de omnibus dubitandum 7. 272

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ (1590-1592)

    Глава 7.272. НАДЕЛАТЬ СПЛЕТНЯМИ, НАГОВОРАМИ СМУТ…
            
    Широко употребляемое в последнее время словосочетание «смутное время» означает время волнений, тревоги, беспорядков и мятежей, именно так определяется в толковых словарях слово «смута». В.И. Даль производит его от глагола «смучать – делать мутным, поднимать со дна муть, поселить раздор, наделать сплетнями, наговорами смут». Русская история полна волнений, распрь, мятежей, но Смутным временем называют период, когда династия Рюриковичей отметила уже свое 700-летие. Применительно к политической системе, смута – это разрушение центральной власти.

    Едва закончилось правление первого царя и великого князя всея Руси, как объявился и первый самозванец на русский престол.

    Сформулированное ещё в середине XI века митрополитом Иларионом требование к уникальности верховной власти, сделалось сверхактуальным. Законность власти, разумеется, необходимая часть, но далеко не главная. Без «благодати» власть слишком непрочна.

    Иван III как приверженец идеи преемственности  византийской государственности впервые в 1498 году венчал на царство своего внука Дмитрия Ивановича. И в Византии и в России (Великом княжестве Московском – Л.С.) эта церемония была сакральной, включала в себя таинство миропомазания (чрезвычайного дарования Святого Духа, сообщаемого лишь пророкам, апостолам и государям).
            
    Иван IV, убежденный в своей неподсудности суду человеческому, будучи миропомазан, кроме легендарного Рюрика отыскал в своих предках (через бабушку – Софью Палеолог) Ромула и Рема, сыновей бога войны Марса. А (через мать – Елену Глинскую) полководца, основателя и первого великого хана Монгольской (Османской – Л.С.) империи, Чингисхана, прародителями которого (фантазиями романовских фальсификаторов и их продолжателей современных дипломированных горе-историков – Л.С.) были Борте-Чино, родившийся по изволению Высшего Неба, и Гоа-Марал. Хроника Лубсана Данзана* родословную линию Чингисхана начинает от древних индийских и тибетских царей.

*)  Текст «Сокровенного сказания Монголов» стал известен из китайской рукописи, созданной посланниками римского папы - НЕСТОРИАНАМИ (выделено мною - Л.С.), записанной китайскими иероглифами, и точно сказать, чья история пересказана в этом китайском тексте весьма проблематично. Если первоначальный текст был переведен с другого языка на китайский, то при последующем переводе с китайского языка, вернуть правильное первоначальное звучание имен и географических названий уже невозможно. Его реконструкция осуществлена учеными ИЗ ПРЕДПОСЫЛКИ, что описываемые события должны были происходить на территории современной Монголии.
   
    "Сокровенное сказание монголов",- якобы монгольская хроника 1240 г. Интересно что в 19 веке, еще 150 лет назад этого "древнего Сказания" не существовало в природе. В XIX веке монголы впервые с удивлением узнали от европейцев о Чингис-хане и о том что их предки покорили полмира. Сами они об этом ничего не знали. Не сохранилось хоть каких либо намеков на такие великие события ни в народных сказаниях монголов, ни где бы то ни было еще. Последующие советско-монгольские археологические экспедиции так же не нашли на территории Монголии никаких материальных доказательств монгольских заваоеваний.
   
    Итак, текст памятника ("Сокровенное сказание монголов") в китайской иероглифической транскрипции был найден русским китаеведом Палладием Кафаровым в 1866 г. На каком языке был составлен оригинал, остается загадкой. Считается, что он был переведен неизвестными китайцами с уйгуро-монгольского языка. Но точно также можно предполагать, что китайский текст мог быть переведен с любого другого языка, например с русского языка Палладия Кафарова, хорошо владевшего китайским языком. Тем более что "Сказание" появляется, откуда ни возьмись в XIX веке и история его написания не известна. Не сохранилось ни одной летописи с оригиналом текста на монгольском языке. При этом, в XIII веке монгольского алфавита еще не существовало. А абсолютно все хроники монголов написаны не ранее XVII столетия.
   
    В сухом остатке: до XIX века "китайских" и "монгольских" "древностей" о монголах мир не знал. До XIX века сами этнические монголы о Чингизхане и его победах ничего не слышали. Ничего подобного нет даже в устных народных монгольских сказаниях. Оригинала текста никто никогда не видел. Есть только якобы китайский перевод, сделанный неизвестно кем и (смешно сказать) не известно с какого языка. Поскольку нет оригинала, то и судить о его "древности" и авторстве невозможно. Равно как и утверждать что "оригинал", а тем более "сказания монголов" вообще когда-либо существовали в природе.
   И вот на этой европейской фальшивке XIX века держится "древняя" история.

    Л.Н. Гумилев определяет место прародины монголов в Забайкалье и северо-восточной Монголии и видит тотемы в именах первогероев. Борте Чино - это «серый волк», а Гоа Марал - «благородная лань».
            
    В праве на власть эпохи Ивана Грозного никогда ни у кого не возникало сомнений, и царствование представителей этой эпохи продолжалось 37 лет.
            
    Столь же безусловным было правление единокровного сына Ивана Грозного, Феодора I Иоанновича.
          
    Следом же идут законные, однако, увы, не имеющие в глазах подданных необходимой благодати государи:
    племянник царского постельничего Борис Годунов и его сын Федор Годунов;
    холоп (фантазиями романовских фальсификаторов и их продолжателей современных дипломированных горе-историков – Л.С.), расстрига Юрий (не Гришка, а Жорка, Юшка - Л.С.) Отрепьев, сын стрелецкого сотника, зарезанного во время пьяной драки в Немецкой слободе;
    князь знаменитой фамилии, Василий Иванович Шуйский, (фантазиями романовских фальсификаторов и их продолжателей современных дипломированных горе-историков – Л.С.) "выкрикнутый  в цари", не только без всеобщего согласия, но даже без согласия всех жителей Москвы, десятки городов и уездов «боярского царя» не признали, а сами бояре вскоре «ссадили» и насильно постригли в монахи несчастного венценосца.
   
    17 августа 1610 года Москва присягает польскому королевичу Владиславу. Осенью 1610 года Семибоярщина впустила в Кремль поляков гетмана Жолкевского.
   
    Концом Смутного времени принято считать 1613 год, год избрания нового царя Михаила. Род (фантазиями романовских фальсификаторов и их продолжателей современных дипломированных горе-историков – Л.С.), из которого вышла царская династия, ведут от Андрея Кобылы, точное происхождение которого неизвестно.
   
     Пятым сыном Андрея Кобылы был боярин Федор Кошка, его внук Захарий дал (фантазиями романовских фальсификаторов и их продолжателей современных дипломированных горе-историков – Л.С.) своему потомству наименование Захарьиных. Анастасия Захарьина-Юрьева стала первой женой Ивана Грозного, а сын племянника супруги царя (фантазиями романовских фальсификаторов и их продолжателей современных дипломированных горе-историков – Л.С.) – основателем новой династии Романовых.
            
    Началом же Смуты обыкновенно называется 15 мая 1591 года – день трагических событий в Угличе. Смута всегда кем-то организовывается, а устройство беспорядков требует информационной подготовки, то есть слухов и сплетен, иначе говоря, политического мифа.
            
    Животрепещущие споры о том, что именно случилось в кремлевском дворике у Палат удельных князей Углича, не утихают (фантазиями романовских фальсификаторов и их продолжателей современных дипломированных горе-историков – Л.С.) 500 лет и сегодня сводятся к трем версиям:
          
    - страдавший эпилепсией Дмитрий погиб во время припадка болезни;
    - царевича Дмитрия пытались убить, но он спасся;
    - царевич Дмитрий убит (фантазиями романовских фальсификаторов и их продолжателей современных дипломированных горе-историков – Л.С.) по приказу Бориса Годунова.
 
    Первая версия основывается на дошедшем до нас документе: «Следственное дело объ убiенiи 7-летнего Дмитрiя Царевича въ Угличе 15 мая 1591 года». Проводились следственные мероприятия специальной комиссией, прибывшей в Углич 19 мая 1591 года в сопровождении 500 стрельцов.
            
    Следствие было поручено боярину Василию Ивановичу Шуйскому, окольничему Андрею Петровичу Луп-Клешнину и думному дьяку Елизарию Даниловичу Вылузгину. Формально возглавлял комиссию ближайший помощник патриарха Иова, митрополит Сарский и Подонский Геласий.
            
    Кроме смерти царевича выяснялись подробности мятежа и ворожбы – двух других преступлений с одной сутью – изменой государю.
            
    В 1907 году Иван Степанович Беляев издает книгу, в которой проводит палеографический анализ сохранившейся рукописи Угличского следственного дела, ВСТУПАЕТ В СПОР (выделено мною - Л.С.) о деталях подлинного хода событий с Н.М. Карамзиным и С.М. Соловьевым.

    В издании содержится полный алфавитный список всех лиц упоминаемых в следственном деле. 94 человека дали показания о смерти Дмитрия. В основном это были показания с чужих слов.
            
    Непосредственно рядом с царевичем находилось то ли 6, то ли 7 человек.
            
    Четверо мальчиков, игравших с Дмитрием.
    «Козловский Гриша Андреев, жилец (играл с царев., накололся сам)
    Красенский Ивашко Иванов, жилец (игр. с царев.: накололся сам)
    Колобовы: Петрушка Самойлов, жилец (играл с цар.: накололся сам)
    Тучковы: Баженко Нежданов, жилец (играл с царевичем: накололся сам) [Беляев И.С. Следственное дело объ убiенiи Дмитрiя Царевича въ Угличе 15 мая 1591 года. М., 1907. С.19-22].
            
    Когда дети предстали перед следственной комиссией, им задали вопрос: "Хто в те поры за царевичем были?". Мальчики отвечали, что на дворе с царевичем были "только они, четыре человеки жильцов, да кормилица, да постельница».

    Получается только шесть человек. Придавая исключительное значение этим показаниям, следователи уточнили: Осип Волохов и Данило Битяговский "в те поры за царевичем были ли"? [Клейн В. Угличское следственное дело о смерти царевича Димитрия 15-го мая 1591 г., ч.II. М., 1913. л.13] На этот вопрос "робятки" ответили отрицательно.
         
    Трое служителей царицына двора - подключники Ларионов, Иванов и Гнидин - показали следующее: когда царица села обедать, они стояли "в верху за поставцом, ажио деи бежит в верх жилец Петрушка Колобов, а говорит: тешился деи царевич с нами на дворе в тычку ножом и пришла деи на него немочь падучая... да в ту пору как ево било, покололся ножом, сам и оттого и умер" [Клейн В. Угличское следственное дело о смерти царевича Димитрия 15-го мая 1591 г., ч.II. М., 1913. л.28].
            
    Петрушка Колобов был старшим из мальчиков, игравших с царевичем. Перед следственной комиссией он повторил то, что сказал дворовым служителям через несколько минут после гибели Дмитрия. Показания Петрушки Колобова и его товарищей подтвердили взрослые, приглядывавшие за игравшими мальчиками.
            
    Две женщины – постельница (мать Петрушки Самойлова Колобова) и кормилица (мать Баженко Нежданова Тучкова) на следствии показали:
            
    «Колобовы: Марья, Самойлова жена, постельница (накололся сам)».
            
    «Тучковы: Ирина Жданова жена, кормилица (она того не уберегла, как пришла болезнь, покололся он ножемъ и у нее на руках царевича не стало)» [Беляев И.С. Следственное дело объ убiенiи Дмитрiя Царевича въ Угличе 15 мая 1591 года. М., 1907. С.19-22].
            
    Кормилица пользовалась полным доверием царицы. Не ее, а Волохову «убивала» Нагая над мертвым сыном, хотя обе женщины были одинаково виноваты, что не уберегли ребенка.
            
    «Есть еще показания мамки, Василисы Волоховой, которая на допросе показывает, что при смерти царевича она была вместе с другими, но жильцы, которые играли с царевичем (стр.104-107), говорят, что кроме них были только кормилица Арина да Марья Колобова» [Беляев И.С. Следственное дело объ убiенiи Дмитрiя Царевича въ Угличе 15 мая 1591 года. М., 1907. С.9].
            
    Четверо жильцов боярыню не назвали, значит, скорее всего, в момент несчастья ее не было во дворе, но показания ее (NB) одни из самых подробных, в деле.
            
    Василиса Волохова сообщила «…на царевича пришла опять эта черная болезнь и бросило его о землю, и тут поколол царевич сам себя в горло и било долго, да туто его не стало» [Клейн В. Угличское следственное дело о смерти царевича Димитрия 15-го мая 1591 г., ч.II. М., 1913. л.11].
            
    Боярыня Волохова была хорошо известна в Москве. Она пользовалась полным доверием Ивана Грозного [на самом деле Ивана Бельского (Ивана V Ивановича «Молодого» - Л.С.)] и много лет служила постельницей при его дворе. После низложения царя отправленного в монастырь (1582/84 г.), она последовала за якобы вдовой (на самом деле женой Симеона-Ивана Бекбулатовича - Л.С.) в Углич, где исполняла должность боярыни-мамки.  В иерархии дворцовых чинов она стояла неизмеримо выше всех других лиц, непосредственных очевидцев происшествия.

    По мнению Альберта Максимова: "В Москве нарастает чехарда переворотов, к власти попеременно приходят Шуйские, Иван Бельский — сын Айдара, вновь Глинский и вновь Шиг-Алей, а затем сыновья Шиг-Алея, Симеона и Дмитрия Бельских. Наконец, в 1571/72 году царем избирают касимовского царя Саин-Булата, вскоре крестившегося как Симеон-Иван Бекбулатович.

    Однако слабый и нерешительный Симеон-Иван Бекбулатович в 1582/84 году низложен, ослеплен и пострижен в монахи. Царем становится Федор Бельский (женившийся на Ирине Годуновой – Л.С.), сын царя Ивана Бельского (Ивана V Ивановича «Молодого» - Л.С.), убитого при крымском нашествии 1571 года, а в наследники ему определяют сына Симеона Бекбулатовича — царевича Дмитрия, еще младенца, отправленного с родственниками в Углич.

    Вокруг слабоумного царя Федора Ивановича начинается смертельная схватка за влияние на царя. Вперед выдвигается родственник Глинских и царевича Дмитрия Федор Мстиславский, оттесняя шурина царя — Бориса Годунова.

    Расчищая путь к престолу, Мстиславский в 1591 году отдает приказ убить в Угличе 7-летнего царевича Дмитрия. Однако мальчик в последний момент был подменен и спрятан в монастыре.
         
    Комиссия состояла из людей, находившихся между собой в сложных отношениях, что, видимо, должно было способствовать объективности следствия. Все члены комиссии следили друг за другом и готовы были использовать любую оплошность коллеги.
 
    Елизарий Вылузгин, руководил Поместным приказом и среди приказных чиновников занимал одно из первых мест. В Угличе он имел в своем распоряжении штат подьячих. На них лежала вся практическая организация следствия.
         
    Дочь окольничего Андрея Клешнина, входившего в следственную комиссию, была замужем за одним из братьев Нагих.
   
    Василий Шуйский провел несколько лет в ссылке в Буйгороде, куда был отправлен не без участия Бориса «Годунова» (кавычки мои – Л.С.).
         
    Несмотря на разницу политических интересов этих людей, в словах Волоховой никто (NB) из них не усомнился.
            
    Была рассмотрена и версия об убийстве, выдвинутая Михаилом Нагим.
         
    «Нагие: Мих.Фед. (…бежал он, а царевич зарезан Волоховым, Качаловым и Битяговским…).
               
    «Григорий Федоров (…с братом прибежали – царевич ещё был жив, накололся сам…)».
               
    «Андрей Александр. (…когда прибежал – царевич мертв, сказывают зарезан, а того не видал, кто зарезал)» [Беляев И.С. Следственное дело объ убiенiи Дмитрiя Царевича въ Угличе 15 мая 1591 года. М., 1907. С.21].
         
    Братья Нагие прибежали вместе, а видели разное, при этом их показания подписаны собственноручно. Упоминают об этой версии еще двое опрошенных.
         
    «Савватий, игумен Алексеевского монастыря (со слов "зарезан, а кем не ведают")».
            
    «Феодорит, архимандрит Воскресенского монастыря (слуги прибежали, казали, что царевича убили, а кто, того не ведают)» [Беляев И.С. Следственное дело объ убiенiи Дмитрiя Царевича въ Угличе 15 мая 1591 года. М., 1907. С.22-23]
         
    Кто передавал старцам новость, из дела известно.
         
    «Богдаш, кутейщик (прибежал от царицы в Алексеевский монастырь за игуменами) [Беляев И.С. Следственное дело объ убiенiи Дмитрiя Царевича въ Угличе 15 мая 1591 года. М., 1907. С.17]
         
    Приехав на площадь, священники увидели уже мертвого Михаила Битяговского, жену дьяка Авдотью «с дочерьми Дунькою и Машкою», которую «ободрав, нагу и простоволосу» приволокли к церкви. Архимандрит Феодорит и спас их от лютой смерти. Он «ухватил» их «и убити не дал». Архимандрит видел в церкви и Осипа Волохова. Весь израненный и окровавленный, он стоял неподалеку от тела царевича «за столпом», а Василиса Волохова на коленях упрашивала царицу «дати ей сыск праведной».
         
    Но Мария Федоровна (Нагая - Л.С.) была неумолима. Едва старцы покинули церковь, она объявила толпе, что царевича убил Осип. Толпа разорвала молодого человека.    
         
    Выдвинув версию убийства, Нагие пытались оправдать беззаконную расправу с государевым дьяком и другими невинными жертвами. Кроме Михаила Битяговского был убиты его сын Данила, племянник Никита Качалов и муж его племянницы Осип Волохов, их дворовые и посадские люди. В алфавитном перечне И.С. Беляева они перечислены.
            
    «Битяговские: Михайло, дьяк государев (убит)
     Данила Михайлов, сын (убит)
    «Павел, челов. Мих. Битяг. убит…»
    «Кузьмин Иван, челов. Михаила Битягов., убит…»
    «Качалов Никита, убит»
    «Третьяков Данила, убит вместе с Битяговск.»
    «Волоховы: Осип, сын ея убит»
    «Васка, человек Волоховых, убит…»
    «Савва, плотник посад[ский]. челов. Убит по приказу Нагого, как говорится в челобитной углич. разсыльщиков»
    «Суздалец Митя, каменщик посадский человек, убит по приказу Нагого»
    «Белотелец мужик, посад[ский]. человек (по челоб. Углич. разсыл. убит)» [Беляев И.С. Следственное дело объ убiенiи Дмитрiя Царевича въ Угличе 15 мая 1591 года. М., 1907. С.17-22].
            
     Их обезображенные трупы были брошены в ров у крепостной стены.
            
     На третий день после мятежа в Углич прибыли правительственные войска, Нагим предстояло ответить за убийство главного должностного лица, представлявшего в Угличе особу царя.
            
    Допросы свидетелей полностью опровергали версию о преднамеренном убийстве Дмитрия.
         
    Пытки во время следствия не применялись. Комиссия не преследовала свидетелей. В Москву были отправлены Тучковы – кормилица Ирина и ее муж Ждан. Царевича похоронили, члены следственной комиссии и стрельцы вернулись в столицу.