Отец и сын

       Последнее  время  у  Марии  с  мужем  не  ладилось. Всё  чаще  он  приходил  домой  навеселе, и  всё  чаще  языкатые  подружки  приносили  ей  неприятные  новости  о  том, что  будто  бы  захаживает  её  муженёк  Петруша  к  одной  очень  симпатичной  вдовушке. Да, много  вдовушек  осталось, после  этой  проклятой  войны, не  растративших  свою  любовь  и  ласку. Мария  всё  понимала  и  глубоко  переживала, но  расстаться  с  мужем  была  не  готова  и, чтобы  сохранить  семью, она  делала  вид, что  у  них  по-прежнему  всё  хорошо, не  желая  слушать  досужие  сплетни.
      
      За  окном  опускались  густые  сентябрьские  сумерки. В  ожидании  мужа,  Мария  торопилась  как  можно  быстрее  приготовить  ужин. Ему  уже  давно  полагалось  быть  дома, но, видно, задержался  на  работе. Хлопотно  быть  бригадиром  на  ферме, где  под  твоим  началом  работает  большой  женский  коллектив, да  к  тому  же  ещё  и  возить  на  телеге  молоко  в  бидонах  на  переработку. О  плохом  она  думать  не  хотела  и  лишь  допускала  мысль  о  том, что  Пётр  задержался  на  молокозаводе.
       
       Неожиданный  стук  в  дверь  озадачил  Марию, и  она  с  нескрываемым  раздражением  спросила:                            
  - Кто там? Кого  ещё  чёрт  принёс?                            
  - Это  я, Маш!- в  приоткрытую  дверь  робко  заглянула  соседка  Лукерья.- Можно? Не  прогонишь?                                         
   - Если  по  делу – проходи, а  если  языком  чесать, то  извини, мне  некогда, я  ещё  детей  не  кормила,- недовольно  ответила  Мария, продолжая  нарезать  ломтями  домашний  хлеб.                                              
          – Да  я  по  делу, по  делу. Ты  ж  ведь  знаешь, Машуня, что  я  к  тебе  с  уважением  отношусь  и  зря  тревожить  не  стану.                                             
          – Ну  говори  уже!- Мария  пронзительно  посмотрела  на  Лукерью.                            
  – Только  прошу, не  сердись  на  меня,- заискивающе  сказала  соседка.- Я  вот  сейчас  от  сестры  своей  возвращалась, мимо  Аньки  Кирпатой  проходила, а  за  её  домом  в  проулке  смотрю  телега  чья-то  стоит. Ну, короче, меня  любопытство  взяло, Анька  баба  одинокая, а  мне  страсть  как  интересно  стало, кто  же  это  к  ней  по-тёмному  приехал, вот  и  пошла  посмотреть. Поближе  подхожу, гляжу, а  это  колхозная  телега  с  молочными  бидонами, твоего  Петрухи  телега-то. Лошадка  очень  приметная, белая  с  чёлкой.- Лукерья  замолчала  и  вопросительно  посмотрела  на  подругу, дожидаясь  бурной  реакции.                                           
          – Ну  так  и  что?- с  невозмутимым  видом  произнесла  Мария, прекрасно  понимая, куда  клонит  Лушка.- Может, он  её  домой  подвёз, едучи  на  молокозавод, они  же  вместе  работают, да  и  по  дороге.                            
  – Э, нет,- ехидно  прищурив  глаза  пропела  Лукерья.- Я  проверила. Бидоны  были  уже  пустые, а  в  окне, прости  господи, я  увидела, как  он  её  тискал. Она  всё  хихикала, а  он  заразу  этакую  нацеловывал. Анюта  на  радостях  даже  окно  занавеской  забыла  задёрнуть. Я  вот  поэтому  и  торопилась  к  тебе, чтобы  успеть  всё  рассказать.                         
 – Ну  хватит  уже  трезвонить. Сказала, что  хотела, и  иди  себе  с  богом. Без  тебя  как-нибудь  разберусь.- Мария  поспешно  оборвав  болтовню  Лукерьи, злобно  зыркнула  на  неё.                               
  – Как  знаешь, Машуня, тебе  видней. Ладно, пойду  я, только  зря  ты  мне  не  веришь.         
      
       Будучи  явно  разочарованной, Лушка, набросив  платок  на  голову, вышла  из  кухни. Не  поворачиваясь  к  двери, Мария  слушала, как  стихают  в  сенях  шаги  подруги. И  лишь  когда  во  дворе  хлопнула  калитка, она  позволила  чувствам  выплеснуться  наружу. Взвыв, будто  раненая  волчица, Мария  тут  же  закрыла  себе  ладошкой  рот, чтобы  не  напугать  криком  играющих  в  соседней  комнате  детей. По  её  лицу, безудержными  ручьями  текли  горючие  слёзы.
      
        Около  полуночи  домой  возвратился  Пётр. Едва  он  переступил  порог, как  стал  плести  небылицы  о  том, что  в  дороге  у  телеги  отвалилось  колесо  и  починка  заняла  много  времени. Сославшись  на  сильную  усталость, Петро, отказавшись  от  ужина, отправился  спать.
       
         Мощный  храп  мужа  всё  никак  не  давал  Марии  уснуть. Тупо  уставившись  в  темноту, она  вспоминала, перебирая  год  за  годом  всю  их  нелёгкую  совместную  жизнь, задаваясь  бесконечным  вопросом, так  за  что  же  ей  всё  это  и  почему  такой  тяжёлой  ношей  взвалилось  на  её  хрупкие  плечи. Ответ  она  не  находила. К  утру  Мария  испытывала  нестерпимое  желание  хоть  с  кем-либо  поделиться  своей  огромной  бедой.
     
       Спровадив  рано  утром  Петра  на  работу, Мария  тихо  подошла  к  кровати  старшего  сына  Володи, который  ещё  крепко  спал, вернувшись  домой  с  гулянки  только  под  самое  утро. Она  смотрела  на  него  и  думала  о  том, как  сильно  повзрослел  её  сыночек. В  первые  дни  войны, сразу  после  окончания  школы, сбежал  её  Володечка  на  фронт. Один  бог  знает, как  она  пережила  это  страшное  горе. Всё  время  молилась  Мария  о  том, чтобы  вернулся  её  сынок  живым. Вернулся, но  уже  не  мальчишкой, а  совсем  взрослым  мужчиной, красивым  и  сильным. Военная  форма  ему  необыкновенно  была  к  лицу. О  таком  бравом  парне  мечтала  любая  девушка. Присев  на  краешек  постели, Мария  ещё  долго  любовалась  сыночком,  не  решаясь  потревожить  его  безмятежный  сон.
    
        Владимир, словно  почувствовав  взгляд  матери, приоткрыл  глаза  и, увидев  её, широко  улыбнулся.                         
      – Доброе  утро, мамочка! Что  уже пора вставать?
   – Да  нет, Володя, просто  мне  необходимо  с  тобой  поговорить, пока  все  спят,- тихо  прошептала  Мария, боясь  разбудить  остальных  детей.                             
       – А  что  за  срочность? Уж  не  женить  ли  меня  собралась?- таким  же  тихим  голосом, улыбаясь, спросил  Владимир.                          
           – Нет, сыночек, мне  совет  твой  нужен. Вставай! Я  тебя  на  кухне  буду  ждать. Поднявшись  бесшумно  с  кровати, она  на  цыпочках  покинула  комнату. Владимир  не  стал  её  утомлять  долгим  ожиданием. Быстро  одевшись, он  вышел  на  кухню.
                   
       Мария  сидела  за  столом  и  задумчиво  смотрела  перед  собой, монотонно  разглаживая  рукой  возле  себя  и  без  того  наглаженную  скатерть. Увидев  такую  удручающую  картину, Владимир  сразу  догадался, что  что-то  произошло. Присев  рядом  с  матерью, он  твёрдым  голосом  сказал:                         
   - Ну,рассказывай!                
 Наклонившись  как  можно  ближе, они  долго  сидели, разговаривая  вполголоса. Плечи  Марии  периодически  вздрагивали  от  почти  неслышных  всхлипываний. Кто  его  знает, сколько  мать  с  сыном  могли  бы  так  просидеть, если  бы  не  мышиная  возня  проснувшихся  ребятишек. Владимир, не  стесняясь  своих  чувств, поцеловал  её  в  мокрую  щёку и  со  всей  нежностью, на  которую  он  был  только  способен, смахнув  руками  застывшие  на  её  ресницах  слёзы, убедительно  заявил:                
   - Не  переживай, мама, я  всё  сделаю  так, как  ты  хочешь! Я  обязательно  серьёзно  поговорю  с  отцом. Вот  увидишь, всё  наладится.

        В  тот  вечер  Владимир  не  пошёл  на  танцы. Он  знал, что  Верочка, с  которой  он  познакомился  совсем  недавно, непременно  будет  ждать  его. Ведь  не  зря  между  ними  промелькнула  искорка  симпатии. Он  уже  битых  два  часа  стоял  под  кустами  сирени, растущими  возле  их  калитки, в  ожидании  отца. Разговор  предстоял  быть  серьёзным, но  Петро  теперь, как  всегда, опаздывал. Владимир  нервно  курил  одну  папиросу  за  другой. Поёжившись  от  вечернего  холода, пробиравшегося  под  одежду, он  снова  в  очередной  раз  закурил, вслушиваясь  в  гнетущую  тишину. И  вот  наконец-то  в  темноте  послышались  тяжёлые  шаги  отца.
                            
        Когда  Пётр  подошёл  к  калитке, Владимир, вынырнув  из  кустов, окликнул  его:                                
  - Батя, постой не спеши!                              
  – О! А  ты  чего  здесь  торчишь?- Петро  с  изумлением  уставился на сына.                               – Да, вот, хочу  с  тобой  по  душам  поговорить,- бросив  окурок  наземь, Владимир  подошёл  поближе  к нему.                            
   - О чём?                     
  - Не  гоже, отец, так  с  мамой  поступать. Вы  уже  столько  лет  вместе. Вон  у  вас  ещё  детишки  малые  растут, их  же  поднимать  надо, а  ты  ведёшь  себя,как козёл в огороде…                  - Замолчи!- не  дав  сыну  договорить, выкрикнул  Пётр.                              
 Эти  слова  задели  его. Понимая, что  о  любовных  похождениях  всё  и  всем  известно, он  агрессивно  процедил сквозь зубы:               
             - Ты  кто  такой, чтобы  мне  указывать? Забыл  своё  место, щенок?Мамкин выкормыш...                       Некрасивые  слова, вперемешку  с  запахом  выпитого  спиртного, бурным  потоком  полились  на  опешившего  сына. Владимир  с  детства  помнил  отцовскую  науку, которая  не  раз  оставляла  на  его  спине  кровавые  полосы  от  ремня. Пётр  всегда  был  очень  несдержан  и  грубо  относился  к  домочадцам, поэтому  Владимир  преданно  любил  свою  мать,он просто её боготворил.               – Заткнись, батя! Ты  видно  забыл, что  я  уже  не  маленький  мальчик  и  могу  запросто  посчитать  тебе  зубы.                                 
 От гнева  глаза  Владимира  налились  кровью. Петро, интуитивно  почувствовав  угрозу, в  страхе  отшатнулся  от  сына.                                                   – Гадёныш!- злобно  прошипел  Пётр.                                           Сплюнув  на  землю, он  направился  к  дому. Владимир, преодолевая  неимоверную  трясучку, которая  досталась  ему  после  тяжёлого  ранения, жадно  закурил. Он  испепеляюще  смотрел  вслед  уходящему  отцу, а  потом, будто  обращаясь  к  невидимому  собеседнику,сказал:                            - Ничего, он  ещё  у  меня  попляшет. Я  ему  устрою.

       В  конце  рабочего  дня, Петро, как  можно  скорее  постарался  отвезти  на  переработку  молоко. Он  думал  только  о  ней, о  пышногрудой  красавице  Анне. Не  обращая  внимание  на  вечерний  холод, по  его  сердцу  разливалась  приятная  теплота. Подъезжая  к  дому  своей  зазнобы, он  привычно  оглянулся  по  сторонам  и, не  обнаружив  никакой  помехи, лихо  повернул  в  проулок, где, как  ему  казалось, телегу  было  мало  заметно. Притормозив  у  забора  и  надёжно  привязав  лошадь, Пётр, бросив  ей  охапку  сена, весёлой  походкой  направился  к  крыльцу.
                           
      Донёсшийся  из  глубины  дома  заливистый  смех  Анны, пробежав  мурашками  по  коже, неожиданно  взбесил  его. Необузданная  ревность  взыграла  в  его  груди. Петро  поспешно  без  раздумий  ворвался  в  дом. Сердце  неистово  трепыхалось  и  он, будто  рыба, выброшенная  на  берег, хватал  открытым  ртом  недостающий  воздух.
                            
       За  столом, на  котором  стояли  бутылка  водки  и  нехитрая  закуска, сидел  спиной  к  Петру  молодой  мужчина, а  на  его  коленях  восседала  Анна. Левая  рука  парня  крепко  обнимала  молодуху  пониже  спины. На  шум  в  сенях  хозяйка  оглянулась. Увидев  взбешённого  Петра, она  быстро  подскочила.                                             – Ой, Петрушенька!- Анна  явно  не  ожидала  так  рано  увидеть  своего  воздыхателя  и  нервно  захлопала  глазами.                                                – Это  кто?- задыхаясь  от  гнева,спросил Пётр.                     Парень, всё  ещё  сидевший  к  нему  спиной, неспешно  опрокинув  стопку  водки  и, занюхав  кусочком  хлеба, смачно  потянулся. Затем, опершись  правой  рукой  на  стол, картинно  повернулся  к  пришедшему.                                             – Да  это  я, батя! Неужто  не  признал?- довольная  улыбка  расползлась  по  лицу  Владимира.
                           
       У  Петра  перед  глазами  всё  поплыло. Свирепым  зверем  он  набросился  на  молодого  соперника, самоотверженно  отстаивая  свою  самку, да  только  силы  оказались  равны. Сцепившись  мёртвой  хваткой, отец  и  сын  кувыркались  по  всей  комнате, нанося  обоюдно  весьма  жестокие  удары. Звон  разбитой  посуды  и  треск  мебели  перемежался  с  неимоверными  визгами  хозяйки  дома, и  лишь  ведро  холодной  воды, вылитое  на  них  Анной, остановило  эту  безумную  бойню. Перехватив  инициативу, молодка  вытолкала  обоих  ухажёров  во  двор. Отряхивая  от  воды  одежду, Пётр, понимая, что  проигрывает  своему  сыну  в  удали,яростно хрипел:                      - Не  трогай  её! Богом  прошу, оставь  её  мне!- в  свете, падающем  из  окна  дома, его  глаза  лихорадочно  блестели.                                                 – Ты  чего-то  попутал, батя,- вытирая  лицо  рукавом, спокойно  ответил  ему  Владимир.- Тебя  жена  да  малые  дети  ждут. Иди  домой!                           
    Чертыхаясь  на  все  лады, Пётр  пошёл  к  лошади. Через  минуту  телега  с  грохотом  скрылась  во  тьме.
                          
       Смешанные  чувства  полностью  овладели  Владимиром. С  одной  стороны, какой  бы  он  ни  был, но  всё-таки  отец, и  ему  совсем  не  хотелось  причинять  боль  родному  человеку. С  другой  стороны, батя  предал  семью. Ладно  там  он, да  старшие  сёстры  уже  взрослые, а  как  быть  с  самыми  маленькими  сестрёнками.
                           
       Звяканье  сметаемых  осколков  посуды  и  жалобные  причитания  Анны  ещё  больше  опечалили  его. Владимир  хотел  зайти  в  дом, чтобы  утешить  хозяюшку, но  вспомнив, что  его  будет  ждать  возле  клуба  Верочка, махнув  рукой, вышел  со  двора.

       Владимир  возвращался  домой  в  приподнятом  настроении. Вот  только  что  при  расставании  Верочка  разрешила  себя  поцеловать. Это  было  так  трогательно, особенно  для  парня, прошедшего  через  все  тяготы  войны, забывшего, что  значит  любить. И  теперь  он  просто  наслаждался, купаясь  в  океане  ещё  неизведанных  чувств.
                          
       Недавняя  ссора  с  отцом  уже  не  так  болезненно  тревожила  его. Чтобы  сократить  путь  домой, он  решил  пройти  по  давно  ему  знакомой  тропке, тянувшейся  вдоль  оврага. В  ночной  темноте  она  еле-еле  угадывалась  под  ногами. За  спиной  послышался  треск  ветки, на  которую, по  всей  видимости  кто-то  наступил. Владимир  остановился  и, вглядываясь  в  черноту, настороженно спросил:                                  - Кто здесь?     
   Буквально  рядом  проявилась  фигура. Знакомый  голос  окликнул  его:                              
       - Это ты, Володька?         
    Да  это  был  голос  отца, он  узнал  бы  его  из  тысячи  других  голосов.                                                – Я, батя!- ответил  простодушно  Владимир, стараясь  разглядеть  знакомые  черты. И  в  этот  самый  момент  ему  на  голову  обрушился  сильнейший  удар. Всё  вокруг  зазвенело, а  в  глазах  поплыли  разноцветные  пятна, которые, закружившись  хороводом, будто  кораблики, уплывали  за  горизонт, унося  с  собой  звуки  оглушительных  ударов, сыпавшихся  один  за  другим  на  его  и  так  контуженную  на  фронте  голову...
                            
       Только  когда  Владимир, перестал  стонать, Пётр  опомнился. Он  вдруг  осознал  случившееся  и  страшно  испугался. Отчаяние  охватило его.                                         – Что  же  я  наделал? Что  же  теперь  будет?- непрерывно  шептал  он.            
   Склонившись  над  телом  Петро, пальцами  попытался  прощупать  на  шее  пульс, но  признаки  жизни  отсутствовали. В  то  время, когда  сердце  сына  не  билось, сердце  отца, как  трусливый  заяц, бежало  вприпрыжку, отдавая  тяжёлым  биением  в  висках. Стащив  тело  сына  на  дно  оврага, он  затолкал  его  под  куст, дополнительно  прикрыв  наломанными  ветками.
                            
       Будто  чумной, Пётр  шагал  по  еле  освещённым  улицам  посёлка. И  лишь  на  перекрёстке  под  ярким  светом  фонаря  он  увидел, что  все  руки  и  одежда  замараны  кровью. Подойдя  к  своей  усадьбе, Петро  долго  отмывался  у  колодца. Убедившись, что  в  доме  всё  стихло, он  крадучись  пробрался  в  спальню. Супруга  крепко  спала, не  услышав  приход  мужа.
                            
       Под  утро  вся  семья  проснулась  от  страшного  грохота  в  сенях. Мария, вскочив  с  кровати, быстро  включила  в  комнате  свет. Распахнув  двери  в  сени, она  увидела  жуткую  картину. На  полу, среди  перевёрнутых  вёдер  с  водой, раскинув  руки, лежал  Владимир. Его  голова  являлась  сплошным  месивом  из  запёкшейся  крови  и  грязи. Мария  голосила  над  сыном, как  полоумная, боясь  даже  притронуться  к  нему, чтобы  не  дай  бог  не  навредить  Володечке. Увидев  молчком  стоящего  под  стеной  Петра, она, что  есть  мочи  завопила:                                                 - Чего  стоишь, Ирод  проклятый? Беги  за  доктором!..

       Предпраздничная  суета  захватила  весь  дом  со  всем  его  многочисленным  семейством. Мария  в  течение  дня  копошилась  на  кухне  у  печи, готовя  разные  вкусности. Младшие  дочери  вырезали  из  бумаги  снежинки  и  гирлянды, в  то  время  как  старшие  мастерили  на  ёлку  игрушки, из  спичечных  коробков  клея  домики, а  из  яичной  скорлупы  клоунов. Посреди  комнаты  с  самого  утра  красовалась  пышная  ёлка, издавая  на  весь  дом  смолянистый  бодрящий  запах. Всё  вокруг  было  наполнено  ожиданием  встречи  Нового  года, только  Владимир  сидел  у  окна, безразлично  наблюдая  за  тем, как  в  вечерних  сумерках  крупные  снежные  хлопья  выстилают  землю  пушистым  ковром. Мысль  о  том, чтобы  оставить  родительский  дом, всё  чаще  посещала  его. Находиться  под  одной  крышей  с  отцом, которого  ты  так  любил  и  в  то  же  время  так  ненавидел, стало  невыносимо. В  тот  злополучный  вечер  сам  Ангел – Хранитель  распростёр  над  Владимиром  свои  крылья. Лишь  по  счастливой  случайности  отец  не  расслышал  слабое  сердцебиение  сына, что  и  спасло  парню  жизнь. А  дальше  Ангел  заботливо  вёл  Владимира  до  самого  дома...
                            
       Словно  выйдя  из  оцепенения, Володя  обратился  к  маме:                                                - А  знаешь, я  Верочке  сделал  предложение  и  она  согласилась. После  праздников  пойдём  подавать  заявление. Я  её  люблю,очень сильно люблю!             Мария, ахнув  от  удивления, бросилась  обнимать  и  целовать  сына. Младшие  девчонки, побросав  свои  снежинки, вслед  за  матерью, толкаясь  будто  на  базаре, обнимали  и  целовали  по  очереди  брата...
                      
       Произошедшее, дало  свои  плоды. Только  какой  ценой? Пётр  остепенился, его  безумная  любовь  прошла, и  он  снова  стал  проявлять  заботу  о  своей  семье, но  надолго  ли? Когда  взгляды  отца  и  сына  пересекались, то  смотрели  они  пристально  и  изучающе, будто  до  этого  никогда  не  знали  друг  друга...