Запись 3. Выпуск

На фотографии - памятник казачьему атаману Ермаку Тимофеевичу
 
   Что заслужил, то и получил.
   Пословица

 
   В своих воспоминаниях я не мог обойти вниманием выпуск из училища. Это событие проводило черту между вчерашним курсантом и новоиспеченным лейтенантом. Естественно, подготовка к такому значимому мероприятию начиналась заблаговременно.
  С началом свободного выхода четверокурсники по устоявшейся традиции "дарили" курсантам первого курса свои вечерние и выходные пайки масла. Это проворачивалось самым простым способом - через официантов роты. Те, получив порционное масло, приносили его в место расположения первокурсников в столовой. Так и мы, обучаясь на первом курсе, получали подобные подарки от выпускников.
   В нашем училище существовала еще одна интересная традиция, ушедшая в небытие за пару лет до нашего выпуска. Это когда выпускники, будущие офицеры, скидывались всем курсом и покупали целую бочку кваса. Ее подкатывали к столовой, и любой желающий мог выпить одну-другую кружку холодного пенного напитка, что было особенно приятно в летнюю жару. Причину отмены этой традиции указать не берусь, но по слухам это было распоряжение вышестоящего начальства.
   Быстро приближался выпуск. После сдачи последней сессии нам выдали полевую офицерскую форму. Мы превратились в тех стройных юношей в темно-кремовом ХБ обмундировании с офицерской классностью на груди, фуражках защитного цвета, портупеях и блестящих хромовых сапогах, которых я встретил на КПП, когда приехал поступать в училище. Лишь буква "К" на погонах говорила о том, что мы еще не офицеры.
  Каждый из нас уже мысленно представлял себе дальнейшую судьбу. В те далекие годы половина выпускного курса уезжала служить за границу, в страны Варшавского договора - Германию, Польшу, Венгрию... Шансы попасть за границу были даже у круглого троечника. Я же для себя твердо решил - останусь служить в родной стране. К такому выбору меня подтолкнул случай.
   Как-то раз я нес службу в наряде по роте и, стоя на тумбочке, стал невольным свидетелем разговора офицеров в ротной канцелярии. Те из них, кто служил в Германии, восхищались тамошним изобилием и бытовым комфортом. К примеру, только сортов колбасы и видов йогурта за границей насчитывались многие десятки. Отмечу, что в СССР такого разнообразия тогда не было. Слушая эти восхищенные возгласы, я вдруг понял, что мне лучше за кордон не ездить. А то потом буду всю жизнь вспоминать "реки с кисейными берегами".
   Распределение выпускников проходило по строго заведенному ритуалу. Курсанты один за другим заходили в кабинет начальника училища, где заседала специальная комиссия. Возглавлял ее, естественно, сам генерал-лейтенант Быков Н.Д. Выпускники приглашались в порядке своих заслуг или, выражаясь по-современному, в соответствии с заработанным рейтингом. Самыми первыми шли курсанты, закончившие училище с золотой медалью, затем с красным дипломом, старшины рот, сержантский состав и комсомольские активисты. Кто учился слабо, заходили в кабинет последними и получали то, что осталось. Окончив училище с красным дипломом, являясь сержантом и комсгрупоргом, я находился в начале ротного списка. И, войдя в кабинет, на вопрос: "Где хотите служить?", следуя внутреннему убеждению, ответил: "В войсках связи центрального подчинения (это части, подчинявшиеся напрямую Начальнику войск связи ВС СССР), но не за границей". Так я распределился в 138-й отдельный Львовско-Берлинский ордена Красной звезды полк связи верховного главнокомандования (ВГК), расквартированный в городе Муроме Владимирской области.
   Открою небольшой секрет. Как всякое ответственное мероприятие, распределение не пускалось курсовыми офицерами на самотек. Командование роты заблаговременно выясняло наши пожелания о месте прохождения дальнейшей службы. Мы делали об этом записи в специальной тетради. После чего с отдельными курсантами беседовали, уточняя и корректируя их "мечты". Так что, в принципе, задолго до выпуска мы уже примерно знали, куда нас отправят служить. Такой подход в принципе был справедливым. Он позволял избегать всевозможных недоразумений и разбитых надежд. При этом учитывались наши заслуги за время обучения в училище. По крайней мере, мы на это надеялись. Говоря откровенно, за четыре года учебы и службы в училище нас так вымуштровали, что в случае необходимости мы были готовы ехать к любому месту службы. Родина сказала: "Надо!", лейтенант ответил: "Есть!" К слову, раз речь зашла о долге и патриотизме, один из курсантов нашего взвода Андрей А. (из тех, про кого я точно знаю) написал рапорт с просьбой направить его служить в Афганистан. На вопрос о причинах такого поступка, он отвечал пословицей: "Или грудь в крестах, или голова в кустах!"
 
  ***
 
   Наконец наступил день выпуска. Интересно было наблюдать за моими друзьями-однокурсниками. Их было не узнать в новой с иголочки форме цвета морской волны, сияющих хромовых сапогах и подпоясанных желтыми позолоченными ремнями. Некоторые из ребят, получившие распределение в ВВС или ВМФ, щеголяли в синей и черной форме. А у моряков, на зависть всем остальным, на поясе висели кортики.
   Открываются ворота КПП, и в училище впускают гражданских. Это гости, родные и близкие выпускников. Они окружают плотным кольцом строевой плац, где состоится праздничная церемония. Нарастает всеобщее возбуждение. Командуют торжественное построение. Мы быстро занимаем свои места в строю.
   Начинаются торжественные процедуры. Играет оркестр, и вносят Боевое знамя училища.
   Командирами отдаются и принимаются рапорта. С трибуны зачитывается список представителей вышестоящего командования, приехавших поздравить молодых офицеров. Звучит знакомая фамилия "генерал-лейтенант К.". Друзья толкают в бок курсанта, стоящего рядом с ними в строю, говоря в шутку: "Саня, это не твой родственник или просто однофамилец?" Тот спокойно отвечает: "Это мой отец". Немое молчание. Проучившись четыре года в училище, этот курсант никогда не пользовался какими-либо льготами. В то время в курсантской среде протежирование считалось позорным явлением.
   До наших ушей доносятся слова поздравления, потом звучат знакомые команды. 
   Мы много раз репетировали весь порядок праздничного мероприятия. Перед строем выносятся столы, и нам вручают заветные дипломы. Потом мы проходим торжественным маршем. После чего коробки выпускников выстраиваются перед трибуной, и мы под оркестр поем "Прощание славянки".
   На этом мероприятие не заканчивается. Во главе с оркестром лейтенантские коробки одна за другой выдвигаются за стены училища на площадь Ленина (ныне Платова).
   Там проходит возложение венков к мемориалу павших воинов и еще одно прохождение торжественным маршем. Последний раз мы идем ротной коробкой, чувствуя рядом локоть товарища. Четко печатаем шаг, мерно колышутся наши ряды. Когда проходим мемориал, по традиции вверх летят металлические монеты. Они звонко стучат по асфальту. Говорят, что подобный ритуал существовал еще в царской армии.
   После этого мы возвращаемся в училище. Здесь строй ломается. Все радостно поздравляют друг друга, и ротная коробка растворяется в объятиях родственников, близких и знакомых, спешащих поздравить выпускников.
   С удивлением вижу, что многие однокашники обнимаются с красивыми девушками. К месту службы они поедут не одни. А вот мне так не повезло, служить начну в гордом одиночестве. Но ничего, какие мои годы! Я еще встречу свою единственную и неповторимую.
   Главное, чтобы не получилось, как в той байке...
 
  ***
 
   Юмористическое отступление.
   Есть такая известная поговорка "Любовь зла, полюбишь и козла". Вот байка о том, как юный офицер оказался бессилен перед потребностями своего здорового организма.
   Холостой лейтенант, будем звать его Петр, приехал к новому месту службы. Дальний гарнизон. Вокруг непроходимая тайга. Ближайшее поселение - крохотная деревушка в десятке километров.
   Подходят выходные. Тут лейтенант смотрит, а второй офицер-холостяк Сергей собирается куда-то ехать на служебном мотоцикле.
   - Серега, ты куда намылился?
   - Да в деревню на танцы...
   - Возьми меня с собой!
   - Поехали!
   Сели офицеры на мотоцикл и рванули по бездорожью. Долго ли, коротко ли - вот и деревня на полтора десятка домов. Свет горит в самой большой избе в центре деревни. Это местный клуб.
   Заходят приятели внутрь, а там играет старенький магнитофон да сидит пяток великовозрастных девиц. О чем-то судачат и лузгают семечки. В углу избы - стол, за которым несколько пьяных мужиков играют в карты.
   Пока Петя оглядывался, его товарищ подскочил к самой молодой девице и пригласил ее на танец. Та оказалась далеко не красавица и к тому же весьма высокого роста. Петя присел за стол, выпил с мужиками, а потом, недолго думая, на следующий танец сам пригласил ту деваху. Танцуя, они разговорились. И Петя почувствовал определенный интерес к партнерше. Дело то молодое. Тут к ним подскочил Сергей, слово за слово, и офицеры вышли во двор на разговор. В общем, пару синяков сослуживцы друг другу поставили.
   На следующий выходной Сергей готовится на танцы, бреется перед зеркалом и тут слышит, как заурчал мотоцикл. Выскакивает он на улицу, а Петр уже укатил. Ясно куда, на танцы в деревню.
   Подошел у Петра отпуск. Его родители получают телеграмму: "Ждите меня с невестой! Купите моей Маше белые туфли сорок пятого размера".
   Папа с мамой стоят на перроне, встречают сына. Подъезжает поезд, и из вагона выходит их Петя, а рядом рослая девица - чистый гренадер. Слово "красавица" к ней ну совсем не подходит. Если в темном переулке она спросит закурить, то слабый духом ей сигареты вместе с кошельком отдаст.
   У отца вырвалось: "Сынок, ты, что страшнее не мог найти?! У нас здесь столько девчат симпатичных..."
   Вот такие бывают повороты. Причем замечу, что в основе данного сюжета лежит реальная история. И, к сожалению, не одна.
 
  ***
 
   Выпуск остался позади, и впереди нас ждет праздничное застолье. Новочеркасск с интересом наблюдает за шествующими по его улицам молодыми офицерами. Милиция, на всякий случай, выставляет усиленные наряды. Ведь по давней традиции выпускники могут начистить сапоги на памятнике Ермаку рядом с Вознесенским собором или поставить на попа лавочки в парке возле училища.
   После окончания торжественных мероприятий в этот или на следующий день выпускники прибывали в финансовый отдел училища за денежным довольствием (первым офицерским жалованием) и документами. По традиции на выходе из здания их встречал курсант младшего курса (как правило, первого). Подойдя к молодому офицеру строевым шагом, он прикладывал руку к головному убору и произносил сакраментальную фразу:
   - Товарищ лейтенант, разрешите поздравить с присвоением первого офицерского звания!
   Расчувствовавшийся лейтенант в порыве благодарности давал курсанту червонец. Здесь существовала особенность - подошедший вторым курсант уже оставался ни с чем. Денежная благодарность полагалась только первому поздравившему выпускника. Знаю, что некоторые лейтенанты-скупердяи этим пользовались. Чтобы не давать денег, они говорили:
   - Спасибо, меня уже поздравили!
   Но таких жадин на нашем курсе было немного.