Советский проект - 2

 СОВЕТСКИЙ ПРОЕКТ - 2

Борис Ихлов

Мы с вами продолжаем анализ книги С. Кара-мурзы «Антисоветский проект». Кара-мурза обозначаем через К. Напомню, что сталинисты, имперцы, государственники и т.п. придерживаются антимарксисткой концепции, что 1) идея определяет материю, 2) сознание (партии) определяет бытие (класса), 3) история человечества – это история вождей: фараонов царей, президентов, генсеков. По их версии приход к власти Хрущева с Косыгиным (двух человек!) погубил огромное мощное государство – после почти 30 лет «мудрого правления Сталина». По их версии катастрофа с СССР случилась из-за обмана, народного недомыслия, из-за идейного воздействия вражеской пропаганды.

«Вспомним, - пишет К., - еще случай гипостазирования – веру в магические свойства акционерного капитала, при котором «все становятся собственниками»… людей соблазняли тем, что в США миллионы владеют акциями и получают доход с капитала. Ваучеры можно будет поменять на акции и жить на дивиденды. В.Селюнин в статье «А будет все равно по-нашему» писал в «Известиях»: «Это только по вшивым партийным учебникам там, за бугром, всем владеют Форды да Дюпоны. А в действительности акции, к примеру, корпорации „Дженерал моторс“ имеет около 1 млн чел. … Сводка из «Нью-Йорк Таймс» от 17.4.1995: 40% всех богатств в США принадлежат 1% населения. … в России миллионы их имеют – акции и АО МММ, и «Гермеса». Только при чем здесь собственность и доход? Доля в доходе как богатой, так и бедной части населения США сохраняется с точностью до 0,1% с 1950 г. (сводка U.S. Bureau of Census в ж-ле «США: экономика, политика, идеология» №10, 1994). Приобретение акций «миллионом» распределения не изменило… Энциклопедический справочник «Современные США» (1988): акции существенной роли в доходах наемных работников не играют. «В 1985 г. доля дивидендов в общей сумме доходов от капитала составила около 15%» (с. 223). «Доля личных доходов от капитала в общей сумме семейных доходов основных категорий рабочих и служащих оставалась стабильной, колеблясь в диапазоне 2-4%» (с. 222). 2%  – весь доход на капитал, а в нем 15% – доход от акций, т.е. для среднего человека акции дают 0,003 его семейного дохода.

К. опоздал. Наш Союз коммунистов один из первых в стране выступил против акционирования, см., напр., мою статью в «Рабочем вестнике» 1992 г. «Акционерная форма шизофрении». Как же поступили наши «коммунистические» партии? Идем к проходным «Велты», которую собираются акционировать, со своими листовками. Встречаем руководителя пермской ячейки РКРП Шумихина, докладываем, что идем протестовать. Шумихин: «Бесполезно, всё равно сакционируют…» Мы уберегли от акционирования ряд заводов, кое-где рабочие получили больше акций, кое-где рабочим удалось вырвать часть акций из рук администрации, которая хотела их прикарманить. А что делали в это время «коммунисты»? Кричали за социализм. А что делал во время акционирования К.? Помалкивал в тряпочку. Хотя против акционирования в конце концов выступил даже отец российского акционирования, Коля Травкин.

«Идеализм антисоветского мышления, - пишет идеалист К., - приводит и к явлению, как бы симметричному гипостазированию, к «гипостазированию наоборот» – когда именно самый существенный, абсолютный и объективно неустранимый фактор не замечается или сводится к несущественной стороне действительности, от которой при построении любимой концепции можно отвлечься. Очень наглядно это выразилось в истории с книгой А.П.Паршева «Почему Россия не Америка?». Книга эта стала широко известна, но главные ее мысли отвергаются, часто даже с неподдельной страстью, антисоветскими интеллектуалами. Причина в том, что Паршев развенчивает одну из ключевых идей антисоветизма, согласно которой стоит только сбросить «железный занавес» и открыться мировому рынку, как в Россию хлынут иностранные инвестиции, и мы заживем, как на Западе. На деле Паршев только изложил на доступном языке и очень наглядно тот факт, который интенсивно изучается множеством экономистов с 90-х годов XIX века. Стоит только (полная ерунда, Б. И.) ввести в экономическую модель российского хозяйства географический фактор (климат и расстояния), как становится очевидной необходимость довольно высокой степени «закрытости» России от мирового рынка. Иначе не только иностранные инвестиции в Россию не «потекут», а и собственные ресурсы станут «утекать».»

К., как и наивный Паршев, свел дело к климату и расстояниям. Насчет расстояний – отдельный разговор. Тут нет разницы между системой в СССР и вынесением производств за пределы США или Норвегии, например. Это служит ослаблению борьбы трудовых коллективов.
Что до климата… В ряде штатов США, в Канаде или Швеции климат не менее суров. Вот профессор Преображенский, экономист, большевик, честно говорит: госмонополия на внешнюю торговлю – святая необходимость, но в виду отсталости России. Если допустить западные более качественные и более дешевые товары на российский рынок – вымрет отечественный производитель, будет вытеснен в виду конкуренции. В условиях, когда производительность труда в СССР серьезно отставала от западной, вплоть до перестройки, протекционистский «железный занавес» жизненно важен. Мы объясняли это задолго до ликвидации госмонополии – и не слушали. Почему? Потому что – интерес! А иномарки? А компьютеры? А видеомагнитофоны? А джинсы? А обувь? И никакого гипостазирования.

«… один из крупных деятелей строительства, - пишет К., - руководил строительством Ульяновского авиапрома… для него строили новый р-н Ульяновска на 400 тыс. чел… автор приводит сведения о стоимости всех элементов промышленного строительства в России, Западной Европе и Юго-Восточной Азии. У нас в целом любой объект выходит в 2-2,5 раза дороже, чем в Европе и в 5-6 раз дороже, чем в ЮВА. И для любого инвестора это очевидно из самого краткого бизнес-плана. С 1992 г. этот человек вел переговоры с десятками фирм Запада по использованию сети заводов, построенных в 80-е в селах Западной Белоруссии для выполнения заказов авиационной промышленности (там на селе тогда возник избыток женской рабочей силы). Заводы новенькие, оборудование прекрасное, люди обучены – но все рухнуло в 1992 г. Так используйте этот готовый производственный потенциал на самых выгодных условиях! Наши снизили зарплату до 40 долл./мес., чтобы привлечь фирмы. Это зарплата рабочих в ЮВА. Но инвесторы, посчитав реальную стоимость нашей рабочей силы (включая отопление и т.д.), быстро вычисляли, что так или иначе придется выплачивать по 200 долл. в месяц – даже для мягкого климата Западной Белоруссии. Ни одного контракта они так и не заключили. В дело вошла только чешская фирма «Отован», у которой был подряд на пошив рабочей одежды для Запада. Но, начав с использования завода с 1000 работников, она после первого же цикла производства сократила проект до одного цеха с 70 рабочими. Завод был закрыт… Но в такой же степени и почти чудесным образом антисоветское мышление ухитряется не видеть и не брать в расчет главных, массивных динамических факторов и тенденций. Но зато в ранг главных, решающих изменений возводят ничтожные по значению колебания, флуктуации».

У К., видимо, не гипостазирование, а болезнь похуже. Пишет, что белорусы предложили, чтобы белорусские рабочие получали зарплату по 40 р. Сами. А на Западе посчитали и решили, что им придется платить по 200 долл./мес. Рабочим, а не климату! И не стали участвовать в белорусских заводах. Почему «придется» – если предложили по 40? Как снежные зимы в Белоруссии могли повлиять на предложение платить 40?? С другой стороны, если на Западе решили, что на авиационных заводах способны работать рабочие из Юго-Восточной Азии, или что 200 долл. в месяц – это больше, чем минимальная зарплата в развитых странах, то они больные, как и К., и болезнь эта называется идиотизм. В США до распада СССР минимальный размер оплаты туда составлял 5 долл. в час. Открыть производство в Белоруссии – это то же самое что вынести производство в страны с дешевой рабочей силой. И западный 4капитал с удовольствием на это идет, тем более, когда нет затрат на возведение заводов. Это выгодно - кроме тех случаев, когда это производство уже существует. Тогда проще закрыть конкурента.
Паршев и Кара-мурза хотят уверить читателя что ЛЮБОЕ производства в СССР нерентабельно!
То, что инвестиции в РФ минимальны – понятно, здесь коррупция. В Белоруссии ее почти нет, там есть другое – Лукашенко. Который изначально заявил, что будет строить отношения с НАТО, Европой и США на равных условиях. Из-за этого «равных» Вашингтон невзлюбил Лукашенко и зачислил его в самые страшные диктаторы. Потому и отказался Запад от белорусских заводов, это чисто политическое решение. Касаемо строительства. Потери в этой сфере в развитых странах – 3%-4%. В СССР – 30%. Зачем западному капиталу такие рабочие? Да еще с более низкой производительностью труда?

«Выпуск от 13.11.2000: «В этом году потребность в инвестициях в газовую промышленность (по экспертной оценке, около 3,5-4 млрд. долл.) может опередить их фактический объем более в 2,5-3 раза… Недавнее приобретение ЛУКойлом 1300 АЗС в США, его же более ранние покупки НПЗ в Румынии, Болгарии и на Украине, а также относительно успешная попытка Газпрома закрепиться на венгерском рынке говорят о том, что среди российских сырьевых экспортеров преобладает стратегия вложения во внешние активы». Это – самые массивные, тяжелые процессы в российской экономике, они набирают темп и инерция их очень велика. Никакого противодействия им нет – и в то же время людей уверяют, что впереди нас ждет благоденствие. И дело не в лживых экспертах и политиках, дело в том, что люди, воспринявшие интеллектуальный аппарат антисоветизма, уже неспособны верно оценить, взвесить силу разных процессов и явлений. Они не могут преодолеть ту склонность к гипостазированию, которую внедряли в интеллигентское мышление начиная с 60-х годов. А за антисоветской частью интеллигенции этим заразились доверявшие ей менее образованные горожане», - пишет К.

Ах, вот что – теперь уже склонность виновата. Да эта склонность еще и заразна! Но главное – не общественное бытие определяет. Определяет не сознание. А прошлое групповое сознание! Шестидесятники-ленинцы! Читай – хрущевщина, с преобладанием страшной идеи шестидесятников.
Другая беда – не только в России, но и в США преобладает стратегия… о, господи. Стратегия не может преобладать. Она на то и стратегия. Преобладает тенденция. Вложения во внешние активы. Капитал ищет, где дешевле и спокойней. И тут оказывается, что профнепригодные чиновники, типа Кириенко, кретины типа Кудрина и уголовники, попавшие в элиту – восприняли интеллектуальный аппарат антисоветизма! Они не себе в карман хотят награбить, они интеллектуальный аппарат себе засунули… Как это они сумели. И при этом стараются, но никак, никак не могут преодолеть свою застарелую склонность к гипостазированию! Любят они погипостазировать, что ты будешь делать. При этом только параноик К. может верно оценить, взвесить силу разных процессов. И явлений тоже.

«Речь идет, - пишет К., - о страхе внушенном, бредовом, основания которого сам трясущийся интеллигент не может объяснить. В него запустили идею-вирус, идею-матрицу, а он уже сам вырастил какого-то монстра, который лишил его способности соображать. Вот, большинство интеллигенции в 1996 г. проголосовало за Ельцина (особенно красноречива позиция научных городков). Социологи, изучавшие мотивы этого выбора, пришли к выводу: в нем доминировал страх – перед Зюгановым! Никаких позитивных причин поддержать Ельцина у интеллигенции уже не было. Полностью растоптан и отброшен миф демократии. Нет никаких надежд просочиться в «наш общий европейский дом». Всем уже ясно, что режим Ельцина осуществляет демонтаж промышленности и вообще всех структур современной цивилизации, так что шансов занять высокий социальный статус (шкурные мотивы) интеллигенция при нем не имеет.

К. не понимает. Страх перед расстрелом или концлагерем – не бредовый, а реальный, и любой, знавший о репрессиях и представлявший себе, что такое КГБ, знал, что за лишнее слово можно угодить в психиатрическую лечебницу. Я лично вызволял людей из психушки, Листова и Максима Солохина.
С другой стороны - да, было. Придурковатая  Лия Ахеджакова плакала перед телекамерой: «Иначе ведь опять придут коммунисты…» Еще одна идиотка-телеведущая: «Мы же не можем поступиться принципами демократии…» Да, некий страх имел место – но и он вполне объясним. До сих пор мир пугают тоталитаризмом, хотя в СССР после 1956 г. никакого тоталитаризма в помине не было. Ни концлагерей, ни ссылок, ни шарашек. Либеральные демократы перенесли те времена на настоящее и всех пугали. Конечно, множество сумасшедших внесло и вносит по сей день свой вклад. Но не надо делать из народа этакого дурачка, ниже себя, как это через слово делает К. Людьми двигали ИНТЕРЕСЫ. Например, у интеллигенции: «Потому за Ельцина, что он воровать позволяет.» Хотя очень обижались, когда обворуют именно их. У рабочих: «Придут коммунисты – работать заставят…» Хотя они забыли, что коммунисты-то и не могли заставить их работать… А К. выдумывает какую-то матрицу-вирус.

«Если бы страх лишь грыз душу интеллигента, - замечает К., - его можно было бы пожалеть. Но психоз стал политической силой, ибо ради избавления от комплекса интеллигенция посчитала себя вправе не жалеть никого».

Мощно. От неосознанного страха и марксистские, и даже либеральные группы начали подпольную войну – создав себе осознанный страх перед психушкой! К. никогда не задавался вопросом, насколько близко поведение дворян, попавших в революцию, к поведению неформалов 80-х?
С другой стороны, экзальтация тоталитарности СССР имела место. Историк-медиевист Саша Скогорев, диссидент со стажем, рассказывает и смеется: «Приехал в гости в какое-то село в Казахстане. Представь: кругом голая степь, посреди стоит дорогущий белый рояль – в доме, куда пригласили. Все уже сидят за столом, я опоздал, вбегаю. Говорю: «Здрасьте, товарищи!» Возникла тишина, девушка, которая пригласила, шепотом на ухо: «Что ты, что ты! Здесь только «господа»!» Т.е. будто бы это оазис, а вокруг – мрачная Совдепия». Еще пример. Бывший политзаключенный Свердлов (впоследствии оказалось – КГБ-шный стукач) приехал в Пермь по делам заключенного в пермскую психушку диссидента Листова. Идем вместе, видим – пионеры идут строем на субботник. Свердлов: «Какой ужас…»

«Одним из важных мотивов в антисоветских стенаниях элитарной интеллигенции был… чисто шкурный  – «при советской власти нам недоплачивали!». Странно было именно то, что эти жалобы очень сочувственно воспринимались массовым сознанием – такова была любовь к народным артистам и поэтам», - пишет К.

Я написал об этом за 15 лет до К. В 1984 г. в одном из ДАСов (домов аспирантов и стажеров) выступал артист Ларионов. Рассказывал, как это несправедливо, когда артистам мало платят. По телевидению Марк Тайманов совестил тех, кто обвинял Фишера в жадности: «Сколько платить гроссмейстеру, сколько платить… Бог мой. Да сколько он захочет!» Хотя уже Спасскому за матч, даже проигранный, платили миллионы. Но это ведь не всё. К. никак не хочет понять, что элитарная (хотя сам выписывает это слово) интеллигенция есть класс буржуа. Наличие элиты в обществе – очевидный признак буржуазного общества. Помните, существовал короткое время такой жлоб, телеведущий Новожёнов, всё приговаривал, что нельзя допустить, чтобы было много Бетховенов. Еще бы – а кто тогда будет обслуживать Бетховенов, шить им одежду, обстирывать их, пахать в поле, чтобы Бетховены могли жрать.

«В среде научной интеллигенции, -уверяет К., -  эта тема тоже муссировалась, но с гораздо меньшим успехом. В лаборатории иногда кто-нибудь заводил такие речи: «Помнишь, стажер у нас был из Штатов, тупой такой? Вот, получает 30 тыс. долларов в год. А ты бы сколько там получал?» Это были странные речи. Казалось бы, какая связь? То Штаты, а то тут. Разные страны, разные деньги, разный хлеб, все разное. Нелепо вырывать какой-то один элемент и его сравнивать... Удивительно несистемное мышление… Но все же, по моим оценкам, среди ученых большого распространения шкурный мотив не имел. В среде художественной интеллигенции – другое дело. И когда во время перестройки наши таланты заговорили об этом сокровенном, ушам своим трудно было поверить. Какими обделенными они предстали! И самое поразительное, что они скрупулезно высчитывали, сколько им советская власть недоплатила – но чудесным образом забывали о том, что она им дала и каков был уровень потребления у них по сравнению с работниками других профессий».

К. злостно не желает понимать, что производительность труда в СССР была серьезно ниже, чем в развитых странах. Сверх того, эти страны эксплуатировали (и эксплуатируют) третий мир. Жизнь ученого или спортсмена в США и в СССР – это небо и земля, это факт, как бы ни ссылался К. на то, что Штаты – «это другое». Но почему К. не понимает?
Как-то в Пермь приехала комиссия из Ленинграда поглядеть на балет, который в войну сюда эвакуировали. Знаменитых на весь мир балерин, Ченчикову, Надю Павлову спросили: «Сколько часов в день вы работаете?» - «По 14-ть». «А сколько получаете?» - «120 р. в месяц.» У столичной комиссии округлились глаза. Ченчикову забрали в Ленинград, где она стала получать так, как положено балерине с мировым именем… Павлову зазвали в Москву. Эсамбаев предупредил: «Не уезжай в Москву, тебя сожрет старуха Плисецкая». Надя не послушалась. Ее сожрала старуха Плисецкая. Добрые, прекрасные люди окружали нас!
Вахтер в МГУ получал 90 р. за 176 часов работы в месяц. В Пермском университете – 70 р. за 192 часа в месяц. «Им там нужно лучше работать…» Не говорю уже о разнице в питании в студенческих столовых и его цене. Как вы думаете, почему за одну и ту же турбину, которую произвели на заводах в Свердловске и Ленинграде ленинградцам платили вдвое больше? И тут выходит к телекамере К., этот кабан, и говорит: «Надо же, недоплатили им. Какие шкурные интересы!» Ему-то, московскому кабану, хорошо платили. Потому кабан и не понимает.

«В целом, жалобы на то, что советский строй их разорил, стали обычными в среде антисоветской элиты. Кстати, на этом свихнулись, в общем, вовсе не та небольшая часть советского общества, чьи деды или отцы действительно что-то потеряли вследствие установления советского строя. У тех как раз мысли о возможном богатстве имели элегический характер (как у моего товарища по парте, дедушка которого имел свечной заводик). Они не становились частью политического проекта. Расщепление сознания произошло скорее у тех, кто мечтал о богатстве как избавлении от комплекса неполноценности и кого советский строй как раз поднял из низов – но поднял не настолько, чтобы утолить этот комплекс. Да ведь есть люди, у которых этот комплекс неутолим».

Теперь комплекс неполноценности виноват. К. не в курсе, как в конце 80-х – начале 90-х на Украине, дети бандеровцев, как дети кулаков и пр. принимали участие в «проекте». Но в проекте принимали участие и дети бедных, которых уничтожил Сталин. Они по наивности подхватили лозунги детей кулаков. Но К. замечает лишь пену на воде. На самом деле главный участник «проекта» - элита КПСС, она-то точно знала, где кому и сколько платят. Они лишь пользовала западные лозунги, у нее самой было иной интерес: отбросить коммунистический бантик и стать буржуа легально.

«Мне кажется, - пишет К., - важная причина таится как раз в том, что вызывает удивление многих – эти артисты порождены советским строем. Людей удивляет, как же они могут его так ненавидеть, если они – его порождение, если они получили свой статус и множество благ именно от этого строя».
Порождение – и ненавидеть? Разве можно ненавидеть царский режим. Ведь все дворяне-революционеры - его порождение. Сколько благ от царизма получили! А немецкие антифашисты? Неблагодарные!

«Э.Рязанов, - поучает К., - снимавший в советское время гармоничные и остроумные фильмы, с тонкими ассоциациями и многослойной мыслью (ни фига себе! Б. И.), вдруг, перейдя открыто в антисоветский лагерь, стал раз за разом выдавать тупую, натужную и бестактную муру. Как может произойти такой моментальный распад? Дело в следующем. В ходе культурного строительства в СССР была создана целая индустрия, производящая «продукты культуры», и такая же индустриальная система подбора и подготовки кадров. Обширная категория людей обладает хорошими способностями для художественного творчества по жесткому заказу, "в рамках системы ". Эта система должна задать им главные, «высокие» идеи и общий пафос (идеологическую базу), а также установить эффективный контроль (цензуру). В этих условиях Рязанов снимет фильм «Берегись автомобиля», а А.Кончаловский фильм «Первый учитель» – шедевры мирового кино. Как только эта система рушится и эти люди остаются без заданных идей и без цензуры, а вынуждены вынимать высокие идеи (сверхзадачу) из своей души, устанавливать для себя этические и эстетические рамки и нормы, то оказывается, что на выполнение таких задач их душа не способна. И при всем их мастерстве на уровне малых задач, они не могут создать этически приемлемое и художественно целостное произведение – не могут они быть художниками без художественного совета и без цензуры. Почему же эти люди возненавидели советский строй, при котором они как раз и могли состояться как художники? Потому, что их сожрал комплекс неполноценности . После первых своих успехов и премий они, по недостатку ума, приписали всю заслугу себе лично. может быть, даже в душе посмеялись над цензурой, которую они обвели вокруг пальца – не заметили, что шли на помочах этой цензуры. Но с возрастом все умнеют, и они стали в душе понимать, что сами по большому счету бесплодны, а творчески продуктивны только в составе большой бригады (выделено мной, Б. И.).

К. – больной… Т.е. люди поумнели и стали антисоветчиками. Талант за счет бригады… Сильно. Все, которые сбежали от «помочей», тут же стали бездарями. Помочи дают талант… Что за околесь несет К. И опять комплекс неполноценности – у создателей шедевров?? Все эти бесплодные Ахматова, Цветаева, Мандельштам, Пастернак, Нарбут, Платонов, Замятин, Пильняк… Да нет же! Они не изменились. Сначала верно служили под одним каблуком, потом стали служить под другим, но, беда, уж привыкли к старому и под новым-то ничего не могут. Они всегда служили правящему классу – и до перестройки, и после. Они все всегда были в элите, всегда были привилегированными, с типично буржуазным сознанием. Потому в таком кассовом фильме, как «Укрощение огня», ни слова о том, как конструктора Королева отправляли в концлагерь. Что до Рязанова, его единственный приличный фильм – «Берегись автомобиля». Всё остальное – слюнявое, слащавое, особенно с плаксивой Золушкой, примитивное. Что до «Берегись автомобиля» - в фильме показано, как система сажает в тюрьму того, кто попытался осуществить принцип Советской власти – «каждый после отработки своего 8-часового урока начинает заниматься государственной деятельностью» (Ленин, «Очередные задачи Советской власти»).

«… новый строй, одной ногой стоящий на воровстве, в принципе не может служить для художника источником большой идеи…»
Конечно. Всё, что до 1917-го – не культура. Все, что делают в капиталистических странах – не культура.

«Опрос ВЦИОМ, - пишет К., - выясняющий отношение к ваучерной приватизации 1992-1993 гг. Да, отношение скептическое, подавляющее большинство в нее не верило с самого начала и тем более после проведения. Но при опросе 64% опрошенных ответили: «Эта мера ничего не изменит в положении людей». Это – поразительное, необъяснимое отсутствие дара предвидения. Как может приватизация всей государственной собственности и прежде всего практически всех рабочих мест ничего не изменить в положении людей! Как может ничего не изменить в положении людей безработица, которую те же опрошенные предвидели как следствие приватизации!»
К. абсолютно не понимает людей. Он выше этого. Люди совершенно точно ему сказали: не изменится их подчиненное положение, дети начальников становятся начальниками наших детей. И опять, как бы невзначай: отсутствие дара предвидения… Читай: у К. – дар предвидения. Я же говорю: К. – параноик.

«Резко расщеплялась, - утверждает К., - в советском обществе ориентация на зарубежный опыт, можно даже говорить о двух противоположных векторах. В «общем» опросе опыт Японии самым ценным назвали 51,5%, а в опросе через «ЛГ» (т.е. среди интеллигенции с довольно сильным антисоветским настроем) – только 4%! Среди этой интеллигенции подавляющей являлась именно западническая ориентация, чего никак нельзя сказать о «массе». Характерно упование на иностранный капитал: тех, кто предлагает привлечь его в СССР, в то время было в 5 раз больше среди интеллигентов, чем среди «массы».
Ну, социолог… Опрос через ЛГ - это непрезентативная выборка, с одной стороны. С другой стороны, рабочие ровным счетом ничего не знали (и не знают) о Японии, что толку их спрашивать. А вот интеллигенция прекрасно осведомлена, что в Японии 12 дней отпуска, да еще рабочий приходит через неделю, чтобы хозяин косо на него не смотрел. Интеллигенция 80-х в курсе, какой адский труд на заводах Мицуи, Мицубиси, производивших БИСы. Женщинам со строго отобранным составом пота из пальцев выбривали волосы, три года – и они калеки. Правда, успевшие обеспечить и себя на всю оставшуюся жизнь, и всю семью…»

Механистичное мышление, не видящее хрупкости и не признающее святости многих человеческих отношений и общественных институтов. Сколько страшных маховиков раскрутили «шестидесятники» за время выполнения своего проекта, скольких джиннов выпустили из бутылок! По К. диалектическое мышление признает святость, представляете? Борьба противоположностей признает хрупкость. И опять идея ворочает материей, опять проклятые шестидесятники! Разве можно после этого не признать, что К. – антимарксист?

«К массовым страданиям и большой крови привела реализация антисоветского проекта в области национальных отношений, учит нас К. - Это была большая программа – разжечь, действуя через дружественную «прогрессивную» национальную интеллигенцию антисоюзные (и неизбежно антирусские) настроения. Например, большую работу, чтобы направить мысли и чувства чеченцев к мести, произвели демократы из Москвы – старовойтовы и бурбулисы, нуйкины и приставкины. Вместо “народа, отбывшего наказание” чеченцы вдруг были превращены в “репрессированный народ”. Кто же их “репрессировал”? Россия! Так ведь ставили вопрос наши антисоветские идеологи. Модный одно время А. Нуйкин довольно хвастает в 1992 г.: “Как политик и публицист, я еще совсем недавно поддерживал каждую акцию, которая подрывала имперскую власть. Поэтому мы поддерживали все, что расшатывало ее. А без подключения очень мощных национальных рычагов ее было не свалить, эту махину”.
Летом 1988 г. возникли националистические Народные фронты в Прибалтике, и очень быстро всем все стало ясно. Но в декабре 1989 г. А.Адамович заявляет на встрече в МГУ: «На окраинах Союза национальные и демократические идеи в основном смыкаются – особенно в Прибалтике… Происходит позитивный процесс: нет антирусских, антисемитских настроений» («Мы – шестидесятники», с. 347). С трудом верится, но депутат, видимо, не знал о таком остроумном лозунге «народных фронтов»: «Утопим евреев в русской крови».»

Ну, знаток… В 60-е годы в Грузии за подпольное издание ленинских статей по национальному вопросу сажали в тюрьму. В 70-е в Прибалтике и Грузии шли демонстрации с лозунгами: «Русские, вон отсюда!» 70-е годы, из Тбилиси отъезжает поезд. Из динамика: «Поезд номер такой-то отправляется в Советский Союз…» Какой, к черту, антисоветский проект, если каждый 1-й секретарь респкома пожелал сесть удельным князем, и сел-таки! К. не понимает, что все эти нуйкины, все эти акции – лишь массовка. Центробежные тенденции – это закономерность, они действуют и в США, и без Нуйкина.
Распад СССР вследствие неверной национальной политики Сталина предрекал Троцкий. Советские политэкономы 50-х, марксисты, прогнозировали возможный распад СССР по макроэкономическим причинам. Дело в том, что СССР распался задолго до Беловежья - тогда, когда поляризованные внешним долларовым полем распались отраслевые цепочки.

«Ишаны боролись с царским правительством, потом возглавили басмаческое движение против советской власти. Ее укрепление привело к тому, что они согласились на компромисс и интегрировались в новую элиту. Однако антисоветская пропаганда, которая велась начиная с 60-х годов и подрывавшая легитимность государства, побудила ишанов разорвать этот пакт и возглавить создание радикальной Исламской партии возрождения Таджикистана (см. Д.В.Микульский. Исламская партии возрождения Таджикистана: история создания, структура, идеологические установки. – Восток, 1994, № 6).
И которая никакой роли в событиях не сыграла.

«… вот что говорит, - приводит мнение К., - видный антисоветский антрополог, директор Института этнологии и антропологии РАН В.А.Тишков в конце ХХ века: “Общество – это часть живой природы. Как и во всей живой природе, в человеческих сообществах существует доминирование, неравенство, состязательность, и это есть жизнь общества. Социальное равенство – это утопия и социальная смерть общества”. И это – после фундаментальных трудов этнографов в течение четырех последних десятилетий, которые показали, что отношения доминирования и конкуренции есть продукт исключительно социальных условий, что никакой “природной” предрасположенности к ним человеческий род не имеет… А вот как излагал сущность человека “Московский комсомолец”: “Изгнанный из эдемского рая, он озверел настолько, что начал поедать себе подобных – фигурально и буквально. Природа человека, как и всего живого на земле, основывается на естественном отборе, причем на самой жестокой его форме – отборе внутривидовом. Съешь ближнего!”. Такая обработка велась во всем диапазоне средств – от желтой прессы до элитарных академических журналов. Поначалу этот антисоветский социал-дарвинизм был вульгарным, как бы бытовым, стихийным – много говорили о сантехнике «дяде Васе», какой он пьяница, люмпен, иждивенец, неумеха и т.д., и как хорошо было бы ввести в СССР безработицу, чтобы его приструнить и заставить работать так же хорошо, как работают немцы. Потом это представление о человеке обрело концептуальную форму и дошло до уровня мальтузианства Гайдара и других нынешних «правых». Эта эволюция хорошо видна в текстах Н.Амосова, «кумира №3» перестроечной интеллигенции».
Наоборот, для научно-технической интеллигенции с этого момента Амосов перестал быть кумиром, тут же все заговорили, что он операции делает с прорвой помощников, которые его фактически подменяют.

К. указывает: «А.С.Ципко пишет: «Большой вклад в формирование реального, современного образа человека внес советский хирург академик Н.М.Амосов. Он напомнил политикам и обществоведам, что люди от природы разные, отличаются и силой характера, и устремленностью к самостоятельности в личной самореализации. Чрезвычайно важна мысль о существовании пределов воспитуемости личности… Наверное, настало время серьезно поразмышлять о самой проблеме неравенства, вызванного естественными различиями людей в смекалке, воле, выносливости. Жизненный опыт каждого подтверждает предположение Н.М.Амосова о том, что в любой популяции люди сильные, с ярко выраженным желанием работать составляют от 5 до 10%» (А.С.Ципко. Можно ли изменить природу человека? – в кн. «Освобождение духа». М.: Политиздат, 1991).

Как сказал диссидент Аксенов, сексуальная революция ничего не добавила ни к русскому пьянству, ни к русскому б…ву. Но человек человеку не волк! Человек человеку – бревно, как писал Ремизов. Ни Ципко, ни Амосов не могли заставить рабочих или ученых конкурировать друг с другом. Рабочие и ученые научились без них! К. не в курсе: конкуренция в СССР цвета пышным цветом: между сдельщиками и повременщиками, между рабочими за более новое оборудование и т.д. Была жесткая конкуренция между КБ Челомея и Королева, между НИИ. В США Фукуяма вдалбливал волчью философию в головы американцев - на «философском» уровне, но он лишь конституировал то, что уже существовало в американском обществе. У К. же, как и у любого идеалиста, всё перевернуто с ног на голову.

«Мне кажется очевидным, - пишет К., - что большинство активных идеологов антисоветского поворота – люди с изломанной моралью. Здесь я не имею в виду диссидентов, которые выступили как противники системы и даже иногда получали от нее шишки. Я говорю о тех, кто вышел из рядов самой привилегированной номенклатуры, таких как А.Н.Яковлев или Г.Х.Попов. Их антисоветизм – или следствие самой циничной измены тому государству, которое они подрядились охранять и укреплять, или следствие какого-то прозрения, которое осенило их на старости лет. Во второе верится с трудом. Но главное, что в любом случае их активная идеологическая антисоветская деятельность, на мой взгляд, аморальна… Случайно пришлось прочитать статью Волкогонова, посвященную Дню Победы 1989 г., когда он был, кажется, начальником Главного политического управления Вооруженных сил СССР. Страшно читать, более страстного и искреннего ленинца трудно себе представить. Но ведь это, как ни крути, подлость – в это же время тайно писать книгу, льющую грязь на Ленина. …»

Изломанная мораль? Неужели. Ведь элитарное мышление – не ломалось, оно было буржуазным до перестройки оно сталось буржуазным после нее. К. не знает марксизма, он не понимает:  общественное бытие определяет общественное сознание. Труд управленца ставит госчиновника над обществом, привилегированное бытие класса номенклатуры определило его буржуазное сознание уже к середине 20-х. Именно поэтому такой человек, как Сталин, встал во главе государства.

«В антисоветском проекте, - пишет К., - особенно на стадии «перестройки», большую роль сыграла антилиберальная и антизападная сторона массового сознания. То, что ее расшевелили и эксплуатировали «либералы-западники», не должно удивлять, как не должна удивлять эксплуатация ими националистических и религиозных предрассудков, зачастую архаических, как в Чечне или Таджикистане. Их задача была «сжечь Спарту», и ради этого ничего не было жалко. Антисоветское движение разбудило жажду воли, хаоса – антицивилизационное чувство, приведенное в дремлющее, латентное состояние в ходе напряженной советской индустриализации, войны, упорядочения городской жизни в эпоху «застоя». Какой же стороной вырвалось коллективное бессознательное русского народа и куда оно влечет? Не к либеральному открытому обществу, правовому государству и прочей дребедени. Раскрепощенное перестройкой коллективное бессознательное лишь на коротком отрезке пути было попутчиком демократов – когда ломали порядок. Советский, социалистический, тоталитарный – как угодно его назови, неважно. Суть в том, что ломали порядок и создавали хаос».

Оказывается, наше массовое сознание имело антилиберальную и антизападную сторону, причем ее расшевелили и эксплуатировали западники и либералы. Блин. Оказывается, жажда воли – это жажда хаоса, она антицивилизационна. Что ж, что ж… Когда великий революционер Степан Халтурин по приговору организации «Земля и воля» взорвал Александра II, какой это был антицивилизационный акт! Куда же влечет нас коллективное бессознательное русского народа…

«В начале века Россия “кровью умылась”, но советский строй сумел овладеть разбуженной энергией и направить ее на строительство, создать новый порядок. Это – поразительная историческая заслуга большевиков».
Какой, к черту, советский строй, если в 1923-м 12-й съезд РКПб постановил, что диктатура пролетариата выражается в форме диктатуры партии. Ленин пишет, что в стране нет ни Советской власти. ни диктатуры пролетариата, что ситуация в стране определяется узким слоем партийных лидеров человек в пятьдесят…
Но о каком порядке говорит К.? О постоянном невыполнении плана? О насильственной коллективизации и раскулачивании середняка с сокращением посевов и массовым забоем скота, с десятками тысяч крестьянских восстаний? Или порядок в концлагерях?

«Почему же интеллигенция не поняла этой стороны советского проекта? Из-за легкой внушаемости и поразительного отсутствия исторического чувства».
А у него, у К., есть историческое чувство! А что за паранойя, что за самовосхваление!

«М.М.Пришвин, - цитирует К. - записал 18.1.1919 г.: «Телеграфно-телефонная проволока дугами в разных местах опустилась до земли, потом обрывалась и падала на дорогу, а скифы наши скатывали ее в крендели и развозили к себе по избушкам. Так во всем уезде у нас погибла телефонно-телеграфная сеть, и, когда остались только столбы, и то в иных местах покривленные, в газете было объявлено, что за украденную проволоку будет какое-то страшное наказание, вроде как „десять лет расстрелу“… Ораторы еще говорили „Граждане!“ и призывали к коммунальному строительству государства, а скифы скатывали в клубочки оборванную инеем и бурей телеграфную проволоку и уносили ее домой по избушкам». Я здесь не употребляю слова «скифы», которое Пришвин ввел, видимо, следуя его полемике с А.Блоком относительно революции. Правильнее (и тоже условно) говорить о психологии гунна . Так вот, нынешний реванш гунна даже радикальнее, чем всплеск его активности после 1917 г. – сегодня не скатывают в клубочки оборванную проволоку, а срезают ее с действующих столбов, вырывают из систем сигнализации и блокировки на железной дороге».

Еще Чехов описывал «гунна», который ловил шелешпера на гайку, отвинченную от полотна железной дороги… Для К. народ – это гунн, он коллективно бессознателен, а элита – порядочек.
Но Пришвин с К. путают: речь идет об обычном деревенском идиотизме, и Маркс благодарил капитализм за то, что избавил от этого идиотизма. В России же – не успел…

«Кто же, - продолжает К., - внял антисоветским призывам, если не считать ничтожную кучку “новых русских” с их разумным, даже циничным расчетом, и сбитую с толку интеллигенцию? Вняли именно те, в ком взыграло обузданное советским строем коллективное бессознательное «гунна». Возникновение индустриальной цивилизации было “скачком из мира приблизительности в царство точности”. Скачком очень болезненным. Это царство – еще островок в мире, и нас тянет вырваться из него обратно в мир. Эти массы людей, освобожденные с заводов и из КБ, от норм права и нормальной семейной жизни, правильно поняли клич Ельцина: “Я дал вам свободу!”. Это свобода казаков, ватаги, банды. Артели челноков и рэкетиров – это казаки конца ХХ века, сбежавшие на новый Дон от крепостного права завода и университета. В самом понятии рынок их слух ласкали эпитеты: свободный , стихийный . А понятие плана отталкивало неизбежным: плановая дисциплина , неукоснительное выполнение».

Вот так, господа казаки! Вы банда, ватага. Как вы смели бежать на Дон, от царя. От крепостного права, от порядочка?! Я же говорил, что К. – антисоветчик. К. всё яснее и яснее это обозначает. Вот Маркс, Плеханов, Ленин – «советчики». По ним социализм – это живое творчество масс. Плановая дисциплина, неукоснительное выполнение приказов капиталиста – не должно, оказывается, отталкивать! Зачем, зачем делать труд свободным, зачем его освобождать! Понимает ли К., что советский завод – это казарма, что рабочий станок, дробление труда делают из человека обезьяну – в процессе распредмечивания?

«Неподалеку от моего участка в деревне, - рассказывает К., - строит, как и я, дом и сажает картошку человек, в котором, почти как для учебника, соединились чудесные свойства и слабости русской души. Готов поделиться всем, что у него есть, бежит помочь всем и каждому, за любое свинство готов дать в морду, даже смешно приложить к нему западные мерки рынка и прав человека. Человек удивительно деликатный, хоть и выглядит медведем. Иногда приходил излить душу: родной завод, где проработал двадцать лет, совсем разворовали. А перед вторым туром выборов 1996 г. вышел я в огород понурый, а он меня пожалел и успокаивает: “Ты, Григорьич, не кручинься, не допустят, чтобы коммунисты пришли к власти”.
Чем же ему так противны коммунисты? Он не читает газет и не смотрит телевизор – не жертва манипуляции. Равнодушен к историям о ГУЛАГе и не соблазнен приватизацией. Он просто счастлив воле . Его отправили в неопределенный отпуск, а ему мало что и надо, и у него отключилось чувство ответственности за страну в целом. Его мир – картошка, банька, маленькая внучка, с которой он катается по траве, приятели в деревне, с которыми можно душевно распить бутылку. Он не лентяй, встает с солнцем, но вырвался из индустриального “царства точности” и вернулся почти в язычество. Конечно, все мы испытываем тягу к такому бегству от цивилизации, это и есть наш архетип. Мы и совершаем порой такое бегство на время, отдыхаем душой. Но когда это происходит с половиной народа, и он начинает “жечь костры и в церковь гнать табун”, то это – катастрофа».

К. не в курсе, что Юнг понимал под архетипом.
Итак, К. столкнулся с человеком хорошим, но идиотом. Он не может свалить его идиотизм на антисоветский проект. Что же он делает? Вместо того, чтобы подойти исторически, классово, по-марксистски, он поминает статичный, вечный «архетип». Загадочность русской души… И он считает себя ученым!
Но К. напрасно думает, что у обычного работяги якобы присутствовало чувство ответственности.  Было это в начале конце 60-х, шли мы с одним мим одноклассником, Русланом Чудиновым, сыном рабочего оборонного завода им. Ленина, он мне указал на огромные буквы над оборонной «свечкой»: «Наш труд тебе, Родина!» И сообщил: «И мой отец, и все его товарищи читают слов «тебе» наоборот».

Дальше К., вроде бы, обращается к истории, но…
«Глядя на моего соседа, я думаю, что та невероятная индустриализация, которая легла на плечи русских крестьян, потом война, потом вся эта гонка развития как будто сжали несколько поколений нашего народа слишком тугой пружиной. Начали при Брежневе давать послабление – неумело. А потом за этих людей взялись антисоветские идеологи, пришел Ельцин – и пружина вырвалась. И масса людей счастлива. Скудеет их потребление, рушится страна, уходят в банды сыновья, а они к этому равнодушны. Главное, сброшены оковы цивилизации, и они гуляют, как махновцы на тачанке. И при этом есть президенты, которые это одобряют и даже бросают им на прокорм и пропой последние богатства страны. Это наблюдение, якобы обидное для рабочих, вызвало возмущение даже среди просоветски настроенных людей. Один такой автор «Советской России» сам 30 лет проработал на заводе, вырвался оттуда благодаря Ельцину и обратно не желает. Он так объясняет позицию рабочих: “Реакция современных рабочих на останавливающиеся заводы – это протест против политики военного коммунизма, которая проводилась во времена застоя”. То есть, рабочие якобы рады разрухе, ибо освобождены от “новой формы рабского труда”, каковой был уклад советского хозяйства. Капитализм, даже дикий, автор ценит намного выше: “Частник – пиявка, гад, сволочь, платит мало, но оплачивает по труду, хотя и по своим принципам”.
Не будем придираться к нелепости: можно платить или по труду, или “по своим принципам” – и то и другое вместе никак не возможно. Частник платит именно не по труду, иначе он не был бы пиявкой».

Частник как раз платит по труду, т.к. действует закон стоимости, рабочий продает свою рабочую силу по ее стоимости. Но не по живому труду, а овеществленному. То же было в СССР, К. не в силах понять.
Тот, кто 30 лет проработал на заводе, врет. Рабочие вовсе не были рады тому, что рухнули их заводы. Для них это было катастрофой. То, что рабочие не реагировали на останавливающиеся заводы, вовсе не протест, а закономерное следствие их жизни в СССР. И причитания К. о «пружине», о напряге и пр. – всего лишь заклинания. Рабочие не хотели вымирать, как бы сильно ранее ни была якобы сжата пружина. Гонка развития – это можно сказать об эпохе Королева. Но не о 70-х. Там уже никакого напряга не было. И рабочие привыкли к этому ненапрягу. Напряг состоял в сверхурочных, которые были традицией, основанной администрациями заводов.
В 2011 году, когда президент Медведев закрыл Красноярский завод комбайнов, закрылись и смежники, в частности, 11-й металлургический на Пермском моторостроительном. Рабочий на индивидуальной ковке неделю пожил «на воле» - и помер. К. никогда не был безработным и не знает, что это за мука.
Не реакция, а отсутствие реакции – прямое следствие сталинского патернализма, когда рабочие отчуждены от средств производства, продукта труда, от управления.

«И, как считает мой оппонент, - пишет К., - советские рабочие, ставшие “челноками”, выиграли: “Основная масса рабочих и технической интеллигенции подались в челноки. Конечно, это несчастные люди, не уверенные в завтрашнем дне, всего боящиеся и бесправные, но… Но у них выполняется принцип “как потопаешь, так и полопаешь”, т.е. оплата по качеству и интенсивности затраченного труда”.
Важно, что эта потребность – “потопать и полопать” – духовная и жгучая. И это именно всплеск коллективного бессознательного, разумным это никак не назовешь – какой разумный человек станет радоваться разрухе, при которой уничтожаются рабочие места для целых поколений! Вместо улучшения своего в чем-то неудобного дома – сжечь его посреди зимы! Отомстили советскому строю! Но проблема в том, что духовная потребность становится материальной: известно, что в своих желаниях и потребностях человек не является разумным и далеко уступает в этом животным. Маркс хорошо сказал: животное хочет того, в чем нуждается, а человек нуждается в том, чего хочет. Решив не улучшать, а сломать советский строй, который был цивилизацией, недовольные рабочие и ИТР вовсе не стали буржуа и пролетариями, не разделились на классы. Они именно деклассировались и выпали из цивилизации. Радоваться остановленным заводам – это и быть гунном. “Полопаешь так, как потопаешь” – это и есть мышление гунна. Что такое “труд” челнока? Это – набеги за добычей, рысканье по джунглям, хоть и каменным, поиск кореньев и падали.

Ничего не понимает К.! К. - человек не мыслящий. К. - человек резонерствующий. Платят челнокам больше, неужели неясно. И свободы больше. Но разве К. не в курсе, что челноками заставляли работать рабочих – заводские администрации не были способны обеспечить сбыт продукции. Разве К. не курсе, что стать челноком, пристроиться при рыночке, уйти в криминал – могли далеко не все. Основная масса спивалась и вымирала. Рабочие и ИТР не решали ломать советский строй – это сделала элита КПСС, носитель, олицетворение «советского» строя. А рабочие, пройдя сталинское время, приучились ей во всем повиноваться.

«Социально-инженерный проект, - без стеснения пишет К. , - по искусственному формированию целой общественной группы «челноков» – одно из крупномасштабных преступлений ХХ в. Произведено искусственное снижение социального положения, квалификации, самоуважения огромных масс людей, которые еще вчера были необходимыми и продуктивными членами общества. То, чем занимаются у нас эти торговцы, бывшие рабочие и инженеры, на Западе оставлено, как скрытая благотворительность, для маргиналов – спившихся безработных, наркоманов, подростков-цыган. Когда в РФ политические задачи будут решены, торговый капитал, обладающий транспортом, электронными системами информации и расчетов, оборудованием и помещениями складов и магазинов, разорит и ликвидирует всех этих челноков и ларечников в течение месяца. Как бы они ни “топали”, их издержки на единицу товара в сотни раз превышают издержки нормальной торговли, не надо строить иллюзий.

Опять проект! Да ведь никто его не задумывал, не планировал, что за бред пишет Кара-мурза.  И вовсе не из-за издержек сдулась часть челноков – дешевле в подвале на ул. Иванова производить «французские» духи. Но челноки никуда не исчезли. Они по сей день публикуют свои путевые заметки: см., напр., зарисовку «Челноки» Ольги Тиасто. В последнее время в Европу везут самые удивительные вещи, в том числе котов. Коллективное бессознательное… вот засранец.

«Социал-дарвинизм узаконил саму идею разделения на сильных и слабых – при том, что слабым оставлялось право только на благотворительность сильных».
Ах, вот кто виноват - социал-дарвинизм разделил… И этому безголовому человеку пишут люди! Зачем?? Ведь он ничего не понимает. Он не увидел, как деление на сильных и слабых происходило по принципу «принадлежал к номенклатуре» - «не принадлежал». К. не понимает, откуда взялись Починок, Муртаза Рахимов, Смоленский, Ходорковский  и пр., хотя это ВСЕ знают…

«Проблема не в «сильных», - уверяет К., - а как раз в «слабых». Нынешний порядок потому установился и устойчив, что и «слабые» его приняли, хотя знают, что к пирогу они не прорвутся. Они получают вознаграждение «гунна» – жизнь охотника и собирателя кореньев, уход от школы и фабрики. И тяга эта оказалась настолько сильна, что пересиливает инстинкт самосохранения и продолжения рода».
К. выдумал тягу. К чему?? К собиранью кореньев? Все так жаждут стать безработными?

«Предпосылкой к этому было, на мой взгляд, резкое изменение советского общества без соответствующего изменения и базиса, и надстройки».
Лихо. К. вообще понимает, что такое надстройка, что такое способ производства, что такое производительные силы? И какое же это изменение общества имел в виду К.?

«Со сменой поколений мы совершенно неожиданно стали обществом сытых (точнее, обществом людей, уже не имеющих сигналов голода в своей телесной памяти). А до этого мы были обществом, где на нервную систему каждого действовали эти сигналы. Выходит, это два совершенно разных типа обществ, и они должны быть устроены существенно по-разному. Никакие рассказы стариков о голоде не заменяют этих сигналов (в массе, а не в отдельных людях)».

Зажралися, суки! Этот юноша не заметил ни изменения базиса, ни даже надстройки. Мда. Вообразите: общество, которое определяется нервными импульсами! Первооткрыватель такого способа анализировать обществ – Кара-мурза. Итак, чтобы определить, есть ли на дворе, скажем, революционная ситуация, нужно взять энцефалограф и померить сигналы… Представьте – достаточно было перестать голодать. Выходит, голод – необходимое условие существования СССР? Здоров ли К.?

«В.Розов как-то в беседе со мной сказал, что человечество с достоинством прошло испытание голодом, но не факт, что оно выдержит испытание сытостью»
Это не Розов, а Анчаров – сериал «В одном микрорайоне».

«Но важную вещь мы с ним тогда не заметили: во всем человечестве было только одно сытое общество – СССР. Запад никогда до этого не допускает, там есть сытые классы, но не общество, и голод, очевидный и близкий, воспитывает сытых. Давным-давно тоже существовало сытое общество, точнее, первобытная община – и с ней произошло примерно то же, что и с СССР».
Ах, вот почему распался первобытно-общинный строй! Кара-мурза – опять первооткрыватель.
Так вот где было общество потребления, вот где общество благоденствия!! Золотой миллиард отдыхает. Оказывается, в Штатах не было велфера. В ФРГ не было пособия по безработице, причем весьма и весьма приличного, не было «социала», которым синагоги снабжали евреев, прибывших из СССР, если те посещали синагогу… Значит, в первобытной общине были все сыты… ох, ё…

«Конечно, человечество развивается, и телесные сигналы все же превращаются в культурные, так что поиск справедливой жизни и в сытом обществе все время идет, так что циклы господства «зверей и гуннов» сокращаются».
Так что революции не ждите. К. запретил.

«Наше сытое общество, - учит К., - оказалось хрупким, и странно, что над этим многие смеются. Мы стараемся слабые точки выявить и, как Де Токвиль, «представить себе, при каких условиях старый порядок мог бы не погибнуть». Это работа трудная, что хорошо видно по оппозиции. Она обращается с обличительными или конструктивными идеями к страдающему обездоленному человеку. А на самом деле он все довольно хорошо понимает, но им овладел «инстинкт гунна» и воля к смерти. Поскольку это входит в конфликт с его укорененными культурными устоями, он не хочет этого признать и притворяется обманутым. Ах, меня обманули Горбачев и Ельцин. Даже поблагодарит за их разоблачение, а потом опять «не понимает» очевидных вещей».
А-а… воля к смерти. Вон оно как.
Воля к власти – слышал, но вот воля к смерти! Инстинкт гунна! Мощно. Вот, оказывается, в чем дело. К. всё объяснил. Гипостазирование. Инстинкт гунна. Сытость.

«Первым условием успешной революции (любого толка) является отщепление активной части общества от государства. Каждого человека тайно грызет червь антигосударственного чувства, ибо любая власть давит. Да и объективные основания для недовольства всегда имеются. Но в норме разум и другие чувства держат этого червя под контролем».
А-а… Слабый разум и неразвитые «другие» чувства не удержали червя в Ленине под контролем… Понимает ли К., что он кретин?

«Внушением, художественными образами, песней можно антигосударственное чувство растравить».
А-а… Ленину не пели патриотических песен в детстве! Ему пели антигосударственную песню «Эх, дубинушка, ухнем!» Ленин очень любил Тургенева, видимо, образ Аси из «Вешних вод» растравил его антигосударственное чувство…

«В “Независимой газете” 17.5.2000, - сообщает К., - помещено большое письмо одного из когорты антисоветских идеологов А.Ципко. Само название письма красноречиво: “Магия и мания катастрофы. Как мы боролись с советским наследием”. Приведу некоторые его откровения, которые говорят как раз о зарождении и созревании антисоветского проекта: “Мы, интеллектуалы особого рода, начали духовно развиваться во времена сталинских страхов, пережили разочарование в хрущевской оттепели, мучительно долго ждали окончания брежневского застоя, делали перестройку. И наконец, при своей жизни, своими глазами можем увидеть, во что вылились на практике и наши идеи, и наши надежды… Мы были и до сих пор являемся идеологами антитоталитарной – и тем самым антикоммунистической – революции… Наше мышление по преимуществу идеологично, ибо оно рассматривало старую коммунистическую систему как врага, как то, что должно умереть, распасться, обратиться в руины, как Вавилонская башня. Хотя у каждого из нас были разные враги: марксизм, военно-промышленный комплекс, имперское наследство, сталинистское извращение ленинизма и т.д. И чем больше каждого из нас прежняя система давила и притесняла, тем сильнее было желание дождаться ее гибели и распада, тем сильнее было желание расшатать, опрокинуть ее устои… Отсюда и исходная, подсознательная разрушительность нашего мышления, наших трудов, которые перевернули советский мир”. Здесь замечательно четко выражено важное и не вполне осознанное в обществе свойство: идейным мотором антисоветизма была страсть к разрушению».

Вот оно что… теперь уже страсть к разрушению. Вот кто разрушал СССР – неврастеники, полоумные, гипостатики со страстью к смерти и зоологической тягой к разрушению… И этого Кара-мурзу считают интеллектуалом!
Насчет «интеллектуалов особого рода» Ципко загнул – он интеллектуальный импотент. Но как хвастает! Он-то всю жизнь сидел тихонько, никогда не выступал против власти… Причем мешает все в одну кучу: он против сталинского извращения ленинизма – и тут же он противник собственно ленинизма.
А для чего К. понадобилось повторять глупости Ципко? Для подтверждения собственных глупостей?

«Именно она (страсть к разрушению, Б. И.), - считает К., - соединила часть тех, кто чувствовали себя притесненными советской системой. Заметим, вовсе не все «притесненные» примкнули к разрушителям – их было небольшое меньшинство, и ничего бы они не сделали без соучастия политической власти. У этого союза и не могло быть никакого позитивного проекта, желания строить, улучшать жизнь людей – ибо у каждого в этом союзе был “свой” враг. Чистый “ленинист” вступал в союз с заклятым врагом марксизма – ради сокрушения советского строя. Были даже такие, для кого главным врагом был военно-промышленный комплекс его собственной страны! Понятно, что когда движущей силой интеллектуального сообщества становится страсть к разрушению, судьба миллионов “маленьких людей” не может приниматься во внимание. Эти интеллектуалы – Наполеоны, а не тварь дрожащая. А.Ципко продолжает с ясным пониманием своей и его друзей миссии: “Нашими мыслями прежде всего двигала магия революции… Но магия катастрофизма, ожидание чуда политических перемен и чуда свободы мешали мыслить конструктивно, находить технологические решения изменения системы… Магичность и катастрофичность нашего мышления обеспечивали нам читательский успех, но в то же время мешали нам увидеть то, что мы должны были увидеть как ученые, как граждане своей страны… Мы не знали Запада, мы страдали романтическим либерализмом и желанием уже при этой жизни дождаться разрушительных перемен…”»

Ну и хрень… Тоже мне – революционер. И чего это революционного совершил Ципко?? Чем отличается Ципко от Кара-мурзы? Да ничем. Оба параноики. Ну, враг-то был один – элита КПСС. Только вот то, что «чистый ленинист» выступал вместе с врагом марксизма – это К. загнул. Он просто не в курсе, как власть, т.е. «советский проект», пригревала врагов марксизма и душила «чистых ленинцев», не надо лгать! Ни в какой союз мы марксисты-ленинцы, не вступали. Ни у одного из нас не было никакой патологии к разрушению. Нашей целью было восстановление Советской власти - вместо власти КПСС.

«А.Ципко верно оценивает результаты: “Борьба с советской системой, с советским наследством – по крайней мере в той форме, в какой она у нас велась – привела к разрушению первичных условий жизни миллионов людей, к моральной и физической деградации значительной части нашего переходного общества”. Физическая деградация части общества – это, надо понимать, гибель людей. По последним уточненным данным, к 2001 г. эта “неестественная” гибель составила в РФ 9 миллионов человек. Все жизнеустройство в СССР замыкалось на сильное патерналистское государство. Иного и быть не могло – таковы были исторические условия и инерция нашей цивилизации, хотя темпы модернизации и либерализации советского государства были исключительно высокими. Каждый может мысленно сравнить советское государство 50-х и начала 80-х годов. Я бы сказал, что темпы либерализации в условиях реальной войны (пусть и холодной) были на грани допустимого, а то и переходили эту грань. Тем не менее, «шестидесятники» отвергали советское государство не за низкие темпы модернизации, а именно за его сущностные принципы, неустранимые без его полного разрушения».

Мда. Какие же это сущностные принципы? Но мы уже говорили: шестидесятникам в голову не могло прийти отвергать советское государство, да еще желать его разрушения. К 2005 г. потери составили 23 млн. человек, к 2001 г. они были заметно больше, чем 9 млн. Никакой либерализации в СССР не было, это чушь. Сплошь министерское подчинение. Видимо, К. под либерализацией понимает послабления рабочим. А хочется Кара-мурзе – твердой сталинской руки. Но никто не вел никакую борьбу с советской системой. Ибо таковой не было. Во-вторых, как назвать борьбой стремление элиты КПСС легализовать себя, как буржуа? Надоел ей коммунистический бантик, отбросила она его – разве это борьба?

«Другой «антисоветский марксист», А.П.Бутенко, - тычет К., - пишет о реформах Хрущева: «Антисталинизм – главная идея, мобилизационный стяг, использованный Хрущевым в борьбе с тоталитаризмом. Такой подход открывал определенный простор для борьбы против основ существующего социализма, против антидемократических структур тоталитарного типа, но его было совершенно недостаточно, чтобы разрушить все тоталитарные устои» («Общественные науки и современность», 1995, № 5). Именно против всех  государственных устоев, вплоть до детских садов, и был направлен антисоветский пафос».

Ну, какой же Бутенко марксист. Так, мелкий конъюнктурщик, пропагандист. В 1987-м он был защитником системы, в 1995-м – борцом против нее. Но Хрущев и не собирался бороться с тоталитаризмом, это враньё! На поверхности то, что Хрущев боролся за власть, с помощью критики Сталина душил своих конкурентов. А вот в глубине – Хрущев просто действовал на опережение, ели бы он не возглавил протесты против сталинизма, эти протесты шли бы снизу и смели бы к чертовой матери весь «порядочек» Кара-мурзы!

«Категорическому отрицанию подвергался главный инструмент государства – насилие. Кстати, сейчас мы видим, что отвращение к государственному насилию распространялось именно на советское государство, а насилие, например, США вызывает у наших демократов уважение. В советской истории насилие же представлялось преступным даже в самые критические периоды, когда государственные органы были вынуждены решать срочные и чрезвычайные задачи ради спасения множества жизней граждан. Возмущаясь государственным насилием в СССР, антисоветские идеологи проявляли поразительное отсутствие исторического чувства. Они как будто не видели, что начиная с первых лет ХХ века, именно в ходе государственных репрессий над крестьянами, а потом и Кровавым воскресеньем и Ленскими расстрелами, было брошено семя культуры насилия в России. Эта культура взросла и стала всеобъемлющей в ходе империалистической, а потом и гражданской войны. Такова данная нам история – в этой культуре было воспитано все общество. Почитайте кумира наших демократов Корнея Чуковского, который писал Сталину о необходимости учредить концлагеря для озорных первоклассников. Писатель Киршон был расстрелян – но перед этим он советовал «поставить к стенке» цензора Главлита, пропустившего в печать книгу Лосева «Диалектика мифа». Поражает, насколько умнее и мудрее был даже совсем молодой Пушкин – а ведь все мы его вроде бы учили. В «Капитанской дочке» он пишет, под именем Гринева, об изменениях, произошедших на жизни одного поколения (в связи с тем, что капитан Миронов в крепости собирался пытать башкирина из «бунтовщиков»): «Пытка в старину так была укоренена в обычаях судопроизводства, что благодетельный указ, уничтоживший оную, долго оставался безо всякого действия… Даже и ныне случается мне слышать старых судей, жалеющих об уничтожении варварского обычая. В наше же время никто не сомневался в необходимости пытки, ни судья, ни подсудимые». Да, Гринев начала XIX в. уже считал пытку «варварским обычаем», но в 1774 г. он не сомневался в ее необходимости. Но можно ли из-за этого проклинать молодого Гринева и уничтожать все жизнеустройство Гринева зрелого? В конце 80-х наши антисоветские демократы проклинали СССР 30-х за то, что он не был «гражданским обществом». А ведь они и сами уже в 90-е не понимают, что это такое…»

Культура насилия… замечательное словосочетание. К., разумеется, не первый указал на то, что привычка убивать вошла в быт рядовых граждан России вместе с царскими репрессиями, которые уничтожили более 2 млн человек.  Кара-мурзе стоило бы еще отметить, что эта «культура» была резко усилена с грабительской 1-й мировой, которую восхваляет Путин. Крестьянин писал жене: «Знаю, спуталась ты с этим… Вернусь, убью обоих». Но К. выводит гитлеровские сталинские репрессии из Ленских расстрелов, связывает предреволюционную «культуру насилия» с необходимостью концлагерей, он полагает, что они были нужны для спасения миллионов… Как уничтожение генетика Вавилова спасло миллионы – К. не уточняет. Но суть-то в том, что К., таким образом, пишет совершенно верную вещь: он отождествляет правление Сталина с правлением царской монархии.
Что касается Пушкина – явно не стоит ему приписывать стремление узаконить пытки. Гринев – хотя не положительный герой в «Капитанской дочке», это бездельник, он юн, легкомыслен, городит черт-те что. «Я природный дворянин…» - говорит о себе Гринев. Но К. переворачивает образ, данный Пушкиным. Гринев с отвращением относится к пытке, не надо переписывать Гринева из 1774 года в Гринева зрелого, К. не может знать. Как относился бы зрелый Гринев к пытке – неужто точно так же, как царские судьи? Отчего то К. отождествляет тношение к пытке судьи и Пушкина? Кстати,  чьих пытках говорит К.? Сначала страшно пытают башкирца, затем башкирец пытает своего мучителя…

«В результате всех этих усилий, - утверждает К., - мы пришли к нынешнему кризису с деформированными представлениями о значении государства и рваной исторической памятью. В дебатах в Интернете, которые я упоминал, тот же Б. вслед за отрицанием «советской империи» доходит, по сути, до отрицания России и самой возможности ее сохранения: «Да, Сталин создал сверхдержаву, (военно-мужицкую империю), но почему Вы записываете это ему в плюс? Я не говорю о средствах… Я вообще не говорю о цене…» Здесь отрицание доведено именно до чистоты – Б. идет дальше большинства демократов, ибо они всегда упирали именно на «средства и цену» (репрессии и т.п.). Он это отбрасывает как несущественное и отрицает в принципе само стремление быть сверхдержавой – хотя не может не знать, что в реальных условиях ХХ в. только это обеспечивало выживание России. Ведь тогда все это прекрасно понимали – не смог бы никакой Сталин создать «военно-мужицкую империю», если бы «мужики» нутром не почувствовали ее необходимости. Из антигосударственности у антисоветской интеллигенции вылупился самый вульгарный и пошлый антипатриотизм . Николай Петpов, пpеуспевающий музыкант, делает поистине стpашное: «Когда-то, лет 30 назад, в начале аpтистической каpьеpы, мне очень нpавилось ощущать себя эдаким гpажданином миpа, для котоpого качество pояля и pеакция зpителей на твою игpу, в какой бы точке планеты это ни пpоисходило, были куда важней пpесловутых беpезок и осточеpтевшей тpескотни о „советском“ патpиотизме. Во вpемя чемпионатов миpа по хоккею я с каким-то мазохистским удовольствием болел за шведов и канадцев, лишь бы внутpенне остаться в стоpоне от всей этой квасной и лживой истеpии, пpевpащавшей все, будь то споpт или искусство, в гигантское пpопагандистское шоу» (Петpов Н. К унижениям в своем отечестве нам не пpивыкать. – «Независимая газета». 13.7.1993). Держал фигу в кармане – болел за шведов и канадцев! Не потому, что они ему нравились, а потому, что какая-то мелочь в государственной пропаганде резала ему слух. А.Адамович в марте 1989 на открытии в Москве международного научного клуба даже воззвал к иностранным ученым, прося у них помощи против советского государства (это – депутат Верховного Совета СССР!): «Одни ведомства ведут химическую войну против собственного народа и природы. Другие – с помощью мощной мелиоративной техники, третьи – почти уже атомную (Чернобыль). Да что ваши военно-промышленные комплексы! Это кошка против нашего тигра – ведомств… Вот почему и ученые наши, которые не продали душу ведомствам, и „зеленые“ наши так рассчитывают опереться на вас, мировую науку, в борьбе с ведомственным Левиафаном» («Мы – шестидесятники»)».

Что-что нутром чувствовали мужики? Необходимость пыток, расстрелов невиновных? Так К. понимает укрепление государственности? Да ведь именно эти расстрелы привели к гигантскому числу дезертиров во время ВОВ, к образованию и Локотской республик, и армии Власова. Эта «культура насилия» - важный фактор развала государства, и она сыграла немалую роль в 1991 году. Неужто К. не понимает такой простой вещи??
К. зря приводит в пример Адамовича. Адамович далеко на сразу стал писать эту чепуху… Будучи шестидесятником, он мыслил против Сталина, но не против социализма, не против России. Или К., как сталинские тройки. Как НКВД, отождествляет одного засранца, Сталина, и с Советской властью, и с Россией?
Когда в виду давления на меня со стороны КГБ один знакомый из Грузии, аспирант МГУ, предложил пообщаться с журналистами «Либерасьон», я отказался. И, со своей стороны, предложил тоже самое Аверкиеву, которого мы еще не раскусили к тому времени. Но даже отпетый карьерист Аверкиев отказывался от общения с иностранными журналистами, говорил, что это вызовет неуважение сограждан. Он ответил точно так же, как и я. Так что уж зря К. распространяет позицию ряда москвичей на всех, оппонировавших власти.
Но К. идет дальше сталинистов, многие из них не отрицают репрессий и говорят – да, были ошибки. Но К. не просто отождествляет патриотизм со Сталиным (если не любишь Сталина – ты не патриот). К. считает репрессии чем-то значимым, необходимым! Как это у Смердякова: «Русский народ надо пороть’с!»
Еще один момент, присущий домарксовой истории: вся предыдущая история – это история царей. Не классов. Наполеон вторгся в Москву. Такой-то маршал остался один на таком-то фронте. С мечом-кладенцом. Жуков и Конев заняли Берлин. Сталин построил сверхдержаву…
Вообще-то первыми, кто провозгласил себя гражданами мира (космополитами) были древние киники, Диоген, живший в бочке, и пр. Если патриот Сократ воевал, киники не желали отдавать жизни за свою родину.
Но самый пикантный момент – К. еще раз показал себя антисоветчиком. Он, видимо, не читал ленинской работы «Государство и революция» Ленин популярно объясняет, что социалистическое государство отличается от буржуазного тем, что с момента своего возникновения начинает отмирать. Если оно не отмирает – оно не социалистическое, а значит - не советское.  Таким образом, К. ратует за антисоветское государство.

«В своем походе против государства- убеждает К., - антисоветские интеллектуалы постепенно легитимировали, а потом и опоэтизировали преступный мир. Он всегда играет большую pоль в сломах жизнеустройства. Социальный хаос – его питательная среда. С другой стороны, его используют и революционеры в своих усилиях по подрыву государства. Приняв активное участие в революции, преступный мир затем был с огpомным тpудом загнан в жесткие pамки в пеpиод “сталинизма”. Кстати, вопреки распространенному мнению очень большую часть жертв репрессий составляли уголовники. Надо напомнить, что особо тяжкие преступления (убийства, бандитизм и вооруженный разбой) в советском праве причислялись к числу государственных преступлений (статья 58). Однако в целом в советское вpемя пpеступный миp усилился из-за разрушения пpивычных укладов жизни, чеpеды социальных потpясений и пеpехода к гоpодской жизни. Он насытился интеллектуальными силами, вобрав в себя (или породив) существенную часть интеллигенции. Но главное, что с 70-х он получал культурную легитимацию».

К. врет. Ни в какие жесткие рамки уголовники при Сталине загнаны не были. В лагерях они использовались против политических, в стране процветали коррупция и бандитизм, одна неуловимая «черная кошка» чего стоит. И то, что бОльшую часть репрессированных составляли уголовники – тоже ложь. Но К. желает как-то объединить революционеров и уголовников, он хочет сказать, что ленинская гвардия, которую вырезал Сталин, была сплошь уголовной.
К. еще раз врет - уголовники и политически репрессированные всегда шли по разным статьям. Разве за убийство уголовнику приписывали измену родине, подрыв Советской власти. вредительство или шпионаж в пользу Великобритании? Одних сажали по причине уголовного следствия, других – по доносу! Но К. подпускает еще одну дичь – у него уголовный мир вобрал в себя интеллигентов. Эту чушь он откуда выкопал??

«В ходе перестройки, - пишет К., - необходимо было оживить преступный мир и для поставки кадров искусственно создаваемой буржуазии. Причем буржуазии, повязанной круговой порукой преступлений, готовой воевать с ограбленными. Но это социальная сторона, а поговорим о том, какую роль сыграла интеллигенция, особенно художественная, в снятии природной неприязни советского человека к вору, в обелении его образа, в его поэтизации – создании совершенно нового культурного стереотипа. Без духовного оправдания авторитетом искусства никакие социальные трудности не привели бы к взрыву преступности. Это новое явление. В советское время преступный мир был замкнут, скрыт, он маскировался. Он держался в рамках теневой экономики и воровства, воспроизводился без большого расширения в масштабах. В СССР существовала довольно замкнутая и устойчивая социальная группа – профессиональные преступники . Они вели довольно размеренный образ жизни (75% мужчин имели семьи, 21% проживали с родителями), своим преступным ремеслом обеспечивали скромный достаток: 63% имели доход на одного члена семьи в размере минимальной зарплаты, 17% – в размере двух минимальных зарплат. У советских преступников (и мужчин, и женщин, и несовершеннолетних) из всех мотивов преступных деяний «жажда наживы» была на самом последнем месте. У взрослых главным было «стремление выйти из материальных затруднений наиболее легким путем» и «склонность к легкой жизни» (А.А.Тайбаков. Профессиональный преступник (опыт социологического исследования). – СОЦИС, 1993, № 8). Нынешняя экономическая реформа породила совершенно особый новый тип преступника – профессионального расхитителя государственной собственности. По уровню доходов и своей экономической мощи эта новая социальная группа не имеет генетической связи со старой советской преступностью».

Весь мир давно знает о советской буржуазии. Но у К. в голове всё перемешалось.
Никакой поэтизации преступного мира интеллигенция не предпринимала. И не могла, т.к. уголовникам обычно отдавали на съедение политических. Что и показали во всех фильмах о периоде правления Сталина – и после его правления, скажем, «Холодное лето 1953-го». А сращивание мафии и власти произошло скачком, через пару месяцев после «путча» 1991-го. Поэтизации подлежал образ буржуа, предпринимателя, русского купца и т.д. Она затронула все сферы искусства.
Видимо, и К., и Тайбанов – сумасшедшие, они утверждают, что у воров, грабителей, у воров в законе – не было жажды наживы, так, перебиться до следующего воровства… Что за чушь собачья?
Никакой искусственно создаваемой буржуазии не было: просто управленческая элита конвертировала власть в деньги. Конечно, при это она срослась с криминалом – потому что началась война за собственность с применением огнестрельного оружия.

«А ведь антисоветская элита, - уверяет К., - оказалась не только в “духовном родстве” с грабителями. Порой инженеры человеческих душ выпивали и закусывали на ворованные, а то и окровавленные деньги. И даже сегодня они говорят о них не только без угрызений совести, но с удовлетворением. Вот писатель Артур Макаров вспоминает в книге о Высоцком: “К нам, на Каретный, приходили разные люди. Бывали и из “отсидки”… Они тоже почитали за честь сидеть с нами за одним столом. Ну, например, Яша Ястреб! Никогда не забуду… Я иду в институт (я тогда учился в Литературном), иду со своей женой. Встречаем Яшу. Он говорит: “Пойдем в шашлычную, посидим”. Я замялся, а он понял, что у меня нет денег… “А-а, ерунда!” – и вот так задирает рукав пиджака. А у него от запястья до локтей на обеих руках часы!.. Так что не просто “блатные веянья”, а мы жили в этом времени. Практически все… “ботали по фене”, многие тогда даже одевались под блатных”. Тут же гордится Артур Сергеевич: “Меня исключали с первого курса Литературного за “антисоветскую деятельность” вместе с Беллой Ахмадулиной”. Еще предстоит исследовать процесс самоорганизации особого, небывалого союза: уголовного мира, власти (номенклатуры) и либеральной части интеллигенции – той ударной силы, которая сокрушила СССР. Такой союз состоялся, и преступный мир является в нем самой активной и сплоченной силой».

К. стерилен в истории. Уголовники в союзе с интеллигенцией сокрушили СССР! Будет ли предел нелепым фантазиям у К.? Он вообще в курсе ли, кто в СССР был уголовником? В Березниках Пермской области – 70% рабочих отсидело. У бандитов с рабочим классом были гораздо более крутые связи. Но ведь по К. в СССР жили сплошь добрые и прекрасные люди! И вот эти люди из-за гипостазирования, комплекса неполноценности, инстинкта гунна и воли к смерти вдруг перестали быть добрыми и прекрасными… И ударной силой интеллигенты не были – они никакой силой не были. Они исполняли заказ элиты КПСС, которая и была единственной мощной и самой организованной силой в СССР.

«Фундаментальная ошибка нашей честной антисоветской интеллигенции, - пишет К., - заключается в том, что они совершенно безосновательно думали, что, сломав советскую политическую надстройку, они попадут в демократическое либеральное общество. А попали под теневую власть бандитов. Иначе и быть не могло, и причины именно фундаментальны… История советского строя показала, что можно в рамках солидарного общества загнать бандитов в катакомбы и постепенно выгрызать у них почву. Эта борьба шла с переменным успехом, но в целом неуклонно – пока либеральная интеллигенция не заключила с «братками» исторический блок».

«Исторический блок» - очередная фантазия К. К. слишком впечатлительный человек, и знакомство пары пустобрехов с урками воспринял как могучую «антисоветскую» силу. А как же «советская малина врагу сказала нет»? Или «Ты бей штыком, а лучше бей рукой»? «Нам не писать – считайте коммунистом»?
Что касается честных антиКПСС-овских интеллигентов, они небезосновательно думали, что дело пахнет керосином. Они видели, что за шваль – неформальное движение. Они видели, что за мразь вылезает в лидеры. Кроме того, в отличие от К., они были грамотными и Ленина читали. А Ленин предупреждал, что в отсутствие революционного класса, способного взять на себя управление хозяйством, нападки на власть приводят лишь к всё большему разложению системы.
Кроме всего, в любой стране капитализм – бандитский, так что К. зря старается.

«Ельцин, - продолжает К., - объявил о запрете КПСС 7.11.1991, в день праздника, который был дорог большой части народа (??? Что за бред? До  рог был выходной день, а на Октябрьскую революции все плевали. Это потом, когда либералы начали хаять Октябрь, когда пошли увольнения, массы неожиданно его возлюбили, Б. И.) Сказалась, видно, привычка отчитываться перед начальством о больших делах в красный день календаря. Для нас же важно, чем оправдывалось внесудебное (!) запрещение оппозиционной партии: КПСС, дескать, была не общественной организацией, а государственной структурой. И демократы-интеллигенты это приняли, в то же время все семь лет твердя, что СССР был идеократическим государством. Но, господа, это же несовместимые утверждения! Признак полного непонимания. Демократ произносит слова «идеократическое государство» с ужасом – как же можно было в нем жить! То ли дело США или Япония! При том, что и США, и Япония – типичные идеократические государства, контролирующие граждан жесткой идеей. США весьма либеральны к своему гражданину – покуда он безусловно признает их право быль лидером и судьей всего мира и декларирует свой абсолютный патриотизм (точнее, шовинизм). Идеократия СССР, при всей ее помпезности, была мягкой и терпимой. Но – общепризнанно, что идеократия. Какое же место занимала в ней КПСС? Да, КПСС была не похожа на типичные паpтии Запада (“партия нового типа”) (о, господи, ныне ВСЕ буржуазные партии в мире удовлетворяют этой «новости», Б. И.), но из этого вовсе не вытекает, что она была государственной структурой. Она только потому и могла эффективно выполнять свою pоль в идеократии, что была внегосудаpственной силой. Российская импеpия и, после ее pеволюционной модеpнизации, СССР были яpкими пpимеpами тpадиционного общества – в пpотивовес т.н. совpеменному обществу Запада. Этот вопpос глубоко изучен и русскими, и западными философами, такими как Маpкузе и Хабеpмас (А.H.Яковлев хвастался, что кpитиковал Маpкузе, не читая его, а следовало почитать). Тpадиционное общество постpоено таким обpазом, что всего его должна пpонизывать негосудаpственная оpганизация, являющаяся носителем и выpазителем обязательной для всех подсистем общества идеи, не подвеpгающейся обсуждению. Такая идея и производная от нее этика может быть сфоpмулиpована на языке pелигии (и pоль «пpонизывающей» оpганизации игpает сословие жрецов, как в древнем Египте, или цеpковь, как в сpедневековой Евpопе или сегодня в Иране). Эта идея и этика может быть записана на языке философии (как в дpевнем Китае) или на языке идеологии, как в СССР. КПСС пpи этом может pассматpиваться как аналог цеpкви. Н.Бердяев, страстно отрицая советский строй, писал в «Философии неравенства» (1923): «Социалистическое государство не есть секулярное государство, это – сакральное государство… Оно походит на авторитарное теократическое государство… Социализм исповедует мессианскую веру. Хранителями мессианской „идеи“ пролетариата является особенная иерархия – коммунистическая партия, крайне централизованная и обладающая диктаторской властью». Если бы КПСС была государственной стpуктуpой, она не могла бы «пpонизывать» общество и быть носителем «абсолютной» идеологии. Можно как угодно пpоклинать этот тип общества (хотя это и глупо), но это – хоpошо изученная pеальность. Кстати, хаpактеp КПСС как пpинципиально негосудаpственной оpганизации вытекает и из кибеpнетики. Изучая упpавление кpупными системами (государственными утверждениями или коpпоpациями) Ст.Биp показал, что они устойчиво функциониpуют лишь если имеется «внешнее дополнение», говоpящее на ином языке, чем эти системы, пpичем на языке высшего поpядка. Иными словами, в систему должна «пpоникать» оpганизация с совеpшенно иным «генотипом», следующая иным, не подчиненным данной системе кpитеpиям, с иными понятиями. Именно эти функции в советском госудаpстве выполняла КПСС. Специалистам по системному анализу еще в 70-х годах это было пpекpасно известно и пpинималось как очевидность. КПСС была не частью «госудаpственной машины», а внешним дополнением к ней – общественной оpганизацией, говоpящей на ином, нежели госудаpство, языке.

Внешнее к государству – может быть только извне, из ЦРУ. Или с Марса. А как же «Планы партии – в жизнь!» - ? Что, церковь – не госструктура?? Или КГБ и МВД, жестко подчиненные партии – не госструктуры?
Язык высшего порядка – это, без всякого сомнения, язык НКВД, язык пыток. Но К. без понятия, как именно обстояли дела. Никакого языка высшего порядка на заводах не существовало. Шельма Гельман беззастенчиво врал трудящимся про роль парткома на предприятии. Секретарь парткома – директорская шестерка. На корабле не может быть двух капитанов. Больше того: даже 1-й секретарь обкома – всего лишь статист при исполнении проектов ведомства, министерства.
Ну, как может К. приводить в доказательство кибернетику, если он в ней ни в зуб ногой. Что за чушь, что за бред сивой кобылы: негосударственный характер КПСС вытекает из кибернетики!  Из кибернетики что-то там вытекает, а КПСС – как раз государственная структура. Не просто основные направления развития определялись Политбюро и Секретариатом ЦК. Пятилетние планы развития принимались сначала съездами КПСС, а уж потом ВС СССР. В том-то и суть, что в других странах правящие партии, как част государства, выполняют лишь часть управленческих функций, другая часть – в ведении буржуа. В СССР же партийная элита представляла собой обычную капиталистическую монополию – но всего одну. Каждый госчиновник являлся частью армии, распоряжающейся средствами производства – идеологи были совмещены с управленцами.

Конечно, правительство, кабинет министров выполняли управленческие функции. Но попробуйте, отыщите хотя бы одного не члена КПСС в этих структурах. Такие люди, как Королев, казалось бы, определяли всё. Но средства выделяли партия и правительство… Не говоря уже о том, что подбор кадров – исключительная прерогатива партийной элиты.
К. почему-то не затрагивает милый вопрос: в СССР официальной госструктурой был ВС СССР. А вот он-то как раз никакой роли не играл, он целиком подчинялся решениям КПСС. Даже такие сталинисты, как проф. Суслов М. Г., указывают в своих монографиях. Что власть в стране принадлежала не Советам, а партии.
Но вот насчет идеократии… Понимаете, в чем дело. Во главе мусульманского государства обязательно стоит главный толкователь Корана – муфтий… Недаром марксисты, когда пытались сформулировать в категориях отличие капитализма «стандартного» от капитализма в СССР, вспоминали азиатский способ производства, проанализированный Марксом.
Замечательно же, что для своих построений «советчик» К. привлекает антисоветчика Бердяева, ветхозаветного Токвиля, а также представителей Франкфуртской школы Маркузе и Хабермаса. Это слишком низкий уровень, чтобы на них ссылаться, да еще не приводя их аргументы. Так и я могу: «Вася Захаров доказал, что КПСС – не государственная структура».
Хабермас – либерал, а Маркузе, который бежал из фашисткой Германии, был пригрет ЦРУ, сотрудничал с ним и, вместе с Адорно и Мунье, приложил руку к выработке стратегии подавления движения 60-х.

«Когда в тpадиционных обществах, - пишет К., - теpпит кpизис или изымается их «этическая» (идеологическая) сеpдцевина, последствия бывают катастpофическими. Мы эту катастрофу и наблюдали в СССР, когда команда Горбачева “вынула сердцевину” идеократического советского государства и устранила единую, не подвергающуюся сомнению этику, которая налагала табу, например, на национальную вражду. И на фоне уже переживаемой тогда катастрофы цинизмом или недомыслием являлось поддержанное демократами обвинение, будто КПСС «pазжигала социальную и межнациональную pознь». Как ни пpоклинай СССР, но именно в этом аспекте он пpедставлял систему с отpицательной обpатной связью по отношению к конфликтам. Это значит, что при обострении пpотивоpечия автоматически включались экономические, идеологические и даже pепpессивные механизмы, котоpые pазpешали или подавляли конфликт, «успокаивая» систему. Это делалось независимо от воли и личных качеств отдельных людей – так была устpоена система, в котоpой ключевую pоль силы быстрого реагирования игpала именно КПСС. Это было заложено в ее идеологической системе, возводящей в догму «единство» и запpещавшей идущие вразнос конфликты, и в ее оpганизационной системе, «пpонизывающей» все потенциально конфликтующие стоpоны. Такая система консеpвативна – но не конфликтивна. Hапpотив, ослабление и изъятие КПСС из системы общество-государство пpивело, помимо воли политиков (пpимем это как допущение) к возникновению системы с положительной обpатной связью относительно конфликтов. Уже с 1988 г. с тем же автоматизмом и так же независимо от личных качеств политиков любой конфликт pазжигался как автокаталитический процесс. Кое-кто опpавдывал это как необходимые издеpжки пеpехода к иному типу общества, но это – факт. Совеpшенно то же самое пpоизошло в Югославии, где pежим, имевший компартию в качестве ядра системы, почти на 50 лет обеспечил миpную совместную жизнь наpодов, которые до этого имели большой взаимный кpовавый счет и обладали большим потенциалом конфликтов.

Ну и объясняльщик… Тяжело, знаете ли, комментировать какие-то убогие глупости.
Значит, по К. при Гитлере была система с отрицательной обратной связью – она гасила конфликты, которые были способны ее разрушить. Когда Александр Суворов гасил восстание Пугачева, тут тоже работала «не конфликтивная» система.
Приведем пример конфликта, который был погашен системой с отрицательной обратной связью: все конкуренты, все критики Сталина были либо расстреляны, либо отправлены в концлагерь, где и погибли. Когда Сталин устроил начильственную коллективизацию и раскулачивание середняка, крестьяне ответили десятками тысяч восстаний – и все они были подавлены силой орудия, как и восстание вичугских ткачей в 1932 году. Еще пример: когда мясо подорожало и не стало возможности его купить, в Новочеркасске хам директор, продукт сталинской школы, на возмущенный вопрос работницы завода пренебрежител ьно бросил: «Ешьте пирожки с ливером!» В городе вспыхнуло восстание против засилья партийного быдла. Рабочих давили танками. Так КПСС «погасила» социальную рознь. Это, если следовать К., и есть «не конфликтивная» система. И в США, и во Франции – везде «не конфликтивные» системы, везде протесты душат полицейскими дубинками, слезоточивым газом, танками.
Если следовать К., то революционная ситуация или распад системы – это система с положительной обратной связью… Я бы тоже мог привести пример, тем более, обобщающий, из области теории неустойчивости движения жидкости, как возникает турбулентость и пр. Но это лишь аналог, картинка, они ни на миг не приближают к раскрытию реальных механизмов, действующих в обществе. Отмечу лишь еще раз, что революции (как и распад) происходят не из-за чьих-то «проектов», это выдумка К.
Но что это за табу какие-то? Сотрудники нашей лаборатории радиоспектроскопии как-то были на конференции в Латвии. После рабочего дня шатались по магазинам. ВСЕ продавщицы делали вид, что не понимают по-русски. Зато когда к ним подходил сотрудник лаборатории Анатолий Сергеевич КИМ со своею азиатской физиономией, они думали, что он из Южной Кореи или еще откуда и с рвением бросались исполнять его просьбы на русском… Точно так же вели себя работницы столовых в Коми-округе: «Не понимаем по-русски…» В Тыве русских просто ненавидели.
Две антисемитские кампании прошли в 1953-м, еще одна – в 1958-м…
Кстати, именно КПСС разжигала национальную рознь: ее литовская, латышская, эстонская, грузинская, молдавская, казахская части КПСС разжигали. Т.н. «саперные лопатки» при разгоне митинга в Тбилиси – это миф, на деле была провокация грузинского КГБ. Но гораздо раньше – был план автономизации Сталина, в частности, усиление подчинения национальных элит центру в сочетании с программой коренизации. Троцкий недаром предрекал, что СССР распадется вследствие неверной нацинальной политики Сталина. Либералы лишь навесили на это идиотский штамп «оккупанты».

«Известно, - вещает К., - что в СССР именно силы, выpывавшие «коммунистический сеpдечник системы», сыгpали главную pоль в pазжигании кровавых межнациональных конфликтов… Шахрай на суде говорил: "КПСС подменяла госудаpственные оpганы". Этого никто и не отpицал. Но именно слово «подменяла» показывает, что КПСС не была госудаpственной стpуктуpой. Подменять – значит вpеменно бpать на себя выполнениие чужих, не свойственных тебе обязанностей, котоpые в ноpмальной ситуации должен выполнять кто-то иной, специально пpедназначенный для этих функций. Монах может подменить воина, но церковь от этого не становится армией».

Один монах – да. А если все церковнослужители (как элита КПСС) становятся воинами, то церковь превращается в армию. Религиозный орден – это армия, К. плохо знает историю. Беда в другом: К. совершенно не способен думать. Это безумие, безумие, граждане, приводить в пример слова безмозглого троечника Шахрая в качестве доказательства. Мол, раз Шахрай сказал – всё. Но допустим. Итак, КПСС подменяла собой государственные органы. При этом те органы, т.е. Совета, на которых висела табличка «государственные», реально никакими государственными органами не были, потому что своей функции не выполняли.
В любой организации есть формальный, зарегистрированный лидер, а есть реальный. И все понимают, что реальным хозяином является неформальный, подменяющий формального, лидер. Но у К. в голове торичеллиев вакуум. Если партия выполняла функции государства, но сама себя государством не называла – чем же она тогда была, когда подменяла – опять-таки негосударственной структурой? А чем же тогда? Мальчиком с улицы?
К. сам проговаривается – он утверждает, что никто и не отрицал, что партия подменяет Советы. Т.е. он утверждает, что советской власти не было. Соответственно, не могло и быть антисоветского проекта. Но, чтобы как-то убедить читателя в ахинее, что КПСС была чем-то совсем сторонним, незначащим, он вводит слово «временно». Хотя не было ни месяца, чтобы партия переставала «подменять», т.е. подменяла не временно, а всё время, обратим внимание на формулировку К. Он полагает, что подменять – значит, в частности, брать на себя выполнение не свойственных функций. Причем обязательно временно. Напр., один шофер в таксопарке подменил другого, на той же машине – взял на себя выполнение несвойственных функций. Но это мелочь. Главное в другом: если он сам говорит «временно», значит, он согласен с антисоветским проектом отстранить КПСС от управления!
К. что-то вещает насчет сложных отношений между партией и государством, которое она подменяла. При этом не понимает, что телефонное право – это лишь одна из форм партийных директив. Выбор направлений развития экономики не осуществляется согласно телефонному праву. В СССР не было ничего, что бы не было КПСС, даже оппозиция КПСС тоже была КПСС.
К. вворачивает, что КПСС могла проводить свои решения только через гос. органы. Итак, вместо чего-то постороннего для государства у К. вдруг возникает структура, которая проводит-таки свои решения. Можно узнать, через какие гос. органы? Ведь КПСС, согласно К. и Шахраю, их подменяла! Больше того, все мы знаем, что Советы, как госструктура, не функционировали, они лишь ширма с надписью «Одобрямс». Есть ли предел кретинизму К.? Он не может логически правильно составить фразу! Вот что получается, когда человек пытается доказать заведомую ахинею. Ведь любой директор тоже проводит в жизнь свои решения на 99% не сам, а через замов. Но это вовсе не значит. что директор временно подменяет себя, любимого. Любой капиталист тоже действует через менеджеров, но капиталистом от этого он быть не перестает.
К. многократно противоречит сам себе. Он говорит, что соц-нац-раб-партия Германии стала государственной, т.к. ей подчинялась армия. Но тогда и КПСС – государственная, т.к. армия, вторгаясь в Афганистан, исполняла приказ партии.
Ко всей нелогичности у К. старческий маразм, он в своих писаниях еще утверждает, что КПСС имела связи со II Интернационалом, который еще Ленин заклеймил как оппортунистический…

«Допустима ли, - вопрошает К., - подмена госудаpственных стpуктуp общественными в выполнении их функций? Во многих случаях – да. Более того, совеpшенно четкое pазделение функций возможно лишь в тоталитаpных обществах. Чем более «гpажданским» является общество, тем более pазмытыми становятся гpаницы, тем большую долю своих функций оpганы госудаpства выполняют совместно с общественными стpуктуpами или уступают им. Так и возникает самооpганизация, появляется гибкость, повышающая устойчивость общества. В некотоpых ситуациях (напpимеp, в конфликтах) общественная оpганизация выполняет многие деликатные функции гоpаздо лучше, чем госудаpственная. Именно к такому обществу якобы стремились пеpейти демократы – и в то же вpемя пpеследовали общественную оpганизацию за «подмену» функций госудаpства».

Здоров ли К.? 1) Демократы не могли кого-либо преследовать. Это их преследовали.
2) Парт-гос-хоз-номенклатура – это властная структура, К. совершенно напрасно наклеивает на нее глупый ярлычок «общественная организация».
3) Смешно, что «советчик» К. спрашивает о возможности подмены государства. Советчики-то как раз в курсе, что социалистическое государство должно отмирать.
4) Тоталитарное обществ потому и называется тоталитарным, что исключает любое самоуправление.
5) Хозяйственное, советское самоуправление трудовых коллективов К. подменяет вшивыми «общественными организациями». К тому же, на самом деле, полностью подчиненными партийной элите.

«О полном непонимании сути КПСС, - учит нас К., - говорит и утверждение, будто она участвовала в подготовке и осуществлении путча в августе 1991 г. Ведь путч если бы и был, то был бы результатом заговора . Однако сам тип партии, какой была КПСС, делал ее неспособной к каким бы то ни было конспиративным действиям. Во всех документах партии – Уставе, Программе и решениях (от Съезда до первичных организаций) – нет и намека на силовые методы борьбы. Следовательно, участие в путче, если и было, крылось бы в невидимой, подпольной маргинальной части партии. Это было бы возможно лишь в том случае, если бы КПСС была партией сектантского типа, объединяющей очень узкую и сплоченную социальную группу. Но КПСС уже во время войны перестала быть такой партией, а стала срезом всего общества. В ней было 18 млн. человек из всех социальных групп, включая Артема Тарасова. Ни о каком возникновении заговоров в такой партии и речи не могло быть».

Ах, в Уставе не было… А в Уставе не значится случаем, что надо «не конфликтивно» давить рабочих танками в Новочеркасске? Особо «не конфликтивно» душить крестьян, расстреливать миллионами?
Итак, глава КГБ Крючков, глава МВД Пуго, член Политбюро и секретарь ЦК Янаев, председатель ВС СССР Лукьянов, гендиректор огромнейшего свердловского завода им. Калинина, главы Ассоциации директоров СССР Тизяков, возглавлявший ВПК Бакланов, премьер-министр СССР Павлов, поддержавший ГКЧП генерал Варенников , согласно К. – маргинальная часть партии.
К. пробрасывает выдуманную связку: если путч, тогда тайный, подпольный заговор. С одной стороны. К. прав – какой, к черту, путч – оперетка. Элита КПСС оказалась даже на путч неспособной. Разумеется, заговор был, хотя выглядело это комично. ДО 19 августа из команды Ельцина отпрашивались с заседаний поприсутствовать на заседаниях ГКЧП, а ГКЧПисты отпрашивались послушать, что там говорят в команде Ельцина. Однако была и конспирация, было и «таинство» - недаром Горбачев усвистал на Форос.
К. не желает понимать, что стремление сталь буржуа легально, освободиться от Кодекса строителя коммунизма, от обвинений в некоммунистичности и было основным мотивом ВСЕЙ партийной элиты.

«Рассмотрение «дела КПСС» в Конституционном суде превратилось в спор мировоззрений, в сравнение разных «правд» о мире, человеке и обществе».
Абсолютная ерунда. У КПСС уже давным-давно не было ни мировоззрения, ни своей правды.

«Кредо Ковалева (правозащитника, Б. И.): даже хорошие дела от КПСС были мерзки. Все, что делалось с участием КПСС, могло быть только злом. Но это и есть суть манихейства, отход от целостного образа жизни к иссушающему разделению Света и Тьмы».

Стало быть, манихейство иссушающее делит на свет и тьму. Ну, знаток… Все религии, а вовсе не одно манихейство занято таким делением, отчего оно иссушающее – К. не уточняет. Ибо: оказывается, что разделение противоположностей – это нарушение целостности. Гегель может отдыхать.

«Что же сделал Ковалев (Гамсахурдия, Тер-Петросян, Туджман и др. «мстители за поруганные права»)? Они сломали систему, наладившую эту динамику, и потребовали ее капитуляции и суда над ней. Результат: в слабых звеньях (Карабах, Таджикистан, Чечня, даже Молдавия) кровь потекла рекой».
Ковалев-то здесь причем. Не ковалевы ломали систему, а элита КПСС.

«В Англии в 1990 г. выпустили из тюрьмы 6 человек, которые под пытками признались в несовершенном преступлении и отсидели невинно 12 лет. Это ведь похуже, чем у нас было при Брежневе. Что же, заклеймить и разрушить Англию?.. Мы шли к все более правовому и очень терпимому обществу. Ковалеву не нравилось, как шли – и под его аплодисменты нас повели через Карабах и Приднестровье».

Мы шли к всё более правовому и очень терпимому обществу?? Сильно. Интересно, как же это выражалось? К каким правам, терпимости к чему?? К. не приводит примеры. Он словоблуд. Оказывается, право на труд – это всего-навсего идеал, он просто настроение нам улучшает. Как и 8-часовой рабочий день.
Стало быть, ликвидация Хрущевым концлагерей есть движение к терпимому обществу. А ведь согласно сталинистам, именно Хрущев-то и был антисоветчиком.
И не надо врать – не либералы устраивали Карабах и Приднестровье, и азербайджанская и молдавская элиты КПСС.
К. никак не может взять в толк, что демократы плевали на отсутствие демократии в США. Из задачей было разрушение монополии СССР на внешнюю торговлю, на свободное хождение доллара, на свободное проникновение на советские рынки американских монополий. При этом есть у либералов такое пропагандистское клише - стремление низов к справедливости приводит к несправедливости. В «доказательство» они передергивают строчку из «Ричарда III» Шекспира: «Зло порождает зло.» Т.е. НИЗЫ не должны отвечать злом на зло буржуа. У Шекспира всё не так: зло одного человека порождает, генерирует  следующее зло того же самого человека.

Наша история была такова, что если что-то признавалось вредным для страны, то право было лишь инструментом для нейтрализации этого зла.
О чем это К. Если генетика вредна для страны, то право Сталина было инструментом для нейтрализации генетики?

«Мир символов, - считает К., - упорядочивает также историю народа, общества, страны, связывает в нашей коллективной жизни прошлое, настоящее и будущее. В отношении прошлого символы создают нашу общую память, благодаря которой мы становимся народом – так же, как братья и сестры становятся семьей, сохраняя в памяти символы детства, даже отрывочные, зыбкие, как призраки – вроде песни матери, уходящего на войну отца или смерти деда. В отношении будущего символы соединяют нас в народ, указывая, куда следовало бы стремиться и чего следовало бы опасаться. Через них мы ощущаем нашу связь с предками и потомками… Тем свойством, благодаря которому символы выполняют свою легитимирующую и направляющую роль, является авторитет. Символ, лишенный авторитета, становится разрушительной силой – он отравляет вокруг себя пространство, поражая целостность сознания людей. Человек, не уважающий авторитет символов, образовал ту совокупность людей-атомов, которые в ХХ в. стали определять лицо западного общества. Испанский философ Ортега-и-Гассет описал этот тип в печальной книге «Восстание масс»: «Непризнание авторитетов, отказ подчиняться кому бы то ни было – типичные черты человека массы – достигают апогея именно у этих довольно квалифицированных людей. Как раз эти люди символизируют и в значительной степени осуществляют современное господство масс, а их варварство – непосредственная причина деморализации Европы». Мир символов советского человека и стал главным объектом духовного воздействия в антисоветской программе».

Показательно, что К. цитирует именно Ортегу-и-Гассета. К. не понял, что его брошюра «Восстание масс» насквозь антикоммунистична, призывает закрепить управление страной за узким социальным слоем, уничтожить самоуправление, к которому призывал Маркс.
Для идеалиста К. абсолютно естественно символы играют решающую роль. Что касается пассажа об авторитете, как раз это и есть массовый человек Ортеги, который доверяет думать за него авторитету. Яркое выражение массового человека – немец, вскидывающий руку в приветствии своего любимого авторитета.
Но К. напрасно полагает, что в сердце советского человека царили символы. 1) Массы их не знали. 2) Массы с безразличием, если не с отвержением, относились к навязываемым сверху символам.

«Культурное ядро советского народа, - учит К., - было основано на соединении рациональности (ума) и единой этики (сердца), которое наблюдается у человека традиционного общества, обладающего, как говорят, естественным религиозным органом. Так называют способность видеть священный смысл в том, что современному человеку кажется обыденным, профанным, технологическим (речь не идет о религии в обычном смысле слова, и нередко у атеистов этот религиозный орган развит сильнее, чем у формально верующих).

Итак, советский народ, собственно, не соединял в себе рациональность, ум и сердечность, это делало за него культурное ядро. И мы все видим, что представляет собой это продажное культурное ядро… Нет, К. всерьез так говорит об обществе, которое не замечало концлагерей или, наоборот, активно участвовало, донося на своих лучших друзей. К. совершенно выжил из ума, ведь он к этому культурному ядру относит и себя, у себя обнаруживает способность видеть священные смыслы. Способностью видеть святость там, где ее нет в помине, К. наделяет весь советский народ. В своем ли уме К.?

«Конечно, прочность мира советских символов была подорвана намного раньше, чем пришел Горбачев. После смерти Сталина сама власть начала не обновление своих символов, а их разрушение или принижение».
Вот именно! Огромное спасибо. Сама власть. К. не понимает то, до чего додумался Фукуяма, говоря о невозможности охватить экономическое многообразие узким правящим слоем (а мы добавляем – не только генсеком, но и любым капиталистом). Правда, Фукуяма городит ахинею, полагая, что советский народ якобы захотел демократии и сверг тоталитаризм.
К. верен себе – всё плохое происходит лишь после смерти Сталина. Сталин – бог! А у К. есть способность видеть священные смыслы. Эти смыслы могут принимать причудливый вид:
«По-иному светит солнце на земле, /Знать, оно у Сталина побыло в Кремле». Это «Правда» 1938 года.
С одной стороны, при Сталине, конечно, ленинские «символы» искажали, как могли, разве что не «обновляли», этого К. в упор не замечает. Но не столько символы – сколько принципы. И не столько принципы. Сколько самих людей разрушали. Просто расстреливали. И приниженные и расстреливаемые люди видели – символы одни, а реальность – это концлагеря.
Сало быть, возврат к ленинским принципам, который хотя бы формально провозгласил Хрущев, возврат невиновных из концлагерей, правда о культе Сталина – все это по К. есть зло, разрушение и принижение! Вспомним Чаадаева: «Лучше бичевать свою родину, унижать ее, только бы не обманывать».

«Важную роль играло осмеяние символов государственности. Поднимите сегодня подшивку «Огонька», «Столицы», «МК» тех лет – захлебывающаяся радость по поводу любой аварии, любого инцидента».
Ни одно из этих изданий и пикнуть бы не посмело без партийной указки. Все партийные газеты занимались тем же, чем и «Огонёк» и т.п. Вспомним «революционную» статью Самолис «Очищение» - а потом она стала сотрудницей пресс-центра в ФСБ.

«Активность вокруг Мавзолея всегда инициируется людьми образованными (Г.Старовойтова, Марк Захаров и т.п.). Они не могут не понимать, что Мавзолей – сооружение культовое, а могила Ленина для той трети народа, который его чтит, имеет символическое значение сродни религиозному.
Вот-вот. Не сродни, а именно религиозному. Фетиш. Ленин был умнее, когда резко возражал против сооружения ему всего только памятника. И Крупская была умнее, возражая идиотам, которые захотели сделать из вождя революции мумию в гробнице.

Новый подход к деградации символов Отечественной войны был введен в действие уже в годы перестройки – обвинение советского государства, а потом и вообще советских людей того времени в жестоком отношении к немцам, в том, что их «ограбили» и т.д.
Символы-то здесь причем. Здесь прямой интерес США и Великобритании.

«Все мы с детства, - рассказывает К., - воспринимали этот образ как символ трагедии, высших человеческих страстей – мальчик, убитый своим дедом. Сущности дела почти никто и не знал. Дошло до того, что многие были уверены, что мальчик указал место, где отец-кулак спрятал хлеб от продразверстки – это в 1932 году! Почти никто не знал даже, что как раз отец Павлика и был властью – председателем сельсовета. Что именно он мучил и обирал кулаков, высланных в их деревню, за что и попал под следствие».
Отец Павлика Морозова мучил кулаков? К. тоже не знает «сущность» дела. Ну и язык, ну и стиль… сущность дела. Сути дела, вот правильно по-русски. А суть в том, что Павлик и не думал доносить, где его отец спрятал хлеб. Его отец бросил семью, использовал бланки сельсовета, чтобы помогать кулакам, бандитам. Павлик ничего не знал о жизни отца и был вынужден держать ответ в комитете комсомола, что не донес на отца! Убили же Павлика за то, что организовал защиту обоза с продразверсткой…

Одним из важнейших символов, скреплявших советское общество, был труд . Труд как деятельность, исполненная высокого духовно-нравственного (литургического) смысла, как воплощение идеи Общего дела.
Да-да, «мы сильные духом, мы дети земли, мы смелы и смели, но нас нае…ли» (песенка «Яростный стройотряд»). Конечно, были писатели, которые нашли высокий смысл в труде. Это Валентин Катаев, «Время, вперед!», Коптяев. «Утоление жажды», Даниил Гранин, «Иду на грозу», наконец. братья Стругацкие, «Понедельник начинается в субботу». Кстати, их всех К. записывает в «шестидесятники».
И в Японии трудящихся приучали к «литургическому» восприятию труда. Один рабочий чем-то провинился, его посадили в будку у проходных, он ничего не делал, но получал зарплату. Не выдержав такого морального издевательства, рабочий повесился.
Если кто видел штатовские фильмы, как уголовники сами налаживают символ страны, автомобиль, с каким энтузиазмом, гордостью – тот поймет: литургия… Даже те, кто грабит банк, выглядят героями-специалистами, рабочими людьми – со сварочным аппаратом, с компьютером!
Теперь скажите: какой духовно-нравственный смысл может быть у золотарей, дворников, макальщков, вязальщиков, револьверщиков, вахтеров, грохотовщиков и т.д., и т.д., и т.д., и т.п.? Если рабочий три года точит одну и ту же гайку, у него в процессе распредмечивания в голове вместо мозга образуется та же гайка, труд делает из человека обезьяну. Маркс описывает труд рабочего: тяжелый, черный, монотонный, однообразный, обезличивающий. Марк Твен пишет: «Ни за какие блага в мире не соглашусь махать кайлом хотя бы месяц!» Но ведь сытый голодного не разумеет, «советчик» Кара-мурза Маркса не читал, в руки лопату не брал, потом не обливался…

«Если очистить, - уверяет К., - антисоветскую идеологию от шелухи, то увидим, что советский обpаз мысли сломали идеей свободы. Понятие свободы было главным полем боя против всего советского жизнеустройства. Ведь это понятие соединяет все уpовни человеческого существа и его отношений с миpом и дpугим человеком. Либеpалы (т.е. «побоpники свободы») утвеpждали: человек свободен, поскольку он – индивидуум (т.е. «неделимый»). Он есть целостный, ни с кем не pазделяемый миp. Он лишен оков всеобщей этики, она заменена правом – «разрешено все, что не запрещено законом». Философ неолиберализма Ф. фон Хайек в важной книге «Доpога к pабству» повтоpил эту мысль: всеобщая этика есть тоталитаpизм (pабство). Эта фоpмула свободы, на котоpой постpоена концепция pыночной экономики и гpажданского общества, вытекает из каpтины миpа, что сложилась в XVII-XVIII веках. Не уходя в дебpи, скажу, что условием для такого понимания свободы была увеpенность в откpытости и бесконечности нашего миpа и его pесуpсов, в pазделении субъекта и объекта (выведении человека за пpеделы Пpиpоды). На этом поле и столкнулись советское и антисоветское представление о свободе и рабстве. Многие в этой схватке превратились в непримиримых противников из-за глубокого непонимания проблемы и неясности понятий. На мой взгляд, большинство тех, кто губил советский строй, размахивая знаменем свободы, хотело просто-напросто каких-то частичных послаблений и искренне не понимало, что подпиливает несущие конструкции всего жизнеустройства. Эти люди втянулись в обычный конфликт модернизированной части общества со стесняющими ее оковами общинности. Они желали либерализации лишь в той мере, в какой ощущали эти неудобства, но вовсе не хотели, чтобы было разрушено само общество.
Напротив, имелось и небольшое меньшинство, которое давно уже стремилось использовать кризис модернизации именно в целях подрыва цивилизационных основ советского общества. Этим людям не требовалось улучшения советского строя, они мечтали о его ликвидации. Они как раз выдвигали внешне безобидные требования частичной либерализации, часто ссылаясь при этом на Маркса и Ленина, прекрасно понимая, что эти требования подрубают устои советского жизнеустройства».

Что-что подрывает огромную, мощную империю? Частичная либерализация? Или ссылки на Маркса-Ленина? И где это К. видел, чтобы либералы ссылались на Ленина? Они ж его ненавидели. Люда Алексеева, когда брала у меня интервью, заметила: «Да-да, мы все начинали с Ленина…» Когда я сказал, что мы ленинцами и остаемся, Люда оставила мысль об интервью.
Даже когда в 1988-м речь зашла о НЭПе, когда демократы начали поминать высказывание Ленина, что социализм – это строй цивилизованных кооператоров – они всего лишь шли в русле, обозначенном Горбачевым. Все ссылки на Ленина и вся либерализация шли не от демократов, а из ЦК КПСС.
Конечно, демократы и понятия не имели о свободе от законов физики или биологии. Но неужто К. не знает, о чем речь? Речь шла о свободе слова, свободе печати, об отмене цензуры, о прекращении практики КГБ удушения инакомыслящих – с одной стороны. И это правильные требования. Демократы только умалчивали, что СССР в этом плане НИЧЕМ не отличался от любой «свободной» страны.
Еще речь шла о свободе частной инициативы (типа НЭП). Т.е. речь шла о перераспределении власти верху вниз, будто бы в полном соответствии с тезисом Маркса, что социализм – это живое творчество масс. Но беда в том, что демократы требовали свободы только для предпринимателей – но не для рабочих. Тут марксисты-ленинцы становились врагами демократов.
Но это не всё: еще демократы требовали отказа государства от участия в экономике, в этом суть либерализма. Смысл требования – расчистить дорогу монополиям США на советские рынки. Ведь во всех развитых странах государство принимает активнейшее участие в экономике, и в США тоже.
С другой стороны, у либеральных демократов речь шла о замене социализма на капитализм. Здесь дорожки неформалов-марксистов и либеральных демократов тоже расходились. Неформалы-марксисты всерьез полагали, что до устроения власти Советов – рукой подать.

«В чем же суть конфликта? Ведь он возник не сегодня, уже в начале ХХ века проблема свободы в России была поставлена как проблема отношения человека к миру (или к Богу) – и к другому человеку. Достоевский и Толстой отвеpгали свободу западного либерализма».
Особенно они его отвергали, вытирая ноги о бога и о религию в целом.

«Свобода, - учит К., - лишенная оков «иppациональной» этики (Бога, любви и совести), в представлении мыслителей традиционного общества – это свобода бесов. Ее утвеpждение неминуемо ведет не только к pазpушению самого одеpжимого, но и к гибели невинных людей, никакой закон их не спасет. Подавление этической ответственности означает и подавление свободы, свеpхчеловек – тоже pаб. Таким образом, речь идет о двух pазных философско-pелигиозных системах, на котоpых надстpаивается все остальное. В моменты кpизиса, остpого возбуждения общества обе системы поpождали кpайние, беззаветные движения с кpовавым следом. Некотоpыми чисто внешними пpизнаками они могли быть даже похожи – пpи полной внутpенней несхожести. На нашей памяти движение «свеpхчеловеков» – фашизм, и вставший пpотив него под знаменем солидаpности коммунизм (сталинизм). Гpоссман, котоpый якобы не видел между ними pазницы, пpосто pазыгpывал наивность. Сходство даже внешних пpизнаков чудовищно пpеувеличено. Спpосил бы у Разгона – есть pазница между Освенцимом и Беломоpканалом? Когда напиpали фашисты, все было ясно. А сегодня, со сменой оpужия – все вдpуг так смутно. Почему же? Ведь суть конфликта нисколько не изменилась. Дpугое дело, если бы антисоветские идеологи пpямо заявили: большинство pусских (татаp, чувашей и т.д.) отказалось от Достоевского и Толстого и думает как Ницше и фон Хайек. Но ведь нет этого! Множество пpизнаков говоpит о том, что пpедставления о свободе и ответственности, выpаженные философами, учеными, поэтами и солдатами России, подтвеpждены. Никакой Рефоpмации в России не пpоизошло и не будет. Постараемся уменьшить непонимания, сняв несколько слоев противоречий. Первое из них заключается в том, что людей сумели увлечь в область аутистических представлений о свободе, которые несовместимы с реальным соотношением свободы и необходимости, свободы и ответственности. Чтобы отключить выработанное культурой и здравым смыслом недоверие к разрушительным идеям, была проведена интенсивная кампания по созданию стыда или хотя бы неудобства за «рабскую душу России». В ход пошел и Чехов с его «выдавливанием раба по капле», и фон Хайек с его «дорогой к рабству», и Э. Фромм со «страхом перед свободой». Отсюда выросли многие разделы антисоветской философии. Вычитали у фон Хайека, что «для всех великих философов индивидуализма власть – абсолютное зло», и уверовали в обоснованность своей крайней антигосударственности. Так же восхитили наших демократов призывы фон Хайека не бояться идти ради свободы на жертвы и презирать защищенность . Он советовал: "И надо вновь вспомнить слова Б. Франклина, выражающие кредо англосаксонских стран: «Те, кто в главном отказывается от свободы во имя временной безопасности, не заслуживает ни свободы, ни безопасности». Мило слушать эти советы рабовладельцев в РФ! Ведь это кредо сытого. У него главное – свобода, для него государство – абсолютное зло . А если у тебя ребенок плачет без хлеба, если на тебя прет немец, обещавший стереть твой народ с лица земли? В том-то и дело, что антисоветское мышление возникло у людей, лишившихся исторической памяти и о голоде, и о Хатыни. Кампания по обличению «тысячелетней рабы» была настолько мощно и разнообразно оркестрованной, что удалось отключить здравый смысл и логику в подходе к проблеме свободы. Кто-то робко или злобно огрызался: врете, мол, РФ не раба, мы тоже любим свободу. Но не приходилось слышать, чтобы какой-то видный деятель обратился с простой и вообще-то очевидной мыслью: «Да как же можно не бояться свободы? Это так же глупо, как не бояться огня или взрыва». Стоит только задуматься над понятием «страх перед свободой», как видны его возможности для манипуляции. Ведь человек перестал быть животным (создал культуру) именно через постоянное и непрерывное создание «несвобод» – наложение рамок и ограничений на дикость. Что такое язык? Введение норм и правил сначала в рычание и визг (Кара-мурза – безграмотный кретин, Б. И.), а потом и в членораздельную речь и письмо. Ах, ты требуешь соблюдения правил грамматики? А может, и вообще не желаешь презреть оковы просвещенья? Значит, ты раб в душе, враг свободы. Представим, что исчезло организованное общество и государство, весь его «механизм принуждения», сбылась либеральная утопия «свободного индивидуума». Произошел взрыв человеческого материала – более полное освобождение, чем при взрыве тротила. Какую картину мы увидели бы, когда упали бы все оковы угнетенья – семьи, службы, государства? Мы увидели бы нечто пострашнее, чем борьба за существование в джунглях – у животных, в отличие от человека, не подавлены и не заменены культурой инстинкты подчинения и солидарности. Полная остановка организованной коллективной деятельности сразу привела бы к острой нехватке жизненных ресурсов и массовым попыткам завладеть ими с помощью грубой силы. Короткий период неорганизованного насилия заставил бы людей вновь соединяться и подчиняться угнетающей дисциплине – жертвовать своей свободой. Одни – ради того, чтобы успешнее грабить, другие – чтобы защищаться. Первые объединились бы гораздо быстрее и эффективнее, это известно из всего опыта. Для большинства надолго установился бы режим угнетения, эксплуатации и насилия со стороны «сильного» меньшинства. Взрыв такой свободы Россия наблюдала после февраля 1917 г. и понесла от него тяжелейший урон.

Свобода одного осуществляется всегда за счет урезания свободы другого (Кант). Но эти споры не затронули массы, как и сама идеологема. Но вот тут К. снова начинает гнуть свою линию, сравнивая Освенцим и Беломорканал.
То, что отрицание бога есть свобода бесов – это повторение мысли Алеши Карамазова: если нет бога, значит, всё позволено. Разумеется – не значит.
Конечно, ГУЛАГ гораздо лучше Освенцима! Прямо курорт. Только где это К. увидел, как коммунизм боролся с фашизмом? Коммунизм – это бесклассовое общество, ау!
Гроссман, который сам подписывал «письма трудящихся» против инакомыслящих, действительно, наивен – он считал, что результатом тоталитаризма является неверная идеология. На самом деле тождество СССР гитлеровской Германии. Кампучии, Китая и др. в том, что система стремится осуществить единство общества (нации), т.е. единство верхов и низов (социальное партнерство). Для этого изобретается образ врага. У Гитлера это были евреи, у интернационалиста Сталина – шпионы, враги народа, троцкисты-бухаринцы, вредители и пр., у Мао – интеллигенция.
Стало быть, К. полагает, что буржуазная революция в феврале 1917 года, которая устраняла феодальную монархию и давала ход решению земельного вопроса – регресс. Так считает «советчик» К.
А мысль Хайека – извращение тезиса Маркса о Фейербахе: личность – это конкретная совокупность общественных отношений, увы. Пока, при капитализме, человек полностью определен через общество.
К. посрамил Пушкина – тот тоже писал: «Свобода вас встретит радостно у входа». Лучше умереть стоя, чем жить на коленях – но К. и Долорес Ибаррури закатал. Да здравствует крепостничество! Долой «освобождение труда» Плеханова! Сергей Кара-мурза – быдло, быдло, быдло!
Кретин К. не понимает, как слово свобода возникло у буржуа. Точно так же, как слов «социализм» - у Сталина. Но Сталин дискредитировал социализм, не желая его дискредитировать, он лишь манипулировал массовым сознанием. Либералы манипулируют массовым сознанием, сознательно подменяя понятие свободы, как и понятие революции.

Далее К. приводит мнения разных буржуазных идеологов: «В статье «Патология цивилизации и свобода культуры» (1974) Конрад Лоренц писал: "Функция всех структур – сохранять форму и служить опорой – требует, по определению, в известной мере пожертвовать свободой. Можно привести такой пример: червяк может согнуть свое тело в любом месте, где пожелает, в то время как мы, люди, можем совершать движения только в суставах. Но мы можем выпрямиться, встав на ноги – а червяк не может ". Отказ от обсуждения тех ограничений и «несвобод», которые придут на смену советским ограничениям и несвободам, выдает недобросовестный характер антисоветских рассуждений. Ведь даже в связи с совершенно конкретными утверждениями наших демократов были сделаны предупреждения виднейшими западными философами и политиками. Например, одним из главных пунктов в антисоветском проекте было признание безработицы – но Улоф Пальме в книге «Шведская модель» специально обсуждал роль безработицы как самого мощного средства сокращения свободы человека. Еще более общим требованием «антисоветской партии» было достижение экономической свободы, «свободы рынка». На этот счет высказался Поппер…, либерал… В своей главной книге «Открытое общество и его враги» он писал: «Неограниченная экономическая свобода может быть столь же саморазрушающей, сколь и неограниченная физическая свобода… Дело в том, что тот, кто обладает излишком пищи, может заставить тех, кто голодает, „свободно“ принять рабство, не используя при этом никакого насилия». Лидер германских социал-демократов О.Лафонтен сказал проще: «Там, где свобода рынка становится самоцелью, там ограничивается свобода человека» («Общество будущего. Политика реформ в изменившемся мире». М., 1990, с. 155).

Всё это кухонные рассуждения. Кара-мурзу бы в США: да, мы ограничиваем свободу мелкого бизнеса – для его же пользы! Или при царе: да, убиваем. Да, Ленские расстрелы. Да, Кровавое воскресенье – но для общей пользы! И фашисты говорили точно также: что хорошо, что на пользу нации. Ибо червяк-то не может встать на ноги.
Д ведь и Фейербах рассуждал похоже: вода ограничивает рыбу, но она же дает ей возможности.
О чем речь? Конкретная свобода для предпринимателя (буржуа) скрывается, подменяется свободой абстрактной, свободой якобы для всех. Частная собственность вдруг становится общечеловеческой ценностью, хотя это частная ценность, т.е. далеко не для всех. Всё это мы объясняли с момента вбрасывания идеологем «свобода», «частная собственность – общечеловеческая ценность» еще в 1989-м.
К. совершенно напрасно цитирует О. Лафонтена и фальсификатора Поппера: они высказывают лишь свое личное мнение и опять же о свободе абстрактного человека.
Что же конкретно? Во-первых, безработицу в СССР нужно было признать. Ее не смог устранить и Сталин. В 1986-м в СССР было 1,7 млн безработных (Нар. Хоз-во СССР, 1987). В-вторых, Гайдар, пропагандируя безработицу, утверждал, что это приведет к увеличению свободы всей нации. Ибо безработица приведет к повышению качества продукции – за счет конкуренции.
Владова и Рабкина не рассказывали о личных впечатлениях, они четко показали, что рынок рабочей силы вовсе не приводит за счет конкуренции к улучшению производительности труда и качества товара. Как показывают социологические исследования, проведенные во всем мире, увеличение армии безработных приводит к атрофии интереса к труду. С другой стороны, оно приводит к снижению стоимости рабочей силы: когда в затылок жарко дышат, продашь себя дешевле. Т.е. свобода предпринимателя будет осуществляться за счет ограничения свободы большинства граждан.

«Второй источник непонимания, - пишет К., - которое эксплуатировали антисоветские идеологи, был создан тем, что категория свободы была представлена как общечеловеческая , не зависящая от времени и пространства, от культуры и исторических условий. На самом же деле трудно назвать другое понятие, столь изменчивое и зыбкое, как свобода. Можно сказать, что без четкого изложения ее профиля, без дотошного перечисления ее признаков вообще нельзя даже грубо представить себе, что подразумевает под этим словом та или иная социальная группа. Вот пример, сколь различны были представления о свободе в одной и той же культуре почти в одно и то же время. Парижане, штурмуя Бастилию, были уверены, что идут на этот штурм во имя свободы (К. слишком вольно излагает мотивы и лозунги буржуазной революции во Франции, Б. И.). А немного времени спустя Де Токвиль, изучая эту революцию, пишет, что в 1789-1794 гг. люди, «забыв о свободе, пожелали сделаться равными рабами»). Для православного человека идея ловить в Африке людей и продавать их в рабство показалась бы абсолютно несовместимой с понятием свободы, а философы либерализма думали иначе. Один из отцов либеральной философии Джон Стюарт Милль писал: «Деспотизм может быть оправдан, когда дело идет о народах варварских и когда при этом его действия имеют целью прогресс и на самом деле приводят к прогрессу. Свобода не применима как принцип при таком порядке вещей, когда люди еще не способны к саморазвитию путем свободы; в таком случае лучшее, что они могут сделать для достижения прогресса, – это безусловно повиноваться какому-нибудь Акбару или Карлу Великому, если только так будут счастливы, что в их среде найдутся подобные личности». Африканцы не были так счастливы, и пришлось ношу Карла Великого взвалить на себя белому работорговцу. Думаю, каждый согласится, что во время перестройки подавляющее большинство советских людей было уверено, что переход от нашего «тоталитаризма» к свободному обществу будет означать торжество социальной справедливости. Мы же Фон Хайека не читали, мы верили его поклонникам типа А.Н.Яковлева. А Фридрих фон Хайек писал в 1975 г.: «Попытка осуществить социальную справедливость несовместима с обществом свободных людей» (Давайте еще Маркса с Лениным поменяем на Хайека! И не будем добиваться социальной справедливости, Б. И.). В общем, можно считать, что все рассуждения антисоветских идеологов о свободе были построены на большом методологическом подлоге – саму категорию свободы они представили широкой публике ложно. Но каково же все-таки содержание этой категории – не у тех, кто стал объектом манипуляции, а у сознательных сторонников антисоветского переворота? … тех, кто отрицал саму сущность советской структуры свобод и несвобод. Можно ли реконструировать их туманно высказываемые идеалы? Политики уходят от сути конфликта, обсуждая пpоблемы второго уровня, а то и вообще административные («свобода подписки на газеты и журналы!»). Для выяснения сути конфликта надо брать вещи фундаментальные и чистые. Свобода слова! Свобода самая чистая и вpоде бы самая бесспоpная. Тут проблема в том, что эта свобода никем под сомнение не ставится, даже Ниной Андpеевой. А между тем на ней-то и можно все пpовеpить. Потому-то pазpушение наших культуpных устоев pади «возвpащения в цивилизацию» как pаз и началось с тpебования «полной гласности», что в пpеделе это и есть абсолютный деспотизм господствующего меньшинства. Полная гласность («пpозpачность»), напpимеp, возможность читать мысли дpуг дpуга, сделала бы совместную жизнь людей невозможной. Она бы сразу привела к полной атомизации, разъединению людей, что и является идеалом либерализма. Человеческие связи pазpываются поpой пpосто потому, что «добpохоты» сообщают тебе то, что ты и так знаешь, но пpо себя. Это – твое сокровенное, о чем не должны говорить посторонние. Во вpемя выбоpов 1993 г. ведущие телевидения любили «сpезать» кандидатов хитpым вопpосом: «Как вы думаете, допустима ли цензуpа?». Мол, скажет «да, допустима» – попался, сталинист. А ведь вопpос достоин идиота. Стоит чуть-чуть подумать, и видно: без цензуpы вообще не существует общества и человека. Человек возник из обезьяны именно благодаpя моpальным запpетам (ничего себе – как раз именно Кара-мурза и есть идиот, Б. И.) на свободное пpоявление инстинктов. Откуда взялось само понятие «нецензуpное выpажение»? Из того факта, что есть цензуpа – запpет на использование в ноpмальной ситуации опpеделенных слов. Не место здесь поднимать эту большую тему, но ведь цензура – охранитель слова. Более того, даже художественное слово без цензуры вянет (говорят: «Отмена цензуры подпиливает зубы слову»). М.М.Пришвин, вспоминая «трескучее время» по сравнению с советской цензурой, записал 12 января 1919 г.: «Кто знает, быть может, цензурное насилие над словом играет роль снега, засыпавшего теперь наши поля: он губит стебли и цветы, но сохраняет молчаливые подземные корни». Постыдное убожество антисоветской мысли уже в том, что свободу слова представили не как проблему бытия, а как критерий для дешевой политической оценки: есть свобода слова – хорошее общество, нет свободы слова – плохое. Если в наше плохое общество внедрить свободу слова, оно станет получше. На деле речь идет о двух разных типах общества. «Освобождение» слова (так же, как и «освобождение», превращение в товар, денег, земли и труда) означало прежде всего устранение из него святости, искры Божьей. Оно означало также отделение слова от мира (от вещи). Слово, имя переставало тайно выражать заключенную в вещи первопричину. Это была культурная мутация, скачок от общества традиционного к гражданскому, западному. Но к оценке по критерию «плохой-хороший» это никакого отношения не имеет, для этого важна совокупность всех данных исторически черт общества. И гражданское общество может быть мерзким и духовно больным и выхолощенным, и традиционное, даже тоталитарное, общество может быть одухотворенным и возвышающим человека. По своему отношению к слову сравнение России и Запада дает прекрасный пример двух типов общества. Вот Гоголь: «Обращаться со словом нужно честно. Оно есть высший подарок Бога человеку… Опасно шутить писателю со словом. Слово гнило да не исходит из уст ваших!». Какая же здесь свобода слова! Здесь упор на ответственность. Что же мы видим в западном обществе? Вот формула, которую дал Андре Жид (вслед за Эрнестом Ренаном): «Чтобы иметь возможность свободно мыслить, надо иметь гарантию, что написанное не будет иметь последствий» (Жид, Ренан пишут чушь – зачем ее цитировать? Б. И.). Таким образом, слово становится автономным (Да ты что! Оно еще прыгает и плюется, Б. И.) по отношению к морали. На деле свобода слова означает полную безответственность. Это – очень специфическая вещь, не имеющая ничего общего с понятием свободы ответственной личности. Утвеpждаю как общий тезис: с точки зpения сохpанения сложных и тонких общественных стpуктуp свобода сообщений непpиемлема. Наличие этических табу, pеализуемых чеpез какую-то pазновидность цензуpы, является необходимым условием для сдеpживания pазъединяющего действия инфоpмации на пpиемлемом уpовне. И это не зависит от того, истинна инфоpмация или ложна. Когда то и дело слышишь, что научное знание всегда есть добpо, вспоминается pеплика Ницше: «Где дpево познания, там всегда pай» – так вещают и стаpейшие, и новейшие змеи". Исследователь, подобpав упавший с пиджака волос, опpеделяет генетический пpофиль человека. Появляется новое знание, но если оно сообщено, оно может pезко изменить жизнь человека (напpимеp, стpаховая компания не желает иметь с ним дела из-за pиска pанней смеpти). Чем больше мы втягиваемся в «инфоpмационное общество», тем большее значение для каждого пpиобpетает инфоpмация – пpосто знание, до всякого его пpиложения. (что за чушь?! Знание – это одно, информация – другое, вербальная, письменная агитация-пропаганда или литература – третье и четвертное, Б. И.).

И снова К. цитирует несчастного Алексиса Токвиля. Токвиль – не исследователь. Он лидер консервативной Партии порядка, которую высмеял Маркс. Его основной, почти единственный труд – скучная, вялая, примитивная и, вместе с тем, довольно критичная описательная книжка «Демократия в Америке».
К. не понимает сути дела. Важно вот что: правда о КПСС согласно К. – недопустима. Да он еще и обскурант. А вот Ленин утверждал, что все внешнеполитические акты государства должны быть гласными, доведенными до каждого. Оказывается – К. своим обскурантизмом сам это подтверждает – партия и народ – вовсе не едины. Партии есть что скрывать от народа. Причем разглашение грозит гибелью партии!
К. доводит вопрос до идиотизма – до чтения мыслей. И на этом основании утверждает, что свободы слова быть не должно. Разве не идиот?
Ни в одной стране не было такой цензуры, как в СССР, чтобы за стихотворение отправляли в концлагерь.
С другой стороны, К. не понимает способа подавления критики в других странах. Этот способ - плюрализм мнений. Когда за белым шумом мириадов СМИ, в основном, буржуазных, т.к. деньги у буржуа, не различим полезный сигнал. Элита КПСС аналогично «включила дурочку», либеральные демократы вместе с националистами, монархистами и пр. сильно ей помогли, полностью заполнив информационное пространство западными идеологемами. Суть дела: КПСС декларировала себя коммунистической, на деле ничего коммунистического в ней не было. Чтобы это скрыть, и был запущен механизм плюрализма мнений. Считать КПСС коммунистической было выгодно и либеральным демократам – иначе кто они, зачем они и денег не получат. Также выгодно и Западу, указывать рабочим, что социалистическая революция приводит к не ахти какому сытому житью-бытью. Вспомните анекдот: на здании ЦК КПСС красуется надпись - «Наша партия борется за звание коммунистической».
Что касается Ницше, это лишь один из его афоризмов, совершенно разное можно понимать под сказанным, да еще каким-то там Ницше. Напр., искусствовед Чистяков говорил: «Правда, кричащая не на месте, дура.» Так, нелепо ветеранам войны, которые шли в бой с криками «За родину, за Сталина!» рассказывать о кровожадном тиране Сталине. Помните, в Достоевского в «Преступление и наказание» отвратительный Лебезятников: «Эх, если б были живы мои родители, как бы я их огрел протестом! А Белинского бы как закатал.» Прекрасный пример гласности – шантажист Огастес Милвертон, разглашенная им тайна привела к гибели «порядочного человека», «его бедное сердце не выдержало». А еще есть экономический шпионаж, а еще есть государственные тайны… Только всё это не имеет ровным счетом никакого отношения к оргиям комсомольских вожаков или партийных бонз. О сохранении своего ореола коммунистичности КПСС вместе с либералами беспокоилась – и беспокоится - как беременная монахиня.
Что поминать Ницше, который объявил: «Музыка является средством для самоуслаждения страстей». Что за убожество. Но к К. более подходит иной афоризм Ницше: «Иметь талант недостаточно: нужно также иметь на это ваше позволение, — не так ли? друзья мои?» И еще: «Наука уязвляет стыдливость всех настоящих женщин. При этом они чувствуют себя так, точно им заглянули под кожу или, что еще хуже, под платье и убор».

«Антисоветский проект, - определяет К., - предполагал повторение в России той культурной мутации, которую претерпел Запад в ходе Реформации и слившейся с ней Научной революции. Неpазpывная связь свободы познания, свободы инфоpмации и свободы пpедпpинимательства лежит в основании модели западного общества. Кстати, идея свободы предпринимательства неразрывно связана и с идеей классовой борьбы как варианта узаконенной «войны всех против всех». Эта идея также стала важной частью антисоветского проекта.

«Война всех против всех» - это у Гоббса, война жадных, порочных, за место под солнцем, никакого отношения она к классовой борьбе не имеет, как и идея свободы предпринимательства – это ж вам не французская буржуазная революция. И Реформация здесь тоже нипричем.
Значит, в СССР почему-то нельзя свободу познания, информации. А в США – можно. В США узнавать новое – не опасно. Конечно, если речь не идет о государственной тайне. А в это понятие можно впихать ох сколько…
Но К. зря пишет о мутации или неприемлемости свободы информации для СССР, в отличие якобы от США или других капиталистических стран. Он не понимает их тождества с СССР. Конечно, в Штатах можно критиковать президента, и даже престижно. Скажем, книжка Герберта Блока «Герблок в Зазеркалье», где он высмеивает Рейгана, стала бестселлером. А чего стоит Уотергейт. Даже если президент завел бабенку на стороне, его не прорабатывают по партийной линии, а берут на анализ сперму и выгоняют из президентов. В современной РФ еще больше свободы: Алина Кабаева забеременела, жена Путина тут же ушла в монастырь, а Путину хоть бы хны.
Но Рейган, Никсон, Клинтон – никто, они по сравнению со Сталиным или Андроповым – пиджачки. Когда же речь идет о таких вещах, как вдвое завышенные по сравнению с реальными данные о запасах нефти в Саудовской Аравии, тут сразу начинается цензура «по-советски». Мэттью Симмонс, написавший ставшее бестселлером исследование "Twilight in the Desert" ("Сумерки в Пустыне") и приоткрывший завесу над хорошо скрываемой информацией о тайной кухне арабской нефтедобычи, судя по всему, просто поплатился за это своей жизнью.
Марсель Дюпра, который распространял во Франции информацию о том, что во 2-ю мировую было убито вовсе не шесть миллионов евреев, а значительно меньше, был убит бомбой, подложенной в его машину, после чего еврейские организации сделали заявление для прессы, в котором выражали одобрение этому убийству и предупреждали остальных о последствиях попыток проанализировать тот период истории. Дом швейцарского историка Юргена Граффа (Jurgen Graff) был сожжен, а также дом шведского исследователя, проживавшего в Дании. Книжный склад американской организации, объединяющей несколько исследователей этого вопроса, также был подожжен. Французский историк, профессор Р. Фориссон (Faurisson), который занимается этим вопросом, был жестоко избит, и только вмешательство людей, находящихся поблизости, спасло ему жизнь. Во Франции, Германии, Австрии, Португалии, Испании, Дании, Голландии, Швейцарии, были приняты законы предписывающие наказание за любые попытки отрицать тот «факт», что в гитлеровской Германии было убито именно шесть миллионов евреев.
В Аргентине был убит журналист, который написал о мафиози, владеющем аэропортом «Министро Пистарини». Если я сейчас опубликую информацию, кто, где, что у кого воровал, причем по-крупному, и если тот, у кого воровал, не предоставит мне серьезной защиты, меня просто не найдут.
Но К. говорит не просто о цензуре слова, он хуже: он говорит о цензуре познания!

«Целый срез антисоветского мышления сложился на основе категорий классовой борьбы . Вот, на Западе она узаконена, введена в рамки права, сложилась целая культура борьбы, и в результате достигнуто динамичное экономическое и социальное развитие. У каждого рабочего в кастрюле курица, а около дома сносная машина – это благодаря забастовкам. Но и буржуазию эти забастовки заставляют тщательнее вести дела. Что же мы-то? Страна таких замечательных традиций рабочего движения? И начали эту тему мусолить, а потом и в рабочую среду нести. Ты же рабочий, тебя эксплуатируют, надо же бороться за свои интересы! Цивилизованно, конечно. Теперь не булыжник оружие пролетариата, нужны знания, нужны права, нужен закон о праве на забастовку. И уже к началу перестройки была подготовлена почва для воззрений, которые полностью разрушали всю конструкцию общества-семьи, накладывали на нее несовместимые с нею представления общества борьбы , которое уравновешивается силой или угрозой применения силы. Идея легализации забастовок стала одной из главных в т.н. «демократическом движении», а с 1989 г. в программе Межрегиональной депутатской группы ВС СССР. Началась пропаганда этой идеи в печати и на митингах, а также просто лихорадочная агитационная работа в рабочих коллективах. По ряду причин, блестяще описанных в американской советологической литературе, самым подходящим контингентом для этого были шахтеры. В США досконально был изучен опыт стачечной борьбы в России в 1902-1907 гг., очень интересно было читать эти работы. Тем, кто имел хотя бы интуитивное представление о типе советского общества, идея легализовать забастовки сразу показалась предельно опасной. Они чувствовали, что речь идет не о частичном изменении социальной и политической системы, а о переходе общества… на совершенно иную траекторию. И как только в этот коридор войдешь, дверь за тобой захлопнется. Тяжело было смотреть на подготовку, при явном потакании верхушки КПСС, первых больших забастовок. С точки зрения интересов самих рабочих они выглядели как самоубийство, но в эту воронку они затягивали все общество. К числу таких действий можно отнести антисоветские забастовки шахтеров Кузбасса в 1990 г. Множество разумных людей своими руками уничтожали тот строй, в котором они существовали как привилегированная социальная группа. И требовали установить строй, в котором они как социальная группа должны были неминуемо быть превращены в ничтожество. Шахтеры вообразили (не без помощи манипуляторов), что если шахты приватизируют, а сами они станут акционерами, то они будут продавать уголь за доллары, а все остальное – налоги, цены на энергию, машины, транспортные тарифы и т.д. – останется, как было при советском строе. Те обществоведы, которые об этом писали, обнаружили потрясающее непонимание типа советского общества – его было бы трудно так имитировать. Обнаружили они, кстати, и отсутствие логики, а также непонимание и типа западного общества. Вот что пишет снс Ин-та международного рабочего движения АН СССР В.В.Комаровский в статье «Независимое рабочее движение в СССР» («Общественные науки и современность», 1991, №1): "Забастовки шахтеров… это шаг к гражданскому обществу… И в то же время это шаг к новой социальной и экономической структуре общества… перелом 1989 г. позволил многим рабочим осознать, что право на забастовку – такое же право, как право на труд, свободу собраний, как другие демократические права… Подобный взгляд на борьбу за свои права бессмысленно интерпретировать как следствие подрывных действий каких-то внешних сил. Не случайно шахтерское движение, среди участников и лидеров которого поначалу было много членов КПСС (теперь зачастую уже бывших), к первой годовщине своего появления пришло с требованиями о ликвидации привилегированного положения КПСС на производстве, о выводе парткомов с предприятий и национализации имущества КПСС, включая средства массовой информации, с призывами к массовому выходу из рядов партии. Эти требования прозвучали на I съезде шахтеров, они были среди лозунгов политической стачки 11 июля 1990 года… Что же думают шахтеры о возможной безработице? 56% опрошенных нами шахтеров понимают, что избежать безработицы не удастся и поэтому нужны государственные и региональные программы ее ограничения и помощи безработным. В то же время 26% считают ее безусловным злом и высказываются за ее недопущение". С первым тезисом специалиста по рабочему движению можно согласиться, "забастовки шахтеров – это шаг к гражданскому обществу ". Точнее, это шаг от советского традиционного общества, а куда нас от него заведет, пока неясно (более вероятно, что к традиционному же обществу, только несравненно более худшего типа, нежели советское – диапазон традиционных обществ огромен, вплоть до людоедских племенных королевств). Но уже следующий тезис просто нелеп: "право на забастовку – такое же право, как право на труд ". Эти два права именно взаимоисключающие , они есть часть правовых систем двух несоизмеримых типов общества. Или право на труд – или право на забастовку, в этом и был фатальный выбор шахтеров, и даже они, похоже, это лучше понимали, чем старший научный сотрудник из АН СССР. Потому-то они, идя на забастовку, уже предвидели безработицу, а еще два года назад им и в голову такое бы не пришло. Хочешь права на забастовку – бери, но не взыщи, прав члена семьи ты тогда иметь не будешь, в том числе права на труд и других типично советских прав.
Кстати, автор той статьи ошибается (или забыл), что в забастовках 1990 г. сыграли свою роль и «подрывные действия каких-то внешних сил». По отношению к Кузбассу «демократы» из Межрегиональной группы были именно внешними силами, для которых шахтеры были всего лишь инструментом в политической борьбе. А разве не был «внешней» силой приезд Ельцина с его авторучкой, которой он прямо на митингах выписывал шахтерам немыслимые блага, которые они получат, как только свергнут власть СССР?
И наконец, бурную активность проявляла американская федерация профсоюзов АФТ. Согласно западной прессе, она выделила немалые средства на семинары для руководства стачечных комитетов шахтеров. Эти средства, как водится, кто-то из «независимых» профсоюзных лидеров разворовал (фамилии тоже публиковались), вследствие чего в «международном рабочем движении» возник небольшой скандал. А в Испании для активистов стачкомов был организован роскошный двухнедельный отдых. Он был так красочно расписан в газете «Эль Паис», что у других, отставших активистов слюнки должны были потечь. Так что В.В.Комаровский, заседая в Академии наук, не уловил важных деталей. Как говорится, наука не в курсе дела.
Ясно, что забастовка – это метод получения от работодателя и (или) государства каких-то благ путем нанесения ущерба или этому работодателю, или всему обществу (ай да Кара-мурза! Б. И.). В последнем случае забастовка – это средство давления на правительство. Но получишь ли ту эту выгоду или, наоборот, потеряешь, зависит от баланса сил. Переход к такому способу достижения выгод – это необратимый отказ от принципа переговоров и поиска согласия, принятого в семье. Хотя, понятно, и в семье бывают несправедливости и конфликты. Забастовки 1990 г. были не конфликтом, а разрывом со всеми принципами жизнеустройства по типу семьи. При этом шахтеры и вообще все рабочие, поддержавшие этот разрыв, совершили ошибку, поскольку оказывать давление ни на новых собственников, ни на государство они не могут. «Собственники» получают доход не от труда рабочих, а от разворовывания ресурсов страны. Но для нас здесь важнее тот факт, что и «честные антисоветчики», и даже «просоветские» историки и философы тоже ошиблись. Они не поняли именно фундаментальных вещей. В 1988 г., выступая в АН СССР, академик И.И.Минц сказал: «Как известно, Сталин запрещал писать о недостатках в деятельности Советской власти. Помню, как Е.М.Ярославский в „Правде“ написал о состоявшейся в 30-х годах стачке в Орехово-Зуеве. Сталин объявил ему выговор за разглашение сведений о стачке» («Россия, 1917 год: выбор исторического пути». Круглый стол историков Октября, 22-23 октября 1988 г. М.: Наука, 1989). Старый был уже академик, но тут сплоховал. «О недостатках в деятельности Советской власти» Сталин писать не запрещал, он запрещал писать разрушительные для советской власти вещи. Строя общество-семью, приходилось постепенно, без потрясений гасить инерцию революционного общества классовой борьбы. И об отдельных рецидивах старого мышления и поведения, вроде стачки в Орехово-Зуеве, писать не следовало ни в каком смысле. Борец с Православием Е.М.Ярославский этого тоже не понимал, как и И.И.Минц. Но тому Сталин хоть успел объявить выговор, а в 1988 г. были уже другие времена. После 1991 г. в академической среде началось просто прославление забастовки как «пути в гражданское общество». Надо сказать, что раскачать антисоветское забастовочное движение оказалось очень непросто. В.В.Комаровский… отмечает: «Четыре первых года перестройки рабочий класс оставался практически в стороне от каких-либо форм участия в процессах, набиравших силу в стране».

К. полностью стерилен в данной теме. Как, впрочем, и Комаровский. Оба обнаруживают полное непонимание советского общества.
Но каково: в СССР – общество-семья… И Россия сегодня тоже - едина… Здесь К. уже не просто безграмотный недоумок, не просто обскурант, здесь он выступает как хам, как крайний ультраправый буржуазный реакционер. Итак.
1) Право на забастовку никоим образом не исключает право на труд, это у К. завих.
2) Еще один завих – оказывается, что Орехово-Зуевская стачка – это вовсе не недостаток Советской власти. Это так себе, рабочие сдуру пошалили. Но это расшатывает систему. Если забастовки не в состоянии расшатать ни одно развитое капиталистическое государство, то СССР, полагает К., настолько хрупок, что забастовки способны его обрушить.
3) Забастовки не были никаким шагом к гражданскому обществу. Тем более, что никто не понимает, что это за зверь. Маркс говорил, что ему не нужно гражданское общество, ему нужно человеческое общество.
4) В 70-е годы на заводах Куйбышева прошли забастовки. Рабочие требовали доплаты за конвейерный труд. Информация об этом обошла все обществоведческие журналы. И не было кретина, который бы объявил выговор редакторам журналов.
5) Забастовки в СССР происходили и до перестройки, и во время нее. Они почти исчезли после 1991-го. Одной из важных забастовок было выступление рабочих Ярославского моторостроительного в 1986 году. Никто в среде рабочих не вел никакой пропаганды. Рабочие требовали отмены черных суббот и воскресений. Видимо, К. не в курсе, как в Иваново-Вознесенске рабочие бастовали против сверхурочных.
Как и во всем мире, советская правящая элита понимала только один язык – язык силы. Только в этом случае правящая гнида реагирует. Пнешь ей под зад пожестче - сразу же всё у нее удивительным образом находится, и деньги, и средства.
6) Перестройка подтолкнула к забастовкам лишь шахтеров. Но не через четыре года, а в 1988-м. В то же время практически всю перестройку машиностроители безмолвствовали – в этой отрасли больше разобщающих факторов. Забастовки в машиностроении были крайне редки. Напротив, работа в шахте сплачивает.
7) Никаких членов КПСС седи шахтерских лидеров не было. Изначально никто шахтеров не агитировал. Просто люди закончили вуз, зарплата им не понравилась, и они спустились из кабинетов в шахты. Работа в шахте вчерашним студентам показалась сверхтяжелой. И они потребовали доплаты, с коэффициентом 1,4 раза по отношению к средней зарплате.
И вот только тогда к шахтерам пришли анархо-синдикалисты и пр. со своими книжками о кровавом Ленине. Да, АФТ КПП ходила вокруг шахтеров… Но не только семинары или отдых их лидерам устраивала. Она непосредственно финансировала стачком Кузбасса.
8) КПСС не потакала забастовкам.  Был издан закон о забастовках, резко ограничивающий возможность провести забастовку. Тогда рабочие в машиностроении стали говорить: «Будем бастовать без закона.» Но обещаниями дело и закончилось.
В то же самое время отделившийся от официального профсоюза угольщиков Независимый профсоюз горняков вместе с АФТ КПП финансировала… ВЦСПС.
Как известно, Горбачев признал требования шахтеров справедливыми. Тем не менее, шахтеры потребовали отставки правительства. Но.
К. не упомянул, что ДО 1-го съезда шахтеров и суточной политической забастовки в Новокузнецке состоялся 1-й съезд независимых рабочих движений. Я входил в оргкомитет съезда. На этом съезде группа делегатов, рабочих машиностроительных предприятий, приняла независимую декларацию, в которой осуждались установки стачкома Кузбасса.
Но суточная забастовка не сыграла особой роли в жизни страны. Выступления шахтеров продолжались, тогда власти предприняли определенные шаги против забастовщиков. Воспользовавшись недовольством железнодорожников, которые простаивали без угля, власти натравили одну отрасль на друга. Очевидно, что современные забастовки – в виду жесткой зависимости предприятий – как правило, бьют не только по буржуа, но и по соседу. Особого эффекта это не имело.
Но вот когда НПГ выразил свою поддержку Ельцину, еще до того, как он стал править Россией, один демократ в Перми как-то собирал деньги на поддержку шахтеров. За что получил в морду от одного рабочего-машиностроителя…
К. не понимает: забастовки, как и многотысячные митинги в Куйбышеве, Южно-Сахалинске и пр. – это не попустительство КПСС, это ее прямая поддержка – в случае шахтеров, а порой и организация – в случае митингов. Шахтеры и митингующие стали тараном для пробивания интересов элиты КПСС конвертировать власть в деньги.
Во-вторых, К. не понимает: «культура забастовки» – это система охраны буржуа, ее начали насаждать иностранные профсоюзы уже после того, как к власти пришел Ельцин. Самое смешное, что вот эту «культуру», сводящуюся к «социальному партнерству», пропагандировала сталинская КПРФ!
Главное. Для К. рабочие – не народ. А вот «советский проект» - это священная корова, которую нельзя трогать. Рабочие защищать свои интересы не имеют, а имеют одно право: обслуживать захребетников типа Кара-Мурзы, поить их, кормить, обувать, одевать, строить им жилища… Понимаете, в чем позиция К.? Он хочет как-то обгадить забастовки как гражданскую активность снизу, ибо по К. только активность сверху (Политбюро ЦК КПСС или класса буржуа) имеет право на жизнь. Как бы плохо ни жили рабочие – они не должны бастовать, вот что проповедует К. Как в анекдоте, где группа людей стоит по горло в дерьме, один начинает возмущаться, двигать руками – и все ему говорят: «Не колыхай!»

«Могли ли мы принять эту модель, - пишет К., – от свободы познания до свободы «войны всех против всех» – как философский принцип нашего жизнеустройства? Нет, это было невозможно сделать без полного разрушения всех главных структур советского общества. Вспомним слова философа Научной pеволюции Бэкона: «Знание – сила». Суть негласного споpа была в том: может ли накопление силы быть свободно от оков этики? Все ли разрешено, что не запрещено законом? Либеpалы отвечают четко: не только может, но и должно быть абсолютно свободно от этики – вот вам пpинцип свободы познания. Кто, кажется, в нем усомнится. А на деле за этой волей к знанию скpывается воля к власти. Власти над пpиpодой и над человеком. За ней стоит субъект-объектное отношение к миру и к человеку. А советский строй исходил из представления о мире как Космосе, в котором человек – часть мира, связанная с каждой былинкой и каждым человеком. Антисоветские идеологи, убеждая людей отказаться от советского космического чувства…»

Ах, уже космическое чувство… А почему нам про него никто не говорил, хотя янки всё время спасают Вселенную, да еще у них есть мисс-Вселенная… Стало быть, американцы несколько раз высаживались на Луну, а космического чувства у них нет. Да, Петровы, Ивановы, Сидоровы – у вас было особое космическое чувство, вы и не знали. Оказывается – не смейтесь – все вы ощущали, что вы – часть мира, связанная с каждой былинкой. Мда. Чуяли вы, как связаны с каждой-каждой былинкой?! Или вам все-таки сдается, что Кара-мурзу понесло куда-то не туда? Советский человек ощущал связь исключительно со следующими вещами: дача, машина, гараж, свой научный хуторок и - в качестве чего-то надоедливого, глупого, но обязательного – общественные собрания и политинформации. А если кого беспокоил Гондурас – его советовали не чесать.
Бедный, бедный К. … Разве он не в курсе, что именно за отсутствие космического чувства демократические интеллигенты костили советского человека?! Ведь ноосфера, а мы тут со своей классовой борьбой носимся… Всё во Вселенной отражается на нас, всё. что мы творим, отражается на Вселенной… Это и «Ностальгия», и «Жертвоприношение» Тарковского, где прямо в нос тычут, что СССР – не самостоятелен, он лишь часть цивилизации, а эта цивилизация старше России на тысячелетия!.. И даже теперь Прокопенко в своей «Военной тайне» распространяет эту космическую хрень!

Но у К. есть вопиющие нелепости: за волей к власти, за властью над природой и человеком вовсе не стоит субъект-объектное отношение человека к миру и человеку – т.к. это отношение – всегда, везде, во всем. Какое же оно может быть иное??
Еще К. выдумывает чепуху, что якобы имеет (имел) место спор, может ли накопление силы быть свободно от этики. Чушь это, а были вполне конкретные вещи: коллективные письма ученых об ограничении распространения ядерного оружия. И никого отношения это к проблеме свободы человека не имеет.
Еще К. путает либералов и либертарианцев, анархистов, представителей Франкфуртской школы и т.п., которые презирали этику. Либералы же этим не грешили, просто их этика тождественна этике буржуазии явно. А в либертарианцев и пр. – неявно. Сегодня это различие стирается: отвержение этики сходит как раз от буржуа, это и ЛГБТ, и феминизм, и BLM и пр.
Теперь скажите: как представления о мире как о космосе могут помешать посильной реализации власти человека над природой??

«… и принять, - продолжает К., - философию индивидуализма, постепенно внушили значительной части интеллигенции странную, ошибочную мысль, будто «свобода по фон Хайеку» означает раскрепощение личности, возможность ее самовыражения. Мысль эта кажется странной потому, что не только практика Запада, отраженная, например, в литературе и кино, не дает никаких оснований для такой иллюзии, но и самые крупные социологи Запада (прежде всего М.Вебер, а в наше время Э.Фромм) доходчиво объясняли, что это именно не так и почему это не может быть так.
Мы не замечаем даже самые великие ценности, когда они привычно нас окружают. Не замечаем же мы, какое это счастье – дышать воздухом («За то, что ты дал мне золото, я дарю тебе… жизнь». О чем пишет К.? Что советские бедняки не должны завидовать советским буржуа, ведь он должны быть счастливы тем, что дышат воздухом! Ввести налог на дождь и грозу! Б. И.) Так же жили мы среди наших людей и не замечали этого их чудесного свойства – каждый из них был личность . Он все время о чем-то думал и что-то переживал. Посмотрите на лица людей в метро. Не боясь окружающих, люди доверчиво уходят в себя, и на лице их отражаются внутренние переживания. Один горестно нахмурился, другой чему-то улыбнулся. В метро Нью-Йорка все лица похожи на полицейских – все одинаковы, все вежливы и все настороже. Они как будто охраняют хозяина (это твое личное идиотское впечатление, К.! В московском метро люди абсолютно равнодушны друг к друг, не уступают места, отталкивают локтями друг друга и т.д. Смотришь на ребенка в московском метро и думаешь: «Маленький, а уже москвич! Все ниже его, он выше всех, всё должно быть для него».  Б. И.).

 Макс Вебер НЕ писал о свободе человека, о раскрепощении личности и пр., он писал о свободе от чьих-либо оценок, в т.ч. партийно-политических. Т.е. Вебер мешал в одну кучу объективность в естественных науках с объективностью в, например, социологии, то есть, полагал, что есть надклассовая (объективная) точка зрения на историю.
Представитель Франкфуртской школы неофрейдист Эрих Фромм тяготел к марксизму, хотя и весьма слабо его понимал. Он лишь отмечал («Бегство от свободы»), что свобода человека при капитализме – иллюзия, человек, даже творческий, писатель или ученый, отштампованы средствами массовой информации и пропаганды, их мышление несвободно.
К. рисует страшную картину: никто при жутком капитализме – не личность! Ни Рафаэль, ни Леонардо, ни Вийон, ни Стейнбек, ни Фолкнер, ни Хемингуэй, ни Ибаррури… Видимо, изначальная установка так оказала воздействие на слабый разум К., что ему всё в этом страшном мире стало казаться в черном цвете… Помню, член РКРП Терентьев описывал в газете, как он чувствовал себя в Штатах – как в стане врага. Но вот привелось мне побывать в Аргентине, Англии, Франции, объединенной Германии, Нидерландах, Австрии – но нигде такого чуда, описываемого К., не встречал…
И ни Вебер, ни Фромм не понимали, с чем именно связана несвобода. Если человек стоит у конвейера 10 лет, труд делает из него обезьяну. Тяжелый, черный, монотонный, обезличивающий труд (Маркс) как в США, так и в СССР, лишает человека возможности быть личностью. К. лжет, он слеп и глух, он не знае. Чем жил рабочий класс в СССР.
С другой стороны, тот же К., так похвалив советского человека – тут же обвиняет его в глупости. Недомыслии, гипостазировании и т.д. К. противоречит сам себе.

«Истинно либеральное общество, - указывает К., - намного нетерпимее к инакомыслию, чем традиционное советское. Например, не верить в газовые камеры нацистов на Западе – уголовное преступление. В тюрьму – за неверие! Но это так, скандальная штука (Это он имел в виду немецкого инженера Гермара Рудольфа, который провел исследование на тему возможности убийства людей в помещении Освенцима, представляемом как газовая камера, за что был осужден на 18 мес. лишения свободы, Б. И.). И без УК контроль над мыслями там такой жесткий, что все само собой образуется. Я начал выезжать в капиталистические страны в 1983 г. Именно единомыслие, одинаковость разных по форме людей – вот что шокировало сильнее всего. Это как сто модификаций ВАЗ-2105 с разными формами кузова и разной окраски. Другое дело, что многим большего и не надо».

К. обманывает читателя. Если кто-либо просто не верит в газовые камеры – ни в какую тюрьму его не сажают. Есть свобода совести и свобода мнений. Другое дело, если вы свое неверие оформили и начали пропагандировать.

«В начале 80-х годов, - рассказывает К., - я как-то стоял в очереди, ожидая открытия водочного отдела, у себя в микрорайоне. Чтобы убить время, очередь философствовала. Темы в таких очередях обычно брались из жизни, говорить полагалось кратко и выразительно. Перед нами экскаватор копал траншею. Возникла проблема: почему «в пятый раз» копают траншею на одном и том же месте? Почему было не уложить все коммуникации сразу? Выступило пять человек, и были даны такие объяснения, каждое из которых представляло собой целую модель:
1. Плановая система виновата – не могут разные ведомства между собой договориться. Вот если бы был хозяин…
2. Нет, тут дело не в плане. На каждой траншее можно украсть, но немного, чтобы не накрыли. Пять траншей выкопали – пять порций украли. 3. По-умному, можно было бы и украсть, и не мучиться. Система такая, что наверх поднимаются одни дураки. Вот они и не могут сделать по-умному. 4. Нет, я кое-кого из начальников знаю. Очень даже не дураки. Но почему-то им нужно действовать так, чтобы все думали, что они дураки. Тогда-то у них главное воровство и удается. А мы: «Дураки, дураки…» Сами мы дураки. 5. Сами дураки, это точно. Во-первых, копают только четвертый раз. Первый – понятно. Второй, помните, трубу разорвало, зимой горячая вода везде текла. Тут план ни при чем – такие трубы делаем, так варим. Третий раз копали – класть трубы для второй очереди квартала. Что лучше – копать еще раз или держать трубы пять лет в земле, не знаю, тут считать надо. Теперь четвертый раз копают – телефон проводят. АТС тогда не было, кабель дефицит. Ну и сидели бы восемь лет без дома, ждали бы дома вместе с телефоном. Этого хотим? Я пришел домой и записал эти рассуждения. Как-то зачитал их на лекции по методологии в Испании. Аудитория аспирантов просто не верила, что где-то может существовать такое разнообразие мышления. Но это разнообразие может быть только тогда, когда некоторые вещи нельзя вслух говорить. Мы этого не чувствовали, а ведь тут большая проблема. Наш философ А.Ф.Лосев сказал: «Там, где есть свобода слова, нет свободы мысли». Когда антисоветские поборники свободы получили рычаги влияния, а потом и власти, нам пришлось убедиться на опыте, что именно советское общество в его зрелой, рационализированной стадии, было несравненно терпимее, нежели та демократия, которую они установили

И этот человек ездил в Испанию с лекциями! Ни К.,, ни те пятеро не в курсе, почему 5-й раз копают! Это просто глупые люди, судя по их разговору. К. вообще обошел суть. Копают в 5-й раз потому, что в 1-й раз сделали плохо. Чтобы копать во второй, в третий, в пятый раз. Это в Перми знал каждый дурак.
Не-ет, на Западе точно так же верят газете, как в СССР – «Правде»...
Сейчас мнений еще больше – и? Если раньше была виновата только КПСС, теперь и масоны, и ведьмы, и Нептун с Плутоном. Как говорил Ле Ландау – если люди думают одинаково, но правильно, это лучше, чем если бы они думали по-разному и неправильно.
Может быть, Лосев просто имел в виду то же, что и Гете: кто умеет видеть вещи, у того есть слово, у того, кто не умеет видеть вещи, есть слова. К. просто выдрал фразу из контекста? Но попробуйте, найдите у Лосева это высказывание. Неужели Лосев предвидел, что появятся либеральные демократы и будут отстаивать свободу слова? И, дабы опровергнуть их в будущем, брякнул такую нелепую фразу, что свобода слова убивает свободу мысли? Что за чушь собачья!
Философ А. Ф. Лосев – отпетый идеалист, Кара-мурзе стоило бы это знать. Только у Лосева так может быть, что мысль и слово – вещи не просто разные, но противоположные.
Значит, свобода слова не нужна? Значит – помалкивайте, я начальник – ты дурак? Все должны набрать в рот воды? К. не в курсе, что социал-демократы в России удивлялись, как рабочие выступали не просто за рубль, но и за демократические свободы. Энгельс говорил, что рабочему классу для победы нужно всего лишь обычное буржуазное избирательное право – так ведь оно без свободы слова немыслимо!
Другое дело, что марксисты требуют свободы слова ДЛЯ ВСЕХ, а либералы – только для гуманитарной интеллигенции. После акционирования трудовые коллективы лишились последней свободы слова – т.к. они даже не миноритарии.

«Наши нынешние либералы-утописты, - пишет К., - считают, что, отказываясь от идеала равенства, они утверждают идеал свободы. При этом они и малого усилия не хотят сделать, чтобы выяснить, а что же означает свобода в наших конкретных условиях. Перед их глазами разыгрывается драма: наделение меньшинства свободой разворовать общенародное достояние оборачивается лишением самых фундаментальных свобод подавляющего большинства граждан. Вспомним, что говорил один из самых авторитетных идеологов «социально ориентированного капитализма» премьер-министр Швеции Улоф Пальме: «Бедность – это цепи для человека. Сегодня подавляющее большинство людей считает, что свобода от нищеты и голода гоpаздо важнее многих дpугих пpав. Свобода пpедполагает чувство увеpенности. Стpах пеpед будущим, пеpед насущными экономическими пpоблемами, пеpед болезнями и безpаботицей пpевpащает свободу в бессмысленную абстpакцию».
Почему же этого наши интеллигенты не хотели услышать? Ведь они помогли отнять у большой части народа «свободу от нищеты и голода», всучив вместо этого «бессмысленную абстракцию». Почему с таким энтузиазмом прославляли они грядущую безработицу и ликвидацию «уравниловки», бесплатного образования и всего того, что всей массе наших людей давало очень важные элементы свободы? Неужели интеллигент может представить себе страдания других, лишь испытав их на своей шкуре?

К. (на момент написания своей книги) опоздал на 10 лет. Мы это говорили 30 лет назад. Это уже давно общее место. Но К. не в курсе, как неформальные СМИ показывали советскую свободу – именно как несвободу от низеты. Агентство «Сибинформ» (Тюмень) опубликовало карикатуру: стоит мужик перед залом, его отгораживает трибуна, он повторяет слова главы ВКПб Нины Андреевой: «Не могу поступиться принципами!» Зал не видит, что у мужика голый зад.
Нужно понять, что не в абстрактных принципах дело, а в классовых интересах. Либералы не заметили, что они приняли на вооружение принцип свободы так же, как Нина Андреева – свои «принципы».
Чтобы нанять хорошего адвоката – нужны деньги. У кого больше денег – у того больше прав. Если посчитать РЕАЛЬНЫЕ доходы младшего научного сотрудника, среднего рабочего или и инженера, в СССР они были выше, следовательно, в СССР у людей было больше свободы.

«Спор о том, - учит К., -хорошо ли устраивать в России либеральное общество, давно уже стал схоластическим… При наличии Запада построить капитализм можно только за железным занавесом. Запад пожирает первые же комочки «чужого» капитализма, как бактерии пожирают комочки слизи, из которых должна была бы постоянно зарождаться жизнь. Потому-то мы в опыте и не можем наблюдать зарождения жизни. Капитализм можно было бы строить в позднем СССР (как сейчас в Китае), но «демократы» угробили все дело…»

Согласно К., воззрения демократов были иллюзией, а создали людоедский криминальный строй.
1) К. не знает, что такое капитализм, не знает политэкономического определения, он не понимает, что криминальный людоедский строй – тоже капитализм.
2) Бессмысленно говорить о порождении капитализма в СССР, т.к. СССР УЖЕ был капиталистическим. Но для К. эта мысль неподъемна.
3) Как и социализм, капитализм нельзя строить! Общественный строй, способ производства рождаются в развитии производительных сил, в классовой борьбе, а не создаются в кабинетах.

Вместо СССР возник патологический, несовместимый с длительной жизнью режим, при котором не рождаются дети и вымирают люди среднего возраста. И трудность преодоления этого режима не в тонком уме Степашина или Гайдара, не в красноречии Черномырдина или Кучмы, не в жестокости ОМОНа, а в том, что соблазн свободой манипуляторы сумели внедрить глубоко в подсознание больших масс людей, особенно молодежи. И значительная часть наших соотечественников перестала быть гражданами и составлять общество.
Мда. Черномырдин или Степашин воровали из-за того, что в сознание масс глубоко внедрен соблазн свободой! Оказывается, не тем плох капитализм, что средства производства отчуждены от рабочих, а тем, что соблазн свободой проник в их сознание… Кара-мурза – дурак, дурак, дурак!

«Подрыв идеи братства народов. В советском проекте представление о жизнеустройстве по типу семьи выстраивалось в двух измерениях – социальном и национальном . В стране, где соединились в одном общежитии более сотни народов, национальное устройство было не менее важным, нежели социальное. При советском строе всем было вбито в голову, что народы СССР – одна семья, что надо друг друга уважать и друг другу помогать. Реальность была не безоблачна, но важно, какие идеи внедряются в массовое сознание. СССР не был «санаторием народов», но не был и «тюрьмой», и тем более «кладбищем». Это был дом, в котором было можно жить. Антисоветский проект предложил как принцип жизни закон рынка, и вбивал в головы новые догмы и мифы (конкуренция вместо солидарности, личное против общего)».

Подрыв идеи… Хорошо сказал: было вбито в голову. Я уже говорил: К. не в курсе, что творилось в советских Прибалтике, Грузии, Туве. К. будто напичкан штампами из доперестроечной газеты «Правда». Еще раз напоминаю, что СССР был разрушен ДО Беловежья – распадом отраслевых цепочек. С другой стороны, именно олицетворение «советского проекта», Ельцин, Шушкевич и Кравчук, помахали дружным союзным республикам ручкой.
Да, в головы вбивали одно, а на деле было другое, никакой «одной семьи» не было в помине. «Реальность была не безоблачна» - ложь! Реальность была затянута тучами.
К. не знает, что было в СССР – конкуренция пронизывала советское общество сверху донизу.

«В сознании и подсознании людей, - утверждает К., - всегда гнездится национальная ревность. Ее разжигание стало одной из главных технологий при разрушении. Перестройка питалась антисоветской идеей о национальном притеснении "наших ". Главную работу сделали демократы – их объектом были прежде всего нерусские народы, в Прибалтике и на Кавказе. Один из прорабов перестройки А.Нуйкин признается: «Как политик и публицист, я еще совсем недавно поддерживал каждую акцию, которая подрывала имперскую власть. Мы поддерживали все, что расшатывало ее. А без подключения очень мощных национальных рычагов ее было не свалить, эту махину».

Чего-чего… Ревность?? А это еще что за зверь. К. плодит всё новые и новые выдумки, то гипостазирование, то комплекс неполноценности, то инстинкт гунна, то волю к смерти… Теперь, оказывается, есть еще национальная ревность, если б не она – разжигать было бы совсем нечего. А то, что в Эстонии Сталин умудрился провести коллективизацию – в три недели, это как бы совсем ничего, так, пустячок. Бендеровцы на Украине, эсэсовцы в Прибалтике, оказывается, возникли благодаря технологии разжигания ревности. Или нет – из-за гипостазирования? Ни К., ни Нуйкин не в теме. Нуйкин вообще глубоко вторичен – он, видите ли, сваливал махину. Параноик!
В Грузии митинг под брендом «саперные лопатки похоронили перестройку» был спровоцирован КГБ Грузии. Бойню в Вильнюсе устроили литовские спецслужбы. Подготовкой боевиков для свержения Чаушеску занимались совместно КГБ, ГРУ и ЦРУ…
Да, напряженность в отношениях была. Хотя Армения, скажем, или Узбекистан и не думали отделяться от России, наоборот! Отделились не национальные ревнивцы, а Россия от прочих республик, в Беловежье.

«Главный шаг, который удалось сделать интернациональной антисоветской номенклатуре к 1991 г., – подготовить и провести «Декларации о суверенитете». Основную роль в этом сыграли демократы РСФСР, которые группировались вокруг Ельцина. Речь не идет об ошибке – идеологи российского документа пpодолжают хвастаться и шумно пpаздновать день «независимости» в память о пpинятии фатальной Деклаpации. Принципиальные положения Деклараций означали ликвидацию главных скреп Союза».
Бумажка разрушила Союз. И этот старый пердун кого-то обвиняет в идеализме!

«Успех в деле развала СССР после сговора верхушки КПСС в противником в холодной войне идеологи представляют как результат того, что «демократизация раскрепостила национальные противоречия», которые якобы были просто заморожены тоталитарным советским режимом. Это – дешевый трюк. Тот факт, что в ходе построения советского жизнеустройства степень недоверия и вражды между народами резко снизилась, неоспорим. Самый красноречивый показатель – число межнациональных браков. Их невозможно предписать ни партийным решением, ни идеологическим давлением – люди свою судьбу определяют, принимают глубоко личное решение. В некоторых обществах разные этносы живут бок о бок в течение столетий – и не смешиваются. В СССР межнациональные барьеры были сильно ослаблены, и смешанные браки были широко распространены. Число этнически смешанных семей (на 1 тыс.) составляло в среднем по СССР в 1959 г. 102, а в 1989 – 175. Вот как это число изменялось по союзным республикам (согласно данным, приведенным в работе М.Н.Руткевича «О демографических факторах интеграции» – СОЦИС, 1992, №2.

Во-первых, в данных Руткевича не обозначено, кто с кем состоял в смешанном браке. Если латыши с эстонцами и литовцами, а узбеки с таджиками, туркменами и казахами – это ничего не значит. Нет выделения смешанных браков с русскими. Между тем, подавляющее большинство браков русских с татарами (мусульманами) – с последующим разводом. Слишком разный менталитет.
В Таджикистане, Узбекистане и Киргизстане далеко не всякий желал иметь русскую жену: «Разве она будет работать, как местная? Разве она будет подчиняться мужу, как местная? У нее ветер в голове…» Так мне объяснял положение вещей приятель из Таджикистана; он, его беременная жена и я подрабатывали на очистке туалетов и душевых в МГУ в 1986-м.
Во-вторых, в данных Руткевича значится, что самое маленькое, в 8-9 раз меньше, чем в Прибалтике, число смешанных браков – в Армении. Между тем никаких центробежных тенденций в Армении не было.
А какая сильная дружба между народами возникла после распада СССР! Все девушки повыскакивали замуж за французов с финнами, а те их потом выгнали, ребенка отняли… Раньше что – только за богатого кавказца. Или за прибалта – поближе к Европе. Страстное желание бежать со своей родины, куда глаза глядят, удавалось удовлетворить лишь 17,5%. Самое главное – К. не понимает, что право на национальное самоопределение - буржуазное, оно затрагивало республиканские элиты, поэтому по числу смешанных браков говорить о дружбе народов вряд ли возможно. Каждый член смешанной пары в процесс распада СССР поддерживал не свою семью, а свое правительство.

«Почему те же чеченцы, - спрашивает К., - перешедшие на сторону Гитлера и имевшие в тылу Красной армии мощные формирования с артиллерией, прекратили сопротивление и без боя погрузились в теплушки и уехали в Казахстан? Почему они не начали террористическую войну – ни в конце 40-х, ни в 50-е, ни в 60-е годы? Они боялись КГБ? Нет, они и во время войны ничего не боялись, начать восстание в тылу Красной армии означало сжечь мосты и идти на большой риск. Мятежные чеченцы подчинились потому, что наказание было суровым, неотвратимым, но в то же время и бережным по отношению к народу. Тогда не стали расстреливать мужчин, подрезать корень народа, а выселили всех по ту сторону Каспия. И даже не расформировали партийные и комсомольские организации, не прекратили прием в партию. Одним этим показали: народ не будет придушен. И боевой мальчик Дудаев будет принят в лучшую военную академию и станет большим генералом. А умненький мальчик Хасбулатов будет профессором.
Трогательный старик! А почему чеченцы перешли на сторону Гитлера? Наверно, потому, что мы были одной семьей? Точнее, потому, что нам это вбили в голову?

«Стереотип обделенности русского народа в СССР, - рассказывает К., - стали активно достраивать патриотические писатели и общественные деятели очень широкого диапазона. Кто-то как сознательный противник СССР, кто-то как конъюнктурный политик, а кто-то и сам как жертва манипуляции.
Видимо, одним из важнейших заявлений в этой программе было предположение В.Распутина о том, что РСФСР сама может выйти из СССР и отделаться от неблагодарных «младших братьев». Заявление было чисто риторическим, но слово не воробей, да и никаких поправок внесено не было. Так была запущена идея развала СССР из центра – руками русских».
К. хоть и депутат, но не помнит. Во-первых, я уже приводил данные: госбюджет дотировал республики неравномерно: на славянские и южные нации приходилось менее 100 р./чел.год, на Грузию и Азербайджан – 600-700, на Прибалтику – 1000-1200 р./чел.год. Поэтмоу и возникла тема ущемленности русских, дескать, хватить кормить соседей.
Во-вторых, У Распутина только и было, что слово-воробей. А вот с докладом на тему самоопределения РСФСР от СССР выступила перед Ельциным пермская журналистка Залевская, большая дрянь. И текст доклада ей писал один другой пермский примитивный журналист, ее подчиненный Петухов…

«Ввиду того, - пишет К., - что постоянному очернению образа советского проекта придается в антироссийской программе очень большое значение, до сих пор мощные импульсы направлены на поддержание в массовом сознании русских стереотипа «обиженных». В разделе о диссидентах уже приводились антисоветские высказывания И.Р.Шафаревича о национальном устройстве СССР. Перед выборами 1999 г. он опубликовал свой очередной труд – «Зачем нам сейчас об этом думать» («Завтра», 1999, № 29). В нем структура его антисоветской концепции в связи с судьбой русского народа представлена довольно полно. Главная его мысль состоит в том, что для приверженцев советского строя характерна "нерусскость". И.С.Шафаревич даже указывает степень «равнодушия к судьбе русских» у коммунистов, сравнивая их с нынешней криминальной буржуазией. По его словам, «марксистская нерусскость - это тенденция слоя, чуждого основной части народа» – слоя, «ничем не лучшего, чем новые русские». Что такое «нерусскость», как ее определить, И.С.Шафаревич внятно не сказал, не привел никаких разумных признаков, по которым избиратели могли бы отвернуть недостойных кандидатов. Из контекста выходит, что самым главным признаком «нерусскости» является идеология («марксизм»). Такого убогого механицизма не ждешь в конце ХХ века. Ясно, что культура большого народа («русскость») не может зависеть от столь изменчивого и подвижного ее элемента, как идеология. Неужели Н.Клюев, став коммунистом, приобрел от этого «нерусскость», а Шолохов перестал быть русским писателем? Искренний коммунист маршал А.М.Василевский разве потерял русское воинское чувство? Рубцов с его нежным отношением к советскому строю стал «чуждым народу»? Или все они были неглубокими людьми, недопонимали то, что открылось Шафаревичу? Согласно Шафаревичу, коммунисты, руководившие советским проектом, следовали догмам марксизма, и их политика поэтому всегда носила антирусский характер. При этом И.Р.Шафаревич не взвешивает в целом все реальные условия и результаты советского строя. Он приводит отдельные жгучие детали, обращаясь к чувствам читателя. К тем же чувствам, на которых играли демократы, разжигая антирусские чувства. Как уже говорилось выше, многие важные суждения Шафаревича почти буквально совпадают с высказываниями Г.Старовойтовой».

Да, и Шафаревич, и Старовойтова – антикоммунисты. Но К. не в теме. Большевиков шафаревичи кляли за интернационализм, за то, Ленин как-то высказал, что для настоящего интеллигента национальный вопрос безразличен, за то, что большевики приняли Декрет о борьбе с антисемитизмом… До сих пор патриоты клянут Ленина за то, что его дедушка якобы был евреем, клянут Маркса, Энгельса, что они якобы презирали Россию, хотя Маркс презирал и собственную нацию, и немцев… а Ленин уж явно был русофилом. Удивительна и позиция Шафаревича: где он нашел в элите СССР марксизм?

«Вот как И.Р.Шафаревич доказывает на цифрах, что советская власть притесняла русских: «В 1973 г. на 100 научных работников имелось аспирантов: среди русских 9,7 человека, туркмен – 26,2, киргизов – 23,8. Таков же был и уровень жизни…». Попробуйте это растолковать. Кто здесь русские, кто туркмены – аспиранты или научные работники? Зачем такой сложный показатель? Есть же попpоще: в 1985 г. в РСФСР было 68 тысяч аспиpантов, а в Туpкмении 496 – в 130 pаз меньше. Русских кандидатов наук в 1982 г. было 257265, а туркменов 1511 – в 170,3 раза меньше, чем русских. Среди докторов наук в 1982 г. русских было в 251 раз больше, чем туркменов, в 1987 г. в 223 раза больше. Но главное, как из всего этого вывести идею о дискриминации русских в науке? Всю науку в СССР заполонили туркмены? В 1970 г. в РСФСР было 631 000 научных работников, а в Туркмении 3600 (из них больше половины русских). Вообще русских среди научных работников было в 310 раз больше, чем туркменов. При чем здесь вообще аспиранты? И что значит "таков же был и уровень жизни"? У русских 9,7? На 100 человек? Какая неряшливость мысли. С уровнем жизни досталось от Шафаревича бедным узбекам: «В 50-е годы доходы колхозников Узбекистана были в 9 раз выше, чем в РСФСР». Откуда эти данные, да еще такие точные, как их понимать? Не бывало таких разрывов в уровне дохода. В 1960 г. средняя зарплата рабочих и служащих была в РСФСР 83 р., а в Узбекистане 70 р. Значит, доходы горожан в РСФСР и узбеков были примерно равны (горожане дынями не торговали и скрытых доходов не имели). Официальные доходы на селе у русских и узбеков тоже были примерно равны. Значит, Шафаревич знает о каких-то скрытых, теневых доходах узбекских крестьян?
Могли ли теневые доходы узбекских колхозников быть столь непропорционально большими, как заявляет Шафаревич? Чтобы колхозники, хотя бы и в Узбекистане, жили в 10 раз богаче горожан – кто же в это поверит! Сбережений в сберкассе у одного городского жителя Узбекистана было в 8 раз больше, чем у сельского. И вообще сбережений в 1975 г. у одного жителя РСФСР в среднем было 410 р., а у жителя Узбекистана 128. Откуда эти «9 раз»? А главное – что хочет доказать Шафаревич этими цифрами? Видимо, что советская власть создавала резкое неравенство республик в ущерб русским. Но ведь это не так. Основные капиталовложения делались в России – достаточно упомянуть разведку и освоение запасов нефти и газа в Сибири, на которых мы до сих пор живем. Или взять выплаты из общественных фондов: в РСФСР в 1975-м они составляли на душу 392 р., в 1989-м 760 р., а в Узбекистане 258 и 429 р. А это, прежде всего, расходы на образование, здравоохранение, жилье – вложения в человека. Да, установкой советской политики было именно выравнивание уровня развития всех частей страны. Ибо СССР (да и Российская империя) строился именно как страна, а не колониальная система! Это можно видеть на длинных временных рядах, сравнивая множество показателей. Надо ли понимать Шафаревича в том смысле, что он считает принципиально неправильной политику развития всей страны как целого? Тогда лучше бы сказать прямо. Прямо не говорит, потому что тогда станет очевидной антирусская направленность всей его философии.

К. не может понять, о чем говорит Шафаревич. К. не знает цифр. При этом говорит про целое!
С одной стороны, Шафаревич, видимо, не курсе той жесточайшей эксплуатации, что была на плантациях Таджикистана или Узбекистана, жесточайшего расслоения по доходам. Может, у нобелевского лауреата и неряшливость в мыслях, только насчет дискриминации в науке он абсолютно прав.
К., видимо, никогда не видел, как в вуз поступали за кавказские деньги. Как за деньги кавказцы делались докторами наук. Или не знает, что для нацменов существовали льготы, обязательный процент? Это и есть «выравнивание»? К. не в курсе, что в южных странах еще в 1986 году был феодализм, процветали баи.
К. приводит данные по аспирантам – в Узбекистане их было в 130 раз меньше, чем в РСФСР, а научных работников – 631 тыс. против 3,6 тыс., в 175 раз меньше. Но. Во-первых, население Узбекистана было в 42 раза меньше, т.е. отношение увеличивается до «в 3 раза» и до «в 4 раза». Во-вторых, К. не соизволил посчитать аспирантов и ученых узбеков внутри РСФСР.
Но и Шамбаров обходит стороной другую дискриминацию – воровство русских диссертаций москвичами! Один пермский научный сотрудник написал диссертацию – москвичи украли. Написал вторую – снова украли. Третью – опять украли. Тогда сотрудник повесился. А то, что доение провинциальных аспирантов столичной профессурой стало обыденным, принятой практикой – это как?

«Согласно данным переписи 1897 г., - пишет К., - в европейской части России ожидаемая при рождении продолжительность жизни была у русских мужчин 27,5 лет, у латышей 43,1, у молдаван 40,5 лет – в процветающее время, до марксизма и революций. Именно советский строй (и только он!) резко сократил этносоциальное неравенство русских. В 1926-1927 гг. ожидаемая продолжительность жизни у русских мужчин повысилась до 42,2 лет, а к началу 70-х годов до 64,6 лет. В 1988-1989 гг. она составляла у русских мужчин 64,6 года, а у латышей 65,9 лет и у молдаван 65,1 года. Почти сравнялась. В 2000 г. она составила у русских мужчин 59,8 лет. Так что русские рано умирали при православном царе и при антисоветском Ельцине, а жили долго только при советском строе».
Можно было бы добавить:  смертность в России была больше, чем в обеспеченных странах и даже больше, чем в странах обездоленных, и смертность от заразных болезней тоже была выше, чем в обездоленных странах. И только большевики сделали то, на что не способен был царь: победили тиф, поголовно привили оспу, открыли массу больниц, в 1925-м победили холеру, ввели санитарные меры и пр. Не смотря на Гражданскую войну. Смертность резко снизилась и начала расти рождаемость.
Однако. Низкую продолжительность жизни у мужчин в РСФСР рисовали не кто-нибудь, а всё те же шафаревичи: Углов, Жданов и др., при этом они делали круглые глаза и говорили: «Ах, как плохо». Ибо по официальной статистике в 80-е годы средняя продолжительность жизни в СССР у мужчин была 68 лет, у женщин – 72 года. А в Японии – 80 лет у женщин.
Но представьте себе, какая была бы продолжительность жизни в СССР, какой низкой была бы смертность, если бы сталинские Лысенко и прочие не тормозили бы исследования с пенициллином!

«Из совокупности трудов Шафаревича, - отмечает К., - трудно понять, как он вообще относится к Российской империи и монархии. Ведь при строительстве этой империи русские именно были поставлены во многих отношениях в неравноправное, худшее положение, чем жители западных земель, азиатские инородцы и тем более приглашенные из Германии, Австрии и т.д. иммигранты. Дискриминация русских была несравненно сильнее, чем при советской власти. Генерал Ермолов просил царя в награду за службу «записать его в немцы» – было ли подобное в СССР? Наоборот, в СССР многие старались переделать свои фамилии на русские.
Уже в 1790 г. бухтарминские старообрядцы, выходцы из центра России, просили даровать им статус ясачных инородцев, это дало бы им многие льготы (кстати, это их прошение было удовлетворено). Уровень грамотности среди русских в конце XIX века был ниже, чем среди татар – вот о чем надо было бы вспомнить Шафаревичу. Движения протеста на национальной почве и даже крупная волна эмиграции немцев (в 80-е годы XIX века) происходили тогда, когда нерусские народы пытались приравнять в правах к русскому – их лишали привилегий.
Ах, вот отчего были восстания на юге, которые генерал Скобелев подавлял. И что это башкиры поддержали Пугачева… Как же это Ленин ошибся насчет тюрьмы народов. Да, трудно К. понять отпетого монархиста и русского шовиниста Шафаревича… Но как же «советчик» К. возражает ленинской «тюрьме народов»! Ленин же, возражая девственному, абстрактному интернационализму Бухарина, указывал, что южные республики значительно менее развиты, чем Россия, потому вкладывать в их развитие нужно больше. Отметим разницу с царской политикой или с политикой Гитлера.

«Когда же Шафаревич переходит к положительной программе национального спасения русских, его рассуждения становятся столь туманными, что даже странно их слышать от математика. Первый совет – не прерывать бы в 1917 г. «собственный путь России». Но ведь этот совет явно опоздал – даже если считать, что тогда русские мужички совершили ошибку. Да и стоило бы тут же вспомнить, что, по данным академика Тарханова (1906 г.), русские крестьяне в среднем потребляли пищевых продуктов на 20,44 р. в год, а английские – на 101,25 р. В чем же здесь усматривает Шафаревич «собственный путь России», который не следовало прерывать?»
К. стоило бы не зацикливаться на статичных цифрах. А посмотреть динамику, о которой пишет, например, Шамбаров. Он указывает, что темы роста в России в начале столетия были выше, чем в развитых странах. Вот это развитие и хотел продолжать Шафаревич. Шафаревич не понимает другого: именно развитие и толкнуло Россию на путь освобождения от оков феодальной монархии, на путь решения крестьянского вопроса, который не хотела решить царская монархия. Для Шафаревича марксизм – темный лес, он не понимает, что революции – это историческая закономерность.

«Вот, на его взгляд, - пишет К., - актуальная «более-менее ясная всем» мера: «Нужна власть, которая на деле показала бы, что она народу – не враг». Очень милый совет, жаль, что раньше никому в голову не пришло установить такую власть. Кстати, если коммунисты насмерть поражены «нерусскостью», то за кого советовал бы голосовать И.Р.Шафаревич? Кто у нас «насквозь русский»? Или нам вообще советуют не ходить на выборы – сразу учинять восстание? Иначе как появится «хорошая» власть? Дальше идут советы совсем странные: от власти «нужна самая обычная честность и, что, вероятно, нужнее всего – политическая воля. Она же дается широкой народной поддержкой, доверием… А чтобы была народная поддержка, нужен народ, ощущающий себя единым организмом… Сила национального единения – и есть тот единственный ресурс, который может дать энергию для рывка». Как наворочены причинно-следственные связи! Выходит, дело не в общественном строе и не в политическом режиме, а в народе, который не ощущает себя единым организмом. Если бы ощущал, то все было бы о'кей. То есть, нет в России ни раскола, ни конфликта интересов, ни столкновения ценностей. Надо просто всем напрячься и устроить «национальное единение». Да ведь в том то и дело, что нам надо найти выход из пpопасти в условиях, когда народ pасколот. Найти выход чеpез диалог, компpомиссы, желательно без пpямого столкновения. Если бы было единство, то и проблем бы не было».
Да ведь К. сам толкует о единстве советского народа. Что до голосования, так мы регулярно призываем не играть в эту игру с государством, а Маркс называл страсть к голосованию парламентским кретинизмом. И вот тут вылезает антисоветчик Кара-Мурза, он полагает, что с этими сволочами можно договориться путем диалога, желательно без экспроприации, желательно, чтобы волки сыты и овцы целы… К. не умеет критиковать Шафаревича. Для последнего русский народ – это абстракция, на деле этот народ расколот на русских ублюдков-буржуа и русский рабочий класс, на грабителей и ограбленных. Никакого единства между ними быть не должно. Но можно привести в пример страну, где было достигнуто полное единство нации – это гитлеровская Германия.

«Все прекрасно помнят (и это замалчивает Шафаревич), - подчеркивает К., - что краткий исторический период максимально полного национального единения был как раз при советском строе! И экзаменом были не слова, а тяжелейшая война (а до этого – невиданная индустриализация). Такое единение было возможно только при соответствии жизнеустройства чаяниям и интересам народа. А это для России и есть максимальная «русскость». Становился строй все менее советским – все меньше получал поддержки. Этим и вызван крах 1991 г.
Всё менее советским. Это как? Конечно, война объединяет – объединяет общий враг. А вот нет войны – и полезло наружу… 1991 год был всего лишь годом легализации советских управленцев как класса капиталистов. И о каком единстве советского народа вне войны говорит К.? О единстве НКВД и репрессированных? Госчиновников и рабочих с крестьянами? К. не в курсе, как в конце 20-х – начале 30-х в СССР происходили десятки тысяч крестьянских восстаний и рабочих забастовок.

«Шафаревич – подчеркивает К., - много говорит о «нерусскости» Сталина, а ему вторит писатель-демократ В.Д.Оскоцкий: «Сталиным национальные отношения толковались в великодержавном духе, что и поныне встречает если не явную поддержку, то тайное одобрение иных публицистов и даже исследователей… Ученому ли [Арсению Гулыге] не знать: то был декретированный патриотизм, в который намеренно привносилось не общенародное, социалистическое, а имперское содержание» («Россия, 1917 год: выбор исторического пути». Круглый стол историков Октября, 22-23 октября 1988 г. М.: Наука, 1989). Мол, Сталин никакой не марксист, не социалист, а русский великодержавный шовинист с имперским сознанием».

К. не отвечает ни Шафаревичу, ни Осоцкому. Между прочим, Осоцкий не вторит Шафаревичу, а говорит совершенно другое. Неряшливость мысли у К. необычайна, но К. делает вид, протаскивает неявно, что Сталин якобы марксист. И не имперский, а социалист. Сам Сталин говорил: «Мы, русские…» Великодержавный дух – да, был, только никакого отношения к великодержавному шовинизму не имеет. Просто речь шла стремлении Сталина к жесткому подчинению республик, чем и возмущался Ленин в 1923 году. Еще превозносилась русская история, русские цари неожиданно стали «народными».

«Идея создания Мирового порядка под эгидой Запада, - пишет К., - давно грела душу антисоветской интеллигенции. Достаточно нам наговорил об этом Сахаров с его теорией конвергенции (это теория не Сахарова, а Питирима Сорокина, Б. И.). Но эта его идея не была слишком оригинальной, такие мысли были распространены довольно широко. Вот что пишет Н.М.Амосов в своем философском трактате «Мое мировоззрение» («Вопросы философии», 1992, № 6): «Созревание – это движение к „центральному разуму“ мировой системы, возрастание зависимости стран от некоего координационного центра, пока еще не ставшего международным правительством… Можно предположить, что к началу ХХI века вчерне отработается оптимальная идеология… – частная собственность 70% и демократия – в меру экономического созревания… Это не означает бесконфликтности и даже не гарантирует постоянного социального прогресса… Будет сохраняться несовпадение интересов, продуцируемое эгоизмом и агрессивностью на всех уровнях общественных структур. Особенно опасными в этом смысле останутся бедные страны. Эгоизм, нужда могут мобилизовать народы на авантюрные действия. Даже на войны. Но все же я надеюсь на общечеловеческий разум, воплощенный в коллективной безопасности, которая предполагает применение силы для установления компромиссов и поддержания порядка. Гарантом устойчивости мира послужат высокоразвитые страны с отработанной идеологией и с достаточным уровнем разума». Видно, что популярный антисоветский пророк никак не обещает русским ни демократии, ни даже социального прогресса – а лишь «применение силы для поддержания порядка высокоразвитыми странами с отработанной идеологией и с достаточным уровнем разума». То же самое обещает целая рать демократов, влюбленных в Пиночета».
Причем здесь Пиночет. Причем тут Амосов. Причем тут идея. И конвергенция – это не глобализация! А у Амосова речь идет о тенденции финансового капитала к централизации. К. хочет плевать против ветра.

«Ключевым постулатом всей антисоветской идеологии, - уверяет К., - было утверждение, что рыночная экономика западного типа эффективнее советской. Предлагаю обдумать и зафиксировать оценку по самому жесткому критерию – выживанию . Мы сравниваем капитализм (“рынок”) и советский строй (“план”). Какой эффективнее? Правильный вопрос звучит так: какой строй эффективнее в тех условиях, в которых реально находился СССР? Принимаем во внимание жесткий факт, который Фернан Бродель сформулировал таким образом: “Капитализм вовсе не мог бы существовать без услужливой помощи чужого труда ”. Вот к этому-то факту и прилагаем для сравнения столь же очевидный факт: “Советский строй мог существовать без услужливой помощи чужого труда ”. Согласно самому абсолютному критерию – выживаемости, – я делаю вывод: в условиях, когда страна не получает услужливой помощи чужого труда, советское хозяйство эффективнее капиталистической экономики. Подчеркиваю, что речь идет именно об этих условиях. Если источники услужливой помощи чужого труда доступны, надо разбираться особо. Но этот случай для нас неактуален, поскольку все мы знаем – ни СССР, ни нынешняя Россия этих источников не имели, не имеют и, скорее всего, не будут иметь».

Капитализм устремляется в другие страны исключительно за сверхприбылью. Потому предпочитает экстенсивное развитие интенсивному. Неверная оценка Броделя – и у Ленина, который полагал, что капитализм развился настолько, что больше развиваться не может, разве за счет эксплуатации других государств («Империализм как высшая стадия…») Но сам же Ленин указывает (статьи против Люксембург – по вопросу о рынках и пр.), что капитализм вполне может развиваться внутри себя, в рамках одной страны, не прибегая к бегству капитала или к внешней экспансии. Но у К. какая-то мания цитировать буржуазных идеологов, да еще выдавать эти цитаты за истину. Мы же будем оценивать эффективность по другому критерию – по производительности труда. Ленин в работе «Великий почин» указывал, что социализм тем отличается от капитализма, что при социализме производительность труда – выше. Следовательно, если производительность ниже – это не социализм. Так вот, в СССР производительность труда не поднималась выше 75% от уровня США или 65% от уровня ФРГ и Японии.

Вот ежегодник “Народное хозяйство СССР в 1990 г.” (М.: Финансы и статистика. 1991). Как показательные для советского периода возьмем данные до 1989 г., поскольку уже этот год нельзя, строго говоря, причислять к советскому периоду (плановая система и монополия внешней торговли уже были подорваны целым рядом важных изменений). Вот некоторые из красноречивых данных. …Устойчиво росли индексы потребления населением материальных благ и услуг: по сравнению с 1980 г. они составляли в 1985 г. 114,7% и в 1989 г. 127%. Быстро росли в СССР капиталовложения, – вплоть до слома системы – что никак не вяжется с представлением о назревающей катастрофе, когда все силы бросаются на срочные задачи ее предотвращения. Если вкладывают в будущее, а не в починку настоящего, коллапса не ожидается. По сравнению с 1980 г. капиталовложения в СССР возросли в 1988-м на 40%, а в США на 30%, во Франции на 10%, в ФРГ на 0%. Улучшались и самые массивные, системообразующие качественные показатели советского хозяйства – урожайность сельскохозяйственных культур, надои молока, удельный расход топлива на получение 1 квт-ч электроэнергии – с 468 г в 1960 г. до 325 г в 1987 г. По этому важному показателю СССР обогнал большинство стран Запада – в США на 1 квт-час электроэнергии расходовалось 354 г. топлива, во Франции 359. Подобных признаков было много, и это были именно «неумолимые» общие тенденции системы. Иными словами, самые главные объективные показатели никакой катастрофы не предвещали, и формирование ее образа в массовом сознании было типичной манипуляцией».

Да, Гайдар лжет, что впереди был крах, ибо такова неправильная система. Страна стояла на края пропасти и т.п. Все эти причитания и заклинания – ложь. Система была не хуже, чем на Западе. Хотя сравнивать по энерговооруженности СССР и развитые страны – смешно, СССР серьезно отставал.
При этом: в СССР при РОСТЕ экономики управленческий аппарат оказался не в состоянии охватить всё богатство хозяйственных связей. План не исполнялся, у номенклатуры не было рычагов, чтобы заставить рабочих работать интенсивнее. Как формулировал Ленин: верхи не могли управлять по-старому. Но, поскольку отсутствовал революционный класс, система просто распалась. Это же и станет причиной распада глобальной экономики. Не видно на горизонте революционного класса.
Один из важных показателей – агропром. Трактористу шло 70 коп./час, потому он загорал, а денежка шла. Весь пермский университет видел, как в колхозах запахивают картофель. Или как собранный картофель сваливают в яму (не было хранилищ) и там этот картофель сгнивает. Все видели, как собирали по 11 – 18 ц пшеницы с га. Сколько можно повторять одно и то же: в зоне рискованного земледелия нельзя выращивать теплолюбивые культуры, в такую зону нужно много вкладывать, а разница в дотациях по сравнению с теплым Западом была в десятки и сотни раз на гектар и на человека. Главное – что НИКАКИЕ предложения улучшить систему номенклатура не воспринимала. Она была недееспособна.

«В обзорной статье ведущего научного сотрудника МГУ Л.Резникова «Российская реформа в пятнадцатилетней ретроспективе» (Российский экономический журнал, 2001, № 4) сделан такой вывод: "Исключительно важно подчеркнуть: сложившаяся в первой половине 80-х годов в СССР экономическая ситуация, согласно мировым стандартам, в целом не была кризисной . Падение темпов роста производства не перерастало в спад последнего, а замедление подъема уровня благосостояния населения не отменяло самого факта его подъема"», - указывает К.
Еще раз: это классика, когда растущим производительным силам стали мешать отжившие производственные отношения. Увы, революционная ситуация далеко не всегда выливается в революцию, она может вылиться в разграбление, что и имело место.

К. приводит «Доклад ЦРУ 1990 г. «О состоянии советской экономики» также утверждает, что даже и кризиса в советском хозяйстве не было, не то что неизбежного коллапса. Этот доклад довольно часто цитируется американцами (сам я читал только его реферат и ссылки на него). В нем по американской методике и с собственными данными ЦРУ были пересчитаны показатели советской статистики и признаны, в общем, верными. Уж кому должны были бы верить антисоветские идеологи, как не своим верным союзникам?
Ощущения коллапса и даже кризиса совершенно не было в массовом сознании, в том числе интеллигенции, очень критически относящейся к системе. Это показало двухгодичное (1988 и 1990 гг.) исследование ВЦИОМ под руководством Ю.Левады, результаты которого представлены в книге “Есть мнение” (М., 1990). Весь пафос исследования является открыто антисоветским, но никакого предчувствия кризиса в нем не обнаружено».
А К. считает, что кризис начался в 1988-м (читай ниже)! Как же тогда доклад ЦРУ?

«Возьмем другую сторону жизнеустройства, - пишет К., – не производство, а образ жизни . Что касается быта, то именно за 70-80-е годы страна в целом перешла по главным показателям к современному типу благоустроенного быта. Произошла полная электрификация села и почти полная газификация населенных пунктов, быстро шла телефонизация. Отправление писем и телеграмм, дальние поездки даже на самолете стали для среднего человека обыденной вещью – сравните с тем, что мы видим при антисоветском режиме. Это – массивные и фундаментальные улучшения жизни. Те явления застоя, упадка или даже регресса, на которые указывали критики, говорили, конечно, о неблагополучных тенденциях. Можно говорить даже о болезнях хозяйственной системы. Но на фоне главных, массивных процессов эти дефекты признаками коллапса никак не служили».
Во-первых, даже в 2024-м далеко не все сёла в РФ газифицированы. Во-вторых, удивительное дело – в развитых странах все достижения, о которых пишет К., произошли без всякого «советского проекта». В-третьих, К. пишет о росте антисоветских настроений. При этом тот же самый К. пишет о росте экономики. Как так: все настроены антисоветски – и работают?

«Мы сравниваем, - пишет К., - экономическую гонку без учета нагрузки оборонных расходов. СССР начал отставать на одном круге (в 80-е годы) – значит, ломай всю его хозяйственную систему. Если же мы учтем нагрузку, то увидим как бы трех бегунов в несравнимых условиях: один (скажем, ФРГ или Япония) в легких тапочках, другой (США) в кроссовках, а СССР – в валенках, а поверх кандалы. И если бегун в кандалах целую эпоху опережал своих соперников, значит, его сердце и мускулы работают великолепно. Было бы глупо утверждать, что бежать в кандалах и валенках хорошо. Почему мы в них бежали – совсем другой вопрос. Посмотрим, как искажается наше сознание, когда мы оперируем валовыми цифрами, не учитывая «изъятия». (Кстати, помню, в 70-е годы эту проблему поднимали французские экономисты. Они говорили, что нельзя сравнивать показатели разных стран, прежде чем из них вычтены некоторые «неделимости»). Кажется, простая вещь – мощность двигателя. Из физики знаем: это работа, произведенная в единицу времени. А на деле ничего эта величина не говорит, если мы не знаем, какую часть мощности двигатель вынужден тратить на себя – чтобы двигать себя самое, поршни, шестерни. Поэтому вводят иной показатель – мощность «на валу», то есть выданная двигателем для полезной работы (движения колес, винта и т.д.). Обычно мы этой проблемы не замечаем, т.к. сравниваем двигатели одного типа да и одного поколения. А если разные двигатели, то без учета «неделимости» никак не обойтись. До паровой машины Уатта было уже два поколения машин. Вторая, машина Ньюкомена, уже использовалась довольно широко, но почти всю мощность тратила сама на себя. Уатт произвел техническую революцию, потому что его машина при той же мощности давала «на вал» гораздо больше. Эти машины были несоизмеримы в этом отношении. Очень большую часть своей мощности советское хозяйство тратило «на себя» – на обеспечение своего выживания в условиях холодной войны, чтобы не позволить ей перерасти в горячую».

Т.е. если бы СССР не тратился на собственное население – холодная война переросла бы в горячую? Т.е. посмотрели бы американцы, как плохо живут в СССР, да как жахнули бы ядерной бомбой, так?
Штаты тратили на вооружения значительно больше – и официально, и реально. Как-то в пермском университете выступал КПСС-овский идеолог, ну, типа К. Мы, сотрудники ПГУ, спросили, как так получается, что мы тратим всего 21 млрд. р. на вооружения, Штаты тратят триллионы долларов, а всё паритет? Идеолог тогда стал уверять, что с удовольствием отвечает, ибо речь как раз идет о преимуществах советского строя, позволяющего снижать издержки путем централизации… Видим, что «отягощения» не помешали Штатам так, как они помешали СССР. Еще раз: речь идет о серьезном отставании СССР ПО ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТИ ТРУДА. А не по валенкам с кандалами на ногах.

«… после 1988 г., - уверяет К., - стал быстро нарастать кризис, грозящий катастрофой. Вызван он был как раз отказом от главных принципов советского хозяйства, попыткой его “гибридизации” с элементами капиталистической экономики совсем иного типа… Катастрофа назревала так быстро, что уже в 1990 г. стали официально говорить об “опасности разрушения народного хозяйства”. Большими усилиями, за счет потери политической стабильности правительство удерживало ситуацию под контролем. Напротив, антисоветские силы делали все возможное, чтобы экономическое положение дестабилизировать и обострить недовольство населения (полезно вспомнить, как вышедшие из КПСС соратники Горбачева разжигали забастовки шахтеров Кузбасса)».

1) В ГДР долгое время не публиковали ничего о перестройке – и вовсе не из-за боязни чего-то. Просто «гибридизация», частная инициатива, система кооперативов там долго существовала и никакого кризиса.
2) К утверждает, что до 1988 года в СССР было всё в порядке. Однако в среде ученых бытовала шутка: «Наши мини-компьютеры – самые большие мини-компьютеры в мире». С чего бы это вся страна жаждала импортных одежды и обуви. С чего бы это наши телевизоры и приемники ни в какое сравнение не шли с японскими. С чего бы это херились лучшие разработки автомобилей, а имели мы отстающие по качеству «Жигули» с «Москвичами»?
3) Нет такого понятия – «сторонники Горбачева». Потому что за Горбачева голосовала ВСЯ элита партии.
4) В Китае в конце 70-х тоже началась «гибридизация» с «элементами капиталистической экономики» - и никакой катастрофы не произошло!

«Главный дефект той системы, - пишет К., - к которой перешли от советского строя, вовсе не в том, что “новые русские” вывезли 300 млрд. долл. или накупили себе “мерседесов”. Главное, что они при этом уничтожили в десятки, а то и сотни раз больше ресурсов, то есть оказались бессмысленными (с точки зрения интересов общества) хищниками. И это – свойство фундаментальное (в принципе, вся западная экономика именно такова). Рядом с этим свойством тупость советского управления – свойство именно не фундаментальное, а исторически данное и устранимое. Да и потери эта тупость порождала гораздо меньшие, чем нынешняя хищность.

Наконец-то К. это произнес – тупость советского управления. Нужно только добавить, что советский управленец никуда не делся – он совершенно свободно перекочевал в новую систему. Или его дети перекочевали. Ведь перестройка – это когда дети наших начальников становятся начальниками наших детей. А «ускорение» – когда дети наших начальников становятся нашими начальниками. Неустранимой эта тупость оказалась.