Легенда о Куркином ерике

 На самом севере Ахтубинского района  Астраханской области находится природное образование, носящее название Куркин ерик. Весной, в районе этого ерика, распускаются тысячи необыкновенно крупных тюльпанов красного, жёлтого, редко белого цвета. Совсем редко и не каждый год можно найти тюльпан тёмно-вишнёвого, почти чёрного цвета.
 
 По сведениям из интернета, именно здесь голландские купцы заготавливали луковицы тюльпаном для последующей селекции и выведения знаменитых голландских сортов тюльпанов. Ранней весной крепостные крестьяне графа Зубова должны были заготовить, сохранить и подготовить к продаже для графа крупные, здоровые и не повреждённые луковицы этого степного цветка.

 Сейчас тюльпаны занесены в Красную книгу и нет уже былого изобилия в весенней степи. Наше детство пришлось на тот период, когда каждую весну мы, на велосипедах, отправлялись на поиски заветных степных полян, сплошь покрытых необычайно красивыми, имеющих своеобразный аромат, цветами.
 
 Одним из таких мест был именно Куркин ерик. Мы особенно не задумывались, почему он именно так называется, взрослые говорили, что его название происходит от разбойника, который грабил в этих местах купцов и зажиточных крестьян, а в этом ерике было его логово.

 Вспоминая вечера, проведённые с моим дедушкой Андреем Захаровичем, память возвращает меня в далёкое детство, из глубины сознания возникают картинки сказок, сказаний и легенд рассказанных им мне. Одна из легенд повествует о сироте, в честь которого впоследствии и был назван этот ерик. Поделюсь с читателями этой легендой, а вам судить – быль это или небыль.
 
 Жила в одном из поселений молодая красивая девушка. Родители её были крепостные крестьяне родом из Курской губернии - куряне. Девушка была невысокого роста, стройная и слегка похожа на молодого подросшего цыплёнка, как его ещё называют – курёнка, это ещё не курица молодка, но уже и не цыплёнок. Так и пристала к ней прозвище – Курка, без всяких обид, так принято в селениях.
 
 Случилась у неё любовь с местным молодым парнем, как это водится у молодых. Прознал про это злыдень управляющий, доложил барину и отправился тот парень в солдаты, а Курка вскоре родила мальчонку. Хороший мальчик уродился, кудрявый, ласковый. Но управляющий не унимается, на самые тяжёлые работы отправляет Курку, то целый день жито серпом жать, то отару овец до снега в степи пасти. Пока живы были её родители, то мальчик с ними жил, а как ушли в мир иной, совсем плохо стало мальчишке.
 
 Однажды, когда сынишке исполнились чуть больше шести лет, Курка пригнала поздней осенью отару на скотный двор, а в отаре не досчитались пары овец. Рассвирепел управляющий и выгнал на ночь глядя в степь Курку искать пропажу в надвигающийся снежный буран.
 
 Так и нашли её позже застрявшую в снежном сугробе распадка, замёрзла стоя по плечи в снежном плену. Куркину сыну ничего не сказали, похоронили его мать на погосте, стал он сиротой.
 
 Тяжела жизнь крепостного, а уж сироты и подавно. Никто не позаботится о тебе, не согреет холодной ночью, не спросит: здоров ли ты, не голоден ли. Стал Куркин сын искать мать в степи. Всю весну и лето бродил по окрестным оврагам и ерикам. Питался, чем придётся, кто корку хлеба подаст, пожалеет сироту, у рыбаков рыбой разживётся.
 
 Узнал, что у татарина-заготовщика можно рыболовные снасти на шкурки сусликов выменивать, стал сусликов из норок выливать. Заготовщик прижимистый мужик – лишнюю копейку не переплатит, приходилось за каждую шкурку торговаться.

– Сколько за эту шкурку дашь?
– Одну япейку!
– Какую одну япейку, дай хотя бы две, видишь какая большая шкурка?
– Одна япейка – кишкентай! Маленький!
– Сам ты кишкентай! Ну, набавь копейку - не жмоться!

 Так и рос сирота как придётся. Летом хорошо, сытно, там рыбку поймаешь, на песчаной косе гнёзд малой чайки не меряно. Вот зимой совсем беда, холодно, голодно. Пока зайца на петли поймаешь или куропатку кошёвкой на конопляные зёрнышки отловишь, можно целый день с пустым животом ходить.
 
 Как-то мужики привезли на санях целый десяток подстреленных волков с их выводком. Долго эта стая наводила ужас и урон отарам и стадам местных поселений. Нападала дерзко, рвали ягнят и молодых бычков стремительно, глядь, а их уже и след простыл. Через несколько дней Куркин сын в зарослях ерика обнаружил, в глиняной стене нору – довольно вместительное волчье логово. Забравшись в нору, обнаружил в её глубине, среди соломенной подстилки, совсем маленького, такого же голодного, как и он сам волчонка.
 
 Вначале волчонок недовольно ворчал на него, пытался забиться подальше в угол, но после того, как парнишка накормил его рыбными потрохами и дал воды попить, успокоился, но глаз не отводил от незваного гостя, всё ждал от него подвоха.
Так и стали они с Волчком жить в волчьем логове. Видимо волчий запах от подстилки прочно впитался в одежду Куркина, Волчок уже не пугался его и весело бежал навстречу, получая за это порцию еды и глиняную миску воды.

 Взрослел Куркин, рос и его Волчок. Вместе стали бродить они по степи, Куркин в поисках матери, а Волчок за компанию с ним. Где-то зайца подымут, там дрофу с гнезда спугнут, тем и перебивались, делились пищей друг с другом.

 Во время одной из таких прогулок забрели они в незнакомое место, где на кургане увидел Куркин вроде мать свою, стояла и махала она ему в горячем степном мареве. Подбежав ближе, понял Куркин, что принял скифскую каменную бабу за мать свою. Горячий степной воздух, струясь, вызывал призрачный мираж, а пылкое воображение дорисовывало картинку.
 
 Впервые Куркин горько заплакал, прислонившись спиной к каменной бабе, почувствовал, будто материнское тепло от разогретого на солнце камня. Всю ночь просидели они с Волчком на кургане, нагретый солнцем камень до утра хранил тепло. Там и уснули.
 
 Близилась осень, Волчок превратился в настоящего молодого волка, но от Куркина не отходил ни на шаг, будто признал его своей семьёй. Надо было что-то думать, как зиму пережить. В посёлок с волком не пойдёшь, каждый за свою живность боится, да и собаки поселковые сворой набросятся и загрызут.

 Бродя в раздумьях вдоль затона, встретил Куркин ватагу лихих людей, кто от барина сбежал от непосильной работы, кто от побоев и самодурства купеческого в бега подался. Похлебали свежей ушицы из общего котла, поделились краюхой хлеба, да и предложили вместе на ту сторону Волги перебраться. Большая дорога там пролегает от Царицына на Чёрный Яр и Астрахань, там есть чем поживиться, если смел и ловок.
 
 Несколько лет Куркин промышлял с ватагой разбойников на Черноярской стороне Волги и так достали проезжавших купцов, что снарядили целый разъезд казаков для поимки их и отправки на каторгу. Удача не оставила Куркина. Вернулся он с остатками ватаги из самых молодых и быстрых удальцов в родные края.
 
 Затаившись на некоторое время в густых лесах ерика, они стали совершать свои набеги на подворья зажиточных крестьян однодворцев, грабить подгулявших на ярмарке проезжавших мимо купцов и крестьян. Дурной славой слыл переезд через ерик у поселения Зубовка. В одиночку никто уже не решался проехать там, обязательно возникнут как из-под земли лихие люди со скалящим зубы волком.
 
 Только с тех пор люди узнали такую новость, если есть нужда в средствах, приди к каменной бабе на степном кургане, помолись, попроси помощи и найдёшь у её подножья монеты или кольца с перстнями. Но не дай тебе Бог – взять лишнего, больше чем надо! Обязательно либо молния избу подпалит, либо ураган всю живность по степи разгонит.
 
 Держали в страхе разбойники всю округу, с тех пор прозвали этот ерик Куркиным. Чем закончилась его судьба никто уже и не помнит. Много ещё после этого различных шаек и банд по степи гуляло, ни имен, ни фамилий никто не запомнил, а вот сказание о Куркине осталось в памяти народной и даже на картах теперь есть.

 Крепостное право отменили, отшумели лихие бои в революционные годы, отшумела грозой Великая Отечественная война в наших краях, настала мирная жизнь. При строительстве чеков для выращивания риса срыли курган со скифской бабой, но ещё некоторое время находили колхозники в арыках вымытые водой старинные монеты, пока берега их не заросли камышом и рогозом.