Прозрение

Я росла очень любознательным ребёнком. Очень хорошо училась. Мне всё было интересно. Гуманитарные науки мне давались легче, чем технические. Я хорошо пела, имела красивый голос. Любимые мама и папа. Двое братьев. Много друзей. Всё было хорошо. Я поступила в медицинский институт. На третьем курсе увлеклась серьёзной музыкой. Больше всего мне нравились фортепианные концерты. Когда я видела с какой скоростью пальцы пианиста бегали по клавишам рояля, издавая чарующие звуки, я воспринимала это как чудо. А пианисты казались мне волшебниками. Однажды я пришла в Концертный зал, который находится вблизи Финляндского вокзала.  Выступал ещё молодой пианист. Он исполнял произведения одного из моих любимых композиторов Шопена. Такого вдохновенного исполнения я ещё никогда не слышала. Казалось, музыкант говорил со мной, изливая свою душу посредством звуков, рождающихся под пальцами  волшебника. Не одна я, весь зал был околдован. После концерта  пианиста долго не выпускали со сцены. Надо сказать,  что музыкант был очень сдержан в поклонах. Он слегка кланялся, не отходя  от рояля и скромно улыбался. Мне во чтобы-то ни стало, надо было высказать пианисту то, что переполняло меня. Это была какая-то экзальтация.  Я прошла в помещение за сценой. Что-то вело меня. Я вошла в комнату, где находился артист.  Я стала со слезами на глазах изливать  ему свои восторги., которые вырывались из меня безостановочно. Он слушал и внимательно смотрел на меня.  А когда я замолчала,  неожиданно сказал: «А не хотите ли пойти со мной в ресторан?» Я, конечно, согласилась. Ресторан (или что-то вроде) находился в этом же здании.  Почему-то на меня нашло полное спокойствие. Как будто то, что произошло со мной было ожидаемо и даже буднично. Мы беседовали друг с другом так, как будто были давно знакомы. Короче говоря, мы почувствовали симпатию друг к другу. Мы стали встречаться. Наши встречи сближали нас всё больше и больше.

 Через некоторое время мы поженились. А ещё через год у нас родился Андрюшенька. Очаровательный ребёнок. В пять лет он уже играл на пианино, сочинял музыку и подавал большие надежды. Мы наслаждались нашим малышом. Беда грянула неожиданно. Всё началось как у обыкновенной простуды. Лёгкое недомогание. Небольшая температура.  Но температура не проходила, а недомогание усилилось.  М ы забеспокоились. Вызвали врача. Врач посоветовал отправить сына в больницу. А через некоторое время меня вызвал главврач больницы и сообщил страшный диагноз. Лейкемия. У меня потемнело в глазах. Нам сказали, что лечить надо в стационаре. Химиотерапия. Через некоторое время  нам разрешили забрать его домой. С этих пор наша жизнь была посвящена Андрюше. который чувствовал себя всё хуже и хуже и уже не вставал. В последние его дни мы не отходили от него. В его последние мгновенья он приподнялся, взял мою руку и сказал: «Мама, мама». Он опустился на подушку и тихо скончался. Мы остались одни. Через некоторое время между мною и мужем что-то произошло. Мы и раньше  замечали некоторый холодок в отношениях, но любовь к Андрюше, его болезнь сближали нас. Теперь же открылось то, что мы старались скрыть от себя. Мы охладели друг к другу потому что никогда не любили друг друга. Я любила в нём замечательного пианиста, а он, я думаю, восторженную почитательницу его таланта. Мы тихо разошлись. И я осталась одна. Конечно, была любовь моих родных. Они поддерживали меня.  И всё же я чувствовала глубину и тяжесть своих потерь. Особенно потерю сына. Часто, особенно ночью,  раздавался его навеки родной голос: »Мама, мама». И мне становилось жутко. Утраты и одиночество превратили меня в замкнутого человека. Я стала жить автоматически.  Из меня ушла жизнь. Я работала, общалась, даже смеялась иногда. И я всё время  ощущала себя  как бы со стороны. Тяжёлое состояние.

   Однажды я проходила мимо Никольской церкви и услышала хоровое, молитвенное пение. Я вошла в церковь, которую не случайно называют храмом. Звуки хора, несущиеся откуда-то сверху, завораживали. И какое-то внутреннее движение стало происходить во мне. Какая-то благодать овладела мною. Торжественные, жизнеутверждающие звуки производили во мне какое-то необыкновенное действие. Когда хор окончил пение, я вдруг услышала голос. Этот голос говорил со мною, говорил мне. Он говорил, но слов не было. Слов не было, но я всё понимала. Что он говорит. Я услышала его необыкновенную доброжелательность, какое-то проникновенное участие. Я вышла из храма. Голос не исчез. Он был со мноюю Но теперь я понимала, что он звучит во мне. Он говорил, а я как заворожённая слушала Он был во мне и одновременно где-то высоко. высоко. Я поняла, что я не одна, что есть сила которая подденрживает меня. Я человек, склонный к анализу и осмыслению происходящих событий. И вот анализируя то, что происходило со мной, я вдруг сделала для себя . для атеистки, неожиданный вывод: это была именно божья благодать.  Так я пришла к вере. Вере во что?  Вере в существование силы, поддерживающей нас. Я поняла то. чего раньше не понимала. Я поняла. что религиозные отправления исходят из благодарности к чему-то высшему,  которым управляет Всевышний. И  служители культа -это служители Всевышнему, который несёт добро. Так я ожила. В этом новом состоянии я  вспомнила о муже. Я позвонила ему. Когда он услышал мой  я почувствовала как он обрадовался. Я не хотела рассказывать  о сегодняшней себе и сказала. что хочу встретиться. Он радостно согласился. Мы встретились, и он сразу увидел, что что-то произошло со мной, Что я стала другой,  более близкой ему. М ы смотрели друг на друга так, как никогда раньше. Мы стали другими. Какое-то новое чувство овладело нами. Это было второе рождение. С этих пор мы не расстаёмся. Я чатопосещаю его концерты. Он стал играть ещё более проникновенно. Через некоторое время у нас родился мальчик. Я не могу сказать, что я счастлива. Но я нахожусь в состоянии душевного спокойствия. Тем и живу.

Отправлено из Почты Mail.ru