Глава 7. Письмо Гарри Олда

Вернувшись домой, Эллис вспомнила о выключенном телефоне и о том, что не перезвонила Блэкуоттеру. Она повертела смартфон, «Айфон» последней модели, и отложила его в сторону. Ей хотелось обдумать прошедшую встречу в тишине. А доставучий детектив позже позвонит сам. Сейчас же ничто не должно отвлекать её от мыслей, как вести себя дальше с «Лейкерс МакКинли».

Миссис Доулинг отлично осознавала, что час назад она не просто выплакалась перед партнёрами Пола и предъявила свои претензии, но и угрожала судебным процессом. Англосаксам, людям из лондонского Сити, не нужно говорить прямо, что завтра они получат иск. Достаточно намекнуть, что ты не понимаешь, а не пора ли тебе нанять адвоката, ну так, посоветоваться на предмет собственных прав. А Эллис к тому же упомянула про информацию, которую с какой-то целью старательно подбирал её муж. И о том, что она их уже отдала частному детективу, чтобы он попытался разобраться в этих бумагах. Миссис Доулинг была на сто процентов уверена в том, что партнёры не разошлись после её ухода и продолжают обсуждать возникшую ситуацию. Вполне возможно, Дэйвид Литтл пытается дозвониться до неё. Дополнительная причина, по которой Эллис не хотела включать телефон.

«Я далеко зашла в своих угрозах. Обратной дороги нет. Литтл наверняка уже связался с Питером Линдстрёмом в США, – рассуждала миссис Доулинг, сидя в гостиной в полной темноте. – Сколько мне будет стоить юрист? И кого мне нанять? На меня и так работает бывший сыщик «Скотленд-Ярда». И что? Какой результат? Чего я добьюсь, предъявив формальные требования? Нужно посоветоваться с Блэкуоттером и, конечно, с Полом, прежде чем что-то предпринимать. Может, я напрасно приезжала на Нью-Бридж стрит?»

Нервное напряжение постепенно отпустило, и Эллис незаметно для себя задремала.  На кофейном столике рядом с нераспечатанными номерами «Файнэншл Таймс» лежал выключенный «Айфон».

***
Пока ехали в лифте и шли к кабинету доктора Мартини, Тони решал, чем из тех сведений, которыми он обладает, можно поделиться с инспектором Францем и психиатрами. Видео с неудачной попыткой выпасть из окна он им дал. В его внутреннем кармане лежали сложенные вчетверо несколько листов, полученные накануне от Гарри Олда. Это, к сожалению, ничего прямо не доказывало, но косвенно свидетельствовало о многом интересном, что происходило на внутренней кухне «Лейкерс МакКинли», причём на очень высоком уровне. Секс-скандал с Олдом выступил триггером дальнейших событий с участием Пола Доулинга и его попадания в психиатрическую клинику.

Пояснения мистера Олда выглядели тенденциозными и, возможно, предвзятыми, что можно понять после того, как тебя вышвырнули на улицу. Но, тем не менее, они дали Тони пищу для размышлений, а главное, понимание, зачем Пол так скрупулёзно собирал компромат на Исполком. Многие из документов датировались 2009 или 2010 годами, почти за десять лет до происшествия с Гарри Олдом и за три года до его поцелуя.

Блэкуоттер не был уверен, что врачи должны знать всё и, тем более швейцарский полицейский со странными контактами в МИ-5 через «Европол». Кроме того, если дознание не будет закрыто, то труп останется в Монтрё, что сулило серьёзные сложности для расследования англичанина. Не говоря уже о том, что у Мартини и Дюаммель и у клиники «Шато Бальмонт» возникнут репутационные проблемы.

«Жаль будет эту парочку, которая, похоже, строит большие планы на будущее, – симпатия между Андреа и Сарой не ускользнула от опытного сыщика. – А мне будет проще работать на родной земле. И, наверное, я смогу получить доступ к результатам повторной экспертизы, которая будет менее предвзятой и скоротечной, чем швейцарская. Однако быстро они получили анализы!»

– Мистер Блэкуоттер! Тони, вы смотрите? – голос Маттиаса Франца вернул англичанина из его раздумий. – Что вы видели?

– Ах, да! – очнулся Блэкуоттер, заметив, что они уже расположились вокруг компьютера Мартини и что-то успели просмотреть. – Можно прокрутить в начало?
– В самое начало? – усмехнулся полицейский. – Вы слушали объяснения доктора Мартини?

Блэкуоттеру пришлось признаться, что он отключился на своё уже в лифте. Франц попросил Андреа повторить специально для Тони. Камеры наблюдения установлены во всех номерах пациентов, но активируются они с согласия родственников и в особых случаях, когда есть опасения в неадекватном поведении больных. Все камеры скрыты. В комнате они обычно направлены на место, где находятся лекарства, и на постель.

– А в ванной? – спросил Блэкуоттер.
– Там нет, так как это интимная зона, – пояснила коллега Дюаммель.
– Ну и что? – не понял детектив. – А вены вскрывать где, как не в джакузи? Разве не так? Незаметно принёс нож из ресторана и чики-чики… Моя группа крови несовместима с жизнью!
– В нашей клинике нет таких пациентов, – вмешался в разговор Андреа. – Как вам известно, у нас специализация: психотерапия и реабилитация. Лицензия не предусматривает лечение тяжёлых клинических случаев.
– Тем не менее, мистер Доулинг нашёл выход, – не удержался от сарказма Тони. – Простите меня. И как раз в ванной, где находилась батарея отопления. Или полотенцесушитель?
– Случайность. Я уверен. Просто нелепый, несчастный случай, который невозможно объяснить! – доктор Мартини выглядел явно расстроенным, если не сказать потрясённым.
– Хорошо, давайте вернёмся к нашему кино, – предложил Маттиас. – Кто дал согласие на включение камеры? Супруга?

Доктор Мартини замялся с ответом и посмотрел на Сару. Та опустила ресницы, мол, выкладывай, если начал.

Андреа признался, что активировал камеру самовольно, не спрашивая ни у кого разрешения после того, как Пол Доулинг внезапно потерял сознание на террасе. И пусть тот уверял доктора в отсутствии суицидных мыслей, Мартини подстраховался и включил наблюдение. Странные галлюцинации падающего с Петропавловской крепости ангела сопровождались у Пола необъяснимыми приступами удушья. Но врач сменил фокус с витрины с лекарствами на вход на балкон.

– И здесь начинается самое интересное! – воскликнул Мартини, тыча пальцем в экран. – Видите на ранних записях в фокус попадает и дверная ручка, и край стола, причём значительная его часть. А на последней объектив как будто сбит в сторону. Теперь можно видеть саму дверь и краешек стола.
– Доулинг мог сбить камеру случайно, не подозревая о том, что за ним ведётся наблюдение? – спросил лейтенант Франц. – И вообще, почему вы умолчали об этом во время осмотра? Надо вернуться в номер и снять отпечатки пальцев. Где была спрятана камера?
– Покажу на месте. Сейчас я хотел бы продолжить, – настаивал Мартини. – Ещё раз кадры последнего дня. Смотрите. Время от времени видно, что от стола на дверь падает чья-то тень. Она то появляется, то пропадает. Вот в кадр попадает локоть в халате. Но не понятно, чей. Так вот, Пол Доулинг часто работал за столом. В начале наблюдения видно и плечо, и руку, которые, можно уверенно утверждать, принадлежат Полу.
– Что это доказывает? – спросил Блэкуоттер. – Только то, что мистер Доулинг регулярно работал. Очевидный факт, исходя из его постоянных видеоконференций с Исполкомом.
– Постойте-постойте, Тони. Наблюдения доктора Мартини не так уж абстрактны, как может показаться. Во-первых, локоть, предположительно Пола Доулинга, виден с 23:38:08 по 23:54:44, судя по таймеру. Недостаточно для работы над чем-то серьёзным, тем более в полночь…
– Но вы полагаете, что достаточно, – продолжил мысль полицейского Блэкуоттер. – Чтобы написать что-то короткое, например, предсмертную записку?
– Именно, коллега, именно! Во-вторых, теперь мы можем сопоставить данный момент со временем наступления смерти, ведь труп обнаружили лишь утром. И в-третьих, где все бумаги?! Я ничего в столе не нашёл! Что бы мистер Доулинг ни писал, но его черновики должны были там остаться! – Маттиас Франц повернулся к доктору Мартини. – Кто убирал в номере Доулинга?
– Никто. В тот день, естественно, уборщицу не пустили туда. Было бы странно! – искренне возмутился Андреа.
– Извините, не принимайте на свой счёт. Пол что ли всё написанное им выкидывал? – продолжал забрасывать психиатра вопросами лейтенант. – Можно найти мусор того дня?
– Вряд ли. Его уже утилизировали, – подала голос Сара.
– Нужно возвращаться в номер Пола и снова вызвать Си Фанга. Должен же китаец что-то знать! – встал с места Маттиас.
– Подождите, – остановил его Блэкуоттер. – У меня остался один вопрос. А камера с микрофоном?
– Да, но он слабый. Кое-что можно разобрать в самой непосредственной близости. А на кадрах за столом, которые вы смотрели, уже ничего не слышно. Я включал запись со звуком, – ответил доктор Мартини.

Он погасил компьютер и пригласил всех снова вернуться в номер Пола Доулинга.

Устройство скрытого наблюдения было замаскировано в букете искусственных роз, стоявших в вазе на столике рядом с креслом. Напротив этого места висел «Юноша с лютней».

«Пол проводил здесь много времени, медитируя перед картиной», – подумал про себя Тони.

Мельком скользнув взглядом по женственному лику музыканта, Тони отвернулся и увидел оставленную, вероятно, Полом чайную чашку с ложкой в ней. Смутная мысль никак не хотела оформиться и, мелькнув в голове Тони, тут же пропала. Ничего подозрительного не нашли. Ваза оказалась нетронутой, так как её, похоже, все эти дни не протирали. И это было хорошо. Любой след был бы заметен на тонком слое пыли. Лейтенант взял сосуд двумя пальцами за край и дно и повертел на свет.

– На глаз никаких отпечатков пальцев я не вижу, – произнёс он. – Но всё равно, я её заберу с собой. Отдам криминалистам. Мало ли что. Мне бы пакетик. Где же Си Фанг?

В дверь осторожно постучали. И в комнату вошёл массажист. На вопрос, куда могли подеваться рукописи мистера Доулинга, он ответил обескураживающе просто. Он лично их относил каждый вечер на ресепшн, где стоял шредер. Так просил его сам мистер Доулинг.

– А в последний день? – спросил Маттиас Франц.
– И тогда тоже, – утвердительно и спокойно ответил китаец. – Как всегда, часов в десять, после ужина и массажа, когда мистер Доулинг отдыхал.

«То есть Си Фанг не знает, что кто-то сидел за столом около полуночи, – решил Блэкуоттер. – Или делает вид, что не знает. Но что это мне даёт? Всё равно в кадре ни черта не видно! Тем не менее, надо попросить Мартини сделать мне копию, чтобы пересмотреть видео в спокойной обстановке».

Лейтенант Франц озабоченно посмотрел на «Свотч». Шёл уже пятый час. Рабочий день заканчивался, и нужно было спешить в морг. Патологоанатом не будет дожидаться их и ровно в шесть уедет домой. И тогда встречу с ним придётся отложить до утра. Оба сыщика попрощались с докторами.

Выйдя на улицу, они направились на гостевую парковку, расположенную за главным корпусом. Дойдя до неё, Тони остановился в некотором недоумении, не видя автомобиля в специальной раскраске и с сине-белой «люстрой» на крыше.

– Вон тот серебристый «Гольф», мистер Блэкуоттер. Вы чуть-чуть не угадали, – улыбнулся Маттиас. – Доктор Мартини попросил меня по возможности не привлекать внимание и не беспокоить пациентов. Пришлось уважить.

Тони сел на переднее сидение рядом с водителем. Лейтенант включил зажигание и резко, по-полицейски с проворотом шин, но без дыма, тронулся.

– Райское местечко, – Тони обернулся посмотреть на удалявшееся «Шато Бальмонт». – Если бы не психи.
– Вероятно, туда – в рай – они и попадают, и гораздо быстрее остальных! – хмыкнул Франц. – Что могло бы мне помочь в этом расследовании? Расскажите без свидетелей.

Блэкуоттер не отвечал, глядя на подёрнутое рябью Женевское озеро. Просьба швейцарца напомнила ему про пояснения Гарри Олда, лежавшие во внутреннем кармане пиджака.

***

«Уважаемый мистер Блэкуоттер, я просмотрел документы и переписку, которые содержатся в файле Пола Доулинга. В настоящем письме в качестве вступления я кратко изложу свои основные выводы, идеи и мысли, которые помогут вам лучше понять весь контекст, в котором очутились я и Пол, а также те соображения, которыми последний, вероятно, руководствовался при подборе данных материалов. В конце, где уместно, я даю комментарии к конкретным документам. Простите, если не разберёте сразу мой почерк. С этим компьютерным «Times New Roman»  я совсем разучился писать от руки.

Но прежде, чем перейти непосредственно к изложению, я хотел бы пояснить вам свою мотивацию. Я ни в коем случае не желаю отомстить фирме, несмотря на несоразмерную моему проступку жестокость наказания. Я имею в виду даже не тотальное игнорирование срока исковой давности, сколько ситуацию, когда сам факт защиты законных интересов (как будто в данном случае их у меня не может быть!) и аргументы воспринимаются как доказательство моей виновности.

Я опасаюсь, что наше общество серьёзно больно. Законность и право не должны отвергаться в угоду модной сексуальной конъюнктуре абсолютного меньшинства. Люди разбиваются на обособленные социумы и крайне закрытые группы. А то и вовсе остаются наедине с собой, чтобы изолировать себя от влияния меньшинства. И чем больше пропасть между государством и людьми, чем агрессивнее это самое меньшинство, чувствуя свою вседозволенность, тем больше общество напоминает аутиста.

Ещё раз. Я не пытаюсь оправдать свой поцелуй. Он, но только один единственный, был. Но было много чего другого. Например, ласки «Персоны С», которые «Персона А» с удовольствием принимала на виду у очевидцев. Помогите мне сравнить моральный ущерб от чмока в шею и от длительного поглаживания по ноге от коленки и выше – под самую юбку, там, где… Ну вы меня поняли.

А я вот не понял, почему «Персона С» не понесла адекватного наказания. Может, потому что он(а) или оно(и) подписал(а)-(о)-(и) нужные показания против меня? Или потому, что – опять же из-за современного ЛГБТ-давления – кому-то было невыгодно показать, что некоторое количество алкоголя способно вернуть гею предначертанную Библией гетеросексуальность?

В любом случае не просите меня раскрыть личность «Персоны С». Я заключил соглашение о неразглашении. Не хочу, чтобы мой прах спустили в унитаз. А так я чувствую себя вполне сносно в своём небольшом домике под Лондоном. Правда, подумываю о переезде в более спокойную Шотландию – поближе к Гарри Поттеру.

Но если вы его – не Поттера, конечно, а того, кто скрывается под ником «Персона С», найдёте, как и способ познакомить с ним публику, я и… Харри Вайнштейн (шучу!) будем весьма признательны.

Да, за своим затянувшимся лирическим отступлением я совсем забыл про «во-вторых». Это самое важное. Я хочу вам помочь… Точнее, не столько вам, а сколько Полу, который из-за меня попал под жуткое давление и шантаж. Нет, это не он «Персона С». Его в номере отеля не было. Поверьте мне. Но именно он принял решение, несмотря ни на что, лоббировать моё назначение на место главы «ЕМЕА+» – самого важного и успешного в «Лейкерс МакКинли» регионального объединения национальных офисов. За что он и расплачивается сейчас. Ну и за то, что посмел расставить на ключевые позиции своих людей, а не Системы.

Для понимания значения глубинных процессов, скрытых под ничего не говорящими названиями типа «FAMI» или «ЕМЕА+ Вертикаль», необходимо знать, кем был Пол Доулинг, и за кого голосовало подавляющее число партнёров на выборах Председателя фирмы.

После целого десятилетия застоя назначение Пола на эту должность было для всех нас как глоток свежего воздуха, как бриз перемен, наконец задувший после долгого штиля и наполнивший наши паруса… Не меньше, если не больше, чем для русских perestroika Горбачёва.

Нужно было видеть Пола, выступающего со сцены перед партнёрами живо, по делу, без излишней и надоевшей всем пропаганды ценностей, не имеющих отношения к бизнесу, и без райдера! Он выглядел словно Дэйвид Копперфилд – также подвижно и зажигательно. Он никогда не стоял на трибуне. Своим постоянным движением он олицетворял долгожданные изменения.

Теперь, собственно, какие изменения и в чём? То есть о документах. Фирма давно пыталась прорваться в юридическую элиту «Магического Круга». Но с нашими весьма средними по меркам Лондона и Нью-Йорка доходами «голубую кровь» не заманить. Никто не любит мезальянсов с бедными. А хотелось бы стать крутыми аристократами и зарабатывать не миллион-полтора, а, скажем, четыре-пять в год. При таких суммах всё равно: доллар, евро или фунты стерлингов. Вы согласны, Тони? Цифры не для бахвальства, а для понимания ставок в фирме с оборотом три миллиарда долларов.

Никто добровольно не откажется от контроля за такими денежными потоками. Многие подозревали в лондонском лидерстве заговор англосаксов. И не без оснований. Различные кланы на протяжении истории бились за кресло Председателя. Североамериканцы, конечно, доминировали, словно НХЛ в хоккее или НБА в баскетболе. Иногда же приходилось пускать в святой вертеп и чужестранцев, но ненадолго и из стран, подконтрольных США или Англии. В общем, слишком явно глобальные аппетиты фирмы преобладали над национальными и локальными интересами. Отсюда и сильное противодействие возникшей оппозиции из мелких европейских офисов. Несколько лет (!!!) подряд резолюция по финансовому объединению не могла набрать нужного большинства голосов. Пришлось менять устав «Лейкерс МакКинли», что тоже удалось не с первого раза.

Справедливости ради нужно признать, что опасения местных партнёров были не беспочвенными. «Аристократы» должны ведь были прийти на чьё-то место, которое нужно освобождать. Но кто это сделает добровольно? Поэтому Исполком и его консультанты придумали новый порядок назначения партнёров (через специальное сито квалификационных комитетов, скрытых под видом тренингов) для того, чтобы отобрать самостоятельность у офисов. Кроме того, оценка деятельности партнёров переносилась с мест на уровень региональных и глобальных практик.

Конечно, это не могло понравиться нынешнему, особенно старшему поколению партнёров. Поэтому фирма специально утвердила программу раннего выхода на пенсию. Любой выразивший, к радости Исполкома, желание подать в отставку, получал при увольнении кругленькую сумму.

Пол Доулинг же искренне пытался найти «win-win» выход для всех. Но не все из молодого и толерантного ко всему, кроме зажиточной старости, ЛГБТ-поколения хотели этого. Им нужно было всё и сразу и без долгого упорного труда.

Каюсь, что в своё время я их недооценил. И был опрометчив в своих высказываниях и не осторожен в критике. Как-то я позволил спросить с одного лидера меньшинства за печальные финансовые результаты его деятельности. Помню свои слова о том, что они даже в сексе мало смыслят. Их перетрахал весь гомо-Сити, а прибыли в банковско-финансовой группе как не было, так и нет. Одни убытки и… счастливые trade-unions с радужными флагами на восьмом этаже. В конце девяностых можно было так выражаться.

Теперь же бумеранг вернулся ко мне, и сильно долбанул по башке, чтобы я думал на сто лет вперёд. Мало ли, как перепишут Ветхий и Новый Заветы, и что скажет на Рождественской проповеди Папа Римский.

Как вы, Тони, понимаете, многие хотели бы занять моё место, а Пол им мешал.

При таких оборотах не избежать подозрений в коррупции. Особенно, когда Исполком отказывался от независимого аудита «Проекта Первый» и под разными предлогами добился увольнения партнёров, ретиво требовавших от прежнего руководства проведения внутренней ревизии. Какая мелочь, парни? Бюджет распух с уже увеличенных двадцати миллионов долларов до… всего-то ста двадцати. Вы о чём? Об орешках ? Да пачка чипсов дороже! Согласны, мистер Блэкуоттер… что за такие тёплые местечки стоит войти в клинч? Вот вам для примера, что может стоить банальная замена операционной системы на всех компьютерах фирмы. Кому-то это стоило потери статуса партнёра и, соответственно, приличных доходов. А кому-то, правда, уже в ранге министра экономики Франции или – уже запамятовал – директора-распорядителя IFC , любой коррупционный или сексуальный скандал нипочём. Эх, жаль, что я не успел занять место Главного казначея Великобритании! А какие сулят перспективы кредиты «зелёной энергетике» и пост главы Европейского Центрального Банка! К сожалению, она занята, и тоже нашим выпускником. А впрочем, «Brexit»  уже свершившийся факт. Так, что нам, англичанам, только и остаётся, что облизываться и пить пиво в сторонке. Такой вот «To be or not to be?» , и никаких вопросов! Вы же должны понимать, куда попал и с чем пытался бороться Пол Доулинг.

А тут «Лейкерс МакКинли» объявляет о проекте «40–40–20». К 1 июля 2025 года все партнёрские и топовые управленческие позиции должны быть распределены в данной пропорции между женщинами, мужчинами и остальными. Ну, вы понимаете, кем именно? Теперь я уже боялся поинтересоваться, как двадцать процентов будут рассеяны среди нынешними пятьюдесятью гендерными вариациями. И какие профессиональные качества потребуются, и на каком месте окажется диплом юриста? От этих секс-девиантных рейтингов мне уже не смешно. Полу, насколько я понимаю из его подборки, тоже.

Постепенно подвожу Вас, мистер Блэкуоттер, к выводам, к сожалению, неутешительным.

Мой поцелуй стал триггером новой схватки за место Председателя «Лейкерс МакКинли». Пол Доулинг, очевидно, словно «Титаник» налетел на айсберг, скрытую под водой мощь которого он недооценил. Кто-то пытается раскрутить маховик истории дальше и обвинить Пола в фаворитизме и покрывательстве недостойных лиц. Страх в совокупности с разрывом шаблона (его романтическими идеями реорганизации фирмы, разбившимися о ЛГБТ и прочие реалии) могли привести к нервному срыву. Психика Пола была достаточно хрупкого устройства. Он с трепетом и любовью относился к своей семье и новому дому. Теперь же он может потерять всё, видя с какой беспощадностью преследуют меня, и зная, как безжалостно расправляются с неугодными.

Пол Доулинг – очередная жертва активистов. Их угрозы, особенно тех, кто не спешит делать «coming out», реально опасны, коли осторожный и вежливый интеллигент решил защищаться. Мы, кстати, много раз обсуждали эти документы в разных обстоятельствах, но я никогда до конца не верил, что они пригодятся ему. Как и не верю сейчас, что что-то может Полу помочь. Ему лучше уйти.

Я закончил своё вступление и перехожу к приложениям…

P.S. Не просите меня прислать данное письмо по электронной почте. Надеюсь, вы понимаете, почему я его не подписал. В общем, не потеряйте мои бумажки. Искренне желаю вам и, конечно, нам с Полом, удачи в вашем расследовании. И помните, Тони, что головная штаб-квартира «Лейкерс и МакКинли» до сих пор расположена в Чикаго, и там не забыли о «чикагской мафии». Специально беру в кавычки, чтобы подчеркнуть иронию и не быть обвинённым в подрыве деловой репутации международной фирмы. А то, кто их знает?!»

***

Блэкуоттер свернул листки и спрятал их в карман. Если эти сведения станут известны полицейскому, то похоронить Пола на родине в ближайшее время не удастся.

«Лежать тебе, мистер Доулинг, в холодильнике Монтрё неизвестно сколько», – размышлял Тони.

– Добрались! Морг и крематорий по совместительству. Ещё одно место, где можно развеяться! – пошутил Маттиас Франц. – Признаю, молчать вы умеете! Видать, есть о чём.

Блэкуоттер соображал, как ответить на явный намёк на то, что он знает что-то важное и скрывает это. Не зря же он уже во второй раз за неделю прилетает из Лондона.

– Маттиас, не хочу говорить о серьёзных вещах на ходу. Давайте пообщаемся с патологоанатомом, увидим результаты аутопсии, – предложил Тони. – А после сядем в укромном месте и всё спокойно обсудим. Идёт?

Сыщики вошли в просторный холл, похожий на вокзальный зал ожидания. Вдоль стен стояли кресла. В них сидели люди и вполголоса переговаривались между собой. Маттиас уверенным шагом прошёл к менеджеру за стойкой и назвал нужную фамилию. В ожидании Блэкуоттер снова попытался связаться с миссис Доулинг, но безуспешно. В итоге он отправил «смс-ку».

– Ну и правильно сделал, Тони, – догадался Маттиас. – Охота тебе выступать в качестве похоронного бюро и выслушивать рыдания вдовы? Пусть этим займутся те, кому положено.

Блэкуоттер с ним согласился. Наняли его для других целей. Но для каких точно, по-прежнему оставалось не понятным. И с Полом Доулингом он пообщаться не успел.

***