Шакира

         
          Эта история началась более двенадцати лет назад. В то время у меня был возрастной мальчик цвергпинчера, и совсем недавно я похоронила свою длинношёрстную овчарку Жаклин. Возраст у меня был предпенсионный, и здоровье уже давало сбой. Я понимала, что Жаклин была последней моей овчаркой, и это очень тревожило меня. Я так любила овчарок и не представляла, как я буду без любимой породы.
          Первой моей овчаркой была восточноевропейская овчарка Райда, потом немка длинница Жаклин. Я так привыкла, что рядом со мной была овчарка, друг и помощник, которая помогала мне и в работе и в жизни, а теперь  больше её нет. Я очень переживала и старалась привыкнуть к этой мысли…
          Мои друзья видели, как я переживала, и решили подарить мне щенка немецкой овчарки. Тем более, этот щенок была внучкой моей Жаклин.
          Я понимала, что будет очень нелегко, долго думала, не решалась, согласиться на такой подарок. Но, тут племянницы начали меня уговаривать, обещали полностью взять на себя все проблемы, а я  только помогу им советами в воспитании, выращивании и дрессуре. Две недели я пыталась сопротивляться, понимала, что племянницы вырастут, поменяются приоритеты и собака может стать им не интересна. Я спросила старшую племянницу:
- Тебе 18 лет, собака живёт в среднем 12 лет, тебе будет уже 30 лет. Ты будешь замужем, и будут дети, а где будет собака?
          Ответ был ожидаемый – « Собака всегда будет со мной, я её никогда не брошу». Уговаривали, просили, молили и я сдалась.
          Так у нас появилась малышка Шакира. Имя ей дала племянница, я не была против этого, хорошее имя для овчарки.
          Первые четыре года всё было так, как обещали. Прогулки, прививки, выставки, занятия на площадке… всем занималась старшая племянница. Младшая быстро наигралась и перестала обращать внимания на собаку. Старшая очень любила Шакиру, и она отвечала ей тем же. Долгие прогулки в лесу, купание в озере, игры… Племянница с подругой, у неё тоже был щенок овчарки, вместе гуляли и занимались с собаками. Много фотографировались и много занимались со своими любимыми овчарками. Всё было хорошо, и я была рада, что согласилась взять Шакиру.
          Но время шло, и племянница взрослела, у неё появились отношения с молодыми людьми и отношение к собаке начало меняться. Сначала реже гуляла, учёба в университете, встречи, свидания… Я, конечно, понимала, что нельзя жить только собакой и начала заботы брать на себя.
          Вечерами, гуляя с Шакирой, встречали племянницу, поздно возвращающуюся с учёбы. Обе радовались при встречах, играли по дороге домой…, но это было не долго. Её стали встречать и провожать молодые люди, а Шакира вечерами гуляя всё время, ждала и смотрела на дорогу, по которой ходила её хозяйка.
          Со временем и по выходным ей стало не до собаки, у неё началась личная жизнь, в которой не было места для Шакиры.  Она очень страдала, и всё время ждала любимую хозяйку, не понимая, почему она её больше не ласкает и не играет с ней. Надо было видеть её глаза, когда племянница приходила домой и даже не подходила к ней.  Со мной племянница тоже перестала общаться. Просто начала новую жизнь, без старых привязанностей.
          Собака много понимает и много чувствует, почти всё, вот только как её объяснить такие понятия, как подлость и предательство?.. Этого собакам не понять, потому, что в их сознании, в их жизни нет таких понятий и нет такого поведения. Есть только любовь, верность, привязанность и самопожертвования. Из негативных чувств собаки знают только ревность, обиду и боль непонимания.
          А потом младшая племянница, к тому времени она вышла замуж и уехала от нас, завела щенка добермана и приезжала с ним к нам в гости. Со щенком играли, ласкали, баловали, а Шакира в это время лежала в нашей с ней комнате и грустила. К щенку я её не подпускала, так как она не приняла его, ревность терзала её.
Я старалась, хоть как-то смягчить её страдания, возила по возможности на площадку заниматься, покупала ей разные вкусняшки, игрушки, ласкала, играла, лечила, жалела, но я всегда чувствовала, что Шакира ждала другой ласки и другой руки. Она была послушная, и я знаю, любила меня, помогала мне заниматься и обучать других собак. Она очень любила работать. На улице, на площадке, когда мы с ней работали, она была радостной и довольной, глаза светились, а дома она ложилась на своё место и часто я замечала её грусть. Она очень скучала по своей хозяйке. А что я могла изменить? Забота, любовь, уход и угощения, я старалась хоть как-то отвлекать её.
          Только один раз племянница решила познакомить своих детей с Шакирой, и она позвала её. Надо было видеть, сколько было радости в глазах Шакиры. Улыбка во всю пасть, и попытки угодить. Выполняла все её команды, как когда-то. Но это было только один раз, больше её она не звала. Её дети боялись Шакиру и бедняжка грустила закрытая в комнате, прислушиваясь к голосу той, которой она больше не была нужна.
          Тогда я решила купить щенка цвергпинчера, пусть эта активная малышка отвлечёт и развлечёт её. Так и получилось, Шакира сразу приняла щенка и полюбила. Маленькая Одри не отходила от своей новой мамы, спала  то на животе, то на хвосте Шакиры. Утром, проснувшись сразу бежала к ней и вылизывала ей морду, и  Шакире это нравилось. Шакира с любовью наблюдала за проказами Одри и не позволяла мне её ругать. Удочерила. Но иногда я всё же ловила её ревнивый взгляд. Я очень старалась, чтобы Шакира не ревновала, объясняла, что Одри взяла для неё. В общем, немного  отвлекала Шакиру от её печали. К сожалению, мой возраст и здоровье не позволяло уделять ей достойного внимания, длительные прогулки и игры я уже не могла ей устраивать. Знаю, она всё понимала и была мне благодарна, но видно сердцу не прикажешь…
          С возрастом начались и у неё болячки. Я лечила, сделали несколько операций, ухаживала и снова лечила. Шакира всё стойко переносила, врачи удивлялись её мужеству и её терпению. Три года болячек и постоянного лечения. Но возраст брал своё. Ей было уже двенадцать лет и силы постепенно начали оставлять её.  Она снова начала грустить, может, чувствовала приближающее расставание, а может всё сильнее стала тосковать о своей хозяйке, которая когда-то бросила её. А та, всё чаще приходила со своими детьми и всё так же не подходила к Шакире. Даже на улице, при случайных встречах, она обходила Шакиру стороной, а она страдала, с надеждой глядя ей вслед. Мне было больно видеть её глаза в эти моменты. А что я могла? Только приласкать и пожалеть. На улице, она принимала и даже просила внимания и ласку от меня, а дома ей это было не надо. Видно дома всё ей напоминало, о её первой хозяйке.
          Когда Шакире стало совсем плохо, я пыталась помочь, лечила, приглашала врача, возила на анализы, но я понимала, что, скорее всего она уже не поправится. И она тоже это понимала, иногда смотрела на меня так, словно прощалась, я не могла вынести этот взгляд и отводила глаза. Лекарства, уколы сначала помогали, а потом и перестали. Температура постоянно была за сорок… Шакира с трудом вставала на лапы, по лестнице я помогала ей спускаться и подниматься и я видела, как она страдает, как она хотела сама, без помощи, но силы покидали её.
          На улице она уже еле плелась за мной и из глаз текли слёзы, наверное, от боли. У подъезда мы останавливались, чтобы отдохнуть. В последний день, когда мы отдыхали у подъезда, она вдруг посмотрела мне в глаза с такой болью, словно спрашивала меня – «Почему мне так плохо?». Я, конечно, гладила её, жалела, говорила, что мы обязательно справимся с её болезнью. Хотя я знала, что это уже не возможно. Врачи поставили диагноз, который вылечить нельзя. С трудом мы поднялись до лифта, а дома по дороге к своему матрасику, она два раза упала. Душа моя разрывалась на части от жалости к ней, я понимала, что это последние дни или даже часы, но верить в это я не хотела. Надеялась ещё, не знаю на что.
          В эту ночь мы с ней не спали. Я чувствовала, что она не спит, и не могла сама уснуть. Просто лежала с закрытыми глазами и старалась успокоить себя несбыточными надеждами. Несколько раз я вставала, чтобы дать ей воды и поправить одеяло, которым она была укрыта. И каждый раз меня поражал её взгляд, она спокойно смотрела в окно, на небо, словно её кто-то звал оттуда. И мордочка была умиротворённой. Но меня не радовал этот взгляд, а скорее тревожил, и я с трудом сдерживала слёзы. Я поняла, что это последние её часы.
          Утром, когда взглянув на неё, я увидела, как распухли у неё лапы и встать на них она уже не сможет. Тогда я приняла не простое решение. Я позвонила врачу и попросила её приехать и сделать Шакире последний укол. В душе я рыдала, но изо всех сил сдерживала слёзы, я не хотела, чтобы их видела Шакира. Я сказала ей, что сейчас приедет врач, сделает  укол и ей станет легче, боль уйдёт. И Шакира ждала, хотя, наверное, она всё поняла.
          Когда приехала врач, мы вместе помогли Шакире перейти в другую комнату, сама идти она уже не могла. Ей было очень больно, но она с трудом дошла и завернула в комнату, и упала на простынку. Я не знаю, ждала ли она облегчения или поняла, что уходит,  но когда ей сделали укол, она повернула ко мне голову и посмотрела на меня, она всё поняла. Сначала она смотрела на меня, а потом куда-то в коридор и я почувствовала, что она хочет увидеть в последний раз свою хозяйку, но её там не было, тогда Шакира отвернулась. И больше я не видела её глаз. Но этот последний взгляд я не забуду никогда.
          Когда врач ушла, укрыв Шакиру пледом, я ушла в свою комнату и только тогда позволила себе заплакать. Я лежала на кровати, а слёзы просто катились из моих глаз. Через несколько часов приехали друзья, чтобы захоронить мою девочку. Увидев их, я не смогла сдержаться, и рыдания вырвались наружу.
          Мы отвезли её в лес и захоронили, недалеко от дрессировочной площадки, которую она так сильно любила и на которой она провела много времени.
          Я никогда не забуду её преданность, до последней своей минуты она ждала свою первую хозяйку, ждала и не дождалась. Пусть не по мне она тосковала, но меня она тоже любила, как и я её.
          В первые ночи без неё, я ещё слышала её неровное дыхание и вздохи, а на третий день она мне приснилась. Она пришла ко мне ночью и прижалась к моей кровати. Я проснулась, привстала, обнимала, ласкала, целовала,  а утром я поняла, что Шакира приходила ко мне, чтобы попрощаться со мной. Больше я не слышала её дыхания, и она не снилась мне больше. Она просто ушла, тихо и навсегда.
          Спасибо тебе Шакирочка, что пришла, проститься. Прощай моя родная, я никогда тебя не забуду.