Бездушная...

   
   … «Ты бездомная, потому, что бездушная!» – тихо-тихо шептал голос в самое ухо. – «Ты душу свою потеряла где-то, потому и места тебе нет в этой жизни… Пусто и темно внутри. Рвёшься. Пытаешься, да ничего не выходит, потому, что ты себе не принадлежишь сейчас. Без души ты чужая. А чужим свой мир уготован. Найди, где ты душу свою потеряла, тогда всё встанет на свои места!»
И она растерялась. Тихо шептала словно сама себе: «Где искать? Что искать? Как искать?» – глаза смотрели в сумерки парка, но видели лишь темноту.
«Иди к свету, свет ищи!»  – тихим эхом прошелестел голос.
«Свет» – повторила она машинально и встала со скамейки. Один за другим зажглись фонари в парке, и она неосознанно посмотрела вперёд, где словно огнями взлётной полосы светилась фонарями темнеющая аллея. И она пошла вперёд по этому светлому коридору. Машинально. Просто шла вперёд. А в голове вертелись мысли: «Где же искать этот свет? Где она – моя душа? Я без неё чужая… Я ничья без неё. Я не хочу! Помоги мне!» – взорвалась мысль в голове криком, а на губах выступила лишь стоном. – «Пожалуйста… Я не бездушная…» – она неосознанно подняла голову вверх, в темнеющее небо, сложив руки перед собой, словно там кто-то мог видеть её. И тут же опустила голову, словно застеснявшись своего порыва. Застеснявшись саму себя. И побрела вперёд. Шла и шла. Сколько она ходила по вечернему городу, она не знала; пока вдруг перед ней словно из ниоткуда не выросла тумба с афишей, на которой было написано что-то про церковный хор в каком-то зале…
Она плохо понимала то, что читала. Да и читала-то лишь потому, что чуть не врезалась в эту афишу лбом. И сейчас смотрела на людей на картинке, купола какого-то храма, что являлись в ансамбле картинок и надписей на афише, и не могла оторвать взгляда. Ничего почти не понимала из написанного, но всё смотрела и смотрела, не в силах отойти. И, наконец, пришло осознание.
«Свет… Свет!» – прошептала она и ткнула пальцем куда-то поверх голов людей на картинке, стараясь попасть именно в купола храма, словно хотела найти подтверждение своей догадке, словно хотела что-то почувствовать в ответ. Не обращая внимания на людей вокруг, она положила ладонь на картинку и задумалась, опустив голову и прикусывая губы в задумчивости, как будто решала что-то очень важное сейчас.
И она решала. Очень важное. Решительно подняла голову, ещё мгновенье посмотрела на картинку афиши. Достала телефон и заказала такси. Пять с половиной минут она нервно перетаптывалась с ноги на ногу, делала пару шагов в сторону и тут же возвращалась. Словно боясь сойти с места. Словно боясь, что её не найдут, отойди она хоть на три шага с одной точки. Такси остановилось ровно перед ней. Она спешно забралась в салон и уточнила адрес. Водитель подтвердил. И всю дорогу поглядывал на неё в зеркало заднего вида, стараясь, чтоб она не перехватила взгляд. Легонько улыбался, глаза его тоже светились улыбкой и радостью, словно он встретил кого-то очень родного, кого очень и очень долго ждал. А она старалась взять себя в руки и не вытягивать всё время шею, разглядывая поток машин впереди, выискивая свободное место в нём, чтоб вклиниться, ехать быстрее, как будто сама была за рулём. Пару раз глубоко вздохнула, медленно выдохнула. От водителя не укрылись её попытки успокоиться, и он сказал мягко, взглянув на неё в очередной раз в зеркало:
– Женщина, всё будет хорошо. Мы успеем. – сказал так, как будто по голове погладил её, маленькую, как дед её гладил когда-то.
Она быстро взглянула на него, перехватив его взгляд в зеркале, и вдруг успокоилась. Умиротворение неожиданно укрыло тёплой пуховой шалью, под которой ты чувствуешь себя маленькой девочкой, за которую есть кому заступиться и помочь во всём. И подсказать. И она почувствовала, как прекратилась мелкая дрожь в руках и во всём теле. Как успокоилось сердце, выровняв ритм со странных сбивающихся скачков. Она с благодарностью ещё раз взглянула на водителя в зеркало и глазами поблагодарила. Он понял и коротко кивнув, отвёл взгляд на дорогу. А она откинулась наконец на спинку сиденья и закрыла глаза, пряча выступающие слёзы. На ум вдруг пришла строчка из песни: «… В гости к Богу не бывает опозданий…» Она не испугалась, помня смысл и текст песни, она понимала правду этой строчки. Прийти можно и не торопясь. Не спеша. И не крича на каждом углу об этом…
   
    … Она так спешила всю жизнь. Но спешила по жизни. Бежала по жизни, как гончая, пытаясь урвать кусок послаще. Учёба давалась не то чтобы трудно, но приходилось стараться. Школа это были цветочки, но она не сдавалась.  Училась, старалась. После школы билась с этим «гранитом» науки, стиснув зубы. А однажды, как-то неожиданно поняла, что не хочет. Не хочет больше шагать туда, куда она не хочет шагать, повинуясь влиянию и воле родителей.  И бросила учёбу.  Ну, не даётся что-то одно – зайду с другой стороны, может, Это мне нужнее. Может это-то и спасёт? Надо надавить на то, что нравится больше всего и удаётся легче всего.
   Объявила дома чётко и ясно, не пряча глаза. Мама попыталась изобразить сердечный удар. Ей удалось изобразить лишь удар по самолюбию и гордости – дочь не слушается! Кошмар!  Папа тоже не понимал, как это из семьи интеллигентов в четвёртом поколении дети пытаются сломать устои и традиции?!
 – А я не хочу быть бухгалтером!  И никем похожим на него. Не хочу! – чётко и твёрдо произнесла она. – Вообще не хочу, чтоб надо мной стояли всякие, возомнившие себя главой мира! Я сама хочу руководить!
– Ну, и будешь тряпками на рынке торговать, потому что помощи не жди, раз ты такая взрослая! – кричала мама. – Руководитель! - почти с издёвкой бросила она.
– Дочь, я согласен с мамой. И ты не должна бросать учёбу. Тебе только двадцать лет. Вся жизнь пойдёт наперекосяк! Я надеюсь, ты ещё не забрала документы? – папа на полном серьёзе смотрел на старшую дочь сквозь сердито поблёскивающие очки.
– Мама! Папа! Я очень вас люблю! Но я уже всё решила. И менять ничего не буду. – обняла она родителей и расцеловала.
– Но… - попыталась мама возразить, – Твоя сестра, какой пример ты подаёшь ей? Ты же… Ты… Да как же так?
– Мама, моей сестре уже семнадцать. И она может подумать и своей головой, хочет ли она поступать так же, как я или совершенно точно нет.
– А, если она попадёт под твоё влияние? – волновался папа.
– Папуль, это глупости. Ну, согласись. Ты только на минутку, на одну-единственную минуточку, вспомни нас. Обеих. Ну? – она подождала мгновение, глядя в глаза отцу и продолжила: – Вспомнил? Мы разные. Мы настолько разные, что я просто прям сейчас могу тебе процитировать, что скажет моя сестра на эту новость и ваши «охи». Цитирую: « И чего вы так испугались? Ну, бросила. А я не брошу. Я рада за неё. Но мне нравится учится так же сильно, как не нравилось ей. Потому, я продолжу наши традиции не потому, что вы настояли, а потому, что я сама так хочу. Но и сестру я не брошу, в случае чего.» - конец цитаты. А потом спросим у неё, и вы поймёте, что я права. – закончила девушка миролюбиво.
Мама пила валерьянку, папа пыхтел своей драгоценнейшей трубкой и всё время зачем-то протирал очки.
– Дорогие мои родители, ну, простите меня! Я знаю, что вы хотели как лучше. Я абсолютно согласна. Но моё понятие о «лучше» для меня, немного отличается от вашего. Да, мама, – обратилась девушка к матери, сидевшей за столом с пустым стаканом в руках от выпитого лекарства, – пускай я буду торговать на рынке тряпками, как ты выразилась, но я буду знать, что если я и буду впоследствии жалеть о своём выборе, то винить я буду только себя.
 Мама поджала губы и покачала головой.

Разговор продолжался не одну неделю. Не одну неделю родители пытались «вразумить» «неразумное дитя», приводя порой уж совсем невероятные доводы, тогда как младшая сестра произнесла почти дословный пересказ цитаты старшей, только короче: « Ну, твой выбор это твой. А мой остаётся без изменений. Но, у тебя есть я, в случае чего.»
 
 И её выбор показал себя во всей красе. Столько шишек набила она! Но пришла к цели, несмотря ни на что. Вышла замуж посреди своего свободного пути. И родители не бросили, конечно к свадьбе они помогли. Через год родился сын, следом, через пару лет родился второй. Она крутилась, нарабатывала хватку. Помогали друзья, помогала сестра. Родители, казалось, смирились. Внуков любили очень. И глядя на счастливую дочь, переглядывались и украдкой вытирали слезинки.
Потом она немного удивилась сама, но решила, что так надо. Ну, коль уж ты, женщина и дважды мама, пропустила все симптомы и сроки, значит, ты в ответе. Тебе доверена новая душа – и родилась дочь.
 
  Годы шли. Кусали порой. Порой носили на руках. Муж пару лет после рождения первого сына пытался настаивать на том, чтоб она сбавила темп. Но потом сдался. Понимая, что иначе она просто не может. Завянет, потухнет. А время новейших технологий и всякой умной техники сыграли важнейшую роль во всей это гонке – можно и руководить из дома, можно и работать из дома.
Семья была для неё на первом месте. Она, сама себе хозяйка, успешная бизнес-леди, строгая начальница. Железная леди. Да, прошедшая по головам к своей мечте и цели. Но самая добрая в мире мама.
И тут уж ни муж, ни родители не смогли её переубедить в том, что она жутко балует детей.
   Дети подросли. Дети стали проявлять характер не с самой лучшей стороны.  Она по-прежнему ничего не жалела, но удивлялась, почему они плохо идут на контакт, мало уделяют внимания ей. Они ведь для неё – просто вся вселенная! Как же так?  Пока она пыталась понять, как ей научиться понимать детские «недетские» капризы, как не потерять детей совсем, она потеряла мужа – он попросту попросил развод, устав ловить минуты для себя, пока она искала подходы к детям. Он просил, уговаривал, быть хоть немного построже. Потому, что он один тоже не справится, когда в тыл постоянно бьют; но она не понимала. Отмахивалась.
И он ушёл после совершеннолетия дочери. Не оставляя детей, он ушёл от неё. Материально семья не нуждалась ни в чём. Дети были настолько уверены в родительской любви, что их карманы превратились в бездонные. 
А она продолжала руководить железной рукой, становясь всё бессердечнее в своей власти хозяйки.

Дети выросли, разлетелись. И однажды, сидя в машине, она достала телефон, чтоб открыть пискнувшее уведомление, и увидела новость в первой строке открытого гаджета, о том, что женился сын успешной предпринимательницы, известной в широких кругах как «Железная душа» и стояла её фамилия. Она же фамилия сына. Она не верила глазам. Пыталась, раз за разом перечитывая строки о пышном празднестве, понять, как же это?  Женился сын. Её сын. Первенец. Над которым она склонялась, чтоб поцеловать перед сном…
Не может этого быть. 
Но строки дублировались в разных новостных пабликах, изобилуя фотографиями пышного торжества. Руки опустились. Гаджет выпал из них на пол дорогого салона авто. Она невидящим взором смотрела куда-то сквозь лобовое стекло.
Сидела долго с пустой головой. Казалось, что мыслей нет совсем.  Вышла из машины, огляделась. Оглядела дорогое авто. Развернулась и пошла. Почти вышла со двора и вдруг её осенило. Развернулась и быстро пошла обратно к машине. Уже сидя в салоне, держала руки на руле, не решаясь запустить двигатель. Взяла телефон и набрала номер. Долго ждала ответа. Но сын так и не взял трубку. Позвонила мужу. Трубку взяли почти сразу. Новая его жена. Выслушала просьбу, позвала его к телефону.  На её вопросы он отвечал односложно. В конце лишь добавил, что она сама виновата. И положил трубку.
Ещё пара звонков и она, наконец дозвонилась до старшего сына. Он, услышав в трубке её извиняющийся тон, сухо ответил, что он так решил и всё. И добавил лишь, на её: «Я же мама» – «Ну и что». У неё пересохло в горле. И она осипшим голосом спросила, можно ли ей приехать. «А зачем?» -спросил он.
«Я просто хотела тебя обнять и поздравить, сынок…»
«Ну, если хочешь» - бросил он и положил трубку.
Она глубоко вздохнула и повернула ключ в замке зажигания. Поехала в знакомый ювелирный салон. С первого взгляда на витрину увидела свой подарок – пара изящных хрустальных лебедей, инкрустированных золотом и драгоценными камнями установленных на золотом подносе с изящными ножками-лапками. Купила не задумываясь.
 Молодой девочке, которая теперь называлась женой сына, похоже, что подарок понравился. Сын же особого интереса не выказал. Просто сказал, что: «Спасибо, красиво.»
 На её вопросы о планах на ближайшее время сказал, что сейчас хотят с женой отправиться путешествовать, но немного не рассчитал со свадьбой и не могла бы мама ему, то есть им, немного помочь. Конечно же она могла. Даже не дрогнула бровью, когда он назвал сумму, но внутри всё похолодело. И ещё больше похолодело от того, что сын сразу повеселел и они все втроём пили чай и болтали, как будто и не было вчерашнего дня. Но она отгоняла эти мысли, где настроение сына и его отношение к ней зависело от суммы на его счету…

Стараясь затушить обиду, ушла с головой работу. В ней не изменилось ничего. Но она даже не задумывалась о том, зачем ей сейчас эта работа. Для кого. Для чего ей все эти суммы на счетах; и щедрые оплеухи, что она раздаёт за малейшую провинность своих служащих. Она знала, что её ненавидят, но она не была скрягой, потому и терпят её железный кулак.
 
  Двое младших своих детей, которых она пригласила в свой дом после визита к старшему сыну, были немного теплее к матери и на миг ей показалось, что они живут ни где-то там, не в своих квартирах, купленных родителями каждому на совершеннолетие, а по-прежнему все вместе, под одной крышей.  Когда же мама предложила собираться хоть немного, по возможности, почаще за столом, взрослые дети не выказали особого энтузиазма, отговариваясь занятостью.
И она поняла. Через столько лет поняла, о чём её просил муж. Просил не баловать детей, потому, что сделает им только хуже. И себе. Она сделала. По крайней мере себе она точно сделала только хуже, пытаясь дать им всё самое лучшее.
Когда дети ушли, ей показалось, что вокруг вдруг стало темно. И очень тесно. Что это не её дом, а глубокая ледяная пещера. Ей захотелось выйти, словно что-то гнало и толкало её.  Накинув плащ, она вышла, заперев дверь на ключ. Ноги сами понесли в сторону парка. Дошла до первой скамейки и присела скраешку, чувствую себя абсолютно лишней на пустой скамье. Чувствовала себя бездомной. Словно во всём огромном мире она совершенно одна. Богатая и бездомная «Железная душа»…

   …Такси наконец вырулило из потока машин в тихий переулок и неспешно подкатило к воротам храма. Женщина расплатилась, и поймав взгляд водителя в зеркале, чуть задержала свой. Что-то было в нём, она никак не могла понять, но от него веяло таким спокойствием, что она словно на трость опиралась на это взгляд, на его молчаливую поддержку. Наконец, поблагодарив, вышла. Сердце бухнуло где-то в горле, но она упрямо шагала к воротам храма, не замечая того, что такси не уехало, а продолжает стоять за её спиной, тихо урча мотором. Она не видела лица таксиста, который задумчиво смотрел ей вслед.  Она подошла к воротам и взялась за большое кольцо на них. Трижды громко стукнула им об деревянную дверь. Стояла с опущенной головой, пока дверь перед ней не открылась. Её впустили, едва взглянув в лицо. Она вошла и встала посреди просторного зала, не зная, что ей делать дальше. Огляделась. На неё со всех сторон смотрели лики святых. Не осуждающе. Смотрели словно жалеючи. Или ей так казалось. Или ей так хотелось. У неё подкосились ноги. К ней подбежала женщина в темном одеянии и подхватила под руку. Подвела к лавке, усадила. Спросила, не нужно ли чего. Хотела пойти принести стакан воды, но осталась, почувствовав руку на своей руке. Гостья взяла её за руку и открыла рот. Слова каменными глыбами толклись в горле, не давая друг другу пройти. Мешая, тёрлись друг о друга со скрежетом, пока она не откашлялась. И они вдруг, выстроившись стройным рядом, пошли-потекли одно за другим, нескончаемым потоком. Женщина говорила и говорила, сначала путано. Перескакивая с одного на другое, рассказывая о своей жизни, абсолютно не замечая, что говорит с совершенно незнакомым человеком. И слова толкались, торопясь выйти, не имея сил задерживаться больше. С каждым из них светлей и легче становилась душа. Спадал туман и пелена, рушились железные оковы на ней. И потекли слёзы. Пото;ком, который она не замечала. Они стекали по щекам одна за другой, оставляя мокрые дорожки, падая с подбородка на грудь, на руки. Она не вытирала их.
Женщина в тёмных одеждах не перебивала, не задавала вопросов, только легонько поглаживала по руке. И больше часа терпеливо выслушивала невольную исповедь.  Потом гостья замолчала. Опустила голову и какое-то время сидела так. Потом взглянула на молчаливую свою собеседницу и просто сказала:
– Простите меня…
– Что Вы, милая моя! Мне не за что Вас прощать. Вы ни в чём не виноваты передо мной! – ответили ей.
И, взяв за руку, попросив пойти следом, подвели к одной из икон. Рассказав, кто это. Сказав, что ему надо молиться. Надо почаще приходить к этой иконе.
И гостья вздрогнула, увидав лик. Она поняла, кого напоминал ей взгляд водителя такси.
Она сказала об этом своей спутнице и невольной наставнице. На что получила ответ:
– Наш Ангел-хранитель всегда рядом с нами. Не важно, в каком обличии он будет. Он с нами от начала и до конца.  Вы пришли к нему. И с ним пришли в Храм. Теперь Ваша душа вместе с Вами. И путь Ваш светел, потому, что светлой душе к свету путь уготован. И пути Господни неисповедимы…
                КОНЕЦ.
                12.01.24. Санкт-Петербург.