Я, кажется, религиозен...

http://proza.ru/2012/04/27/23

- мне хочется замереть – и впитывать эту благодать, насыщаться ею. Ничего не делать, не трогать, не портить – только присутствовать на этом празднике, при этом таинстве.

- Неужели все они не замечают магии происходящего? Неужели что-то может быть важнее этого самого настоящего чуда, снова явленного нам природой? Вот уж, воистину, повод для излияния религиозных чувств, здесь и сейчас!

- Среди этих милых оазисов отступают невзгоды, и кажется, что густые и почти осязаемые эманации цветения способны заменить пищу – так благостно чувствуешь себя в них.

- Я ухожу, всё дальше, направляясь вглубь частного сектора, в самые глухие закоулки, к тишине, к цветущим деревьям, бесшумно излучающим красивейшую, вечную мелодию апреля.


*

Я подозревал это в себе. Но сегодня вдруг пазл сложился окончательно. Я глубоко религиозен, но это ничего общего не имеет ни с какой формальной стороной какой угодно религии. Это что-то личное. Из разряда - молиться втайне. Я и так уже много разболтал. А если продолжить... Разве что совсем немного.

Я не ем на пляже. Вызывает недоумение традиция тащить туда какие-то котелки с едой, жарить там шашлыки. Всё это, разумеется, приятно. Но теряется нечто большее, принципиально большее. Я, на пляже, смотрю на воду, слушаю звуки, двигаюсь, ныряю, наслаждаясь подводным миром и разницей звуков и солнечных бликов, это целая отдельная жизнь. Какие могут быть бутерброды в это время?! Несовместимо. Мне моя религия не позволяет это делать.

Я много чего не делаю. Не бросаю мусор в посадках. Вообще нигде мусор не бросаю. Таскаюсь с ним, бывает, мучаюсь, пока отыщется урна. Религия не позволяет. И много чего ещё делаю или не делаю, сходным образом.

Оказывается, у меня целый личный религиозный кодекс, о том, что делать, и чего не делать. И кодекс этот именно религиозный. Не знаю, откуда это. Я это делаю по личному побуждению. Потому, что иначе - предам в себе что-то важное. Предам себя и эту Вселенную. Предам доверие, оказанное мне. Быть может, на такой вот религиозной волне естественными кажутся слова из песни про то, что свидетелем их любви были птицы и деревья?

Дороги любви, у нас не легки.
Зато к нам добры: белый мох и клевер.
Полны соловьи, счастливой тоски
И весны щедры возвратясь на север к нам.

 
Земля, где так много разлук,
Сама повенчает нас вдруг
За то, что верны мы птицам весны,
Они и зимой нам слышны, любимый мой.

Вы знаете, я не скрою, у меня на глазах слёзы. Не столько от сентиментальности, сколько от понимания, что такие вещи умирают, куда-то исчезают безвозвратно, уходя по радуге, как табор, в небо.

Как знать, возможно, так и должно быть, пути неисповедимы, и в этом есть некий Промысел.