Столетние отношения...

По пешеходному переходу через оживленную трассу бежит дедок, голова чуть наклонилась на бок, руки согнуты в локтях, спина как у лыжника на склоне горы.
- Ух ты, смотрите, как дедуля несется за автобусом!
- Дедок спелый! Зубы новые, пластик блестит!
- И в рот не помещается!
- Посмотрим какой-ты будешь, когда тебе будет сто лет!
Пацаны из соседнего колледжа стоят и хохочут на остановке, а дедок догнал автобус запрыгнул в него и уселся на свободное место.
- Не надо, не доставайте, итак видно, пенсионер столетний, - билетерша пружиня отекшими коленями словно лодка в непогоду докачала до  дедовой посадки.
- Спасибо, что молодите меня, милая барышня, - сипло шепелявит дед и протягивает карточку к аппарату.
Кондукторша принимает оплату и вздыхает так, что весь салон оборачивается:
- Я вот, моя бы личная воля была бы, вообще с таких старых людей ничего бы не брала. Их все равно мало, а уж тех, кто может в автобус залезть и вовсе раз-два и обчелся, - крикнула она через весь автобус, якобы...водителю, но на самом деле это было ее соловыступление, способ творческого самовыражения, стендапом в потоке кондукторской жизни, спасающим от пошлой денежно-трудовой круговерти.
- Я б тож... - закурил сиплый водитель.
    Дед чутко сортировал систему за окном и вообще никакого внимания на этот гуманистический галдеж не обращал.
Хоп! Он вдруг весь влип в стекло:
- Едрит твой сельдерей, - просипел он радостно и замахал старухе, такой же древней, как он сам, та рысью тащилась к автобусу. Два советского образца болоньевых "шоппера" оттягивали жилистые коряжки рук. Дед подскочил к ступеням, подхватил бабкины сумки и с ехидным смешком, скомандовал:
- Запрыгивай, старая карга. На год чтоль жратвы набрала, еле прёшь!?
Грыжу от жадности заработаешь!
Бабка счастливо осклабилась оголив розовые десна.
- А чего это Галина Митрофановна без челюсти гуляет? Сломала поди? - скривился дед.
- Да я же не думала, что тебя встречу, - лупанула Митрофановна его легонько по  морщинистому лбу. - Так-то я всегда без челюсти в магазин хожу. Перед кем мне красоваться?
 Билетерша опять подошла с терминалом и дед быстрёхонько приложил свою карточку.
- Угощаю!
- Васька! Шустрый! Проныра! - она снова игриво приложила старого друга по мордасам.
- Кавалер!- бросила с ухмылочкой кондукторша.
- Он уж сто лет мой кавалер! Джентельмен, - хихикнула бабулька, усаживаясь рядом с хахалем.
- А вот и кстати правда, насчет ста лет, смотри...- дед протянул ей билетик на котором красовалась дата 17 июля 2023 года.
- Точно! Ой, нам по 4 года было то, в яслях на горшках познакомились. 
- Конечно! Мы ж девятьсот девятнадцатого года. Только тише давай, я шумиху не люблю. Может устроим свиданку? Смотрю у тебя курица и сметана.
- Я тебе еще в сороковом сказала - больше с тобой не свяжусь!
- Я помню тот день! Тогда и я перегнул палку,сказал, что назло тебе не сдохну! И вот глянь, наших уже никого, а мы с тобой две старых галоши все по земле шлындаем.
- А я в ответ пообещала, что переживу тебя, Василий Иванович, чтобы похоронить с почестями.
- Я не против.
- Ладно, черт с тобой, старый ты хрен. Столетний юбилей знакомства не каждый день люди на земле справляют. Наша! Выходим. Тащи сумку.
     Бабуля сунула деду сумки, а сама налегке спорхнула со ступеней автобуса.
Теперь шопперы оттянули ручищи деда.
- Я не видел тебя последние лет тридцать, где ты была? - слегка запыхался Василий Иванович.
- Правнуки сдавали меня в дом престарелых. Живу там, живу. Год, другой, пятый. Все мрут... я топчусь.
- Ты та еще лошадка, на тебе пахать...
- Во-во, вызывает меня директор дома престарелых и говорит: Галина Митрофановна, душенька, как вы себя чувствуете?
- Хорошо, - отвечаю.
- А жаль, - вздохнула директорша, - у вас сроки дожития закончились.
- И что? - спрашиваю я, - а то, отвечает эта фифа, что мы, мол вас выписываем. Тут, мол, пришла информация, что скончалась в возрасте 63 лет ваша бездетная внучка, и вам полагается по наследству ее комната в коммуналке в подмосковном городе, там вам будет лучше. Ну я смотрю город наш любимый, и думаю, ладно, выселяйте.
- Вот изверги, что ты им сильно мешала?
- Не сильно, но мешала, от скуки, ты же знаешь, я женщина стервозная.
- На том и держишься!
- Сам-то как живешь?
- Жив-здоров! Вот новые зубы справил, записался в секцию активное долголетие. Ходим с палками, чай пьем, у кого мениски терпят - те приседают. Хороним молодежь каждый месяц. Не доживают до девяноста пяти, мрут от всего подряд, как лабораторные мыши. От жратвы в основном, то от майонеза, то от хлеба белого, то от колбасы просроченной. Ну, а я слежу за собой. Сельдерей и прочие морковки.
- На-ка посмотри, все ли там со сроком годности у сметаны.
Дед взял сметану и рассматривает под углом сорок пять градусов.
- А чего согнулся?
- Не спрашивай! В начале двухтысячных мода пошла зрение операцией улучшать, я подкопил и в клинику, сделали глаз, как у орла, только малость угол зрения поменяли. И теперь у меня все под углом сорок пять градусов!
- Господи... как же так? И я что ль у тебя как пизанская башня стою?
- И ты! Но я уже привык. Вот читать не могу только, наклоняю всегда, - дед покрутил банку, - сметана свежая, курица пахнет ничем, значит тоже свежая. Где у тебя сковородка?
- Напугал ты меня своим углом зрения.
- Не переживай, человек как муха ко всему привыкает. Зато я сейчас курицу нарежу так красиво наискосок, ни в одном ресторане тебе так не подадут.
- Заинтриговал! Старый бес! Режь курицу, а я сейчас тебя удивлю, глянь - паспорт мой, Галина Митрофановна с видом выпускницы института благородных девиц, подала документ.
- Ну ты ключница! Ты как это себе скостила тридцать лет?
- По знакомству, - выхватила костлявой рукой документ подруга.
- Ну, ты даешь! И верят? - с сомнением выкинул дед.
- Ой, ну кто видит разницу, что сто лет, что семьдесят, - попыталась замять тему старушка.
- Не знаю! Тридцать лет назад ты была совсем девчонкой, на курорты летала, а сейчас кулек картошки еще тащишь.
Старушка глянула на него белесыми глазами и резко отвернулась.
- Нет, ты не джентльмен.
Она и сама чувствовала разницу, но хотелось обманывать не только всех остальных, но и себя.
Тут на свет медленно потягиваясь вывалилась сонная кошка.
- У тебя что, как всегда кошка?
- Кошка, как же!  Четвертую донашиваю! Они у меня по двадцать пять лет живут, как положено.
- А я всю жизнь с собаками семь штук было, больше не беру, неудобно, в отпуск соберешься, оставить не с кем. Все, кому раньше оставлял, померли.
- Какой тебе отпуск? Ты на пенсии уже сорок лет отдыхаешь, тебе на том свете прогулы ставят, а ты все отпуск.
- Ну мало ли на курорт дадут путевку, куда собаку девать?
- Хошь поржать?
- Всегда!
- Я тут на юбилей столетний открытку искала.... нашла самое большее 65 лет, по человеческим меркам - это края! И косметики для людей старше 60 нет ничего.
- Неоптимистично мыслят! Поэтому и дохнут как хомяки.
- Кстати, у тебя кроме зубов агрегаты все свои?
- Все! Но только жаль почку профукал в 90-е годы.
- На что это тебе не хватало? - вскинулась подруга.
- Друга выручил. А он, скотина неблагодарная, взял мою почку здоровую розовую и прожил с ней меньше 10 лет, хоть и моложе меня был, в начале 2000-х отбросил коньки, так и похоронили вместе с моей почкой...я на похоронах рыдал в голос от обиды.
- Согласна, обидно, - представила себя на месте Василия Митрофановна.
- Что там курица, не готова ли? Уж больно праздновать пора и жрать хоцца.