Почти эротическая история

  В современном мире этот инцидент (назовём его так) просто не был бы замечен. Упомянули бы человек десять в разговоре, улыбнулись… и забыли.
  Но время, в котором это случилось, было другое. Советский союз под руководством коммунистической партии перестраивал свою общественно-экономическую формацию на капиталистическую. Предпосылки все уже были созданы. Страна задыхалась в искусственном жесточайшем дефиците промышленных товаров и продуктов питания. На этом фоне «вбрасывались» импортные подачки в красивых обёртках и, вроде бы, хорошего качества. Оно действительно было неплохое, но на первых парах, для затравки, как червячок на крючке. Господствовал бартер, то есть: «ты – мне, я – тебе»
Это потом народ будет распевать частушку:
                Одобрям-с, одобрям-с
                И наодобрялися:
                Без штанов и без страны,
                Да и без прав осталися.
А тогда никто ни о чём не задумывался. Просто жили, преодолевая трудности. Предприятия заключали договоры на обмен продукцией.
Так и наше рыболовецкое предприятие с небольшим консервным заводиком за свою продукцию получало вожделенный импорт: рубашки, блузки, джинсы, мохеровые шарфы и кофты, дублёнки, индийский чай, фрукты, какие из нас никто не видывал, настоящий кофе и прочее.
  Всё это распределяла среди рабочих специально созданная « безоговорочно-объективная» комиссия, возглавляемая главным экономистом предприятия.
Эдуард Моисеевич – человек в летах, но сохранивший следы былой привлекательности в виде седых кудряшек по сторонам небольшой лысины и ясно-голубых глаз и не утративший основного мужского интереса. Он с благодарностью принимал особые знаки внимания со стороны свободных бойких красавиц, мечтающих «по блату» получить что-либо из импортных посылок. И это у них получалось. Особенной благосклонностью пользовались две молодые «пустышки», служившие в конторе секретарями в разных кабинетах. «Секретутки» - так их окрестила супруга Эдуарда Моисеевича Эмилия Адамовна.

  Прошли Новогодние праздники. Тася Прыткина, сторож и уборщица по совместительству, шла на ночное дежурство к концу рабочего дня. Тася – девушка немолодая, с небольшим физическим недостатком и очень некрасивая, не знала мужского внимания, ласки, любви. Лютой ненавистью ненавидела наших «секретуток» и их шашни с главным экономистом. Они по очереди оставались в его кабинете после работы «помогать с отчётом». Вот и сейчас в кабинете Эдуарда Моисеевича горел свет.
  Тася прибрала всё на первом этаже и поднялась на второй. Проходя мимо «работающего» ещё кабинета, невольно прислушалась. То, что она нечаянно
услышала, заставило её густо покраснеть. Отчаянно она постучала в двери и, не привычно громко, крикнула: «Эдуард Моисеевич, мне убраться надо !»
«Ну и убирайся»,- услышала она девичьи голоса со смехом.
Так они обе там! Целомудренная сущность Таси такого выдержать не могла. Она слышала о подобных извращениях, но, чтобы здесь, у нас!
«Ну, я сейчас вам устрою!» - бормотала она, спускаясь на вахту. Внутри всё кипело. Она набрала номер домашнего телефона Эдуарда Моисеевича.
Срывающимся голосом, немного заикаясь, Тася поведала о свершающемся
безобразии.
  Эмилия Адамовна через пять минут была в конторе… Она была в яростной лихорадке. Сколько раз просила мужа прекратить своё похотливое ремесло!
Но бес, похоже, накрепко застрял у него в ребре.
  Взяв у Таси дрын, которым та припирала дверь конторы на ночь, Эмилия Адамовна поднялась на второй этаж, выдернула шнур телефона из коробочки, подпёрла дверь кабинета. Потом отключила рубильник, подающий электроэнергию в кабинет. Музыка и смех прекратились. В двери повернули ключ и попытались открыть. После раздался призыв к Тасе открыть двери.
  Эмилия Адамова отправила Тасю домой: «Я всё возьму на себя, чтобы тебя не уволили», - сказала она. Немного поразмыслив, Тася просто закрылась в своей дежурке.
  Эмилия Адамовна расположилась на диване в коридоре и раздумывала, что же предпринять. И раньше ей говорили о муже, спрашивали, почему не разрывает с ним. Она шутила: «Он же не измылится. В ванне отмочу, песочком почищу…» Поздно уже было кардинально менять что-то.

А эти две моральные уродки до такой степени дошли!
Ксюшенька была на личико более-менее привлекательна, но сухая и длинная, как палка. Другая, Машутка, рыхлая, полная с прыщавым лицом и бесцветными глазами. Когда хотела произвести впечатление на мужчин, выпучивала глаза и выпячивала губы на подобие куриной попки… И что в ней мужики находили? Что-то, видимо, находили.
   В дверь непрерывно стучали. Эдуард Моисеевич грозился уволить Тасю. Потом всё затихло. Приближалось начало следующего рабочего дня.
 
 Первым пришёл на работу директор. Проходя мимо Эмилии Адамовны и видя дрын, поинтересовался, посоветовал убрать баррикаду и решить дома семейную ситуацию, а он примет административные меры с действующими лицами этой эротической комедии.
  Эмилия Адамовна подключила свет, взяла в руки дрын и распахнула двери. Эдуард Моисеевич спешил к порогу, подтаскивая ногу на манер Паниковского. Увидев жену, он развёл руками и сказал, что, вот, заело замок, не мог открыть.
  Отодвинув мужа в сторону, Эмилия шагнула в кабинет. Врастая в угол и вытянувшись в струнку, стояла Ксюшенька. Вторая жрица любви выглядывала из-под стола, как черепаха Тортилла. Она включила свою манеру обольщения: таращила глаза и выпячивала губы. Эмилия Адамовна с силой бабахнула дрыном по столу. «Черепаха» спряталась и завыла. Вторая развратница закрыла лицо руками.
  Директор призвал закончить «военные действия» и всем разойтись.
 
Тася получила путёвку в санаторий от рабочкома за бдительность. «Секретутки» были уволены за аморальное поведение. А главный экономист получил выговор за злоупотребление служебным положением. Какой выговор получил он дома, можно только догадываться.
  Городок наш небольшой и событие это всколыхнуло всю общественность. С месяц гудел народ. Тогда ещё было такое время… Время развитого социализма и … перестройки.