Дядь Вова и шайтан-машина

Дядь Вову я увидела первый раз в конце длинного дождливого дня, когда искала работу. Всякие работы, которые я находила в тот день, были одна ужаснее другой, а эта вакансия осталась на закуску. Съездила домой, пообедала, переоделась и поехала по ориентирам, полученным по телефону от директора фирмы "Фертика". Ехать оказалось недалеко, от дома минут пятнадцать на велике, даже меньше.

Погода незаметно наладилась, большие ангары сохли на августовском солнышке, в воротах одного из них сидел какой-то гном с цигаркой в зубах. Перед ним стояла картонная коробка, в которую он небрежно бросал разноцветные пакетики.

— Дядь Вов! — укоризненно окликнул его директор.
— А я что, я что, — засуетился гном, не думая прятать сигарету, — это чтобы не терять рабочего времени.
 Директор обернулся ко мне.
— Вот, это одно из рабочих мест. Сидеть, укладывать пакеты с удобрениями, по сто штук в коробочку.
Потом показал ещё одно место, поприличнее, которое мне не предназначалось, но надо же было произвести впечатление. Ну, и потряс приличными цифрами оклада, грозящего дорасти до небес. Все директора так делают, ага. И я как-то быстро согласилась.

Через три дня, не успев официально уволиться с предыдущей работы, я уже работала на Фертике. Угадайте с кем? Разумеется, с дядь Вовой. Вся Фертика только так его и звала. "Племяннички нашлись", — ворчал он, когда кто-нибудь окликал его. Вова очень старался мне понравиться (предыдущие фасовщицы сбегали — только так, а меня надо было чем-то удержать), я очень старалась хорошо работать (испытательный срок всё же). И был август, было солнышко, были сказочные ожидания...

Совру, если скажу, что было легко. С первого дня до последнего нелегко, к физической нагрузке я не привыкла. Один день только простой выдался — когда меня поставили на то самое место, которое директор показал мне в первый день. Но я отвлекаюсь, так мы до шайтан-машины и вовсе не доберёмся, а вся наша работа проходила именно на ней. В первый день я не обратила внимания на шум, царящий в цеху, только потом оценила всю гамму звуков... Машина стучала, шипела, лязгала, скрипела, вздыхала, звякала, гудела, не давая отдыхать ушам ни на минуту. Но это было хорошо. Плохо — если она начинала капризничать. А она начинала.

То, что она — именно она — очевидно. Только женщина способна быть настолько непредсказуемой и изобретательной. Шайтан-машина сама меняет скорость работы, грызёт пакетики, прожигает в них дырки, порой принимается печатать книжки, выдаёт гирлянду из флажков или длиннющую колбасу, из которой сыплются удобрения... Скучать не приходится. Монотонная работа? Ага! Глаз да глаз за этой работой. Чуть моргнёшь — пять коробок без дат собрала, машина шутит. Или вес не тот пошёл, или тот, но через раз. Я выучила слова "центровка", "евро-слот", "протяжка", "склейка", однако больше набралась всяких нецензурных. Ими лексикон дядь Вовы богат сверх меры. И не просто бранными словами, а прибаутками, частушками и песенками, на любой случай.

Вот он критически разглядывает пакетик, взятый с конвейерной ленты и заявляет:
У кого какая милка,
У меня красивая.
Половина жопы красна,
Половина синяя.
Это значит — заработало наконец как надо. Сейчас пойдёт курить на улицу или в туалет, ищи свищи его потом. Если что, я машину останавливаю и "два зелёных свистка", как Вова говорит, — звоню: "Воооов, она опять..."

Больше я любила, когда дядь Вова никуда не сваливал, а травил байки из жизни. Чего стоит одна только история о Коне. "Ну, он бегал всё время, за пивом там и ещё куда, вот его Конём и прозвали. А однажды уснул пьяный в сауне, мы чувствуем — мясом пахнет. Бок подпалил. Стали звать его Конь Копчёный. В другой раз опять по пьяни на улице зимой уснул, чуть не замёрз совсем. Тогда он и стал Конь Холодного Копчения".

Или ещё про Петровича, который на спор (за водку, разумеется) бегал за полярным кругом без штанов, а потом укусил стюардессу в самолёте за самую нежную филейную часть. Опять на слабо его мужики взяли. "Водки налейте — укушу!" Так его с самолёта менты и приняли за хулиганство.

Только я уши развешу, как шайтан-машина коварно начинает сыпать порошок. Вова ругается: "Ёперная сцена!" Единственное его не матерное ругательство, но тоже внушительное, машина прислушивается и исправляется. Или нет. Тогда мы полдня режем бракованные пакетики, план не выполняем. "Как поехал я на бам с чемоданом кожаным а приехал я обратно с хером отмороженным", — выдаёт дядь Вова, высыпая очередное ведро порошка в бункер. Я краснею и хихикаю, а ему только того и надо.

— Вов, ты классный!
— Да не, я пошляк и матерщинник, вот поработаешь с Серёгой, со мной обратно и не захочешь.

Серёгу я прозвала Сказочкой, его фамилия и моё имя как раз название сказки образуют. И да, мы сказочно сработались, пока Вова был на разборе линии. Сказочка не ругался так страшно, не убегал постоянно курить, с ним я научилась регулировать центровку и скорость, передвигать дату, менять плёнку, много чего узнала, что нужно знать оператору станка. Хотя я вовсе не оператор, фасовщица. Оказалось, шайтан-машина — довольно осмысленное существо, и в ней всё логично. Мы мыли её теплой водой, вытирали сухими тряпочками, я даже разговаривать с машиной стала ласково. Думаю: девочкам ласка нужна. Ага, она же итальянская? Тогда Белла. Бэллочка моя хорошая...

И тут прихромал дядь Вова. Он с лесов рухнул, ногу пропорол до кости, однако на работу уже на третий день прискакал. Машина, как Вову почуяла, тут же брыкаться стала, будто лошадь норовистая... И вот через неделю она уже опять вся чумазая, гонит пургу какую-то, Вова сидит на конвейере верхом, ругается. А я любуюсь на них обоих и понимаю, стоят они друг друга. То же мне и Сказочка подтвердил, когда я однажды его остановила вопросом, почему это вдруг машина выключается ни с того ни с сего. Температура нормальная, всё в порядке, а она вырубается.
— У машины бывают заскоки, — Серёга огляделся, хитро улыбнулся и добавил: Она как дядя Вова.

Со временем я приучилась пораньше приходить на работу, фертиканские работяги перед работой в столовке (скорее, курилке) пьют кофе и курят. Ну, и я там рядышком. Иногда лестницу подмету или протру что. Мужикам-то не до чистоты, они мыслят глобально.

Вот как-то раз мету я лестницу, а наверху дядь Вова, Ваня по прозвищу Ганс Иваныч и Князь сидят. Вдруг слышу: "Первый роман Достоевского"... Я чуть не рухнула. Это они литературную викторину проходят. В понедельник, в семь утра! Князь говорит: я ничего не знаю. А Вова: не боись, мы тебя сейчас научим!

Если Вова что-то умное говорил, то обязательно при этом добавлял:
— Это я рядом со школой жил, окна были открыты, вот и наслушался.

Уж не знаю, прошли они до конца ту викторину или нет, там Моржовый пришёл, все как обычно стали изумляться, что это он так рано? У них каждое утро они и те же приколы, традиционные. И приветствия одни и те же. Вова приходит: "Здрахуйте, Здрахуйте!" А если кто скажет про доброе утро, обязательно ответит, что утро добрым не бывает. Бывает, ещё как бывает. У меня каждое утро на Фертике было добрым.

Да и день, обед, в смысле. Поднимешься в столовку, сидят уже, силикатами припорошенные, как снеговики. Князь ноги на батарею положил, мультики аниме смотрит. Ганс Иваныч снизу орёт на весь "жидкий" цех, потом поднимется, тоже что-нибудь прикольное расскажет. Например, как бухал с котом. Одному скучно было, так он коту в аптеке валерьянки купил. Мать приходит домой, а они оба в зюзю, и Ваня, и кот. Так-то Ганс Иваныч умный, с ним интересно поговорить. А Вадик придёт, совсем весело будет, с обеда уходить не хочется.

Тем более, машина опять чудит...
— Вов, а прикинь, после смерти попадём мы в ад, и там будет шайтан-машина, и мы всю дорогу будем её налаживать.
Дядь Вова задумывается.
— Не, на том свете я буду ангелом. А ты будешь петь песню: "Дежурный ангел мне явился ночью..."
— И где же твой нимб, ангел? — смотрю я на редкий ёжик когда-то кучерявых Вовкиных волос на круглой голове.
— Это, помыться надо, — проводит он рукой по светлой макушке и нахлобучивает синюю кепку с надписью "Фертика".

Когда я увольнялась, всех переобнимала на прощание. Мальчишки, я к вам успела привязаться. Мой рюкзак пахнет вашими сигаретами, и я не спешу его стирать. Вова, Серёга, Вадик, Ваня, Лёха, Женёк, Виталик, Серёга, Саня, Ваня, Димка, Саня... скучаю по вам ужасно.