Сексот

Введение


Перед тем, как взяться за эту заметку у меня возник вопрос о том, как его озаглавить. Хотя это можно было оставить на потом. Бывает так, что названия еще нет, а вещь – вот она, уже готовая лежит перед тобой. Обычно, никогда особо, не заморачиваюсь с этим вопросом. Иногда название напрашивается само по себе, а иногда приходит во время написания текста. Ведь общий замысел всегда сидит в голове.

На этот раз, не знаю почему, но сразу озадачился, как эту вещь обозвать. И получилось «Сексот». Многие люди, ну те, что нормальные, и слыхом не слыхивали, что это такое. Ну и правильно. Меньше знаешь, лучше спишь. А эта штука расшифровывается до банальности просто – секретный сотрудник. Опять вопрос – разведчик, что ли? Нет – это осведомитель, стукач. Они в детстве сначала ябедничают, а потом уже, во взрослой жизни, «стучат».

И речь здесь пойдет о человеке, который снискал в свое время лавры и со стороны руководства нашей страны, зазвавших его обратно домой из сытой Америки, и от благодарных почитателей его таланта. Было время, когда при Горбачеве в моду вошли всякие, так называемые, «диссиденты». Произведения «диссидента», о котором пойдет речь выходили миллионными тиражами. Имя ему – Солженицын Александр Исаевич.

А правильное его имя звучит, как Салжаницын Александр Исаакович. И фамилия, и отчество, ну никак не смахивают на славянские корни. Так же подумал и сам Исаакович и срочно сделался тем, под чьей личиной вошел в мировую литературу и стал лауреатом Нобелевской премии. Это было его первое предательство, предательство имени своего родного отца.

Многие писатели берут себе литературные псевдонимы. Ничего предосудительного в этом нет, это нормальная практика. Однако, наряду с псевдонимом, они проносят по жизни свое настоящее имя. А наш лауреат высокой писательской премии и по жизни, и по документам – Солженицын Александр Исаевич.

Подумаешь, чуть-чуть подправил фамилию, внес изменения в отчество.
— Что за грех? – спросите вы, – ну не хочет человек, чтобы его, окружающие, принимали за еврея. И что из этого!? Может быть и нет ничего страшного. Время такое было, когда восхваляли павликов морозовых. А вдруг и до евреев дойдут? А тут делов-то, всего несколько буквочек подправить.

Если будем так рассуждать, то далеко зайдем … Из «буквочек» состоит имя человека. Ну, да ладно, оставим в покое «мелкие прегрешения» нашего героя, пойдем дальше знакомиться со всемирно известным писателем.

Когда гремели фанфары и Исаич, после «слезного» прошения Ельцина, с триумфом возвертался домой, не побоявшись проехать на поезде через всю Россию-матушку, народ ликовал. Вот она, демократия! Вот она свобода слова, свобода печати и прочее, прочее… Вот мы вживую видим «борцов» за наше светлое настоящее! А Солженицын ликовал, купался в лучах славы. Не зря ведь выбрал такой маршрут: Из США перелетел в Магадан, затем во Владивосток, а оттуда на поезде до Москвы. А пока колесил по всей России сколько лестных слов услышал о себе. А потом с высоких трибун произносил умные слова. Поучал. Проповедовал. Философствовал, как-де, нам «Обустроить Россию».

А не далее, как вчера поносил свою страну.

Так почему же все получилось так, как получилось? Почему власти нашего государства вынуждены были распрощаться с «гением» современной мысли? А ведь мало кто в то время вникал в самую сущность вопроса. Все голословно осуждали руководство страны. Оно, мол, не дает и слово молвить честному писателю. По его заданию силовые структуры преследуют его, прослушивают его и т.д. и т.п. А все ли было так на самом деле? Давайте, посмотрим…


Разворот на Запад

В 1962 году Александр Твардовский опубликовал в своем журнале повесть Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Он же, Твардовский, выдвинул эту повесть на Ленинскую премию. Многие сведущие люди того времени говорили: «Получи Сашко Солженицын главную премию СССР и … жила бы страна родная без чирия в заднице». Главную премию Солженицын не получил, но зато Твардовский оказался под колпаком влиятельных государственных мужей.

Выжав из мягкотелого Твардовского все что мог, Солженицын понимает, что Александр Трифонович отыгранная карта, а дальше он уже пойдет своей дорогой. Ну как же тут не обидеться на власть? Ему не дают квартиру в Москве, ему не дают Ленинской премии, ему не дают лимузин, какой он хотел, его исключили из Союза писателей. Ну, нет, хватит! Пора валить на Запад. Но как?

После выхода в свет «Ивана Денисовича» в конгрессе США начинается возня по обеливанию автора этого произведения. На сайте выкладываются материалы о значении Солженицына в борьбе прогрессивного Запада против «нехорошего» СССР. Вся эта толкотня началась с ноября 1963 года, и долгое время проистекала, как вялотекущий процесс.

Однако с наступлением нового 1973 года все начинает меняться. Наш, несостоявшийся лауреат самой высокой премии, переправляет на Запад своего Теленка, ну, того, который против дуба бодался. После этого американский парламент переходит в активную фазу противостояния двух систем. На очередных слушаниях Конгресс цитирует наиболее «вкусные» места из энтого «шедевра»:

«Вот как мы живём: безо всякого ордера на арест или медицинского основания приезжают к здоровому человеку четыре милиционера и два врача, врачи заявляют, что он – помешанный, майор милиции кричит "Мы – органы насилия! Встать!", крутят ему руки и везут в сумасшедший дом»

На службе у Запада

Так Солженицын становится не просто писателем, обливающим помоями свою страну и свой народ. Он становится рупором западной пропаганды, ценной фигурой.
С того времени, когда Конгресс США фактически взял его под своё крылышко, Исаич перестал уже бояться, чего бы то ни было. На одном из очередных слушаний этот достопочтенный орган американской власти 89 раз (вдумайтесь, 89 !!!) упомянул имя этого господина, цитируя его мерзкие высказывания в адрес своей Родины (А была ли она у него?)

Сам Солженицын знал об этом, знал о том, что является кумиром американских высших кругов и по этой причине действовал уже, живя ещё в СССР, дерзко, нагло и цинично. Знал, что теперь уже с ним ничего не может случиться. Это ведь не Александр Трифонович Твардовский, к помощи которого он в свое время апеллировал, а сами США. Понимать надо, с кем мы теперь дружбу водим.

А для властей нашей страны, я думаю, наступила патовая ситуация. Заставить замолчать – уже поздно. Устранить физически, как в сталинские времена – Боже упаси, это же своим руками преподнести подарок самому «демократическому» государству на земном шаре. Тут, как говорится, и к бабке не ходи – мир после этого задохнется от едкой вони американцев.

За все свои «труды» Исаич получил от США все мыслимые и немыслимые бонусы. А кроме этого Нобелевская премия без участия американцев не прибежала к нему в руки. Американское гражданство, трудоустройство – это уже мелочи. А то, что его пригласили и он великодушно принял приглашение, и  выступил перед Конгрессом 11 июля 1975 года – это уже не мелочь. А выступление свое он начал так:

«Многоуважаемые господа! Здесь, в здании Сената Соединенных Штатов Америки, я не могу не начать с того, что нисколько не забыл ту высокую и даже исключительную честь, которую оказал мне Сенат, проявив двукратные усилия присвоить мне звание «почетного гражданина Соединённых Штатов».

А за какие заслуги дают звания и прочие преференции, мы, простые люди, почти догадываемся. Кстати, это уже не первое предательство Исаича. Ну, а где же, в какой момент жизни началось его падение, давайте посмотрим вместе?

А для этого нам придется окунуться в более ранние сроки жития нашего виновника повествования. Итак, что же собой представлял Ляксандра Исаевич, в предвоенные годы и непосредственно во время Великой Отечественной.

На фронт Солженицын не пошел по причине освобождения от военной службы, согласно Справке, которую схлопотала ему одноклассница Лидия Ежерец. Тем не менее идти все же пришлось. Осенью 1941 года он служит конюхом вдали от передовой. Человек, с университетским образованием, сталинский стипендиат, математик с высшим образованием и вдруг конюх. Не кажется странным? Да вот, в суматохе эвакуации человек «забыл» сообщить военкому о своем высшем образовании. Пока шли бои на дальних подступах, скромная должность конюха в глубоком тылу вполне устраивала будущего писателя.

Но вот беда, к лету 1942 года гитлеровцы, прорвав оборону, стремительно бросили свои войска к Сталинграду. Тут же, Солженицын, мирно крутивший лошадям хвосты, вспоминает о своём образовании и просится в артиллерию. И его направляют на учебу аж на семь месяцев, вдали от линии фронта.


Артиллерист

После семи приятных месяцев учебы, Солженицына направляют на фронт командиром батареи звуковой разведки. Задача звуковой разведки заключается в том, чтобы вдали от передовой линии «засекать» места расположения вражеской артиллерии. Имея такую специализацию, кстати нужную, как воздух, Солженицын саму пушку и в глаза не видывал. Только, вот беда-то, сильно уж сокрушался в письмах к родным, что его не шлют на передовую.
Он рвется туда, но самое ужасное, что он до фронта так и не доехал. Расположился на приличном расстоянии за линией фронта и так наступал вслед за фронтом, не приближаясь к передовой и на пушечный выстрел. Зато самомнения был о себе, не приведи Бог.

Позабыл бывший сталинский стипендиат, как совсем недавно, и года не прошло, крутил хвосты лошадям. И опять же далеко в тылу. Как же судьба-злодейка несправедлива к нему – одни на передовой зарабатывают ордена-медали, а он всё в «обозе». Может она берегла для человечества, будущего лауреата Нобелевской премии, гиганта мысли?
Вот, как он сам описывает себя любимого:

«Даже на фронте, где всех нас, кажется, равняла смерть, моя власть быстро убедила меня, что я - человек высшего сорта. Сидя, я выслушивал их, стоящих по "смирно". Обрывал, указывал. Отцов и дедов называл на "ты" (они меня на "вы", конечно). Посылал их под снарядами сращивать разорванные провода, чтоб только высшие начальники меня не попрекнули. Ел свое офицерское масло с печеньем, не раздумываясь, почему оно мне положено, а солдату нет. Уж, конечно, был у нас на двоих денщик, которого я так и сяк озабочивал и понукал следить за моей персоной и готовить нам всю еду отдельно от солдатской. Заставлял солдат горбить, копать мне особые землянки на каждом новом месте и накатывать туда бревёшки потолще, чтобы было мне удобно и безопасно. » Солженицын А. И. Малое собрание сочинений. Т.5. М., 1991. С.121. )
 
Какой цинизм! Хоть бы постеснялся доверить такое бумаге … Ан, нет, пожалуйста, нате вам все источники – и том тебе, и нужная страничка. Тьфу, на эту страницу!

Помните фильм «Место встречи изменить нельзя»? Когда Шарапов оказался в логове бандитов, его сослуживец говорит:

— Я тебя, Шарапов, не сдал только потому что ты не жрал по ночам под одеялом свой офицерский доппаек и не прятался за нашими спинами!

Бывший подчиненный, зная, что он «снова не сядет в тюрягу, что живым он завтра не сдастся» не выдает своего командира. Даже у него, у человека незаслуженно обиженного властью и понесшего наказание в виде лишения свободы, остается в душе, что-то человеческое. Он понимает, что Шарапов честный командир, он прозрачен и чист, как детская слеза.

Окажись на месте Шарапова такой командир, который заставляет «горбить, копать мне особые землянки на каждом новом месте и накатывать туда бревёшки потолще, чтобы было мне удобно и безопасно», результат бы был, я думаю, совершенно справедливым.


Дальновидный

Наконец, в феврале 1945 года, Солженицын, как бы не печалился до этого, все же попадает на передовую. Но тут началась настоящая мясорубка и наш герой едва живым выбрался из этой бойни, настоящей бойни, в которую он впервые попал только в конце войны. Наш стратег, дальновидный артиллерист, мгновенно проводит в уме математические исчисления и приходит к выводу – ещё одна такая заварушка и мир не увидит будущего лауреата Нобелевской премии. А, как задуманное осуществить на практике, чтобы его срочно «сняли» с фронта?

И тут он пишет письмо своему другу и не уподобляясь эзоповой речи рубит правду-матку: «Верховный Главнокомандующий тов. Сталин слишком узко мыслит и ничего не понимает в крестьянском вопросе».

О том, что контрразведка не зря ест свой хлеб, знали на фронте все. О том, что, практически, каждое письмо подвергается жесткой цензуре было известно всем. А написать открытым текстом такую крамолу – это удел безумца… Или человека очень расчетливого. Вот здесь, как нельзя будет к месту очередной его шедевр, в виде им же изобретенного афоризма: «Надо уметь быстро и в нужный момент плюнуть первым». Контрразведка на его плевок отреагировала молниеносно. И в самый разгар кровопролитных и изнурительных боев, «дальновидный» наш попадает под следствие.

А впереди еще предстояла битва за Берлин. Сколько же наших, простых рядовых пахарей войны и младших командиров, полегло тогда. Всезнающий интернет мне подсказывает – 78 тысяч погибших и более 350 тысяч раненых солдатов войны. А, чтобы не оказаться в их числе, «умные люди» предпочитают, «в нужный момент плюнуть первыми». Надо видеть своими глазами, с каким восторгом живописует свое положение подследственного, будущий классик мировой литературы:

«Hет, таки, эта центральная политическая тюрьма – чистый курорт. Какая же уютная жизнь – шахматы, книги, пружинная кровать, добротные матрасы, чистое белье. Да я за всю войну не помню, чтоб так спал. Натертый паркетный пол. Я вспомнил сырую слякоть под Вормдитом, откуда меня арестовали и где наши сейчас месят грязь и мокрый снег, чтоб не выпустить немцев из котла» («Архипелаг ГУЛАГ», том I, гл. 5).


Секретный сотрудник


А дальше начинается «честное» и «взимовыгодное» сотрудничество сексота Ветрова, Солженицина, со следственными органами. Он, без сожаления и внутренних терзаний, сдает всех своих друзей детства:

Симоняна, которого осквернил, как «враг народа, непонятно почему разгуливающий на свободе»;
Виткевича, который «ярый антисоветчик и систематически вел антисоветскую агитацию»;
Школьную подругу Л. Ежерец, стараниями её отца-медика, скрывался в первое время от призыва на действительную военную службу;
Свою первую жену Н. Решетовскую, с которой он впоследствии разводится по причине, видать, профнепригодности.

Это было в 1970 - е годы, когда он заигрывал с Западом, и нашел себе более подходящую партию в качестве верного спутника жизни. Ну, посудите сами: она молода, она умна – интеллектуалка, каких ещё поискать, а самое главное – москвичка с собственной жилплощадью. Наконец, можно освободить дачу Ростроповича-Вишневской, где не все так радужно, как представляют современникам обе стороны.

К чести НКВД, он в этом случае оказался на высоте, и посадил только одного – Виткевича. А артиллерист Солженицын – в период кровопролитных боев за взятие Берлина, получил вожделенный срок. Восемь лет тюремного заключения.

По воспоминаниям первой жены Н. Решетовской:

— Муж пишет о своей уверенности, что срока 8 лет не придется сидеть до конца, будет амнистия.

И действительно, 7 июля 1945 года была объявлена амнистия, но осужденных по статье 58-й она не коснулась.

И здесь находчивый Солженицын не унывает, пишет жене:


– Основная надежда на амнистию по 58-й статье. Думаю, что она все-таки будет.

Сразу после СИЗО Солженицына переводят в Марфинскую шарашку в должности библиотекаря. Работа не пыльная, это тебе не бревна тягать, главное, «хороший» библиотекарь должен все и обо всем знать: кто и что говорит, что читает, о чем мечтает…
Но здесь случилась досадная промашка – не сладил секретный сотрудник Ветров с начальством шарашки и его переводят в особый лагерь в Экибастузе.

Военно-исторический журнал № 12 за 1990 год. Донесение: С/о «Ветров» от 20.01.1952.

мне удалось, по вашему заданию, сблизиться с Иваном Мегелем. Из дальнейшего разговора с Мегелем выяснилось, что 22 января з/к Малкуш, Ковлюченко и Романович собираются поднять восстание. Ранее я уже сообщал, что бывший полковник польской армии Кензирский и военлёт Тищенко сумели достать географическую карту Казахстана, расписание движения пассажирских самолётов и собирают деньги. Теперь я окончательно убеждён в том, что они раньше знали о готовящемся восстании и, по-видимому, хотят использовать его для побега… Ещё раз напоминаю в отношении моей просьбы обезопасить меня от расправы уголовников, которые в последнее время донимают подозрительными расспросами.
ВЕТРОВ
Верно: 20.1.52.
Нач. отдела режима и оперработы. ПОДПИСЬ».

Иван Мегель, к которому вошел в доверие Ветров–Солженицын, зная о его секретной службе, был с тем предельно откровенен. Но лагерному начальству было крайне невыгодно разоблачение секретного осведомителя. О его дальнейшей судьбе сообщает власовец и сподвижник Солженицына Л. Самутин: «свидетель Иван Мегель был убит под шумок прицельным выстрелом в голову, так как представлял опасность для разоблачения секретного осведомителя лагерного руководства – Солженицына».

Это потом в ходе судебного разбирательства выяснилось, что заключенные намеревались, 22-го января 1952 г. обратиться к руководству лагеря с банальной просьбой об улучшении условий содержания. Но вследствие «безобидной» писульки Солженицына – Ветрова были встречены шквальным огнем автоматных очередей.
А то, что при этом массовом расстреле было убито свыше 20 человек, а выжившие получили по 25 лет заключения – это ведь сущие пустяки. Лес рубят – щепки летят. Понимать надо!


Чьей рукой был состряпан донос Ветрова


Чтобы пролить свет над вопросом, чьей же рукой был написан вышеупомянутый донос на помощь призвали всех, кто когда-то имел переписку с Солженицыным. Все были едины во мнении – Да! Это написано рукой Солженицына. Один из тех, кого можно привести в качестве свидетеля – это писатель Бушин Владимир Сергеевич, который уверен, что донос написан рукой Солженицына. Приведем слова уважаемого писателя дословно:

Своеобразный мелкий почерк Солженицына я узнал на факсимильной копии сразу и без труда. Но, не довольствуясь первым общим впечатлением, позже сличил журнальную копию и сохранившиеся у меня его письма еще и по некоторым весьма существенным деталям, в частности, по начертанию наиболее характерных для его почерка букв: «х», «ж», «д», «т» и ряда других."

Другая особенность солженицынского письма состоит в большой любви к назойливому подчеркиванию тех или иных слов и целых выражений. Так, не выходя за пределы третьего тома «Архипелага», встречаем на страницах 263-й и 289-й четыре подчеркивания, на 246, 253, 276, 282-й – пять, на 248-й – шесть, на страницах 244-й и 287-й – семь и т. д. На небольшом пространстве доноса обнаружила себя и эта особенность: в середине текста – «Всех знаем!», и в конце – «обезопасить меня от расправы уголовников».


Архипелаг Гулаг

Именно за это произведение Солженицын был удостоен Нобелевской премии. Хотя премия была выдана с формулировкой: «За этическую силу, с которой он следовал незаменимым традициям русской литературы».

Вот, как отзывается об Архипелаге друг Солженицына власовец Л. Самутин:

Не думайте, что я не заметил нелепостей и несуразностей, натяжек, искажения фактов, выдумок и тому подобного. Кому-кому, а мне-то описываемое в рукописи было достаточно знакомо. Но я пришел в веселье, если не сказать победное настроение. "Так и надо! - мысленно восклицал я тогда. - Пусть опровергают! Пусть доказывают обратное! Комочки грязи все равно присохнут!
Клевета, ну и пусть!
Зато влепил А. И. им пощечину!

Боже, как они мне знакомы эти великолепные "свидетельства жертв"!
Еще с тех времен, когда я занимался пропагандой во власовской армии и нас усиленно питали материалами из геббельсовского министерства пропаганды. Да и в вермахте не было батальонной библиотечки, в которой не валялись бы тощие брошюрки о "большевистских зверствах", которые поначалу показались мне горючим материалом, способным кое-что запалить в этой стране, теперь приводили меня в бешенство.
Кто поверит в эту "туфту"? Из каких шепотков на нарах, от каких жалких личностей слышал Исаич, а потом силой своего авторитета попытался возвести в ранг непреложной истины эти "открытия"?

И опять же я прибегнул к помощи поисковиков и вот, что мне выдал Яндекс:

«Напомним, творчество нобелевского лауреата Александра Солженицына в школах современной России начали изучать с 90-х годов прошлого века. Дети знакомились с рассказом "Матренин двор" и повестью "Один день Ивана Денисовича".
Отрывки из "Архипелага ГУЛАГа" вошли в программу по литературе в 2009 году, когда появился приказ тогдашнего Министерства образования и науки включить это произведение в обязательный минимум для старших классов».
А ведь этот «Архипелаг» никто иной, а сподвижник Солженицына, власовский приспешник Л.Самутин назвал «туфтой» из геббельсовского министерства пропаганды.


Шолохова и Солженицын

Что может связывать этих людей? Что может быть общего между ними? Один на протяжении всей своей литературной жизни, да и не только литературной, прославлял свой народ, а другой в угоду Западу успевал только обливать и народ, и страну ушатами грязи. Оба лауреаты Нобелевской премии. Так и хочется пожелать фонду Нобелевской премии, и причем сказать это голосом кота Матроскина:

— Разборчивее надо быть, разборчивее, господа академики, с тем, кому выдаёте премию …

Ладно, Солженицину дали по указке Вашингтона. А премию мира за что вручили Обаме, человеку, который «надысь» только заступил на пост президента США?!
А-а-а, это они сработали на опережение, в надежде на то, что гегемон возьмет да и погладит их по головке. А может и не погладит. Он же ге-ге-мон, ему все дозволено.

Так вот, возвращаясь к нашей теме. Что общего между двумя нашими лауреатами? Хотя второму притяжательное местоимение «наш» явно не подходит. Шолохову передали для рецензирования «Пир победителей» Солженицына. После прочтения «труда» величайшего своего современника, Шолохов написал:

«Поражает какое-то болезненное бесстыдство автора. Форма беспомощна и неумна. О содержании и говорить нечего. Все командиры либо законченные подлецы, либо колеблющиеся и ни во что не верящие люди. Почему осмеяны солдаты русские и татары? Почему власовцы - изменники Родины - прославлены как выразители чаяний русского народа? Если Солженицын психически нормален, тогда он по существу открытый и злобный антисоветский человек».

Не эта ли правдивая рецензия стала сигналом для ответного хода Солженицына? То, что он умеет из белого сделать черное, мы убедились. На этом поприще он преуспел, достиг невиданных высот.
И он пошел по старому, испытанному пути – подверг сомнению авторство романа «Тихий Дон». Но Солженицын не будет Солженицыным, если не внесет свою лепту в этот неутихающий спор. Он развил бурную деятельность и привнес свою версию, что автором эпохального романа является не Шолохов.

А что? Эта тема не нова. Сплетни о том, что роман написан не Шолоховым появились ещё в 1928 году ,практически, сразу же после публикации первых 2-х частей и не стихают до сих пор. Почему бы не словить рыбку в мутной водице?
И Солженицын делает всё, чтобы нанести еще один удар по сердцу великого писателя. Прав ты, или не прав – это не важно. Главное ведь вымазать а грязи.  А тому, хочет он того, или нет – все равно придется отмываться.


Кто знает, не будь таких ударов судьбы, сколько лет прожил бы на Земле Михаил Александрович Шолохов? Солженицын был одним из тех, кто приложил руку к тому, чтобы великий Шолохов защищался, доказывал авторство своего творения.
А ведь он, Солженицын, не мог не знать, что такие интрижки не приносят ни счастья, ни здоровья человеку, который пусть даже на излете своего жизненного пути мог бы радоваться каждому прожитому дню.


Заключение


Как относиться к Солженицыну – писателю, человеку, гражданину, в этом каждый должен определиться сам. Возможно, он гениальный писатель, но как человек многим может показаться не совсем привлекательным. Все материалы, на основании которых написана данная статья, взяты из открытых источников.

Если кому интересно, может копнуть глубже. В мои задачи «глубоко копать» не входило. Меня, в первую очередь, занимал вопрос: Почему и по какой причине Солженицын оспаривал авторство «Тихого Дона». Да, я уже писал, многие маститые писатели того времени, включая А. Толстого, поднимали шумиху по этому вопросу.

И этот шум не стихает до сих пор, несмотря на то, что в 1999 году была поставлена окончательная точка – Шолохов и только Шолохов написал роман «Тихий Дон».

Но меня, в большей степени, занимала в этом вопросе личность Солженицына. Это в ходе своего «расследования» я узнал и про А.Толстого, и про других. Ответ на свой вопрос я нашел, и попутно изучил множество нелицеприятных, прежде всего для семьи Солженицына, документов.

Кстати, вдовой писателя Натальей Солженицыной закрыт доступ ко всем архивным документам её мужа. Разобраться во всех хитросплетениях в биографии Солженицына могли бы историки, но и для них доступ к документам – тайна за семью печатями. Напрашивается вопрос – ПОЧЕМУ?

Можно по разному относиться к Солженицыну. Одни будут по-прежнему боготворить его, другие относиться с презрением, третьи – проклинать… Ну что делать, все мы ответственны перед Богом за содеянное в этой жизни. И все мы Там предстанем перед судом Всевышнего.