Записки армейской молодости. Полк - 15

      Октябрь. Бабье лето ещё гуляло, но уже чувствовалось приближение дождей и слякоти. Всё чаще по утрам небо хмурилось, давая понять, что в холод ему просыпаться совсем не хочется.
      Месяц начался с того, что я получил задание - для проведения окружных учений изготовить 250 метров реек по 2,5 каждая для «простыней». Простынями у нас назывались шесть склеенных в два ряда листов ватман. На этих простынях художники рисовали полётные схемы и ещё что-то, что относилось к полётам. Я должен был нарезать и острогать рейки. А потом надо было помочь художникам крепить их к простыням. Времени на исполнение у меня было достаточно, поэтому я работал не спеша, с перерывами. И по обыкновению думал. И пришла мне в голову такая мысль: в мае сразу девять человек ушли на дембель. В нашем призыве нас, дембелей, было всего пятеро. Надо было что-то придумать, чтоб мы ушли непременно вместе. И ещё одно обстоятельство давило на меня. В самой первой части моих записок, я писал, что призвался 22-го ноября. С первых дней службы я поставил себе цель заработать отпуск и дембельнуться хотя бы на день раньше призыва. В крайнем случае, в тот же день. С отпуском я разобрался, значит надо работать над дембелем. Этот вопрос мы с капитаном обсудили и он обещал помочь мне.
      Работу я закончил и стал ждать художников. Через несколько дней ко мне подошёл один из писарей и сказал, что подготовил приказ по гарнизону, в котором говорится, что в связи с инспекцией генерального инспектора Министерства Обороны маршала Москаленко, живой легенды ВОВ, приказано провести строевую подготовку всему личному составу гарнизона. Приказ должны были зачитать назавтра на разводе. Надо было срочно что-то предпринимать! Капитан помочь мне никак не мог. Он сам должен был участвовать в подготовке. Я расстроился Мне не хотелось часами топать на плацу. Засыпал я с мыслью, что самым лучшим вариантом был бы лазарет. Но как туда улечься, если я здоров?
      Утром я проснулся в лёгком недомогании. Была слабость и побаливало горло. В другое время я бы не обратил на это внимания. Но сейчас я решил рискнуть. После завтрака я пошёл прямиком в лазарет. Врач, осмотревший меня, сказал:
- Боец! У вас температура 37, 0 и лёгкое покраснение в горле. Я вас положу до завтрашнего утра,  а там посмотрим.
Меня отвели в палату и указали на койку.
      Весть о моей госпитализации как-то быстро разошлась среди моих друзей и после обеда ко мне заявился Кеша. Дела у него шли неважно, он числился в злостных нарушителях дисциплины и его спасало то, что спасало и меня: из-за концертов его нельзя было посадить. Но если на меня это никак не влияло, то Кеше приходилось в эскадрилье туго. Его не любили ни солдаты, ни командиры.
      Мы пошли в санузел ( там можно было курить), сели на ванну, накрытую деревянным щитом, и завели разговор. Поговорили об ансамбле, о предстоящем дембеле.  И вдруг он спрашивает:
- Слушай! А как и что ты сделал, чтоб у тебя поднялась температура?
- Я ничего не делал – искренне ответил я, - так получилось. Я сам не ожидал.
- Брось врать – сказал он с обидой, - лучшему другу сказать не хочешь. Я же тебя знаю! Ты о себе подумал, а обо мне не хочешь.
- Да я тебе говорю, что ничего не делал! Так само получилось! Случайно! – чуть ли ни закричал я.
На этом мы закончили и Кеша, ничего не говоря, ушёл.
      Вечером на смену заступила другая медсестра. Ребята сказали, что это жена начальника лазарета. Видимо, заступив на дежурство, она ознакомилась с карточками вновь прибывших больных и увидела, что у меня несерьёзные симптомы. После ужина она пошла разносить градусники для проверки вечерней температуры. Ко мне она подошла последнему. Сунула градусник под левую мышку, и села напротив. Через положенное время вынула градусник, встряхнула и сунула под правую мышку. Вынув его, она повторила процедуру: левая-правая.
Я увидел, как её глаза наливаются злостью.
- Что ты делал? Грел кирпич, грел грелку? Быстро рассказывай!
- Ничего я не делал! А в чём дело? – спросил я.
- Под левой мышкой у тебя 37,9, а под правой 36,6! – она не скрывала своего раздражения.
- Значит так! Завтра после утренней проверки ты вылетишь отсюда пулей! Понял?
Развернулась и ушла.
       Назавтра, после утренней проверки, во время обхода, начальник лазарета сказал мне зайти к нему. После обхода, я зашёл к нему в кабинет и он мне говорит:
- Я не знаю что ты делал, а если не делал, то не знаю почему у тебя под мышками разная температура и выяснит это не могу. Здесь нет такого оборудования. Но я знаю кто ты. Если ты даёшь слово, что сразу после инспекции ты поработаешь над моей наглядной агитацией, я тебя оставлю.
- С радостью, товарищ старший лейтенант! – ответил я.
     Так мне удалось избежать ненужной муштры.
Но самое интересное то, что после армии, на гражданке, мне пришлось использовать этот способ, чтоб не работать в субботу. Я засыпал с мыслью о температуре и просыпался с ней, родимой. Но как это у меня получалось, не знаю ни я и никто другой. Наверно срабатывала сила самовнушения и сильное желание.
     Человеческие возможности ещё далеко не изучены.
                08.01.24