Период четвёртый Сельские студенты

Евгений Орлов

Корректор Бондаренко Л.В.


Серия: Как всё было, почему так стало и что грядёт
период четвёртый

Сельские студенты

Часть вторая

Производство



После учёбы полагался месячный отпуск, но в апреле месяцы мы должны были явиться в управления сельского хозяйства в тех районах и областях, в которые были распределены. Ещё в средине марта съездил в Кантемировку и встал на военный и комсомольский учёт, а  паспортный учёт оформлять не стал, потому что не представлял в какое из сёл и на какую должность меня направят работать. Во время поездки узнал, где расположено сельхоз управление. Оно размещалось в главном административном здании района на первом этаже. Я даже зашёл внутрь здания, походил по коридору, но в кабинеты двери не посмел открывать.
Поляничко уехал в Россошанский район в конце марта. Мошненко ещё раньше Алексея уехал, согласно направления, в Павловский район.  А я  решил явиться строго первого апреля. Число выпало на четверг. Решил, что явлюсь в управление, получу назначение в один из колхозов или в совхоз - потом за три дня приготовлю дома всё необходимое для переезда и с понедельника явлюсь по месту назначения. Но всё обернулось совсем по-другому.
В агроотделе мне сказали, что с направлением я должен обращаться не к ним. Что следует, пойти к Кривоклякину в отдел кадров, и он пояснит в каких хозяйствах существует потребность в специалистах и оформит мне направление в такое хозяйство.
В кабинете отдела кадров слышались сердитые  голоса,  и было понятно, что там  громко и даже злобно спорят о чём-то. Спор продолжался долго. Всё это время я стоял напротив кабинет, прислонившись спиной к противоположной стене коридора. Вдруг дверь кабинета резко открылась, на пороге показался полный, лысый мужчина в очках и обернувшись назад, громко выкрикнул:
- А придётся!
Резко закрыл за собою дверь и остановился, вытирая тыльной стороной ладони вспотевший лоб. Я робко спросил у него:
- Вы не Кривоклякин?
- Слава Богу нет. Царёк на месте. Если к нему можешь заходить, только предупреждаю - он сейчас сердитый как собака. Можешь  нарваться.
- Я по направлению.
- В парии не состоишь?
- Так я молодой ещё.
- В наше время и молодые успевали заслужить право вступления в партию. Ну, ты заходи, не бойся. Это он со своими свирепый, а на новых, не должен кидаться.
Постучав в дверь,  не услышал ответа. Через минуту несмело приоткрыл дверь, заранее держа в руке листочек с направлением. За перегородкой наклонив голову к бумагам, сидел средних лет мужчина с пышной кудрявой шевелюрой. Мельком взглянув на меня, он опять опустил глаза к документам. Стоя у порога я сообщил:
- Человек, который  вышел от Вас сказал, что Вы сердитый сейчас. Может мне попозже зайти?
- Во. Такие они райкомовские и есть. Сначала допекут, а потом ещё и народ науськивают. Думают, что если они главнее, то могут творить что захотят. Но здесь у них ничего не прорежет. Закон есть закон. Его и райком и колхозник должны одинаково соблюдать, -  возбуждённо и громко выпалил Кривоклякин.
- Так я наверно пока погуляю, а как Вы закончите дела зайду.
- Дел мне хватает на каждый день с утра и до вечера, а тут ещё эти со своими указками. Ты с чем пожаловал?
- Я из Верхнеозёрского техникума получил диплом агронома. Направили с апреля в Кантемировский район. Приехал узнать в какой меня колхоз определят.
- Постой, постой. У нас же все агрономические  вакансии закрыты. Почему тебя к нам распределили не пойму даже.
Тут я совсем сдрейфил. Подумал, что следовало послушаться лысого и не заходить в кадры пока у Кривоклякина настроение не улучшится. А так он сейчас наверно может меня обратно в техникум направить за новым направлением совсем в другой район. Успел даже подумать, что в техникумовской комиссии меня просто пожалели, учитывая военкоматское заключение о тяжёлом семейном положении, и выдали направление в район по месту жительства. А из района заявки наверно  и не было совсем. Сомнения усилились, когда хозяин кабинета достал какую-то папку и стал листать в ней страницы, негромко приговаривая:
- Ну вот, никаких таких потребностей у меня не обозначено. Ничего не понимаю.
Я совсем загрустил, а Кривоклякин продолжал просматривать свои бумаги, и казалось совсем забыл о моём присутствии. Хотелось выйти из кабинета, но необходимо было дождаться результата. Которого теперь уже ждал как приговора, к чему-то неприятному. Молчание становилось для меня тягостным, но не мог придумать чем его нарушить. И тут кадровик стукнул себя ладошкой по лбу и даже улыбнувшись, воскликнул:
- А, допёр! Я ж тебя заказывал не для наших хозяйств, а для коконосушилки.
Я не знал, что означает это слово, но молчал, ожидая дальнейших разъяснений.
А кадровик продолжил совсем не сердито, и даже вроде бы доверительно:
- Мы тут прошлой осенью с большими потугами спровадили на пенсию одного хитреца. И его должность стала вакантной. Вот я и заказал агронома со средним специальным.
Опять углубившись в документы,   нашёл нужный, и продолжил.
- Вот и заявку нашёл. А ты в техникуме шелководство не изучал?
- Нет, не изучали такого. Я даже не знал, что есть такой предмет.
- Ничего это дело не хитрое. Сейчас всё объясню. Я оформляю тебя агрономом по шелководству. На этой должности тебе предстоит заниматься организацией ухода и расширением площадей тутовника в хозяйствах нашего и Богучарского районов. Должность эта входит в штат нашего управления, но фактически ты должен будешь выполнять все установки россошанской коконосушилки.
Из обрушившейся на меня информации  почти ничего не понимал. Успел только подумать, что для меня молодого и совершенно не опытного наверно возлагается непосильная задача, что-то там организовывать сразу в двух районах. Но в начале, решил выяснить значение непонятного мне слова и спросил:
- А что значит эта самая коконосушилка?
- Коконосушилкой называется организация, которая занимается выращиванием гусениц тутового шелкопряда. А название у этой организации такое, потому, что на её территории находится специальный цех, в который со всех ближайших к Россоши районов срочно привозят коконы шелкопряда, когда он окукливается. С тем чтобы при высокой температуре убить куколок и не допустить, того, чтобы они прогрызли кокон и испортили нить шёлковую.
- Но я ведь про эти дела совсем ничего не знаю!
- Ничего страшного. Для твоей работы достаточно даже тех знаний, которые я тебе сейчас выдал. Но для полной ясности с понедельника съездишь в Россошь. Я дам тебе адрес. Там тебе выдадут полную информацию и поставят конкретные задачи. Скажу больше, ты даже зарплату будешь каждый месяц ездить получать в эту контору. Хотя все взносы придётся платить у нас, потому, что зачислим в наш штат.
- Вы столько наговорили сейчас, что у меня аж голова идёт кругом. И ещё, а где я должен находиться?
Мой вопрос поставил Кривоклякина в затруднительное положение. Он немного подумал и, растягивая слова, заявил:
- Вот этим мы с тобой сейчас и озадачим завхоза. Место в агроотделе найдётся, а стол и стул тебе пусть  хоть из дому приносит.
После этих слов он встал со своего места, откинул доску перегородки, вышел на мою строну и приказал:
- Пойдём со мною. Поищем её.
Мы вышли из кабинета, и он закрыл дверь на ключ. Завхозом оказалась молодая женщина, и застали мы её чаёвничающей в коморке под лестничной клеткой. Кадровик представил меня как нового специалиста управления и строгим голосом потребовал немедленно оборудовать для меня  рабочее место в кабинете агроотдела. Женщина заявила, что у неё все имеется, только я должен буду помочь ей. Кадровик объяснил, что приказ о моём зачислении на работу напишет сегодня, а трудовую книжку выпишет позже, и оставил меня помогать завхозу.
Женщина предложила чая, но я постеснялся принять приглашение, и смиренно сидел на табуретке у двери, дожидаясь завершения трапезы. Затем мы прошли с нею в агроотдел, и она объявила находящимся в кабинете, что к ним  добавляется ещё одно рабочее место и новый сотрудник. Посоветовались куда и как поставить ещё один письменный стол. Стол с завхозом мы принесли из заваленного хозяйственным инвентарём и материалами гаража. Стол был не новый. Одно тумбовый, со столешницей покрытой чёрным дерматином. Дерматин на одном углу протёрся так, что уголок оголился и видно было светлую фанеру, разрисованную чернильными узорами. Стул прочный и почти новый завхоз выдала мне из своей каморки.
Когда завершил обустройство соседи по кабинету затеяли процесс знакомства.  Главный агроном района представился Сергеем Федоровичем, ему было немного за тридцать, и он  подчеркнул, что обучался в Тимирязевский сельскохозяйственной академии  и очень годится этим. Агронома семеновода он представил как Лидию Васильевну. Но она заявила, что ещё молодая для того чтобы её величали по отчеству и потребовала называть её просто Лидой. Лида тоже имела высшее образование. Она закончила Воронежский сельскохозяйственный институт, агрономическое отделение со специализацией на селекцию и семеноводство. Третьей сотрудницей была Галина Васильевна - молодая женщина занимающая должность  главного экономиста управления. У экономиста, оказывается,  отдельного кабинета не было. Она раньше сидела в кабинете животноводства, но там все сотрудники пожилые и с Нового года, она перебралась в кабинет с более молодыми коллегами.
Когда выяснили в качестве кого меня поселили к ним, то рассказали много интересного об этой должности. До меня  её много лет занимал Константинович. По их красочным описаниям - худощавый интеллигентный с виду, но всегда угрюмый старичок. В  управлении он появлялся очень редко. Утверждал, что решает все вопросы из дому и в поездках по колхозам. Но как уверяли новые знакомые, вся его работа заключалась в ежемесячных поездках в Россошь за зарплатой, а весной он ещё вынужден был напрячься  и развезти по колхозам личинки шелкопряда. Но для этого ему из коконосушилки выделяли специально машину вездеход, потому что весной на простой машине не к каждому колхозу можно добраться.
Я объяснил, что с понедельника собираюсь съездить в эту коконосушилку и подробно разузнать чем мне следует заниматься. Но Сергей Фёдорович, мудро посоветовал сначала созвониться с этой конторой и узнать будут ли на месте те с кем лучше встретиться. Нужный номер россошанского телефона был у него записан на специальном листочке, с табличкой в которой были указаны  организации и их телефоны.  В кабинете телефонный аппарат  стоял на его столе. И он объяснил  как заказывать междугородний разговор и даже сообщил цифры кода, назвав  который работникам управления разрешалось заказывать такие переговоры.
Первый раз переговоры с коконосушилкой он заказывал сам, а когда из Россоши ответили – передал трубку мне. Я назвал себя и пояснил, что меня с сегодняшнего дня назначили на эту должность, и что хочу приехать с понедельника для знакомства. Женщина на том конце провода обрадовалась, что в Кантемировке вновь появился специалист по шелководству. Пояснила, что она является бухгалтером организации и живёт со своею семьёй на территории коконосушилки с момента её открытия. Что может мне всё подробно рассказать о моей работе. Но что лучше мне  для знакомства приехать в Россошь, но не раньше среды. Потому, что директором коконосушилки назначен новый человек, и он с понедельника будет принимать дела у ушедшего на пенсию прежнего директора. А потом видимо день или больше затратит на подробное знакомство с тем, что имеется в его распоряжении. И наверно захочет лично познакомиться и со всеми сотрудниками. 
Затем бухгалтерша спросила, нет ли возможности связываться со мною по телефону, потому что Константинович звонил им только с почты. Я объяснил, что постоянно буду находиться в агроотделе управления,  и спросил у Сергея Фёдоровича как сюда звонить. Он подсказал, что номер агроотдела 3-12. После этого бухгалтерша пояснила, что сама сообщит на какой день мне лучше приехать на встречу с директором.
К вечеру в кабинет заглянула завхоз и поинтересовалась, не понадобится ли мне дешёвая квартира в Кантемировке, И если такая необходимость есть, то она готова проводить меня туда, где поблизости сдаётся жильё для одиноких. Предложение оказалось очень даже кстати. Потому, что меня уже начинала беспокоить проблема обустройства по месту предоставленной работы. А поскольку из рассказов специалистов  понял, что пребывание на рабочем месте у моей должности совершенно не регламентировано, то  объявил коллегам, что сейчас пойду, займусь поиском жилья. И если решу вопрос, то сразу поеду домой за вещами и книгами, а завтра обязательно приду в управление опять.
Привела меня завхоз во двор пожилой полной, но энергичной  женщины, расположенный на углу Комсомольской и Декабристов. Звали хозяйку Феодосией Евстратовной. Предлагалась тесная комнатка с кроватью и табуретом. Даже стола в комнате не было. Но хозяйка заявила, что если мене необходимо будет, то могу располагаться хоть за столом в зале, хоть на кухне. Что в моём распоряжении весь дом. И я ни в чём не буду ограничен. Могу в любое время пользоваться имеющейся посудой, плитой или керогазом. Упоминала только, что ей не нравится, если квартирант приглашает в гости большую шумную компанию или если сам злоупотребляет спиртным.
Условия нельзя было назвать шикарными. Но мне лучшие были бы и ни к чему. К тому же и до управления было рукой подать. А когда хозяйка уточнила, что просит за квартиру пять рублей, но может уступить как начинающему труженику и до четырёх с половиной, и что оплату можно будет делать после получения заработной платы – не раздумывая дал согласие.
Дома очень обрадовались и тому, что работу мне дали в управлении и тому, что график моей работы такой, при котором не обязательно восемь часов сидеть в кабинете. Что могу вообще быть дома, помогать по хозяйству, а будет считаться, что решаю вопросы в колхозах района. Но подумав, мама возразила:
- Наверно ты, что-то не так понял. Так не бывает, чтобы и зарплату платили и не контролировали, чем человек занимается. Другое дело если бы ты что-нибудь делал своими руками. Тогда конечно. Но тогда зарплату бы платили, за то, сколько чего сделал. Как дедушке нашему покойному, когда он сапожничал в селе от митрофановской артели.
- Если я правильно понял, так дедок, который до меня занимал эту должность, даже рабочего места не имел. Всем вешал лапшу, что по колхозам разъезжает у нас и в Богучарском районе. А сам только зарплату получал. И держался за это место так, что его никак выпроводить не могли, - уверял я.
Но мама продолжала:
- Может его потому и держали, что он чей-то блатной был. Но его ж всё равно за безделье прогнали. Поэтому, ты разузнай, чем должен заниматься и делай что положено. Не прогуливай.
- Да в управлении сами точно не знают, что мне делать. Но я уже созвонился с бухгалтершей из Россоши. Там всё точно расскажут. Только когда туда являться она мне позже сама позвонит в наш кабинет в управлении.
Поясняя про звонок в Россошь, про моё персональное место в кабинете агроотдела, про то, что из Россоши позвонят в управление мне лично - хотел, чтобы родители прочувствовали важность моей должности. Хвастать напрямую считалось неприличным, а так я вроде бы делился новостями, и заодно насколько мог, выпячивал свою значимость. К своему удовольствию замечал, что мама понимает и радуется такой моей удаче, но вслух об этом тоже не говорит.
В Россошь меня пригласили приехать только в  четверг на следующей неделе. В помещении конторы первым от входа размещался кабинет бухгалтерии. Дверь была открыта. Когда я назвал себя, женщина, сидящая за двух тумбовым столом с зелёным сукном на столешнице,  пригласила зайти.  Оказалась это она разговаривала со мною по телефону первый раз и звонила повторно сообщить, что директор назначил мне встречу. Бухгалтерия оказалась довольно просторной. Здесь, как и в каждом учетном подразделении на стеллажах и в шкафах высились горы папок и подшивок с документами. Стол бухгалтерши стоял слева у окна, а справа рядом друг с другом стояли ещё два точно таких же письменных стола, как и у меня в агроотделе. На них лежали одинаковые счеты и по пачке подшитых газет. На одном «Сельская жизнь» а на другом «Коммуна». Указав на крайний бухгалтерша заявила:
- Садись на тот где «Сельская жизнь». Он для кантемировского агронома, а этот для нашего, россошанского.
- А почему столы для агрономов у вас в бухгалтерии стоят?
Она улыбнулась в ответ и пояснила:
- В конторе всего два кабинета. Один этот, а другой директорский. Он конечно больше, но в нём и совещания проводим и семинары. И раскладушки на ночь ставим, когда ночевать кому приходится из других районов или когда коконы привозят на сушку и не успевают сдать до конца дня.
Женщина была словоохотливой, и вскоре я уже знал, что вторая половина конторы отведена её семье под квартиру. Что они с мужем работают здесь с начала строительства сушилки и этого здания. Что зимой их даже переводят на должность сторожей, потому, что в это время никакой деятельности не ведётся, а рабочих сокращают. Но директор и агрономы зарплату получают круглый год. Что все это время директором конторы был отставной военный, который жил на соседней улице. Что он был очень добрым и отзывчивым, хотя и требовательным. И что планы при нём коконосушилка всегда выполняла. Но он не поладил с райкомом и его уволили. А назначили нового. Из инструкторов райкома. Этот тоже пожилой,  и гражданский, но дисциплину пробует наладить армейскую. Каждое утро планёрки проводит со всеми семерыми. А по понедельникам сказал, чтобы и агроном россошанский приходил на планёрку.  Наверно и меня заставит приезжать по понедельникам. Планёрка закончилась давно, а меня директор ждёт к обеду. Но сейчас он никак не может дозвониться до Воронежа и ему лучше не мешать. Когда переговоры закончатся, она сходит и доложит ему, что я приехал.
Вскоре голос директора за дверьми его кабинета стих, и бухгалтерша зашла к нему узнать будет ли он сейчас беседовать со мною. Разговаривали они долго, а потом и меня пригласили. Когда я зашёл и поздоровался - директор руки не подал, а предложил присесть на скамейку у входа. Бухгалтерша хотела уйти, но он задержал её и предложил сесть на стул сбоку директорского стола. Вначале он уточнял, где я учился, не работал ли до этой должности. Записал номер телефона кантемировского агроотдела, адрес моей квартиры в Кантемировке и наш домашний адрес. Потом очень долго и очень подробно рассказывал о большом значении шелководства для медицины и для обороны страны. И даже немного порассуждал о красоте и пользе шёлковой одежды.
Но меня больше интересовало, чем мне конкретно предстоит заниматься на должности агронома по шелководству. Директор пояснил, что эта должность потребует напряжённого, кропотливого труда, и что для четкой его организации, мне необходимо будет каждый понедельник являться к восьми утра, в контору на планёрку. Когда я объяснил, что для этого мне придётся из Кантемировки выезжать на рабочем поезде в четыре утра, а по приезду в Россошь ещё полтора часа ждать до начала планёрки – в его интонациях появились нотки сомнения. А потом, когда я начал уточнять будут ли в конторе оплачивать мне билеты за проезд и следует ли мне их собирать – он отменил своё требование.
Но уточнил, что конкретный перечень работы на ближайший период изложит мне бухгалтерша, так как он на неё возложил обязанности разработки таких заданий, потому что бухгалтер должен заниматься не только учетом, но и планированием. И ещё потому, что у этого бухгалтера накоплен богатый, многолетний опыт участия в производственном цикле коконосушилки.
Бухгалтерша начала рассказывать мне, что сейчас пока снег не растаял необходимо обследовать насаждения тутовника в колхозах и сверить их наличие и размеры с книгами учета земель. В это время зазвонил телефон на столе директора. Он поднял трубку, ответил собеседнику, а потом, прикрывая рукой микрофон, велел нам продолжить беседу в бухгалтерии. Бухгалтерша хоть и числилась на счётной работе, но агрономические трудности и особенности представляла очень хорошо. Без директора пояснила, что переживать за сохранность площадей тутовника не стоит. Что в тех колхозах, в которых выращивают гусениц шелкопряда тутовых насаждений хватает для того, чтобы прокормить в десятки раз большее количество чем им поручают. Что главное добиться наличия подготовленных помещений. Потому, что выход коконов тем больше, чем просторнее помещения и чем обильнее кормление. А поэтому следует проследить ещё и за тем, чтобы колхозы надёжным транспортом обеспечивали своих шелководов.
Я даже записал для себя некоторые её советы и готов был хоть до вечера расспрашивать о секретах и особенностях этого производства. Но во время нашего разговора в бухгалтерию два раза заходил мужчина, наверно муж бухгалтерши, Не здороваясь, подходил к ней и что-то шептал на ухо. Когда мужчина в третий раз заглянул в кабинет бухгалтерша заявила, что на первые время  того что рассказала вполне достаточно. А если возникнут вопросы, то после  пятого числа, мне следует приезжать за зарплатой и тогда смогу уточнять всё чего не понял. 
Поскольку бухгалтерша снабдила меня не только перечнем тех колхозов Богучарского и Кантемировского районов, которые имеют плантации тутовника и заключили многолетние договоры на выращивание шелкопряда, но и передала целый список тех колхозников, которые уже много лет заняты в шелководстве этих колхозов – у меня сразу же наметился план работы. Кроме намерений посетить указанных людей и перечисленные колхозы, не давало покоя утверждение бухгалтерши, что в Россошанском районе некоторые граждане по собственной инициативе, у себя на подворьях выращивают шелкопряда и этим существенно помогают району в выполнении планов.
Вначале посетил колхозы своего района. Сергей Фёдорович подсказал хитрый ход. Председатели колхозов, обычно делают вид, что слишком заняты и увиливают от встреч с представителями района. И потому, что шелководство во всех хозяйствах считают не важной, а второстепенной и насильно навязанной им отраслью – заполнить специальный бланк командировочного удостоверения и заверить его у Кривоклякина печатью управления. Это потребует встречи с председателями колхозов, для того, чтобы они колхозной  печатью подтвердили моё пребывание в колхозе. А при этом можно будет обсудить с председателем и возникшие у меня вопросы. Никаких командировочных коконосушилка  конечно выплачивать не будет, но записи помогут мне подтвердить свою деятельность россошанскому руководству. Мне этот совет очень даже понравился и я не забывал потом на каждый месяц оформлять новые бланки командировки в колхозы Кантемировского и Богучаского районов.
На квартире в Кантемировке бывал довольно редко. Не нравилось готовить себе еду. Печку хозяйка топила только вечером и готовить приходилось на керогазе. Нагревалось на нём всё медленно, а если добавить уровень керосина, то керогаз начинал нещадно коптить. Готовил чаще всего яичницу. Готовил так как готовят дома. Пока на сковородке вытапливался жир из сала, разбивал в кружку два или три яйца, добавлял немножко соли и тщательно взбивал содержимое ложкой. А потом, когда сало поджарилось выливал содержимое кружки на сковородку.
Однажды Евстратовна заявила:
- У меня перьев лука много выросло, давай я тебя научу готовить яичницу по понски, пока ты яйца не стал взбивать.
- Как это по пански? - удивился я.
- Сейчас посмотришь.
Она  принесла пучок перьев лука, мелко их накрошила и оставила на разделочной доске. В это время из сала хорошо вытопится жир и сковородка раскалиться. Взяв три яйца, она, стукнув острым ножом посредине каждого, аккуратно выливала содержимое на свободную часть сковородки, так чтобы желток не повредился. На горячей сковороде масса быстро превратилась в три ярких пятна с белыми краями и оранжевыми кругами внутри и выпуклостями от кусочков сала. Желтки ещё не полностью затвердели, когда она высыпала сверху на яичницу равномерным слоем измельчённые перья лука. Через пару минут поддела деревянной лопаткой всё содержимое сковородки и переложила его на мелкую с каймой тарелку, которую специально для этого достала из своего буфета.  Получилось очень красиво и к тому же очень даже вкусно. Сверху яичница под луком оставалась вроде бы как немного недожаренной, а снизу все три яйца скреплялись вкусной прожаренной корочкой. Съев яичницу, пристал к хозяйке с расспросами:
- Спасибо Вам Евстратовна  за науку. Так вкусно получилось, что пальчики оближешь. Даже подумать не мог, что у нас самые обыкновенные старушки могут так вкусно готовить и так красиво еду украшать. Кто Вам такое показал?
- Ты вот не первый день квартируешь, а того не знаешь, что я старушка не из простых.
- Так Вы, что из бывших? - понизив голос уточнил я.
- Сама не бывшая конечно, а вот у бывших служила в молодости очень долго.
- У кого?
- В имении, у пана.
- А кем Вы у него работали?
- Взяли сначала уборщицей и посуду мыть. Потом к кухарке в помощницы определили. Она меня многому научила и как готовить, и как украшать. А когда я сама за кухарку у пана осталась, так и барыня, много интересного подсказывала. Сейчас уже забыла многое, да и продуктов таких теперь не сыскать как у панов были.
- Я вообще думал, что яичницу, готовят только так, как у нас дома.
- Эта называется не просто яичница, а глазунья.
Потом  несколько раз приходилось обедать в единственном кантемировском ресторане. Там в меню  обратил внимание на наличие глазуньи. Каждый раз заказывал себе это блюдо. Но подавали её без зелёного лука сверху и жарили  не на сале, а на масле сливочном. Мне казалось, что глазунья у Евстратовны, получилась намного вкуснее ресторанной.
Но больший интерес чем к глазунье, возник к особенностям жизни в прошлом. Дедушка и раньше не забывал напоминать, что в старину люди жили правильнее, что знали многок, были честнее и справедливей. Как я понимал, это всё он ассоциировал с нашим селом. С простыми, ничем не выдающимися односельчанами. А Феодосия Евстратовна могла рассказать о жизни тех, которые эксплуатировали крестьян и являлись представителями чуждого нам класса. Мои расспросы о панах порой даже ставили её в тупик. Я приставал:
- А какие они эти паны? Чем они отличались от простых?
Старуха надолго задумывалась, видно углубившись в воспоминания, а потом с сомнением в голосе поясняла:
- Они важные очень были.
Пришлось уточнять:
- В смысле задавались, не замечали других?
- Нет, они не гордились, а сами по себе важными были.
- Важными - значит толстыми, что ли? - засмеялся я.   
- Важными людьми они были. Их средний сын при дворе императора состоял. Так они между собою и с гостями обсуждали, что царь-батюшка правильно делает, а чего он не замечает. Говорили, даже о том, что государю посоветовать или подсказать нужно. Вот таких важных людей мне довелось потчевать.
- Я читал про такое. Пишут, что перед революцией было много разных политических кружков и образованные люди наверно и в имениях своих обсуждали, разные революционные идеи.
- Революцию ж устроили против царя и веры. Мои же паны они и набожными были и за царя переживали.
- А можете рассказать как они своих подданных притесняли?
- Пан строгий был, и то правда. На мужиков и на баб ругался, чтобы чисто одевались. Чтобы из детей, хотя бы по одному в школу посылали.
- Дедушка рассказывал, что раньше не во всех сёлах школы были.
- В каком не было, так можно в соседнее было определить на учёбу. Только, мужики редко соглашались кого из детей  на два года освободить от дел. Ты же знаешь, в селе, как только дитё ходить научится, так ему уже и занятие находят.
- А дети этого пана тоже в школу ходили с детьми мужиков.
- Про детей не знаю, а внуков у них дома  специально выписанная учительница и француз старый обучали наукам. Учительницу при мне привезли, а француз этот, жил у пана, как я поняла, ещё при его родителях. Потом внуков в большие города отвозили на учёбу.
- Ваш этот пан наверно был дворянского роду. А их дети и внуки тогда могли в университетах учиться.
- Наверно. У них даже дочка, хоть и за купеческим сыном замужем была, а все говорили, что она и сама очень учёной была и ещё других в городе обучала наукам.
Но мне хотелось найти свидетельства притеснения крестьян и поэтому подталкивал собеседницу к критическим оценкам своих эксплуататоров. С возмущением замечал:
- Вот видите дворянские наследники могли в университетах учиться, а крестьяне не имели возможности и двухлетнее школьное образование дать своим детям, чтобы они тоже обучились хотя бы основам.
- Я тебе скажу в старину, простые люди много знали такого чему у них даже паны учились. Вот к вам в Бедное старый пан, ездил расспрашивать у стариков, как они когда чумачили, так соль могли доставлять по любой погоде, что она сухой и сыпучей оставалась. В имении, в кадке она сырой становилась, а потом слёживалась, так, что не отколупаешь. А барыня так постоянно у баб расспрашивала и когда лучше на зиму квасить всё начинать, и в какое время свиней забивать чтобы колбасы и окорока вкусными получались.
- Вы что хотите сказать, что эти паны, грамотные нуждались в советах невежественных крестьян?
- Не только совета спрашивать не чурались, а и лечились у простых.
- Как лечились?
- Врач был один на всю округу в Писаревке. А в каждом селе бабки жили, которые лечили людей. Барыня болями в животе страдала, так почитай каждую неделю посылала кучера за женщиной, которая животы вправляет.
- И что простая женщина бралась лечить благородную барышню?
- Раз приезжала то значит бралась.
- Видимо и среди простых крестьян находились, хитрющие, способные наживаться на доверчивых господах.
- Платить её конечно хозяйка платила, но платила не зря. Когда старого пана жеребец запряжённый в двуколку  разбил об ворота, и он  даже ходить не мог, так врач сказал, что в город везти его нужно и там операцию делать. А хозяйка настояла, чтобы его вначале бабки полечили. Так он через неделю уже опять мотался как молодой.
- Чем же они его таким лечили, когда даже врач не сумел помочь?
- Не знаю точно. Но раньше у нас и костоправы были хорошие, и те которые животы правят, и повитухи. Бабы в основном сами рожали с помощью родственников. Но бывали ведь случаи и не простые. А повитуха знает что и как делать. Рассказывали, что по два дня читает молитвы над той, которая разродится не может. Но зато добивалась, что и дитё живым рожалось и мамочка тоже живой оставалась. Теперь, бабок привлекать стали за их помощь людям. А нам от этого только хуже.
Со способностями  костоправов, из рассказов хозяйки квартиры ещё мог согласиться. Потому, что помнил, как меня совсем маленького возили на лошадях в Михайловку к костоправу, когда я выбил руку из плечевого сустава, и она два дня болталась у меня как верёвка и я не мог её ни согнуть, ни повернуть. Понимал, что тот старик просто знал, как у людей кости расположены и умел их вставлять в суставы в правильном положении. Но при всём моём уважении к Феодосии Евстратовне,  её описание необычных способностей всяких ворожей и повитух считал просто пересказом чьих-нибудь выдумок.
Как комсомолец знал, что всякие религиозные ухищрения направлены на одурачивание населения. И понимал, что молитва не может, ни вылечить человека, ни помочь роженице родить ребёнка. Скорее всего, такая знахарка, просто сидела, бубнила свои молитвы и ждала пока женщина родит, чтобы плату запросить. 
Комсомольцем я был идейным и поэтому посчитал необходимым попробовать  даже батюшку из церкви, которая была недалеко от моей квартиры убедить в его заблуждениях относительно Бога. Заметив его отдыхающим на скамейке подошёл, поздоровался  и вежливо спросил:
- Вы не обидитесь, если я уточню некоторые вещи, в связи с достижениями советской космонавтики?
- Думаю не обижусь. Спрашивай, - разрешил батюшка.
- Скажите, а как Вы объясняете тем бабкам которых ходят молится в церковь, почему теперь по небу спутники летают. И космонавты уже не по одному дню могут там находится, а потом опять на землю возвращаются.
- Так же как своим прихожанам, так и тебе молодой человек могу пояснить, что значит Богу было угодно это дело. С его благословения и с его помощью вначале людям позволено было научиться летать на самолётах, а теперь вот их допустили ещё выше.
- При чём здесь самолёты? – кипятился я. – Теперь же в космос спутники запускают. Ведь в религиях утверждается, что Бог на небе. Но космонавты не обнаружили ж там никакого Бога. Выходит, врала религия народу, про то, что он на небе?
- Должен тебе заметить молодой человек, что слова твои показывают примитивность мышления. Святые старцы, глубоко верующие люди и служители церкви, описывая, что то триединство, которое ты по незнанию объединяешь под одним словом Бог, находится гораздо выше понимания человеческого разума. Выше не в километрах над земною поверхностью, а выше возможностей  человеческого ума.
Спорить с попом оказалось сложно. Не мог согласиться с ним и понять его доводы, а он находил свои религиозные объяснения всем моим нападкам. Никакого удовлетворения от попытеи выполнить свой комсомольский долг после  довольно продолжительного разговора с попом не испытывал. Даже никому не стал рассказывать об этой неудачной затее.
При посещении колхозов своего района познакомился и даже подружился с двумя молодыми специалистами в соседних с нашим сёлах -  в Валентиновке,  и в Фисенково. Агрономами в этих колхозах работали прошлогодние выпускницы Берёзовского техникума две Валентины. Обе заверяли, что окажут максимально возможную поддержку моим усилиям. Помогли встретиться с шелководами из моего списка. Женщины из обоих колхозов уверяли, что проблем с помещениями у них не возникнет. Но просили похлопотать перед председателями, чтобы те после освобождения коровников от скота при переводе стада в летние лагеря не забыли выделить пиломатериал и плотника для изготовления стеллажей.
Было огромное желание по примеру россошанских шелководов привлечь к выращиванию шелкопряда частников. Пробовал сагитировать и Аккулину Васильеву – мать Федьки Ковалёва и Нелькину мать. Соблазнял их и дополнительным заработком, и освобождением от обязательных работ в колхозе. Но они благоразумно рассуждали, что такое занятие будет рискованным из-за отсутствия тутовых насаждений. Тётя Ульяна  убеждала:
- Хорошо. Могу поверить, что на первую неделю этим червякам будет хватать по несколько листочков. И их можно будет нарвать с шелковицы у огорода Моториных. И то хозяева могут и накричать за такое.
- Чего ради они будут кричать? Ведь шелковица не в огороде растёт, а у дороги, - возражал я.
- Согласна, с Моториными я смогу договориться. Но потом же сам пояснял придётся целые ветки класть для корма.
- Так я ж и говорю, что до фисенковского тутовника от нас совсем не далеко. Вы на велосипеде можете всего час затратить. Съездить нарезать веток и привезти столько, что на целый день хватит и на ночь даже.
- А они, что ночью не спят?
- Нет они спят раз в несколько дней. А когда проснутся то вылезают из старой шкуры и становятся сразу немного больше. Это у них называется следующий возраст. Таких возрастов у них всего пять. Поэтому спать за всё время они будут только четыре раза.
- Ты говоришь велосипедом. А если дождь? Тогда как? Сам  же говорил, что они вялых листьев не едят.
- Ну, так у Вас Юрка на машине работает. Он по любой погоде может в Фисенково смотаться и привести хоть целую гору веток свежих.
- На Юрика надейся! Он домой не каждый день ночевать является, а ты предлагаешь его ещё и к червякам приспособить.
Акулина Васильевна тоже не соглашалась. Признавала, что на конюшне у дяди Игната всегда найдётся пара свободных лошадей. Но он сам не сможет оторваться для поездки за ветками тутовника в Фисенково. А она после того, как её облучали от ракового заболевания, не переносит долгое пребывание на солнце.
В Дерезовке Богучарского района агроном колхоза повёл меня на плантацию тутовника и показал такую меру ухода за плантацией как «омоложение на пень». Я о такой мере ничего не слышал. А он тоже оказывается в прошлом году случайно увидел такую процедуру в киножурнале про шелководство в какой-то из среднеазиатских наших республиках. Оказывается, что тутовник даёт очень много молодых хорошо облиственных веток при таком омоложении. И заготавливать корм легче, потому, что отпадает необходимость залезать высоко на стволы деревьев, а можно срезать кормовые ветки с земли. Теперь у них третья часть плантации была спилена на пень высотой от 80 сантиметров до метра. Летом деревья должны дать мощную молодую поросль. А осенью он опять организует такую работу на следующей трети плантации. При этом даже денег колхоз не тратил на такое мероприятия. Потому, что жители бесплатно пилят стволы на отмеченную высоту, а деревья забирают себе на дрова.
Идея мне понравилась. Когда рассказал об этом опыте в управлении, Сергей Федорович и Лидия Васильевна добавили много своих доводов в пользу такой процедуры и удивлялись, почему раньше у нас в области никто не додумался до такого полезного мероприятия. Я же в свою очередь заверил, что осенью организую во всех колхозах имеющих плантации тутовника такое постепенное омоложение насаждений. Обсудили мы с ними и мою мечту привлечь побольше частников, к выращиванию гусениц. Я жаловался на отсутствие тутовых деревьев в тех местах, где люди могут и желают участвовать в этом выгодном и не трудном деле. Но думал, что для создания пригодных к эксплуатации насаждений потребуется много лет пока из крошечного семени тутовой ягоды вырастет дерево. Но Сергей Фёдорович обрадовал, заверяя, что вегетативным способом можно за два года вырастить растения пригодные для использования на корм гусеницам. Он заявил:
- Здесь вообще никаких проблем не вижу. В академии я запомнил из курса шелководства, что самым распространённым способом расширения площадей является вегетативный.
- Это как? - не понял я.
- Их несколько видов. А словосочетание  «вегетативный способ» обозначает, что для размножения используют не семена, а часть взрослого растения.
- Ветки пригибают и прикапывают как у смородины?
- Наверно можно и так, но в твоём случае можно попробовать способ гораздо результативней. Можно осенью посадить на укоренение черенки тутовника, а летом они дадут уже готовые саженцы. В той же Дерезовке к осени образуется миллионы новых побегов, на омоложенных деревьях. Из них можно заготовить любое количество черенков для укоренения.
- А как их заготавливать?
- Проще простого! Побеги будут волчкового характера – длинные и прямые. Отрезай их и отсекай от каждого черенки длиной, допустим, двадцать или пятнадцать сантиметров. И всё!
- А потом?
- Паши участок. В крайнюю борозду втыкай сантиметров через десять черенки. Только следи, чтобы нижней частью в землю и сверху, чтобы одна-две почки оставалось и не больше. А следующим проходом плуга приваливаешь, эти черенки землёй и готовишь место для следующего ряда?
- И всё? Ничего больше не потребуется?
- Весной гарантированно процентов девяносто черенков приживутся и при наличии дождей дадут очень даже приличную поросль. Потому, что тутовник относится к быстрорастущим породам деревьев.
- А почему так густо сажать. В колхозах деревья через два метра посажены?
- Я тебе рекомендую организацию быстрого выращивания саженцев. А имея готовые саженцы можно в тех хозяйствах, где нет плантаций, осуществить посадку небольших участков тутовника. Пустырей и выгонов в наших хозяйствах полно. И руководители не будут возражать, даже хотя бы потому, что ребятишкам не лето лакомство будет обеспечено. А если кто не послушает тебя, я с удовольствием подключусь. И райком можно привлечь!
- Вы так меня заразили своими разъяснениями. Осенью обязательно сам займусь таким делом. Можно ж нарезать веток в Дерезовке, а черенки делать и сажать их, к примеру, у нас в имени «Шевченко»?
- Конечно можно.
- Я тогда договорюсь в огородной бригаде распахать под черенки у Ривчака. Чтобы если дождей не будет поливать можно летом.
 Меня радовало, что в агроотделе специалисты ни коем образом не демонстрировали своё превосходство и даже наоборот всячески подчёркивали наше равенство. Понимал, конечно и знал, что у них и знаний и опыта несравненно больше и образование у них всех троих высшее, но такие отношения очень даже льстили мне. А я в свою очередь старался быть им полезным, в чём мог. Когда интересовались, описывал особенности различных видов спорта. Демонстрировал глубокие знания устройства и особенностей эксплуатации новейших марок тракторов, комбайнов и других сельскохозяйственных машин. Удивлял тем, что накопил приличный запас брошюр по агротехнике основных культур возделываемых в нашей зоне. А таблицами и способами расчётов из моего справочника председателя колхоза, пользовались не только агрономы и экономист, но  интересовались примерами таких  расчётов даже из отдела животноводства.
Работали в агроотделе с задором, весело и дружно. Если у кого возникала напряжённая ситуация, все старались помочь, поучаствовать в поисках решения. Даже когда от экономиста требовали предоставления большого количества бумаг с расчётами. Мы откладывали свои не срочные дела и помогали её делать расчёты. При этом они втроём использовали арифмометры и счёты, а я складывал и вычислял на счётах, а умножение и деление приспособился с большой точностью делать на логарифмической линейке.
Для успехов в своей должности, как и советовала бухгалтерша, старался  убедиться в наличии достаточного количество помещений для выращивания гусениц. И сразу же выяснилось, что в Богучарском районе почти все шелководы намерены в этом году уменьшить количество принимаемых для выращивания личинок. Мотивировали тем, что в прошлом году их убедили взять большее количество, чем обычно и  на заключительном этапе пришлось не по одному, а по два раза в день ездить на заготовку веток, а потом ещё и места в помещениях оказалось недостаточно. Мои доводы о том, что помещения можно переоборудовать под гусениц в освобождающихся на лето коровниках, как в Кантемировском районе. О том, что при выращивании большего количества их колхозы получат гораздо большую прибыль – не давали результата. Женщины заявляли, что они привыкли выращивать гусениц в тех помещениях, где выращивали все последние годы. Что в коровниках может запах навоза не выветриться и неизвестно как это скажется на капризных гусеницах. И что им оплата установлена постоянная, и никто не будет доплачивать ни за дополнительные вечерние поездки за ветками тутовника, ни за сдачу дополнительных килограммов коконов.
Обеспокоенный таким настроем колхозниц, во время очередной поездки за зарплатой подробно рассказал обо всём директору коконосушилки.  Он согласился с моим беспокойством об увеличении помещений, а требование уменьшить количество принятых на выращивание гусениц посчитал не важным:
- Сколько нужно столько и передадим. Мы ж не с потолка будем распределять план производства, а исходя из наличия площадей тутовника.
Я пытался пояснить, что шелководы настроены решительно, и заявляют, что примут личинок меньше прошлогоднего:
- Понимаете почти  во всех колхозах Богучарского района колхозницы как сговорились. Доказывают, что в этом году не возьмут столько гусениц, сколько брали в прошлом году. Каждая кучу доводов приводят, чтобы уменьшить количество до уровня позапрошлого года, а то и ещё меньше хотят брать.
- Не хватало ещё, чтобы колхозные бабы указывали мне кому сколько грены передавать. Ты их лучше настраивай помещения расширять.
- Так они  о дополнительных помещениях не желают даже вести разговор. Потому что привыкли в старых хатах выращивать гусениц, в которые даже печи протопить можно. А про другие помещения и слушать не хотят. Коллективы у всех устоявшиеся. К тем объемам, которые раньше были они приспособились и лишних хлопот не хотят.
- Здесь явная твоя недоработка. Встречайся с председателями колхозов. Обязуй их увеличивать штат шелководов и расширять помещения.
- Председатели отмахиваются от шелководства. Утверждают, что у них ни времени, ни желания нет вникать в эту проблему. Что все годы этими делами занимаются постоянные женщины, которым легкий труд положен, и они на них надеются.
- Тогда иди в райком. Пусть по партийной линии принимают меры к нерадивым председателям.
К лету возникла ещё одна проблема. Из коконосушилки позвонила бухгалтерша и объявила, что директор задумал нововведение. Решил экономить фонд заработной платы. Раньше они весной укомплектовывали штат рабочих для обслуживания цеха и подготовки его к сушке коконов. Эти же люди имели опыт и занимались инкубацией яичек в разные сроки для разных районов. Потому, что машина для доставки личинок одна на оба куста. А теперь директор решил, что инкубацию должны проводить кустовые  агрономы сами в своих районах. Хотел даже дать команду одновременно инкубацию вести, но его убедили, что тогда часть выводка пропадёт, потому что на доставку личинок в каждом кусту приходится от семи до десяти дней. И что даже для одного куста раньше старались растянуть срок инкубации. Потому, что пока довезут личинок в один колхоз, пока документы оформят, пока вернутся за новой партией личинок  – в другой везти уже поздно.
Меня такой расклад поверг в уныние. Потому, что даже и примерно не знал, как осуществляется инкубация шелкопряда. Про птичьи инкубаторы нам  кратко рассказывали на уроках механизации. Там специальные камеры с постоянной температурой. И яйца птичьи переворачивать нужно. А как поступать с такими микроскопическими яичками я не знал. Поэтому настойчиво потребовал, чтобы меня предварительно отправили на какие-нибудь курсы по этой теме. Директор заявил, что таких курсов не только в нашей, но и в соседних областях он не нашёл.
Выручила бухгалтерша. Она сказала, что пригласит старого мастера коконосушилки, и он подробно расскажет, что и как делать. Потому, что он раньше всё время занимался этим делом и всегда выводил точно к заданному дню требуемое количество коробок личинки. По приезду мне показали и эти коробки картонные с невысокими бортиками. И рассказали, как в каждую следует равномерно распределять точное до миллиграмма количество яичек.  Какую температуру поддерживать в помещении с точностью до двух градусов. Как измерять и поддерживать требуемую влажность воздуха.
Судя по описанию процесс, казался не сложным. Пугало только полное отсутствие опыта. Ведь мне даже на картинке не показали, какой вид будут иметь вылупившиеся гусеницы. Пояснили только, что в первый день им на корм целые листья давать не желательно. Их лучше измельчить ножницами на полоски, и раскладывать очень тонким слоем поверх вылупившихся гусениц. Что пока буду развозить коробки по колхозам, кормить гусениц придётся самому. Но для этого будет достаточно срезать одну молодую веточку шелковицы. Советовали распределить сроки вывода на два три или даже четыре этапа. С тем чтобы пока передам в колхозы первых, следующие только вылупились.
После инструктажа снабдили коробками в количестве, превышающем мою теоретическую потребность. Выдали психрометр, Аптекарские весы и миллиграммовые разновесы к ним. А яички для инкубации пообещали привезти сразу, как только они поступят в коконосушилку. Директор категорически потребовал, чтобы я всё оставшееся время использовал на поиски подходящего отапливаемого помещения для инкубации. Потому, что не только ночные, но и дневные температуры пока не достаточные для инкубации. Советовал для этого, через райком «нажать» на одного из председателей колхозов:
- Если райком прижмёт, в любом колхозе могут  в конторе бригадной комнату с печкой освободить. Или может где в детском садике комната пустует. Садиков заставили настроить, а колхозники не привыкли жить по-городскому и не ведут детей в садики.
Посоветовавшись с родителями, решил устроить инкубатор для шелкопряда у себя дома в нашей отдельной кухне. Когда дедушка был ещё жив, у нас весной завалилась одна стена омшаника. А в это время  у тех, кто побогаче стало модным, строить небольшие помещения под кухню летнюю. Там можно было и телят после отёла держать до тепла. И бельё кипятить. И пойло варить коровам да телятам. Построил на краю пасеки такую кухню из двух небольших комнат и дедушка. Его знакомый печник из Фисенково сложил нам очень удачную печку с плитой. Дедушка переносил туда ульи на зимовку, и в это время не позволял никому туда заходить, чтобы стуком не потревожили пчёл. Теперь пасеки у нас не стало, и я уговорил бабушку с мамой на период инкубации гусениц не заниматься приготовлением  в кухне еды, стиркой и другими делами, а отдать её в моё распоряжение.
Ещё до поступления яичек уточнил, что в УАЗике, который все называли «буханкой» в салоне можно поддерживать необходимую температуру, чтобы разместить коробки с личинками сразу для нескольких колхозов и не возвращаться каждый раз за новой партией. Днём и ночью думал как мне лучше устроить инкубацию и передачу личинок в колхозы. Машину с водителем пообещали прикомандировать на неделю. И если не управлюсь передать все коробки шелководам - могу ещё задержать её на один-два дня. 
Взвесив всё, решил рискнуть и заложить на инкубацию сразу всю партию яичек. Прикинул, что на машине, если выехать с утра, сможем до вечера развести все коробки и в нашем, и в Богучатском районе. А если даже не успею, то вернёмся домой, поставим оставшиеся коробки в кухню с нужной температурой, добавим резаных листьев на ночь и утром развезём в оставшиеся колхозы. Сообразил даже накладные на передачу требуемого количества грены заранее выписать по три экземпляра для каждого коллектива шелководов.
Переживал только из-за упрямства богучарских колхозниц. Мало того, что они настойчиво протестовали против прошлогоднего количества переданных им на выращивание гусениц. Так в этом году оказалось, что задание опять увеличили, и коконосушилка пропорционально площадей тутовника увеличила выдачу личинок по всем колхозам. Заполнил накладные для богучарских колхозов в тех количествах грены, которое мне указали в задании. А на всякий случай приготовил ещё и пустые бланки, если не сумею передать запланированное количество. Хотя совершенно не представлял, кого смогу потом уговорить принять лишнее. Мама сказала, что лишние пусть  растут в нашей  кухне, пока не вырастут. Они с бабушкой спокойно обойдутся и без кухни, да ещё и денег можно будет заработать. Но когда я пояснил, что вскоре для гусениц потребуются десятки, а может и сотни квадратных метров стеллажей - поняла бесперспективность такого дела.
Личинки должны были вылупиться в среду. А во вторник ко мне приехал похожий на «Скорую помощь» защитного цвета УАЗ с водителем. Водителя звали Виктором, он был старше меня, но не намного. Женат он был уже три года, а детей у них с женой ещё почему-то не было. По дороге  от Пасеково, он подвёз в село Нинку Гузеву. Она училась в Воронеже на железнодорожного диспетчера и приехала на каникулы. Она ему и показала где находится наша хата. А он довёз её до их хаты и даже договорился вечером встретиться и погулять.
Ближе к вечеру начали вылупляться отдельные личинки. На машине мы с Виктором съездили к огороду Моториных и я срезал молодой побег шелковицы с сочными листьями, чтобы нарезать в коробки по немного корма. Потом поехали на почту и  дозвонился своим знакомым агрономам в соседние сёла, чтобы они с вечера предупредили шелководов, что завтра я очень рано привезу им коробки с личинками. Девочки обещали помочь.
Виктор охотно поужинал с нами, но категорически отказался ночевать в хате. Сказал, что у него в машине припасены: и матрац, и одеяло, и подушка. И что он даже зимой ночует в машине, если его посылают по делам в Воронеж или в Липецк. Когда стемнело, он пояснил, что собирается поехать взять Нинку и съездит с ней в кино и при этом поинтересовался:
- У неё нет случайно в селе ревнивого поклонника?
- А тебе какая разница? Если она согласилась гулять с тобою, так пусть хоть сто поклонников страдает, - заметил я.
- А вдруг найдётся такой ревнивец, что скаты проколет, пока мы  кино будем смотреть. Тогда завтра до обеда вулканизировать придётся.
- Думаю, у нас такого не должно случится. Да и Нинка вроде бы ни с кем из наших не дружила. Только ты смотри после кино не слишком задерживайся. Нам завтра нужно часов в пять выехать. А может даже и раньше сумеем собраться.
- В такую рань, даже в колхозах только доярки на работе, а остальные ещё по домам.
- Не, я договорился с Вальками, чтобы нас с рассветом ждали.
Утром пока Виктор прогревал салон, пока укладывали на сиденья и на матрац коробки, так, чтобы они не перевернулись от тряски - уже рассвело. Вылупившиеся гусеницы за ночь сожрали все полоски листьев, а оставшиеся на ветке завяли. Поэтому пришлось опять ехать к Мотроиным и срезать новую ветку. Ножницы захватил с собою, и пока ехали в Фисенково, нарезал в каждую коробку побольше кормов. Там у шелковичного сарая нас уже ждала Валя Виноградова со всеми колхозными шелководами. Когда колхозницы узнали, что в этом году задание опять увеличили, и я привёз им не пять, а семь коробок, они начали было возмущаться. Но Валентина, пристыдила женщин и пообещала им всяческую помощь  в транспорте и в увеличении стеллажей.  И звеньевая подписала накладные.
В Валентиновке тоже больших трудностей не возникло. Агроном меня не дождалась, но женщины, когда я пояснил, что в Фесенково взяли  семь коробок, а плантация у них не больше чем в «Искре» тоже приняли пять коробок, хотя в прошлом году им выдали четыре. К половине двенадцатого кантемировским колхозам выдали всех причитающихся личинок. Радовало то, что шелководы даже не слишком возражали против повышения количества личинок для выращивания. Воодушевлённые успехом решили заехать к нам домой пообедать, и срезать свежую ветку шелковицы для кормления личинок. Они оказались невероятно  прожорливыми. Каждая едва заметна А  к обеду превратили все полоски в тонкую прозрачную сеточку и даже было видно как они поднимали головы свои крохотные в поиске новой пищи.
Быстро пообедав, поехали в Богучарский район. Начинать решили с самых отдалённых колхозов, расположенных на границе с Вернемамонским районом.  Вначале решили заехать  в расположенную у трассы Осетровку. И тут нас ждало огромное разочарование. Шелководы так решительно отказывались от предложенного количества личинок, что  моё красноречие не имело на них никакого влияния. Нам удалось быстро найти председателя колхозы. Но этот пожилой и сердитый руководитель ни за что не хотел приказывать колхозницам взять намеченное коконосушилкой количество личинок. Он хоть и приехал с нами к помещению шелководов, но выслушав женщин важно заявил мне:
- Бабы во всём правы! И принуждать их на дополнительную заботу у меня нет никакого желания. И ты тоже должен был учесть, их слова, что в прошлом году и так пришлось под навес часть гусениц выносить. А ты в этом году им ещё больше припёр. К тому же  Митрофановна заверяет, что ещё  с зимы тебя предупреждали уменьшить количество.
Оставшись без поддержки, я хотел было уже переписать накладную, но эта самая Митрофановна натолкнула  меня на шальную мысль обмануть возражающих. Дело в том, что все шелководы вели разговор о количестве коробок с личинками, которые они должны принять на выращивание. А в накладных указывалось количество грены в граммах. В этой стрессовой ситуации  мгновенно сообразил, что поскольку они совершенно не обращают внимания на вес - я могу объединять личинок из двух коробок в одну. Эта мысль так меня воодушевила, что я с трудом сохранял вид расстроенного и обиженного человека. Сказал осетровским шелководам, что попробую излишки их задания отдать в другие колхозы, и к ним вернусь позже. 
Когда переехали трасу в строну Дерезовки, велел Виктору остановиться и принял дописывать сведения о количестве коробок личинок в заранее заготовленные квитанции. К счастью в кармане даже авторучка оказалась с теми чернилами, которым я заполнял накладные дома. На первом экземпляре накладной, которая остаётся у колхозников, я дописывал ручкой, ниже указанного количества граммов ещё и количество коробок. Так дерезовцам, которым полагалось девять коробок, я написал шесть. В то время как в прошлом году им выдали семь коробок. При этом личинок из трёх коробок я равномерно пересыпал в эти шесть коробок. На двух других написанных под копировальную бумагу, накладных не стал делать никаких дополнений, чтобы в коконосушилке не догадались о моих махинациях. Подумал, что если спросят почему не указаны количество коробок на тех экземплярах в которых звеньевые расписываются в приёмке личинок, поясню, что для коконосушилки важен лишь вес грены.
Благодаря такой наглой хитрости, мы без проблем передали личинок и в Дерезовке.  И в Осетровке «обрадовали» шелководов, тем, что им теперь досталось не семь, а всего четыре коробки личинок. К вечеру передали последних личинок и задержались в гостях у Федьки с Толиком. Они по распределению попали в Богучарский район, в совхоз «Радченский» агрономами на разные отделения. Мы вначале нашли Толика, а уже с ним приехали к Федьке. Федька работал на отделении центральной усадьбы. И успел заслужить славу музыкального виртуоза. Толик  тоже и на баритоне в духовом оркестре техникума играл, и на мандолине, и на гитаре и даже на балалайке отлично играл и на слух и по нотам. Но Федька ещё и на гармошке мог и на аккордеоне, а на баяне не только играл известные мелодии, но и сам сочинял музыку.
Из рассказов парней выходило, что их в совхозе очень даже ценят, но не  за агрономическую работу, а за участие в самодеятельности. Заведующий клубом души в них не чает. К тому же Федьке везёт ещё и в амурных делах. Местные девчонки даже по настоящему дрались, из-за того, кому с ним гулять. Сейчас он дружит с самой красивой девушкой совхоза, и она из-за Федька бросила парня, с которым до этого дружила почти год. Местные даже побить Федьку хотели, но завклубом им пообещал такого, что они отказались от этой затеи. Толик на мой вопрос, как у него обстоят дела на этой ниве, сказал, что ему нравятся аж две девочки с его отделения, но они обе дружат с другими парнями. А дружить с такой, которая не слишком нравится - он не хочет.
Засиделись мы у них допоздна. Федьку приходили в клуб звать, но он объяснил, что у него важные гости. Парни всё время порывались сбегать за выпивкой, но мы с Виктором возражали. Ему  ещё ехать за рулём, а я оставался признанным трезвенником. Уехали из гостей около полуночи. Дома Виктор опять отказался идти ночевать в хату.  Нинку искать в такое время он тоже не стал, и постелил себе матрац в салоне у прохода рядом с тёплым двигателем.
Утром, я собрался ехать с Виктором в коконосушилку, чтобы доложить об удачном выполнении задания и похвастать, что рискнул провести инкубацию всей грены в один срок, и  как сумел за один день передать личинок колхозникам. Но он задал хороший вопрос:
- А зачем ты спешишь машину вернуть в Россошь? Тебе, что не интересно поездить недельку со мною? Мне у вас нравиться и тебе можно объезды шелководов делать хоть каждый день. Или по своим каким делам можешь машину использовать. Мне талонов выдали целую кучу. Съездим на бензоколонку, заправим оба бака и хоть опять к твоим друзьям, хоть по колхозам.
Предложение понравилось. Решил даже пока не хвастать ни в управлении, ни в коконосушилку не звонить, что закончил выдачу личинок. Съездили в Кантемировку, залили бензин и масло. Заехал в управление и   похвастал, что в моё распоряжение выделили УАЗ и теперь целую неделю буду на машине развозить личинки шелководам. Галина Васильевна спросила нельзя ли на этой машине отвезти  домой из магазина диван, который она оплатила, а забрать не на чем. Поехали в магазин, погрузили и отвезли ей диван. Её мать предложила нам чаю, но мы отказались, а Галина Васильевна подумала, что из-за неё у нас срывается график работы. Хотела даже назад в управление идти пешком. Мы довезли её до площади, но признаваться не стал, что у нас теперь полно свободного времени.
Вернувшись в село, заехали в контору, чтобы забрать маму на обед. Для пущей важности спросил, не требуется ли ей съездить куда на машине? Она очень даже обрадовалась такому предложению. Попросила отвезти её в Митрофановку, чтобы передать какие-то расчёты её знакомому Гринёву, которые она почти целый месяц делала по его просьбе.  Мама отпросившись у Николая Кондратьевича. Заехали  домой  покушать, и  чтобы денег взяла -  сделать необходимые покупки в митрофановских магазинах.
Из Митрофановки я скомандовал ехать через Валентиновку и Фисенково, чтобы проверить, как идут дела у шелководов. Всё у них было в порядке, да к тому же они и сами могли меня поучить как и что делать с гусеницами первого возраста. В Фисенково Виноградова похвастала, что с комсомольцами обустроила целый спортивный городок на выгоне. Пригласила на следующий день вечером приехать с молодёжью из нашего села и посоревноваться с ними. Предложение принял с радостью.
На следующий день собрали на нашей улице тех парней и девочек, которые были не заняты домашними делами и в колхозе не работали и поехали купаться на пруд в Журавлёв лес. Вода была ещё прохладной, но  в машине можно было быстро согреться. Отдыхали на пруду почти до вечера. Тем которые умели плавать интересно было нырять с плотов. Плотами называли два толстенных, в два обхвата бревна. Ровный ствол с коротко обрубленными сучьями все называли «Маршал Жуков», а другой изогнутый дугою именовали «Крученый».  На «Маршале» если грести ногами или руками можно было плыть прямо хоть до другого берега. Но зато на нём сложно было удержаться сверху, потому, сто он постоянно проворачивался под, чьим-нибудь весом. «Крученый» не проворачивался, и на него могли забираться даже те, которые плавать не умели. Вот только плыть далеко от берега он не желал. Всё время норовил повернуть в сторону. Наверно поэтому его так и назвали.
Вечером в машину набилось столько желающих посоревноваться с фисенковскими, что даже в проходе некоторым стоять пришлось. Я надеялся, что будем играть в волейбол и очень жалел, что среди наших никто не имел хорошей практики в этой игре. Думал Толик дядин Васин приедет из Россоши. Он учился в педагогическом и должен уметь и пас давать и подачу делать – но он не приехал. На выгоне кроме местных оказалось много молодёжи и из Валентиновки. Виноградова, пригласила подругу прибыть со своими, чтобы соревнование стало ещё масштабней. А Заволокина подговорила в своём колхозе молодого шофера поучаствовать в соревновании, а заодно и доставить желающих в Фисенково. Но волейбол быстро надоел, хоть наша команда всех обыгрывала. Сетка оказалась низкой потому гасить мячи было легко и просто. Я успевал принимать и отбивать мячи, бегая по площадке почти на всё номера. И подавал так, что принять мяч было трудно. Но играли всего по шесть человек, а остальные просто смотрели.
Поэтому вскоре кто-то предложил сыграть всеми присутствующими в ручной мяч. Эта игра оказывается была популярной у фисенковских. И они заявили, что обязательно победят сборную команду гостей. Играть решили шестнадцать на шестнадцать смешанным составом и девчонки и парни. Наших и из «Искры» можно бы выставит  больше двадцати, но фисенковские заявили, что у них только шестнадцать набирается умеющих играть, а чужих они в свою команду брать не будут. Поэтому, мы и валентиновские выбрали в нашу команду тех, которые покрупнее и повзрослее.
Границы поля для игры не были обозначены, но ворота из закопанных в землю жердей имелись.  В ручной мяч раньше мне играть не приходилось. В техникуме у нас не  было даже такой спортивной секции. Но водить мяч,  ударяя его о землю иногда пробовал, играя с теми которые баскетболом увлекались. На удивление наша сборная команда стала выигрывать у фисенковских. Нам повезло, что на ворота встал шофёр из «Искры», который привёз ребят. Он оказывается давно уже тренируется с митрофановским футболистами именно в качестве вратаря. Поэтому он ловил или отбивал мячи даже в сложной ситуации. А всеобщий восторг вызвала моя игра.
Отличное знание различных приёмов игры в волейбол, помогло мне в этом. В волейболе мне удавалось очень эффективно принимать загашенные мячи в падении. Пригодился такой навык и здесь. Все играющие были ошарашены, когда я в погоне за противником, ведущим мяч к нашим воротам, понимая, что не успею ему помешать, сделал длинный прыжок «рыбкой» и в падении отбил мяч в руки нашему игроку. Такой финт оказался настолько неожиданным, что даже игра остановилась.
А Федька Ковалёв подбежал ко мне и закричал:
- Ну, ты даёшь! Такое только в кино показывают! Это вас такому на учёбе натренировали?
Воодушевлённый, чувствуя всеобщее внимание,  смог ещё три раза продемонстрировать те, преимущества, которые обеспечило умение хорошо играть в волейбол. Дело в том, что фисенковские действительно выучили некоторые хитрости важные для игры в ручной мяч. Когда мы приближались с мячом к их воротам, они чуть ли не всей огромной командой группировались перед своим вратарём, поэтому сквозь их строй нашим с мячом было не пробиться. Да ещё и руки поднимали, чтобы через  головы мяч в ворота не закинули. Тут-то я и использовал своё преимущество. В волейболе, играя в нападении, приходилось прыгать очень высоко, чтобы заглушить мяч выше блока. Или когда блок ставишь противнику, тоже приходилось прыгать на максимальную высоту. Когда мне попал в руки мяч перед стеною защищающих ворота, я прыгнул с мячом выше их голов и поднятых рук, и забросил мяч в угол подальше от вратаря. При моём падении толпа защищающих ворота расступилась, и я приземлился в красивом кувырке.
Эффект превзошёл все возможные ожидания! Нелька громко визжала, хлопала меня по плечам и чуть не плакала от восторга. Наши тоже были все впечатлены. Даже фисенковские хвалили и спрашивали, где я научился такому. А я интригующе, но честно, пояснял, что, по сути, вообще впервые играю в такую игру. Такие удачные и красивые броски по воротам мне удались ещё два раза. Только приземляться пришлось не в кувырке, а плашмя. Но оба раза такие приземления повезло выполнить технично и красиво.
Вернувшись в село, высадили всех около клуба. В машине остались только мы с Виктором и Нелька с Нинкой. Решили вначале отвезти Нинку домой. Виктор разрешил мне сесть за руль машины, а сам перебрался в салон к Нинке. Нелька попросилась пересесть на пассажирское сиденье в кабину. Когда подъехали к Нинкиной хате, Виктор сказал, чтобы я  разворачивал машину и подождал его, пока он постоит немного с Нинкой. Парочка, обнявшись, зашла за тын у сарая, а я заглушил мотор, выключил фары и  стал ждать водителя. Нелька сначала восторгалась моими спортивными достижениями, а потом предложила:
- А чё мы сидим порознь. Давай я перелезу через мотор к тебе, и тоже будем целоваться.
Немного смутившись, я пояснил:
- Так нам же нельзя с тобой
- Почему?
- Как это почему? Мы ж ведь родня.
- Глупости всё это! Я  не раз читала, что кузены даже женятся на кузинах. А мы ж жениться не собираемся.
- Не понял. А кто такие эти кузены и кузины?
- Ты, чё книжек не читал? Так за границей называют двоюродных братьев и сестёр.
Позволять Нельке перебираться ко мне я не стал. Зато пока не вернулся шофёр, в разговоре выяснил, что она за эти годы прочитала очень много книжек разных. До этого, я был уверен, что больше меня в селе никто книжек не читал. Хотя читал я их запоем только в основном пока в школу ходил. В техникуме гораздо реже приходилось читать и в основном то, что по литературе задавали. Теперь конечно я навёрстывал упущенное: и в свою сельскую библиотеку записался и в Кантемировскую. Но Нелька стала перечислять таких писателей и такие книги, названия которых я даже и не слышал раньше. И к тому же добавила, что на следующий год будет сдавать документы и поступать учиться на журналиста в Московский государственный университет. Я пояснил, что по радио слышал, будто в этот университет, именно на факультет журналистики такой огромный конкурс, что туда вообще невозможно пробиться. А она уверяла, что сделает всё возможное и невозможное, но всё равно поступит туда, потому что став взрослой собирается сама писать книжки интересные и разные важные статьи в газеты и журналы.
Распоряжаться машиной понравилось очень! Поэтому, как только приехали в коконосушилку, попросил директора иногда предоставлять в моё распоряжение эту машину, для контроля, за деятельностью  шелководов. К моему удивлению, директор отнёсся к просьбе положительно. Велел остаться на ночь, и на следующий день решить для меня вопрос транспорта. Ночевать предложили в директорском кабинете на раскладушке. Днём встретил в городе Петьку Калька. Он спешил с занятий на квартиру. Рассказал ему где ночую и пригласил посидеть вечером повспоминать как вместе овец пасли колхозных, как  пробовал приучать их спортом заниматься.
Он пришёл когда уже стемнело. Пришёл не один, а с девушкой. Сказал, что это жена его. Они оба учились в ПТУ, этой весной решили пожениться. И теперь живут вместе. Даже из общежития ушли, на квартиру съёмную. Расписываться в ЗАГСе им ещё нельзя, потому, что несовершеннолетние, но в училище все знают, что они муж и жена.
Такое у меня никак не укладывалось в голове. Я даже себя и своих одноклассников считал детьми. А Петька был моложе нас. Поэтому представить его в качестве мужа, в качестве взрослого никак не мог. Решил, что женитьбой они оба считают просто решение перейти к половым отношениям. Удивляло как это Петька мог додуматься до такого, а у меня и моих одноклассников, не возникало даже и мысли попробовать склонить к таким отношениям, какую-нибудь понравившуюся девочку. Промелькнула мысль, что такое различие стало возможным, потому, что мы в своих беседах считали несправедливым подвергать честных девушек такому, которое принесёт в их дальнейшей жизни много неприятностей.
Подумал даже, что если эта девочка позволяет Петьке спать с ней, то может она и мне согласиться предоставить такое удовольствие. Когда Петька в очередной раз напомнил, что встречу положено отмечать, и что если у меня есть деньги, он может сбегать за вином и закуской, закралась мысль шальная отправить его за вином и попробовать склонить девочку побыть со мною. Но выпивать не хотелось. А когда, двигаясь, вроде бы нечаянно, стал прикасаться к интимным частям её тела, и увидел, как она резко отодвигается от меня при этом -  понял, что ничего из моей затеи не получится. О том, что младший меня друг, по настоящему, по взрослому создал семью, что они с девочкой родят детей, могут со временем построить свой дом и начнут вести хозяйство, как это делают наши родители и взрослые знакомые – до этого не мог даже и подумать.
Утром оказалось, что директор решил предоставить мне в качестве транспорта мопед. Мопед купили для коконосушилки в прошлом году, и пользовался им муж бухгалтерши, когда требовалось отвезти куда-нибудь какие-то документы или не громоздкие вещи. Два дня назад он уехал на мопеде к своим родственникам в Павловский район и вернулся только ночью. Услышав о распоряжении директора, он стал возражать и доказывать, что без  мопеда коконосушилка сильно пострадает. А директор, повысив голос, утверждал, что пострадает только муж бухгалтерши.
Такая ситуация была мне неприятной. Потому, что к бухгалтерше я относился с гораздо большим уважением, чем к директору. В тоже время и мопедом хотелось завладеть. Пока мопед заправляли, слив бензин из УАЗика, пока искали полагающиеся к нему ключи и насос, я беседовал с зашедшим в контору агрономом россошанского куста. Расспрашивал у него,  чем мне заниматься во время выращиванию гусениц. Он объяснил, что шелководы лучше нас знают, что и когда делать. Что посещать их иногда нужно, чтобы подтверждать своё присутствие на работе. Советовал, только при посещениях коллективов строго требовать, чтобы не прозевали момент сдачи коконов. Потому, что если прозевать куколки могут прогрызть коконы и продукция испортится. Что если окукливание будет идти не равномерно, то лучше пусть сдают коконы не в один день, а в два разных дня.
Когда мопед заправили и оснастили причитающимися инструментами, поехал на нём домой. Ещё не выезжая из города обнаружил, что мотор мопеда теряет мощность и даже глохнет. Приходилось останавливаться. При остановках заметил, что из-под кнопки утопителя на карбюраторе вытекает бензин. Поэтому приходилось сразу же перекрывать кран подачи бензина на бачке. Дождавшись пока мотор остынет, заводил мопед и ехал дальше, но вскоре неприятная картина повторялась. Сначала думал, что слишком мал зазор между поршнем и цилиндром в моторе, и при нагревании мотор клинит. Потом обнаружил, что глохнет мотор от переизбытка бензина. Приспособился заводить мопед и начинать движение с закрытым краником на бензобаке, а потом на ходу не на долго открывал его о опять закрывал. Таким способом удавалось доехать домой, хотя иногда мотор глох когда не успевал во время открыть краник и бензин в карбюраторе заканчивался.
В селе остановился у Юрки Задорожнего, чтобы обсудить проблему. Ему ещё в прошлом году купили мотоцикл и он хорошо разбирался в особенностях такой техники. Юрка сразу же предположил, что в карбюраторе мопеда отсутствует поплавок, или, что его высота неправильно отрегулирована. Вынес из сарая свою отвёртку и тут же снял крышку поплавковой камеры карбюратора на мопеде. Обнаружилось, что высота поплавка на иголке  отрегулирована  правильно, но внутри его полно бензина. Бензин попадал внутрь поплавка через большой прокол сбоку. Юрка удивлялся:
- Не пойму, как поплавок внутри мог так повредиться? Прямо как нарочно кто гвоздём его проткнул.
- Может и нарочно, - согласился я – Потому, что мне тот который ездил на нём никак не хотел отдавать.
- И не жалко ему портить технику
- А что ж теперь мне делать с этим?
- Исправить всё проще простого. Хуже было б если поплавок пластмассовый был. А этот медный. Сейчас вырежем ножницами малюсенький кусочек меди от старого машинного радиатора и припаяем на дырку.
- Так он же тяжелее станет, тонуть будет опять, и иголка  снова бензин не будет перекрывать.
- Ты что? Воздуха в поплавке вон сколько, а заплатка совсем маленькая. Всплывёт как миленький.
Паяльник у Юрки был электрический, а электричество летом среди дня подавали только в центре, где были гараж, мастерская и все учреждения. Оставил мопед у Юрки и сбегал домой за большим дедушкиным паяльником и раствором для травления меди. Паяльник нагрели на небольшом костре из щепок, запаяли поплавок и установили его на место. Юрка завёл мопед и поехал по улице проверить работу карбюратора. Поплавок работал безупречно. Можно было даже и на ночь краник не закрывать. Но Юрка пояснил, что закрывать всё равно необходимо, потому, что если мопед накренится, иголка закроет гнездо неплотно и бензин за ночь весь вытечет.
Мама вечером пришла с работы и увидев у сарая мопед спросила:
- А чей это у нас мотовелосипед стоит.
- Это не мотовелосипед, а мопед. Его мне в Россоше выдали как транспорт, - пояснил я.
- Мне такого слова и слышать не приходилось. А почему ты его так назвал?
- Так эта штука так действительно называется. Мопед это вроде как среднее между мотоциклом и велосипедом.
- Не знаю. От мотоцикла у него только сидение наверно. Педали вон тоже как велосипедные.
- Мама, просто у Вас мало технических знаний. У мопеда наоборот очень много общего с мотоциклами, а от велосипеда наверно только педали эти и можно назвать. Смотрите он и ниже намного от велосипеда. И передачи у него можно переключить. И едет он от мотора, а не от ног.
- Поэтому и сказала мотовелосипед. Мы их и раньше видели, когда ты ещё маленьким был.. Может они не такие красивые были, а тоже и с мотором и такие же низенькие.
- Какие раньше были я не помню. Но думаю мотовелосипедом следует называть те простые велосипеды, когда на них моторчики навешивают и другое заднее колесо ставят. Которые людям присылают по «Посылторгу».
В селе раньше даже простые велосипеды были редкостью. Теперь  некоторые скопив денег оформляли в колхозе справки о том, что являются передовиками и покупали в сельпо мотоциклы. А Митрофан Васильевич – отец Толика Салова достал даже мотороллер «Вятка». Моторчики же на велосипеды можно было покупать через посылторг каждому. В селе выписывали  их  многие. По утрам на работу очень многие ехали на  велосипедах, не крутя педали, а газуя моторчиками. Даже некоторые женщины молодые освоили этот транспорт. И все женщины наверно завидовали Митрофану Васильевичу, потому, что платья и юбки мешали езде на велосипеде, а на мотороллере можно свободно ехать, имея платье хоть до самых пят.
Такие перемены стали возможны потому, что теперь и колхозники получали денежную оплату. Скопить денег на такие покупки было не сложно, сложнее было достать желаемое. Мотоциклов, мотороллеров, мебели заводской в свободной продаже не было. А для того, чтобы получить справку на передовика следовало очень много и добросовестно трудиться. Но даже и среди самых добросовестных, такую возможность часто приходилось разыгрывать по жребию. Видимо поэтому в сёлах имеющих мотоциклы уважали, понимая, что приобрели они эти транспортные средства благодаря своим заслугам.
Но были у людей и такие вещи, о которых сельские передовики не могли даже и мечтать. В городах многие стахановцы и передовые рационализаторы получали возможность покупать холодильники. В которых, даже в самую летнюю жару можно хранить в холоде продукты, и напитки всякие там лежали как на льду. А ещё рассказывали, что самым уважаемым, например Героям Советского Союза, и другим очень почётным людям предоставляли возможность купить легковую машину для личных нужд.
Наличию у меня мопеда, завидовали даже коллеги по агроотделу управления. Персонального транспорта не было даже у начальника управления. И если ему необходимо было присутствовать на каком-нибудь мероприятии в колхозе, он или ехал туда на УАЗе с райкомовскими, или требовал, чтобы председатель колхоза прислал за ним колхозную легковую машину. А все специалисты управления добирались до колхозов на попутных машинах или на автобусе, если с колхозом было налажено автобусное сообщение. И Сергей Фёдорович, и даже Лидия Васильевна не раз брали у меня мопед, чтобы просто прокатиться по улицам райцентра.
В дружном коллективе агроотдела, мне очень нравились серьёзные, вдумчивые анализы того, что происходит в стране и в мире. Особенно часто и дотошно обсуждали материалы мартовское Пленума ЦК, наверно потому, что он целиком был посвящён сельскому хозяйству. В знании всех особенностей сельскохозяйственного производства и особенностей сельской жизни мы считали себя корифеями. Даже я, который был и моложе их, и не имел практического опыта - считал себя имеющим всю полноту знаний по этой теме. Ощущение же, того, что являюсь ещё дитём, когда в Россоше пытался понять Петьку, утверждающего что он по настоящему женат и что и его родители и  родители девочки дали на это согласие – здесь не возникало. Даже наоборот был уверен, что гораздо лучше взрослых и пожилых малограмотных колхозников понимаю значение и последствия решений партии.
При обсуждениях мы не уподоблялись партийным пропагандистам, которые рассказывали в клубах и на собраниях о важной роли решений пленума. Даже наоборот пытались спрогнозировать те трудности, которые могут возникнуть при воплощении решений на местах. Моя осведомленность в особенностях практики применения решений поразила даже дядю Ваню. Он как всегда проездом отравил своих на какой-то курорт в один из  городов Минеральных вод, а себе оформил  остановку на неделю, чтобы погостить с родственниками. Я был дома и после обеда он специально пришёл к нам, расспросить про мою работу и посмотреть мопед. Когда рассказал кем работаю и чем приходится заниматься он спросил:
- А какие ты, как молодой специалист, видишь перемены в настроениях колхозников после пленума?
- Знаете дядя, колхозники  ничего пока не замечают, да они и внимания не обратили на эти решения, - не задумываясь ответил я ему.
Такой ответ его явно озадачил и он уточнил:
- Так ведь сколько нововведений. И самостоятельность в планировании, и ослабление контроля. Теперь ведь колхозы сами стали решать чего и сколько сеять, как распоряжаться выращенным урожаем и продукцией животноводства.
Пришлось подробно рассказывать как всё происходит на самом деле;
- Ничего они не решают. Планы закупок доводятся районом. А в районе точно знают возможности каждого колхоза. Если раньше от колхоза требовали посеять сто гектаров пшеницы, получить с них урожай по двадцать одному центнеру, и сдать в госзакупку двести тонн зерна пшеницы. То теперь просто доводят задание по продажи той же пшеницы в двести тонн. А если колхоз захочет схитрить, укажет, что посеет пятьдесят гектаров пшеницы и получит с них по сорок пять центнеров урожай, чтобы на высвободившихся гектарах посеять бахчу и овощи и торговать им на рынке – у него ничего не выйдет. В  управлении ему не утвердят такой план.
- По количеству посевов может  действительно так и обстоят дела. Но ведь объявлено, что не будут больше указывать, где что сеять и когда какие работы проводить
- Такое решение правильное. Дело в том, что  районы уже давно таким занимались совершенно формально. Если раньше, даже я помню, был один агроном МТС и  один зоотехник на десятки колхозов, тогда они строго требовали что куда сеять и какие работы когда выполнять. А теперь в каждом колхозе свои специалисты. Они на месте гораздо лучше районных знают местные особенности. Поэтому районные контролировали всё совершенно формально. Требовали только, чтобы севообороты соблюдались, да рационы кормления грамотно составлялись.
- Ну а по поводу приусадебных хозяйств и домашнего скота, что разве не новаторство? Хрущёв постоянно твердил, что следует ограничивать колхозников в этом деле, чтобы не отвлекать их от коллективных дел. А теперь признали пользу и для колхозников и для страны от такого подспорья.
- Даже в этом деле я не вижу ничего революционного. Те у которых были возможности и раньше могли себе позволить большое домашнее хозяйство. У моего однокурсника родители работали в колхозе, а имели  птицы домашней и животных, чуть ли не как в маленьком колхозе. Они об этом конечно не кричали на каждом углу, но их и не наказывал никто за такое.
- Вот видишь, а теперь каждый сельский житель получает право заводить такое подсобное хозяйство на личном подворье как у родителей твоего друга.
- У каждого не получится.
- Почему?
- Птицу и животных домашних кормить ведь нужно. У нас допустим в селе много неудобий и выгонов. Можно и телят и коров пасти и гусей и сена можно накосить вдоволь, если не лениться. А курочкам, уткам, свиньям зерно потребуется. Если колхозы увеличат выдачу зерна, а совхозы его продажу рабочим тогда конечно хозяйства домашние вырастут. А если нет, то для увеличения личного поголовье останется только воровать зерно и концентраты. Теперь хоть и не сталинские годы, но за такое и теперь на несколько лет можно загреметь куда следует.
- Сказать честно, ты для меня приоткрыл совершенно новый взгляд, на сельскую практику. Мы в городе рассуждаем в общем плане, а на местах оно выходит намного отличным от того, что в газетах читаем. Зато наверно в одном мы не ошиблись – колхозникам легче теперь будет чем при  хрущёвских глупостях. У нас в академии и профессора и курсанты стишки пересказывают, как он заставлял кукурузу сеять за полярным кругом.
- Не знаю правда или нет про требования кукурузу выращивать в тундре, а в нашей зоне и стар и млад должны быть благодарными Никите Сергеевичу, за то, что потребовал резко расширить посевы этой культуры. Польза огромная и колхозам и людям. У кукурузы и урожай зерна несравненно выше чем у колосовых культур, а кормовой массы каждый гектар её посевов даёт в десятки раз больше чем любая другая культура. Раньше в колхозах рассказывают, к весне от кормов только солома гнилая оставалась. Коровы тощими становились, молоко переставали давать, а овцы облазили к весне и ходили с голыми шкурами. А теперь силоса кукурузного каждый колхоз запасает столько, что даже не успевает скармливать за зиму. И люди свою скотину многие на кукурузных початках выкармливают. Вот только сало конечно не вкусное, не крупинчатое получается если свиней не ячменём, а кукурузой кормить.
- Ну, а люди, простые колхозники, что совсем и внимания не обратили на решения пленума.
- Из-за того, что некоторые обратили внимание, я чуть не запорол выполнение задания, на своей работе.
- Как это?
- В коконосушилке план выращивания шелкопряда решили увеличить, а шелководы в богучарских колхозах как сговорились – решили в этом году меньше взять личинок на выращивание. Я как их не убеждал, а те упёрлись и ни в какую. Твердят, что на пленуме решили повысить самостоятельность колхозов, и что теперь они имеют полное право отказаться от лишнего на их взгляд. И что удивительно даже председатели и парторги встали на их сторону.
- Здесь я считаю они совершенно правы.
- Так это если с их колокольни. Чтобы работы и затрат было поменьше. А если с государственных позиций?
- Так государство же своим политическим решением и поддержало их, освободив от лишней опеки.
- И что от этого потребности в шёлке у государства сразу же уменьшились? Вон тётин Люсин муж, воевал лётчиком, так два раза спасался с парашютом шёлковым, когда его самолёт сбивали. И Вы же сами рассказываете, что тоже с парашютом приходилось прыгать. А не будет шёлка, что парашюты станут полотняными делать? Или пупки новорождённым шерстяными нитками станут перевязывать.
- Твои доводы хоть и звучат очень патриотично, и даже пример про авиацию к месту привёл, но они  идут в разрез с тем, что намечено пленумом. Там ведь сказано о необходимости перейти от приказной системы организации труда сельских тружеников к их материальной заинтересованности в результатах этого труда.
- Так это в общем. А давайте мой конкретный пример разберём. Раньше если бы потребовалось увеличение производства шёлка, распорядились бы и площади тутовника увеличить, и помещения расширить, а при необходимости и штат шелководов увеличить и их транспортное обслуживание улучшить. И никто бы ни председатель, ни колхозницы и слова бы против не сказали. А парторги ещё и проследили бы, чтобы требования государства выполнялись беспрекословно. А теперь?
- А теперь следует учиться применять материальную заинтересованность. Ведь в решениях пленума есть и пункты о повышении закупочных цен на некоторую продукцию сельского хозяйства.
- Да пусть закупочные цены на коконы хоть в два, хоть в три раза повысят для колхозов. Такое даже для хозяйства будет мало заметным Потому что это микроскопическая отрасль в их производстве. А главную скрипку в шелководстве играют сами шелководы. Но на их работу и оплату это совсем не повлияет.
- Как это не повлияет, если увеличить закупочные цены в два или в три раза?
- А так и не повлияет. Колхозникам  трудодни начисляют. На разных работах разные - в зависимости от трудности. А начисления на трудодень зерна и денег для всех равные и устанавливаются правлением колхоза или общим собранием. И шелководы получат на свои трудодни одинаковое количество зерна и денег, хоть бесплатно колхоз сдаст коконы, хоть по самой большой закупочной цене. Им от этого ни холодно ни жарко!
- Так теперь же постановили и колхозников перевести на денежную оплату.
- Да, денег наверно теперь колхозники получать станут больше. Но  заинтересованность шелководов при этом никак не улучшится. Теперь им установят расценки, за часы работы с шелкопрядом. И установят номы времени, сколько отводится на уход за гусеницами. Но опять же их зарплата никак не будет зависеть от цены на коконы и даже от доходов колхоза. Если бы закупочные цены на коконы  увеличили, то выгадали бы только те шелководы, которые на личном подворье, индивидуально занимались выращиванием коконов.
Дядя Ваня остался очень доволен нашей беседой, даже заявил:
- Ты мне прямо глаза открыл, на истинное положение дел в сельской местности. Впору хоть к нам в академию тебя приглашать на лекцию по перспективам села не только для курсантов, а и для профессорско-преподавательского состава.
Колхозы своего района я посещал, используя мопед. А в Богучарский ездить на мопеде не рисковал. До Богучара доезжал первым автобусом, а в колхозы добирался в основном «голосуя» водителям попутных машин. Редко какая не останавливалась у поднявшего рук. Если было место в кабине или в кузове шофёры всегда подвозили попутчиков и при этом обычно ещё и расспрашивали куда едешь и зачем. Только на проходящей мимо Богучара широкой трассе водители  большегрузных машин, которых называли «дальнебойщиками»  редко останавливались голосующим.
Когда в очередной раз приехал в Богучарский район, свой маршрут построил так, чтобы к вечеру попасть в Дерезовку. Дело в том, что в этом селе  большая хата специально была выделена для приезжающих в колхоз. Считалась она гостиницей. В ней было две комнаты с железными койками и постелями. Маленькая для женщин, а большая для мужчин. Бумажку с направлением на ночлег выдавали в конторе колхоза. Мне уже не один раз приходилось ночевать здесь. Еще при посещении других колхозов обратил внимание на жалобы шелководов, что в этом году хоть и погода сухая, а гусениц больных даже больше чем в дождливые годы.
В Дерезовке же понял, что положение с выращиванием шелкопряда совсем плохое. Шелководы колхоза были в панике и очень обрадовались моему приезду. Они ничего не могли понять. Считали, что личинок получили меньше прошлогоднего. Но гусениц уже после второй линьки оказалось так много, что они заполняли всё пространство между стеллажами и кормов съедали несравненно больше чем раньше. Но самым страшным было то, что больными оказались не отдельные гусеницы, а почти вся их огромная масса. Наоборот здоровых гусениц  было всего по несколько штук на каждом стеллаже.
Хотя я сразу же догадался, что вспышка заболевания произошла из-за невероятной скученности – виду шелководам не показывал. Советовал лучше проветривать помещение, следить, чтобы листья по росе не заготавливали. А когда одна из женщин высказала мысль, что может удобрения, которые самолёт недавно распылял над колхозными полями, попали на тутовник - горячо поддержал такую гипотезу и заверил, что поручу специалистам богучарского управления сельского хозяйства проверить маршруты полётов самолёта.
Вернувшись в Кантемировку сразу же позвонил в коконосушилку и доложил о катастрофическом положении с выращиванием шелкопряда в богучарском районе. Но бухгалтерша, заявила, что гусеницы почти каждый год болеют. Когда больше, а когда меньше. Что следует напомнить шелководам, пусть собирают больных гусениц и сжигают их, чтобы не допустить массового заражения. На мои слова о том, что такое заражение уже произошло, она ответила, что это мне от недостатка опыта так показалось. Но я настаивал, чтобы она доложила о ситуации директору, когда тот появится в конторе и перезвонила мне.
В этот и на следующий  день дежурил у телефона в кабинете, но никто мне не звонил. К вечеру опять позвонил в коконосушилку и добился, чтобы директор взял трубку переговорить со мною. Волнуясь, я рисовал ужасную картину с производством, преднамеренно даже сгущая краски. Директор сказал, что ему ещё вчера сообщили о моём звонке. И что он выяснил, что надёжного и быстрого способа остановить распространение болезни гусениц пока не изобретено. Что мне ещё вчера посоветовали, что делать, чтобы ущерб от болезни был минимальным.
Всю трагичность положения, в коконосушилке поняли лишь тогда когда колхозы привезли сдавать коконы на сушку. Директора вызвали для объяснений к руководству в Воронеж, а он перед этим успел позвонить в наш райком партии и сообщить, что я завалил работу с выращиванием шелкопряда. И чтобы райком принял в отношении меня соответствующие меры. Звонок пришёлся кстати. Через день намечалось заседание бюро райкома, и мне сообщили, что моё персональное дело будет включено в повестку. Мой вопрос должны были рассматривать после перерыва. Докладывать поручили Сергею Фёдоровичу. Для информации он записал цифры показателей района за этот год и за прошлые годы. А я даже ничего не стал записывать, потому что мог объяснить ситуацию без никаких шпаргалок.
После перерыва, Кривоклякин поднимаясь в райком попробовал подбодрить меня и пояснил:
- Ты не переживай сильно. В проекте решения тебе, как начинающему специалисту, предлагается вынести выговор без занесения в учётную карточку. А если без занесения, то его можно через пол года и снять.
- Так мне и не получилось бы с занесение. Потому, что у меня никакой карточки партийной нет, - угрюмо согласился я.
- Не понял? Как это нет?
- Так я ж не партийный, а только в комсомоле пока.
- В управлении работаешь и беспартийный, - удивился он.
- Так Вы же сами меня определили сюда, после техникума.
- Вот это дела! Побегу предупрежу райкомовских, что они затеяли партийный выговор навесить на беспартийного. А то ещё и мне нагорит, что не предупредил. Пусть снимают вопрос с повестки дня.
Вопрос с повестки не сняли, но слушание не принесло мне никаких страданий.  Сергей Фёдорович, доложил, что в этом году, с моим приходом на должность, производство коконов в районе заметно выросло и в сравнении с прошлым годом, и в сравнении со средними показателями за три прошлых года. Что резкий спад производства произошёл только в соседнем районе, но он не знает причины такого снижения. Когда мне предложили объяснить причины резкого снижения производства у соседей = я объяснил, что в тамошних колхозах, несмотря на увеличение заданий по количеству колхозники отказались расширять площади оборудованных помещений. Что председатели колхозов и даже партийные работники не поддержали мои требования. А в результате из-за большой скученности гусеницы массово заболели и погибли.
Подводя итог рассмотрения вопроса, первый секретарь райкома заявил:
- Выходит по результатам деятельности Орлова в шелководстве нашего района, мы должны не наказывать его, и даже похвалить. А вот богучарские пусть сами разбираются со своими председателями.
Зато гнев директора коконосушилки оказался громогласным. Пользуясь свободным графиком работы, я частенько оставался в селе и помогал своим по хозяйству. И в этот день тоже, решил прополоть картошку. Мама тоже отпросилась на после обеда с тем чтобы помогать мне. Дело в том, что у нас дома давно практиковался посев кормовой свёклы в междурядьях картошки. Картошку я пропалывать и окучивать собирался тяпкой, но при этом сложно было бы срезать сорняки вокруг мелких свекольных растений. Вот мама и собиралась помочь мне, раздергивая вручную  букеты свеклы и прорывая сорняки вокруг них. Мама с бабушкой уже пообедали а я приехал позже и  обедал, когда к нашему двору подъехала машина коконосушилки. Директор стремительно зашёл в хату и с порога заявил:
- Что и требовалось доказать. Разгар рабочего дня, а он дома прохлаждается, борщ видите ли  хламает за обе щеки.
Я привстал с лавки и как можно вежливее ответил:
- Здравствуйте. Садитесь и Вы со мною отобедайте и Виктора зовите.
- Борщом решил откупиться за свою расхлябанность! Не прорежет! Нам штат сокращают, хотел тебя по сокращению уволить, а теперь подпишу по статье! За прогулы! Вон Витька свидетель, что в Кантемировке тебя не оказалось на месте и сейчас в рабочее время находишься в селе, в котором нет производства шелкопряда.
- Не выйдет у Вас ничего с прогулами.  Я сегодня  приехал решать в колхозе Шевченко, возможность выращивания шелкопряда в следующем сезоне на личных подворьях колхозников. И уже провёл беседы с Кудиновой Акулиной Васильевной и с Бескакотовой Ульяной Антоновной. Можете хоть сейчас в этом убедиться.
- Какие на хрен подворья! Ты завалил выращивание в колхозах и буровишь про подворье. К такой матери тебя и частников этих следует гнать, если даже в колхозах ума не хватило производство организовать.
Чем сильнее кричал и даже матерился директор, тем спокойнее отвечал я ему. Не пойму, почему, но моя уверенность в непоколебимости своих позиций росла с каждой минутой, несмотря на то, что вначале был ошарашен его наскоком. Мама с бабушкой даже во двор вышли, чтобы не слышать его ругань. В конце разговора директор объявил, что с сегодняшнего дня я не работаю в коконосушилке, и что приказ об этом он напишет сегодня же. Предложил ему в таком случае погрузить в машину мопед, если он напишет накладную, что принял его от меня в целости и сохранности. Или в противном случае я приеду на нём после пятого числа получать начисленную за отработанные дни зарплату. Директор матом ответил, что накладную не получу, но мопед велел Виктору погрузить в машину.
Когда директор уехал, не удавалось никак успокоить родителей. Они так напугались произошедшим, что у бабушки от волнения даже пот выступил над верхней губой. Мама причитала:
- Ой мамочки, ой Боже, что ж теперь будет.
- Ничего не будет, успокойтесь, - пробовал я урезонить их.
- Как же ничего. Он ведь тебя не только на прогулах застукал, так ещё и обвинения какие серьёзные предъявил.
Бабушка тоже вторила маме:
- Как тут не переживать? Людей за колоски в колхозе сажали. А тебе вешают порчу во всех колхозах богучаских. Что ж это, не успел отучиться и в тюрьму? Лучше б ты на тракториста пошёл или в школу митрофановскую поступил как Нелька.
- Бабушка, за колоски при Сталине сажали, а сейчас без разбору уже давно людей не забирают, - пытался объяснить им я.
- Знаешь, я даже опешила, как ты и почему так спокойно с ним говорил. Или ты специально спокойным притворялся?
- Нет, почему, я сначала тоже растерялся, когда он с порога орать начал. Потом как-то сразу успокоился.
-  А про тётю Ульяну и про Васильвну зачем сказал. Вдруг бы он и действительно позвал их,  спросить про шелкопряд.
- Ничего я не выдумывал, Я с ними давно про такое разговаривал, и они бы подтвердили, что было такое предложение.
- И ты, смог в споре вспомнить про это и придумал такое оправдание?
- Конечно.
- Я бы так не сумела. Я бы или расплакалась или молчала.
Опять вмешалась бабушка.
- Начальник сказал, что выгнал тебя с работы. Так что теперь в колхоз придется возвращаться? На простую работу идти?
- Бабушка, даже если бы мне в колхоз пришлось вернуться, так я бы все равно не на рядовых работах был. Я же в техникуме не только на агронома выучился, но и на тракториста и на комбайнёра. А диплом позволяет,  например, и бригадирскую должность занимать.
Мама продолжала:
- Ты не отмахивайся от слов старших. Бабушка может и права по- своему. Сказал же начальник, что по статье уволит. А с такой записью, не просто будет устроиться.
- Да успокойтесь Вы обе. Я совсем даже не переживаю за это. Если бы он и попробовал меня по статье за прогулы уволить - у него бы ничего не вышло. И можно сказать благодаря Вам. Вы ж с рождения наверно учили меня беречь и хранить всякие документы и записи. Так я как чувствовал такое, все командировочные листы за каждый месяц с печатями тех колхозов которые посещал, хранил и не выкидывал. И в случае его попыток,  сразу через профсоюз могу доказать, что он превышает свои полномочия и выставляет необоснованные претензии.
- Подумать только насколько теперешние дети сообразительнее и умнее своих родителей. Только мне всё равно страшно за тебя. Вдруг он сейчас свирепый приедет в Россошь, запишет в твоей трудовой книжке, что уволен по статье, и печать поставит. Потом пусть хоть десять профсоюзов  это оспаривают, а в книжке ж всё равно уже будет отмечен такой позор.
- Бросьте себе голову забивать всякими мелочами. Книжка моя трудовая в кантемировском управлении. А там меня даже похвалили на бюро. Так что ничего плохого со мною не будет. Пойдёмте лучше картошку полоть, а то до вечера не успеем.
- Ты что в таком состоянии ещё и огород полоть собираешься? Ты сейчас не только свеклу, а картошки половину порубишь.
- Состояние у меня вполне нормальное. А прополоть нужно сегодня. Потому, что завтра придётся  ехать в управление и докладывать о решении директора.
В управлении удивились случившемуся  но директор подтвердил Кривоклякину, что с вчерашнего числа агрономическая должность шелковода по Кантемировскому и Богучарскому району сокращена. К этому моменту оказались вакантными только две агрономические должности в селе Новобелая. Это крупное село было самым удалённым и располагалось на стыке: нашей области, Белгородской и украинской Луганской области. Можно было получить направление на должность колхозного агронома-семеновода, или на должность агронома по гибридизации кукурузы. Лидия Васильевна настаивала, чтобы я выбрал гибридизацию. И потому, что этим новым для района делом она руководила лично, а ещё и потому, что тогда я останусь в штате управления и не потребуется вступать в члены колхоза «Чапаева».
В Новобелую поехал с направлением на агронома обязанного организовывать  гибридизацию кукурузы для получения семян превосходящих по урожайности зерно рядовое и даже сортовое. В конторе объяснили, что для одиноких специалистов колхоз квартиры не выделяет, но обеспечивает жильём  в отдельных комнатах в домах колхозников в непосредственной близости от конторы. На отдельную квартиру я и не рассчитывал, хотя существовало положение об обеспечении специалистов сельского хозяйства отдельными квартирами. Зато приятной новостью оказалось то, что в колхозе существовала практика оплаты колхозникам за предоставление жилья специалистам и в эту оплату было включено приготовление пищи квартирантам. В тонкости этих отношений не вдавался. Знал, что хозяйкам квартир содержание квартирантов засчитывалось как работа в колхозе. К тому же колхоз выдавал им ещё и какие-то продукты. Но как я убедился, готовили они всю еду в основном из своих продуктов полученных из огорода, от домашних животных и птицы.
Моей квартирной хозяйкой оказалась пожилая, хромая женщина, назвавшая себя Савельевной. До меня у неё квартировал, как я понял,  не молодой, но почему-то холостой колхозный агроном-семеновод. Он недавно уволился и переехал к себе на родину в Лискинский район, на низшую должность бригадира, потому что его пожилые родители заболели, и были не в состоянии сами вести домашнее хозяйство  Кровать моя располагалась в вэлыкихати, а хозяйка обитала в кивнате за печкой.
Вскоре в колхозе на комсомольском собрании освободили от занимаемой должности секретаря комсомольской организации, который в нетрезвом состоянии затеял драку с местным депутатом районного совета. Местные ребята по секрету утверждали, что депутат этот, хоть и был трезвым, но сам затеял скандал, и вообще после избрания в депутаты стал слишком заносчивым и придирчивым. Но за  освобождение комсорга проголосовали все, и так же единогласно подняли руки, когда секретарь райкома комсомола объявил, что комсоргом рекомендует избрать меня.
Это назначение позволило мне определиться с тем, чем заниматься в колхозе. Дело в том, что вопросы организации участков гибридизации Лидия Васильевна в этом колхозе, и наверно в остальных тоже, порешала  тщательно и полностью. Посев двух сортов для гибридного взаимоопыления, по нужной схеме, намечен только с весны следующего года. Но она уже заранее согласовала с бригадирами трёх колхозных бригад, на каких полях будет произведён посев, какие трактористы и какими сеялками будут выполнять это задание, Даже побывала на выделенных полях и договорилась с какой стороны и в каком направлении следует начинать посев. А потом ещё устроила и специальный семинар в районе с приглашением из всех колхозов и совхоза тех трактористов, которых наметили для посева и ухода за посевами. Поэтому я даже и при большом желании, не мог бы ничего добавить к тому, что она успела сделать.
Посещая бригады пытался вникнуть в их заботы и находить интересные занятия, позволяющие познакомиться с молодёжью села. Конечно почти ежедневно ходил в контору на работу. Главный агроном колхоза Шпак, очень обрадовался, когда обнаружил, что могу совершенно правильно и подробно составлять технологические карты на возделывание любой из культур, выращиваемых в колхозе. Хоть я и не был агрономом колхоза, но с моего молчаливого согласия, он поручил мне составление карт, для всех бригад и по всем культурам. Когда в кабинет заходили бригадиры, я обнаружил, что очень многие посевы в технологических картах запланировано размещать не в тех полях и не по тем предшественникам, которые были на самом деле. И сразу же кинулся за разъяснениями к Шпаку:
- Тут вчера Палиев заходил с первой бригады, а сегодня Василий Платонович был из пятой и оба утверждают, что и под озимые у них другие поля готовятся, и подсолнечник у Палиева всего  три года назад был на этом поле, а положено ведь через семь лет.
- Ты не обращай на это внимания, - успокоил меня Шпак. – Карты эти они для блезиру, вернее для того, чтобы экономисты производственно-финансовый план могли составить  по бригадам и свести по колхозу.
- Так и план же будет не точным.
- Как это не точным? Я проверял, ты перечень работ пишешь полный, и все расчёты выполняешь на основе установленных норм и расценок. Здесь к нам ни наши, ни районные экономисты прикопаться ни с какой стороны не смогут.
- Так ведь фактически во многих случаях окажется, что  перечень работ будет не такой как запланировали, а с учётом фактических площадей и предшественников.
- И кто об этом будет знать? Карты технологические из конторы ни одна бригада не забирает. Они так и лежат в кабинете до следующего года. А какие работы в каком поле вести в бригадах не только бригадиры, а и трактористы знают. Если чего не знают – подскажу.
- Тогда вообще нет никакого смысла и карты составлять. Можно взять старые и исправить только год в заглавии.
- Я бы так и делал. Если б плановые задания  по культурам и потребность в кормах каждый год не менялась. Ты даже можешь поискать, если в какой бригаде площадь совпадёт по какой культуре, то можешь действительно исправить год, и переложить её в свежие.
- А предшественник?
- Да кто на них будет смотреть? Одни экономисты, а им до фонаря какие где предшественники. Лишь бы нормы правильно указаны были.
Такое отношение отбивало охоту к творчеству. Во время учебы, составляя технологические карты или планы мероприятий, мы видели себя стратегами, повелевающими массой исполнителей. А здесь  понимал, что составляю громоздкие таблицы, которые даже и не предназначаются для планирования действий трактористов, сеяльщиков, комбайнёров и  пахарей. Что итоговые цифры из карт плановики и экономисты занесут уже в свои таблицы, но все эти данные на самом деле не будут соответствовать, тому, чем будут заниматься колхозники на полях. Поделился такими мыслями со Шпаком:
- Если разобраться, то мы с Вами являемся низшим звеном целой системы обмана.
- Какого такого обмана? – нахмурился Шпак.
- В принципе можно сказать государственного.
- Ну, ты и загнул!
- Посудите сами. Мы делаем расчёты по бригадам, которые не соответствуют тому, что в бригадах будут делать. Экономистка включит их в производственно-финансовый план колхоза на следующий год. В районе эту липу из всех колхозов сведут в районный план. Дальше по цепочке в область пойдёт, и оттуда в Москву. А в Госплане возьмут то, что им предоставили и будут пробовать запланировать потребности и спрогнозировать возможности всей страны на следующий год. Понятно, что эти их расчёты окажутся не точными, и не потому, что они глупые, а потому, что мы схалтурим.
- Ты сгущаешь. И я тебе сейчас это докажу.
- Вряд ли.
- Докажу. Предположим, что ты затратишь лишнюю недельку, соберёшь точные данные по всем пяти бригадам и составишь все карты с точным учётом предшественников и особенностей каждого поля. А весной в посевную дожди зарядят, поэтому  отпадёт необходимость например в бороновании для сохранении влаги. А тут ещё и сроки сдвинутся. И чтобы уложится в них придётся отказываться от некоторых запланированных операций, или наоборот дополнительные проводить, если после дождей солнце припечёт и корка образуется.
- Так это погода, здесь ничего от нас не зависит.
- Это я просто к тому, что в сельском хозяйстве много разных факторов, которые могут внести коррективы в самые точные расчёты. Об этом знают не только в районе, а и в Москве.
- И что они  получая документы из областей, не обращают на них внимания? А как же им тогда планировать приходится?
- А для масштабного планирования наши  данные можно считать вполне достоверными.
- Только что выяснили, что в любом случае пишем то, чего не будет на самом деле – и тут же утверждаете, что всё достоверное.
- Ты сам посуди. Нормы выработки мы указываем фактические, расценки тоже. Расходы горючего и материалов закладываем согласно существующих норм. Урожайность нереальную район не пропустит.  Площади намечаем согласно планов закупок и потребностей в кормах.
- А конкретно по бригадам и по полям?
- Здесь нас выручит то, что никто точности не пытается добиться. Допусти ты запланировал в первой бригаде пшеницу по гороху, а им придётся сеять после силоса. Зато в третей выходит по севообороту после силоса, а они посеют по гороху. Вот оно и выровняется. Если не между нашими бригадами, так между разными колхозами.
- В таком случае мы через несколько лет, вообще нарушим все правила чередования культур в севооборотах.
- А их уже сейчас почти не получается соблюдать. Это когда при МТС и РайЗо указывали кому, что где сеять и когда убирать тогда севообороты строго соблюдались, по всей науке. Потому, что нарушившие могли загреметь в тар-тарары!
- Так это ж плохо.
- А что делать? Когда сверху всем распоряжались - они и контролировали и отвечали за правильное использование. Теперь же планы закупок доводят сверху, а как их выполнять, не нарушая севооборотов - никого не волнует. Наверное, поэтому и наказаний за нарушение теперь не предусмотрено.
Домой не ездил больше месяца. А когда приехал пришлось целый день выслушивать восторженные мамины впечатления от круиза на большом теплоходе от Москвы до Астрахани и обратно. Путёвку в санаторий больница ей могла предоставлять каждый год, по её заболеванию. Но она убедилась, что санаторное лечение не приносит ни какой пользы. Только отдохнуть и время интересно можно провести в красивых местах бесплатно. А процедуры не давали никакого результата. Поэтому в этом году, когда в колхоз пришла путёвка для путешествия по рекам, и среди передовиков не нашлось желающих попутешествовать - она выпросила путёвку для себя. Но от санатория, конечно, пришлось отказаться.

 


Мама с восторгом рассказывала, как теплоход в шлюзах поднимался и опускался, как в разных интересных местах делали остановки и их возили на экскурсии. Она почти полностью заполнила толстую общую тетрадь записями про историю разных городов и монастырей всяких. Раньше мы даже не слышали, что на крови невинно убиенных строили монастыри и много другого интересного. Экскурсоводы подробно рассказывали и о событиях, происходивших в древности, в тех местах в которых они побывали и о самих городах и крепостях. Ещё на неё произвело неизгладимое впечатление наблюдение за путешествующими целыми семьями:
- Представляешь с нами плыли и те, которые не от профсоюза и от колхозов. А которые сами, за деньги устроились на теплоход.
-  Вы откуда узнали, что они за деньги?
- Так там все знали, что у которых на верхней палубе каюты – эти за деньги. А которые по путевкам, у тех внизу каюты были. Наша вообще под водою была.
- Может они просто билеты купили себе, чтобы доехать куда им нужно. Которые вдоль рек больших живут, вроде бы постоянно на пароходах ездят.
- Нет. Что ты. Такие на другом едут. По реке постоянно туда и сюда мотаются небольшие пассажирские корабли, и баржи огромные плавают. А этот и называется теплоход, и он специально только для отдыха придуман.
- Мне так кажется, что в санатории Вы бы лучше отдохнули. Там и красиво, и сходить можно куда захочется. А на теплоходе этом только плыви да кушай. Или жди пока остановится, и на экскурсию повезут.
- Ты даже представить не можешь насколько всё красивее с теплохода кажется. Даже в  самых лучших санаториях меньше интересного чем там. Можно часами стоять у перил и любоваться и берегами, и рекой, и кораблями другими. Для физкультурников сзади всякие приспособления установлены. Народ там и днём и ночью толпится. Кино показывают разное и днём и вечером. И сами  вечера на теплоходе прямо сказочные получались. Сверху всё украшено разными цветными фонариками, музыка и людей танцующих столько, что не протолкнуться. Я, конечно, стеснялась танцевать сначала, а потом соседка по каюте уговорила. Она старше меня на пять лет, а танцует как молодая.
- По Вашим рассказам выходит, что такая поездка для молодых в основном придумана.
- Не, у меня после поездки мечта теперь появилась сокровенная. Когда ты станешь взрослым, женишься, детей заведёшь, - ещё раз проехать по этому маршруту. Только семьёй, за деньги. Чтобы в одной каюте наверху. Я прямо до слёз завидовала им и всегда любовалась, когда мимо проходила. Питание у всех было трёхразовое и ещё в полдник можно было кефир и коржики брать. А можно отдельно покупать еду и выпивку всякую. Так семейные по долгу  вместе и старшие и дети и внуки за этими столиками сидели чай или кофе пили и морожено ели из железных мисочек на высоких ножках.
- А почему из мисочек?
- Не знаю. Там морожено в стаканчиках ни в вафельных, ни в бумажных не продавали. Такое мы только во время экскурсий на берегу покупали. А на теплоходе люди морожено ели из этих мисочек. Мисочки блестящие и на ножках, таких как у рюмок, только ещё выше. Может потому, что порции большие. Морожено там прямо горой лежало.
-  А Вы хоть попробовали такого?
- Наверно и мне можно было бы купить порцию. Никто бы не запретил. Но я решила подождать, пока большой семьёй поедем и вместе тогда будем таким наслаждаться.
Потом пришлось  удивиться тому, что Евгений Стефанович, муж тёти Люси попросил мамины записи, про поездку и переписывал для себя, что-то про монастыри и про прошлые времена.
Людмила Ивановна официально зарегистрировала свои отношения с Евгением Стефановичем и заменила фамилию Казьмина, на Копачёву. Казалось бы, перемены добавят  забот и усложнят её напряжённую жизнь. Но замужество окрылило. Теперь ей казалось, что раньше она жила не для себя. Обучала детей, помогала советами знакомым. Переживала за дела родных и близких. Но всё это было как бы наружным, внешним. Внутри себя часто ощущала угрызения, за то, что в начале войны пришлось пойти на обман властей. Что стремление уклониться от преследования из-за обвинений предъявленных к родителям, помогло избежать участия в войне. Война забрала тысячи жизней наверно более достойных, чем она и понимание этого вызывало постоянное ощущение вины и даже стыда.
Особенно упорно подобные ощущения преследовали её после участия во всевозможных праздничных мероприятиях или после кино и прочитанных книг или статей о военных подвигах наших людей. В результате в какой уже раз начинала анализировать то, что пришлось делать после бегства из Воронежа. Анализировала и разумом понимала, что честно и добросовестно исполняла всё, что ей поручали. Делала всё возможное в её положении, для пользы страны и армии. Что жила честно, поступала справедливо. Разум убеждал её в этом, а Душа продолжала хранить чувства вины и стыда. Наверно поэтому, она чуть ли не боготворила, каждого, кому пришлось воевать. К мобилизованным в армию и на трудовой фронт относилась с искренним уважением вне зависимости от того, чем и где им пришлось заниматься в эти лихие годы. А всех без исключения фронтовиков считала героями.
Теперь всё поменялось в корне. Работа,  доброе отношение к родным и друзьям остались прежними, но дома теперь её Душа и отдыхала и праздновала! До этого прочные и нерушимые врата Души распахнулись и впустили внутрь всё то, что касалось только её самой и любимого мужа. Эти ощущения придавали Людмиле Ивановне  новые силы и массу энергии.
Когда освободили отца, и он поселился в её квартире, тогда вроде бы уже появлялось видение семьи. Почувствовала себя более защищённой. Появилось знакомое с детства ощущение, что папа сможет оградить её от любых неприятностей и напастей. Но вскоре  такие ощущения угасли. Иван Тимофеевич стал тихим и как ей казалось равнодушным ко всему происходящему. За столом, когда удавалось вместе покушать - они обсуждали происходящее в городе и в стране и в мире. Но даже во время этих разговоров, обсуждали только факты и события. Говорили о них, как казалось Людмиле Ивановне, просто, чтобы заполнить паузы. Она ведь помнила как до войны, он уверено, и с жаром объяснял им с матерью, происходящее. Какие безапелляционные оценки давал каждому событию.
Сейчас же он не хотел обсуждать  происходящее. Дочь тоже не спешила высказывать своё отношение к тем событиям, о которых возникал разговор. У неё в связи с домом даже возникало  ощущение пустоты, запустения, мрака и серости. Такие ощущения нарастали не только в умственном восприятии, но и на физическом уровне. Уже к концу первого года совместной жизни с отцом, она обратила внимание, что воздух в комнатах стал казаться ей затхлым. Что пытается найти в квартире паутину и пыль там, где их нет и быть не может. Заметила, что с его приездом, она стала гораздо больше времени уделять уборке, почти ежедневно проветривать помещение.
Ощущала, что восприятия родства и близости у них с отцом были намного сильнее, когда они обменивались редкими письмами, чем теперь, когда виделись ежедневно. Воспоминания о Софье Ильиничне вновь восстанавливали прежние ощущения близости. Но постепенно к таким воспоминаниям они стали возвращаться всё реже и реже. Она первая не поднимала эту тему, непоколебимо  считая отца главным в их семье. А отец ни в чём не хотел проявлять своё главенство. Даже в мужских заботах по квартире и по хозяйству, он спрашивал совета у дочери. Даже собираясь что-то отремонтировать или смастерить, спрашивал у неё разрешения.  Она говорила, что такие просьбы обидны и несуразны, а он грустно заявлял, что это проявление элементарной вежливости, которое ему навеки успела привить покойница.
Когда отца не стало,  в её жизни неожиданно появился другой мужчина. Мужчина обладающий казалось бы равным с ней статусом в их семье.  Но Людмила Ивановна превозносила его статус до невообразимых вершин. Уважала его как фронтовика, успевшего поучаствовать во многих сражениях. Гордилась тем, что муж имел безупречное прошлое и родителей признанных борцами за  советскую  власть, во время её становления. С почтением относилась к его возрасту и богатому жизненному опыту. Потом, когда неожиданно стали известны секретные сведения, что ему довелось  участвовать в отстаивании интересов страны за её рубежами – стала видеть в муже ещё и одного из тех немногих, которым страна могла доверить выполнение задач, государственной важности.
Однако, несмотря на такое восприятие мужа, в семье с его появлением воцарились простота, радость и понимание. Сказав, что Людмила Ивановна была довольна своим замужеством – значит не сказать почти ничего об обретённом ею счастье. Если авторитет отца раньше подавлял её активность, то теперь, несмотря на гораздо больший авторитет мужа, она увлечённо и активно успевала обсудить с ним всё то, что происходило вокруг.
Получалось, так, что ни его заслуги, ни его старшинство, ни даже его такой своего рода  государственный статус, не мешали ей высказывать и горячо отстаивать свои личные, порой наивные суждения. Происходило, это, наверное, потому, что он всегда уважительно и внимательно воспринимал то, что она говорила, как она думала, и на чём строила свои утверждения. А ещё потому, что он постоянно из месяца в месяц из года в год, повторял, что весь его опыт и знания ничего не значат в сравнении с пониманиями  женою мудрости народной,  с  её убеждённостью о значимости жизни каждого. Утверждал, что её представления оказались несравненно значимее его опыта. Потому, что они помогли найти понимание важности и необходимости активной жизни в том его состоянии,  в котором оказался. В то время как весь его личный богатый жизненный опыт и знания, не помогали увидеть такое.
Под этими впечатлениями Евгений Стефанович, в первую очередь занялся поиском политических, коммунистических объяснений своего предназначения в теперешнем своём инвалидном виде. Вера в коммунистические идеалы у него была непоколебимой. В госпитальной палате, его внештатная сиделка сумела,  убедить в важности и даже красоте его активного будущего опираясь в основном, на религиозные объяснения того, почему ему не один раз была дарована жизнь, в самых гибельных ситуациях, и на мудрости народной. Теперь же он решил найти подтверждение доводам жены в коммунистической теории. Уже в первый год их совместной жизни, понял, что жена открыла ему истину. Что действительно важно, и ему и окружающим, чтобы его силы и энергия не тратились, на горестное созерцание ощущений своего непослушного тела.
Понимал, знал и был уверен, что теперь найдёт полезное для своей страны, для своих близких, применение накопленным знаниям и опыту. Мелькали мысли, что видимо сосредоточится на разработке важных и полезных навыков и хитростей в применении истребительной и бомбардировочной авиации. Но был уверен, что вначале, должен найти надёжное коммунистическое обоснование тем жизнелюбивым чувствам, которые в нём вызвала жена. Поту  как хоть и покорился её настойчивости, хоть и ощутил справедливость и великую силу  её предложений, но  ему казалось, что слова её были наивными. А многие доводы, вообще основывались на таком, что коммунистические представления относят к не нужному, и даже к вредному.
Занявшись поиском коммунистического обоснования ценности человеческой жизни, он обнаружил наличие веры самих людей в существование такого нематериального понятия как сама жизнь с её эмоциями и ощущениями. Но в трудах основоположников коммунистических идей понятие веры он находил, только по поводу религий. Сердился по этому поводу, обсуждая с женой результаты своих поисков:
- Обидно Люся, всего Маркса проштудировал, так у него даже упоминания о вере у людей не нашёл. Труды Ленина читаю, там есть о вере, но о том, что как следует относиться к рабочим желающим вступить в партию, но верящим в Бога. Но ни у того, ни у другого не нашёл ничего о вере в необходимость жизни. Говорится о важности тех, которые отдавали жизнь ради победы коммунистической справедливости. А о важности самой жизни пока ничего у них не нашёл.
Сердитый настрой мужа она попыталась исправить шуткой:
- Стефанович, как преподаватель литература, смею предположить, что Ваши изыскания просто оказались слишком поверхностными. Не вижу анализа глубины веков!
- Опять ты за своё? Мы же договаривались!
Дело в том, что жена, когда узнала от сослуживцев мужа, что его и подчинённые, и руководители и во время войны и в мирное время величали Стефановичем, превратив это слово в символ – тоже стала так называть мужа в разговорах со всеми своими собеседниками. Обращаясь к нему при посторонних, звала мужа Женей, а наедине чаще Женечкой. Но если приходилось упоминать его имя в разговоре с другими, даже в его присутствии обязательно называла Стефановичем. Слыша такое он сердился:
- Что ты меня как не родного величаешь? Ты ж не на родительском собрании, а я не отец твоих учеников.
Но она почему-то была уверена, что называя другим его по отчеству, он поступает  правильно. И как бы, исподволь, незаметно, чтит память о его упорстве при постижении лётных наук, о его успехах в защите Родины, и даже в тех делах в далёкой Корее, которые являются строгой тайной для всех.
Теперь же пояснила:
- Женечка, не обижайся. Это я для пафосной солидности своим словам шутливым так тебя назвала, чтобы развеселить.
- Знаю, я твои шуточки с намёками. Признавайся, на что намекаешь?
- Наверно когда сказал, в каких книгах искал ответы на свой вопрос, у меня мелькнула мысль, что Маркс начал излагать свои идеи в прошлом веке, а Ленин уже после него. Но им предшествовало немало мудрых людей из других эпох. Может тебе поискать ответы в их мыслях?
- Ты меня наверно не понимаешь. Я ж уже толковал. У меня искренняя уверенность в совершенстве коммунистических принципов. Теперь возникла ещё и уверенность в справедливости твоих утверждений о  ценности и значимости жизни каждого нормального человека. Убедила меня в этом, ты поповскими утверждениями.   Но мне необходимо найти не устаревшие, а современные, коммунистические доводы в пользу таких представлений.
- Зачем тебе это? Боишься, что без марксистских доводов, со временем потеряешь веру в справедливость такого?
- В том-то и дело, что вера в ту истину, которая с твоей помощью мне открылась, у меня лично нерушима. Но ты сама подумай, сколько людей попадают в похожую ситуацию. И крайне важно и для них и для страны, чтобы у них тоже возникла и укрепилась вера в необходимость и важность жизни активной, даже в таком, вроде бы  плачевном состоянии. А рядом с ними не будет тебя с твоим талантом убеждения. К тому же не верят теперь у нас в Бога. Меня неверующего, ты как-то сумела переубедить. Потому, что не сколько про Бога говорила, сколько примеры из сказок разных да былин старинных приводила. Но у других же не будет такой начитанной сиделки. Вот я и пытаюсь найти понятные им пояснения необходимости возвращаться в жизнь и не скулить по поводу утраты её привычного порядка.
- Ты тоже не понял того о чём я сказала вначале. Напоминая, что и до появления коммунистических идей жили мудрые люди, я наверно пыталась предложить тезис о том, что понятие  ценности и важности каждой человеческой жизни сформировалось очень давно. Задолго до рождения Маркса. И стало своего рода аксиомой, не требующей доказательств.
   - С этим можно согласиться. Но  вспомни, требовала ты, чтобы я «проснулся», «ожил» уповая на то, что значимость именно моей жизни была высоко оценена на небе. Что мои чудесные спасения от верной гибели были санкционированы небесами. И меня сейчас интересует не то, почему я, не верующий, принял эти доводы как возможное. Сейчас с головой ушёл в поиск ещё более убедительных доказательств, в глубине тех учений, которые дают основу жизни всей стране. Если там указано как важно устраивать счастливую справедливую жизнь для советских людей, то должны быть и пояснения важности того, в чём ты меня убедила.
- А почему бы тебе вместо поиска марксистских подтверждений возникших представлений, не подумать о возможности совместить разные подходы? Маркс учит правильному обустройству государства, а вера помогает находить правильные ощущения и представления в личной жизни.
- Именно моя уверенность в верности и справедливости коммунистических требований, настойчиво мне твердит, что и Маркс и Ленин напоминали о вредном влиянии  религии на людей. Сама ж не раз видела плакаты о том, что религия опиум для народа. Опьяняющая его разум, уводящая от важных дел в мир иллюзий и грёз. А сколько примеров как попы наживаются на подаяниях верующих, какие церковь богатства на этом сколачивает. И заговоры церковников против советской власти были разоблачены. Вот поэтому и не приемлю церковь. Поэтому и пытаюсь найти настоящее, а не церковное объяснение той истине, которая открылась мне с твоею помощью.
- Постой, я не собираюсь оправдывать тех священнослужителей которые пришли в церковь ради собственной наживы или тех которые в заговорах участвовали. Всего лишь предлагаю тебе добавить к твоим коммунистическим представлениям ещё и понятие о возможности присутствия на земле сверх естественного. Такого, которое способно влиять на происходящее не по классовому принципу, а исходя из правил не понятных нам, но возможно не менее важных чем коммунистические.
- То, которое отвергается предложившими коммунистические правила, не имеет права на существование.
- Ты заблуждаешься, и я попытаюсь сейчас это доказать. И на твоём примере. Рассказываешь, как ребёнком обучался в монастыре тибетском, и как сейчас когда получается расслабиться  и отключиться от того, что вокруг получается найти ответы, на волнующую тему. Так это ведь и на тебя воздействует религиозное влияние. Потому, что буддизм является настоящей, общепризнанной религией. Не такой как наша, но религией. Хотя я зря про религию. Хотела просто напомнить, что ты сам, того не желая иногда отступая от привычного можешь пользоваться сверх естественным. Ведь ни политики, ни учёные, не признают наличия высших сил. А на деле даже ты, оставаясь атеистом, пробуешь использовать их возможности в своих делах применяя привитое тебе буддистами в детстве.
- Знаешь Люся, действительно я теперь часто жалею, что не запомнил многое и ничему не сумел научиться в том монастыре. Может это моё гипертрофированное детское восприятие заставляет видеть тамошних монахов людьми,  постигшими важные секреты неведомые другим. Даже жалею, что в теперешнем моём положении, никак не получится попасть туда.
Отсутствие у жены прочных политических убеждений, её наивность не раздражала его. Наоборот, вызывала потребность в повышении уровня её политической грамотности. Зато её превосходство  во всех естественных науках он принимал безоговорочно. Всячески подчёркивал наличие этого превосходства. Людмиле Ивановне льстили такие оценки того, которого боготворила. Поэтому для неё теперь, работа ранее поглощающая все мысли и заботы, стала казаться обыденной необходимостью, а все мысли и чаяния оказались посвящёнными дому и своему любимому. Евгений Стефанович, был беспредельно счастлив и не мог нарадоваться, что все его прошлые планы и заботы были заменены на радость семейной жизни и общения с этой грамотной красавицей.
Агрономическая должность позволяла постоянно ощущать преимущества положения специалиста в сравнении с рядовыми колхозниками и даже в сравнении с руководителями колхоза не имеющими специального сельскохозяйственного образования. Нам было гарантировано трудоустройство по специальности, уровень нашей заработной платы был хоть и не на много, но выше уровня оплаты колхозников. Жильём нас обязаны были обеспечивать.
Вот только своим знаниям, приобретённым во время учёбы я не находил применения. Составление технологических карт и отчётов  являлись своего рода подарками для Шпака. По организации посевов кукурузы на участках гибридизации Лидия Васильевна сделала всё возможное и явно даже больше того, что мог предпринять я. Даже когда весной начались полевые работы на этих участках и бригадиры приглашали меня проверить их качество – я не знал  на что следует обращать внимание.
Радовали только поездки домой на воскресенье, а иногда и в будние дни. По будням, когда возникала необходимость поездки в райцентр, закончив дела, спешил на станцию к зданию райкома комсомола. У первого секретаря райкома в качестве персонального транспортного средства имелся мотоцикл ИЖ-56. Используя тот аргумент, что являюсь секретарём комсомольской организации колхоза, просил разрешения съездить на мотоцикле райкомовском домой. Мама говорила, что в конторе и соседи даже стали думать, что это мы сумели купить мотоцикл для меня.
В одну из поездок узнал, что умер дедушка Антон. На похороны приезжала тётя Таня, а  дядя Ваня прилетел до Воронежа самолётом, и оттуда приехал в село на такси. Дедушку было жалко, но родители ещё и сильно жалели бабушку Фёклу. Оказалось, что после похорон дедушкины дети объявили, что для сохранения родительской хаты за собою в хату переедет жить тётя Ульяна с детьми. А бабушка пусть теперь освобождает место, потому, что она даже не была расписана с дедушкой. Наша бабушка спрашивала:
- И не стыдно им? Ладно если б жить было не где. А так и у Вани и у Таньки  в городах есть жильё. А Ульяна  себе вон даже под шифером хату построила. Теперь что б Фёклу выгнать переходит в старую, соломой крытую.
Мама добавляла:
- Ульяна ладно, она с самого начала не довольна была, что дядя привёл в дом молодую, когда их мамка умерли. А Ваня с Таней благодарны должны быть тете. Если б не она и Ваня, и Танька вряд ли  смогли бы выучиться и в города переехать.
- Да, она грамотная. Даже нашему помогала, когда в школе учился, - напомнила бабушка.
-  Не просто грамотная, а много знала такого, что даже когда Ваня в Митрофановке в средней школе учился - она ему подсказывала и разбирала с ним то, чего не понимал. И Танька когда в медицинском училась, тоже помню всё время с ней какие-то задания на целую тетрадь писали. А теперь забыли.
Вскоре бабушка Фёкла уехала  к своей какой-то дальней родственнице на Кубань. Написала ей письмо, что жить теперь ей негде, и та согласилась  приютить. Поехала с одним чемоданом. Даже узла с периной и подушками не взяла. Потому, что спать у родственницы будет на кушетке, и стелить перину там некуда.
В колхозе уповал на комсомольскую деятельность. Меня и в правлении воспринимали как секретаря комсомольского, а не как представителя районного агроотдела. При этом оказался любимчиком штатных сотрудников райкома комсомола. Потому, что райком спускал темы для комсомольских собраний, а регулярно собирать комсомольские собрания по предложенным темам могли только в школах и училищах. В колхозах и на предприятиях района, комсомольцы относились к таким мероприятиям совершенно формально и собрать их на собрание становилось не просто. Я же приспособился оформлять собраниями с нужной повесткой, сборы молодёжи в клубе на танцы или  даже перед началом кинофильма.
Даже если перед кино в зале молодёжи было меньше чем людей не молодых. Я вставал перед передним рядом и объявлял:
- Сегодня у нас в клубе запланировано очередное комсомольское собрание посвящённое последним решениям партии, направленным на укрепление сельского хозяйства страны. Для ведения собрания необходимо избрать президиум. Предлагаю в количестве трёх человек.
Какая-нибудь колхозница могла выкрикнуть:
- Так мы ж уже давно выросли из комсомола, а вон Катька так и не вступала совсем.
Я парировал:
- Ничего. У нас собрание не закрытое. К тому же говорят, что комсомольцев бывших не бывает. Поэтому все могут принимать участие в обсуждении. По количественному составу президиума нет возражений?
- Нет
- Тогда прошу предлагать кандидатуры.
Чаще называли меня и двух других комсомольцев из присутствующих в зале. Голосовали за предложенных всегда без возражений. Но я даже если был назван в состав президиума, чтобы развивать активность у колхозных комсомольцев, всегда предлагал председателем президиума не себя, а одного из выбранных. Вот только если предлагал в председатели выбранную в президиум девушку, каждая категорически возражала, утверждая, что она лучше в качестве секретаря в протокол будет записывать все выступления, чем вести собрание.  А парни вскоре полюбили такие процедуры.
На территории первой бригады молодёжь отличалась дружбой и сплочённостью. По этому поводу они даже шутили, что из клуба им далеко идти по домам, вот в долгой дороге и сдружились все парни и девушки их стороны. Самыми активными  из первой бригады были четыре друга, недавно демобилизованные из армии. Всех четверых звали Николаями.  Они на каждом комсомольском собрании стали выкрикивать друг друга в состав президиума. И каждый,  получив право председательствовать,  с удовольствием вёл собрание. Постепенно я подружился со всеми четырьмя, с их товарищами и с девушками первой бригады.  Они стали моей опорой и постоянными активистами во всех начинаниях.
Протоколы собраний предоставлял в райком подробные. Потому, что в ходе собраний, не зависимо от того, кто был секретарём в президиуме, я старательно записывал всё кто, что сказал с места, кто, что-то выкрикнул или даже пошутил, по какому-то обсуждаемому поводу. Первое время даже приходилось уточнять у членов президиума фамилии говоривших.  Потом не спеша, за несколько дней оформлял всё с указанием выступлений комсомольцев и колхозников, не состоящих в комсомоле. Конечно, немного лукавил, потому что реплики, выкрики и шутки подавал как подробно аргументированные мысли. Приходилось, конечно, напрягаться, чтобы сохранить смысл сказанного и добавить в его обоснование несколько аргументов.
Зато даже если бы кто вздумал проверить, говорил, ли указанный в протоколе, такое как там было написано. Он бы обязательно подтвердил такой факт. Только наверно удивился бы, как он сумел грамотно обосновать свои мысли.    В райкоме хвалили за то, что я к участию в комсомольских мероприятиях привлекаю и не союзную молодёжь и даже не молодых колхозников. Хвалили и удивлялись, моим утверждениям, что протоколы составлены по результатам настоящих комсомольских собраний.
Дело в том, что райкомовские вынуждены были закрывать глаза,  что из многих колхозов и предприятий, им с трудом удавалось получить протоколы хотя бы по некоторым темам рекомендованным к обсуждению. При этом они догадывались, что протоколы такие очень часто были фиктивными. На самом же деле собрания не проводились из-за совершенно низкой явки. А комсорги, чтобы их не ругали, вынуждены были составлять протоколы тех мероприятий, которые не проводились.
Секретари райкома комсомола постоянно приглашали на работу в райком. А когда освободилась должность второго секретаря, то первый очень настойчиво стал добиваться моего согласия на этот пост. Даже специально вызвал для этого из колхоза. Напоминал, что  и зарплата у меня будет выше, чем на рядовой агрономической должности. И что райком комсомола является кузницей руководящих кадров для партии. Что и в партию с этой должности вступить мне будет гораздо проще, чем на другой работе. Но я ещё раньше, когда райкомовские начинали прельщать работой у них, серьёзно подумал над этим, и решил что комсомол теперь уже не является тем мобилизующим и организующим органом, которым его представляли наши родители. Или как описывали участники войны.
Даже мощное молодёжное движение по началу освоения целины, которое мы наблюдали ещё  школьниками. Которое было прославлено в песнях и в кино, сейчас превратилось в обыкновенную работу на целинных землях. Хотя у комсомола остались лозунги и призывы продолжить начатое первыми целинниками, но лозунги звучали уже формально. А проявление такого формального отношения комсомола, мы испытали и сами, когда нам, учащимся, вручили медали за участие в уборке целинного урожая.
   Поэтому, решил, что вскоре, в комсомольской деятельности  все её начинания превратятся в пустую формальность. В агрономии в колхозе тоже нигде не применял свои знания, кроме как в написании отчётов для Шпака. Хотя раньше, в коконосушилке намечал свершить по специальности много важного и заметного. Но  считал, что если в колхозах повезёт оказаться на должности, где у меня будет возможность влиять на ситуацию, то смогу с успехом применить и те знания, что дали в техникуме и те материалы, которые накопились у меня в многочисленных справочниках и пособиях.
К этому моменту сложилось вроде бы твёрдое мнение по этому вопросу. Смутило только утверждение секретаря, об открывающихся перспективах по партийной линии. Мелькнула мысль, что неплохо бы обсудить предложение дома. А секретарь как читал мои мысли:
- Может тебя упёртого, хоть родители образумят. Бери мотоцикл и езжай,  советуйся  со своими. Мать у тебя в конторе. Она то должна понимать роль партии и вес партийных руководителей. Если передумаешь, возвращайся быстрее, чтобы в райком партии успеть. У меня тут полно бумаг, чтобы доказать  перспективность твоего назначения.
Мама была на работе. Попросил её выйти и рассказал о предложении.
Выслушав она спросила:
- А зарплата у секретаря намного выше, чем твоя.
- Не знаю. Наверно рублей на десять. Но мне эта работа кажется притворной, не настоящей.
- Как это?
- Все продолжают твердить, что комсомольцы имеют большое значение везде. И в колхозах и на производстве. А Вы же видите, что это не так. В школах, в техникуме, в институтах там, хоть через комсомол дисциплину повышали и следят, чтобы учились лучше. Не знаю, может в армии,  там, на стойках всяких таёжных - комсомольцы продолжают стараться быть примером для остальных. А в колхозах  как обстоят дела?
- Ну и что?
- А то, что тогда и мне придётся притворяться, что верю в большую роль комсомольцев в наших сёлах. Вы же сами и тётя Люся постоянно мне говорили, что нужно жить честно и в любой ситуации быть справедливым.
- Постой, постой. Хорошо напомнил. Людмила Ивановна учила, что если не проявлять активность в политике, то ничего не добьёшься в жизни.
- Так меня за эту самую активность в колхозе и тянут в райком.
- Ну, тогда не знаю.
- Не мам, так не выйдет. Я специально ехал, чтобы узнать, что Вы с бабушкой советовать станете. Говорите, что-нибудь или за или против.
- Так я действительно не знаю что посоветовать. Вроде бы и секретарь прав. Партийные начальники они везде старшинствуют, с ними всем приходится считаться. Не только колхозами командуют, а и всем остальным. В тоже время, по себе знаю, если ставят на ту работу, к которой душа не лежит, то и дела не идут. Поэтому и за себя и за бабушку скажу, что решай сам. Ты у нас не глупый. А на следующую весну уже и совершеннолетним станешь. Что  решишь – так и будет, а мы с бабушкой тебя поддержим.
Мама наверно не зря напомнила о работе без желания. В бухгалтерии колхозной поменялся главный бухгалтер. Николай Кондратьевич, под руководством которого мама работала и в «17 партсъезде» и при немцах и потом в объединённом колхозе - теперь болел и даже из хаты во двор редко выходил. За него назначили приезжего Николая Всякого. К тому же в бухгалтерии появилось очень много новых документов и таблиц, которые требовали срочного и быстрого заполнения. Мама с её каллиграфическим красивым подчерком не умела и не любила быстро писать. Поэтому даже тётя Дуся стала быстрее неё справляться с заполнением документов. К тому же маме приносили страдания её постоянные боли в животе. Она даже иногда вынуждена писать бумаги стоя или говорить, что выйдет не надолго из конторы чтобы прохаживаясь добиться облегчения.
Митрофан Игнатович с уважением относился к маме, наверно потому, что она и тётя Дуся остались единственными сотрудниками конторы из тех с кем он начинал свою председательскую деятельность. Поэтому когда объявили о необходимости введения трудовых книжек  в колхозах, когда потребовали введения должности инспектора по кадрам, он  посоветовал маме перейти на эту должность. Поясняя, что там она сама себе начальником будет. И сможет делать, то что требуют в то время, когда будет позволять здоровье.
Бухгалтер тоже одобрил такое предложение. А маме её новая должность понравилась до того, что даже стала задерживаться по вечерам, чтобы успеть выполнить всё, что требовал район. При этом её, за усердие и активность тоже сразу же стали отмечать и в районе. Награждали всякими дипломами и почётными грамотами. Колхозным кадровикам вменили в обязанность подготавливать, те колхозные документы, которые относились к постоянному хранению, для передачи в архивы. В этом деле она оказалась примером для всего района. Если из других колхозов кадровики мешками привозили и сваливали в районном архиве документы прошлых лет, то мама старалась делать всё согласно инструкций.
Тачкой постепенно перевезла из колхозной комори всю многолетнюю документацию. Разбирала документы по видам, снимала копии с тех, которые касались назначений на должности по всем видам выплат. Каждый вид документов, за каждый год, подшивала в отдельную стопу. А сверху  каждой стопы на отдельном листке значились даты, виды подшитых документов и их количество строго согласно требований района. Печатная машинка была в конторе одна, и пользовались нею работники бухгалтерии. А маме приходилось задерживаться, чтобы вечерами печатать, то, что требовалось, для правильного оформления документов.
Новая работа, непривычная должность, мамина  дотошность, мгновенно превратили её в самую нужную сотрудницу села. Она объясняла всем, что это сейчас для колхозников пенсионного возраста ввели одинаковые пенсионные выплаты в тринадцать рублей. А со временем  пенсии будут повышаться, на основании сведений о стаже и об оплате. Оформляя трудовые книжки каждому колхознику сначала на вложенных черновиках помечала, кто, сколько в каком году трудодней выработал, сколько получил денег, сколько получил зерна и других продуктов. Если сохранились документы о времени вступления в колхоз, делала ссылки на такие документы. Если же чьи даты вступления не были зафиксированы в документах и на тех которые стали колхозниками с момента их образования оформляла свидетельские показания за подписями трёх  очевидцев прошлого.
Некоторые колхозники сами приходили посмотреть на записи в своих трудовых книжках, а некоторых она специально приглашала, чтобы уточнить моменты их перехода на другие должности, или выяснить причины отсутствия начисленных трудодней, в каком-то году. Теперь из-за невероятной популярности она даже жаловалась, что на работу и с работы стала добираться в несколько раз дольше. Потому, что по пути по нескольку раз останавливали встречные и специально следящие, когда она будет идти с тем, чтобы расспросить о своей будущей пенсии и о записях в их книжках. Мама даже мне оформила трудовую книжку колхозника, с записями о трудоднях и натуральной оплате, полученными при работе в колхозе во время школьных каникул, за те годы, когда моя выработка оказывалась существенной.
Видя с каким воодушевлением она трудится на новой работе я и для себя принял окончательное решение, отказаться от перехода на ту работу, которая не вызывала восторга. Хотя именно комсомольская деятельность в колхозе занимала всё моё время. Друзья Николаи из первой бригады помогли привлекать парней и девушек для участия в самодеятельности. Клубный баянист разучивал с ними популярные песни. Школьники соглашались читать стихи и выступать с акробатическими номерами.
Потому, что в селе в старое время проводились большие ярмарки, здесь поселились и оседло жили много цыганских семей. К ним летом часто приезжали кочующие родственники -  тогда в селе цыган становилось, чуть ли не больше чем всех остальных наций. Но жизнь цыганская была обособленной. Хотя дети оседлых даже в школу ходили, но с местными ни дети, ни взрослые не дружили. Все они строго соблюдали требования своих родителей с главного цыгана. Красивые цыганские девушки практически детьми выходили замуж и только за цыган. Некоторые цыганские парни пытались дружить с русскими девушками. Таких осуждали и подруги и родители запрещали встречи, если узнавали об этом.
Но в самодеятельности участвовали и цыгане тоже. Поскольку между цыганской молодёжью и остальными отношения были не слишком дружескими, репетировали они свои номера не в клубе. Перед концертом я записывал имена тех которые будут выступать от них и пояснял после какого номера буду объявлять их выступление. Зрителям нравилась и игра цыгана на цимбалах, и игра другого на скрипке, и песни цыганские под скрипку и гитару. Особенно восторженно принимали танцы цыганок под гитару, да ещё и баянист клубный пытался подыгрывать потихоньку.
Во время выступлений я был конферансье. Объявлял номера и смешил публику. Такая активность позволяла организовывать концерты не только к праздникам, но и просто по воскресеньям. Даже пожилые женщины приходили на репетиции и узнавали, могут ли они со своими ровесницами отрепетировать под баян народные русские и украинские песни и потом выступить с ними со сцены. Я помнил, как в детстве нравилось слушать стариков, с которыми моя бабушка пела такие песни перед собраниями у клуба. Но местные парни, а особенно девушки категорически стали возражать против участия в репетициях старух. Утверждали, что те будут являться не для спевки, а для того чтобы распускать сплетни, кто с кем стоял рядом,  и кто кого домой провожать пошёл. Сошлись на том, что старухи дома отрепетируют свои номера. При этом и  баянист  согласился приходить к ним на репетицию, в те дни, когда они его позовут.
Наша с заведующим клубом активность не осталась незамеченной. В районном отделе культуры и райкомовский отдел пропаганды, которые устанавливали очерёдность концертов гастрольных коллективов в колхозах, в награду за нашу активность, почти все концерты приезжих артистов устраивали в нашем колхозе. Я как-то даже оказался свидетелем спора колхозных парторгов в райкоме. Они настойчиво наседали на заведующего отделом пропаганды.
- Чем «Чапаева» лучше наших колхозов?
- У них наверно из городов по два или три концерта в месяц! 
- Да, точно. А у нас и в год по три концерта не направляете!
Заведующий оправдывался:
- Дело в том, что в «Чапаева» клуб просторный, а приезжим необходимо обеспечивать как можно большее количество зрителей.
- В Михайловке вон тоже клуб большой, но у них тоже не часто приезжие артисты выступают. А в Новобелой каждую неделю концерты.
Тут райкомовец перехватил инициативу:
- Вот правильно ты сказал. У них считай каждую неделю концерты и по всем праздникам обязательно. Концерты силами своей самодеятельности. Вот об этом необходимо думать вам и работать над этим. А не ждать пока на гастроли артисты приеду издалека. Во многих колхозах даже к праздникам не в состоянии организовать концерт. Парторг или лектор прочитает доклад праздничный в полупустом зале, а после доклада пластинки ставят и смотрят как молодёжь танцует или по домам расходятся.
Заведующий был прав. Мы настолько увлекли самодеятельностью колхозников и жителей, что порой даже приходилось откладывать запланированный концерт из-за того, что из района звонили, чтобы расклеивали объявления и сообщали по местному радио, что к нам приезжает очередная концертная бригада. Чаще конечно приезжали из района и из области. Но попадали к нам и московские, и ленинградские и киевские артисты. Зал на таких концертах был всегда переполнен. Народ заранее занимал места. А многие не надеялись найти место и приходили со своими стульями. Молодёжь толпилась в проходах и вдоль стен. Потому, что считалось неприличным молодому занимать место, если взрослые или пожилые будут стоять.
Артисты с концертами приезжали самые разных жанров. Особой популярностью у колхозников пользовались музыканты играющие на таких инструментах которых в селе не было. После игры на кларнете, или саксофоне, или  на диковинном ксилофоне зрители долго и восторженно аплодировали не отпуская артиста со сцены. Часто добиваясь этим повторения номера. А когда грациозная исполнительница играла на арфе, звучащей не слишком громко -  в зале устанавливалась мёртвая тишина.   В одной бригаде концертной могли быть и музыканты, и певцы, и чтецы, и гимнасты, и фокусники и жонглёры. Из больших городов иногда в село приезжали и театральные коллективы со своими спектаклями. Таким спектаклям предшествовал целый день подготовки. Потому, что для спектаклей на сцене необходимо было устанавливать декорации, и приспособится их менять по ходу спектакля.
Когда в колхоз направили знаменитых на весь Союз киевских артистов Тарапуньку и Штепселя -  они  приехали в клуб заранее с целой машиной оборудования, но выступили с концертом в тот же день и без никаких декораций. Пока их помощники устанавливали и проверяли всяческие фонари для освещения сцены и большущие динамики – артисты просто отдыхали.  Штепсель даже задремал на лавочке, а Тарапунька рассматривал в окно обшарпанное здание церкви. Я набрался храбрости и решил попробовать поговорить со знаменитым артистом. Поздоровавшись спросил:
- Вы наверно любите старинные строения рассматривать.
Улыбнувшись в ответ, артист ответил:
- Скорее всего я не отношусь к таковым. Просто в вашем колхозе это наверное единственная достопримечательность.
Его ответ меня немного удивил, тем, что артист заговорил со мною на чистом русском языке. Ведь по их ролям в кино и по радио, у нас всех сложилось мнение, что простой деревенский Тарапунька разговаривает только на украинском. А городской Штепсель, наверно потому  важничал  и гоношился, что свободно говорил на русском.
Ощутив добродушный настрой артиста, я продолжил:
- Вы знаете, а я тоже на колхозных концертах стараюсь смешить зрителей. Я секретарь колхозного комсомольского комитета, с завклубом самодеятельность организовываю и на концертах ведущим выступаю.
- Это хорошо. А образование по культурной линии не пробовал получить?
- Не, я по образованию агроном и в колхозе работаю агрономом. В клубе я просто как активист комсомольский.
- Понятно. А репертуар откуда берёшь?
- Не понял, что беру?

 



- Темы или репризы для того, чтобы развеселить публику, откуда черпаешь?
- А это я из разных журналов из «Крокодила», из «Перца», а в библиотеке есть и специальные книжки для сельских клубов. Я вот недавно выучил стихотворение про Харитошу Хитрецова. Не читали  такого?
- Что-то не припомню.
Повысив голос я с чувством и с расстановкой начал декламировать:
- Посильней иных борцов Харитоша хитрецов. Вскинуть штангу в семь пудов, ради славы он готов. Вот кому бы было в пору потрудится славно в поле, поработать бы с душой. Только…., лодырь он большой!
А дальше пояснил своими словами:
- Короче, этот силач приспособился сливки возить на волах из колхоза в район, а по путь пить эту сметану до изнеможения. Но один раз он так застрял головой в бидоне, что не смог выбраться и попался председателю. Люди срамили хитреца и он пообещал исправиться. На прошлом концерте рассказал это стихотворение,  народу понравилось -  пробовали даже заставить повторить ещё раз.
Артист помолчал, а потом пояснил:
- В журналах много можно найти полезных и умных реприз. Но они как правило будут общего значения. А я бы советовал тебе находить материал из местных событий и ситуаций. Высмеять и осудить разгильдяя местного или нарушителя порядка. Привести пример, положительный и показать дела энтузиаста такими, чтобы ими возгордились односельчане.
- Я это понимаю. Но ведь ведущий на концерте должен поддерживать весёлое настроение. Смешить зрителей, а не информировать, как лекторы делают.
- Да. С этим согласен. Чтобы подать нужный материал, так чтобы он вызывал улыбку, необходимы определённые навыки. Но при желании, такие навыки можно приобрести со временем. Мы со Штепселем тоже начинали с малого. А теперь вот знаменитыми стали. Кстати у тебя нет открытки с нашими портретами.
- Нет, к сожалению. Да таких я,  в наших киосках, и не видел даже. Если бы увидел - купил бы обязательно, потому, что артистов моя мама собирает в специальный альбом.
- А авторучка и бумажка найдётся?
- Блокнот есть и авторучка тоже.
- Давай сюда, я тебе автограф сделаю. Может когда тоже станешь  знаменитым, не забудешь напомнить и о нас с Штепсулем.
Я подал ему блокнот и ручку. Он открыл блокнот в центре, где страницы скрепляются и стал писать через весь разворот. В правом верхнем углу написал дату. Под ней глянув на часы, обозначил время. А ниже крупными буквами написал текст. Предал мне блокнот развёрнутым и посоветовал:
- Не закрывай его пока чернила не высохнут. А то все мои старания насмарку будут.
Я долго ещё, не закрывая блокнота, ходил по клубу, наблюдая за работой специалистов устанавливающих и проверяющих работу аппаратуры и перечитывал написанное. Надпись гласила: « Комсомольскому активисту колхоза им. Чапаева Евгению Орлову, как коллеге по цеху сатиры и юмора, с пожеланиями успехов в труде и творчестве. С уважением Юрий Тимошенко» А ниже написаного стояла размашистая подпись, в которой довольно разборчиво читалось слово «Тарапунька»
Их концерт оставил неизгладимое впечатление. Народ до слёз смеялся во время тех интермедий, которые они демонстрировали нам. Даже фокус один хитрый  продемонстрировали с микрофонами и динамиками. Если приглядеться то, с первых рядов было заметно, что за спинами у них тянулись темные провода,  к задним занавесям сцены, мало заметные на их тёмно-зелёном фоне. А микрофоны у них были видимо спрятаны под одеждой. Когда они восторженно рассказывали о достижениях советской науки и техники, Тарапунька заявил:
- И таких справ в страни всэ бильше и бильше!
А Штепсель продолжил:
- Даже в вашем колхозе мы можем продемонстрировать, чудеса современной радиотехники. Как вы думаете почему в зале так хорошо слышно наши голоса?
Но вместо нас ему ответил Тарапунька:
- Ты шо  считаешь колхозников зовсим нэ грамотными? Ты помыляшься! При советской власти любый, даже самый колхозный громадянын знае, шо у артистив е микрофоны, и они через радио доносят свой голос до самых дальних рядив, если там повесят оту чёрну коробку, - и показал рукою на один из динамиков в зале.
- Я об этом осведомлен не хуже тебя. Но ведь зрители не подозревают на какие технические ухищрения нам пришлось пойти, чтобы добиться нужного эффекта. Целых пол дня наши помощники сверлили в полу на сцене множество пар отверстий, с тем чтобы закрепить в них контакты электрических розеток А на моих туфлях в подошве спрятан штепсель с медными контактами. И стоит мне оторвать от пола свою правую ногу, как контакт разомкнётся и мой голос вы услышите уже без микрофона.
И действительно при последних его словах, когда он приподнял свою ногу - его голос мы слышали уже не из динамиков, а только со сцены. При этом Тарапунька, вплотную подошёл к Штепсулю, вытаращив глаза и скорчив гримасу удивления. Даже пытался рассмотреть подошву на его ботинке. Повернувшись к нему Штепсель объявил:
- Вы подумаете, что такое приспособление есть только у меня, потому, что меня зовут Штепселем. Но нет и уважаемый Тарапунька, тоже оборудован таким устройством. Давайте попросим его сказать несколько фраз и при этом тоже оторвать правую ногу от пола. Тарапунька снисходительно посмотрел на партнёра, ухмыльнулся и начал говорить:
- Та шо ты мэнэ выставляешь пэрэд громадянамы в дурному свити?
Произнося эту фразу он приподнял ногу и звук его голоса сразу же пропал из динамиков. Тарапунька округлтил глаза и принялся восторгаться прогрессом науки, ещё несколько раз приподнимал ногу,   выключая звук динамиков. Я понимал, что это помощники артистов, за занавесями выключали микрофоны, но некоторые после концерта и даже на следующий день поднимались на сцену, чтобы обнаружить дырки розеток электрических.
Во время концерта, мне показалось, что артисты специально для меня преподали урок, того как можно использовать местные темы в концертных номерах.
Штепсель витиевато рассуждал о красотах, богатствах и талантах Воронежской земли, Тарапунька перебил его вопросом, чем тому запомнились именно эти места юга области. На что тот объяснил, что его удивило количество мостов по дороге из Богучара в Кантемировку. Тарапунька согласился, что мостов действительно им встретилось много. А Штепсель тут же спросил, мнение партнёра для чего служат мосты? Тарапунька пожав плечами пояснил, что для того, чтобы проезжать по ним. Но Штепсель подняв палец в верх и выждав длинную паузу объявил:
- А вот в Кантемировском районе, мосты на дороге в Богучар сооружаются, только для  того, чтобы объезжать их!
Зал сопроводил его слова дружным хохотом. Потому, что действительно этим летом асфальтировали дорогу на Богучар, и множество старых деревянных мостов убирали и вместо них, пока погода была сухой,  устанавливали современные из бетонных колец. А вокруг таких строек на дороге делали объезды по временным гравийным съездам.
Потом они отметили  наличие в районе меловых залежей. Позавидовав нам тем, что у нас мела целые горы, и мы даже стены хат белим мелом, чтобы не тратить деньги на известь. А в других местах дети порой не могут найти кусочек мела, чтобы решить задачу, на классной доске. А о том, чтобы написать мелом ругательство на заборе им даже и мечтать не приходится.
На следующий день я показал запись в блокноте директору средней школы. И рассказал, как мне Тарапунька давал советы по ведению концертов, и что может про мел и про мосты они специально придумали, чтобы на примере показать, как делать, то, что советовал артист. Пацев прочитал написанное и сделал политическое обобщение произошедшему:
- Знаешь, я этот факт расцениваю, как наглядную демонстрацию преимуществ социалистической системы развития культуры. Посуди сам. В самой сельской глубинке, на самом краю области, простые колхозники имеют реальную возможность приобщаться ко многим достижениям искусства. Самый знаменитый артист страны дал тебе автограф и посоветовал как совершенствовать твоё мастерство. И даже между делом преподал тебе урок ценный. А ведь за границей такие уроки огромных денег стоят. Да и вообще попасть на концерт знаменитостей не только за границей, но и в наших больших городах не очень просто. А колхозникам предоставляют такие возможности.
Мнение директора было для меня ценным, не только потому, что он был старше и имел высшее образование, но ещё и потому, что ему удалось побывать за границей и узнать тамошние порядки.
Особое наслаждение доставляла моя неожиданно выявившаяся способность заводить близкую дружбу с девушками. Переписка и увлечение Валей Дегтярёвой оборвались, ещё при поступлении на работу в коконосушилку. Когда она неожиданно для всех прекратила учёбу в техникуме и переехала на постоянное жительство в город Невинномысск, к своему старшему брату и оборвала все связи с подругами и со мною.
В Новобелой оказалось, что мои шутки, комплименты и подчёркнутая галантность имеют огромный успех. Порой замечал, что даже просто пристальный взгляд на понравившуюся девушку и улыбка  настолько располагали её внимание ко мне, что уже во время первого совместного танца, она соглашалась идти гулять со мною и дружить.
Получилось так, что эта способность позволила проявиться своеобразному спортивному азарту в покорении всё новых и новых девичьих сердец. Но гулянье вечерами и дружбу с девушками не считал серьёзными. И не было желания дружить с девушкой долго. Наверно по этой причине, с местными старался не допускать близких отношений. Зато если в клубе появлялась красивая молодая приезжая, сразу же возникал азарт. Постепенно стал настолько самоуверенным в своих талантах, что уже не сомневался, что сумею подружиться с любой понравившейся. А тут ещё друзья Николаи, обнаружив мои успехи стали подзадоривать. Порой спрашивали:
- Жень, а сможешь вон ту Светку проводить домой после танцев? Она в прошлом году приезжала, так всех отшила, кто хотел подлизаться. Обзывала нас деревенщиной.
Или в другой раз, предлагали ещё более рискованный шаг:
- Послушай, а не мог бы ты подружиться с вон той большеглазой? Она из Старобельска почти каждый месяц приезжает к бабке своей. Её Ритой зовут.
- Зачем? – спрашивал я.
- Да мы тут с парнями обсуждали, что к любой можешь подъехать. Только к этой наверно не получится. С нею Витька из-за речки  почти год встречается. Хвастал, что после армии женится на ней и тоже в Старобельск переедет.
И у меня получалось подружиться и со Светкой и с Ритой. Одни девушки сразу же отвечали согласием на дружбу. Другие вначале отвергали моё внимание. Но это только раззадоривало меня и заставляло быть настойчивее. Требовало проявлять больше находчивости и демонстрировать большее восторгов  избранницей.
Николай Богданов, уже второй год безуспешно пытающийся подружиться с молодой учительницей, но она не принимала ни его ухаживаний, ни внимания других молодых колхозников.  Разозлившись на её неприступность, он даже предложил мне попробовать проводить её домой после репетиции. Чтобы понять или она вообще ведёт монашеский образ жизни, и принципиально ни с кем из парней не встречается. Или просто он ей не нравится и поэтому она строго пресекает любые знаки внимания с его стороны.
Следует учитывать, что сельские учителя у нас являлись образцами культуры и обязательно демонстрировали высокую мораль. Приезд в село нового учителя сразу же возводил такого в ранг культурного, умного, высоко нравственного человека. И каждый из них всеми силами старался не уронить такое уважительное представление о себе. Зое Платоновне в этом плане было немного сложнее. Она родилась в Новобелой и получив учительский диплом вернулась в родное село на работу. Поскольку многие помнили её обычной школьницей, теперь ей приходилось особенно строго следить за соблюдением негласного кодекса поведения сельской учительницы. К тому же нельзя ей было и уронить авторитет их семьи, потому, что  старший брат Никитченко, бригадир пятой бригады, был уважаемым в селе человеком и постоянным членом правления колхоза.
Наверно  на самом деле у меня был какой-то талант нравиться и входить в доверие к людям. Вечером, в клубе,  на репетиции очередного концерта постарался по максимуму демонстрировать  внимание к особе Зои Платоновны. Но предлагать проводить домой после репетиции не стал. Зато на следующий день, в  кино специально занял место, на несколько рядов сзади от учительницы и близко к проходу, с тем, чтобы после окончания сеанса выйти из клуба раньше неё.
Народ после кино расходился по домам в двух направлениях. Одни налево на ту улицу где я снимал квартиру или к мосту на противоположный берег речки , а другие направо  в сторону первой бригады. Я же специально отошёл подальше от клуба в сторону церкви и присел на корточки поправлять шнурки на туфлях. Учительница должна переходить площадь, потому что двухквартирный учительский домик был расположен на краю площади за церковью. Когда она поравнялась со мною, я выпрямился и как можно спокойней предложил:
- Зоя Платоновна, а давай я сегодня провожу тебя до дома.
Она остановилась, помолчала, а потом великодушно разрешила:
- Что ж проводи, если тебе это нужно.
Подойдя ближе, брать её под руку не стал – побоялся, что ей такой жест не понравится. Зато сразу же затеял интересный разговор о спортсменах, ссылаясь на примеры из просмотренного нами фильма и на собственный опыт. Идти было не далеко, и вскоре мы остановились и дверей её квартиры. Квартирой служил небольшой домик с двумя комнатами и кухней. Одну комнату занимала пожилая учительница английского языка, а другая была предоставлена Зое Платоновне. Прервав свой рассказ в самом интересном месте, я заявил:
- Что мы здесь стоим как неприкаянные? Ты вон кутаешься в кофточку, а я даже не пытаюсь обнять, чтобы согреть тебя, потому, что боюсь по роже схлопотать, за такую прыть в первый наш вечер. Поэтому давай ка приглашай к себе в гости. Покажешь как живут советские учителя в сельской местности.
- Да я,  правда, что-то продрогла. Могу и гости пригласить, только особо разглядывать, как живу - не получится. Соседка сердится, когда я поздно прихожу и ненароком бужу её. Она потом до утра уснуть не может. Поэтому я и свет не включаю и хожу на цыпочках.
- Ради такого дела готов туфли снять прямо здесь и держа их в зубах на цыпочках проследовать за своей прелестной спутницей хоть на край света, - радостно и весело заявил я.
Учительница засмеялась, а потом вполне серьёзно приказала:
- Разувайся, ставь туфли в сенях и проходи.
Когда разулись, она осторожно закрыла входную дверь. Потом взяла меня за руку, и прошептала:
- Тс-с, теперь тихо, тихо.
Её комната располагалась у входа, а в конце кухни в сумраке была видна приоткрытая дверь в комнату англичанки. Когда зашли в её комнату, Зоя Платоновна, плотно прикрыла дверь, и шёпотом пояснила:
- Разговаривать вслух нельзя. Хоть дверь и закрыла, но перегородка тонкая и за стенкой каждый вздох слышно.
В комнате было темно, и хозяйка поспешила отодвинуть штору на окне, чтобы стало светлее. У самого окна стоял небольшой письменный стол и стопки книг на нём, а вплотную к столу был придвинут табурет. Но я сделал вид, что не замечаю табурета и уселся на край койки стоящей у входа. Поскольку разговаривать приходилось очень тихо, шёпотом, она тоже присела рядом со мною.
Разговор получался живым и интересным. Обсудили не только кино, но и учёбу нашу недавнюю, и колхозные дела и школьные новости. И в разговоре мне удавалось постоянно напоминать, как хороша собою моя собеседница, и умело подчёркивать её преимущества в связи с теми темами, которые обсуждали. Как только она присела рядом со мною на кровать – сразу же обнял её за плечи. Она хотела было отстранить меня, но я шепнул, что при такой возне мы враз разбудим соседку. Вскоре она позволила и целовать себя.  Отвечая на мои поцелуи даже не заметила, как я осторожно расстегнул верхние пуговицы на её блузке. Спохватилась, только тогда когда ощутила мою руку на своей груди.
Отстранившись возмущённо прошептала:
- Ты я вижу настоящий профессионал по обольщению. Даже не заметила как поддалась на ласки хитрые.
- Что же в этом плохого? – спросил я, и тут же пояснил, - Просто, ты мне очень понравилась, а руки и губы уже не зависимо от меня, сами, отдельно  подтверждают эти чувства.
- Если  заговорил о чувствах, то давай поговорим об этом серьёзно, а не между поцелуями.
- Можно и серьёзно. Хотя с поцелуями получается намного вкусней.
- Если ты сейчас попытаешься рассказывать, что влюблён в меня – я не поверю. Потому, что к любви приходят за годы знакомства и встреч. В любовь с первого взгляда не верю и думаю, её придумали, чтобы дурить глупых девок.
- Но я утверждаю, что ты мне нравишься вполне искренне, и не собирался этим дурить тебя.
- Если честно, ты мне тоже нравишься. Но в будущем провожать себя, разрешу тебе, если убедишь, что собираешься дружить серьёзно, а не для того, чтобы просто время интересно провести. Ты вон  несколько подружек за последний месяц сменил, а мне такая слава не нужна.
- Знаешь, я не совсем понимаю, что считать серьёзной дружбой, а что не серьёзной.
- Серьёзно это когда на других не засматриваются. Когда встречаются, чтобы лучше понять, узнать партнёра, а разобравшись создавать семью. Вот это серьёзный подход. А то, что мы сейчас целоваться начали и ты даже незаметно руку в мой лифчик успел запустить, просто ради удовольствия – это не серьёзно. У нас строгая  семья, да и я сама не могу допустить не серьёзных встреч и отношений.  К тому же, не забывай, что я ещё и работаю в школе. А ты же знаешь, как детвора и родители придирчивы к поведению учителей.
- Я до сегодняшнего вечера, лаже не задумывался, чтобы как-то разделять мои ухаживания за девушками на серьёзные и не серьёзные.
- Может потому, что ты на комсомольской должности. В комсомоле, там одни лозунги и призывы. А в жизни ведь всё по серьёзному, по настоящему. В комсомоле приходится для отчёта разные дела организовывать. В жизни же за всем следуют последствия, и за серьёзным, и за шутливым, и даже за тем, что делось вреде бы понарошку.
- Ты же знаешь, что я самый весёлый среди всей новобелянской молодёжи. Поэтому и на концертах, мне доверяют смешить людей.
- А я наоборот очень уж  боюсь насмешить людей, поэтому и затронула эту  тему.
Немного помолчав, собравшись с мыслями, я попытался выразить свои представления:
- Дело в том, что ты рассказываешь, как должны вести себя, те, которые собираются пожениться. Но ведь мы с тобою молодые, ещё для семейной жизни. Думаю, что и через год и через три, ни мне, ни тебе ещё не захочется отгораживаться от всяких комсомольских развлечений, от друзей и подруг штампом в паспорте. Не будешь же ты все эти свои самые интересные молодые годы, прятаться от ухаживания парней? По тебе вон сколько парней сохнут. Хотя может ты уже сейчас собралась замуж? Может решаешь в старухи записаться – куриц выращивать, огород сажать, пелёнки стирать. Так ничего ведь тебе не мешает хоть завтра выскочить за любого. Любого из молодых можешь в женихи себе выбрать.  Мой друг Николай спит и видит, тебя своей подругой.
- Видно ты меня не понял. Я тоже  замуж  пока не спешу. Но выйду за того, которому не только я буду нравиться, но и который мне тоже, чтобы нравился. А гулять с парнями, просто ради того, чтобы обниматься и поцеловаться, а потом разбежаться – не буду.
- Почему?
- Наверно потому, что это унижает девушку. Дискредитирует её достоинство.
- Ты сейчас заговорила как на лекции в клубе. Вам наверно при учёбе такую науку по педагогике преподавали?
- Нет, это я так сама для себя решила.
Возвращался  из гостей от Зои Платоновны, чуть ли не под утро. И всё это время под стенною церкви томился Николай. Увидев меня выходящим со двора учительского домика, он поспешил навстречу и накинулся с расспросами:
- Ну что там Платоновна? Только для виду гоношится, а сама рада, небось, побывать в руках у хорошего мужика?
- К огромному своему сожалению, но к твоей радости должен признаться, что она не только на словах, но и на деле ничего в отношении себя не позволяет.
- Так вы ж в дом зашли.
- Зашли и проговорили почти всю ночь. Разговаривать с нею интересно, но она даже целоваться не позволяет, и обниматься тоже отказывается.
- А чё ж вы даже свет не включали?
- Да там же англичанка с ней скандальная живёт, и ругается, если её разбудят ночью. Мы даже разговаривать вынуждены были шёпотом.
- Так у вас, что ничего не было?
- А ты, что подумал, что девушку можно проводить домой и в первый же вечер затащить её в постель?
- Не знаю.
- А я тебе скажу, что даже самая гулящая, такой славы не захочет о себе. А Зоя Платоновна, очень даже порядочная девушка, так, что про неё такое думать даже подло.
Николай обрадованно кивал головой, а потом жалобным голосом попросил:
- Жень, хоть я сам уговорил тебя  проводить её домой, но пока ждал тебя, понял, что мне трудно будет наблюдать, как ты с нею дружить будешь. Поэтому, может, пока ты к ней не привык, откажешься от неё?
- Знаешь, отказываться   не придётся. Потому, что она сама меня отшила. Конечно о том, что это ты меня попросил поприставать к ней не догадалась. Но каким-то бабским чутьём пронюхала, что я не серьёзно её провожать пошёл, и заявила, что не серьёзно дружить с парнями ей её работа учительская не позволяет. Поэтому, больше провожать  её не смогу, даже если бы и захотел. Так, что можешь успокоиться.
Наряду с успехами в завоевании благосклонности девушек, у меня стал проявляться и даже укрепляться вредный комплекс неуверенности в своих мужских возможностях. Гулял я в основном с девушками приезжими, а среди них иногда случались такие подруги, которые могли дать согласие заняться любовью. Когда в наших разговорах возникала такая тема, на ум мгновенно приходили утверждения техникумовского библиотекаря Олюшина, о том, что наши увлечения онанизмом, лишат нас возможностей, необходимых мужчинам. И сразу же назойливо начинали тесниться мысли, о том, что вдруг, когда дойдёт до дела, мой организм и впрямь подведёт меня. Поэтому я научился ловко и  незаметно переводить разговоры при провожаниях на другие темы.
Однажды даже попал в неприятную ситуацию по такому поводу. В село приехала из украинского областного города Донецка стиляжно одевающаяся красивая девушка. В тот же вечер сумел набиться к ней в провожатые. Её родственники жили далеко от клуба и по пути мы с нею вдоволь на обнимались и нацеловались. Когда спустились к речке, чтобы по кладке перейти на другой берег она озабоченным голосом произнесла:
- Знаешь Женя, нам следует сейчас поискать место, где любовью займёмся. Здесь  деревья, кусты  и травы много. А на том берегу уже только хаты и сараи. У родственников тоже нельзя будет. Во дворе собака брешет на всех, да и родители могут проснуться и выйти посмотреть, почему кабель лает.
На мгновенье я даже опешил. Но, потом, не останавливаясь увлёк девушку к кладке и, перейдя на противоположный берег речки, принялся мямлить о том, что мы с ней сегодня не станем этим заниматься. Стал путано и наверно неубедительно разглагольствовать о том, как студенты скудно питались, какие у нас нагрузки большие были. Что нам теперь для восстановления сил и здоровья потребуются годы. А когда мы дошли до их хаты, я быстро распрощался и заспешил обратно. Было стыдно и сильно злился на себя, не находя оправдания таким действиям. Понимал, что девушка теперь вполне обоснованно станет воспринимать меня как импотента.
Слова Олюшина, заставили меня в техникуме сократить использование такого приёма. Но теперь опять стал иногда «расслабляться» рукоблудством.  При этом мог убеждаться, что у моего органа каменная твёрдость и явная способность осуществлять то для чего он предназначен. Когда  увиливал от подобных разговоров с другими,  объяснял это себе тем, что на всякий случай хотел подстраховаться, чтобы не попасть в некрасивую ситуацию. Но сейчас мой позор оказался даже больше того, который мог бы возникнуть, если бы я оказался несостоятельным как мужчина. Плёлся домой ругая себя последними словами и не находил никакого объяснения такому своему поступку. Разозлился на себя так, что решил немедленно устроить себе проверку, на способность исполнять мужские функции.
При этом почему-то не стал искать себе новую подругу и пытаться побыть с ней, а вспомнил о настойчивых предложениях Виктора, комбайнёра из третьей бригады. Он лишь второй год участвовал в уборке урожая в качестве комбайнёра, а изучал  такую технику видимо не слишком усердно. Бригадир ругал его за большие потери, при обмолоте, а опытные комбайнёры почему-то не спешили ему помочь с регулировками. Я совершенно случайно оказался в поле, когда бригадир в очередной раз накинулся на него с претензиями. Тут я и предложил Виктору, свою помощь в регулировках. Минут за двадцать, мы так настроили его комбайн, что потери зерна ни в соломе, ни в полове не было  совсем, к тому же и в бункер зерно стало поступать гораздо чище, чем до этого.
Он чуть ли не со слезами благодарил меня за помощь, а вечером, когда я уже собирался в клуб  привёз мне на квартиру целую корзину гостинцев. Ещё горячую, запечённую курицу, и помидоры, и огурцы и яблоки со сливами и несколько десятков яиц. Обескураженный я отказывался от такого угощения. Пояснял, что еду мне готовит квартирная хозяйка, что даже не знаю нужны ли ей яйца и помидоры. Что уже поужинал, и курицу не смог бы съесть даже если бы голодный был. А на следующий день она может прокиснуть. Но он категорически настаивал, чтобы я не отказывался от предложенного, и только просил разрешения обратиться ещё за помощью, если их направят на уборку других культур. Я заверил, что в любое время с удовольствием помогу ему в настройке его комбайна.
Вникать в регулировки машин у других комбайнёров колхоза,  почему-то не считал нужным. Наверно потому, что числился агрономом управления и по гибридизации кукурузы. Зато Виктору помогал с удовольствием. У него стало привычным, когда менялось задание, срочно садиться на свой  «Минск» и разыскивать меня, с тем, чтобы помог настроить машину с учётом новых задач. Хотя я с первых же дней постарался пояснить ему принципы работы всех узлов комбайна и правила их наладки, но он по привычке продолжал обращаться ко мне за помощью. И постоянно подчеркивал, что  в любом деле могу рассчитывать на его помощь и поддержку. Несколько раз он предлагал мне воспользоваться его знакомствами, для того, чтобы переспать с красивыми незамужними девушками:
- На нашей улице подобралась дружная компания. Девки у нас на загляденье. И собираемся вечерами у Катьки. У неё родители, как только картошку убирают, едут жить в Старобельск к сыну, а она остаётся одна на хозяйстве. Я  с ней уже третий год дружу. Даже при родителях ночевать оставался, но не в хате, а под навесом на сене. Они наверно догадывались, но молчали. Родители уже уехали. Я приглашу для тебя самую красивую девку с нашей улицы. Можешь с ней или заночевать у Катьки, или попробуешь, а потом домой вернёшься. На твоё усмотрение.
Я улыбался в ответ и пояснял:
- Спасибо Витя, за предложение. Но в клубе выбор девушек гораздо больше, чем на вашей улице. И я всегда могу выбрать ту, которая мне нравиться.
- Так с теми, ещё ж договариваться нужно. Да и дожди сейчас. Где ты найдёшь место, чтобы переспать с такой, которая согласиться? А у Катьки хоть по дождю, хоть зимою всегда можно заночевать с той девкой, с которой договоришься.
Вспомнив эти разговоры, на следующий день разыскал Виктора и спросил, остаются ли в силе его предложения. Мой вопрос несказанно обрадовал его:
- Всё в силе. Тем более сейчас вообще всё сходится. Недавно в нашу компанию затесалась новая девка. Совсем молодая и красивая такая, что меня так и тянет Катьку бросить, а с ней закрутить. Только она с матерью и стариками живёт. Для тебя я попробую сегодня ж к вечеру устроить гулянку.
Вечером Виктор заехал за мною на мотоцикле. Я спросил, что нужно купить для гулянки, пока магазин не закрылся. Но он заверил, что и выпивку и закуску закупил ещё днём и при этом  от моего имени сделал вклад. Что там будет всего вдоволь. и приносить больше ничего не нужно. Но я на всякий случай положил в карман пиджака небольшой кулёк конфет шоколадных, которые покупал вчера и не успел съесть.
Когда и мы приехали к Екатерине, там уже собралась вся компания. За столом сидели четыре девушки и рыжий парень, на вид даже старше Виктора.  Мне представили Аллу, но я попросил назвать имена всех присутствующих. Стул для меня установили в торце стола рядом с Аллой, остальные сидели на диване вдоль длинной стороны стола, а Виктор уселся с другого торца напротив нас с Аллой. Катя за стол не садилась и всё время хлопотала по хозяйству, постоянно выходя из хаты во двор.  До нашего приезда никто ничего не ел и не выпивали. И Виктор сразу же предложил приступить к трапезе. Я возразил, ссылаясь на то, что следует подождать хозяйку. Но он настаивал:
- Её бес толку ждать. Она может и до полуночи носиться туда сюда. А у нас без вина и разговоры не наладятся.
Виктора поддержала и хозяйка:
- Не ждите меня. Я вон вам сейчас огурчиков нарежу и побегу проверю уселись ли куры, чтобы закрыть их на ночь. А то соседский Тузик повадился в курятник, если не закрою. Пока я сплю, он все яйца, что куры успевают утром снести выпивает, и даже из гнёзд  прогоняет, тех которые нестись собираются.
Но я настаивал:
- Знаете, а я слышал, что в чужом доме нельзя ни пить,  ни есть без хозяев.
- Так я же здесь. А выпить и закусить, если нужно и на ходу смогу.
Вначале разговор действительно не клеился. Выпили и закусывали молча. Молчание  затягивалось наверно потому, что присутствующие настороженно отнеслась к новому компаньону. А я тоже не мог найти тему интересную присутствующим. Пробовал анекдоты рассказывать, но никто не смеялся. Казалось, что они даже не понимают, смешной сути в рассказанном. Но под действием вина активность вскоре повысилась. Разговоры стали громче. А собравшиеся рассказать, то, что считали интересным, даже стали перебивать других, пытаясь привлечь внимание к своим словам. 
Искоса осторожно я рассматривал свою соседку. Она действительно была и лицом красива и фигурой удалась. После окончания семи классов школы она поступала на учёбу в Кантемировское ПТУ, но по каким-то причинам через год, учёбу оставила и в школу тоже не стала ходить.
Завершив хлопоты, Катя уселась рядом с Виктором и спросила:
- А что это мы сегодня про карты забыли? Вина вон уже почти половину выпили, а погоны ещё никому не повесили.
Рыжий Иван поспешно достал из нагрудного кармана колоду карт и пояснил:
- Меня давно уже подмывало предложить в дурачка перекинуться, только нас же семеро.
Самая старшая из девушек по имени Полина пояснила:
- Меня можешь не считать. И сама  карты не люблю, и другие всегда обижаются, что неправильно хожу.
- Молодчина, - поддержал её Иван. - Прошлый раз я тебя, чуть не побил, что все козыри отдавала Витьке. Только давай пересядем, чтобы Евгений Петрович с Алькой играл, а не против неё. Она ведь скаженная. Если проигрывать будет, то обидится и заупрямиться может.
Шутка Ивана потонула в громком смехе компании. А я почувствовал, что покраснел от намёка. Сыграли всего три  кона и Иван заявил:
- Что-то мне сегодня в карты совсем не везёт. Зато Поля намекает, что в другом повезёт больше. Вы пока сдавайте на четверых, а мы с ней пойдем, посмотрим, как Катька в кивнате убралась.
Парочка удалилась в другую комнату, но карты без Ивана никто раздавать не спешил. Виктор через стол, пробовал мне рассказать, как он настроил свой комбайн, для осенней уборки подсолнечника, а девушки пробовали подпевать песням, которые негромко звучали из радиолы. Когда Иван и Полина вернулись он перекрикивая поющих объявил:
- Что-то меня Полька, вымотала маленько. Подвинь ка ко мне поближе тарелку с салом.
Виктор его остановил:
- Ты бы хоть руки пошёл к умывальнику помыл сначала, а не за сало хватался.
- Так я ж не тебя салом кормить собрался, а себя. Хотя могу и помыть, - улыбнулся Иван.
Виктор повернулся к Полине и спросил:
- Тебя на место пропускать, или тоже руки пойдёшь мыть.
- Зачем мне их мыть, я ними только Ваню по голове гладила.
- По голове или по головке?
- По головушке рыжей, которая у него на плечах, - смеясь, пояснила она.
В карты больше не играли. Но шумно обсуждали уличные скандалы последних дней. Обсуждали и спорили, кто из соседей был прав, а кто не прав в возникшей соре. Людей, о которых вели разговор, я не знал, но слушать доводы было интересно. Уже через пол часа Иван объявил:
- Вино Витька сегодня какое-то особенное купил. Только пол стакана выпил, и у меня опять настроение в штанах поднялось. Выпусти Полину, мы ещё разок наведаемся с ней в кивнату.
Такие прямолинейные разговоры меня смущали очень. Дало в том, что не только постельные дела, но и объятия с девушками, а тем более поцелуи я считал особо личным. Не допускающим огласки. Все конечно знали, что те парни и девушки которые дружат наверно и обнимаются и целуются оставшись наедине.  Но говорить об этом во всеуслышание считал совершенно не допустимым. В этой же компании откровенно обсуждали даже то, чем занимались в постели. Поэтому Иван, мне теперь виделся недопустимо вульгарным и даже наглым. Но и Виктор оказался не намного скромнее.
Когда Иван спросил у него:
- А вы с Катькой, что так и будите терпеть целый вечер? Или на вас сегодня вино не действует?
Тот невозмутимо ответил:
- А куда нам спешить? У нас целая ночь впереди. И у нас койка с панцирной сеткой и с переной пуховой, не то, что у вас лежанка с матрацем. Так, что лучше потерпеть и потом понежится голышом.
При этих разговорах я замечал, что собеседники поглядываю на меня, явно ожидая, что и я приглашу Аллу посмотреть убранство той самой кивнаты. В этой обстановке, улучив момент, когда все были поглощены обсуждением соседей, предложил её выйти на улицу. Алла безропотно согласилась. Но в сенях придержала меня и сказала:
- Во дворе сыро везде, давай здесь.
- Где здесь? - не понял я.
- Можно в чулане. Там у них мешки с зерном сложены. На мешках будет хорошо.
Повернув вертушку, придерживающую дверь в чулан, она увлекла меня внутрь и пояснила:
- На двери должен быть крючок. Можно запереть изнутри, чтобы никто не вздумал подглядывать.
Нащупав проволочный крючок, я запер дверь чулана и обнял девушку за плечи. Она доверчиво прижалась ко мне всем телом. Но когда попытался поцеловать её, отклонила лицо в сторону о пояснила:
- Не люблю когда слюнявят меня. Давай без этого.
Я не мог даже представить себе, что бы без предварительных ласк и поцелуев, можно было приступить сразу к чему то большему. Поэтому настойчивей продолжил пытаться ей поцеловать. Но она активно сопротивляясь, нарушая интимность обстановки,   не таясь громко спросила:
- Зачем тебе это нужно? Если любишь целоваться когда вернёмся можешь Лидку обслюнявить. Она балдеет от этого. А я не люблю. Лучше дай руку. Я трусы снимаю, а на одной ноге стоять не удобно.
Сняв трусы, Алла улеглась на мешки  спиной и увлекла меня к себе. Даже подол платья заранее подняла на животе. При этом у меня не успело возникнуть никаких сомнений в своих возможностях. Ещё пока она снимала трусы, я уже ощущал каменную твёрдость своего члена.  Насладившись близостью я остался сверху перенеся вес своего тела на локти, чтобы на давить на тело подружки. От избытка ощущений хотелось целовать её и целовать. Но она этого не позволяла. Тогда я с наслаждением стал гладить ладонью по её голове. Хорошо хоть такие ласки оказались ей по душе, и она даже как кошка, стала прижиматься  своими косами к моей ладони.
Потом она озабоченно спросила:
- Ты ещё раз будешь? Если нет, так мне бы трусы одеть.
Отказаться от такого удовольствия, было бы глупо, и не выходя из чулана, мы ещё дважды повторили процесс. Когда оделись и вышли в сени я сказал:
- Мне кажется, моё присутствие немного смущает вашу компанию. Поэтому может давай я провожу тебя домой и сам тоже пойду на квартиру?
- Не, что ты. Мы бывает, чуть ли не до утра засиживаемся. И вина вон ещё столько осталось. А ты иди. Тебе утром на работу. Мы же хоть до обеда можем отсыпаться.
- Ну, что ты. Неудобно тебя оставлять,  и одному уходить.
- Почему неудобно? Вон Ванька и Витька если свои дела сделают ещё раньше уходят. Им же на работу. А когда Толик Лидкин  из Россоши к деду приезжает, так он с вечера Лидку потопчет и убегает, потому, что дедова хата, почти под самой Волоконовкой.
Вернувшись в комнату, обнаружили, что Иван действительно уже собрался уходить. Тогда и я объявил, что тоже ухожу домой. Виктор сказал, что отвезёт меня на своём мотоцикле. А девушкам посоветовал не грустить без парней и пообещал быстро вернуться. Доставив меня до квартиры, Виктор всё добивался, понравилось ли мне в их компании. Я честно сказал, что чувствовал среди них немного неуютно, наверно потому, что видно было, как моё присутствие смущает всех и наверно нарушает заведённые порядки. Виктор пробовал развеять мои сомнения, заявив:
- Не обращай внимания! Какие захочешь порядки, такие и заведём. А Алка тебе хоть понравилась?
- Конечно! Девушка что надо. Даже не думал, что такое удовольствие получу.
- Ну и хорошо. Теперь в любое время, если захочешь побыть с ней – только свистни мне, и я враз всё организую.
Уже прощаясь с  Виктором, почувствовал сомнение в том, что воспользуюсь его приглашением. И когда разделся и лёг в постель долго не мог уснуть, пытаясь разобраться в сложившейся ситуации и в своём к ней отношении. Побыв с Аллой, я, несомненно, получил огромное наслаждение для своего организма. Но даже в то время уже ощущался осадок, чего-то неприличного, неправильного. Там не мог понять причины такого ощущения, а теперь вспоминая всё происходящее этим вечером, нашёл ему сравнение с посещением публичного дома.
Про порядки  в публичных домах, существующих в нашей стране до революции, а тем более про эти заведения за границей мы знали мало. Но было устойчивое убеждение в том, что не только поведение продажных женщин, работающих в публичных домах, но и поступки мужчин покупающих услуги таких женщин – являются недостойными. Что и тех и других следует презирать за участие в подобных сделках. 
Конечно, в хате Кати никто не предлагал своим партнёршам деньги. Но выпивку приносили парни и покупную закуску тоже. Меня предусмотрительный Виктор избавил  от этой необходимости, но от этого моё сравнение вечеринки с публичным домом не нарушалось. Коробила готовность девушек, по первому сигналу партнёра следовать за ним, на кровать в соседнюю комнату. Будто они подневольные невидимой хозяйки публичного дома. Сейчас анализируя наше с Аллой уединение, я не смаковал красоту её лица и фигуры, даже не возбуждался вспоминая как у нас всё происходило, а возмущался её безропотностью и покорностью. Почему-то сравнил, то, как она шла со мной в сени с тем, как покорно шла наша корова, когда мы с дедушкой водили её к быку на колхозную ферму.
В моём представлении, парень должен уметь понравиться девушке. Вдохновлял сам процесс завоевание её внимания, рост интереса и появление увлечения. Считал, что девушка, искренне  увлечённая парнем или влюблённая в него - может согласиться побыть с ним в постели. А для того чтобы увлечь понравившуюся, чтобы влюбить её в себя придётся проявить и настойчивость и талант. Но только такие усилия могут вознаграждаться теми минутами наслаждения, которые девушки способны предоставить своим возлюбленным. Размышляя так, даже упрекал себя в том, что в чулане получал такое же огромное телесное удовлетворение от обладания Аллой, как если бы я добился этого ухаживаниями, влюбив её в себя. Понимал, что тогда бы кроме телесного упоение, было бы и душевное удовлетворение.
Постепенно укрепился в мысли, что больше никогда не попаду в эту компанию. Было стыдно от того, что все присутствующие знали и понимали, что происходило у Ивана с Полиной в соседней комнате и что у нас с Аллой в чулане.
В народе  поцелуи любовные  при свидетелях  -  считались недопустимыми. Даже тот же Иван и Полина не посмели бы на виду у посторонних целоваться в засос и обниматься. Тем более лапать Полину Иван бы  не посмел  на людях. А при мне, в этой компании, все присутствующие не смущаясь, не утаивали отношения, а даже как бы бравируя  этим, лапали своих подруг и откровенничали своею близостью. Выходило, что они не только сами опустились до потери стыда и совести, но и меня причисляли к таким же. Коробило, что  присутствовал и в какой-то мере участвовал в этом.
Несколько дней не покидали  мысли и размышления по поводу организованной Виктором вечеринки. Осуждать себя за то, что побыл с Аллой не осуждал. Вспоминая моменты близости с ней ощущал даже прилив нежности и возбуждался. Зато осуждал, злился и стыдился того, что не прервал пошлые разговоры и недостойное поведение парней. Что молча смотрел как они за столом щупают своих подружек и описывают в каких позах предпочитают с ними быть в постели. Обидно было, что вся их компания после той вечеринки стала считать таким же пошлым и непорядочным и меня. Убеждал свою совесть что я не такой, что просто  оторопел от происходящего и не нашёл способа пристыдить собравшихся, так чтобы не обидеть Виктора, искренне старающегося угодить мне.
Вскоре представилась возможность доказать себе, что на самом деле я никакой не хам, а вполне даже благородный человек. В субботу после танцев в клубе, я задержался, разговаривая  с двумя Николаями из моих  друзей. Когда тему обсудили и попрощались, ко мне подошла стоящая в сторонке Света - дочь председательниц\ы сельского совета Шмаги, и попросила:
- Женя, а ты не мог бы ещё задержаться на несколько минут? Мне нужно обсудить с тобою очень важные вещи.
Я весело поинтересовался:
- Обсудить успеем пока до угла клуба дойдём? А то за углом нам в разные стороны предстоит.
Но Света очень серьёзно и даже как-то с испугом пояснила:
- Не, Женя, я хочу обсудить с тобой очень серьёзный вопрос и на ходу не получится. Но если ты спешишь, можно в следующий раз поговорить – это не срочное.
- Ну уж нет. Ты меня заинтриговала прямо таки. Жаль только что  клуб уже закрыли. Там бы мы с тобой уселись в уголочке и посекретничали. А давай  пройдём к церкви? Там стеллажи рыночные и лавки. Сядем на лавку и обсудим все твои комсомольские вопросы. 

 



Света удивилась:
- Почему ты решил, что я про комсомол буду говорить?
- Просто обратил сейчас внимание как ты на своей соблазнительной груди как-то по особому, лихо, наискосок значок комсомольский закрепила. Да к тому же ты у нас и активистка одна из самых активных среди комсомольцев села. Поэтому и сказал так.
Когда пришли на рыночную площадку и уселись на лавку, Света поведала мне свою сногсшибательную историю. Оказывается, она уже очень давно, чуть ли не с первых дней моего пребывания в колхозе влюбилась в меня по самые уши. И делает всё возможное и невозможное, чтобы я подружился с ней. По этой причине и активность проявляет во всех комсомольских мероприятиях. И в самодеятельности участвует. И во всех мероприятиях спортивных когда нужно в район предоставлять молодёжь на соревнования. И на шутки мои, оказывается, она громче всех реагирует. А я не обращаю на неё никакого внимания, и гуляю всё время с приезжими девками. Которые в селе не задерживаются. Наверно потому, что она ростом не высокая. Или потому, что у неё веснушки бывают. Но сейчас их не видно, и весной их у неё на лице совсем немного.
Такой рассказ ошеломил меня. Вообще-то обычно парни первыми признавались девушкам в любви, если гуляли с ними. Но у парней было неписанное правило не спешить с такими признаниями, если даже девушка нравилась очень. Конечно признание в любви, если она оказывалась взаимной давала надежду на то, что девушка согласиться делить постель со свои возлюбленным. Но одновременно такое признание подразумевало обязательную женитьбу. А многие не спешили обзаводиться семьями.
Поэтому осторожничали, и не признаваясь подругам в любви. Это конечно резко уменьшало шансы переспать с девушкой. Но зато и не налагало на эту пару никаких обязательств. И некоторые  с облегчением делились с близкими друзьями секретами, того как крепко влюблялись в девушку, а потом выяснялось, что она ему совсем не подходит. Расставшись с такой парень, не чувствовал угрызений совести и не осуждался другими. Потому, что гуляя с девушкой, он не признался ей в своей любви.
Слушая девушку я откровенно, не смущаясь, любовался её лицом и фигуркой аппетитной. Даже погладил её по щеке, когда она рассказывала о своих веснушках.  Пояснил, что, на мой взгляд, они делают девушек даже привлекательней. Заверил, что, несмотря на малый рост, родители наградили её красивым лицом, прекрасной и очень даже соблазнительной фигурой. Но тут же пояснил, что гуляют молодые обычно, когда у них возникает взаимные чувства. Что  до этого разговора, вообще считал её просто очень активной комсомолкой и надёжным товарищем. Пояснил, как мне приятно слышать слова о чувствах к себе от такой привлекательной девушки. И тут же предостерёг, что признавшись в своих чувствах, она поступила очень даже опрометчиво. Потому, что парень может воспользоваться чувствами девушки и завладеть нею, не имея никаких серьёзных планов на дальнейшее.
Но Свету эти слова ничуть не образумили. Она даже наоборот откровенно предложила себя мне. Сказала, что она девственница, и может хоть сейчас предоставить мне удовольствие обладания нею. Согласна быть со мною когда угодно и сколько угодно. Конечно надеется, что наша близость, позволит мне тоже полюбить её. Но если даже я полюблю другую и оставлю её, то она никогда и никому не пожалуется, на меня. Потому, что сама приняла такое решение.
Я даже опьянел от таких слов. Воочию представив, как может выглядеть, то, что предлагала мне девушка. Напряжение в штанах достигло невероятной силы. Вслушиваясь в её слова, начал целовать её губы и щёки, и гладить грудь. Проносились мысли о том, что возможность побыть с девушкой по заслугам оценившей мои таланты и обаяние, влюблённой в меня, может принести несравненно больше удовольствия и телесного и душевного, чем неожиданный вечер с Аллой. Это сравнение разбудило мою совесть,  и я неожиданно для себя, заявил, что она не заслуживает такого к себе отношения, даже со стороны самого писанного красавица, а не такого как я носатого и сутулого парня.
Света обнимала меня и  плакала, слушая эти рассуждения. Я тоже продолжал её ласкать, но сопровождал свои ласки, как мне казалось очень мудрыми и важными рассуждениями. О том, что нам больше не следует встречаться. Потому, что я теперь зная о её чувствах - могу не выдержать и воспользуюсь её несомненной красотой, поступив не порядочно. Но жениться я пока не собираюсь, а если наша дружба не закончится женитьбой, её будущий муж может всю жизнь потом заслуженно упрекать её,  что она досталась ему не девственницей.  Просидели мы с ней на этой лавочке до самого рассвета. Давно заглушили двигатель электростанции, и мы сидели в кромешной темноте. Потом на фоне светлого неба стали заметны очертания деревьев у правления колхоза, а Света всё не хотела отпускать меня.
Поцеловав её в глаза, чтобы высушить слёзы, я заверил девушку, что наше сегодняшнее расставание после, может через несколько лет, она будет воспринимать с благодарностью за то, что расстались, не совершив ошибок. Когда пришёл на квартиру первым делом занялся  действием для облегчения неимоверного напряжения в паху. После этого сразу же уснул. Проспал даже начало рабочего дня. В контору явился только перед самым обеденным перерывом.
Вместо прежнего семеновода район направил в наш колхоз семеноводом мою знакомую Заволодько Валю, работавшей до этого в в Валентиновке. Она никого в колхозе не знала,  обо всём меня расспрашивала и советовалась. Один раз эта её привычка спрашивать совета сыграла злую шутку с нами. Из района направили в колхоз большую комиссию. Райком был недоволен работой председателя и дал указание найти побольше недостатков, чтобы рекомендовать собранию колхозников на эту должность другого. Члены комиссии с утра посещали разные бригады и фермы, а к обеду собрались в конторе. Заведующий орготделом райкома сказал, что во время обеденного перерыва члены комиссии тоже могут пообедать, а когда колхозные бухгалтера вернутся с обеда, можно будет затребовать нужные документы и составлять акт проверки.
Члены комиссии, купили в магазине продуктов и собрались расположиться за столами в бухгалтерии на перекус. Я тоже купил  десяток сырков, конфет и бутылку «Вермута», и предложил тем, с которыми находился в одном кабинете в свою бытность агрономом по шелководству, пройти ко мне на квартиру, чтобы покушать в более подходящей обстановке. И Валентину тоже позвал, чтобы помогла мне организовать угощение.
Хозяйки дома не оказалось. На лавке стоял чугунок с горячим борщом, для моего обеда. Но от борща все почему-то отказались. Специалисты принесли с собою купленную в складчину колбасу и две селёдки. Отсутствие хозяйки, раскрепостило нашу компанию. Сергей Фёдорович, затребовал нож и принялся резать хлеб и колбасу. Валя Заволодько подавала вилки и тарелки, постоянно спрашивая у меня, что где взять. Галина Васильевна почистила селёдку и спросила, нет ли лука. Поскольку хозяйка постоянно напоминала мне, что в её отсутствии я могу пользоваться всем, что у неё растёт на огороде, или находится в погребе и в сараях –  побежал на огород и выдернул три луковицы. Заодно надёргал и приличный пучок редиски.
Отдал лук экономистке, а Валентине велел обрезать листья и хвостики редиски и помыть её.
Она по обыкновению уточнила:
- Помыть редиску можно в том тазике с водой, что на лавке стоит.
А я возразил:
- Нет в тазике не нужно. Пойди во двор к крану. Там и листья обрежешь и помоешь.
- А в тазу почему нельзя?
Пребывая в игривом настроении от встречи с друзьями - пошутил:
- Я в этом тазике только, что ноги мыл.
Пока Валентина обрезала и мыла редиску, вспомнил, что хозяйка часто готовила мне яичницу или варила яйца на ужин. Спросил у присутствующих:
- Яйца домашние куриные сырые будет кто пить?
- Я пожалуй осилю парочку, - согласился Сергей Фёдорович.
- Я тоже люблю, - отозвалась и Лидия Васильева.
Быстро сбегав в курятник, собрал в гнёздах семь свежих яичек, но поскольку они были не слишком чистыми, начал мыть их в том тазу, о котором говорила Валя. В это время она вернулась со двора и увидев такую картину громко и возмущённо воскликнула:
- Женя ты ж говорил, что в этом тазу ноги мыл, а теперь яйца моешь!
Эти её слова сопроводил такой громкий гогот в соседней комнате, что она даже опешила вначале, не понимаю причину. А потом, когда сообразила, над чем смеются -  густо покраснела, поставила миску с мытой редиской на лавку рядом с тазиком и убежала, заявив, что пообедает на своей квартире. А на меня потом, при появлении в районном управлении, ещё долго  показывали пальцем, уточняя, что это тот агроном, который не соблюдал последовательность при пользовании тазиком.
Результатом работы комиссии стала замена председателя колхоза. Чтобы был соблюдён принцип колхозной демократии, перед общим собранием колхозников, провели совместное собрание коммунистов и комсомольцев колхоза. Представитель райкома зачитал, какие недостатки выявлены в ходе проверки. Потребовал выразить недоверие прежнему председателю, являющимся коренным  жителем села и пояснил, что райком предлагает на эту должность, заслуживающего доверие Слюсарева Владимира Ивановича из Кантемировки. Коммунисты задали несколько вопросов кандидату, и все присутствующие дружно проголосовали за предложение райкома. В постановлении собрание вдобавок обязало коммунистов отстаивать это решение, в случае если на общем собрании колхозники захотят возразить против рекомендации райкома.
Общее собрание прошло почти без возражающих, благодаря хитрости придуманной Редкокашей. Он теперь получал государственную пенсию, вернулся в своё родное село,  и  подсказал парторгу самых крикливых колхозников выдвинуть в президиум. Вскоре решился и вопрос с жильём для нового председателя. Шпак занимал отдельную хату в качестве квартиры, и  оказывается, давно уже подал заявление об уходе их колхоза, собираясь вернуться в Воронеж. Он там вроде бы даже работу уже подыскал и себе и жене. Председатель заселился в освободившуюся квартиру, перевёз свою семью из Кантемировки в колхоз, а мне достался мотоцикл Шпака «ИЖ- 56». К этому времени у меня уже появилось и официальное право на управление автомобилем.
Помог в этом очень инициативный директор местной средней школы Пацев. Он как-то сумел договориться с россошанской автошколой, что откроет в селе её филиал, и сам будет вести занятия. Объявил набор желающих подготовиться к сдаче экзаменов на водителя грузового авто. Курсы были рассчитаны на три месяца, по три дня в неделю. Ежемесячную оплата за обучение назначил скромную, но в первую группу нас записалось всего четырнадцать человек.
Занимались вечерами, в  одном из классов школы. В этом классе размещались  подробные плакаты по устройству автомобиля ГАЗ-51 и по правилам уличного движения. А из своего кабинета он приносил картонку с нарисованным перекрёстком, изображения различных дорожных знаков и указателей и  статуэтки светофоров с основными и дополнительными секциями. И даже фигурки регулировщиков с различными жестами жезла. Картонки с рисунками перекрёстка были разными: и равнозначными, и с главной улицей,  и разной формы, и однорядным движением и многорядным, с трамвайными путями и без таковых.   
На занятиях Алексей Сергеевич, в зависимости от изучаемой темы, макетами машин, мотоциклистов, конных упряжек и трамваев имитировал на разных улицах различную ситуацию, и мы подробно разбирали последовательность проездов и действия водителей и регулировщиков или действия на нерегулируемых пересечениях. Меня лично такие манипуляции увлекали очень. Даже в те дни,  когда занятия не планировались, я и три-четыре таких же энтузиастов, приходили вечерами в школу, просили у директора реквизит и с наслаждением осуществляли разводку транспорта в таких сложных ситуациях, какие только могло позволить наше воображение.
В те дни, когда изучали материальную часть я, и два слесаря из колхозного гаража  на занятия не ходили. Потому, что мы не по плакатам, а в натуре знали устройство автомобиля даже лучше чем Алексей Сергеевич. Зато тренировки по разводке транспорта на перекрёстках я так отлично усвоил, что потом всю свою последующую жизнь, легко и уверенно водил авто в любых самых сложных ситуациях, в любых самых больших городах страны. Для навыков по вождению, директор договорился с колхозным завгаром выделять по воскресеньям две машины с шофёрами в качестве инструкторов. Но часто работы в колхозе было так много, что завгар не мог выделить и одной машины для обучения.
Экзамены по теории и вождение сдавали в Россоше. Теорию сдали на отлично, только Захар, скотник второй фермы колхоза, которому из-за работы часто приходилось пропускать занятия, немного запутался в ответах. Но Алексей Сергеевич, договорился с экзаменаторами, чтобы ему подсказать. Вождение, я и те, которые имели такие же возможности практиковаться в езде на машинах, сдали легко. А те, которые  тренировались, только   в выходные, не умели даже перегазовку делать, при переключении на низшую передачу. И машины у них порою дёргалась, в начале движения. Но экзаменатор оказался на удивление снисходительным. В результате мы, все четырнадцать получили свидетельства об успешном окончании обучения и новенькие права, водителя третьего класса.
Алексей Сергеевич соблазнил меня приобрести у него и настоящую кожаную куртку для мотоциклистов, которую он для себя купил за границей. Он приехал в село из ГДР, где в нашем военном городке работал учителем в специальной русской школе, которую открыли там для детей советских военных служащих в нашей западной группе войск. Там он и эту куртку умопомрачительную купил для себя. А здесь у него мотоцикла нет и покупать его он не собирался. Поэтому и куртку решил продать. Куртка была неописуемой красоты и издали было видно, что она заграничная. Чёрная кожа была прочной, но мягкой. Нижняя часть куртки предназначалась для защиты бёдер и стягивалась на теле тремя широкими ремнями с большими, жёлтыми «под золото» пряжками. Верхняя часть застёгивалась наискось массивной молнией из жёлтого металла. Такими же молниями застёгивались боковые и нагрудный карманы. И рукава сужались с помощью таких молний от локтей и до запястий. Вдоль рукавов, и на верхней части куртки спереди, вдоль карманов  были прошиты канты из ярко красной кожи. А сзади такой кант был выполнен в виде буквы «Y». Погоны тоже были красные, как и канты.
Цену куртки директор назвал превышающую мою месячную зарплату. Но я умолял его никому больше куртку не показывать, пообещав купить её в ближайшие дни. Вечером поехал домой рассказать родителям о своих планах. Ни мама, ни бабушка, когда узнали цену, никак не соглашались одобрить это приобретение. Мама подсчитала, что за такие деньги можно костюм шерстяной богатый с пиджаком и жилетом купить и туфли ещё в придачу самые дорогие. Я даже набрался наглости и напомнил, что сам теперь получаю зарплату, отдаю её родителям и имею право потратить её на то, что захочу купить себе. Но мне возразили, что я хоть и получаю теперь очень хорошую зарплату, но это не означает, что могу тратить деньги на всякие глупости. Что если эта куртка только для мотоциклистов, то на мотоциклах все нормальные люди ездят в пиджаках, а когда  холодно едут в   фуфайках или  пальто, а на руки одевают специальные рукавицы - краги. Что такая куртка только для форсу нужна.  А сорить деньгами, чтобы пофорсит перед другими глупо и даже стыдно должно быть.
Но когда я стал убеждать, что эта куртка предназначена для того, чтобы мотоциклист даже в холодную погоду или по дождю, не простудился при быстрой езде. Что она  защищает тело мотоциклиста при падении – родители неожиданно подобрели. Мама первая согласилась с пользой от такого приобретения, только сокрушалась из-за цены. И бабушка тоже в конце разговора признала, что для сохранения здоровья смолоду денег не стоит жалеть. В результате дали денег не только на куртку, но и на очки специальные от пыли и мошкары и на краги.
А на следующий день я уже не только по колхозу разъезжал в заграничной куртке, но и в клуб в ней пришёл, хотя погода ещё была тёплой.
 




Тут в клуб заявился парторг и объявил, что ему только вечером сообщили, что в Россоше в здании педучилища завтра с утра будут проводить предварительный вступительный экзамен в Воронежский СХИ, для заочного обучения. И если есть желающие, он сейчас же пока согласившиеся сбегают домой за паспортами или свидетельствами о рождении, занарядит автомашину для поездки, и сам отвезёт желающих в город. Что там для таких,  даже места для ночлега предоставят в общежитии. Согласились четверо и я в том числе.
Я понимал, что обязательно продолжу обучение, но до этого дня ничего не предпринимал для этого. Возможно потому, что никто из друзей, не собирались этого делать. Раковский уже учился на дневном отделении СХИ, а остальные парни с осени были призваны в армию. Даже наша отличница, Валя Насонова, которая красочно описывала в своих письмах особенности Новгородского уклада жизни и красоту посевов льна, не сообщала, что собирается  поступать в институт. По поводу успешной сдачи экзамена не задумывался. Потому, что в техникуме учился неплохо.
В общежитии нас поселили в большой комнате с шестью парнями из россошанского совхоза. От них на экзамен прибыли ещё и три девушки, но их поселили в другом общежитии. Парторг, пожелав успехов, уехал, заявив, что на завтра после обеда пришлёт за нами машину. Спать не хотелось. Выключив свет лежали в темноте и травили анекдоты. Спохватились уже когда светать стало.
На экзамен явились к восьми, но много времени заняла процедура составления списков поступающих с указанием паспортных данных, места жительства и занимаемых должностей. Доставшийся мне билет экзаменационный состоял из трёх вопросов. Третьим был вопрос «Биография М. Ломоносова и его заслуги перед советской и мировой наукой». Поскольку выяснилось, что ни на первый, ни на второй вопросы билета я не могу вспомнить ничего определённого, не стал тянуть время для подготовки ответа и заявил, что готов отвечать сразу. При этом ещё и понадеялся, на  молву, что тем, которые отвечают без подготовки, экзаменаторы обязаны повышать оценку на один балл.
Очень долго, и очень подробно рассказывал, как Ломоносов пешком с обозом пришёл в город для обучения, как голодал в Москве и в Германии, каких высот достиг не только в химии, но и в физике, и в литературе. Потом негромко сообщил молодому экзаменатору, что, несмотря на неплохие знания предмета, ответа на первые два вопроса у меня нет. Предложил рассказать ему ещё и биографию Лермонтова, но пусть он только поставит мне троечку. Потому, что я имею диплом агронома и, следовательно имею привилегию для поступления в сельскохозяйственный институт, а к следующим экзаменам подготовлюсь основательно.
Экзаменатор воспринял мои слова как личное оскорбление. Накричал, что с такими знаниями мне никогда не получить высшего сельскохозяйственного образования. Его наскок меня тоже задел и я твёрдо, как клятву произнёс, что в этом году я обязательно поступлю на обучение в СХИ. И что вступительные экзамены сдам не на троечки, а с более высокими оценками. Преподаватель продолжал возмущаться, а я, взяв свой паспорт, не оглядываясь вышел из кабинета. При этом ещё и ненароком громко хлопнул дверью. Немного успокоился, когда выяснилось, что никто из наших экзамен не сдал.
Произошедшее заставило серьёзно задуматься о подготовке к поступлению в институт. Достал программу для поступающих. Набрал в библиотеке и в школе нужных книг, вечерами, но чаще на работе в конторе готовил ответы на обозначенные вопросы, читая учебники и выписывая наиболее важные формулировки в специально заведённую тетрадь. Даже дела свои комсомольские немного запустил из-за этого.
Агрономическая деятельность у меня не отнимала много времени. Хотя к этому времени по рекомендации районного управления я вступил в члены колхоза «Чапаева», и перевёлся на должность агронома колхоза. В районе заявляли, что для такого крупного колхоза обязательно найдут возможность направить на должность главного агронома специалиста с высшим образованием, а пока всю необходимую документацию вёл я. Своевременно предоставлял в район, и в колхозную бухгалтерию все очередные расчёты и отчёты. Но в бригадах не находил себе применения. Разъезжал на мотоцикле по бригадным станам, но в основном по делам комсомольским или спортивным. Бригадиры и трактористы в бригадах были опытными, и я считал лишним вмешиваться в их дела и заботы.
В отличие от меня Валентина почти не заходила в контору и на бригадные станы. Все время пропадала в полях, на зерно токах и в семенных складах. Объяснял это тем, что ей на должности агронома-семеновода приходится следить за  развитием растений на семенных посевах, отбирать в полях апробационные снопы  и добиваться тщательной очистки семян. Порой она обращалась по этому поводу ко мне за помощью. Для  очистителя семян она сама могла идеально подобрать необходимые решета, а добиться правильной настройки овсюжного и кукольного триеров у неё не получалось. С удовольствием помогал ей выполнить такую настойку и попутно профессорским тоном важно пояснял физические закономерности, влияющие на этот процесс.
К зиме, когда приблизилась пора основных вступительных экзаменов на заочное отделение, у меня уже накопился приличный багаж необходимых знаний по всем предметам. В начале зимы руководителей и специалистов колхоза ждала приятная новость. Согласно новым постановлениям государство начало материально стимулировать руководителей сельхоз предприятий на меры по увеличению сборов технических культур. В нашем колхозе в этом году  подсолнечника намолотили гораздо больше прошлогоднего. Хотя далось это не просто. Урожай его выдался отменный, но созревание затянулось до поздней осени, и даже когда от дождей размокла почва на полях, многие корзинки подсолнечника имели  ещё зелёный цвет наружной стороны.
Боялись, что из-за распутицы комбайны вообще не сможем загнать в поля для обмолота. К тому времени, когда листья на стеблях подсолнечника посохли и корзинки приобрели коричневый цвет, неожиданно рано ударили морозы. На морозе семена в корзинках мгновенно высохли до нужной влажности, а почва стала твёрдой и не препятствовала работе комбайнов. Только из-за стужи комбайнёры сильно мёрзли на продуваемых со всех сторон  мостиках своих самоходных машин. Некоторые даже валенки одевали и полушубки. И костры из стеблей подсолнечных заставляли штурвальных жечь, чтобы согреться, немного, когда совсем невмоготу становилось. Теперь все поля покрылись толстым слоем снега, и стало даже сложно издали различать, где зябь вспахана, где озимые посеяны, а где в зиму земля осталась не обработанной.
Согласно расчётов превышение сбора семян подсолнечника в этом году в сравнении с предшествующими тремя годами позволял премировать руководящий состав колхоза тремя целыми и пятнадцатью сотыми месячных окладов. Премиальные выдавали в районном управлении. Премируемых набралось четырнадцать человек. Решили ехать на грузовой. На борта поставили решётки дополнительные из тех, которые используют при перевозке скота. Сверху на них натянули брезент, а поперёк кузова установили в четыре ряда скамейки. Председатель ехал в кабине.
В Кантемировку можно было ехать по шоссе, а в сухую осень и зимой накатывали машины дорогу через убранные  поля по  украинской территории, срезая большой  крюк. Мы естественно поехали по этому зимнику. Было холодно, разговоры затихли, и мы старались сидеть плотнее, чтобы не замёрзнуть. Набирались терпения, собираясь вытерпеть неудобства и до самого райцентра не просить остановить машину чтобы побегать и потопать для обогрева.  Приоткрыв полог парторг глянул за борт и сказал:
- Палки какие-то из-под снега торчат. Наверно уже на украинскую сторону выехали?
Ему громко и со смехом возразил Никитченко:
- Не угадал Васильевич. Это пока ещё самое дальнее поле моей бригады, и из-под снега торчат не палки, а стебли того подсолнечника, за который ты едешь премию получать! 
Раздался громкий смех. А покрасневший парторг, смущаясь, оправдывался:
- Ну так и правда не моё это дело по бригадам ездить и смотреть что где растёт. Так, что зря ты насмехаешься.
- Да, я  и не думал насмехаться. Ты спросил, а я ответил, - добродушно пояснил Никитченко.
Парторг возбуждённо продолжил:
- Может, кто скажет, что мне, или там бухгалтеру или экономисту следовало бы отказаться от премии, потому, что мы полеводством не занимаемся. Только в высших органах наверно не зря такое решение вынесли. Наверно после этого мы будем и к Женьке и к бригадирам приставать, чтобы ещё больше подсолнечника сажали и лучше за ним ухаживали.
После его слов в разговор вынужден вмешаться и я:
- С подсолнечником Васильевич не всё так просто. Стараться повышать урожайность можно конечно разыми способами, а в отношении увеличения площадей ничего не получится. Это такая скандальная культура, что его можно на одной земле выращивать только раз в семь лет. И если не соблюдать такое правило, то не только урожай не повысишь, а можно совсем его не получить.
Никитченко добавил:
- Получилось, что Васильевич вроде как застеснялся из-за премии, а по мне так нам всем неловко должно быть перед комбайнёрами. Те кто сеял, обрабатывал посевы зарплату получали и довольны были. А комбайнёры в этом году по такой погоде убирали маслянку;, что никакой зарплате не рады были.
- Хорошо, что мы затеяли этот разговор. Я как-то упустил из виду, что при уборке по морозу люди страдали. Теперь обязательно поставлю вопрос перед правлением колхоза о премировании их за успешное выполнение заданий в неблагоприятных условиях. Это кстати как раз по моей части, - взволновано заявил парторг.
С премией поехал домой, отдать деньги и помочь по хозяйству. А дома ждала неприятная новость. У мамы сложились натянутые отношения с Валентиной Аркадьевной. Ей часто приходилось обращаться  за помощью в свой медпункт, а Полина Артёмовна не зная чем помочь, отправляла её в Митрофановку к районным врачам. Те тоже затруднялись поставить диагноз. И Аркадьевна даже подозревала маму в симуляции, чтобы получать каждый год путёвки на курорт. Но мама не симулировала. И вот теперь сама Аркадьевна специально определила её на обследование. И буквально через два дня, своими руками разминая мамин живот, выявила, что у неё, в печени образовалась большущая опухоль, выпирающая в левую сторону живота или большая киста яичника. Пояснила, что если в ближайшее время не сделать операцию по удалению этой опухоли, то та может лопнуть и образуется кровотечение в брюшную полость. А это чревато ужасными последствиями.
И мама решилась на такую операцию. Зная как трудно приходится  выходить из общего наркоза, какие неудобства приходится преодолевать в первые дни после операции я предложил:
- Завтра не поеду в Новобелую, а позвоню и скажу, что останусь за Вами ухаживать в больнице, пока сами не сможете себя обслуживать.
- Спасибо конечно, но не стоит. Меня ведь в женскую палату положат. Не будешь же ты там находиться долго. Да и тётю Дусю Митрофан Игнатович согласился отпустить на пару дней, когда меня прооперируют. К тому же и день операции пока не назначили.
- А почему.
- У них там свои порядки. Они заранее планируют кого когда разрезать. Мне Полина Артёмовна сообщит, на какой день ехать.
Зимой стало намного сложнее ездить домой. Сёла были практически на противоположных краях района. И чтобы засветло с пересадками доехать, хоть через Митрофановку, хоть через Кантемировку нужно, чтобы повело с попутным транспортом. Можно было на мотоцикле напрямую, через Волоконовку и Михайловку, но зимой дороги редко позволяли ездить по ним на мотоцикле. В очередной раз заявился домой, на мотоцикле в своей не продуваемой куртке, уже когда маме сделали операцию и она стала потихоньку ходить в контору на работу.
Приехал в связи с намерением поступить в Воронежский сельскохозяйственный институт. Из института пришёл вызов на вступительные экзамены и пояснялось, что для поступивших сразу,  же будет проведена установочная сессия. На всё отводилось  две недели. Нужно было решить сколько денег брать чтобы прожить столько в городе и посоветоваться по поводу того где остановиться. Когда мы ездили в Воронеж из техникума на соревнования нам выделяли комнату в студенческом общежитии, но поступающим общежитие не полагалось. Гайворонский, который после окончания воронежского института работал в селе агрономом сказал маме, что на ближайших улицах в частных домах сдаются студентам комнаты. Но их обычно заселяют с осени, и зимой найти там жильё будет сложно.
Мама вспомнила, что двоюродная сестра тёти Стеши Колесниковой сразу после войны попала на работу в Воронеж на большой завод и тётя хвасталась в конторе, что сестра теперь живёт в отдельной городской квартире. Вечером пошли к тёте Стеше узнать подробности и попросить адрес землячки, чтобы остановиться у неё на период поступления. С конверта мама переписала адрес, фамилию, имя и отчество землячки. Фамилия конечно зря записывала, потому, что я так бы не забыл, потому что она тоже была Колесниковой. А тётя Стеша написала сестре целое письмо. Объяснила, что мама является её подругой, что я хоть и молодой, но уже закончил учёбу в техникуме, работаю в другом колхозе специалистом и хочу поступить в институт для дальнейшего обучения. И просила приютить меня на две недели как земляка и сына её подруги.
В разговоре с нами тётя Стеша называла сестру Лизкой, но поясняла, что та хоть и молодая, но очень смышлёная и пробивная. Что основная часть рабочих завода продолжает жить в бараках, а Лизка сумела добиться себе настоящей квартиры со всеми удобствами. И что мужа у неё зарегистрированного нет, но она все равно уже не первый год живёт с Федькой, который во всём ей помогает, не хуже чем зарегистрированные мужья. Дома мама пояснила, что мне не следует тетину сестру тётей Лизой называть. Это в селе так мы называем тех, с которыми хорошо знакомы. Что по этикету положено  величать её Елизаветой Григорьевной. А у мужа тоже нужно будет узнать отчество и тоже величать его  по имени и  отчеству.
К моей  поездке приготовили приличное количество гостинцев. Насобирали почти пять десятков яичек Сала два куска. Жиру гусиного литровую банку. Две пол литровые бутылки масла подсолнечного свежего. Антоновки,  квашенной в капусте выковыряли два десятка. В дорогу  запекли петушка молодого, а на гостинец забили большого гуся и заморозили его, подвесив на ночь во дворе.
Чтобы яички не побить в дороге приспособили большой фанерный ящик из-под посылки.   На дно ящика положили сало, на него слоем уложили яблоки, а сверху плотно уложили яички, тщательно завернув каждое в бумагу из старых газет. А потом ещё и крышку аккуратно закрепили шестью гвоздиками. Предлагали ещё ведро картошки взять, но я отказался, сославшись на то, что и так получилось уже много мест и при этом не лёгких. Ведь кроме продовольствия и одежды я забирал с собою все книги, и конспекты, которые у меня скопились к тому времени, чтобы дополнительно готовиться к экзаменам.
Мама и бабушка настаивали, чтобы я по приезду, предложил этой Лизе деньги за проживание. В том, что она обязана приютить меня на период экзаменов -  никто из нас не сомневался. Ведь она была нашей землячкой, родственницей маминой подруги, и должна помнить моих родителей, с того времени как была мобилизована на трудовой фронт. Хоть она и не приезжала всё это время в село, потому, что мать её умерла, а отец с фронта не вернулся, но с Колесниковыми переписывалась. И в Кантемировку приезжала в гости к младшему брату своему. Учитывая всё это я считал, что в такой ситуации предлагать деньги за постой, практически своему человеку может показаться ей оскорбительным. Но и мама, и бабушка настаивали на этом, напоминая, что  квартиранты везде платят, за проживание. Напоминали, что я  когда работал в Кантемировке тоже платил за квартиру. Но ведь в Кантемировке я жил у чужой старухи, а здесь ехал к знакомой, да к тому же и землячке. Но возражать не стал и пообещал обязательно предложить плату.
Сойдя с поезда, нашёл на привокзальной площади справочный киоск. Занял очередь. Стоявшие впереди пытались выяснить адреса своих родственников или знакомых, называя их имена и отчества и года рождения. Но всем им выдавали квитанции с номерами их заказа и велели ждать. Со меною оказалось всё гораздо проще. Назвав нужный адрес, я попросил пояснить как туда добраться. Оказалось что до улицы 20-летия Октября можно добраться разными способами. Но удобнее, оказалось, ехать девятым трамваем. Даже написали на квитанции название остановки, которая должна быть ближайшей к дому с указанным номером. 
Квартира пятнадцать оказалась на четвёртом этаже. У двери была прикреплена кнопка для электрического звонка. Нажав на неё, услышал звонок за дверью, но никто не отзывался. Тогда я ещё и постучал в дверь. Потом ещё раз нажал на кнопку звонка. Не получив ответа, сообразил, что рабочий день ещё не закончился и хозяйка наверно не скоро вернётся домой. От этих догадок приуныл. Но тут  услышал за дверью шорохи, а вскоре и голос взволнованный, детский послышался:
- Ты кто? Зачем звонишь?
Обрадовавшись,  объяснил:
- Я из Бедного приехал. Привёз Колесниковой Елизавете Григорьевне письмо от её сестры тёти Стеши.
За дверью помолчали, а потом тот же детский голос поинтересовался:
- Говоришь письмо привёз, а у самого вон сколько вещей.
Удивившись, как мальчишка видит меня и вещи сквозь закрытую дверь, сказал:
- Так это ж гостинцы для Елизаветы Григорьевны.
Немного помолчав мальчишка уточнил:
- А ты не врёшь, что из Бедного приехал?
- Зачем мне врать? Да и откуда бы я адрес Елизаветы Григорьевны узнал, если бы мне его тётя Стеша не дала?
Парень согласился:
- Похоже не врёшь. Сейчас открою, а то мамка не скоро придёт.
Защёлкали запоры, дверь распахнулась, но перед порогом оказался стул, а на нём стоял паренёк, намного старше, чем я предполагал по его голосу. С удивлением глядя на него спросил:
- А на стул, ты зачем залез?
 Парень, пожав плечами ответил:
- А как бы я тебя разглядел в глазок без стула?
- В какой глазок? – удивился я.
- В обыкновенный, в дверной, - и показал пальцем на штуковину, похожую на пуговицу, вставленную посреди двери. 
С наружной стороны двери в том месте я тоже видел какое-то стёклышко круглое, но подумал, что это украшение какое-то. Парень убрал стул, а я занёс свои вещи и оставил их у стенки рядом с входной дверью. И тут же не удержался и спросил:
- А можно я тоже гляну в этот глазок?
Пожав плечами, он ответил:
- Смотри если тебе интересно.
Прильнув глазом к приспособлению увидел картину, похожую на ту которая открывается когда смотришь в бинокль с обратной стороны. Всё казалось маленьким и далёком. Зато видно было всю лестничную площадку. Даже успел рассмотреть женщину в полушубке, которая ключом открывала дверь в противоположную квартиру.
Парня звали Валерка. Он был сыном хозяйки. Ходил он в шестой класс, а кроме обычной школы учился ещё и в музыкальной. В музыкальной он учился играть на кларнете. Показал мне этот инструмент, но играть не стал, пояснив, что его не рекомендуется без надобности даже из футляра доставать. Пояснил, что научившись играть на кларнете, он станет пользоваться большим почётом у армян. Потому, что на всех праздниках у них играют на зурне и бубне. А кларнет – это и есть та самая зурна. Потом предложил послушать музыку на радиоле. Меняя пластинки предложил:
- А хочешь, я тебе сейчас так спою «Джямайку», что ты не отличишь от Робертино Лоретти?
- Как это?
- Посмотришь. Сначала пластинку послушай, - предложил он и тут же включил знаменитую песню «Ямайка».
Не дожидаясь конца песни,  выключил музыку и очень похоже, во весь голос затянул: «Джямайка-а-а, Джямайка-а-а…». Потом  пропел целый куплет итальянских слов и опять ещё громче исполнил знаменитое «Джямайка-а-а …».  От напряжения у него даже сухожилия на шее вздулись. Я, ни без каких, оговорок   был согласен, что не глядя и на самом деле можно подумать,  что поёт настоящий Робертино.
Закончив петь Валерка пошёл в туалет, и вернувшись спросил, не нужно ли мне с дороги тоже посетить это место. Я предусмотрительно, по приезду сходил в туалет на вокзале, но предложению обрадовался. Потому, что при Валерке идти в туалет в квартире была нормально, а при взрослых будет наверно неудобно и придётся дожидаться пока все уснут.
Валеркина мать пришла поздно, когда на улице уже стемнело и Валерка включил люстру. Включил и похвастался, что его мамка не жадничает, и всегда включает все лампочке в люстре. А у его друзей следят чтобы была включена только одна лампочка, и только когда уроки вечером делают им разрешают включать все лампочки в люстрах.
Елизавета Григорьевна  не удивилась моему приезду и заявила:
- Мы привыкли к гостям. У воронежцев у всех наверно как на вокзале – не успели одни уехать, как другие приезжают. Воронеж же областной, а родня почти у всех по районам. Людям приходится ехать сюда по разным делам. Своих гостей я хоть знаю, а из Бутурлиновского района просятся на ночлег порой такие, которых и сам Фёдор вспомнить не может.
Услышав это, я спохватился и уточнил:
- Хорошо напомнили. Пока хозяина нет, хотел спросить, как его по отчеству величать, а то у самого неудобно будет спрашивать, когда он с работы вернётся.
Она криво улыбнулась и со вздохом ответила:
- Никакой он не хозяин у нас с Валеркой. Приживатель простой, да к тому же и не слишком хозяйственный. Пока допросишься, что отремонтировать или наладить так и рак на горе свиснет.
- И всё же, как его по отчеству?
- Антонович он. Только его, несмотря на возраст, даже детвора всё Федькой погоняют. 
- А он скоро придёт?
- Сегодня уж точно его не будет. Он как набедокурит где, так и убегает к себе в деревню. Говорит, что за картошкой. Её девать уже некуда. И в ванной почти полный мешок и на кухне под столом полная коробка.
Услышав эти слова, я похвалил себя, за то, что отказался брать картошку из дому. Вспомнив слова родителей, несмело спросил, сколько следует мне заплатить за проживание у них. Замахав на меня руками, она  возмутилась:
- Ишь чего выдумал! Что ж мы крохоборы какие?  К тому же столько гостинцев понавёз, что нам впору считать, сколько должны тебе будем. Кстати пока заговорили, помоги мне гуся этого огромного поделить на куски для борща или супа. Один кусок сейчас поставлю варить на завтра, а остальное в сетку за форточку на мороз повесим, чтобы не испортился.
На ужин хозяйка нажарила картошки, на привезённом мною сале. После ужина усадила Валерку за уроки, а меня оставила на  кухне,  поговорить. О земляках почти не расспрашивала. Сказала,  что почти всех позабывала уже за эти годы. Спросила с какого я года. Я ответил, что с сорок шестого. Она немного подумала и пояснила:
- Меня в сорок пятом на строительство призвали. Но твоего дедушку Стефана Исаевича и Ксению хорошо помню. Только вот не замечала даже, что она беременная.
И тут же принялась рассказывать, что им пришлось перенести в это время. Мобилизовали её на строительство шинного завода. Землю копали вручную под котлованы, а вывозили её наверх тачками и на лошадях. При этом работали в основном женщины. Мужчин было мало. Даже при лошадях грабарями девушки молодые состояли. Жили в землянках. Выходных не было, а после рабочей смены ещё и на расчистке завалов приходилось работать. И по сто часов каждому необходимо было отработать на восстановлении трамвайных путей.

 



Уставали до такой степени, что поздно вечером, вернувшись в свою землянку, в которых тогда жили все мобилизованные, -  спать валились, не раздеваясь даже. А в семь опять подъём и с новыми силами, на подготовку котлована. Ей ещё повезло, что сводная сестра её отца ещё в тридцать втором году оказалась среди большой группы колхозников Кантемировского района, добровольцами приехавшими, на строительство первого в мире завода синтетического каучука. Тётя Паша ещё до войны была стахановкой, вступила в партию и стала начальницей в одном из цехов этого завода, который сама строила и заодно училась на курсах, осваивая невиданную раньше специальность. Она уже в тридцать девятом году за заслуги была переселена из барака в квартиру коммунальную в новых заводских домах с удобствами.
Но при наступлении немцев, завод разбомбили, и в дом их попало несколько снарядов. Бомбёжки они пережидали в щелях, вырытых в земле подальше от завода и от домов. Но и в такой щели тёте Паше осколком так разворотило ногу правую, что пока её смогли вытащить и доставить в санчасть, ногу пришлось ампутировать почти полностью. Когда город освободили, она уже получила  протез на свою культю и активно включилась в восстановление завода. Наряду со здоровыми, лезла в такие завалы, что порою протез не могла выдернуть из щели, теряя опорную резинку на конце.
Потом, когда заработали первые восстановленные цеха завода, учли её ограниченность в передвижениях, наличие организаторского таланта   и определили в завком профсоюза. Вскоре и протез заменили на такой который сгибался в колене и заканчивался не резинкой на наконечнике, а ступнёй, на которую даже обувь можно было приспосабливать, такую как и на здоровой ноге. И дом, в котором до войны её квартира была, восстановили к тому времени и заселили. Но здоровье её пошатнулось. Кроме неудобств с ногою, ещё и животом стала сильно страдать. Говорила, что подорвала его на восстановлении завода. Вот она когда узнала, что Елизавета Григорьевна на стройке шинного работает - взяла и выхлопотала её к себе на СК, чтобы та могла помогать ей в домашних делах. Устроила в цех гидролиза помощницей в лаборатории и заставила поступить на курсы лаборанток. Поселила её к себе в квартиру коммунальную на раскладушку, а её соседка по квартире  недовольна была таким уплотнением. Хотя у этой соседки занавеской была отделена гораздо большая часть комнаты. И спала она со своею дочерью-школьницей на отдельных постелях. Взрослая на кровати с высокими никелированными решётками, а дочка на солдатской железной койке. И стол у них был отдельный, с дверками для посуды.
Тётя Паша тоже спала на солдатской койке, но на толстой перьевой перине. Раскладушку с матрацем и одеялом, на день убирали за спинку этой койки. А из другой мебели у них были только тумбочка и два табурета. Несмотря на тесноту  с переселением родственницы, жизнь тёти Паши облегчилась намного. Теперь её не приходилось ходить на кухню и стоять в очереди за возможностью приготовить покушать. И посуду мыть молодая землячка бегала, и мусор выносить. Полы мыла она тоже, и не только в своей половине, а во всей комнате. Казалось бы тёте Паше жить и радоваться таким переменам, но самочувствие её ухудшалось с каждым месяцем. За год она сильно похудела, хотя недостатка в еде у них уже не было. А весной ей стало хуже и её определили в больницу. Проболела она недолго и умерла в больнице. 
Рассказывая об этом, Елизавета Григорьевна замолчала, а потом, подняв брови задумчиво произнесла:
- И знаешь Женя, я даже не удивилась такому исходу. Потому, что тётя Паша казалась мне пожилой женщиной. Хотя ей в тот год всего тридцать шесть исполнилось. А сейчас мне самой уже тридцать восьмой пошёл, а всё девчачьи манеры на уме. А соседка Пашина, которой пол пятьдесят было, мне вообще старухой древней казалась.
Эта  соседка и добилась выселения Елизаветы Григорьевны из благоустроенной квартиры, как не прописанной в доме. Пришлось ей переселяться в барак заводской, в котором была прописана после перевода с шинного завода. В бараке комната досталась большая на шесть душ. Работали девушки в разных цехах и в разные смены, но жили дружно. Делились и едой и одеждой.  Неудобством считали, то, что кухня в бараке была с противоположной стороны длинного коридора. Зато женский туалет во дворе стоял ближе к их выходу.
Мне было интересно всё, то о чём рассказывала хозяйка, и очень даже нравилось, что говорила она со мною как со взрослым. Рассказывала как хоть от усталости чуть ли не с ног валились, но по ночам и с парнями гуляли, и обнимались и целовались. А у кого не было пары всё равно компаниями собирались хоть на полчаса -  пели и танцевали под гитару или под гармонь. Если выкраивали свободное время добирались даже до правого берега.
Тогда Вогрессовская дамба была ещё не восстановлена. Так они трамваем ехали до Чернавской дамбы. Потом пересаживались на автобус который через Чернавский мост из Придачи ходил на правый берег. Разрушений там было  больше чем на левом берегу. Даже вначале танки подбитые с улиц не успели все убрать. Но эта часть города все равно считалась более культурной. И даже люди на этой стороне казались им более интеллигентными чем у них.
А потом выходные ввели на заводах. По праздникам и выходным на танцы,  и в кино, и даже в театр стали  ходить регулярно. Сразу почувствовали себя городскими. Вести себя стали культурней не только в театре, но и на работе, и столовой, и в бараке. Стремились стать настолько городскими, что бы даже те которые родились и всё время прожили в городе, не замечали что они деревенские. Грустно улыбнувшись Елизавета Григорьевна заметила:
- Вот эти выходные дни и танцы под духовые оркестры и привели к тому, что в пятьдесят третьем я Валерку родила.
- Вам труднее стало из за него? – не понял я её грусти.
- Не труднее чем другим. Тем более при заводе ясли работали круглосуточные. Тут другое.
После этих слов Елизавета Григорьевна надолго замолчала, а я не стал уточнять, что она имела в виду. Уже собрался было выходить из кухни,  когда она продолжила.
- Матерей-одиночек тогда много было. А завод и власти всячески помогали таким, но те которые рожали детей имея мужей у людей пользовались гораздо большим уважением. А у меня как получилось? Дружила я с Валеркиным папкой почти шесть месяцев. Он офицером был из воинской части, которая за Песчановкой стояла. Как только выдавалось время приезжал ко мне и даже в «Дом офицеров» на проспекте часто водил меня. Жил он в казарме, но им обещали квартиры выдать в военном городке. Уверял, что как только жильё отдельное заимеет сразу поженимся. Не успела я привыкнуть к этой мысли как их часть перевели аж на Дальний восток. Он письма писал потом долго. Но жили они в лесу, в палатках даже зимой. Поэтому даже те его товарищи, которые были женатыми семей с собою туда пока не перевозили. Когда Валерка родился он нам и посылки посылал и переводы денежные. Потом стал реже писать. А потом совсем перестал. Я даже письмо его начальникам писала, но мне ответили, что он выбыл из части в другое подразделение.
Слушая её, я печально кивал головою и посочувствовал:
- Да, трудно Вам пришлось.
 Но она неожиданно засмеялась и заявила:
- Я так не думаю. Просто разговорились о том, что пережить после войны пришлось – вот и потянуло поплакаться. Сейчас я считаю себя не только счастливой, так ещё и везучей. Когда дамбу восстановили и трамваи пустили от нас на правый берег – квартиры отдельные стали предоставлять семейным передовикам даже здесь. Так мне благодаря Валерке повезло неожиданно. Нам потому что мы с ним разных полов дали двухкомнатную. А моей товарке Зинке, хоть она и в профкоме заседала, дали однокомнатную потому, что у неё дочка. С мужиком она так и не расписалась, хоть и живут вместе уже больше десяти лет. Он родной отец её девочки, но как и мой кобель  жену законную имеет в Новой Усмани.
Я постарался выразить в голосе максимум удивления спросил:
- Вы хотите сказать что и Фёдор Антонович, тоже официально женат на другой женщине?
- Конечно. В Бутурлиновском районе у него и дом большущий на его родителей записан.  И огород большой, и сад. А недавно даже корову из тёлочки вырастили. Родители у него видно порядочные, а сам Федька не путёвый.
- Почему Вы так говорите?
- Да избрехался он полностью. Мне брешет одно, родителям другое, жене законной третье.
- Зачем?
- А чтобы его считали порядочным. Своим утверждает, что на работу в Воронеже устроился, только все деньги тратит на жильё и на еду. А на самом деле его из колхоза исключили за прогулы - а такому разрешение на паспорт правление ни за что не выдаёт. Вот он и шастает со справкой из сельсовета о месте жительства. То там подкалымит, то там подработает – без паспорта его и не пропишут в городе и на работу постоянную не берут.. А то к своим отправится на неделю или больше -  врет им про отгулы, а на самом деле, наверно чтобы на гусятине отожраться. Хорошо хоть от выпивки его отвадила.
- А Вы разве не ревнуете его, что он к своей жене законной ездит? – поинтересовался я.
- Знаешь, как то даже и не ревную уже. Может потому, что он с самого начала мне врёт, вроде бы и из дому ушёл, потому, что жена его болеет по женски и не позволяет ему жить с ней как мужу. А может, смирилась просто.
- Ой, может я  неприятное сейчас скажу, но мне кажется, что он Вам совсем не нравится.
- Что ж тут неприятного, когда это сущая правда. Держу я его у себя просто из-за выгоды. Еды сейчас у людей хватает. А мужика себе искать для того, чтобы переспать с ним и неприличным считается, и времени много может отнять. Да с незнакомым и опасно в постель ложится. Сейчас столько болезней всяких заразных, что можно потом всю жизнь жалеть будешь. А так он у меня и постоянный и проверенный.
От таких слишком взрослых откровений, мне даже стало неловко -  и я наверно даже покраснел. Но Елизавета Григорьевна, не обратила на это никакого внимания и продолжила изливать мне свою душу. За этими разговорами мы засиделись до полуночи. Когда хозяйка спохватилась, что ей завтра рано вставать я поинтересовался как мне лучше добраться до института:
- А мне подскажите во сколько нужно выходить, чтобы к началу работы института попасть и на чём добираться лучше?
- Тебе конечно далековато и в обратную сторону, чем мне. На трамвае проще будет. Твоя остановка на нашей стороне, а мне через пути переходить нужно и подальше от дома. Можешь на девятке  до вокзала доехать, а там на тройку или на пятёрку. Институт твой конечной будет.
- Вы, что так хорошо знаете Воронеж, что даже можете как в справочном киоске посоветовать как до дальних мест можно добраться?
- Просто мы раньше  туда в парк  «ЖиМ», на танцы ездили. Там самая большая танцплощадка в городе.
- Как Вы парк назвали?
- «ЖиМ» - но это по блатному среди молодых его так кличут. На саамом деле он называется «Парк культуры и отдыха», а блатные ему  такое  сокращённое название дали,  потому что этот парк и правда объединил живых и мёртвых. Кладбище в парке огромное и  танцплощадка  большущая. А рядом ещё и стадион динамовский. Вот и получается, что живые и мёртвые в одном месте.
Из дома вышли с Елизаветой Григорьевной вместе в половине седьмого. Она объяснила, что ей до работы ехать не долго, но по утрам столько пассажиров в трамваи набивается, что порой приходится пропускать их несколько, потому что невозможно втиснуться. Я не увидел как быстро смогла уехать она, но мне действительно пришлось пропустить три трамвая.  Приходили забитые до отказа, и когда открывались двери из трамвая никто не выходил. Потом пришёл трамвай с вагонами,  у которых дверки были не металлическими как у автобусов,  а с деревянными, решётчатыми. Решётки эти не закрывались и несколько молодых парней из нашей толпы, встали на ступеньки. Я тоже забрался на ступеньку и повис, держась одной рукой за поручень, а другой, в которой был портфель с документами, придерживался за полу пиджака мужчины стоявшего внутри вагона.   Так мы проехали несколько остановок до маслозавода. Там сошло много людей,  и я смог протиснуться внутрь и передать свои три копейки за проезд кондуктору.
Институт действительно оказался конечной остановкой. Вдоль  остановке располагались несколько домов, но все пассажиры устремились по тропинке через парк. Я вначале не отставал от толпы, но когда мы вышли на центральную аллею остановился, чтобы оглядеться. Аллея была широкой и асфальтированной, и тянулась далеко вправо, где виднелся край парка. Вдоль неё с обеих сторон располагались скамейки с чугунным массивным каркасом, с деревянными сидениями и спинками. А ещё  в центре аллеи на постаменте стояла большая, видимо гипсовая статуя спортсменки с веслом. Такие постаменты со скульптурам виднелись на всём протяжении аллеи.
Во время учёбы в техникуме, мы в первые годы не переставали любоваться красотою тамошних скверов и парка, потом просто любили гулять в них. Но этот парк оказался намного величественнее, красивее, как бы демонстрировал все признаки законченного произведения искусства. Несмотря на зиму, снег и отсутствие листьев на деревьях – парк был по настоящему красив. Редкие но мощные белые стволы берёз, чередовались с тёмной хвоей огромных елей, которые мне довелось увидеть впервые. Даже голые ветки деревьев и кустарника с фигурками из замёрзшего снега казались сказочными. Зачарованный открывшейся красотой простоял на аллее, пока на неё не высыпала толпа пассажиров из следующего трамвая.
Когда толпа схлынула, прошёл следом. Аллея вскоре закончилась и открылся вид на величественное светлое здание. Опять пришлось невольно замедлить шаги. Внешний вид здания в корне отличалось и от жилых домой и даже от зданий различных, даже очень крупных учреждений. Оно казалось дворцом из кино или журналов. Дополнительное сходство с дворцами придавала не понятная башня, возвышающаяся на левой задней части здания. Выкрашенное в  белый цвет и в цвет  охры казалось, чистым, светлым торжественным как невеста в день свадьбы. Даже кровля сделана не как в обычных домах, а по-особому. Перед парадным входом возвещался величественный, шатровой формы фронтон. По краям кровли два фронтона поскромнее. А на всём протяжении кровли из оштукатуренных наличников выглядывали дополнительные, округлой формы окошки. Наверно и на чердаке здания были какие-то комнаты.

 


Парк перед зданием заканчивался массивной каменной изгородью, в таких же цветах как и сам институт. Изгородь была выполнена полукругом, образуя красивую площадь перед фасадом здания. Вдоль стен изгороди были установлены такие же скамьи как и на аллее парка.  А совершенство полукруглой формы площади  подчёркивали тоже полукруглые высокие ступени, ведущие к парадному входу в здание.
Понимая, что не опаздываю,    двигался не спеша, осматриваясь по сторонам и любуясь открывшимся видами. Когда зашёл внутрь то обратил внимание, что почти все входящие, направляются к гардеробу и сдают туда верхнюю одежду и головные уборы. Последовал их примеру и я. Из вестибюля внутрь здания вела ещё одна высокая лестница. Поднимаясь по ней увидел, что многие подходят к расположенному на ступенях газетному киоску и покупают газеты. Я тоже постоял немного в очереди и купил привычные мне «Комсомольскую правду» и «Сельскую жизнь». Удивило очень, что, несмотря на утро газеты оказались сегодняшнего числа. Дома газеты почтальоны поставляли за позапрошлый день или даже за ещё более поздние числа. Поэтому свежие новости мы черпали из радио. А здесь было написано то, о чём мы только что слышали по радио, когда собирались с Елизаветой Григорьевной выходить к трамваю. Меня это очень даже удивило. 
Поднявшись из вестибюля, опять был поражён новой грандиозной картиной. От главного входа на всю длину здания простирался широкий актовый зал. По бокам зала между колонами выступали балкончики с массивными лепными перилами.  При этом такие балкончики размещались не только на этом этаже, но и на следующим. Потому, что актовый зал  был высотой в два этажа, а его потолком служила прозрачная кровля купола.

 

В торце зала возвышалась сцена, в одном углу которой стоял рояль, а в другом у ступенек стояла трибуна наверно для лекторов или докладчиков. Кабинет деканата заочного образования находился слева от актового зала. В кабинете уже находились несколько парней и девушек сдающих документы. Дождавшись своей очереди сдал документы для поступления на агрохимический факультет. Наверно потому, что в стране актуальным был лозунг повышения продуктивности полей и ферм, но основе химизации производства. Зачислили в одну из экзаменационных групп и пояснили, что первый экзамен будет по русскому языку и литературе через два дня с десяти часов. Пояснили в какой аудитории будем писать сочинение, и пояснили, что приносить с собою на экзамены бумагу, даже для  черновиков не следует. Потому, что на экзамене нам выдадут чисты тетрадные листы, со штампом института. Потом ближе к обеду в коридоре напротив вывесили расписания экзаменов для всех групп и отдельно расписание консультаций. 
Хотя всё стало понятно, на квартиру возвращаться не спешил. Прямо в здании института, с противоположной от парадного входа стороны был буфет. И стояли круглые высокие столики, за которыми студенты пили чай и кушали. Во время перерывав у буфета образовывались длинные очереди, и за столиками не хватало мест. Зато во время занятий это место было почти совсем безлюдными. Ближе к обеду я воспользовался таким затишьем и основательно перекусил. Взял стакан кефира, беляш, три пряника и стакан кофе с молоком. В это время за столиками обедали несколько групп, как я понял тоже заочников. Но они поступили в институт видимо раньше, потому, что вели себя раскованно и даже шумно. Доставали еду из своих сеток и портфелей, а в буфете брали только горячий чай или кофе. За соседним столиком трое мужчин заказали себе по стакану ситро и запивая ним еду всё время чокались стаканами, каждый раз объявляя новый повод за что пьют.
До обеда я успел обследовать все этажи здания. На дверях кабинетов были таблички с их номерами, но в отличие от техникумовских кабинеты назывались аудиториями. В перерывах между уроками заходил в эти аудитории и рассматривал обстановку. Одни из них были больших размеров со столами и скамейками расположенными полукругом напротив преподавательского стола и доски. При этом каждый следующий ряд  возвышался над предшествующим. В других столы и скамейки стояли ровно, но на столах были установлены какие-то штативы и колбы. На некоторых дверях были прикреплены стеклянные таблички, с обозначением названия кафедр и лабораторий. Вначале хотел даже зарисовать схему расположения аудиторий и лабораторий на каждом этаже. Но потом понял правила их нумерации и догадался, что при необходимости легко смогу найти нужную дверь.
Институтская обстановка так понравилась, что решил всё оставшееся время со всех сил готовится к экзаменам, потому как возможность учиться в таком заведении теперь виделась не только важной, но ещё и интересной очень. На квартире даже  приставания Валерки с разными затеями решительно отвергал, заявляя, что нет времени отвлекаться от главного. Повторял те темы, которые казались трудными. Мелким подчерком готовил шпаргалки на сложенных гармошкой полосках бумаги, отрезанных от развёрнутых двойных тетрадных листов. Этот опыт сохранился со времени учёбы в техникуме. Записывал формулы, правила и законы.
Первый экзамен предстоял через день. И я усердно старался повторить побольше, читая то учебники, то свои сжатые записи сделанные заранее.   Но после обеда стало сложнее сосредотачиваться на повторении. То пришедший со школы Валерка, приставал, а тут ещё  и муж хозяйки Фёдор вернулся из поездки. Моему появлению он не удивился, но у него тоже всё время возникали какие-нибудь вопросы ко мне. Попросить его как Валерку, чтобы он не отвлекал было бы не вежливым. Приходилось  подробно отвечать и на эти расспросы.
Когда появилась Елизавета Григорьевна - обстановка совсем накалилась. Сняв верхнюю одежду и разувшись, она сразу же ушла на кухню. Муж последовал за ней и стал, негромко ругать её за что-то. Постепенно  их ругань перешла на крики, а вскоре Фёдор даже  выскочил из кухни в коридор, едва увернувшись  от запущенной в него качалки. Зажав уши ладонями, я пытался вчитываться в тексты учебников, но сосредоточиться не получалось. А Валерка спокойно выпиливал лобзиком какую-то замысловатую фигуру из фанеры и не обращал никакого внимания на крики из кухни. Даже напевал что-то потихонечку.
Вскоре Елизавета Григорьевна, прервала его занятие. Зашла в комнату и громко хлопнула ладонью об стол рядом с сыном.  Я не понял этого жеста, но потом увидел, что это она так выложила перед ним несколько монет и  в сердцах, не остыв от спора с мужем,  громко потребовала:
- Оставь свою хрень, и сбегай в овощной. Вот тебе мелочь, купи четыре огурца и пол кило капусты квашеной.
Обрадовавшись возможности не присутствовать при соре хозяев - я спросил:
- А можно я тоже схожу вместе с Валерой?
Пожав плечами Елизавета Григорьевна ответила:
- Сходи если хочешь.
Овощной магазин был устроен в полуподвальной части дома на другой стороне улицы. Напротив той трамвайной остановки, с которой можно уехать на левый берег. Раньше мне не приходилось бывать в овощном магазине, поэтому было всё интересно. За прилавком вдоль задней стенки стояли бочки с солениями и ящики с овощами. Разнообразие овощей оказалось большим, чем даже у нас дома запасали на зиму. Картошки имелось сразу три разных сорта. Была морковь, свёкла, редька, репа, тыква, лук, чеснок, фасоль, горох и чечевица. Даже несмотря на зиму на полке лежали кочаны капусты свежей, не вялой и с виду очень даже плотные, потому что на листьях не было ни одного чёрного пятнышка. Ведь дома если бабушка и оставляла в погребе несколько кочанов капусты свежей, то она вскоре становилась вялой, а верхние листья покрывались тёмными пятнами гнили. А тут, как только что с огорода.
Очередь была не слишком длинной. Покупатели держали в руках сетки с посудой, под те соления, которые собирались приобрести. В основном банки или маленькие кастрюли. Те, которые покупали много, подавали продавцу бидончики с ручками. Валерке мать тоже дала сетку, в которой лежала стеклянная банка под капусту, и необычная, пластмассовая тарелка, узкая с боков, но глубокая - под огурцы.  Наблюдая за покупателями, обратил внимание, что все покупают исключительно соленья. Только одна пожилая женщина, одетая не по сезону в тонкое пальто и в шляпе купила немного моркови и лук. Не выдержал и шёпотом поинтересовался у Валерки:
- Слышь, а почему они не берут ни корнеплоды, ни капусту, а только квашенное?
- Так вечер же уже, - недоумённо пожав плечами прошептал мне он.
- Ну и что?
- Ужинать люди садятся, а еду все заранее приготовили.
- А на завтра или на послезавтра, что они готовить не думают?
- Кто будет готовить тот утром придёт. Это у вас в деревне места много вы и запасаетесь на целый месяц или больше. А у нас места мало и мы берём только то, что хранить не нужно.
- Непривычно всё это, - сказал я.
Когда наша очередь продвинулась к витрине  Валерка показал на лоток и пояснил:
- Провансаль завезли. Жалко мамка денег мало дала, а то б мы не простой  купили, а провансаль.
- А что это такое?
- Ну, это тоже квашенная капуста, только вкусная очень. Но она зараза, дороже намного.
- Если вкусная, давай я возьму эту провансаль, а ты покупай простую.
- Зачем же нам тогда ещё и простую брать? Она наверно и пропадёт до завтра. Бери тогда ты провансаль, а я только огурцы возьму. И мелочь мне завтра на школу останется.
Эта капуста действительно оказалась вкусной очень. Напоминала она по вкусу нашу пелюстку. Так у нас назвали половинки кочанов капусты которые закладывали в бочку при засолке капусты на зиму. Пелюстка получалась хруской, сочной и ароматной. Но была даже вкусней. Кроме твёрдой и хрусткой капусты в ней встречались оранжевые вкрапления струганой моркови и яркие красные ягоды. Ягода называлась клюква. На вкус  она оказалась нестерпимо кислой.  Елизавета Григорьевна, сказала, что они очень даже полезны, особенно зимой, но тут же уточнила, что они живут скромно и не часто раскошеливаются на такие деликатесы.
Действительно питались мы в основном картошкой. Из гуся нашего хозяйка отрезала небольшой кусочек и варила на нём супы или борщ. Который мы с Валеркой и с мужем её съедали в обед. Ели ли она сама борщ и мясо я не знаю. Но картошку жарили на завтрак, и ели все с огромным удовольствием, потому, что жарили её на гусином жиру. А раньше они её жарили на масле постном. И то масло, которое я привёз они не использовали для жарки, а берегли его, чтобы сдабривать капусту, или добавлять к луку в селёдке, потому, что оно было ароматным очень. Для жарки они использовали покупное, которое совсем почти не пахло. Вечером картошку отваривали и ели с капустой, с огурцами солёными, а иногда с селёдкой. По вечерам я старался ходить с Валеркой в магазин за солениями, и если завозили провансаль, всегда её покупал. И потому, что она мне нравилась очень, и для того чтобы вносить свой дополнительный вклад в наше питание.
Экзамены вступительные я сдал успешно. В субботу нас  распределили по группам. Выдали зачётные книжки и студенческие билеты. На следующей неделе начиналась установочная сессия и в деканате пояснили где находится расписание занятий. Буквально на первом же перерыве во время занятий в понедельник увидел Сашку Раковского. Он вернулся с зимних каникул на учёбу, пришёл в перерыв в нашу группу и не заметив меня, прошёл в дальний угол кабинета к какому-то модно одетому парню. Обескураженный я окликнул его:
- Саш, ты что, своих уже и не замечаешь даже?
Оглянувшись, он засмеялся:
- Во повезло. К агрономам заходил – ни одного знакомого не обнаружилось. А у агрохимиков сразу два оказалось.
Подойдя к ним поздоровался с Сашкой, а он кивнул на собеседника предложил:
- Знакомься, это мой земляк. Анатолием его зовут.
Парень встал со стула, вышел из-за стола на проход, щёлкнув каблуками, склонил голову и потом каким-то гусарским лихим движением высоко поднял её откинув чуб и протянув руку дурашливо провозгласил:
- Анатолий, собственной персоной, - сделал паузу и многозначительно добавил, - самый настоящий михинский липчанин.
Я улыбнулся, пожал протянутую руку и признался:
- Если честно, я ничего из сказанного не понял.
Парень засмеял и уточнил:
- А хоть то, что меня Толиком зовут, усёк?
 - Ну это ещё от  Сашки понять можно было.
Вмешался и Сашка:
- Не обращай внимания. Он любит хахмить. На самом деле он хоть и наш михинский, но в село приезжал только на каникулах к деду с бабкой. А так  он с матерью всё время в Липецке жили. Он и школу там закончил.
Когда Сашка ушёл, Анатолий заявил:
- Теперь нам с тобою придётся садится рядом на всех занятиях, потому, что у нас появилось михинское связующее звено. Выходит, что благодаря Раковскому у нас  появилось преимущество. В группе каждый сам по себе, а нас теперь двое и мы вместе!
Анатолий оказался интересным собеседником, любящим как и я юмор и шутки. Имел явно более высокий уровень развития, чем мы с Сашкой. Потом Сашка рассказывал мне, что у них в селе семья Черных считалась очень культурной и интеллигентной.  И в институтских делах он успел сориентироваться гораздо успешнее меня. Хотя приехал он на вступительные в день первого экзамена, но успел самостоятельно квартиру себе найти в одной остановке от института, и узнал где столовая, и к экзаменам готовился не на квартире, а в читальном зале института. и  со старшими студентами общался на равных. Даже не верилось, что он, как и мы, только, что поступил в институт.
Разговаривал он всё время как с  шуткой, даже когда пояснял обыденное. Меня он сразу предупредил:
- Ты Анатолием меня не называй. Это я когда с новым человеком знакомлюсь, то специально для солидности называюсь Анатолием, и живот выпячиваю. А по жизни я Толик. Так меня все близкие зовут, да и на самом деле, я когда живот не выпячиваю, ничем не отличаюсь от любого другого Толика.
После двенадцати он предложил пропустить один урок и спокойно сходить в столовую покушать В столовой он первым двигался в очереди и заказав еду, взял с лотка себе ложки столовую и чайную, вилку и нож. Я сделал точно так же. Хотя заметил, что многие берут только столовую ложку и вилку, а некоторые вообще одну только ложку, хотя заказывали и первое блюдо, и второе и компот. За столом обратил внимание, что он ест он красиво и пользуется приборами вполне естественно и непринуждённо. Хотя нас ещё в техникуме, особенно при поездках на соревнования, Колесников старательно обучал манерам поведения за столом и учил правильно пользоваться приборами. Но так запросто их использовать у меня не получалось. Даже в городе, у моих квартирных хозяев, всю еду употребляли только с помощью ложек. А мясо брали руками. И дома у нас тоже ели точно так же. Хотя дома в запасе лежало приличное количество вилок, но их доставали, только в том случае, когда собирались гости. Держать вилку в левой руке, я пробовал только во время своих очень редких посещений кантемировского ресторана. 
Новый друг, мне очень и очень нравился. Надеялся научиться и перенять у него много полезного и важного. Немного обижало, только его безжалостное стремление к розыгрышам и приколам. В этом деле, он не считался даже с дружескими с ним отношениями. Буквально на следующий день, во время перемены, когда все сгрудились в проходе между столами, он обратил внимание, что я в своей речи очень чётко выделяю звук «Г» интригующе спроси;
- Жень, а ты сможешь совершенно чётко, на чистом украинском языке произнести фразу: «Я не хочу хлеба с маслом»?
Не ожидающий подвоха, я громко и членораздельно произнёс:
- Я нэ хочу хлиба з маслом!
А Толик ещё громче добавил:
- Ну ешь с гомном!
Все долго и громко смеялись над его розыгрышем, а мне было обидно. Несмотря на то, что по рекомендации деканата, старостой группы мы единогласно избрали Виктора Тельпова, Черных за перу дней стал неформальным лидером группы. Тельпов и годами был явно старше нас, и должность руководящую занимал в Грибановском районе, но не проявлял никакой активности. Толик же и к преподавателям при необходимости обращался с просьбами и предложениями от имени всей группы. И организовывал коллективные походы за книгами в библиотеку или попить кофе в буфет во время перемен. Но в основном выделялся своими шутками и развлечениями. У него в репертуаре оказалось много смешных  куплетов про попов, дьяков и монахинь. Очень талантливо меняя голос изображал пение и богослужение, и церковный хор, и женские голоса. Начинал протяжно, совсем как попы в церквях:
- Отец Викааа-а-рий, ехал на кобыле ка-а-арей, попал, в погреб ви-и-инный, и пропил пятиалты-ы-ынный.
И тут же переходил на бас и пел ещё более протяжно:
- Разори-и-и-ительно-о-о, разори-и-и-ительно-о-о, разори-и-и-ительно-о-о
Потом вдруг продолжал, тонким  женским голосом:
- А монашки, пьют вино из чашки, соблазни-и-ительно, соблазни-и-ительно, соблазни-и-ительно!
Кроме пения в запасе у него оказалось неисчерпаемое количество смешных диалогов и монологов. Когда он на перемене начинал совсем тихо, но очень проникновенно очередной монолог, разговоры в группе мгновенно стихали. А Толик подражая дикторам радиопостановок повествовал:
- Ночь….луна…Он и она…Стог сена.  Он – если не отдашься  сейчас, могу убить во гневе. Она – лучше убей!...И отдалась!
Особенно ему удавалось, меняя голос изображать диалоги простых деревенских парней с бойкими и красивыми городскими девушками. При этом у него так выходило, что неотёсанные деревенские оказывались гораздо порядочней заносчивых горожанок.
Деревенский:
- Девушка, девушка, скажите пожалуйста как Вас звать?
Городская:
- А зачем меня звать, я и сама подойду.
Деревенский:
- Да? Тогда можно Вас на минуточку?
Городская:
- Неужто за минуту собрался успеть?
Ну а дальше следовали такие слова, что девчонки в группе закрывали уши и просили его не сквернословить в их присутствии. Но его такие увещания не трогали. Он тут же мог прикольнуться над возражающей. При этом меня поражала, его способность мгновенно, давать язвительные или смешные оценки. Вначале думал, что он просто заучил много смешных высказываний и при случае их вспоминает и применяет. Но постепенно пришёл к мысли, что он сам умеет мгновенно генерировать смешное, на всё происходящее с нами.
На перемене, после обзорной лекции по биологии Кирпичникова из Семилук возмущалась:
- Зачем нам такими сложностями голову забивают? Придумали всяческим травам какие-то рода, и семейства. Это ж не люди.
Тельпов, сочувственно пояснил:
- Я тоже ничего не запомнил, хоть и спешил записывать за преподавателем. Но думаю, что разные растения так наверно   проще будет запоминать.
- Нам бы наверно проще было запомнить всё без этих семейств. Картошка она и есть картошка, а семечки так и останутся семечками. Не понимаю, зачем все эти заморочки? – кипятилась Кирпичникова.
В их разговор вмешался Мельников Володя:
- Может ты зря в институт тогда поступили, если не способна понять к чему все эти сложности?
Кирпичникова возмутилась:
- Что ты такое городишь! Моя мама заслуженный учитель республики!
И тут же Черных, точно скопировав голос и возмущённый тон Кирпичниковой добавил:
- А дочь, така-а-ка-ая ду-у-ура!
Громкий хохот потряс стены аудитории, и пунцовая Кирпичникова выскочила в коридор. Даже не вернулась на следующе занятие. А он при этом явно не испытывал ни угрызений совести, ни вины за то, что оскорбил девушку.
Толик приглашал меня переселиться к нему. Сначала адрес назвал: улица Пятигорская, дом 24, и пригласил заглянуть при случае. А на следующий день   сказал, что уже  договорился с хозяевами, чтобы поставить для меня дополнительную раскладушку. Расписывал достоинства места. До института не нужно ехать с пересадками через весь город. От квартиры всего в нескольких метрах автобусная остановка девятого маршрута, называется «Магазин». Или можно пересечь узкий перелесок и на «Берёзовой роще» сесть в трамвай. И так и так до института всего одна остановка. На автобусе конечно на две копейки дороже, но зато быстрее и остановка ближе.
Я не соглашался. Не хотелось тратиться дополнительно, да и продукты  все отдал Елизавете Григорьевне. Но в гости на квартиру он меня всё же привёл. Хозяева оказались простыми и добрыми людьми. Очень гордились, что, несмотря на молодость, сумели самостоятельно построить себе хоть и не большой, но вполне их устраивающий дом. Муж работал в пожарной охране, а жена  уборщицей в пединституте. Их дочь училась в четвёртом классе школы. Пуская заочников на квартиру, они доверяли им своё скромное жилище без всяких сомнений. Если никого не было дома, то квартиранты знали,  где хранится ключ от входной двери.
Зимой они могли разместить в зале только три раскладушки, которые днём приходилось сворачивать. Зато на летнюю сессию, используя свою просторную веранду, они порой принимали до семи квартирантов. Поясняя, что это существенно поднимает их семейный бюджет. Сейчас Толик оказался у них единственным постояльцем. Но мы условились, что на весеннюю сессию обязательно напишем им с какого числа приедем на учёбу, и они  сохранят за нами наши места.
По моим подсчётам должна оставаться приличная сумма из тех денег, которые мне выделили родители на эти две недели. Поэтому в последние дни, после занятий теснился в толпах покупателей в магазинах, присматриваясь к тому, что можно было приобрести на подарок маме и бабушке. В универмаге на «Проспекте революции» удачно попал в момент, когда туда завезли балетки. Эти маленькие чемоданчики, только вошли в моду, и редко кому удавалось их достать. У мамы для поездок, в район или в Россошь имелся новый красивый редикуль, в который она  обычно складывала документы, зеркальце, помаду,  расчёску и платочек  Но для таких поездок, а особенно при очередном её посещении курорта  балетка могла оказаться более практичной. Потому, что вместительная гораздо. Туда можно и полотенце положить, когда направляется на процедуры, и кружку с носиком как у чайника, из которой полагалось пить минеральную воду маленькими глотками. И наверно что-нибудь другое и важное. А главным было то, что эта вещь считалась очень модной, в селе такого ни у кого не было. Даже в районе наверно такие балетки имелись всего у нескольких начальниц. Очередь за балетками была большая, а до закрытия магазина оставалось мало времени.
Сильно переживал по этому поводу. Поскольку их продажу только начали, была уверенность, что скоро они не закончатся. Но  если магазин закроется раньше чем придёт моя очередь, то на следующий день их, конечно же, распродадут с утра. А я утром не смогу попасть в магазин. Но за несколько минут до закрытия, я успел выписать заветный товар и оплатить его. Балетки были двух цветов серые и бежевые. Покупали в основном бежевые. Я тоже выбрал бежевую.  На квартиру поехал с новинкой. Даже свои перчатки и тетради вместе с сеткой положил в неё. Мне показалось, что попутчики в трамвае с любопытством поглядывают на меня. Но не мог же я им объяснять, что хоть и сложил в неё свои вещи, но на самом деле, не собираюсь пользоваться этим женским чемоданчиком, а купил его для мамы.
В этом же магазине на следующий вечер приобрёл, сатиновый головной платок в подарок бабушке. Ситцевых платков продавалось много, а сатиновые реже поступали в продажу. В магазин приехал опять после занятий. Пока отстоял в очереди чтобы выбрать и  заказать платок. Пока стоял в очереди в кассу, чтобы оплатить покупку, в этом отделе возникла новая большая очередь. Оказалось, что завезли красивые, разных цветов шерстяные головные платки. Такие платки в народе называли «матрёшка» и их очень трудно было достать. Продавцы громко и настойчиво объявляли, чтобы очередь за ними больше не занимали.  И, что можно заказывать только по одному платку. Поняв, что мне никак не удастся приобрести, такой дефицитной товар, я получил оплаченный мною сатиновый платок и опечаленный поехал на квартиру. 
Выслушав мой печальный рассказ Елизавета Григорьевна спросила:
- А завтра у тебя опять допоздна занятия?
- Нет завтра до пол второго. Но потом в столовую пойду. А потом наверно к другу своему новому, пойдёт на квартиру, - чтобы вам здесь не надоедать особо, - пояснил я.
- А я вот, что тебе посоветую. Ты завтра, как только закончатся занятия, не в столовую иди, а прыгай в девятку и до универмага. Бывает в магазин столько дефицитного завозят, что продают его по два дня. Правда когда молва про такое поползёт по городу, так очереди аж на улицу тянутся. Но если повезёт можешь и достояться.
Воодушевлённый таким предположением, я даже не пошёл на последний час. Попросил Толика внимательно законспектировать, то о чём будут говорить, чтобы списать у него на следующий день, и помчался в магазин. Но мои надежды не оправдались. В нужном отделе не оказалось никакой очереди. Две продавщицы скучали, за прилавком, а на полках лежали только ситцевые головные платки, разных расцветок и стопки носовых платков. На мой вопрос не осталось ли у них не проданных шерстяных платков, пожилая продавщица усмехнулась и со вздохом произнесла:
- Ну ты милок и спохватился. Они ещё в половине десятого закончились. А очередища такая собралась, что даже заведующей пришлось угомонять разбушевавшихся.
Как можно проникновеннее, жалобным голоском я спросил:
- А может, там один, куда-нибудь за ящики завалился и остался незамеченным. Мне так хочется  своей маме из города в подарок красивую вещь привезти.
- А ты заходи почаще, может и попадёшь, когда новую партию выбросят.
- Нет. Я в институт поступать приезжал, и послезавтра уезжаю уже.
- Значит не повезло тебе парень.
Походив по торговому, залу заметил, что пожилая продавщица ушла, а осталась молоденькая – вновь устремился к её прилавку. Рассказывал ей как могу обрадовать свою маму таким подарком. Сочинял, что у мамы скоро день рождения, хотя он уже прошёл на самом деле. Уговаривал поискать такой платок на складе, может он в упаковке где-нибудь затерялся. Смешил девушку разными историями и продолжал клянчить. Но девушка была непреклонна:
- Не может у нас ничего заваляться.
- Так может просто не заметили. Прикрыло какой-то бумагой упаковочной, а вы и не видите.
- Как ты не понимаешь. У нас ведь учёт строгий. Сколько поступило, столько и продали. И даже чеки наверно уже на эту продукцию старшая сдать успела.
В это время из-за перегородки улыбаясь вышла пожилая  продавщица и заявила:
- Слушала вас, слушала и подумала, что если не выйду то, ты вскоре и замуж позовёшь мою товарку, лишь бы она тебе этот злосчастный платок предложила.
- Знаете, а мне такая интересная мысль, даже и в голову не пришла, - улыбнулся я ей в ответ.
- Хоть Света, девушка и стоящая, но поженится вам не светит. Тебе ещё учится долго придётся, и ей нужно  профессию осваивать. А ты и правда мамке своей хотел угодить подарком?
- Ну конечно, а кому ж ещё.
Продавщица помолчала, потом, написала, что-то на бумажке и протянула её мне. Я спросил:
- Что это?
- Дуй в кассу, оплачивай подарок матери и передай ей, что у неё очень заботливый сын вырос.
Счастливый я помчался к кассе. Вернулся с чеком и передал его продавщице. А она протянула мне небольшой свёрточек в серой обёрточной бумаге и тихонечко предупредила:
- Смотри не разворачивай здесь. Выйдешь на улицу там посмотришь.
На улице отойдя подальше, развернул свёрток. Там лежал настоящий шерстяной платок. Одноцветный, светло оранжевый, с бахромой по  четырём сторонам и с выпуклыми квадратиками по всей поверхности. Подумал, что цвет платка будет очень даже гармонировать с цветом балетки.
Во время занятий разные преподаватели излагали материал по-разному. Одни  торопливо рассказывали об особенностях изучаемого предмета и пытались более подробно разъяснить наиболее сложные моменты. Другие говорили медленно, повторяя некоторые фразы по несколько раз, и писали на доске непривычные термины или рисовали схемы, с тем, чтобы мы успевали записывать за ними. Писали мы в своих тетрадях в основном перьевыми авторучками. Но некоторые смогли достать себе необычные, которые назывались шариковыми. У Толика тоже была такая. Если в перьевой авторучке, часто не хватало чернил, чтобы записать содержание одной лекции и приходилось спешно пополнять её чернилами, то те у которых были шариковые ручки, вообще не носили с собою пузырьки с чернилами для авторучек. И промокать написанное им не приходилось, потому, что после шариковых чернила совсем не марались.
Я имел две перьевых авторучки, чтобы не отвлекаться на заполнение чернилами во время записи конспектов. Но в портфеле у меня была и настоящая шариковая, при этом ещё и не простая. Новою, шариковую авторучку, я нигде не смог достать. Зато председатель «Шевченково»    Михайлусов подарил  маме шариковую с закончившимся чернилами, специально для меня. Он так и сказал:
- Ручка тут у меня завелась шариковая интересная и даже срамная немного. Она слишком молодёжная. В моём возрасте уже наверно и неприлично такую носить. Передай её Женьке – он  модный, пусть хвастает перед друзьями и перед девками. Писать ней не получится, а прихвастнуть как баба раздевается когда ней писать пробуешь можно будет при случае. Может ещё и сумеет где-нибудь начинку в авторучке поменять на новую. Тогда ней не только хвастать, а и писать можно будет.
Рассказывая об этом их разговоре и передавая мне авторучку, мама даже сказала, что ей неудобно такое устройство передавать своему родному сыну. Разглядывая авторучку, я несколько раз перевернул её меня местами верх и низ. По её бокам, на корпусе с двух сторон были изображены фигурки красивых девушек в чёрных купальниках. Но это если авторучка хранилась или крепилась колпачком вверх. А если её поворачивали пишущей частью вниз, купальник сваливался, и девушки оказывались совершенно голыми. Приглядевшись к этим фигуркам, я успокоил маму:
- Зря Вы переживали. Девушки так стоят, что у них на картинке ничего стыдного не видно.   
 

 



Когда Толик увидел у меня такую красивую вещь, то пристал как репей, чтобы продал  ему. Подбивал на продажу даже ценой очень большой. Еле сумел отказать ему и то только тогда, когда соврал, что это председатель маминого колхоза, из уважения подарил мне её лично, и что он обязательно спросит что с его подарком. Зато благодаря Толику, удалось сделать авторучку пишущей. Он хоть и жил в другом городе, но Воронеж почему-то знал очень даже хорошо и постоянно удивлял меня глубиной таких знаний. Убедившись, что авторучку ему не уступлю, он посоветовал:
- Тогда хоть для себя заправь её. Можно будет не только выхваляться ней, но ещё и писать.
- Как это заправить?
- В ней же стержень остался. Вот и съезди, заправь его.
- А его, что можно опять залить чернилами?
- Конечно. Как только шариковые авторучки появились, так в городах сразу же и мастерские по их заправке специальными чернилами стали появляться.
- А в Воронеже такая есть, не знаешь?
- Знаю. Есть. И даже расскажу как туда добраться.
- А тебе самому не нужно в ту строну. А то я с непривычки заблужусь ещё.
- Нет уж спасибо. Не для того, я квартиру снимал у института, чтобы переться потом до самого центра.
- А мастерская, что в центре.
- Слушай внимательно. Садись на автобус и езжай почти до конца Борда.
- Постой, постой, я записывать буду, а то не запомню. И где этот самый брод, как я узнаю?
- Ну ты и темнота! Брод – это Проспект Революции. Его в Воронеже все Бродвеем называют. Потому, что туда весь город стекается погулять от  Петровского спуска бродят аж до Кольцовского сквера. А молодёжь, по блатному его не Бродвеем называют, а сокращённо Бродом.
- А понял. Это как парк у «Динамо» внизу сокращённо ЖиМом называют, мне хозяйка квартирная рассказывала.
Толик похлопал меня по плечу и удивился:
- Ты, я вижу, ускоренными темпами из деревенской дремучести пробуешь выбраться. Даже не все местные студенты знают, почему то место, куда они летом гулять ходят, ЖиМом называется
- Не хвали, а то сглазишь. Рассказывай дальше.
- Сойдёшь с девятки у «Утюжка».
- Опять не понял.
- Поймёшь когда увидишь. Просто когда доедешь до  Бродвея спроси у кондуктора, где тебе выйти, чтобы в «Утюжок» попасть. А как сойдёшь, сам увидишь здание такое с острым передним углом, как у утюга. Там внизу гастроном ещё. Возьми правее него, и чуть впереди центральный рынок будет, но ты, как только до забора рынка дойдёшь, сразу поворачивай направо и в конце квартала увидишь вывеску мастерской по ремонту авторучек.
- И там, что чернила заливают в стержни?
- Они не «заливают», а заправляют стержни шариковые. Это я тебе уже минут десять заливаю, как мастерскую найти, а ты никак не въезжаешь.
- Почему не въезжаю? Вроде бы всё хорошо запомнил.
- Тогда запомни ещё одно. Стержень могут заправить, а писать ручка всё равно не будет, если в ней чернила давно закончились и шарик приржавел. Ты скажи, что пусть тебе в ремонт её оформят и заправят. Это немного дороже будет. Но зато они в специальном растворителе шарик прочистят, и тогда ручка обязательно заработает.
Помог мне Толик и ещё в одном деле. На последний день занятий он узнал, что в большом магазине, на привокзальной площади, выбросили болоньевые плащи. И можно попробовать успеть их купить. Мы с ним сразу же помчались на трамвайную остановку и готовы были подталкивать трамвай, чтобы он ехал быстрее. В магазине организовали продажу плащей сразу в двух отделах. Мы заняли места в обеих очередях, предупредив и там и там, что нас двое. Первым настал мой черёд.
Но когда мы с товарищем зашли в отдел, остались только большие размеры: пятьдесят второй и пятьдесят четвёртый. Я решил брать пятьдесят второй, хотя он и был на меня явно велик. Но Толику  такой был несуразно велик. А он тоже решил брать. Ведь такого везенья может в дальнейшем и не оказаться. К тому же он был уверен, что мать ему сможет подогнать плащ по фигуре. Мне пришлось занимать ему ещё и полтора рубля денег, потому, что ему не хватало заплатить, если бы  даже потратил те деньги, которые оставлял на дорогу домой. Вернуть долг он пообещал во время летней сессии.
Дома мои подаркам обрадовались очень. Бабушка даже пожурила что потратил деньги и на неё:
- У меня этих платков уже пять штук накопилось и все почти новые. За обновку конечно спасибо, но на меня мог и не тратиться.
Но мама возразила:
- Тут думаю дело не в деньгах. Приятно, что про родителей не забываешь. Деньги мог бы и прогулять в городе, а ты подарков сколько накупил. Особенно мне, всё такое, что у нас не достанешь. Молодец!
Бабушка, соглашаясь с ней, кивала головой, но потом задумчиво добавила:
- Как жизнь за короткое время поменялась…
Мы  вопросительно глянули на неё и мама уточнила:
- Не поняла, что поменялось? Женька изменился?
- Нет. Сама жизнь поменялась. Недавно ещё в колхозе никто никаких денег не имел и не видел. Я в Журавку к поездам ходила мёд и пирожки продавать, за копейки. А в конце года при расчётном если у кого из колхозников денег хоть  немного оставалось после подписки на займы - так не знали на что их и потратить. И посуда нужна, и лопаты и топор и материи на платье или  на штаны мужикам купить бы – так на всё ж не хватало.
- Наверно это потому, что колхозы перевели на денежную оплату, - пояснила мама.
- Зажиточными мы опять становимся, как в старину, - настаивала бабушка. -  Боюсь как бы опять раскулачивать не начали.
- Не переживайте! Теперь раскулачивать не будут. Теперь трудящиеся стали лучше жить, а не мироеды, - попробовал развеять её сомнения я.
- Так те, кого у нас раскулачивали, трудились не меньше теперешних. Во всяком случае, намного больше тех, которые их арестовывать приходили.
- Деньги завелись у людей, так другая проблема появилась. И с деньгами нигде не купишь, то что хотел бы купить, - пояснила мама.
Бабушка не согласилась:
- На это грех жаловаться. До войны как было? Да и после тоже. Привезут в колхоз кусок материи или пару туфлей фабричных и не знают кого ими наградить. А теперь не то, что в районе, в нашей сельской лавке целые рулоны материи лежат. Хоть на платье бабе, хоть на пиджак мужику. Так ещё и готовые и штаны, и рубахи, и пиджаки продают. Бери сколько хочешь!
Но мама настаивала:
- Товаров конечно намного больше стало. Но людям хочется ещё и такого, которое модным считается. Вон посмотрите в лавке фуфаек целая гора лежит, а на них никто и не смотрит даже. Дома по хозяйству управиться у каждого старая осталась. А новые не берут. Потому, что на люди, теперь даже в колхозе, если на люди выходят, норовят одеть, что-нибудь поприличнее.
Бабушка даже рассердилась:
- Баловство всё это. Жалко татка не стало, а то бы он враз тебя остепенил. Даже вон за эту балетку модную, которую тебе Женька привёз для курортов. Ты вспомни, как первый раз туда поехала с фанерным чемоданом. И разницы нет, что в фанерном, что в покупном одежду хранить. Так теперь чтобы модными выставляться и чемоданы покупные и вот ещё и балетку эту справили. Год будет лежать рядом с чемоданом до курортов.
Я попробовал вмешаться в их разговор:
- Бабушка, на то, что Вы сказали, я хочу напомнить, что покупной чемодан наверно в два раза легче фанерного. И красивее он. Маме ж вон тяжести совсем нельзя таскать. А балетку не обязательно только на курорты, её и тут и в контору можно и в район если придётся.
Мама попросила бабушку:
- Не обижайтесь мама, я и без татка понимаю, что и чемодан покупной, и балетка и даже «матрёшка» - это всё для форсу. Ну так и пофорсить же тоже хоть немного хочется. И не только самой. Я и Вас сколько раз уговаривала, платье купить фабричное. На Вас же не то, что на меня любое подойдёт, если размер нужный будет. И пошить предлагала из материи. Так Вы чтобы только по старинке: юбка длинная чёрная, кофта белая и фартук с карманами.
- Да, я и не сержусь! У тебя может и радости никакой нет, кроме как обновками забавляться. Хорошо вот хоть Женька соображает, что сейчас модным становится. Я про то хотела сказать, что жизнь сильно переменилась. Недавно ещё в нужде жили все поголовно. Не знали что покушать, нечего надеть на себя было. А теперь и едим вдосталь, и одеваться хотят уже, не во что придётся, а чтобы ещё и по моде. Я и с дедом, Царствие ему Небесное, не всегда соглашалась, когда он настаивал, что не следует гнаться за лишним. А доведись ему посмотреть на жизнь сегодняшнюю – плеваться наверно стал бы.

 





Мама воскликнула:
- Так это Вы ещё не видите как люди  в районе и по городам ходить стали. В районе наверно у половины женщин, которые в начальстве ходят такие вот балетки уже давно в обиходе. И платья шьют себе городские не как мы у портнихи знакомой, а покупают готовые, фабричные, или по последней моде из журналов, заказывают в специальных «Ателье мод».
- Баловство всё это, - недовольным голосом произнесла бабушка.
- Мне тоже такое не нравится, - сказала мама. – Только мне не нравится, то что городские и начальники могут себе доставать или заказывать всё самое модное, а колхозникам приходится покупать только то, что в лавку завозят.
Я решился высказать своё, видение ситуации, как мне казалось с позиции государственной:
- Наверно такая тенденция сложилось, потому, что раньше в сёлах, обеспечение строилось на самостоятельном выращивании  продуктов для себя. И товары вы раньше тоже ведь выменивали на продовольствие. Патефон - на картошку, одеяло атласное - на мёд. Хвастали ж, что за мамины сапожки хоть и трёх гусей отдали, так они оказались такими прочными, что уже  двадцать лет служат. А зарабатывающих деньги в городах, чтобы они не умирали, необходимо было обеспечивать  и продовольствием и товарами всякими. Наверно сейчас снабжение городов просто по инерции остаётся пока  первоочередным. Теперь   у колхозников деньги тоже появились, и на верху, думаю,  придумают, как наладить  снабжение сёл.
Вернувшись, после поступления в институт на работу, занялся в основном комсомольскими делами. Никакого агрономического усердия не проявлял. Даже карты технологические составлять в этом году не пришлось. Потому, что главного агронома в колхозе не было, экономистка для составления производственно-финансового плана просто взяла и включила в задание все прошлогодние данные. И это осталось незамеченным, потому, что производственное задание район тоже выдал почти без изменений. А бригадиры даже порадовались, тому, что теперь самостоятельно спланируют размещение культур в полях.
Валентина семеновод, наоборот почти не сидела в кабинете. То в бригадах согласовывала размещение семенных участков, то на складах пропадала, добиваясь качественной сортировки семенного материала. Даже меня привлекала к этим  своим делам, потому, что не могла сама настраивать работу зерноочистительных машин, на эффективный результат.
Я же и в своём рабочем кабинете и на квартире старался всё свободное время уделять учёбе. Некоторые учебники получил в библиотеке института. Но на предстоящую сессию больше всего заданий было по истории КПСС, по историческому материализму и диалектическому материализму. Преподаватели утверждали, что литературы по этим темам вполне достаточно даже в самых маленьких сельских библиотеках. Но настойчиво рекомендовали ещё и приобретать специальные брошюры с трудами вождей коммунизма. Такие брошюры они называли «первоисточниками» и утверждали, что для лучшего восприятия материала из учебников, нам необходимо прочитать эти первоисточники полностью, а ещё лучше иметь их у себя дома постоянно. Потому, что в жизни и на работе, могут возникнуть ситуации, при которых самым неоспоримым аргументом, может оказаться нужная цитата из такой брошюры.
На установочной сессии показали как удобно отправлять по почте  бандероли с выполненными контрольными работами. И я один раз в неделю, а порой и два раза носил на почту тетрадки с ответами на задания. Бандероли изготавливались очень просто. В двенадцати страничной тетради на первой странице обозначались вопросы задания, а на остальных излагались ответы на эти вопросы. 
Выполнив задание, тетрадь сворачивалось вдоль пополам, и скреплялась, наклеенный полоской чистой бумаги из половины тетрадной страницы. На этой бумажке писали адрес нашего деканата в институте, содержание задания и свою фамилию с обратным адресом. Заведующая почтой наклеивала необходимое количество марок, и бандероль, через несколько дней оказывалась  на той кафедре, которая выдавала задание. Через пару недель по почте приходила почтовая карточка с сообщением, о том, как оценена сданная работа.
В нашем кабинете был телефонный аппарат, и я мог, хоть каждый день звонить маме. Но в конторе «Шевченково» хоть кабинетов было больше чем в «Чапаеве» телефоны стояли только у председателя и в бухгалтерии. В экстренном случае мог конечно позвонить в бухгалтерию и попросить, чтобы пригласили маму. Но там такое делали с явной неохотой. Поэтому чаще звонила мне мама, если ей удавалось зайти в кабинет председателя в его отсутствии, или из бухгалтерии. Но из бухгалтерии она разговаривала тихонько, чтобы не мешать людям работать, и мне при этом почти ничего не было слышно. А тут она позвонила из председательского кабинета, рассказала подробно о домашних делах и про родственников. Сказала, что в субботу собирается в Россошь за покупками с тем, чтобы заночевать у тёти Люси. Предлагала и мне присоединиться к ней. Я согласился, решив использовать возможность, чтобы закупить все рекомендованные политические брошюры, потому, что книжный магазин в городе обязательно будет богаче, чем в Кантемировке или в Митрофановке.
В магазине накупил целый ворох брошюр, но продавцы заявили, что мне  ещё и не слишком много указали. Оказалось, что тем, которые поступают в институты на гуманитарные факультеты, первоисточников рекомендуют приобретать гораздо больше. Вечером пришли к тёте Люсе. Она, оказывается, знала о нашем приезде и ждала нас.
После ужина мама уселась с хозяйкой обсуждать новости села и колхоза, и Евгений Стефанович предложил мне:
- Давай не будем мешать женщинам. Я поеду в свою берлогу, а ты двигай за мною пешком. Мы тоже найдём о чём поговорить.
И оттолкнувшись от кухонного стола, двинул  инвалидное кресло в соседнюю комнату, ловко вращая своими сильными руками его колёса, так что не задел ни дверные откосы, ни выступающий угол большого письменного стола. Собрав в стопку лежащие перед ним бумаги, и сложив их на краю стола потребовал:
- Да ты не стой, бери вон стул и садись поближе. Поведаешь о своих первых впечатлениях от института.
Я стал обстоятельно излагать, то о чём нам рассказывали на лекциях и даже свои сомнения высказал, по поводу не обязательности изучения некоторых предметов:
- Ждал, что в институте дадут более глубокие знания агрономические или химические, потому что на агрохимфак поступил, а нам насовали и историю партии, и научный коммунизм, и философию, и немецкий язык и даже математику высшую. Зачем они агрономам? Контрольные стараюсь выполнить получше, хотя думаю, что на самом дел, нам это ни к чему.
- Здесь я с тобою не соглашусь, - возразил Евгений Стефанович. – Сейчас ты уже не рядовой колхозник, потому что изучил агрономическую науку, и являешься специалистом в колхозных делах. На более высокой ступеньке в колхозной иерархии находишься. Но в среде не сельского населения, на рынке, или вот на вокзале железнодорожном, тебя сложно выделить среди остальных пассажиров. Ведь так?
Я молча кивнул головой и даже пожал плечами, демонстрируя, что не понял ход его мыслей. Помолчав  он не спеша продолжил:
- Вот! А обучение в институте обязано заметно повысить твой кругозор и уровень развития. Понятно, что политические науки предназначены для того, чтобы образованный человек легко ориентировался в истории и принципах коммунистического движения. Но ты же упомянул и философию, и иностранный язык, и высшую математику и другое наверно. Так вот это всё и предназначено для того, чтобы ты мог уверенно демонстрировать превосходство в знаниях и представлениях перед рядовым своим окружением. Хотя углублённые знания в специальных науках вам тоже обязательно дадут. Возможно немного попозже.
В нашей беседе его почему-то  очень интересовали именно те темы, которые я перечислил как лишние. Расспрашивал  о выполненных мною заданиях по научному коммунизму. Видя моё недоумение  вскоре пояснил:
- Я сам неожиданно столкнулся с этой темой. Был на тысячу процентов уверен, что основой коммунистического движения является пролетариат.
- Так правильно. Об этом во всех учебниках говорится.
- В учебниках конечно да. Но ведь тот, который разработал всю коммунистическую науку, оказывается в конце своей жизни пришёл к убеждению, что не менее справедливым, чем коммунизм, являлась наша русская крестьянская община.
- Мужики деревенские что ли? Так их неграмотных, трудно даже представить соперниками активных рабочих освоивших сложные профессии. 
- Не в отдельных мужиках дело, а в самой структуре крестьянских общин. В их способности решать проблемы, в способе организации.
- А про кого Вы говорите, про Ленина?
- Нет. Я самого Карла Маркса имею ввиду. Ведь это он разработал принципы коммунистического движения и открыл законы, по которым должно развиваться социалистическое общество.
- И он что признавал, что крестьяне могут играть важную роль в коммунистических преобразованиях? Ведь на трудовое крестьянство везде указывается как на возможных союзников рабочих. Но главным считается диктатура пролетариата.
- Вот и я был непоколебимо уверен в этом. А тут ещё весной, на рынке книжки покупал, и бабулька мне бесплатно одну отдала потрёпанную. Сказала, что её всё равно никто не купит. Вот в этой книжице я и раскопал, то о чём тебе сейчас рассказываю. Вот она.
 Понатужившись, он, выдвинул ящик стола и достал из него толстую действительно потрёпанную и поблекшую книжку. На серой обложке крупными буквами было напечатано название «Архив К. Маркса и Ф. Энгельса» а ниже мелким шрифтом значилось «Под редакцией Д. Рязанова»
Передав мне книжку, Евгений Стефанович продолжил:
- Я тоже вначале просто просматривал, то что в ней написано. А потом, как кувалдой по голове стукнуло! Читаю, что этот вот составитель книжки Рязанов написал в своём предисловии к статье о переписке нашей революционерки Веры Засулич с Марксом.  Он пишет, что Маркс категорически утверждал, будто российская крестьянская община является точкой опоры возрождения России. Я глазам своим не поверил. Мелькнула даже мысль, что это какая-нибудь белогвардейская книжонка.
- Так может она и правда белогвардейская, или американская какая? – поддержал его предположение я.
- В том, то и дело, что наша она. Выпущена государственным издательством ещё в 1924 году. Да и другие статьи там перечисляют, что в своё время писали вожди пролетариата.


 



- И что дальше?
- А дальше я, двадцать страничек  этой статьи наверно раз тысячу уже перечитывал. И каждый раз не нахожу ответы на свои вопросы, при этом всё больше и больше мыслей всяких возникает. И чувствую, что на вопросы эти придётся искать мне ответы не один год.
- Ничего себе! А какие вопросы Вы себе или Марксу пробуете задать?
- Знаешь, эта тема сейчас для меня настолько животрепещущей является, что боюсь даже и начинать. Её не один час обсуждать можно. Только задурю тебе голову ней, а толку не будет. Потому как и сам пока в ней не разобрался.
- Не. Мне тоже кажется интересным всё то, что пояснили. Расскажите подробнее.
- Короче у наших революционеров вышел спор в отношении крестьянства. По коммунистической теории крестьяне должны уступить своё место буржуазному промышленному земледелию. Но в России, в отличие от Запада в деревнях успешно действовали справедливые общинные отношения. Позволяющие коллективам защищать интересы каждого их члена. Вот одни революционеры  утверждали, что общины необходимо разрушать как пережиток и идти по западному пути. А другие ссылались на русских классиков, и доказывали, что можно наоборот общинные отношения поощрять, опираясь на их справедливые принципы. Так Засулич взяла и написала самому Марксу, чтобы он рассудил этих спорящих.
- А как она ему написала? Он же немцем был.
- Не знаю. Возможно она раньше тебя получила высшее образование и умела писать на немецком, - улыбнулся в ответ Евгений Стефанович.
- Ну ладно Вам. Это не главное. А что дальше?
- Маркса оказывается, её вопрос так озадачил, что он много дней пробовал  подробно ответить, но никак не смог чётко изложить своё видение. Несколько раз на черновиках писал ответ, а потом вновь его переписывал. В книжке напечатаны все эти его черновики.  Когда их читаешь, то становится понятно, что вся эта наука коммунистическая предназначалась только для Запада. Что такой путь, как он писал, для них являлся исторической неизбежностью. А у нас всё по-другому складывалось, и Маркс это признавал.
- Не понял, а почему у нас по-другому? Чем наши пролетарии от западных  отличаются?
- Хоть Маркс про это и не пишет, но я кое-что раскопал  о том, чем наши пролетарии отличаются от остальных. Но меня волнует другое его утверждение, что полезные нам общинные отношения сохранились в России благодаря исключительному стечению обстоятельств прошлого. Нигде пока не найду понятных объяснений, и не пойму глубины  таких отличий в прошлом наших народов. Но сердцем чувствую, что такие сведения очень даже важны для нашего народа. Жалко, что их не учли в прошлом, но возможно на них можно будет опереться в будущем.
- А у самого Маркса, разве ничего не написано об этом?
- Подробного, чтобы понять, по прошлым нашим обстоятельствам ни в этой статье, ни в других работах вождя пока не нашёл. Но уверяю тебя, раз  меня это зацепило, то не пожалею ни времени ни сил, но наведу полную ясность!
- Вы говорили сейчас про то, не поймёте, почему такая община в нашей стране сохранилась, тогда как у других их не было. А что он писал, о  её пользе для нас?
- Он про неё написал такое, что ты не поверишь даже. Заявил, что русская крестьянская община может развиться в национальном масштабе как элемент коллективного социалистического производства.
-  Так это вроде как наши колхозы теперешние? Они ведь и называются коллективными хозяйствами.
- Нет дорогой. Это совершенно разные вещи. Название «коллективные хозяйства» может и решили применить, те которые читали эту переписку Маркса, но на деле тут различие как земли от неба. Скажу тебе по секрету, я даже к антипартийным мыслям крамольным под впечатлением от этой статьи стал приходить. Может зря у нас сразу ввели диктатуру пролетариата? Ведь она для западных стран разрабатывалась. А применили у нас. Может нам следовало, для построения социализма опираться на общинный опыт?
- Ого! Такое и правда у меня в башке не укладывается. И не понятно мне как же с кулаками тогда было обходиться? Ведь они мироедами были, эксплуатировали бедняков в сёлах.
- У меня тоже пока нет ответа и на такой вопрос. Социалистический путь развития не только нашей страны, но и всего Человечества - считаю самым верным и справедливым. Но вникая в рассуждения Маркса, понимаю, что занявшись раскулачиванием, мы разрушили общинные принципы, уничтожили важнейшую нашу особенность, которую предки смогли в отличие от Запада сохранить, несмотря на все напасти и притеснения. Которая, возможно могла бы обеспечить нашим народам гораздо большее процветание,  чем сегодня.
- Наверно большего добиться и невозможно было.  Мы ведь такого достигли, чего враги не могли и подумать. Всё разрушенное войной восстановили, в колхозах техники полно.  В кино показывают и по радио передают, какие стройки комсомольские закончили. В космосе у нас всё самое первое, чем даже у богатейшей Америки. А общину эту Правительство перенесло в колхозы. Даже слово община очень похоже на самое главное общее колхозное собрание. Оно ведь по Уставу и управляет всеми делами колхоза. И отчеты утверждает, и членов правления избирает и всё остальное.
- Если честно, то колхозами управляет у нас не община сельская, а райкомы и моя родная коммунистическая партия, которая декларирует  пролетарские представления. Но я рад, что у тебя сложились вполне обоснованные социалистические представления и не буду их в тебе нарушать.
Ночью, когда все улеглись спать,  Евгений Стефанович ворочался и не мог уснуть, возвращаясь мыслями к своему разговору с Женей. Корил себя, за то, что своими, ещё не устоявшимися сомнениями и размышлениями мог поколебать его веру в бесспорную правоту коммунистических идеалов и социалистических правил. Не находил объяснения как так получилось, что он, который со школьных лет и до настоящего времени непоколебимо верит непогрешимость коммунистических правил и социалистических идеалов, совершенно неожиданно заговорил, о возможных ошибках тех которые возглавили социалистические перемены в стране.
Удивлялся, что его глубокие убеждения, оказывается могло поменять  просто многократные прочтения одной небольшой статьи в старой книжке. Вскоре память напомнила ему и о другой, уже очень давней ситуации, когда он был здоровым, бодрым и уважаемым. Тогда он тоже усомнился в безупречности решений партийного руководства. Районным руководителям, имеющим партийные билеты, докладчик из области, зачитывал закрытое письмо ЦК, о разоблачении культа личности Сталина. После собрания Первый секретарь райкома предложил поужинать. Ужинали  в отдельном кабинете местного ресторана докладчик, секретарь, председатель райисполкома, начальник милиции, военком и Евгений Стефанович, как командир расположенной в районе лётной воинской части.
За ужином разговор вели о погоде и урожаях, а он оставался в плену впечатлений от текста письма. Когда разговоры стихли, он обратился к докладчику:
- Мне не совсем понятно про этот самый культ личности. Ведь не  Иосиф Виссарионович, заставлял почитать его. Просто люди сами, возвеличивали своего вождя, под руководством которого происходили военные победы и послевоенные свершения. И даже те в руководстве, которые теперь объявили о его порицании, сами же пока он был  жил,   восхваляли его.
- Ну да, - согласился докладчик. – Теперешние руководители и  при Сталине были.
- И обвинения в том, что он самостоятельно принимал решения, не соблюдая принцип коллегиальности, тоже мне кажется, выдвинуты без учёта обстоятельств. Время было такое, когда должен быть явный командир, не боящийся взять на себя ответственность.
- В военных операциях может это и хорошо. Но вы возьмите примеры репрессий против старых партийных кадров, против видных военноначальников. А депортации целых народов, которые оказалось были осуществлены по его единоличному волевому решению. Из-за его стремления специально демонстрировать своё могущество и личную власть всё население страны вынуждено было жить в страхе.
- Про старых партийцев не знаю, а депортация наверно в условиях войны была необходима, чтобы в наших тылах, не концентрировались силы враждебно настроенные к власти.
- А чистки в армии, деморализирующие войска, сеющие страх вместо действий, мобилизующих на успехи?
- Вот эта область мне хорошо знакома. Наказание для Блюхера и для других объясняли их преступлениями и пока нигде не напечатали опровержений таким обвинениям. А страха перед Сталиным у служивших  не было. Даже скажу вам больше. В то время в армии обращения: товарищ курсант, товарищ боец, товарищ командир, а потом и по званиям: товарищ сержант, товарищ майор были настоящими свидетельствами воинского товарищества. Мы внутренне ощущали себя очень близкими товарищами, объединёнными общим делом, даже сплочёнными необходимостью успешно решать встающие перед нами задачи. Хотя конечно  пребывали на разных должностях. Дисциплину блюли, но явно ощущали воинское товарищество. Помнится и  у гражданских раньше дисциплина действительно была железной.
- Так это из-за страха.
- Не знаю из-за чего. Но порядок и дисциплина всегда и везде  лучше, чем анархия, расхлябанность и необязательность…
Докладчик перебил его монолог, и настойчиво даже грозно уточнил:
- Не понимаю, почему Вы сказали, что раньше в нашей армии все ощущали себя товарищами, а сейчас разве не так?
Эти слова областного деятеля заставили Евгения Стефановича смутиться. То о чём он говорил, являлось его душевной болью, вызывало переживания и даже приносило страдания. Но он не знал как доходчиво и убедительно передать свои ощущения сидящим рядом. Немного помолчав, попробовал пояснить:
- Среди рядового состава, возможно и сохранились подобные ощущения, а вот в среде командного, в после военный период стало слишком много формализма. К тому же прогрессирует тенденция старших по званию, требовать от младших беспрекословного выполнения команд, без необходимости  их аргументации. Сразу после  войны такие показные культы демонстрировали тыловые для принижения авторитета младших по званию фронтовиков. Потом это переросло во вредную практику требований беспрекословного выполнения многих, порою  совершенно нерациональных приказов. В такую  показательную власть, даже сказал бы в преднамеренно унижающую, дискриминацию младших по званию или должности. Это вот и  стало ломать и уродовать тот дух товарищества, которым я дорожу, и дорожили мои не дожившие до победы армейские товарищи. Теперь мне кажется слова товарищ лейтенант, превращаются  в простую формальность воинского обращения. Не воспринимают сейчас уже ни обратившийся, ни сам лейтенант надёжными товарищами друг другу.
Перечить ему, собеседники не стали, но у самого осталось щемящее чувство неудовлетворённости, тем, что не сумел доходчиво объяснить  своих чувств, которые вызвало заслушивание письма ЦК.
Мама рассказывала, что в селе многие колхозники начинают строить себе новые дома. Именно дома, а не хаты. Потому, что и планировку внутреннюю делают не обязательно традиционную. И окна ставят большие, из наборов каркасных, и крыши ставят шиферные. Даже полы стелют деревянные. Никто из тех, кто в последние годы строился, не делали в новом доме доливки, а настелили деревянные полы и покрасили их. Получается так красиво, что дорожки из дерюги летом даже не стелют на пол, а только зимою, чтобы теплее было ходить. Она тоже воспользовалась тем, что Стефан Парамонович, к ней относится очень даже по-доброму, выписала семь кубометров строевого дуба в колхозе. Этого должно хватить для возведения стен даже на самый крупный каркасный дом. Пока была зима,  брёвна тракторами приволокли к нашему двору. При этом маме все говорили, что ей достался самый лучший лес. Брёвна были без изгибов и ровными почти по всей длине. Для начала строительства, необходимо было ещё достать  четыре крупных камня, которые устанавливаются под углы будущего дома, и на которых устанавливается первый венец сруба.
Камни пообещал привезти я. В Новобелой, на территории первой бригады, были развалины старой возможно ещё дореволюционной постройки. От здания ничего не осталось, кроме глиняных холмиков, образовавшихся из раскисших от времени обломков саманных стен. Но среди этих холмиков, возвышалось более десятка крупных камней. Из них я и решил выбрать подходящие. 
Бригадир Саша Палиёв выделил трактор со  стогометателем и навешенным на него ковшом. С тем чтобы раскопать камни, и погрузить их. Машину заведующий гаражом разрешил взять любую, но только, чтобы я сам договаривался с водителем. Николай Митин с удовольствием разрешил воспользоваться его новеньким ГАЗ-53 и даже согласился помочь загрузить камни. Камни выбрали не самые крупные, зато примерно равной величины. Но даже их стогометатель с трудом поднимал в кузов. Диспетчер гаража выписала мне путевой лист, на перевозку камней в Бедное, и я поспешил в путь, чтобы доехать домой засветло.
Возможно потому, что торопился, или из-за того, что начало темнеть, В Пасеково переехав переезд, за лесополосой увеличил скорость,  и машину неожиданно сильно тряхнуло, потому, что на дороге оказалась незаметная, но довольно глубокая выбоина. В кузове послышался треск. Остановившись, обнаружил, что лежащий посредине кузова камень, проломил днище, но полностью не провалился, потому, что упёрся в поперечные балки.
Дома, с помощью дяди Васи, используя ломы как рычаги, легко свалили камни с кузова. Даже провалившийся удалось довольно быстро освободить и выгрузить. Мама радовалась такому приобретению, а я сильно переживал, за то, что испортил кузов нового автомобиля, и вспоминал, что Митин, был вроде бы даже рад угодить мне. А я так его подвёл. Поэтому не стал дома даже ужинать и поспешил обратно в свой колхоз. Несмотря на позднее время, поехал домой к Саше Палиёву. Он ещё в прошлом году самостоятельно, без плотников начал строительство дома для своей семьи, и по моим расчётам  умел выполнять работы с деревянными деталями.
Осмотрев повреждение, Саша пояснил:
- Менять три доски придётся. И без специального инструмента сделать это аккуратно не получится. Но если я завтра пораньше смогу взять путёвку на поездку в Старобельск, он поедет со мною, и у его хорошего знакомого, мы всё сможем сделать быстро и качественно.
Обрадовавшись такой возможности, заехал к Митину, и попросил его, на завтра не спешить на работу. Пояснил, что у меня возникла срочная необходимость съездить на его машине, ещё и в Старобельск. Он даже обрадовался:
- Мне это будет даже кстати. А то моя уже вторую неделю наседает, чтобы я  в сарае стойло коровы отделил от овец.
Путёвку у диспетчера получил в четыре утра, когда она выписывает путевые листы молоковозам и сразу же помчались с Сашей на украинскую сторону. Сашин знакомый ещё даже не проснулся, когда мы к нему заявились.  Объяснили ситуацию. Он осмотрел повреждения и пояснил:
- Материал подходящий кстати только вчера приобрёл. Сделаю всё аккуратненько – комар носа не подточит. Но за срочность и за то, что поспать вволю не дали, по повышенному тарифу рассчитаю.
Я замахал на него руками:
- Согласен, пусть даже по самому высокому. Нам бы только побыстрее и чтобы аккуратно всё выглядело.
Для ремонта плотник использовал специально изготовленные заводским способом доски для полов, в которых с одной стороны были сделаны выступы, а с другой такие же углубления. Специальной электрической дисковой пилой, он аккуратно срезал сломанные доски, посредине поперечных балок кузова. Строго по размеру, даже с миллиметровым напуском отрезал три новых доски, и соединил их в пазы, так чтобы крайние упирались в концы среза, а средняя возвышалась над кузовом. Потом ещё раз тщательно всё проверил, примерил, подпрыгнул вверх и двумя ногами со своего  веса запрыгнул на выпирающую доску. В результате все три доски очень плотно, без щелей соединились с днищем кузова. Мастеру осталось только зафиксировать их в таком положении к балкам гвоздями.
Я с благодарностью рассчитался с ним за работу, а Саша ещё и загрузил заказанные заранее наличники, подоконники и две дверные коробки с широкими двухстворчатыми дверями, которые он уже давно заказал знакомому, для своего будущего дома.
На обратном пути заехали к Митину, узнать во сколько но выйдет на работу. А тот попросил:
- Если вам не сложно, скажите завгару, что машину до вечера за собой оставите. Вам же вон ещё выгружать сколько, а потом, может по другим бригадам решите поехать посмотреть. А то я тут затеял на целый день.
К вечеру решил, поставит Митину магарыч, за то, что он оказался таким отзывчивым на мою просьбу. Машину он отогнал в гараж и даже на заметил, ремонта днища кузова.  Я ждал его на мотоцикле, с припасённой бутылкой водки и закуской. Выпивать поехали ко мне на квартиру. Николай оказался разговорчивым. Делился своими планами на будущее. Рассказывал, как они с женою, собираются преобразить их хату, которая им досталась, от его умершей в позапрошлом году его бабушки. А потом пожаловался:
- Только моя постоянно упрекает, что я в активисты не выбиваюсь и ни с кем из начальства не дружу. Ты ж всё время фотографии делаешь про самодеятельность и про спорт. И фотоаппарат у тебя вон на полке лежит. А нельзя сейчас позвать хозяйку твою, пусть она нас снимет, чтобы я своей показал, с какими я  людьми выпивал.
Улыбнувшись я пояснил:
- Хозяйку звать не нужно. У меня есть специальный штатив. Я с его помощью установлю фотоаппарат на спинку стула, нажму на автоспуск, успею сесть за стол, и он сам нас сфотографирует. А ты  бутылку в руку возьми если хочешь, чтобы было видно, что выпиваем.
К радости моего гостя, мы удачно завершили намеченную процедуру. И только когда через несколько дней, я напечатал и передавал ему три экземпляра фотографии с нашего застолья, мы с ним обнаружили, что наливал он водку в стаканы, не распечатав бутылку.

 



На летнюю сессию поехал имея высокие оценки по всем контрольным заданиям. И был уверен, что имею неплохие знания по всем предметам. Боялся только немецкого языка. Поскольку благодушное отношение к нам преподавательницы в техникуме, и слабые знания по этому предмету со школы, вынудили меня обращаться за помощью в выполнении заданий по этому предмету, к местной школьной учительнице.
Но в этом деле мне неожиданно повезло. Оказалось, что Толик Черных отлично владеет немецким. Даже разговаривать может на  немецком.  И читает очень быстро немецкие тексты, и без запинки переводит их. Поэтому на  занятиях, по этому предмету, мы с ним садились на задние ряды и он мне всё подсказывал, что нужно.
Зато по специальным предметам, у меня было огромное преимущество перед остальными. Ботанику, растениеводство, механизацию, овощеводство и плодоводство, нам излагали почти в тех объёмах, которые я неплохо усвоил в техникуме. Даже наглядные пособия для рассмотрения под микроскопом или на плакатах, были мне знакомы. Был в нашей группе ещё один заочник с агрономическим образованием, Володя Парамонов. Но он почему-то не демонстрировал никаких успехов в этих науках. Потом, выяснилось, что специальность он получил на заочном отделении техникума, а заочники наверно не имели таких возможностей как мы.
Дни были длинные, и мы часто всей мужской частью нашей группы совершали культурные вылазки в город или в ЖиМ на танцы. Когда выбирались в «Спартак» на кино, Володя Мельников приглашал нас к себе домой на чай. Если ехать на автобусе до университета, было недалеко до них. Им с матерью и сестрой принадлежала половина дома, на крутом спуске по улице Петра Алексеева. Толпой пожаловав к товарищу, мы располагались, во дворике или на веранде если погода была не важной. И Константиновна всегда угощала нас чаем с сушками. Такого вкусного чая, я не пил нигде ни до этого, ни после. Володя смеялся, что мать знает важный секрет заварки чая, но никому его не открывает. И ещё меня удивляло, что она всегда была приветлива с нами, и как мне казалось, даже радовалась нашим приходам.
Мы были, в общем-то, довольно разношёрстной компанией, но держались дружно и сплочённо. Тельпов и Михедов были старше. И если Тельпов пытался демонстрировать солидность и степенность, то Михедов, наоборот, часто преднамеренно демонстрировал ребяческие выходки, как бы подчёркивая, что он с нами одного возраста. Хотя и он не забывал, напоминать о важности своей персоны, при каждом удобном случае, просил подождать его в сквере, заявляя, что ему необходимо срочно зайти в обком. Он был секретарём райкома комсомола, имел постоянный пропуск в обком, и явно гордился этим. А Тельпов гордился своею обеспеченностью. За сессию он трижды приглашал нас всех в кафе на проспекте и настаивал, чтобы мы не стеснялись, заказывали себе кому чего хочется, с тем. что он рассчитается за всю компанию сам. Мы в этом случае конечно не наглели. Заказывали обычно кофе, или какао и булочки сдобные или коржики.
Но один раз Михедов, заупрямился:
- А чего мы скромничаем? Витьке хочется прихвастнуть какой он обеспеченный, а мы  жмёмся. Сегодня на обед не ходили. Вот и давайте подкрепимся за его счёт
Полистав меню,  поманил проходящую мимо официантку и попросил:
- Девушка, а принесите ка нам каждому по бифштексу с яйцом, по сто граммов сметаны, по стакану какао, и по булочке с изюмом.
Официантка записала наш заказ к себе в блокнотик и предупредила:
- Только бифштекс придётся подождать, пока его пожарят.
Но Толик успокоил её:
-Так мы никуда и не спешим. Специально пришли к вам, чтобы культурно отдохнуть.
Она улыбнулась и заявила:
- Так у нас те, которые отдыхать приходят, заказывают себе вино, или на худой конец ситро.
- Во, во, хорошо, что напомнила. Запишите нам ещё  две бутылки портвейна, бутылку ситро, бокалы каждому и два пустых стакана, - спохватился Толик.
Когда официантка ушла, он пояснил:
- Разорять Витьку так на всю катушку будем. Посмотрим теперь как он запоёт.
А я спросил:
- А ситро зачем заказал?
- Так вино запивать, если кто захочет. Я лично всегда вино запиваю если не ситро, то хоть водою простой.
- Так вино ж не крепкое, зачем его запивать? Я вот могу водки выпить, или даже спирта совсем не запивая.
Товарищи мне не поверили и договорились, если достанут хоть несколько граммов спирта, обязательно проверят справедливость таких утверждений. Когда принесли нам заказанное блюдо, Михедов расстроился даже:
- Бифштекс то рубленный оказывается , - разочарованно протянул он.
- А чем ты недоволен? – поинтересовался Парамонов, - с виду красиво. Яйцо вон жаренное на котлету уложили, и  вкусно очень.
Михедов пояснил:
- Кафе это ж не столовка. Я надеялся, что натуральный  бифштекс подадут. Чтобы Витьку разорить за его хвастовство. Натуральный точно бы больше рубля стоил, может даже до двух. А такой не дороже сорока копеек будет.
Я не понимал сути сказанного и уточнил:
- Натуральный, это я понимаю настоящий. А тот бифштекс что нам подали он, что не натуральный? Не из мяса?
Черных пояснил:
- Слушай деревня и мотай на ус. Слово «биф» во всех блюдах означает, что они из говядины приготовлены. А слово натуральный, означает, что блюдо приготовлено из целого куска мяса. И Михедов, хоть и тоже из деревни, но в отличие от тебя знает, что мясо, измельчённое на мясорубке, называется рубленным. Въехал теперь?
- Въехал, въехал, - смущённо закивал я головой.
А вскоре и мне удалось заметно повысить свой авторитет среди товарищей. По городу развесили афиши о том, что в музыкальном театре предстоит выступление знаменитых юмористов Тарапуньки и Штепселя совместно с певицей Геленой Великановой. Михедов пообещал через обком комсомола достать на всю нашу компанию билеты на первое вечернее представление. Места нам достались ближе к галёрке, но зато всем на одном ряду.
Шуткам юмористов смеялись до слёз, и наслаждались песнями в исполнении хрупкой, не по-нашему одетой певицы. Молоденькая, стройная  исполнительница, была одета в чёрное, облегающее платье по самого пола. Платье почему-то было с которыми рукавами, и с открытой спиной. Зато кисти рук закрывали тоже чёрные, длинные до самых локтей тоже облегающие перчатки, видимо матерчатые.

 



Певица мне казалась очень даже  молоденькой, и я предположил, что она видимо моложе меня.  Тут же созрела крамольная мысль, продемонстрировать товарищам свою лихость. Как только во время антракта, все устремились из зала, заявил друзьям:
- Если достанете мне сейчас букет цветов, я после спектакля, найду возможность, встретиться с этой певицей, подарю ей цветы и приглашу в ресторан. Только не знаю хватит ли у меня денег, чтобы её угостить. Но если Тельпов займёт мне до завтра десятку, тогда даже и сомневаться не буду.
Такое заявление вызвало бурное обсуждение. Одни сомневались, что к артистам могут пропустить постороннего. Другие уверяли, что это я придуриваюсь, потому, что знаю, что нигде сейчас цветов не найдёшь. В серьёзность моих намерений не поверил, даже Черных и кипятился:
- Вот сейчас добегу, до рынка. Там грузины бывает, и ночью цветами торгуют. Куплю букет, и посмотрим, что ты тогда запоёшь.
Михедов его перебил:
- Зачем до рынка бежать? Сейчас схожу к обкому. Если милиционеры снаружи не дежурят, нарежу большой букет с клумбы, и пусть тогда попробует свинтить!
 К началу второго отделения Толик Михедов действительно принёс большущий букет из разных красивых цветов, свежих и ароматных. К концу спектакля и Тельпов протянул, мне десятирублёвую купюру. Но чувствовалось, что товарищи не верили в серьёзность моих утверждений и ждали, как я буду выкручиваться из этой ситуации. Но когда в зале дали свет и все двинулись к выходу, я не спеша направился навстречу людскому потоку в направлении сцены. Парни тоже не спешили покидать свои места, следили за мною, ожидая развязки. 
Никто мне не помешал подняться на сцену. За занавесом мужчины уносили реквизит. Зайдя за кулисы я немного постоял в растерянности, а затем спросил у проходящей мимо женщины в спецовке  как мне пройти к Гелене Великановой. Она рассеяно глянула  на меня и уточнила:
- А зачем она тебе?_
- Она мне велела обязательно, зайти к ней после спектакля, - уверенно произнёс я.
Женина, повернула назад и поманила меня к коридору. Остановилась в его начале и показала рукой вперёд и шепнула:
- Вон там вторая дверь справа её.
Подойдя к заветной двери, почувствовал как сердце нещадно колотится в груди, а кровь стучит в висках. Но я не останавливаясь ни на секунду, сразу же громко постучал в дверь. Из-за двери негромкой голос произнёс:
- Господи, кто там? Входите!
Открыв дверь, увидел сидящую перед зеркалом певицу.  Она была в том же облачении, что и на сцене, только без перчаток. В руке держала толи маленькое полотенце, толи махровую салфетку, которой, как я догадался, она смывала грим со своего лица. Я помнил как нас гримировала наша руководительница, во время самодеятельных концертов в техникуме. Но у певицы или грим был нанесён по-другому, или она уже успела его удалить, но никаких красных и белых точек  в уголках глаз, я у неё не заметил.
Потупившись,  волнуясь и сбиваясь, стал пояснять, что мне очень давно нравятся её песни, что в прошлом году познакомился с Тарапунькой, когда они выступали в нашем колхозе, что  специально своровал цветы на обкомовской клумбе, чтобы ей подарить, в знак признательности. И что мне очень хочется пригласить её поужинать со мною в ресторане.
Гелена слушала меня улыбаясь. А когда я завершил свой длинный, путаный и взволнованный монолог прояснила:
- Мне нравится, что в вашем городе объявился молодой поклонник моего таланта. В принципе я не против и в ресторан сходить с тобою. Но только не сегодня. Мы так устали с дороги. К тому же сразу дневной спектакль пришлось отстоять, а к вечеру и ещё один. Если настаиваешь на своём предложении, то вот тебе контрамарка на завтрашний спектакль, приходи и после спектакля сходим  поужинаем. А сейчас мне бы хотелось остаться одной.
Услужливо кивая головой и двигаясь задом к двери промолвил:
- Конечно, конечно. Я не настаиваю. Я если можно то завтра.
Но  ещё раньше пока всё рассказывал, и когда певица произносила свою отповедь, успел  внимательно разглядеть  вблизи её лицо и фигуру. И с ужасом для себя обнаружил, что певица совсем не моложе меня. Что она явно старше  и  старше намного. На прощанье она, не вставая с места, легонечко помахала мне рукой, и я закрыл за собою дверь. 
Навстречу,  двигалась, та женщина, которая указывала путь к артистке. Остановившись она недоумённо спросила:
- Что это она так быстро тебя?
- Да устала она очень с дороги, зато на завтра дала контрамарку.
- И то хорошо.
- А через зал я выйду отсюда?
- Можно и через служебный если хочешь. Здесь ближе.
Товарищи не уходили и ждали продолжения моей затеи на площади рядом со зданием театра. Увидев меня выходящим с тыльной стороны, удивились:
- Тебя, что через чёрный ход выперли? - спросил Вовка Мельников.
- Зачем выперли, просто мне Гелена показала, как со служебного можно заходить в театр, и даже проводила до двери.
- Так мы тебе и поверили, что видел её, - хмыкнул Черных.
- Не только повстречался, но и контрамарку от неё на завтрашний спектакль получил вот эту, - гордо завил я, показывая им бумажку.
- Да иди ты! Не может быть, - не верил Толик.
И Тельпов тоже с явным сомнением в голосе спросил:
- А  почему так быстро вылетел оттуда? Она что бумажку тебе за цветочки сунула, а разговаривать не стала?
- Устала она очень. Они оказывается сегодня только с дороги. И концерт днём уже один, как она сказала, отстояли. А вечером вот ещё один. Зато сказала, что завтра вполне может и в ресторан сходить со мною, - пояснил я и протянул Тельпову его десятку.
Он уточнил:
- А тебе на завтра своих денег хватит? Если не хватит, могу занять аж до следующей сессии.
Но я, подумав, объявил:
- А вы знаете. Я наверно завтра не буду с нею встречаться. Думал она девчушка молоденькая, а она намного старше, чем со сцены кажется. Чуть ли не в матери мне годится.
Толик Черных меня поддержал:
- Конечно она  совсем даже не юная. Она ведь давно уже поёт.
Остальные загалдели.
- А с виду не скажешь.
- Ладно, из зала не поймёшь, так ведь и на афишах она совсем молоденькой нарисована.
- Мне бы кто сказал, что ей двадцать уже – ни за что не поверил бы.
Когда гомон стих я спросил у Черных, как у самого знающего:
- А куда контрамарку теперь денем? Я ведь действительно не хочу завтра идти на спектакль.
Мельников тут же уточнил:
- Она ж без фамилии?
- Конечно без фамилии, - ответил ему Толик.
- Тогда давай её мне,  я матери отдам, пусть и она завтра сходит. Спектакль ведь очень интересный.
- Забирай, - протянул я ему билет, – мы Константиновне задолжались за её чаи, так что одним билетом и не отделаться.
Считал большой удачей, что поселился на одной квартире с Толиком и подружился с ним. Потому, что  было чему у него поучиться. Смущал и не нравилась его грубый тон. Но как мне казалось, его грубость постоянно стимулировала меня к  новым сведениям и познаниям. Порой он говорил, что-то, ожидая вызвать мой смех. Но если я не смеялся, он не спешил пояснять, что смешного было в его словах. На мои просьбы пояснить смешной смысл сказанного обжал своими объяснениями, что это тонкий французский юмор и деревенским его не понять. Или ещё грубее утверждал, что сказанное предназначено не для средних умов. Такое обижало чуть ли не до слёз. Зато заставляло повторно внимательно проанализировать наличие двойного смысла в словах или даже особенностей в интонациях Толика, и обычно удавалось понять смешную  суть выражения, которую  не мог уловить вначале.
Удивляло  его отличное знание чужого города, умение в нём ориентироваться. Порой он рассказывал о том, чего вреде бы в принципе  не мог знать. Едем с ним в трамвае из города в СХИ. Он показывает на высоченный жилой дом возвышающийся на краю Берёзовой рощи. и поясняет:
- Видишь, в Воронеже уже как в столице тоже высотки появляются. Один вон уже заселили, и второй достраивают.

 




- А почему ты на него сказал высотка?
- Так в ней же девять этажей. Значит выше положенного. Потому и высотка.
- А сколько положено?
- Сколько хочешь, но не выше пяти этажей.
- Это почему ещё не выше?
- А ты попробуй до пятого по лестнице подниматься.  Наверно опыты проводили и установили, что выше пятого по лестницам, не то, что хворым, даже здоровым будет трудно подниматься.
- И как же теперь в этих, им комнаты отдыха на полпути будут устраивать?
- Особенностью высоток является то, что их обязаны лифтами оборудовать.
- Не понял, при чём здесь бюстгальтеры и лестницы?
- Не лифчики, а лифты. Это кабинки такие с дверями, которые на тросу подвешены как груз на подъёмном кране. В них люди заходят и поднимаются на верхние этажи или опускаются сверху на первый. На каждой площадке такая кабинка, может останавливаться если нужно.
- Я, про что-то похожее слышал. В шахтах на таких тросах людей под землю спускают, чтобы они там уголь отбивали от стенок. Оно у них клетью называется. Так эта клеть так летит на глубину, что у шахтёров даже уши закладывает.
- Нет, лифт плавно движется, а не падает. Ребята были в Москве, катались на нём. Им понравилось. Можем и мы  сойти на Берёзке, пойти к  высотке и попробовать прокатиться.
Появилось нововведение и в городском транспорте. Не стало кондукторов, а у водителей появились микрофоны, для объявления остановок, через динамики. Билеты теперь все приобретали, через кассовые аппараты. Эти аппараты,  срабатывали, за счёт  точного веса монет. Мы и раньше знали, что вес каждой медной монеты равен в граммах её номиналу Даже использовали их для точного взвешивания мелких вашей. Теперь на этом факте построили работу кассовых аппаратов. В лючок для монет в трамвае можно бросить хоть три монетки по копейке, хоть одну двухкопеечную, и одну копеечную, хоть трёхкопеечную, в результате всё равно послышится щелчок -  и дёрнов за ручку аппарата, получишь билетик. В троллейбусах можно таким же способом набрать четыре копейки, а в автобусах пять.
Билет можно вроде бы и не покупать. Но поступить так было стыдно. Казалось все пассажиры смотрят, за тем приобретают ли вошедшие билеты. А в одном приметном автобусе, в белом с синей полосой вдоль бока, на котором была глубокая поржавевшая царапина, мы особенно любили ездить. В этом автобусе пожилой и полный водитель, объявив следующую остановку всегда напоминал:
- Граждане пассажиры, прошу своевременно оплачивать проезд в кассовых автоматах.
Потом выдерживал приличную паузу и, повысив голос, угрожающе и  протяжно добавлял:
- Про-ошу-у-у!
Такое добавление вызывало улыбки у пассажиров и поднимало настроение.
У моего товарища был талант совершенно точно определять по каким-то ему одному известным признакам, тех девушек, которые согласятся разделить с ним постель. Подружиться с любой свободной девушкой, ему не составляла труда. Он был красив, строен, подтянут, весел, находчив, виртуозно играл на гитаре и замечательно пел. Одни сплошные преимущества, при явном отсутствии заметных недостатков. Эти его преимущества позволяли ему получить благосклонность, даже тех девушек, которые уже дружили с другими парнями.
А учитывая то, что Толик был не большого роста, и не имел навыков в драках, ему очень даже часто перепадало, от обиженных соперников. В Воронеже, мне приходилось, заступаться за него, предотвращая назревающий мордобой. А если он уходил вечером по делам один, то чуть ли не каждый раз возвращался со следами недружеского к нему отношения. Я пытался убеждать его, что не следует бояться противников. Что следует учиться давать отпор. Пытался даже показывать ему некоторые способы обороны из боевого самбо. Но он не демонстрировал успехов в этих делах.
Но вскоре  удивил меня своею неожиданной храбростью. Вечером мы поехали на «Динамо», чтобы потанцевать на  в ЖиМе, под духовой оркестр. Пока оркестр молчал, гуляли в парке, обсуждая студенческие проблемы. А когда услышали музыку оркестра, были уже далеко от площадки. Развернувшись, поспешили на звуки музыки. По пути на обочине дорожки встретилась группа из пяти молодых, явно ПТУшного вида, ребят, в сильном подпитии.
Когда мы проходили мимо одного из них, пошатнуло, и он оказался на моём пути. Столкновения избежать не удалось. При этом у меня автоматически напряглись мышцы плечевого пояса, и от этого удар оказался ещё сильнее. Задетый в руку моим плечом, парнишка отлетел на пару метров и шлёпнулся боком на дорожку. Его друзей это, взбесило. Один из них успел схватить мою рубашку на груди и удерживал, явно не с мирными целями. Я сгруппировался и приготовился провести против него приём, если обстановка усугубится. 
Толик автоматически проскочил несколько шагов вперёд. Но остановился, повернул назад, и, подойдя к нам негромко, и даже как-то вроде бы грустно, матом поинтересовался у меня, неужели нам опять придётся дубасить этих парней. Такое его поведение, явно озадачило наших противников. Видя мой решительный настрой, и явное спокойствие и уверенность в исходе драки, со стороны невысокого моего попутчика, ребята сменили гнев на милость.
- Ладно парни, мы не в претензии, - заявил тот, который удерживал меня и отпустил рубашку.
Другой его поддержал:
- Он сам виноват, на ногах еле стоит, вот и повело его под ноги прохожим.
 Третий добавил:
- Не будем сориться из-за этого. Лучше нам оставаться друзьями. Тем более, что мы только начинаем ездить сюда гулять, - и протянул Толику руку для рукопожатия, а потом и мне.
Когда мы отошли подальше от этой пьяной компании я спросил у него:
- Что это ты так раздухарился? Даже если, послушал моих советов, и то нам бы не сладко могло показаться. Хоть они и пьяные, но их ведь пятеро.
А Толик со смехом пояснил:
- Знаешь Женя, никакой храбрости я и на этот раз не проявлял. Просто сильно испугался, за то, что эта ребятня отметелят нас по первое число. И толи от страха, толи от волнения перепутал слова. Вместо того, чтобы сказать, что опять лупить меня будут, я сказал, что опять мы лупить их будем.
Я так и не понял, действительно он это с испугу провозгласил,  или это у него был такой сильный ход на вооружении.
Зато вскоре он опять обидел меня. Во время танцев он приметил двух молоденьких подружек и предложил:
- Жень, вон те две девицы, явно без парней своих пришли на танцы. Давай к ним подкатим. Я с сисястой буду танцевать, а ты подругу приглашаешь. Она даже красивее, только не такая фигуристая.
Дальше целый вечер, мы танцевали с этими подругами. Узнали, как их зовут. Что они учатся в пединституте, успешно завершили первый курс и живут в общежитии. После танцев пошли их провожать. Остановились под деревьями недалеко от входа в их общежитие. Не успел, я рассказать своей спутнице, а достопримечательностях нашего института, как Толик, проводив свою девушку до двери общежития, подошёл к нам. Подошёл и, бесцеремонно перебивая мой рассказ заявил:
- Жень, ты извини  конечно, но мне нужно срочно посекретничать с Ларисой.
Взял её под руку и увлёк за угол общежития. Секретничал он довольно долго. Я собирался даже, обидевшись на него, уйти к остановке и одному ехать на квартиру. Но вскоре они  в обнимку вышли из-за угла и Толик, без зазрения совести пояснил:
- Тебе придётся одному до квартиры добираться. Лариса пообещала, по-хитрому провести к ним в общежитие. Так я может, и до утра не появлюсь.
Обиженный и сердитый, приехал на квартиру. Но вопрос хозяина придёт ли ночевать Толик, сказал, что не знаю. Но дверь на засов посоветовал не закрывать, чтобы среди ночи не пришлось вставать и открывать её. Во сколько он вернулся не слышал. Но утром мы проспали на первую пару. Я проснулся первым, умылся разбудил и его, сообщив, что мы уже и так опоздали. Он не открывая глаз заявил:
-  Я бы сегодня вообще не пошёл на пары, но обстоятельства требуют превозмочь себя.
Пока он зачем то вытряхнул постель во дворе, затем заправлял её,  умывался и одевался, произнёс даже извинительную речь. Пояснив, что я  с Ларисой всё равно не смог бы договориться. А он догадался, что сможет с нею переспать, потому и увёл её от меня.
 Когда оделись и вышли на улицу он неожиданно заявил:
- Только в институт сегодня едем трамваем.
- Автобусом же привычней. И остановка рядом, а до Берёзовой рощи ещё идти нужно, - возразил я ему.
- Нет, мне нужно обязательно через Берёзку. Считай, что на проезде решил сэкономить.
Привыкший к его причудам не стал возражать. Когда были уже близко к остановке подошёл трамвай и, поспешив, вполне могли бы успеть на него. Но Толик заявил, что нам спешить некуда и поедем на следующем.  На остановке, он тоже не остановился, а предложил пройти в аптеку напротив, пояснив, что ему нужно кое-что приобрести. В аптеке он внимательно рассмотрел витрины, а потом, отозвав меня в сторонку, шёпотом спросил:
- Ты, с деньгами?
- Да, а что?
- Я на квартире деньги забыл. А лекарство нужно срочно купить. Ты спроси есть ли у них  мазь политаний. Если есть узнай, сколько стоит и купи пару штук. А я с тобой потом после занятий рассчитаюсь.
Подойдя к окошку и дождавшись своей очереди я громко спросил:
- Девушка у вас есть мазь политаний?
Та смущённо глянула на меня и молча кивнула. Неудовлетворённый я уточнил:
- Так есть или нет?
- Я же кивнула, что есть, - продолжала смущаться девушка.
Пришлось ещё и  уточнить:
- А сколько она стоит?
Девушка назвала цену, и я пошёл к кассе пробивать чек на покупку. При этом почему-то не обратил даже внимания на то, что мои вопросы явно вызывают заметный интерес у посетителей. Зато  удивился, увидев, через стекло витрины, что Толик не спеша идёт к остановке не дожидаясь меня.
У кассы тоже громко произнёс:
- Пробейте мне, за два политания, в первый отдел.
Получив завёрнутые в обёрточную бумагу склянки с лекарствами поспешил, на остановку и я. Но Толик почему, то стремительно перешёл на дальний конец остановки и стоял, там поправляя шнурки на ботинках, пока не подошёл трамвай. Зато в трамвае, он неожиданно достал кошелёк, выбил два билета и протянув мне рубль, душевно произнёс:
- Спасибо тебе огромное. Выручил ты меня на этот раз сильнее, чем даже ожидать мог.
Я оторопело смотрел на него, ничего не понимая. А он, увлекая  меня в конец вагона, шепнул:
- Пойдём сядем сзади. Там нет никого, и я всё объясню. 
Когда уселись, он спросил:
- А ты, что не знаешь, что такое политань?
- Нет, а что это?
- Это мазь такая знаменитая, чтобы выводить те шлюпки, о которых я намедни в анекдоте рассказывал.
- Не понял?
- Ну, помнишь анекдот про то, как мичман докладывал, капитану, что по всем направлениям впереди шестивесёльные шлюпки? А тот, узнав, что мичман был в увольнении, велел ему смахнуть с бинокля вошек вредных.
- Это тех, которые как ты пояснял, по научному называются лобковые вши, а по простому матом их обзывают?
- Конечно.
- Так, а мазь зачем?
 - Затем, что вчера я, как Александр Матросов своею грудью закрыл вражескую амбразуру от тебя. А сегодня ты вот на подвиг пошёл, чтобы избавить меня от того, чем меня вчера Лариса успела наградить. Мазь эта спасает от них.
- Ты, что заразился этими вшами? А как узнал?
- Узнать такое не сложно. Руки бы из ширинки не вытаскивал. Чешется всё нестерпимо. Скорей бы до туалета в институте добраться, мазь втереть. Кстати ты на квартире на мою раскладушку не садись. Я уже и простынь, и матрас вытряхнул на улице. Но чем чёрт не шутит.
- А я не понял даже, с чего это ты решил профилактику постели делать, когда на занятия опаздываем.
После этого разговора стало стыдно за своё поведение в аптеке. Обидно, что друг воспользовался моей наивностью. В тоже время позавидовал его находчивости. И сделал для себя вывод, что произошедшее должно ещё сильнее подталкивать меня, к расширению своего кругозора, во всех областях жизни.
Если порой поведение или поступки моего друга вызывали обиду или осуждались мною, то они всё равно укладывались в существующие в то время представления и отношения. А вот поведение приехавших по обмену в наш институт польских студентов из их сельскохозяйственного института – шокировало нас. В учебном корпусе, на занятиях они ничем не выделялись Разве, что одеты были более ярко чем мы. Но зато в свободное время их поведение отличалось заметно.
В районе института, они только ночевали в общежитии и на занятия ходили. Отдыхать ездили в город, на Брод. И начиная с Петровского сквера, будоражили народ. Если располагались в сквере, то оккупировали несколько скамеек кряду. Включали на всю громкость переносной магнитофон с рок музыкой и танцевали группами и парами и поодиночке. Танцевали не обращая внимания на остальных посетителей. При этом танцевали не только на асфальте аллей, но некоторые даже запрыгивали на скамейки и с их высоты демонстрировали свои красивые движения в определённом ритме.
Толик, имеющий хороший музыкальный слух пояснял мне, что поляки, исполняя рэп,  танцуют   не в темпе мелодии музыки, а следят за басами, чувствуют и соблюдают какой-то особый ритм танца. Обязательным у них было и ежедневное посещение кафе на проспекте.  В кафе наша публика вела себя скромно, даже можно сказать скованно. А поляки не только громогласно беседовали и хохотали, так ещё и во весь голос затевали пение своих песен. Всё это удивляло и смущало даже. Но возмущало нас другое. Как мы видели и остальные воронежцы, были крайне возмущены, их демонстративным поцелуям на людях.
Польские парочки, могли открыто целоваться на аллеях скверов, на площадях, в автобусе, в фойе театров и даже среди пешеходов на тротуарах. Народ возмущался, старухи плевались, а некоторые пробовали делать негромкие замечание бесстыдникам. Это только веселило их, но ничуть не смущало.
Нас это тоже возмущало. Я пояснял:
- Вздумали б они такое устроить в любом из наших сёл, так их бы увидевшие, так по задницам отпороли лозиной, что неделю седеть не смогли бы.
Тельпов согласился:
- В деревне да, этого  бы им не спустили. А в городе или народ распущенней или терпимей. Головами крутят, плюются, а остановить их безобразие никто и не пробует даже. Может потому, что иностранцы не хотят связываться?
Вовка Парамонов поинтересовался:
- Интересно, а при милиционерах, они так бы выцеловывались?  За это ж их можно наверно привлечь как нарушителей общественного порядка.
- Бесцеремонней народ становится, безразличней. Раньше наверно и в городе бы нашлись которые задали бы трёпку за такое. А теперь и в сёлах наверно не в каждом, бы такое прервали, – продолжил Витька.
Черных тоже вмешался:
- Вы говорите про деревенских, что их бы это возмутило. Так я городской можно сказать до мозга костей, и мне не меньше вашего противно, как они личное, интимное выставляют на показ. Это всё равно, что трусы зассатые всенародно снять и размахивать ними над толпою.
Мельников удивился:
- Про тебя я думал, что ты наоборот их защищать будешь. Ты ведь у нас известный Дон Жуан.
- Потому и бесят меня их выходки. Лаская девушку и целуя, испытываешь удовольствие в первую очередь от того, что эти ласки принадлежат именно нам двоим. В этом может их главное возбуждающие чувства предназначение. Потому их и принято называть интимными. А здесь? Как акробаты в цирке. Не  себе в кайф целуются, а людям демонстрируют как они это научились делать. Стыдоба!
Михедов попробовал подвести под разговор идеологическую базу:
- А может это они по вражескому заданию, специально пробуют развращать наше население? Специально  обучили разврату прилюдному  группу молодёжи и к нам заслали.
Черных возразил ему:
- Нет мои знакомые с третьего курса разговаривали с ними про это. Так поляки утверждают, что у них так ведут все. Не только молодёжь. Что у них и женатые так делают. Могут запросто остановиться на тротуаре и среди толпы начать обниматься и целоваться.
- А лопать мужики баб прилюдно - не пробуют у них, а может и в трусы к девке залезть принародно у них тоже можно? – хмуро спросил Витька.
- Если дальше так пойдёт, то наверно скоро они и этим на виду будут заниматься, - предположил Мельников.- Совсем стыд потеряли.
Вернувшись на работу, обнаружил, что моя квартирная хозяйка, написала в колхоз об отказе в предоставлении квартиры. Оказалось, что у неё появился тайный любовник. Мужчина был моложе каждую ночь приходил на свидания. В такой ситуации посторонний в хате был явно лишним. Вопрос решился в моё отсутствие. Квартиру решила предоставить мне, не числящаяся в колхозе сторожиха сельповского магазина. До моего возвращения, она успела даже договор с колхозом заключить. Мне оставалось только свои вещи перевезти, и мотоцикл перегнать под навес  их двора.
Сразу же выяснился коварный план сторожихи. Хата у неё оказалась типичной для нашего района. Небольшая хатына с русской печью и плитой, тесная кивната, с лежанкой и просторная вэлыкихата. В хатыне стоял у стенки топчан, на котором днём иногда отдыхала хозяйка. А по ночам она дежурила в сторожке. В кивнате стояла кровать на которой спала немного недоразвитая старшая дочь хозяйки со своей трёхлетней дочерью, которую как выяснилось она не знала от кого родила. А в вэлыкихати, у глухой стены стояла богато убранная, с высокой периной, множеством подушек и с кружевными подзорниками кровать младшей дочери Марии. Маруся в прошлом году окончила десятилетку, но учиться почему-то дальше не поступала, а осталась работать в колхозе.
В день моего приезда хозяйка приготовила богатый ужин и достала начатую бутылку водки.
- Тут у меня от гостей осталось немного выпивки. Боюсь прокиснет. Мы ведь без мужиков не выпиваем. А тут в честь твоего новоселья и нам пригубить можно, -  пояснила она ставя на стол три стопки.
 Я спросил:
 - А стопок почему три? Взрослых же четверо.
- Старшей, врачи не разрешают.
- Ой, мама, я тоже не буду. Ведь водка. Если б вино было, выпила может, а водка горькая, - замахала Маруся руками.
- Ничего, за знакомство положено. Вон озвару; тебе холодного кружку поставила. Запьёшь и не почувствуешь даже, - успокоила её мать.
Ужинали долго. Хозяйка рассказывала за свою жизнь не сладкую. Потом под влияние выпитого даже попели немного. Пели они слаженно и красиво, я тоже пробовал подтягивать им. Но объяснил, что не обладаю ни голосом ни слухом музыкальным. Чувствовалось, что сотрапезники и сами это быстро поняли. Поэтому песни вскоре стихли. Хозяйка засобиралась на работу и пояснила мне:
- Тебе я в зале постелю. На диване. Там и Марусина кровать тоже, так вы когда спать собьётесь, по очереди раздевайтесь. Одна разденется ляжет, а потом другой. А если стесняться будете друг дружки, так я могу материи купить и занавеску повесить у её кровати.
- Не волнуйтесь, мы как-нибудь разберёмся и сами, - заверил я хозяйку.
Что явно ей понравилось.
Вскоре хозяйка ушла. Маруся помыла посуду и убрала со стола. Старшая сестра сводила девочку в туалет и ушла в свою комнату спать.
Я спросил Марию:
- Ты в клуб сегодня не идёшь?
- Нет не собиралась.
- Я тоже, что-то устал с дороги, да и выпивши. Тоже наверно не пойду. На завтра все встречи отложу.
- Так раздевайся и ложись.
- Да и спать вроде бы рановато ещё.
- А хочешь  музыку найду хорошую по радиоле. Я люблю музыку и песни слушать, когда делать нечего.
- Включай.
Она нашла на средних волнах хороший концерт и сделала звук тише, чтобы не мешать отдыхающим сестре и племяннице. Я сел на диван и пригласил Марусю сесть рядом. Но она, к моей несказанной радости, демонстрируя скромность, сказала, что посидит на стуле у радиолы.
Дело в том, что весь вечер я пребывал в смятении. Сразу смекнул, что хозяйка решила, поставить дело таким образом, чтобы женить меня на Марии. И от неожиданности никак не мог выработать стиль своего поведения. Даже переживал очень, что если Маруся, откровенно попытается предложить себя мне, отказываться будет  стыдно. А жениться в скором будущем я совсем не собирался. В тоже время если стану спать с ней, то тогда придётся жениться вне зависимости входило это в мои планы или нет. Поэтому её показная скромность оказалась очень даже кстати.
В этот вечер мы с нею долго не ложились спать. Говорили о разном. О самодеятельности, о спорте, об отсталости культуры в колхозах. Я рассказывал об особенностях городской жизни, она о своих подругах по работе. Таким образом сам собою у нас выработался стиль нашего дальнейшего поведения. Чувствовалось, что Мария полностью посвящена в планы матери. И её явно  смущает, то, что мне этот план  сразу же стал понятным. Это её смущало, и заставляло держать себя степенно.
Когда концерт по радио закончился и включили симфоническую музыку, я объявил, что буду ложиться спать. Сходил в туалет, а когда вернулся, вышла во двор Мария. Я быстро разделся и улёгся под одеяло на диване. Вернувшись, она выключила свет, разделась и улеглась на свою перину. Вскоре раздалось её спокойное сонное сопение.  А я долго ещё не мог заснуть. Перебирал в мыслях события вечера.
Что было бы, если бы Маруся села рядом со мною на дива, да ещё бы и обняла меня под водочными парами. Тогда явно наш вечер не мог бы закончится одними объятиями и поцелуями. Девушка она конечно симпатичная. Высоковата, но не выше же меня. И фигуристая и поговорить с ней приятно. Возможно из нас бы получилась неплохая пара. Но я бы всю жизнь себя потом обязательно стал упрекать, что меня как простофилю, обвели вокруг пальца и заставили жениться на той, которую я ни сном, ни духом не видел своею женой. Ведь раньше мне даже и в голову не приходило подружиться с Марией. Хотя в клубе несколько раз танцевал с нею.
Радовало то, что она, хоть, по-видимому, была не против осуществления задуманного матерью - оказалась совестливой и скромной. Мы потом, всё время придерживались с нею демонстративно скромных отношений. Ни я, ни тем более она не позволяли никаких намёков или даже шуток, на возможности любовных отношений. Занавески мать покупать не стала и мы не стеснялись, раздевались друг перед другом собираясь, спать. А я ещё вдобавок был благодарным девушке за то, что она не пыталась меня соблазнить, как бы ненароком, как бы во сне оставляя своё полуобнажённое тело, раскрытым. Потому, что был не уверен, останусь ли безучастным в такой ситуации.
После сессии с энтузиазмом занялся повышением возможностей колхозной молодёжи в её развитии. Будучи в Воронеже, мне пришлось съездить с Черных, в специализированный спортивный магазин. Увидел там огромное разнообразие спортивных снарядов и спортивных форм и узнал, что приобретать в этом магазине всё необходимое можно не только за наличные, но по безналичному расчёту. Сразу же задался целью снабдить этим богатством колхозную молодёжь. На очередном заседании правления колхоза, попросил внести в повестку дня, вопрос об улучшении ситуации с физкультурой и спортом. Моя информация на эту тему получила почти единогласное одобрение. Вот только  строить стадион на лугу, на противоположном берегу реки, пока не согласились. Во-первых потому, что в зависимости от снежности зимы и интенсивности таяния снега, луга в некоторые годы вышедшая из берегов речка затапливает. А во-вторых, потому, что настоящих спортсменов в селе пока нет, и неизвестно сколько их появится в дальнейшем. Но согласились выровнять там площадку, поставить футбольные ворота, и укрепить столбы под сетку для волейбола.
Зато ограничивать меня в деньгах на закупку инвентаря правление не стало. И уже на следующий день, я, с колхозной банковской лимитной книжкой, поспешил на грузовике с водителем в Воронеж за покупками. А по приезду в магазин понял, что поторопился. Необходимо было заранее узнать и записать, кто из колхозников, каким желает заняться спортом. Какие у него размеры одежды и обуви. Теперь пришлось выбирать всё теоритически предполагаю, какие в колхозе воспитаются спортсмены.
Закупил пятнадцать комплектов формы для футболистов. Предполагая, что у тех, которым потребуются трусы и майки больших размеров, тем и бутсы потребуются большие.  Пятьдесят комплектов формы для легкоатлетов. Штангу, гири. Много мячей. Сетки волейбольные и на футбольные ворота. Сотню кедов. Хотелось купить ещё и ковёр борцовский или маты для занятий борьбой, но понимал, что разместить их будет негде. Так как для этого требовался крытый спортивный зал. А такого в селе не было, и не было надежды, что его вскоре удастся построить.
Желающих заниматься спортом, в колхозе было огромное множество. Но летом, разгар полевых работ и наступает выгульное содержание скота. Поэтому им было очень сложно выбрать время для реализации своих желаний. В волейбол играли ежедневно. Но в основном учителя, колхозные специалисты и приезжие. В этом виде спорта постарался быстро ликвидировать возникшую было дискриминацию рядовых колхозников. Дело в том, что специалисты и учителя имели неплохие навыки такой игры и прогоняли из команды, тех новичков, которые не умели ни принимать мячи, ни делать подачи. Я сразу же выявил, желающих обучаться приёмам этой игры. И отказывая себе в удовольствии поиграть в одной из команд, скрупулёзно обучал желающих и разным способам приёма мяча, и способам игры в падении. и точны передачам, и навешиванию для гашения. Колхозникам нравились такие занятия, и они старались найти возможность не пропустить очередной урок. А когда у обучающихся стали заметны успехи, я властью, данной мне комсомольской должностью, прогонял с площадки любителей, объявляя что будут заниматься члены будущей колхозной команды.
С футболом тоже повезло. На каникулы к родственникам в село приехало трое парней, серьёзно занимающихся футболом на Донбассе. Двое совершеннолетних из Ворошиловграда и один школьник. Но школьник оказался даже более подготовленным, чем совершеннолетние. Он не первый год занимался в детской спортивной команде  областного украинского города Донецка. Показывал и колхозникам и приезжим футболистам множество разных финтов с мячом. Показывал как следует отрабатывать ведение мяча, как делать точные передачи. Какой частью стопы следует бить по мячу в каком случае. Они же рассказывали колхозникам как следует располагаться игрокам на поле. Что не следует бегать толпой за мячом, а необходимо каждому на своём месте выполнять поставленную перед ним задачу. Так и силы проще сберечь, и результат можно получить лучший.
Мне казалось, что в селе моя роль явно не последняя, и искренне радовался своими достижениями. Разочарование наступило неожиданно. Район, как мне кажется не без участия моих друзей из управления,  никак не мог подобрать агронома с высшим образованием, на должность главного агронома, нашего крупного колхоза. А во многих обстоятельствах, наличие этой должности было необходимо. И вот в райкоме вынесли решение, чтобы в колхозе из имеющихся в наличии специалистов, сами назначили одного из нас на эту должность. Агрономическое среднее образование имел я, семеновод Валентина Заволодько, два бригадира, и комбайнёр третьей бригады, который недавно заочно окончил учёбу в нашем техникуме, и пока не получил никакой должности.
Ни я, ни в управлении никто не сомневался, что на эту должность правление назначит меня. Я и в институте учусь, и мотоциклом Шпака пользуюсь, и в управлении меня уважают. Поэтому на заседание правления по этому вопросу прибыл в приподнятом настроении. Поэтому был совершенно ошарашен,  когда Слюсарев объявил:
- Мы тут предварительно посоветовались с секретарём парткома и с бригадирами и решили предложить на эту должность, нашего агронома-семеновода Заволодько Валентину Александровну. Какие будут мнения по этому вопросу у членов правления и присутствующих?
Первым взял слово Никитченко, он долго и аргументированно расхваливал отношение Валентины к своим обязанностям и выразил надежду, что на новой должности, она проявит себя ещё лучше. Парторг тоже одобрил кандидатуру Вали и сказал, что будет рекомендовать ей вступить в партию. А Анатолий Палиев с которым Валя в последнее время стала встречаться, расхваливал её так, что мне даже стыдно стало за него.
В результате кандидатуру Заволодько утвердили единогласно. Даже мой лучший друг Саша Палиев, проголосовал за неё. После заседания я подошёл к нему и спросил:
- Саш, а ты за Вальку проголосовал из-за брата наверно? Думал, хоть ты за меня выскажешься, а ты промолчал и проголосовал за неё.
Саша помолчал немного, а потом глядя мне в глаза, проникновенно так пояснил:
- Знаешь Женя, у тебя вполне заслуженный авторитет в колхозе, и не только мне, но многим другим вижу нравится дружить с тобою. Но ты занят не полеводством, а совсем другим. Правлению ж нужно было выбрать не того, который всем нравится как друг и товарищ хороший, а того, который полеводством серьёзно будет заниматься. И за Вальку я голосовал не потому, что с братом дружит, а потому, что она вникает в дела во всех бригадах. Пойми меня правильно, и не обижайся.
 Но не обижаться у меня не получилось. Случившееся принял как позор непереносимый. На следующий день поехал в управление, в агроотдел узнать есть ли агрономические должности в других колхозах района. Там тоже были возмущены таким, как им казалось несправедливым решением правления. Обещали помочь, подобрать мне место главного агронома в одном из мелких колхозов, куда не обязательно назначать имеющего высшее образование. Сергей Фёдорович, по этому поводу даже к Кривоклякину ходил советоваться, но тот сказал, что такую перестановку в скором времени произвести не получится.
Расстроенный направил свой мотоцикл домой. Решив заночевать у родителей. По дороге осенила мысль поменять работу вообще на другой район. Дома уже с уверенностью в голосе рассказывал маме и бабушке, как мне сложено учиться в институте живя и работая на краю области. Что для успешной учёбы необходимо переехать туда откуда можно в течении нескольких часов добраться до института, получить нужные консультации или взять нужные учебники. Сказал, что окончательно решил, найти себе работу в одном из пригородных районов области. Мама запаниковала:
- А как же мы с бабушкой? Сейчас ты успеваешь нам во всём помогать. Вот и камней привёз для стройки. И строить без твоего участия не получится. Тебе и плотников легче найти, и проконтролировать их работу тебе сподручней.
Но я оказался очень даже решительно настроенным:
- Думаю, нам теперь и строится не стоит. По закону специалистов должны жильём обеспечивать. На новом месте объявлю, что у меня семья из трёх человек, и потребую предоставить отдельное жильё.
- Про такое и думать не смей, - возмутилась мама. – У нас здесь и родня вся, и подруги и знакомые. В канторе меня уважают. А на новом месте?
- Мы ж не на Дальний Восток переедем. К родным в любое время в гости можно приехать. Да вы и здесь с ними редко с кем встречаетесь. Больше с конторскими общаетесь, или  Васильевну зовёте, когда живот нужно вправить. А бабушка вон вообще со двора не выходит, и к ней никто не ходит.
Неожиданно бабушка тоже высказала мысли, которые можно было расценить как одобрение моих идей:
- Я и то правда, после смерти татка, никого видеть не хочу. Лишь бы было что поесть, да зимой, чтобы не замёрзнуть в нетопленной хате.
А я продолжал наседать:
- На новом месте Вам мама не придётся даже на работу устраиваться. Вы ж теперь выхлопотали себе пенсию по инвалидности и говорили, что её теперь с Вас не снимут, потому, что срок подходит и по старости. Поэтому Вы тут с бабушкой пока обсудите всё, а мне дайте денег немного. Попробую завтра ж отпроситься в колхозе и съездить в те районы, которые рядом с городом. Вдруг повезёт, и найду место с предоставлением квартиры. А вы тут молитесь за меня, чтобы повезло.
Мама решила:
- Денег дадим. Потому, что получить высшее образование, пока не забыл того, чему в техникуме учили, обязательно нужно. А по поводу нас с бабушкой, пока не стоит беспокоиться. На огороде всё есть, дрова и уголь с прошлого года осталось, да и деньги на уголь, тоже слава Богу остаются. А ты поищи себе место, если без этого, учиться трудно.
В колхозе отпросился на три дня. В Воронеже поехал сразу на центральный рынок, потому что оттуда ходили автобусы в ближайшие райцентры. Первым отравлялся автобус в Новую Усмань. В управлении заведующего кадрами не оказалось на месте. Зато главный агроном управления оказался очень даже приветливым. Когда я назвал ему причину своего посещения, показал диплом и студенческий билет, уповая на то, как бы мне было удобно продолжать учёбу он как мне казалось отнёсся к моим проблемам сочувственно. Глядя в мои документы он называл меня по имени, отчеству, но на ты. Сам тоже представился пояснив, что Фамилия его Середин, а величают  Николаем Ивановичем. С сожалением в голосе пояснил, что бедой пригородных районов, является обычная перенасыщенность кадрами. Что люди по разным причинам стремятся получить должность не далеко от города.
Потом, когда услышал от меня, что я, пытаясь найти не просто работу, а такую, на которой мне предоставят как специалисту жильё. Видя его удивление, тут же пояснил, что хочу переехать на новое место не только потому, что чтобы быть ближе к институту. но в основном потому, что у меня старенькая очень бабушка и мама имеющая вторую группу инвалидности. А в Кантемировском районе мне не предоставляют отдельного жилья для всей семьи, а им  очень трудно вести хозяйство без меня.
Эти мои слова так растрогали Николая Ивановича, что он, отбросив все дела, вплотную занялся поиском подходящего места работы для меня:
- Сейчас позвоню в «Масловский» там для специалистов выделяют квартиры городского типа. Если получится, так твоим родителям даже и хозяйство никакое не придётся заводить. В квартирах все удобства, ни топить, ни воду таскать не придётся. Но в совхозе не оказалось свободными даже должностей звеньевых в полеводстве, и квартир не занятых тоже не оказалось. Немного обескураженный Середин предложил:
- Ты наверно не обедал ещё. Мы то только с перерыва вернулись, сытые. Сходи пока в столовую, она тут недалеко, а я тем временем попробую подобрать для тебя подходящее. Ты меня своим рассказом про мать и бабушку прямо за душу взял.
Пообедав с нетерпением опять зашёл в кабинет главного агронома. Николай Иванович пояснил:
- Хотел, найти хозяйство чтобы рядом с трассой. Чтобы за час мог в Воронеж доехать. Но здесь, ни в Рогачёвке, ни в Каширском ничего нужного не оказалось. Зато удалось обстоятельно побеседовать с Ильиным. Это очень серьёзный и обязательный председатель колхоза. Колхоз в стороне от ростовской трассы, но там рядом дорога на Тамбов. И автобусы в Воронеж  по ней тоже часто ходят. Я ему рассказал твою историю, и он твёрдо гарантировал, что и должность тебе полевода предоставит и жильём отдельным обеспечит.
- Ой, спасибо Вам огромное! Я уже  и не надеялся даже. Только я ж пока не уволился  из колхоза. А вы уже с новым председателем договорились. Как же мне быть?
- Ничего страшного. Запиши мой номер телефона и возвращайся домой. Если всё решится позвонишь и сообщишь, когда сможешь приехать. А если задержка возникнет тоже позвони.
- Хорошо. Постараюсь всё оформить как можно быстрее. Вы прямо по отечески ко мне отнеслись.
- Да всё нормально. Хотя у меня сын тоже есть, он постарше, но у него жизнь намного проще твоей.
Окрылённый вернулся домой. Родителей сильно огорчила своим рассказом, потому, что теперь выходило, что им все же предстоит переезд на новое место жительства. Как мог расхваливал возможности их новой жизни вблизи областного города и описывал преимущества моей дальнейшей учёбы. Но мои слова не слишком радовали маму. Зато в управлении поддержали моё решение и Кривоклякин посоветовал, изложить  в заявлении, просьбу освободить от занимаемой должности, в связи с переездом, семьи нуждающейся в моей опеке  на новое место жительства. В таком случае не будет препятствий для увольнения, хотя я и не отработал положенный срок, после учёбы.