202-оп

Изо: зелёная лыжница на речку пришла



Дерево - странная чаша, а плоды - сок в странной форме в этой чаше... (3 года одноглазый не видел дерева... и даже  магазинных яблок не видал... Да что там, ходить нормально тоже разучился... ползет по улице как каракатица и давится куском, зубов нет, чтобы нормально яблоки жевать...)

Деревья полезли из земли, чтобы сделать дом - деревянный, но со страшной корой - однако не выдержали натиска неба, раскрылись и растворились в нем, как мамонты… Одноглазый тоже нежен и тонок где-то в небесах, но вам до туда без этой книги не добраться; в реальности вы бы мигом напоролись на кинжал или застряли в ветках волосами...  В молодости он тоже сущий мамонт был, под ним палубы трещали... - и даже проваливались, так что нога его уже осматривала трюм, обнюхивала его своим, как у ящера, носом...

Вначале у пирата, как у дерева, была только одна мысль, одно слово и он жил как дерево райского сада и рос прямо вверх, твердо зная, где небо. Но потом из праздного любопытства начал смотреть по сторонам, познавать, так сказать, мир - и пришли раздвоения. Скоро всё так замутилось, получилась такая чаща, что ему впору было отчаяться, свернуться в клубок и сказать садовнику: «зови дровосека, пусть рубит меня вот здесь, ниже колен», но ни одно дерево не отчаялось до конца, ни одно не заблудилось в чаще - небо же всюду и надо только верить и стараться до конца, до тонких веточек... - а если всё же ничего не получится, то всегда можно на своих деревянных двоих уплыть в океан. (В океане легче жить одноглазым - не так много перед лицом мелькает предметов и все маневры скоро знаешь наизусть и можешь исполнить даже с закрытыми глазами)

А плоды - результат любви земли и неба, их соединения в одно. (Такой сочной любви с одноглазым, конечно, не случалось ни разу; весь сок его - в ненависти; кроваво-красный сок ненависти к тем, кто смеётся над ним, презирает и при этом смеет плыть без  настоящего золота, с обычными побрякушками, бусами...)

Деревья - Вавилонские башни зверей; самостроящиеся - в природе никто не строит чего-то большого, кроме бобров... Корабли с парусами всегда подражали деревьям с листвой и уже мальчишкой одноглазый где-то в ветвях имел капитанскую рубку...

***

Занятия философией со стороны одноглазого пирата - это старания открыть каменные, гранитные ворота. «Искать ключ или тайную пружинку? стучать рукой, пинать ногой? Попробовать ломом жахнуть или вовсе взорвать?! Унести бы их, к чертовой матери, куда-нибудь на гору, как Самсон!» ...Зато если просочишься, протиснешься, проползешь, короче, проникнешь за камень, то дальше будет уже легче, уже не несгибаемый и неумолимый ствол, а всего лишь ветви - многие из которых можно и отогнуть, и даже сломать (хотя лучше пролезть ничего не ломая). И  он уже может попробовать встать на карачки, что-то осмыслить и в какой-то мысли себя одухотворить, и в каком-то деле себя воплотить, перестать быть водичкой и тонкой тряпичкой...  (Одноглазый пират - это, конечно, лютый философ, но надо учитывать, что по шахматам, например, у него всю жизнь был всего лишь 4-ый разряд  и потому "айкью" он себе мерить просто боялся...  Тоже и в ставках отличиться не смог - и так богатств было немного, так  он их  ещё вполовину уменьшил... Но по этой последней причине из него и получился отменный философ... - ведь ставки это как компьютерные игры за деньги, а в таких играх приключений и испытаний всегда на порядки больше, чем  в самом рисковом пиратстве, ведь в них не надо месяцами ветер и счастливый случай ловить или пыхтеть,  к заветному месту пробираясь через пустой океан...)

Т.е. философские ворота пропускают только тех, кто смог смириться - проглотив своего верблюда и выблевав свою харкотину. И его, пирата плодовитость стала расти по мере убывания бунтарства, как ни странно. Но если бы сначала не было бунтарства, то его вообще бы не было. Он сначала закричал, а потом научился говорить - таков вещей порядок... На всех неплодовых деревьях (исключая деревья леса) лежит печать бунтарства, а на всех плодовых - печать смирения. А в лесу все об одной мысли - на таковых нет суда; они прекрасны, сосны. В лесу все деревья - язычники, а в саду - христиане! Язычник как зверь, но Бог вегетарианец, Он их не будет жарить ни в каком аду… Одноглазый, плодонось ещё лет пятьдесят огромными вагонами и тогда только искупишь все свои грехи, выплатишь семьям всех своих жертв полноценные моральные ущербы...
Потом оказалось, что все его плоды - это не лимоны, а бомбочки, т.е. лимонки... Хотя если и попадется лимон, то такая кислятина... - только алкашам протрезветь помогает...  (А для чего трезветь алкашу? - чтобы точнее лимонкой кидаться...)

***

Мрамор всего больше похож на белое или голубое небо и потому его все время используют для подделок. Мраморное небо страшнее деревянного - его уже не сломаешь, а если оно само упадет, то от тебя даже мокрого места не останется…
Цивилизация растёт вверх, пытаясь осчастливить собою и небо; добраться и обложить плиткой под мрамор; или плиткой попроще, но зато ярко голубого цвета, без каких-то там хмуростей, растлевающих нацию; можно так же второе и третье солнце повесить и тем, наконец, перевесить вред, приносимый моим одноглазым, ведь после него всюду видны грязной земли черные дыры и десятки пожарищ...

***

У одноглазого пирата не всегда достаточно сильны иррационализмы – привычка, машинальность, любовь к легкому пути заедает. Поток выносит на стремнину, не дает оглядеться и выбраться из общего стада, где тупость, шаблоны и каждый - на шерсть и на мясо (но само то, что он всё же подумал об этом!).
Шерсти, кстати, много состригают с пиратов - они же как обезьяны - а вот мяса маловато бывает, особенно если это пираты с голодного рейса (а таков каждый второй)...

Сейчас думает некие всклики, восклицания и вопросы одноглазый пират; его дела, поведение растворены в общей  атмосфере, в динамике до предела… Интуиция как у коня на обрыве - надеется, вывезет...

***

Ах, как одноглазому хочется, чтобы была любовь-счастье, а не любовь-проблема. «Люблю…» – «Я тоже сгораю, мой милый!» (Ещё Высоцкий, пиратский бард, над такими шутил - на примере Маринки своей он знал, что эти суки уже давно не горят, а просто иногда бывают давалками. Минеты их погубили, не только монеты - какая любовь с ***м во рту?)