. Точнее... я не могу вспомнить ни одного нашего визита туда. То ли родители меня не брали с собой во время таких походов. То ли сами как-то справлялись.

        А вот в случаях, когда не справлялись, шли в другую сторону.

        Классический случай роста карьеры горизонтального типа (как бы теперь выразились) без всякого участия активной рекламной компании был у одного нашего знакомого (помним же, что в нашем поселке знакомыми друг другу приходились все).

        Этот в свободное от работы время промышлял починкой обуви. Частного бизнеса в стране тогда не было, своих мастерских никто не открывал, думаю, ему это и в голову не приходило. После работы, отужинав и развесив детишками пряники и подзатыльники, он пересаживался в свой уголок, и починял. Тапки, сапоги и туфли, женские, мужские и детские. Все, что сильно любимое, или на последние деньги купленное, все, что жалко выбросить или еще до конца не стопталось.

       Народ во многих случаях нес свое именно к нему, а не в Дом Быта, и совсем не финансовая заинтересованность была тому причиной. Чинил он аккуратно, быстро и как-то … по -доброму.

       Помню наши визиты к ним, как визиты в сказочный город мастеров, всегда в темноте, уже поздно вечером, отчего казалось, что работает он по ночам, как добрый гном.

       В своих уголках, где все стены обвешаны инструментами, где в воздухе висит терпкий запах, казавшийся мне необычным, но приятным, где большие смуглые руки достают из темноты что-то завернутое в газету, разворачивают ее и в этом полумраке, из ниоткуда появляется пара блестящих, свеженачищенных, подшитых и подклеенных сапожек. Которые еще можно носить и носить.

       Еще помню часовщика. Волшебника, живущего в доме, увешанном часами. Ну, или его мастерской уголок был увешан. Всякими разными, большими/крохотными, круглыми/квадратными. Тикающими на разные голоса, отбивающие ритм вразнобой. С бешеными кукушатами, внезапно выпрыгивающими из засады.

       Там сама атмосфера гипнотизировала. Мастер казался чем-то средним между хирургом и ювелиром, я смотрела на то, как он какими-то крохотными инструментами вскрывает брюшки часов, не в силах оторвать взгляда от миниатюрных колесиков и шестеренок, мне казалось невероятным, каким образом все эти сложные микроштучки взаимодействуют друг с другом, какими невидимыми связями они связаны, как они так слаженно работают. Как восхитительно аккуратно и четко начинает двигаться механизм, где обычные шестереночки, словно бьющееся крохотное сердце.

       Для меня было удивительно все. То, что на лбу у него висела круглая лупа на резиночке, сразу придававшая образу оттенок нереальности. То, что он работал пинцетом, например. Пока не увидела воочию, мне, ребенку, казалось, что все это запросто можно делать обычными мужскими пальцами, не ну а чо... про соотношение шестеренок и ладони среднестатистического сельского жителя я как-то даже и не думала... Пинцетику была очень удивлена, да.

       Где можно вообще получить эти знания? Как научиться чинить часы? Как вообще приходят такие мысли, каким образом что-то можно починить? Не, что нужно иногда - это понятно, не понятно, с какой стороны подойти, чтобы начать?

       И вот такой же ореол волшебника вокруг того мастера в моей памяти. Такой же полумрак вечера (чуть ли не огонь свечи), такой же совершенно неповторимый колорит, завораживающий, выделяющий человека из всех.

       Мне не близки были даже тогда никакие технические специальности и никакие мастеровые навыки. Да и сейчас это не мое. Но я помню невольное уважение к людям, которые нашли свою тропинку, которые заняты делом. Которым на этом пути ничуть не скучно, наоборот, чем дальше, тем интересней. Которые притягивают к себе, потому что у них получается то, что никто другой не умеет лучше.

       Даже Дом Быта, гордо стоящий где-то в глубине поселка и немного скучающий в ожидании редких клиентов, весь такой большой, розовый и сильно разрекламированный.