Игра Воображения

Я приметил её ещё в самолёте, сидела она возле окна, не рассматривала с любопытством входящих в салон, никого не искала взглядом, она смотрела с тем безразличием, с которым может себе позволить женщина, которая не тешит себя надеждой встретить огонёк, вспыхнувший заинтересованности и не ждёт встречи незнакомых глаз. Но наряду с этим её незаинтересованность не была остывшем всё видевшем безразличием.

Она просто читала, неслышно шевеля губами, потом, как будто согласившись с собой кивала, что-то записывала. В течении всего четырёхчасового полёта, не вставала, шампанское не пила, в то время ещё предлагали легкие напитки пассажирам первого классам. Слегка улыбнувшись, покачала головой и ее золотистые локоны встрепенулись и тотчас заняли своё место, в них была та послушная природная лёгкость, подаренная с рождения.

Я не могу себе объяснить, чем заинтересовала меня эта женщина. Мне нравятся ухоженные женщины, нравятся красиво, со вкусом одетые, вот и она была в песочном костюме тяжёлого матового шёлка, похожего на креп-марокен. На пару тонов светлее блуза с низким бантом, правильно удлинённым, не привлекая внимания к груди, обувь и сумка дорогие, но видно, что не куплены вчера для показа мод, да, определенно моё внимание это всё и привлекло. И почему-то хотелось с ней общаться, найти тайну в её глазах и ещё хотелось знать, что привело её в этот солнечный, весенний город… И я непроизвольно старался не выпускать её из вида…, и продолжал задавать себе вопросы, отмечать незначительные детали, что пока не помогало строить догадки, но всё больше вовлекало меня в эту игру.

Я прилетел на две недели с целью отвлечься от шумного города и погрузиться в печаль своего героя моей новой книги, но ошибка была в том, что печаль во мне вызывает осень, а на балконе моего гостиничного окна солнечный май и распахнутые лепестки розового миндаля вызывают только радость и улыбку. И как мне ещё казалось, для большей убедительности, ещё одной ошибкой было моё наблюдение за незнакомкой, вместо погружения в своего героя. И, конечно, было легкомысленно, сосредоточиться на незнакомой мне женщине, летевшей со мной одним рейсом, но в свою очередь, это доказывало юность моей души и какой-то мальчишеский азарт.
Может быть ещё и потому, что мне нравились дамы с прошлым, с ними было приятно общаться завуалировано и это меня очень привлекало, так же, как и наоборот, когда ему в разгаре пятьдесят, а она в ситцевом платьишке, с раскрытыми глазами и он чувствует себя учителем её жизни, при этом доволен собой и этой игрой. Этакий Генри Хиггинс и уличная цветочница Элиза.

Здесь я себя чувствовал стажёром, а ей я предполагал где-то в районе сорока пяти, ну сорока восьми, солнце утомлённое, но медлит с заходом. Вот, пожалуй, это всё и привлекало моё внимание. Хотелось провести с ней вечер, я уже видел её в чёрном длинном платье с украшениями от Van Cleef, к примеру. Я всё уже себе нарисовал, оставалось только найти достойный повод и обратиться.

Мне уже начало казаться, что есть кто-то незримый, тоже включённый в эту игру, потому что я с ней не только мысленно не расстался, но и заселился в одну и ту же старомодную каменную гостиницу, с полупрозрачным куполом, с тяжёлыми колоннами и временем выщербленные широкие ступени, незаметно погружали входящего в мало освещённую прохладу, скудно входящего света из оконных витражей.
Здание сохранило неповторимое чувство красоты времени, уют просторных балконов и тяжесть выпуклых балясин, отделяющих весь длинный бельэтаж от основного здания. Есть кто-то третий, какой-нибудь добрый волонтёр, как Эраст Фандорин, который поселил её рядом и теперь старается помочь мне разобраться и следит за нами обоими, смотрю на неё и придумываю свой сюжет вместо того, чтобы писать книгу о своем грустном герое.

Она вошла в легком, крепдешиновом платье цвета полыни, с выцветшими разбросанными фиалковыми букетиками по всему полю, телесного цвета балетки, большие солнечные очки в цвет волос и соломенная широкополая шляпа. При её хорошем росте, вполне могла себе позволить такую экстравагантность. Элегантно и полное попадание в май, в солнце, в отдых, мешала только деревянная груша с ключом, с чугунным ключом, ну что поделать, наверное, только эта гостиница в городе сохранила такие ключи, все остальные давно перешли на пластиковые карты.

На белоснежной накрахмаленной скатерти чёрный кофе со сливками, маленький кружок бри, веточка винограда, бисквит и несуразная груша с ключом, даже прежде, в руке не так резало глаз. Я сам себе сказал - запри эстета. Вечно подмечает нелепость, оплошность или несуразицу, как эта.

Моё расследование ничего не даст, если я тактично не раскланяюсь и не подойду к ней с каким-то незначительным вопросом, но что-то меня останавливало, словно говорило мне, - в этой незначительности сквозит амикошонство, которое снивелирует интригу и растворит как дым мою игру. Она не поведётся на дешевую придумку, а на что-то вкусное у Вас, как выясняется, таланта не хватает, - сказал он сам себе… Как там у Булата Окуджавы: - Ему чего-нибудь попроще бы, а он циркачку полюбил…

И раз он ничего не мог придумать изящного, светского и лёгкого, то он придумал простое, второсортное, сомнительное и прямо скажем недостойное. Он пошёл в магазин оптики и купил театральный бинокль, придумав себе беспечное наблюдение.

А Алиса тем временем дошла до киоска, остановилась, осмотрела бульварную литературу и ничего не купив, пошла вперёд, пройдя ещё несколько метров, вошла в кондитерскую и купив там несколько пирожных, перейдя через дорогу направилась к гостинице. Расплачивалась она карточкой, возраст выдавали руки, на левой руке было два кольца дружно державшиеся, как плечико к плечику, понятно обручальные, но не это приковало взгляд стажёра, а сухость узловатых пальцев, возрастная подагра. Но стажер определил для себя другую роль и ожидал её возвращения с противоположной стороны; увидев её, перешёл через дорогу и они, практически одновременно, возвратились в гостиницу.

Стажёр, придвинув кресло к балкону, с трудом его туда втиснул, оборвав кусок гардин и повредив полировку деревянного подлокотника, наконец комфортно устроился на балконе. Он представил себе, как она приняв душ небрежно завернётся в белое махровое полотенце, потом медленно наденет тонкое маленькое чёрное бельё, потом чёрное платье и выходя из номера, столкнется с ним.

Но что-то пошло не так…, Алиса пошла в душ, как он и предполагал, но выйдя и надев халат, села у себя на выбеленном балконе в просторном белом махровом халате, пила чай с лимоном и откусывая кусочек пирожного "шу", аккуратно смахнув сахарную пудру, прикрыла от вкусности глаза…, при этом прикрытые глаза покрылись
мелкими морщинками, распахнулся немного халат и опущенная грудь, покрытая крупными возрастными пятнами, висела неподвижно, пальцы ног с признаками артрита, оказавшись без туфель, наконец-то вольготно отдыхали, потом она взяла из маленькой коробочки горсточку лекарств, приняла их, запив остатком чая, про тыльную сторону рук, я думаю можно и не говорить, потом Алиса с трудом потянулась к столику, взяв из сумки аппарат для измерения давления, привычно надела, на запястье, как молодые девушки надевают браслет и посмотрев на монитор, добавила ещё кусочек от таблетки, встала, широко зевнула и поправив распахнутый не в меру халат, пошла спать.

В тот момент, когда халат распахнулся больше дозволенного, стажёр уже не мог смотреть и с отвращением к себе, налил полстакана коньяка, и выпил залпом.



Наташа Петербужская.  @2023. Все права защищены.
Опубликовано в 2023 году в Сан Диего, Калифорния, США