Второе Дыхание

                I


В Джульетовском возрасте она вообще о годах не думала, хотела поскорее вырасти, а время тянулось медленно. Тургеневское время пролетело, как хмельное лето, на одном дыхании. В Чеховский период были упреки, слёзы, подозрения. Ну что вам сказать про Бальзаковские романы, они бывают такие разные… и когда он моложе, а она богаче, или когда он молод, а она ещё очаровательна, и к тому же умна...

А бывает, когда общее дыхание, и ничего, кроме этого, не имеет никакого значения.

Сейчас она на рубеже второго дыхания и ей сорок пять плюс. За эти годы от Джульетовского возраста до Бальзаковского, она работала в типографии переплётчицей, оформителем витрин в небольших магазинах и затем стала хозяйкой Медный Горы, делая сувенирные браслетики из полудрагоценных камней и уникальные кулоны с вкраплением маленьких кусочков перламутровой кожи.

И везде, она придумывала себе такую работу, чтобы ей было интересно, и чтобы было много свободного времени. Свободу и работу у неё получалось совмещать, а быть замужем и оставаться свободной – не укладывалось в её духовность. Она считала, что мужу важно быть нужной, создать уют, войти в его жизнь и погрузиться в неё с головой, стать душечкой. Так её воспитала бабушка, но к такому повороту, быть душечкой, она была не готова.

И вот к своим сорок пять плюс, будучи хозяйкой Медной Горы, где незатейливые безделушки и многоярусные бусы радовали всех без исключений своей изысканностью и безупречным вкусом, это и дало ей возможность легко жить и работать, вовлекая красоту в жизнь.

А тем временем, где-то уже зрело её второе дыхание.

Двадцать лет тому назад, чтобы не расстраивать свою бабушку, которая её воспитала, она окончила педагогический институт. Но чтобы быть учительницей младших классов, надо иметь призвание и понимание, чтобы благодарные, трепетные дети свою первую учительницу вспоминали потом всю жизнь, но это её не вдохновляло.

Профессию выбирала бабушка, считая педагогический институт благородным, как Смольный, что ли, и чтобы не спорить с ней, она быстренько отучилась, а потом быстренько, со страстью вдохнула хмельное лето и к осени, когда осенние дожди размыли страсти, она пошла работать в переплёт детских книг.

Типография была недалеко от дома, в тихом переулке, в старом, но отремонтированном трёхэтажном здании. Третий этаж служил складным помещением, там было сухо и окна не открывались. Второй, хранил приятный аромат кожи и клея, щекотавший ноздри, а первый был наполнен радостью и волнением.

Издание было не бедным и по красочным обложкам и любовным виньеткам, видно было что издатель любил детей, оттого и книги его пахли любовью и уютом. Она, сама того не замечая, с радостью перечитывала детские книжки и однажды, пролистав последнее издание Пушкинских сказок, поднялась на второй этаж, а там практически одна молодёжь работала её тогдашних лет и таинственно, нараспев начала:

- Три девицы под окном…

Одна засмеялась и сказала:

- Да ты прямо прирожденная сказочница, Арина Родионовна, что ли? Нет, просто ты так читаешь, что под твой голос, ну прямо входишь в сказку…

Поначалу в типографии всё нравилось, но через пару лет, когда ей исполнилось двадцать пять и она окунулась с головой в феерический роман, времени на работу не хватало, и она устроилась витринным дизайнером, где можно прийти рано, до открытия магазина расставить манекены, набросить на них модную одежду, убрать уголок цветами и вуалями, и раствориться в своём удивительно эфемерном, доселе не испытанном чувстве…

Начало было возвышенным, страстным и наполненным новизной чувств взрослого пятидесятилетнего мужчины, достаточно спортивного, но, к сожалению, ревнивого до невозможности… Когда в любовь вмешалась его всепоглощающая ревность и требовательность, то возникшая тяжесть в отношениях, потихоньку вытеснила любовь... Вытесняла четыре года. Жаль эти Чеховские года, рассудку вопреки… Не было слёз расставания, была короткая записка от него:

- Ты была моей ошибкой, - и подпись.

Театрально… Мужику за пятьдесят, ну недостойно. В конце концов неважно, как расстались, важно, что в поцарапанном сердце, остался уголок надежды.

Между Чеховским и Бальзаковским, время промчалось ветром, оставляя морщины не от складок улыбок, а от возраста. Прическу покороче, юбку подлиннее и, как говорят, возраст женщины определяется количеством косметики, которая с годами значительно уменьшается. Достаточно чуть-чуть прикоснуться румянцу и добавить светлое удивление серым глазам.


         
                II


За витриной магазина было шумно, представительница тур агентства широко рекламировала Европу и эти туры разлетелись моментально, а на Индию согласилась только она и с радостью полетела. Индия – эта сказка, которая объединяет в себе, казалось бы, несочетаемые вещи. Это и бескрайние просторы Великой индийской пустыни Тар, и удивительные по своей красоте и убранству дворцы, и крепости.
Из несочетаемых с её возрастом, ещё вспыхнул совсем неожиданный дорожный роман, встреча её уходящей молодости, с его обожающими глазами…

И как говорил, кажется, Гёте:

“Печально, но вместе забавно,
Порой удивляемся мы,
Что любят два сердца друг друга,
Но верить не могут умы”.


Никто не ожидал веры или продолжения, было предсказуемо, что за пределы Индии шлейф не потянется. Прощание было нежное, трогательное и не причинившее никому боль.

Эта сказочная страна, как оказалось, совершенно неожиданно изменила её судьбу, наполнив её жизнь радостью и творчеством. В Индии ещё, как говорится, не счесть алмазов в каменных пещерах и не только драгоценных сортов, ей попадались на глаза и недорогие, изумительные по своему разнообразию, полудрагоценные самоцветы.

В одной из таких лавок возле отеля у неё возникла мысль стать хозяйкой Медной Горы, поэтому, она, не раздумывая, купила это разноцветное сокровище на все деньги. Держа в руках древнюю персидскую скульптуру, её поразила форма жемчужины, в виде слезы, для древних индусов жемчуг представлялся каплями росы, которые выпали ночью, а сейчас эта капля в её руке...

Словно индийские Боги, прикрыв глаза, подтвердили её желание стать хозяйкой Медной Горы и в помощь послали хозяина отеля со своей женой Аванти, которая научила её многим техническим приёмам в области ювелирных поделках и помогла купить весь недостающий прикид – специальные иголки, нитки, колечки, замочки и т.д.

Авантюрин – радостный, творческий камень, привлекает удачу и помогает в делах сердечных. Она прочла его описание под простым, неприметным камнем и подумала:

- Не знаю поможет ли он мне в делах сердечных, но в названии определенно есть авантюризм, - и купила его.

Возвратившись из Индии, она, полная сил и авантюризма, попрощалась с манекенами и зарегистрировала свой маленький бизнес, под сказочным названием "Хозяйка Медной Горы". Первое, что она сделала, это купила небольшой сундучок, покрасила его в чёрный цвет и обклеила малахитовыми камушками. Получилась у неё малахитовая шкатулка с чёрными прожилками, прямо, как в сказке. Положила в сундучок свои каменные сокровища и принялась вязать браслеты на запястья, бусы на грудь, используя кусочки кожи, пуговицы, камни, жемчуг – всё, как учила её жена хозяина того маленького отеля, в котором Индия открыла для неё новый мир красоты и творчества.

Нанизывала быстро, с выдумкой, с национальным колоритом в стиле Бохо. Когда какие-то сорта камушек заканчивались, Аванти высылала недостающие. Выполненные со вкусом бусы и браслеты, она приносила в художественные салоны, где её украшения поджидали любители и моментально раскупали. Так она уже не просто подходила к порогу Бальзаковского возраста, а как бизнес леди…

Однажды, когда она принесла очередную коллекцию своих сокровищ, её окликнула высокая полная женщина, в боховском балахоне с высокой грудью на которой лежала длинная переплетённая перламутром тесьма, заканчивающаяся лазуритом в окантовке мелких опалов, это был один из первых кулонов, который она придумала, вспоминая небо над Индией.

- Лика, не может быть, Лика, не узнаёшь?

И она, всматриваясь в эту довольную собой, взрослую женщину, скорее интуитивно уловила что-то далёкое в её смехе, в простодушной широкой улыбке, ту молоденькую смешную хохлушку, которая когда-то в типографии говорила, что её сказки входят в душу.

- Поля, ты что ли?

- А кто ж ещё, - засмеялась она тем же раскидистым смехом.

- Да ты уже не Поля, не Полюшка, ты прямо целая Полина стала, - сказала Лика, и они крепко обнялись, как встреча со вчерашним днём.

Полина ей быстро рассказала о всех превратностях любви, о том, что типографию выкупил приезжий с Урала хозяин жизни, о том, что он там оставил жену, что был долгий мучительный роман, от которого у неё дочка, и что два года тому назад он всё-таки на ней женился.

Лика, в свою очередь, рассказала про свои хождения по мукам и улыбаясь добавила:

- Получается, что встретились две хозяйки, одна Книжного Дома, а вторая Медный Горы. Я тебя сразу не признала, но колье задержало взгляд.

- Подумать только, оказывается, охочусь я тут за твоими замечательным украшениями.

Вечером того же дня, в роскошной квартире, в бархатных тяжёлых креслах, ужинали при свечах. Дочка, Любочка, была сплошным очарованием; кудрявая, белокурая, с огромными любознательными вишнёвыми глазами спросила:

- А ты кто?

И не дожидаясь ответа, Полина сказала:

- Она сказочница.

- Ну да, как раз я и подошла к возрасту Арины Родионовны, - усмехнувшись сказала Лика.

Так было положено начало её новой вечерней работы, уральский хозяин жизни открыл новый бизнес – "Сказки на ушко."

Секретарь, оформляя заказ, записывала возраст и пол ребёнка. Лика получила приличный чек в качестве аванса и добавочную радость в жизни. В секретари Поля пригласила третью девицу из той типографии, таким образом мечту о прекрасной жизни, все девушки осуществили.



                III


Ему тридцать восемь лет, сдержанный, про таких говорят застёгнутый на все пуговицы, но внутри спрятана огромная, нежная душа музыканта. Вечерами концерты, а днём, вы не поверите, он был репетитором. Лучший репетитор, высокий, стройный, с длинными волосами и добрым, любящим сердцем детей, но Любочку, как-то особенно. Он трогательно ставил её крошечные пальчики на огромные клавиши фортепьяно и от её старания повторить и нажать, наворчались слёзы.

Там и встретились их глаза и в них зажёгся незнакомый допрежь свет, свет родства душ, нежный и бесконечно доверчивый. Перестали звенеть и улыбаться камушки, перестали вплетаться в браслетики... Теперь они мирно лежали в малахитовом ларце и радовались сердечному покою своей хозяйки.

И уже у себя дома, она смотрела на его чуть согнутую спину, слегка опущенные плечи и нервные длинные пальцы. И слушая ноктюрн Шопена, такая тоска разливалась по сердцу, такая любовь, как второе дыхание…, любовь, в которой хотелось раствориться и беспамятство сберечь; любовь, которая пришла к ней в осень, с последним фиалковым закатом.


Он пришел ко мне вначале осени,
Когда солнца луч ушёл из бытия.
Когда прятались следы от проседи,
В поисках душевного родства.

В его музыке хотелось раствориться
И обняв за плечи, замереть,
Мне хотелось на него молиться,
А ему, своим дыханием согреть…



Наташа Петербужская.  @2023. Все права защищены.
Опубликовано в 2023 году в Сан Диего, Калифорния, США.